Отчаянное положение вызывает отчаянные меры. Кидд слышал о плавучем якоре из паруса, тормозящем движение судна. Иногда замаскированный корабль притворялся тихоходным с помощью такого якоря, чтобы заманить добычу. Возможно, оставшись на берегу, ему удастся привязать парусный якорь к «Минотавру» и тем самым уменьшить его ход. Тогда его можно будет захватить. Но вскоре Кидд пришел к выводу, что едва судно отчалит от берега, как французский капитан обнаружит что-то неладное со скоростью и откроет его хитрость.

– Мистер Кидд! – Джиндлер рукой указывал на «Крепкий», который уже поворачивался бортом к берегу.

Кидд вытянул из кармана сигнальный флаг под номером один, поспешно вышел на конец мола и, развернув, стал им размахивать. Его новость должна была вызвать оживление на корабле. Однако сигнал не прибавил активности на квартердеке, видимо, на корабле привыкли днем плавать к берегу и обратно. Вот матросы закончили подтягивать паруса, корабль совершил красивый разворот, паруса опять наполнились ветром, и «Крепкий», изящно накренившись на бок, поплыл от берега. Кидд размахивал флагом в напрасной надежде, что кто-нибудь на шкафуте оглянется, но тщетно. Корабль уходил все дальше и дальше, вскоре паруса «Крепкого» совсем растаяли за линией горизонта под хихиканье и ехидные насмешки городских жителей.

Кидд стоял, глубоко удрученный главным образом тем, что не удалось передать такие важные известия. Даже если бы он сумел быстро нанять лодку, вряд ли бы он успел догнать большой корабль, идущий под основными парусами. Ему оставалось лишь одно утешение, – завтра «Крепкий» вернется. Да, но где ему сегодня ночью приклонить голову? Он хорошо понимал, что к Хэю дорога ему заказана.

– Мистер Джиндлер, раз вы так хорошо знакомы с городом, не могли бы вы мне посоветовать, где тут можно переночевать?

– Нет, сэр, не знаю. Вернее, не знаю, где есть такое жилье, которое подходило бы для джентльмена, – он улыбнулся. – Пойдемте со мной, я не могу позволить, чтобы у английского гостя создалось превратное мнение о нашем гостеприимстве. Вы будете ночевать вместе со мной, мистер Кидд.

– Да что вы, мистер Джиндлер? Как это любезно с вашей стороны.

Джиндлер похлопал Тома по плечу:

– Кроме того, вам будет гораздо покойнее под моим присмотром…

– Мне так нравится бывать летом в Новой Англии, здесь так привольно дышится, такое раздолье. Вот почему я тут останавливаюсь, – Джиндлер привел Тома к снятой им рыбацкой хижине на самом берегу моря. Рядом стоял сарай для лодок.

– Вы любите рыбачить, мистер Кидд? Здешние свежевыловленные палтус и треска, без всякого преувеличения, могут украсить самый изысканный стол в стране. Может быть, ночью мы выйдем порыбачить.

Кидд пытался выказать хоть какой-то интерес к беседе, но его мысли были целиком поглощены последствиями, вытекавшими из того, что его не заметили на молу. У него оставалась единственная надежда: «Минотавр» полностью воспользуется предоставленным ему временем, и таким образом «Крепкий» успеет вернуться вовремя на следующий день, чтобы не упустить свою добычу.

– Нам придется самим заботиться о себе, – извиняющимся тоном сказал Джиндлер. – Прислуга не входит в условия найма.

– Что? Ах, да, конечно, мистер Джиндлер.

– Мистер Кидд, мы на американской земле, будьте так добры, зовите меня просто по имени – Эдвард, а еще лучше просто Нэд.

– Благодарю вас, сэр, я имел в виду Нэд. В таком случае зовите меня просто Том.

Кидд вышел на крыльцо и взглянул на море. Вскоре к нему присоединился Джиндлер с двумя оловянными кружками, полными сидра. Они удобно уселись в плетеные кресла.

