Он не знал, что ему дальше делать. Почему они все такие бледные, думал он. Почему они такие бескровные, словно никогда не бывают на солнце? Почему они такие серьезно-вдумчивые, словно высохшие старики, и, как на подбор – с такими остановившимися глазами? Не нравятся мне эти глаза. И почему они ходят, а не носятся сломя голову? И почему не прыгают и не визжат, как помешанные? Что-то они не очень похожи на нормальных детей.
      Он не представлял, с чего начать разговор. В закутке между школой и пыльными гаражами никого не было. Валялись сохлые щепки, и высовывалась из трещин в асфальте железная неприветливая крапива.
      И стояла девочка Муся в цветастом комбинезоне на лямках.
      Сергей переступил с ноги на ногу.
      – Куда ты сейчас направляешься?
      Девочка Муся подумала.
      – Мама послала меня за молоком, – сказала она. – Но молока сегодня не завезли и поэтому я взяла две бутылки кефира.
      В сумке, которую она подняла, глухо звякнуло.
      Сергей был несколько озадачен такой обстоятельностью ответа.
      – А почему ты совсем куда-то исчезла? – спросил он. – Раньше вы играли с Дрюней на огородах. А теперь тебя что-то совсем не видно. Да и в гости к нам ты, по-моему, уже месяц не заходила.
      – Нет времени, – коротко ответила девочка Муся.
      – Что же, так и сидишь дома целыми днями?
      – Ну, в общем, да…
      – И чем же ты занимаешься?
      – Рисую, смотрю телевизор…
      – А, например, книги читаешь?
      – Читаю.
      – Какие?
      – Разные.
      Она замолчала.
      – А у меня вот собака пропала, – не к месту сказал Сергей. – Поводок перегрызла и – поминай, как звали. Она тебе случайно не попадалась?
      – Тотоша?
      – Да.
      Он посмотрел на остаток кожаного ремешка, свисающего со скобки. И серьезная девочка Муся тоже внимательно посмотрела. И смотрела она почему-то так долго, что Сергей, не выдержав, тронул ее за плечо.
      – Муся…
      – А?.. Что?..
      Она вздрогнула, точно от прикосновения раскаленным предметом, и на бледном лице ее обозначился страх, как будто она столкнулась с чудовищем.
      Даже захрипело дыхание.
      – Что с тобой, Муся?
      – Когда он пропал?
      – Кто? – не понял Сергей.
      – Тотоша… Когда вы обнаружили, что его нет на месте?..
      – Да вот только сейчас, – Сергей быстро пожал плечами. – Возвратился из школы, у нас там собрание было, и гляжу – вот-те раз – поводок перегрызен. И отсутствовал-то всего, наверное, с полчаса. А ты что, знаешь что-нибудь по этому поводу?
      Однако, девочка Муся молчала, а когда Сергей вновь протянул руку, чтобы встряхнуть ее, то она – отшатнулась и даже загородилась сумкой с кефиром.
      – Я пойду, Сергей Николаевич, – сказала она.
      И лицо у нее стало серое, точно из гипса.
      Она стремительно постарела.
      Сергей начал злиться.
      – Ты никуда не пойдешь, – произнес он учительским строгим тоном. – А, напротив, мы пригласим твоих родителей в школу и все вместе побеседуем о том, что тебе известно. Как сейчас, Виктор Васильевич дома? И Варвара Игнатьевна, я надеюсь, уделит нам немного внимания? Ну, пошли! Что ты здесь потеряла?
      Девочка Муся отступила на шаг и беспомощно оглянулась, ища где бы спрятаться.
      – Вы ничего не понимаете!.. – с дрожью в голосе сказала она. – Подождите!.. С родителями на эту тему нельзя разговаривать!..
      – Почему?
      – Потому что нельзя. Они не должны знать об этом!..
      Она говорила чуть слышно, но пониженный голос ее так звенел и такие горячие слезы проскальзывали в интонациях, что казалось, она кричит на высоком накале и сейчас на ее крик сбегутся встревоженные прохожие.
      Сергей сказал, остывая:
      – Хорошо, хорошо, Муся, ладно. Успокойся, я никаких родителей вызывать не буду. Это – так, я немного погорячился. Извини меня, давай побеседуем по-человечески.
      В доказательство своих добрых намерений он даже опустился на камень, выпирающий из земли, и расслабленно привалился к забору, показывая, что ни о каких-таких санкциях не помышляет.
      Забор длинно скрипнул. От нагревшихся гаражей пахло дряхлым проржавевшим железом.
      – Подойди сюда, Муся.
      – А вы точно не вызовите моих родителей?
