— Не сомневаюсь, невзирая ни на что, ты не прекращал и книжных изысканий, — улыбнулся Картер.

— Конечно, — кивнул Хоуп. — То и дело приходилось листать то один фолиант, то другой, дабы удостоверить личность того или иного дипломата, барабанящего в дверь. У меня и на сегодняшний вечер уже назначено несколько встреч. Думаю, ты не откажешься поучаствовать. Твое присутствие придало бы переговорам солидность.

— Если мне предстоит принимать гостей, не помешало бы предварительно принять ванну, — усмехнулся Картер. — И переодеться. А то мы с Даскином, мягко говоря, пообносились.

— А я-то думал, крыса сдохла под столом, — съехидничал Енох.

— Ну у тебя и шуточки! — покачал головой Картер.

— Ванны для вас уже готовы, — сообщил Хоуп. — Одежда тоже. Какие планы затем?

— Сегодня надо отдохнуть, — ответил Картер. — А завтра я намерен заглянуть в Книгу Забытых Вещей. Потом я должен буду отправиться на поиски Ключей Хозяина в Комнату Ужасов.

Приняв ванну и переодевшись, Картер до позднего вечера вел переговоры с различными официальными лицами. После многодневных изнурительных скитаний эта деятельность показалась ему не такой скучной, какой он ее себе представлял, хотя и несколько утомительной. До сих пор Картеру казалось, что то, как они с Даскином оказались в гостиной, пережив столько опасных приключений, похоже на чудо. Но с ним рядом сидел мистер Хоуп и дипломатично руководил беседами, направлял их в нужное русло, время от времени высказывал предложения или сообщал какие-то сведения — словом, лишний раз доказывал, насколько он незаменим. Все это позволяло Картеру прятать недостаток опыта под обличьем глубокомысленного Хозяина — мудрого и немногословного. Он принял двоих посланников из Гимнерхина и наместника Сута — симпатичных старичков, желавших возобновить связи с Домом и его новым господином. Рыжеволосый крестьянин из Порт-Кина просил оказать помощь в борьбе с волками. Картер пообещал выслать на подмогу отряд, как только появится такая возможность. Сам он пока покинуть Эвенмер не осмеливался. Кроме того, прибыл проситель из Фиффинга, объявивший себя принцем этой страны, которого незаконно сместил с престола троюродный братец. Он умолял Картера оказать ему содействие в восстановлении справедливости и просил выслать в Фиффинг ни много ни мало — батальон. Но Картер ничего не мог предпринять до тех пор, пока не разделался с Полицейским. Единственное, что он пообещал, что в самое ближайшее время самым внимательным образом проштудирует историю Фиффинга. Принц, оскорбленный до глубины души, покинул гостиную, громко хлопнув дверью.

— Нечего удивляться тому, что он потерял свое королевство, — заключил Хоуп.

Картер выгнул дугой бровь.

— Надеюсь, его троюродный брат не так вспыльчив.

— Остался один-единственный проситель, если ты еще в состоянии кого-либо принять сегодня.

— Приму. Кто таков?

— Гонец из Северного Лёвинга — страны, что лежит к северу от Эйлириума и входит в Белый Круг. Он прибыл в то время, когда ты вел переговоры с принцем. Что ему нужно — не знаю. Но он страшно волнуется. Одет он в национальный костюм, так что не пугайся.

В гостиную вошел высокий сухопарый мужчина. Он так тяжело дышал, словно бежал всю дорогу от Северного Лёвинга до Внутренних Покоев. На нем были просторные белые одежды, подвязанные в самых неожиданных местах черными ленточками, отчего гость напоминал не то мумию, не то оборванца. Белки глаз устрашающе сверкали. Он опустился перед Картером на одно колено и склонил голову.

— Умоляю вас, господин, вы должны прийти, — проговорил он тоном капризного ребенка. — Вы должны прийти в Северный Лёвинг.

— Встань, присаживайся и расскажи мне, что у вас стряслось, — велел гонцу Картер.

Но гонец и не подумал подняться.

— Извольте, господин, — кивнул он. — Северный Лёвинг некогда был страной, где текли полноводные реки, чудесным равнинным краем, омываемым бегущими с гор ручьями.

— Ты сказал — «некогда был»?

— В нашу страну хлынула Черная Река. Она течет по залам Дома, она пробила себе русло к самым отдаленным уголкам Эвенмера, она разрушает все, чего коснется. Вы должны помочь нам.

Картер молчал. Сердце его сжалось от страха.