– Ты мне не поверишь, Том, но я целиком и полностью на твоей стороне, – сказал Нэд и прибавил: – Черт бы побрал этих французов!

– Но разве они не ваши друзья? – возразил Кидд, не веря своим ушам.

– Они причинили нам больше зла и вреда, чем когда-либо англичане. Проклятье. Я узнал об этом от самого государственного секретаря Тимоти Пикеринга.

Настроение у Кидда сразу улучшилось:

– Значит, вид пойманного французского корсара нисколько тебя не расстроит?

– Нисколько, сэр. Напротив, для меня не будет ничего более приятного.

Кидд злорадно усмехнулся:

– Тогда давай пошевелим мозгами и придумаем что-нибудь такое, что помогло бы нам осуществить это на деле.

Джиндлер помотал головой.

– Мы? Вспомни Том, это территория Соединенных Штатов. Если я буду действовать против корабля нейтрального государства, пока он стоит в наших водах, я окажусь между двух огней.

– Итак, я опять действую в одиночку.

– Более того, мой долг противодействовать любым твоим действиям, направленным против нейтрального судна, особенно если оно стоит в одном из наших портов.

Кидд дернулся в своем кресле.

– Скажи Том, мы ведь друзья? – спросил Нэд. Удивленный Кидд согласился.

– В таком случае совесть мне подсказывает, что помочь своему другу – это не преступление. Ты как полагаешь?

После проведенного на месте военного совета одно стало несомненным, если не убавить ход «Минотавру», то он без труда ускользнет от «Крепкого».

– В таком случае у нас остается лишь одна возможность, – мрачно произнес Кидд.

– По-видимому, так оно и есть. Как насчет плавучего якоря?

– Его легко обнаружить. Как только корабль выйдет в море, так сразу заметят действие якоря. Возможно, мне удастся наполовину обрезать брас или топенант, и в ответственный момент он оборвется, – предложил Кидд больше от отчаяния, чем с надеждой.

– А команда на борту барка будет стоять, разинув рты от удивления? Нет, это пустое дело.

Наверное, это даже выглядело смешным – два человека против целого фрегата, но Кидд не сдавался.

– Есть еще один способ уменьшить скорость француза, чтобы он попался к нам в руки, – нарушить его управление.

– Управление? Штурвал и канаты румпеля?

– Нет, сам руль.

– Если с рулем что-то сделать, то на корабле очень быстро заметят его неисправность.

– Не совсем, если моя идея верна.

Это случилось несколько лет тому назад, но происшедшее было настолько свежо в памяти Кидда, как будто случилось вчера. Английский фрегат подошел к одному из необитаемых островов на юге Тихого океана. С острова исходило благоухание. Команда корабля принялась чистить и скрести днище судна, очищая его от моллюсков. Кидд чистил низ кормы, с благоговейным уважением поглядывая на огромный тридцатифутовый руль, протянувшийся по днищу фрегата. Работая в непосредственной близости от руля, он хорошо изучил принцип его работы.

– Нэд, – вкрадчиво начал Кидд, – знаешь ли ты, как крепится руль?

– Конечно, – ответил Нэд.

– Просто штырем или рулевым крюком, который поддерживает румпель, другим концом крюк крепится болтом к днищу. На самом конце киля располагается ахтерштевень, – продолжил Кидд.

– Да, так и должно быть. Подводная часть корабля соединяется под прямым углом с рамой ахтерштевня.

– Так. А сам румпель или руль тщательно крепится к ахтерштевню с помощью рулевых крюков, а также болтами. Теперь, Нэд, мне бы очень хотелось, чтобы ты обратил внимание на зазор между выступающим краем руля и нижней кромкой ахтерштевня. Ты, наверное, удивишься, когда узнаешь, какова толщина румпеля у фрегата, – не меньше целого фута, а может, и побольше. Ничуть не меньше толщина каркаса и у ахтерштевня. Я предлагаю пропихнуть клин между этими поверхностями.