      – Да не вызову, не беспокойся, – сказал Сергей. – Но ты видишь в каком положении мы находимся. Пропал Вася Байкалов. Вся милиция поднята на ноги, все дружинники, все учителя. Родители очень переживают. Случай-то ведь серьезный. Если ты об этом что-нибудь слышала, обязана рассказать. – И добавил, после некоторого колебания. – Я тебе обещаю, что все останется между нами. Ни родители не узнают, ни все остальные. Ну, Муся?..
      Муся дрожала.
      – Вы его не найдете, – сказала она. И немедленно оглянулась, как будто их кто-то подслушивал. – Вася – он не пропал. Его просто забрали…
      – Кто, куда? – быстро спросил Сергей.
      – Ну… он ничему не верил, смеялся… Говорил, что перестреляет их всех из рогатки… И действительно – стрельнул, дурак набитый!.. Ну, нельзя об этом рассказывать, как вы не понимаете!..
      – Муся!!. – заорал Сергей, забыв всякую сдержанность. – Муся, я тебя умоляю!..
      Воробьи, которые копошились в пыли, бросились врассыпную. Подскочила и мявкнула, кошка, подкрадывающаяся вдоль забора.
      Девочка Муся уже опомнилась.
      – Мне надо идти, Сергей Николаевич, – сказала она.
      И, как взрослая, с независимым видом двинулась по переулку.
      Сумка с бутылочками кефира почти касалась земли.
      – Муся, – позвал Сергей. – Муся, он ведь там совершенно один – Вася Байкалов. И он ждет, что мы ему как-то поможем. Он ждет нас, Муся. А мы что же, выходит – мы его бросили?..
      Голос сорвался.
      Тогда девочка Муся остановилась и на пару секунд обратила к Сергею бескровное испуганное лицо.
      – «Детский мир»… – прошептала она одними губами.
      И прежде, чем Сергей успел что-либо сообразить, повернулась и побежала в сторону дома.
      Только белые носочки в сандалиях мелькали по воздуху…
      В этом магазине Сергей не был, наверное, года два, и теперь поразился, насколько все изменилось. Вместо прежних унылых коробок, где была в беспорядке навалена разная дребедень: куклы с вывихнутыми руками, неказистые скучные грузовички, окрашенные в зеленое, плюшевые медведи с тупыми физиономиями, теперь возвышались до потолка чистенькие стеклянные стеллажи, причем задние стенки были зеркальные, чтобы увеличить пространство, а внутри стеллажей, скомпонованные явно так, чтобы выглядеть привлекательнее, в удивительном множестве расположены были яркие цветные игрушки – танки, вероятно, управляемые по радио, устрашающие многорукие роботы, казалось, из далеких галактик, толстодулые ружья, стреляющие, наверное, плазменными разрядами. Потрясающий выбор. Вероятно, не зря сменили директора. Сергей что-то слышал об этом. Но сильнее всего его удивила витрина, где представлены были монстры, рожденные, должно быть, нездоровым воображением. Здесь белели скелеты с неровными, будто обгрызенными костями, жуткие высохшие вампиры, демонстрировавшие желтозубый оскал, ни на что не похожие космические чудовища, у которых под шерстью блестела никелированная чешуя. И словно царя над этим всем бестиарием, выделялась на светлой стене фиолетовая громадная морда орангутанга: крючья острых зубов высовывались из пасти, а подсвеченные глаза пылали голодом и свирепостью.
      Сергей поежился.
      Неудивительно, что в магазине практически не было посетителей. Лишь, прилипнув к стеклу, восхищался двуручным мечом какой-то мальчишка, да ленивая волоокая продавщица, прислонясь к заполненному танками стеллажу, тонкой пилочкой подравнивала и без того холеные ногти: даже на расстоянии был заметен вызывающий маникюр, словно пальцы чуть-чуть обмакнули в ванночку с кровью.
      Продавщица подняла хризантемную голову и, не меняя позы, спросила:
      – Желаете что-нибудь приобрести, Сергей Николаевич?
      Разумеется, она его знала. В маленьком городе учителя знают все.
      Тем не менее, Сергей растерялся.
      – Собственно… Я еще не решил… Просто так завернул – присмотреть на будущее…
      Продавщица неторопливо кивнула:
      – Вам для мальчика? Возьмите радиоуправляемый вездеход. Или вот – арбалет, мальчику это понравится…
      Полированный теплый приклад сам собой удобно лег в руку. Арбалет был тяжелый, со множеством металлических причиндалов, лук, насаженный на него, выгибался черной пластмассой. Спусковой крючок щелкнул тупо и даже как-то зловеще.
      – Из такого убить можно… – с сомнением протянул Сергей.
      Продавщица выложила перед ним россыпь стрел с резиновыми наконечниками.
      – Видите, здесь – присоски. Если резинку снять, тогда – да. А так просто – залепит по лбу, и никаких последствий..
      Она коротко хохотнула.