— Не думал, что дело зайдет так далеко, — проговорил он помертвевшими губами. — Мы с Даскином видели эту реку на пути. Как же она вырывается из подвала?

— Мы этого не знаем, — покачал головой Хоуп. — По крайней мере не через двери, это точно.

— Она просачивается, милорд, просачивается, — подхватил гонец. — Мы пробовали было перегородить ее, но она пожирает все, чего касается, и течет, куда пожелает, словно у нее есть воля и цель. Мой народ обратился в бегство. Что мне сказать людям?

Картер сжал кулаки.

— Что же они за люди — эти анархисты? Исполняют задуманное, делают свое дело и при этом разрушают весь мир? Что они за люди?

— Я… я не знаю, милорд, — растерянно отозвался гонец.

— Скажи своим соотечественникам, что я вышлю вам на подмогу всех, кого только смогу. Хотя… много прислать не смогу и сам прийти не сумею.

— Но милорд…

— Скажи, что я намерен остановить Черную Реку. Скажи, что если этого не произойдет, значит, я погиб. Даю тебе слово.

— Спасибо вам, милорд… — И гонец неожиданно разрыдался.

— Хоуп, распорядись, чтобы его накормили и уложили спать, если он, конечно, не будет против.

Потом Картер долго бродил по дому, кое-где усаживался у камина и задумывался, глядя на огонь, встречался и говорил с Чантом и Енохом, но при всем том от него не укрылось, что гроза бушует все сильнее. Клубились тучи, лил проливной дождь, оглушительно грохотал гром. Небо стало чернее чернил. Полицейский похвалялся своей властью над природой.

Картер сел на стул с высокой спинкой у очага, полуприкрыл глаза, глядя на пламя, и нарисовал в уме карту Эвенмера. Новообретенный дар позволял ему создавать мысленные картины удивительной четкости, причем он мог удерживать их в воображении сколь угодно долго. Теперь Дом был ему знаком настолько, что он смог бы ориентироваться здесь безо всякой карты. Он начал осознавать, что такое власть Хозяина, способного отправиться туда, куда он пожелает, оказаться там, где в нем нуждаются, застичь врагов врасплох, появившись в нужном месте совершенно неожиданно. Однако и это знание Дома не подсказывало ему расположения Комнаты Ужасов.

В восемь вечера Хоуп принес Картеру чай в гостиную. Видимо, юрист догадался, что Хозяина сейчас беспокоить не стоит, и, обменявшись с Картером парой слов, удалился. Только сейчас Картер понял, как немыслимо устал. Наверное, это у него на лице написано. Странствие было тяжелым, а ближе к концу — просто жутким. А здесь, в окружении старых, любимых, удобных вещей, у Картера вдруг с новой силой заныло сердце от тоски по отцу. Тоска охватила его с такой силой, что он расплакался, роняя слезы в принесенный Хоупом чай. Он мысленно следовал за отцом по Морю, Которое Не Переплыл Ни Один Смертный, далеко за горизонт. Он представлял, как лорд Андерсон стоит в лодке и, насвистывая, работает веслом, как ветер дует ему в лицо, а парус раздувается и мчит лодку по волнам под разноцветными небесами… но куда? О, если бы он мог мысленно отследить его путь до самого конца!

Дождь шел и шел, и Картер задремал, сидя на стуле, и ему приснились море и Инммэн-Пик, Йормунганд, Даскин, Фарфоровая Герцогиня, Спрайдель, и множество мельчайших подробностей путешествия. Его разум как бы латал сам себя, сшивал воедино лоскутки жизни и заботливо укрывал Картера результатом своих трудов — теплым одеялом.

Однако несмотря на железную решимость, только через два дня Картер нашел в себе силы заглянуть в Книгу Забытых Вещей. В эти дни он мысленно рукоплескал своей мудрости дипломата, но распекал себя же за отсрочку. По утрам он принимал посетителей, и эти встречи бывали большей частью забавны, поскольку прибывали представители все новых и новых стран Белого Круга. После обеда Картер консультировался с Хоупом. Они обсуждали возможные стратегии и говорили о древней истории. Порой к ним присоединялся Даскин, но ему быстро наскучивали их беседы. И нечего было его за это корить — ведь он еще так молод и непоседлив.

На третий день утром у фонаря снова появился Полицейский, и Картер понял, что анархисты прекратили поиски и погоню в Иннмэн-Пике и каким-то непостижимым, мистическим образом узнали об их с Даскином возвращении во Внутренние Покои. Картер понял: медлить больше нельзя. Позавтракав копченой курицей в компании Чанта, Еноха Хоупа и Даскина, он один отправился в библиотеку. Войдя в кабинет, он отпер шкафчик и вынул Книгу Забытых Вещей.