– Задумка превосходная. Но как поставить клин, вот в чем вся сложность.

– Это мы обсудим чуть позже. Для начала нужно обговорить кое-какие детали. Во-первых, величина зазора там не больше одного-двух дюймов. Да, никакой клин такой ширины не затруднит перемещения руля. Несмотря на это, надо все обдумать, уж больно удобное место. Ах да, в том месте, где крюк соединяется с болтом, плотник вытесывает углубление в руле, иначе нельзя будет отсоединить румпель. Это называется зарубка или желобок.

– И как велик зазор в том месте? – спросил Нэд.

– Около шести дюймов. Итак, у нас есть две поверхности шириной около фута и зазор между ними около шести дюймов. Клин такого размера может сработать, – озорная улыбка скользнула по губам Кидда. – Ты только представь себе, Нэд, француз выходит в море, видит идущего ему навстречу «Крепкого», пытается лечь на другой курс, но его руль заблокирован. У него не будет времени, чтобы устранить неисправность, и он прямо попадет к нам в руки.

– Мои поздравления, но…

– Твое «но» вполне понятно, как установить этот клин. Сейчас я тебе все объясню.

– Кроме того, как судно выйдет в море с заблокированным рулем?

– Я уже подумал об этом, – Кидд еле заметно улыбнулся. – Это требует кое-каких особых мер. Мы сделаем отверстие с одной стороны клина и прикрепим к нему линь, затем засунем клин в зазор. Если потянуть за линь, то он подтянет клин и застрянет в зазоре. И знаешь, кто потянет этот линь…

– Ума не приложу. Кто?

– Ага! Наш старый приятель – плавучий якорь. Замотаем небольшой кусок паруса и привяжем его к противоположной стороне линя, когда якорь раскроется, он и сработает в качестве тянущей силы.

– Но каким образом?

– Надо чтобы руль заклинило в нужный момент, для этого нам необходим пусковой инструмент, который раскроет якорь именно в этот момент. А тут сделаем вот что: обвяжем парус бечевкой, когда потребуется раскрыть якорь, чтобы он потянул клин, бечевку дернем.

– Думаешь, сработает?

– Для этого надо поискать достаточно длинную бечевку и небольшой потайной буек, чтобы привязать его за кормой француза, к нему мы и прикрепим бечевку.

Джиндлер ничего не сказал.

– Ну как? – волнуясь, спросил Кидд.

– У меня только… два возражения.

– Да?

– Кто прикрепит устройство к рулю? И кто будет дергать буек, скорее всего, под неприятельским огнем.

– Я сделаю и то, и другое, – спокойно ответил Том, хотя не имел представления, как он выполнит это.

В лодочном сарае оказалось почти все, что было нужно: верстак, рубанок, пилы. С таким набором инструментов дело быстро двинулось. Кидд в душе благословил время, проведенное в доках Карибского моря, где он работал подмастерьем у корабельного плотника.

– Нэд, мне для клина нужен очень плотный кусок дерева.

Джиндлер обвел взглядом сарай и вытащил из угла небольшой потемневший от времени обрубок корабельного шпангоута. Это настоящий дуб, очень плотный материал, как раз то, что надо для изготовления клина.

– Очень хорошо…

– Кроме того, дуб тонет в воде.

– Замечательно!

Рубанок пел в руках Кидда, Джиндлер с восхищением наблюдал за его работой. В самом деле, дерево оказалось очень плотным, Кидд вспотел, пока выстругал брусок нужной формы. Тем временем Джиндлер нашел моток бечевки и вырезал подходящий по размерам кусок из грязной парусины. Том начал высверливать отверстие в клине. Вдруг он понял, что ему надо осмотреть французское судно еще раз при свете дня. Большой корабль по-прежнему стоял пришвартованным к торговой пристани, но вид у него уже был другой, обновленный. Ремонт закончился, шла погрузка провизии, команда натягивала такелаж. Как только он взглянул через маленький заливчик на судно, ему сразу стало ясно. Ближе вряд ли удастся подойти. На палубе и на молу стояли часовые, да и на корабле, судя по всему, бдительности не теряли.

