– Пустяки! – ответил Эрик, уже удаляясь. – Ты пом­нишь, как меня спас там Абель Бегенна? Когда моя лодка разбилась у скалы Чаек? Тогда была такая же погода. Он высунулся наполовину из пещеры и выловил меня из воды, как котенка! Я тоже хочу спасти так кого-нибудь! – С этими словами Эрик скрылся в темноте. Ракеты освещали только узкую полоску моря, но он был уверен, что не заблудится на пути к выбранной скале. Наконец он достиг цели и выбрал себе позицию, где мог считать себя в относительной безопас­ности. Козырек скалы, нависший над ним, обламывал волны, как самый настоящий волнорез, и они доходили до Эрика в основном в виде крупных брызг. Он свесился вниз к воде, бурлившей как лава во время землетрясения, и стал вгляды­ваться в ее пенную поверхность. Скала заглушала рев штор­ма, а там, где находился Эрик, было относительно спокойно. Он стоял теперь с оттянутой назад для броска рукой, сжимав­шей прочный канат, и слушал. Вдруг ему показалось, что сквозь шум ревущей воды донесся слабый человеческий крик. Эрик, еще не будучи уверенным в том, что крик действитель­но был, сам закричал в темные несущиеся воды. Он подождал, пока блеснет молния, и при ее свете увидел лицо, то показы­вающееся над пенными потоками, то скрывающееся в них. Не долго думая Эрик бросил утопающему веревку. Канат был пойман, так как Эрик ощутил, что он резко натянулся. Сердце наполнилось гордостью и радостью, и он во всю мощь своего сильного голоса крикнул утопающему:

– Обвяжись вокруг пояса и я тебя вытащу!

Как только он почувствовал, что его указание выполнено, Эрик стал продвигаться вместе с сильно натянувшимся кана­том в глубь пещеры, стараясь сделать так, чтобы утопающий попал в небольшой вход, своего рода гавань в пещере, где вода была заметно спокойнее. Потом он стал тянуть канат из воды. Утопающий был тяжел, а кроме того его постоянно кидало в бушующих потоках, поэтому тянуть было очень трудно. На­конец Эрик собрал силы для последнего рывка и уже напо­ловину сделал его, как вдруг блеснула молния, и оба муж­чины – спаситель и спасаемый – взглянули друг на друга.

Эрик Сансон и Абель Бегенна не могли оторвать друг от друга глаз и об этом их свидании не знал никто, кроме них самих. И господа бога…

На секунду сердце Эрика сжалось от острой боли. Все его надежды и мечты рушились, в его взгляде не было ничего, кроме лютой ненависти, он не контролировал себя. В глазах же Абеля он увидел огромную признательность и радость от того, что именно он, Эрик, ближайший друг, спасает его. Это усугубило злость последнего. Он отступил назад, и канат, быстро раскручиваясь, побежал из его рук. Момент помеша­тельства сменился пробуждением совести, и он попытался исправить дело, но было уже поздно.

Прежде чем он сумел прийти в себя, в воздухе мелькнули руки потерявшего опору Абеля, и с ужасным криком он опять скрылся в бушующих волнах.

Эрик побежал от того места прочь, не думая о том, что в любую минуту может сорваться в пучину вслед за Абелем. В его ушах стоял ужасный крик погибающего друга. Едва он добрел до скалы с флагштоком, как был окружен людьми. Перекрывая грохот бури, хозяин гавани кричал ему в ухо:

– Мы подумали, что ты погиб, когда услышали тот страш­ный крик! Как ты бледен! Где твоя веревка? Ты кого-нибудь вытащил?

– Нет! – хрипло прокричал он в ответ. Он почувствовал, что никогда и никому не сможет объяснить, почему он поз­волил своему старому другу упасть обратно в свирепые волны, выпустив из рук канат. И главное: ведь он, Эрик, по сути утопил Абеля именно в том месте и при тех же обстоятельст­вах, при которых два года назад Абель спас его, Эрика… Он надеялся, что одной смелой ложью положит конец всем расс­просам, покончит с этим делом раз и навсегда. Свидетелей его преступления не было, и если уж ему суждено до конца дней своих видеть перед глазами то бледное, измученное лицо и слышать в ушах тот предсмертный крик, по крайней мере никто другой об этом никогда не узнает.

– Нет! – повторил он еще громче, чем в первый раз. – Когда я карабкался на скалу, канат выскользнул у меня из рук и упал в море! – Он поднялся и, шатаясь, устремился вниз со скалы по тропинке к своему дому, где заперся до следующего утра.

Оставшуюся часть ночи он провел, лежа на кровати, во всей одежде, боясь пошевелиться, глядя в потолок. Ему каза­лось, что в темноте комнаты взблескивают молнии и при их неровном свете он видит бледное мокрое лицо… Сначала Абель радуется, что его спасают и что спасает его друг, но радость тут же исчезает, и на лице на мгновение появляется отчаяние. Потом лицо исчезает, но долго еще слышится ужасный крик… Он не умирает, но всегда будет эхом жить в глубинах его души.