Затем он уселся за письменный стол, положив рядом с Книгой блокнот и карандаш, судорожно вдохнул и пролистал, не глядя, пять страниц. На следующей медленно проступили ярко-зеленые пятна. Мало-помалу картинка стала четче, и на ней отобразился не лес, не лужайка возле дома, а серый коридор, по которому высокий человек в черном плаще тащил, перебросив через плечо, мальчика лет двенадцати. Картер узнал эту сцену. День, когда его похитили. Сердце его учащенно забилось, он сжал кулаки, с волнением и тревогой наблюдая за тем, как подручный Полицейского уносит его, беспомощного, дальше и дальше. Он слышал свои собственные испуганные крики и не мог сдержать стонов. Несколько минут его похитители шли по Длинному Коридору, затем свернули в дверь, за которой начались бесконечные переходы, витые лестницы, маленькие и большие комнаты. Целую вечность, казалось, длился их путь, но вот наконец они подошли к той лестнице черного дерева, которую Картер отчетливо помнил до сих пор. Там на столбиках, которыми заканчивались пролеты, восседали красноглазые стервятники и злобно таращились на несчастного мальчика.

Как ни удручало, как ни пугало Картера повторение собственных мучений, рука его набрасывала на листке блокнота маршрут. Он успевал даже нумеровать двери возле каждой лестничной площадки, озаренные тусклым светом газовых рожков. Наконец его похитители одолели последний лестничный марш и остановились возле тяжелой двери черного мрамора, что вела в Комнату Ужасов. У Картера мурашки по спине побежали, когда он вновь увидел, как Полицейский поворачивает в замочной скважине ключ. Заскрежетал замок, с глухим грохотом открылась дверь. Край столешницы до боли врезался в ладони — с такой силой Картер в него вцепился. Он против воли отчаянно вскрикнул, когда захлопнулась дверь, когда он, беспомощный мальчишка, остался за ней один в кромешном мраке.

Картинка померкла и растаяла. Картер еще долго сидел, не разжимая пальцев, тяжело дыша и дрожа, как в ознобе, — напуганный и разъяренный. Ему страстно хотелось продлить видение и отпереть дверь. Несколько минут он боролся с этим порывом, приучал себя к мысли о том, что сейчас он сидит в тихом кабинете, где уютно горят лампы-лютики, а сверху, с витражного потолка, смотрит ангел. Картер перевел взгляд на страничку блокнота. Набросок, конечно, грубый и поспешный, но для карты вполне сгодится.

— Спасибо, — сказал Картер не то Книге, не то ангелу — он и сам не понял кому. А когда он привстал со стула, то обнаружил, что ослаб почти так же, как тогда, когда выучивал Слова Власти. Он запер Книгу в шкафчик и вышел из библиотеки. За дверью по коридору расхаживал Хоуп.

— Все в порядке? — поспешил к Картеру юрист.

— Более или менее. Что хотел — получил, но теперь выжат как лимон. — Он пошатнулся, и Хоуп успел вовремя подхватить его под локоть. — А ведь можно было бы предположить, что чем дальше, тем легче будет.

— Можно было бы, — кивнул Хоуп, — если бы не знать, с какими силами мы вступили в борьбу.

Картер вымученно улыбнулся:

— Если хватит сил, тронусь в путь завтра. Сам не знаю, сколько времени у меня отнимет это путешествие. Если бы Зеленая Дверь не была заперта, путь бы вышел недолгим, но теперь придется делать большущий круг да еще и от анархистов прятаться.

— А ты твердо решил идти один? Не лучше ли пойти с вооруженным эскортом? Глис запросто может выделить тебе воинов и не откажется их возглавить. Можно и подкрепление из Белого Круга вызвать.

— Нет. Тогда и анархисты встретят нас во всеоружии.

— Но наши разведчики докладывают, что врагов не так-то и много, хотя число их растет. Мы наверняка способны одолеть их.

— Но какой ценой? Ведь не только ценой человеческих жизней! Ключи Хозяина хранятся в Комнате Ужасов потому, что Полицейский думает, что я ни за что на свете не отважусь войти туда. Если в ту сторону отправится целое войско, и он поймет, с какой целью оно туда движется, то сразу же перепрячет Ключи. Тогда придется снова их разыскивать, а у нас времени в обрез. Река Тьмы поглощает целые царства. Мы не можем себе позволить искать Ключи дважды. Короче — войско я с собой взять не имею права.