Кидд внимательно осмотрел линию берега: пристань стояла на сваях. Ах, если бы он сумел забраться под причал… На самом конце пристани он увидел выступающие из-под воды светло-серые камни, уходящие в море.

Вернувшись, Кидд заметил, что в лодочном сарае уже горит фонарь.

– Шанс у меня есть, – поделился Том с Джиндлером.

– Хорошо. Когда думаешь начать? – спросил еле различимый в сумерках Нэд.

– Наверное, до наступления полуночи. Тогда отлив достигнет максимума, порты пушек опустятся ниже уровня причала.

Том взял в руки свернутый кусок парусины, приготовленный Нэдом, плавучий якорь был плотно обмотан просмоленной бечевкой, к которой был крепко привязан прочный линь.

– Какой длины ты сделал линь?

Моток легкого линя выглядел весьма внушительно и в длину составлял никак не меньше пятидесяти футов.

– Думаю, этого хватит, – заметил Кидд. Чем длиннее был линь, тем проще и безопаснее было схватить буек и дернуть за него.

– Итак, осталось последнее – буек, – Кидд быстро огляделся в поисках подходящего материала и увидел несколько вырезанных из дерева подсадных уток. Одна из них по своим размерам подходила как нельзя лучше. Том привязал утку к легкому линю; приготовления закончились.

В ночной тьме они вышли на опушку леса, там, где она ближе всего подходила к пристани и французскому приватиру, и внимательно осмотрели корабль. Повсюду на снастях висели фонари, бросавшие яркие пятна света на палубу и на пристань, по ней медленно ходили перетаскивавшие что-то матросы. Хотя по внешним признакам нельзя было сказать, что корабль торопился выйти в море.

– Ну вот, мы и дошли, – прошептал Джиндлер, – здесь, дружище, нам придется расстаться. Дальше мне не стоит высовываться. Дай пожать тебе руку на прощание, смелый ты человек.

– Пора приниматься за дело, – пробормотал Кидд.

Он зажал под мышкой драгоценный сверток с парусом и бечевкой и тихо подкрался к кромке воды, прячась в тени прибрежных скал. Здесь он застыл на минуту, прислушиваясь к тихому плеску и сонному бормотанью ночного моря. Судно находилось в ста ярдах от него. Когда он вышел из-под прикрытия скал, то между ним и фрегатом оставалось несколько десятков ярдов пустынного берега до безопасного укрытия между сваями причала. Если бы он пошел по открытому пространству, то его, несомненно, заметили бы с корабля. Единственным шансом, на который он рассчитывал, была неожиданность. На корабле могли с тревогой ожидать появления вооруженного отряда людей, но никак не одного, да к тому же безоружного человека. Утешение было невелико, несмотря на это, оно подчеркивало всю нелепость и даже абсурдность его положения. В одиночку идти против большого вооруженного пушками фрегата, имея с собой кусок дерева и сверток грязноватой парусины…

В тени прибрежных валунов Том разделся до нижнего белья, аккуратно сложил на берегу свою одежду и ступил в черную, как чернила, воду. Он не мог позволить себе рисковать и идти оставшиеся совершенно открытые сорок футов по берегу, единственным выходом было дойти до мола, прячась в воде. Вода показалась ледяной, дрожь пробежала у него по спине. Тем не менее усилием воли он заставил себя зайти глубже, подошвы его ног покалывали острые края раковин и камней. Чем дальше он заходил, тем холоднее ему становилось, и когда он забрался в море глубже, чем по пояс, он, открыв рот, почти не дышал, у него дух перехватило от холода. Дойдя до конца уходящей в море скалы, корабль отсюда был виден как на ладони, он обогнул каменистый выступ, погрузившись в ледяную воду по шею. Однако за скалой каменистое дно, к его великому облегчению, стало песчаным, он двинулся параллельно берегу, весь сжавшись от холода и молясь про себя, чтобы его никто не заметил с корабля.