Наутро шторм прекратился, и погода на берегу установи­лась спокойная и даже мягкая. Только по морю еще бегали карликовые, но все еще злые волны. К берегу не переставало прибивать остатки кораблекрушения. На причалы в гавани море выбросило два трупа – хозяина судна, потерпевшего крушение, и моряка, которого в Пенкасле никто не смог опоз­нать.

Сара в тот день не видела Эрика до самого вечера, а в сумерках он пришел сам. Окно на ночь было распахнуто, и Эрик не стал входить в дом, а разговаривал со своей невестой, облокотившись на подоконник и перегнувшись передней час­тью тела из сада в комнату.

– Ну что, Сара, – громко позвал он ее. Почему-то голос его прозвучал необычно тихо и хрипло. – Готово ли свадебное платье? В воскресенье двенадцатого апреля, не забудь! В воскресенье, двенадцатого!

Сара была рада, что их маленькая ссора так быстро прош­ла, но как всякая женщина, которая видит, что все ее страхи были напрасны и что пришло примирение, она тут же пов­торила то, чем так оскорбился Эрик накануне:

– В воскресенье так в воскресенье, – сказала она, не глядя на него. – Если только в субботу не явится Абель!

Она взглянула на окно испуганно, уже раскаиваясь в том, что сказала, и тая надежду на то, что на этот раз ее гордый возлюбленный не обидится. Но Эрика уже не было в окне. Со вздохом она вновь принялась за работу.

Сара не видела Эрика до самого воскресенья, когда их име­на были зачитаны в церкви в третий раз. Он явился к ней во главе большой процессии людей с видом собственника, кото­рый наполовину обрадовал ее, наполовину разозлил.

– Не торопитесь, сэр! – сказала она, отталкивая его под общее хихиканье всех присутствовавших девушек. – До две­надцатого апреля еще целая неделя! Имей терпение! Воскресенье двенадцатого, если ты забыл, наступает после субботы одиннадцатого! Имей терпение!

При этих словах девушки опять захихикали, а молодые люди, никого не стесняясь, заржали, словно лошади, перек­рывая своим хохотом все на свете. Через минуту, однако, все замолчали, удивленно глядя на Эрика. Его обычно румяное лицо в одну секунду побледнело словно полотно. Он круто развернулся и зашагал прочь. Сара не так испугалась, как остальные, и она даже сумела разглядеть на этой смертельно-бледной маске признаки триумфа. Она засмеялась.

Вся неделя прошла спокойно, без событий. В субботу Сара несколько раз испытывала приступы тревоги, к вечеру уси­лившиеся. Эрик был мрачен, но спокоен. Всю неделю, по но­чам, он ходил к скалам и кричал там что-то. Казалось, у него на сердце была какая-то тяжесть и он пытался облегчить ее таким способом. В субботу он весь день не выходил из дому. Соседи знали, что на следующий день у него свадьба, и, ду­мая, что он готовится к этому важному шагу в жизни, не беспокоили его. Только один раз его потревожили. Пришел старик-лодочник и сказал Эрику:

– Эрик, вчера я ездил в Бристоль. Был у канатного масте­ра и заказал ему веревку взамен той, что ты потерял в ту ночь. Так вот, повстречался мне там Майкл Хивенс, тамошний тор­говец. Он сказал, что неделю назад на «Морской Звезде» при­был из плавания Абель Бегенна. Он положил в бристольский банк кучу денег на имя Сары Бегенна. Об этом Майкл узнал из его собственных уст. Вот. А потом Абель пересел в «Кра­сотку Элис», идущую в Пенкасл. Мужайся, парень. – Последние слова лодочник сказал при виде того, как Эрик со стоном закрыл голову руками. – Он был твоим старинным товарищем, я знаю. Но ему уже не поможешь. Всего вероят­ней, он пошел ко дну вместе с остальными в ту проклятую ночь. Я думал, что будет правильней сказать тебе все. А то как бы это все иначе не вышло. Ты успокой Сару. Он был ей тоже большим другом, а женщины, ты знаешь, всегда принимают такое близко к сердцу. Будет очень плохо, если она узнает об этом в самый день свадьбы.

Сказав все, он поднялся со стула и вышел из дома, оставив Эрика в позе отчаяния, с закрытым ладонями лицом.

– Бедняга! – пробормотал лодочник, спускаясь по крыль­цу. – Он все принял близко к сердцу. Да что тут говорить! Ведь они были такими друзьями-приятелями! А кроме того Абель как-то спас его от верной смерти!

В тот день школьники освободились раньше от занятий и, как обычно в такие дни, все скопом помчались к пристани и ближайшим утесам, чтобы вдоволь порезвиться там.