Хоуп вздохнул:

— Что ж, аргументы убедительные, но мне они все равно не по душе. Ну хотя бы несколько человек…

— Мое главное преимущество будет в том, чтобы передвигаться, не показываясь врагам на глаза. И еще кое-что… Сама природа Дома такова, что Хозяину зачастую приходится ходить по нему в одиночку, странствовать потайными ходами, чувствовать, как бьется под половицами сердце Эвенмера, искать и открывать тайны. Словами этого не опишешь — слов для этого не придумано. Это мой долг, и я его обязан исполнить.

— Ну а хотя бы кого-то одного ты не мог бы взять с собой? — послышался позади голос Даскина. Видимо, он невольно подслушал последнюю часть разговора.

Картер растерялся:

— Дело предстоит крайне опасное, и войти в Комнату Ужасов я тебе ни за что не позволю. Рисковать позволено только одному из нас.

— Ну, так провожу тебя до двери. Раньше-то у нас вдвоем все неплохо получалось.

— Что ж, решено, — улыбнулся Картер. — Идем вдвоем. Сам бы я тебя позвать не осмелился, но… Словом, с тобой за компанию путь, наверное, будет не так страшен.

Братья выступили в поход на следующее утро перед рассветом — в доме все еще спали. Еноха не было — он ушел заводить часы. Провожали Картера с Даскином Чант и Хоуп. Фонарщик был по обыкновению немногословен, а юрист суетился и, судя по всему, страшно волновался. Картер произнес Слово Тайных Путей, и за встроенным в стену буфетом в гостиной открылся узкий проход.

Картер заглянул в темные глубины, где наверняка десятилетия не ступала нога человека, и ему стало страшно: вдруг он никогда не вернется?

— Бог вам в помощь, — проговорил Чант. — Помните: каким бы горестным ни представало перед вами нынешнее положение дел, не все подвластно анархистам. «Не грусти, мы с тобой — музыканты, стихоплеты, создатели снов. Наше место — у волн необъятных, у прозрачных певучих ручьев. Все теряем — и вмиг обретаем под печальной и бледной луной, но лишь мы этот мир сотрясаем, он послушен вовек нам с тобой». А у них — никакой поэзии. Так что, как же они могут победить?

Картер благодарно пожал фонарщику руку.

— Знаешь, — признался он, — я только сейчас понял, что почти ничего не знаю о тебе. Енох рассказывал мне множество историй, а ты больше помалкивал. Ты говорил, что был врачом. А чем еще ты занимался до того, как поселился здесь?

Чант негромко рассмеялся, его глаза сверкнули.

— Какое-то время преподавал метафизику в Оксфорде, однако мои взгляды, похоже, вызывали на кафедре шок. А до того я жил… в другом месте. Это долгий рассказ. «Я поднимался на нагорья, спускался в мрачные ущелья, изведал много бед и горя, знавал и радость, и веселье…»

— Когда-нибудь ты мне непременно расскажешь все-все, — улыбнулся Картер. — Думаю, скучать мне не придется.

Он обернулся к Хоупу, который уже, наверное, в десятый раз перепроверял, все ли собрал, что понадобится братьям в дороге.

— Ты потрудился на славу, — похвалил его Картер. — Честное слово, я бы ничего не успел сделать, если бы ты мне не помогал.

— Не исключено, что ты прав, — кивнул Хоуп. — Но прав только потому, что дел было слишком много. Постараюсь не опростоволоситься за время твоего отсутствия.

— А как насчет того, чтобы вступить в более ответственную должность? — спросил Картер, прищурясь. — Ну, к примеру, такой колоссальный скачок по служебной лестнице, как пост… ну, скажем, дворецкого?

Хоуп широко улыбнулся.

— А я все гадал: предложишь ты мне это или нет. До Бриттла мне, конечно, далеко, но я постараюсь. Подробности обсудим, как только ты вернешься. — С этими словами Хоуп вытянулся по струнке, сразу стал выше ростом и вопросил: — Что-нибудь еще, сэр?

— Спасибо, больше ничего не нужно, — ответил Картер и пожал руку друга.

Даскин попрощался с Чантом и Хоупом, поднял зажженный фонарь, и братья друг за другом шагнули в темный коридор. Буфет бесшумно повернулся и встал на место.

— Надеюсь, ты знаешь дорогу, — пробормотал Даскин.

— Лучше, чем когда-либо. Этот проход выведет нас к лабиринту потайных ходов, называемому Извилинами. Они кружат не только из стороны в сторону, но и ведут с этажа на этаж. Я выбрал именно этот путь, потому что из него можно по-разному выбраться в Длинный Коридор. Потом мы должны будем отыскать лестницу, что спускается к Комнате Ужасов. Риск, безусловно, есть. Всю дорогу по Извилинам мы идти не сможем. Рано или поздно придется выйти на открытое пространство.