Нос «Минотавра» был устремлен в море, перед глазами Кидда черной громадой встала его высокая резная корма. В капитанской каюте горел свет, желтые отблески пробивались сквозь средние окна. На полуюте виднелись две фигуры, один из вахтенных курил, было видно, как тлеет красный огонек в его трубке, все остальное судно было погружено во мрак.

Под ногами Кидда, напугав его, прошмыгнула какая-то морская живность, затем он больно ударился большим пальцем о торчащий в песке камень, и от удара проникающий до костей холод сотряс его тело. Наконец, впереди зачернели угловые сваи причала. Он поспешил укрыться под настилом мола, под ним, как под крышкой, запах воды ощущался еще сильнее. Том выпрямился и тут же снова погрузился в воду, дувший с берега ночной бриз резко обдал его колючим холодом. В воде, как ни странно, было теплее. Натыкаясь то и дело на плохо видимые в густой тьме сваи, покрытые илом и моллюсками, и крепко держа в руках свой сверток, Том подошел поближе к судну, смутно различимому в ночной темноте. Он направился к нему, как вдруг дно ушло у него из-под ног. Испугавшись, Кидд подался назад. Не будучи опытным пловцом, к тому же отягощенный своей ношей, Кидд, сам не зная как, скорее всего от ужаса, вынырнул наверх.

Он вдруг сообразил, что береговой мол обычно строят в наиболее глубоком месте, чтобы большие корабли могли спокойно подходить к берегу. Осадка у «Минотавра» была никак не меньше пятнадцати-двадцати футов, намного больше глубины, где он стоял. Охваченный страхом Кидд принялся судорожно искать выход из положения. Позади кормы, во время отлива находящейся едва ли не ниже уровня причала, он разглядел низкий продолговатый предмет. Это был небольшой плоскодонный ялик, который матросы обычно используют для конопачения и окраски бортов судна. Том подтащил к себе маленькую плоскодонку, положил в него свой сверток внутрь нее и, держась за конец плота, оттолкнулся. Ялик поплыл к темному судну, пока с глухим стуком не ударился о его борт. Ноги Кидда, болтаясь в холодной воде, повисли над водяной бездной.

Смешанное чувство страха и восторга овладело им, едва он коснулся руками вражеского корабля. Он осторожно принялся продвигаться вдоль борта – с палубы доносились шаги и еще какой-то шум – пока не достиг резного выступа на корме. Отсюда его трудно будет разглядеть сверху, но если с другой стороны корабля появится какая-нибудь лодка, то ее удастся заметить в самый последний момент, только на расстоянии несколько футов. Кидд вынул сверток трясущимися руками. Корабельный румпель скрывался в непроницаемой для взора глубине под днищем, но Том знал, что он сумеет найти его даже в темноте, держась за рулевые тали. Что делать, придется действовать на ощупь. Ниже ватерлинии должна располагаться рама ахтерштевня, защищающая конец рулевой лопасти. Если он нащупает подъемную кольцевую планку внутри рамы, то затем найдет и саму лопасть. Он нащупал покрытые моллюсками тали и подтянулся к ним. Наступил последний этап: надо было продеть линь через желобок внутри зазора.

Кидд нащупал тали рулевого крюка, которые проходили сквозь отверстие и вели к самому крюку, желобок был на месте. Зазор достаточно велик, чтобы просунуть сквозь него руку. Радость охватила Тома. Все, что ему оставалось сделать, продеть линь, закрепить на нем клин, оставив свободным другой конец веревки. Он легко вставил линь, чтобы затем прикрепить его к клину. Пальцы рук онемели от холода, но ему все-таки удалось нащупать отверстие в клине, но, когда он попытался завязать простым узлом линь, пальцы перестали его слушаться. Том беспомощно изгибал линь, твердо зная, если он упустит его конец, то клин соскользнет и канет навсегда в глубине. Едва не плача от отчаяния, он пытался снова и снова привязать линь. Затем, собрав последние силы, он уперся локтями о борт ялика так, что обе его руки оказались свободными. С большим трудом он все-таки привязал скользкий и набухший от воды конец линя.