В гавани несколько мужчин разгружали двухмачтовик с углем, а огромная толпа зевак давала им начальственные ука­зания. Вдруг кто-то из мальчишек крикнул в большом вол­нении:

– Глядите! Там, на входе в гавань! Бешеный дельфин! Мы видели с ребятами, как он выплывал из-под скалы! У него такой хвост!..

– Нет, парень! Это был не дельфин, – сказал рабочий. – Это обыкновенный тюлень. Но у него и вправду здоровенный хвостище!

После этих слов ребят словно прорвало: перебивая друг друга, они стали выдавать свои свидетельства по поводу жи­вотного, одно невероятнее другого. Но в двух вещах они все, как один, сходились: кто бы это ни был, но он вынырнул из-под скалы и имел огромный хвост. Мальчишек с удовольст­вием поддразнивали рабочие, а потом смеялись. Но поскольку никто не сомневался, что они действительно что-то видели, то мало-помалу многие из слушателей, молодые и пожилые, муж­чины и женщины, потянулись по берегу ко входу в гавань, чтобы своими собственными глазами увидеть животное, став­шее судя по всему дополнением к местной фауне. Начинался прилив. Поддувал довольно свежий бриз, и поверхность воды исходила рябью, так что было довольно трудно рассмотреть что-нибудь в глубине. Все напряженно и молча вглядывались в темные воды, и вдруг одна женщина пронзительно вскрик­нула. Когда к ней подбежали люди, она стала уверять, что видела что-то длинное и темное, проскользнувшее в воде пря­мо около того места, где она стояла. Все, как один, стремглав бросились к тому месту, на которое она показывала, но, как только собралась толпа, ветер резко посвежел, и стало невоз­можно увидеть под непрекращающейся рябью признаки како­го-либо тела. Женщину стали расспрашивать, и наконец она попыталась описать то, что видела. Но, к сожалению, она говорила столь бессвязно, что многие сочли, что ей все приви­делось. Но ей поверили мальчишки, которые увидели живот­ное первыми. Она – полуистеричным и срывающимся голо­сом – говорила вот что:

– …как будто свинья с выпущенными кишками!

Кроме ребят ее словами заинтересовался один пожилой солдат из береговой охраны. В тот день его постоянно видели торчащим у того места. Он долго смотрел в воду и порой даже вздрагивал, словно видел что-то, но в следующую минуту разочарованно качал головой.

Эрик встал в воскресенье с рассветом. Всю ночь он не сом­кнул глаз, но вместе с солнцем пришло облегчение. Он по­брился и с удовольствием отметил, что руки не дрожат. Надел свадебный костюм. У него был измученный вид и круги под глазами. Казалось, что за последние дни для него прошли годы. А все же то и дело по губам пробегала улыбка триумфа, и он все бормотал вполголоса для себя:

– Это мой день и моя свадьба! Абелю теперь не вести ее под венец… Живому или мертвому. Живому или мертвому! Жи­вому или мертвому!

Он сел в кресло осторожно, чтобы не измять костюма, и стал ждать назначенного часа, одновременно пытаясь найти душевное равновесие. Когда в церкви пробил колокол, он под­нялся, вышел из дома и плотно притворил за собой дверь. Он посмотрел на реку и увидел, что прилив только что кончился. В церкви он сидел рядом с Сарой и ее матерью, не выпуская из своих рук ладонь невесты, словно боясь потерять ее в самую последнюю минуту. По окончании церемонии они поднялись со своих мест, и священник перед всеми прихожанами объ­явил их мужем и женой. Эрик вел себя вызывающе, как будто хотел кому-то невидимому что-то доказать. Из церкви они шли под руку. Парни и девушки слегка похлопывали их по плечам в качестве поздравлений.

Вся процессия направлялась к дому Эрика. Когда все шли уже по тропинке между его коттеджем и соседским, люди были остановлены диким вскриком, вырвавшимся из уст новобрачной. Все расступились и увидели ее у двери дома Эрика. Наполненными ужасом глазами она неподвижно глядела на неглубокое дно реки.

Отлив обнажил обломки скал и застрявшее меж них тело Абеля Бегенны. Канат, одним концом завязанный на его поя­се, другим обвился вокруг причальной стойки. Правый локоть был полностью скрыт в узкой щели между двумя скальными обломками, и рука была зафиксирована в удивительном поло­жении: она тянулась к Саре с обращенной вверх ладонью. Словно Абель хотел, чтобы она подала ему свою руку. Пальцы трупа, застывшие в судороге, были широко растопырены.

Все, что случилось вслед за этим, Сара Сансон помнила плохо. Она делала усердные попытки прийти в себя, но в ушах поднимался ужасный свист, в глазах темнело, невыносимо кружилась голова. Единственное, что она запомнила – и это осталось с ней на всю жизнь, – это тяжелое хриплое дыхание Эрика за ее спиной, крик кого-то из толпы: «Муж-то бледнее мертвеца!» и его бормотанье у нее над ухом:

– Это дьявол! Его помощь! Его цена!