      – Сколько стоит? – нерешительно поинтересовался Сергей. – Сколько-сколько? А вы на ноль не ошиблись?
      Продавщица снисходительно пожала плечами.
      – Разумеется, дорого, зато красиво. Ну так что, Сергей Николаевич, покупаете? – Что-то вроде презрения мелькнуло в ее глазах. Невысказываемое презрение к тем, кто вкалывает, а денег все равно не имеет. – Впрочем, заплатить вы можете позже. Ничего-ничего, я ж вас знаю…
      Сергей опомниться не успел, как завернутый арбалет оказался у него под мышкой. Коробка была красивая, и отказываться стало неловко.
      – Собственно, я не за тем… – начал он. – Собственно, я зашел – насчет мальчика. Мальчик у нас в школе исчез, может, слышали?..
      Он еще рассказывал что-то – с ненужными подробностями, объясняя, но, наверное, продавщица уже нажала кнопку звонка, потому что появилась из глубины черноволосая женщина и, кивнув, суховато, но вместе с тем корректно спросила:
      – Чем могу быть полезна, Сергей Николаевич?
      Она была в деловом темно-синем костюме с желтой блузкой, воланчиками выбивающейся из-под лацканов, и, наверное, выглядела бы даже красивой, если бы не толстые линзы очков, как будто вставленные в глазницы. Из-за этого глаза казались искусственными.
      – По поводу мальчика, – произнесла продавщица.
      И, по-видимому, директор магазина посторонилась:
      – Ну что ж, заходите.
      Они прошли коридорчик, в котором отсутствовал свет, и, слегка повернув, очутились в довольно грязном маленьком кабинете, вероятно, использовавшемся заодно и как подсобное помещение, потому что громоздились коробки вдоль двух его стен, а в проеме меж ними валялись картон и оберточная бумага. Здесь директор усадила Сергея за крохотный столик и, усевшись напротив него, объяснила:
      – Не знаю, чем я еще могу быть полезна. Все, что было, я уже рассказала милиции. Этот мальчик, мне кажется, вчера забегал в магазин. Правда, я не могу поручиться, что – именно этот мальчик. Потому что мальчишки время от времени – забегают. А к тому же я только мельком заглядывала в торговый зал, но, похоже, что он действительно здесь появлялся. Но вот больше я ничего сказать не могу. Я с ним не общалась никак и не разговаривала. Продавщица же наша, Людмила, его вообще не помнит… – Она непринужденно заметила. – Да вы положите, Сергей Николаевич, арбалет, – вот сюда, я вижу, что он вам мешает…
      Сергей попытался пристроиться на пачке каких-то бумаг, пачка тут же поехала, и директор, едва прихватила рассыпающиеся страницы – подравняла ладонями, после чего улыбнулась.
      – Тесно тут, извините. Меня зовут Альдина Георгиевна. Имечко, как видите, не слишком удобное. Называйте меня – просто Алла… Кажется, мы с вами не сталкивались?
      Сергей слегка покраснел:
      – Скажите, Алла… Почему у вас в магазине такой странный подбор игрушек? Одни чудовища, даже смотреть неприятно. Ну, и еще оружие, тоже – однообразно.
      Альдина подняла палец.
      – О, я слышу речь завзятого педагога. На самом деле все очень просто, Сережа. Мы как подневольная организация не определяем ассортимент. Продаем только то, что нам поставляют. Принцип здесь примитивный: не нравится – не бери. А поскольку выбора нет, то – приходится соглашаться.
      – И однако ассортимент действительно специфический, – сказал Сергей.
      – Ребятам, тем не менее, нравится. И не только мальчишкам, девочкам – тоже. Привлекательно, броско, будоражит воображение. Ну а что до специфики, то это как посмотреть. Мы готовим наших детей к жизни в реальном мире. В мире, где существуют еще и жестокость, и страх. И желательно, чтобы дети были обучены соответствующим образом. Чтоб они имели понятие и о первом, и о втором. А быстрее всего это происходит через игрушки. И поэтому наша лепта, наверное, имеет значение. Извините, Сережа, но вам, по-моему, не интересно.
      Сергей вздрогнул. Он действительно пропустил последние фразы. Он, не отрываясь, смотрел туда, где между сейфом и штабелем узких коробок образовывала гнездо груда такелажных ремней: петли, кожаный пояс, брезентовые обрезки. Что-то в этой груде его зацепило. Что-то очень знакомое, только вот что?
      – Нет-нет-нет, я вас внимательно слушаю…
      – Это тоже определенная педагогика, – сказала Альдина. – Помогаем ребятам преодолеть детские страхи. Научившись обходиться с игрушечными чудовищами, они меньше будут бояться чудовищ, так сказать, настоящих: темноты, всяких там домовых, привидений…
      – Пока наблюдается противоположный эффект, – заметил Сергей.