Подвесив свободно клин на веревке, Кидд подергал за линь, проверяя, действует ли его уловка, затем оставил клин в подвешенном положении. Переместившись к другому концу руля, он достал сверток с парусом и поставил на воду импровизированный буек Небольшой сверток, снабженный грузилом, ушел под воду. Все, что было видно глазу после его работы, – маленькая щербатая деревянная утка, плавающая неподалеку от корабля.

Джиндлер поджидал его прямо за скалистой грядой. Едва Кидд вышел на берег, он накинул ему на плечи одеяло и принялся растирать и похлопывать своего насквозь замерзшего друга.

– Мистер Кидд, вы самый безрассудный сын войны, с которым мне когда-либо приходилось встречаться! – прошептал он, идя с ним домой. – Теперь самое время глотнуть чего-нибудь для согрева.

Им оказался королевский калибогас, крепко приправленный ромом из Новой Англии, – напиток, с которым его познакомил Гривс. Том уселся перед весело трещавшим огнем в очаге, лечение шло полным ходом. Пока Кидд подробно рассказывал о своих приключениях, Джиндлер побросал моллюсков и кусочки порубленной трески в кипящий котелок, добавил лука и бекона, раскрошенного хлеба для густоты и оставил похлебку тушиться на огне. В домике распространился невероятно дразнящий запах.

– Прошу прощения за откровенность, Том, – заговорил Нэд после того, как они вдвоем дочиста выскребли вкусную густую похлебку из котелка, – но я не мог не заметить, что ты совсем не похож на обычного королевского офицера. Ты никогда не боишься замарать руки грязной работой, первым берешься за дело, да и речь у тебя более простая. Ты понимаешь, о чем я говорю.

– Еще бы не понять. Все дело в том, что я попал в офицеры своеобразным путем. Я очутился на верхней палубе, пробравшись сквозь клюзы, так у нас принято говорить. И вот теперь я джентльмен, – не очень уверенно добавил он.

– Ты настоящий джентльмен, – искренне подтвердил Джиндлер.

– А кто твои родственники, Нэд? – спросил в свою очередь Том, встряхивая в руке кружку с калибогасом.

– Семья моей матери прибыла сюда на «Мейфлауэре»,[19] – с гордостью произнес Джиндлер. – Осели на севере, под Бостоном. У отца свое дело…

Наступил серенький рассвет. Ночью от волнения Кидд почти не сомкнул глаз. Что сулил ему сегодняшний день – либо полный успех, увенчанный захватом французского пирата, либо неудачу. Линь мог зацепиться за любую из острых скал, торчащих в воде, о которые он так избил свои ноги, и оборваться. Неладное могло произойти в любой момент, к примеру, пока они завтракали, какой-нибудь член экипажа, посмотрев за корму, мог поднять тревогу, и тогда все закончилось бы, не успев начаться. Приватир также мог отплыть на рассвете, когда «Крепкий» еще не появится на горизонте.

Том в задумчивости сидел на пороге домика.

– Ты не против, если мы с тобой пройдемся по городу? Возможно, нам…

– Ты должен остаться здесь, приятель. Твое присутствие вблизи корабля в это время может быть расценено как… нежелательное, – сказал, вставая на ноги, Джиндлер. – А на разведку лучше схожу я сам.

Вернулся он очень скоро.

– Они почти уже готовы выйти в море. Вот только маленькая уточка нашла себе убежище прямо за кормой корабля.

Утро тянулось невыносимо медленно, Том пытался научиться карточной игре, но она быстро прискучила ему. В конце концов оба приятеля уселись возле порога, разговаривая и поглядывая в море.

– Думаю, пора нам занять исходную позицию, – небрежно заметил Джиндлер. – Смэк готов.

Небольшое одномачтовое суденышко с мачтой, установленной ближе к носу, и с парусом, управляемым с помощью шпринтова, весело бежало вперед, подгоняемое свежим бризом. К неописуемому удовольствию Кидда и Джиндлера, они оказались не одни в море, целая флотилия рыбацких суденышек вышла на ловлю морского окуня. В глубину залив составлял около двух миль, до границы территориальных вод еще оставалось около мили. Джиндлер потравил шкоты и вгляделся вдаль.

– Вон он! – радостно закричал Кидд. Корабль флота Его величества «Крепкий» с поднятыми верхними парусами величественно плыл им навстречу с севера.

Все игроки теперь были в сборе, оставалось только ждать урочного часа.

«Минотавр» должен был отплыть до полудня, его капитан дотянул до последнего момента, и, разумеется, ему никак нельзя было миновать встречи с «Крепким». Скорее всего, до сведения капитана довели о подаваемом Киддом сигнале ровно в полдень, так почему тот ждал, подвергая судно риску военного противостояния? И тут Тома осенило. Капитан Жюно был в равной мере самоуверенным и хладнокровным противником. Он намеренно поджидал английский корабль, прекрасно осознавая свое преимущество в скорости и маневренности. «Минотавр» сможет легко обойти тяжелый военный корабль, и капитан хотел точно установить местонахождение неприятеля, чтобы избежать впоследствии угрозы неминуемой встречи с врагом.

На приватире взлетели вверх паруса на фок-мачте: корабль выходил в море. Сердце у Кидда бешено заколотилось. Передние паруса затрепетали и наполнились ветром, бушприт дрогнул, судно отчаливало от мола. Французский трехцветный флаг спустили с кормового флагштока, но тут же подняли на бизань-мачте. Поставив остальные паруса, «Минотавр» выплывал на середину гавани. Действия француза не остались без внимания на «Крепком», на его фоте взмыл военный флаг. Кидд живо представил себе тревожную барабанную дробь, предбоевую суету на палубе. Мысленно он разрывался между двумя желаниями: быть вместе с товарищами и неизбежностью того, что ему предстояло сейчас сделать.

«Крепкий» стоял недалеко от входа в залив, еле заметно двигаясь по касательной вдоль границы территориальных вод. «Минотавр» намеренно шел ему навстречу под одними марселями, не показывая ни малейшим движением, на какой курс он собирается лечь. Кидд не без восхищения взирал на хладнокровный маневр французского капитана. Вдруг он заметил, что, двигаясь по ветру, «Крепкий» невольно повернул всем бортом к неприятелю, приняв обычное боевое положение. Однако находясь почти в территориальных американских водах и к тому же рискуя попасть в город случайными ядрами, на «Крепком» вряд ли осмелились бы открыть огонь по французу. Вот почему «Минотавр», не опасаясь, смело шел вперед.

– Нужно зайти к нему за корму, – сквозь зубы сказал Кидд.

Джиндлер повернул парус, и лодка устремилась к выходу из залива, держась чуть в стороне. Постепенно они приблизились к приватиру, Кидд даже разглядел клин и небольшой сверток с парусом, прыгавший в грязной кильватерной струе. К счастью, сверток держался за кормой прямо двигавшегося приватира, иначе его давно бы оторвало.

Кидд сказал, больше обращаясь к самому себе, чем к Джиндлеру:

– Для того чтобы увеличить ход, француз должен будет поставить побольше парусов, только тогда он повернет в нужную для него сторону. Следовательно, сигналом к действию для нас станет увеличение парусности судна. – У медленно двигавшегося «Крепкого» было немного шансов вовремя среагировать на маневр неприятеля, разве только обстрелять вслед проскользнувшего мимо него француза.

Приватир двигался вперед, по сравнению с небольшой рыбацкой лодкой он выглядел очень внушительно. На верхней палубе толпились матросы, пушечные порты были открыты. Джиндлер перенес парус, и приватир стал надвигаться на них, Джиндлер старался подойти как можно ближе к французу.

– Держись за ним! – повелительно крикнул Кидд. Волны от корабля слегка перехлестывали через планшир лодки. Теперь смэк шел так близко от судна, что можно было разглядеть на нем каждый выступающий тимберс, каждое оскаленное пушечное жерло. Джиндлер слегка повернул руль, и лодка, чутко отозвавшись на его движение, стала заходить в корму к французу, прыгая на волнах, поднимаемых кораблем. «Крепкий» уже находился у них прямо по курсу, но француз пока не подымал все паруса. Кидд махнул рукой, тревога захлестнула его сознание, как только он представил, что его ожидает в ближайшие несколько минут. Джиндлер, искусно маневрируя, пропустил корабль вперед, и как только промелькнули боковые кормовые окна, повернул и двинулся вслед за кораблем, держась за его кормой.

– Где утка, где подсадная утка! – с ужасом в глазах выдохнул Кидд. Они судорожно осматривали все пространство между ними и кормой, буйка нигде не было видно.

– Нет, не может быть! – простонал Кидд. Джиндлер удерживал смэк точно за возвышавшейся над ними кормой.

– Вон она! – крикнул он. Кидд нагнулся вперед и наконец разглядел в пенящейся кильватерной струе подсадную утку, которая прыгала и скакала по волнам, то и дело скрываясь в воде. Она находилась гораздо ближе к корме, чем он рассчитывал.

Расправив парус, Джиндлер подвел смэк еще ближе к кораблю, но тут они увидели, как над ютом возникли недоумевающие лица матросов.

– Хватай ее, гадину! Живее! – прошипел он. Смэк подбрасывало на кильватерной волне, ветер порывами налетал из-за кормы с разных сторон.

Внезапно отчетливо, перекрывая шум плещущей воды, до их слуха донеслись свистки боцманских рожков – сигнал матросам ставить паруса. Кидд наклонился далеко за борт, пытаясь изо всех сил дотянуться до деревянной утки. Другого шанса могло уже и не быть, сверху раздавались явно относящиеся к ним крики. Том дотронулся было до раскрашенного куска дерева, но от его прикосновения утка, нырнув, ушла в сторону, словно маня и дразня его. Том, вытянув как можно дальше руки, схватил утку и начал было подтаскивать ее, как она опять вырвалась у него из рук. Кидд громко застонал от досады.

Тем временем крики на корме судна становились все громче и все более угрожающими. Кидд бросил отчаянный взгляд на Джиндлера, на его бледное, но решительное лицо, последний понял Тома без слов. Джиндлер дернул за шпринтов, ловя ветер и выжимая все, что было можно, из раздуваемого ветром паруса. Смэк дернулся вперед и подошел еще ближе к корме судна. Кидд совсем перегнулся через носовую банку и планшир, пытаясь обеими руками во что бы то ни стало схватить буек, наконец это ему удалось. В тот же миг Джиндлер отвернул парус, и смэк начал уваливаться назад. Том был готов к такому маневру, он подтянул к себе утку, намокший линь натянулся, как струна, и вдруг оборвался. Все было кончено.

Кидд облегченно вздохнул и повалился назад на дно лодки, прижимая к груди утку. Он взглянул наверх, «Минотавр» удалялся, на нем ставили все паруса, на каждой рее. Приватир шел, по-прежнему держа курс прямо на английский корабль, паруса на «Минотавре» разворачивались и наполнялись ветром, судно набирало все большую скорость перед решительным маневром. Кидд, перестав дышать, замер, пока не было никакого признака, даже намека на то, что его хитрость сработала, на «Минотавре» явно приготовились к повороту, уже было пора, а он не поворачивал.

Неужели у него получилось! Невероятно, немыслимо, но его ловушка сработала! Руль у приватира, несомненно, заклинило, что привело в полное замешательство команду, и сейчас, как он видел, на борту царили неразбериха, хаос и ужас. Долетали звуки команд, приказывающих обстенить паруса, страх и паника захлестнули команду, так как все понимали, что плывут прямо в руки врага.