Проход практически сразу закончился тупиком, но Картер ощупал пол и нашел крышку люка. Пришлось подсунуть под нее лезвия ножей, и она с долгим стоном открылась, а под ней оказалась расшатанная приставная деревянная лесенка.

Спустившись, братья оказались в коридорчике с облупившимися стенками. Потолок нависал так низко, что приходилось идти пригнувшись. Подметки стучали по голым половицам, стены стояли так близко, что Картеру стало здорово не по себе — нахлынула извечная клаустрофобия, но он переборол ее, сосредоточив взгляд на круге света, отбрасываемого фонарем. Извилины мало-помалу уводили путников влево.

Картер шел первым. Туннель вилял из стороны в сторону, то опускался, то шел под уклоном вверх, как бы повторяя невидимые очертания дома. Так миновали часа два, и наконец братья добрались до первого глазка, отмеченного упорами для лба и подбородка. Картер накрыл фонарь полой плаща, заглянул в глазок и увидел место пересечения двух коридоров, где стояли трое анархистов в темных балахонах. Они приглушенно переговаривались, слов было не разобрать. Картер уступил место у глазка брату, Даскин заглянул в него, после чего они продолжили путь по проходу, морщась от каждого скрипа половиц.

Удалившись от опасного места, Картер прошептал:

— Таких постов мы еще увидим множество. Наверняка Полицейский напичкал всю округу своими приспешниками, чтобы они хватали всякого, кому вздумается выйти из Внутренних Покоев.

— Но ведь они уже знают, что у нас есть выход к Белому Кругу.

— Да, но эту дорогу анархисты тоже могут охранять и наблюдать за теми, кто приходит и уходит. На ней полным-полно мест, где можно затаиться и незаметно следить за любыми передвижениями. В итоге, будучи в курсе всего, что происходит на этой торной дороге, они могут предвидеть любые обходные маневры, а именно они их и тревожат в первую очередь.

Вскоре Картер и Даскин поравнялись с очередным глазком, из которого открывался вид на участок коридора, застланного ковровой дорожкой и освещенного свечой, закрепленной в подсвечнике на стене. Сначала Картер никого не заметил, но вскоре в поле его зрения возникла парочка анархистов. Негромко переговариваясь и дымя короткими кривыми трубками, они прошагали мимо глазка по коридору, но вскоре вернулись. Картер предположил, что они скорее всего патрулируют ближайшие перекрестки. Он вытащил карманные часы и засек время, в течение которого патрульные совершали полный обход своей территории.

— Они проходят мимо каждые две минуты, — шепотом сообщил он Даскину. — Половину этого времени они наверняка хорошо видят весь отрезок коридора. В этой стене есть потайная панель, а еще одна — в противоположной стене. Придется перебежать. И притом — быстро.

— Для проповедников анархии они уж что-то больно хорошо организованы, — проворчал Даскин.

Картер отыскал механизм открывания панели. Дождавшись подходящего момента, он осторожно приподнял рычажок. Панель с еле слышным щелчком отъехала в сторону.

Удостоверившись в том, что патрульных не видно, братья шагнули в коридор и задвинули панель на место. С обратной стороны ее прикрывал чей-то портрет в полный рост.

Как можно более быстро и бесшумно Картер и Даскин перебрались к противоположной стене, где висел похожий портрет. Картер пробежался кончиками пальцев по краю рамы. Секунда тянулась за секундой, но — ни пружинки, ни рычажка. Картер окинул стену взглядом, но, увы, других портретов на ней не было. Тогда Картер опустился на одно колено, приподнял раму снизу и заглянул под нее. Рычажка на том месте, где ему следовало бы находиться, не оказалось. Издалека послышались негромкие голоса анархистов.

Наконец Картер нащупал заветный рычажок. Нажал. Безрезультатно. Потянул на себя — рычажок стронулся с места и портрет со зловеще громким стоном повернулся. Неизвестно зачем отверстие потайного хода было заставлено обрезком доски. Он качнулся, упал и громко стукнул по плинтусу.

Картер схватил злополучную доску, швырнул ее в отверстие, торопливо забрался туда сам, а следом за ним — младший брат. Издав новый жалобный стон, портрет повернулся и закрыл отверстие, успев прихватить и затянуть в потайной ход клубы табачного дыма. Картер на цыпочках подобрался к глазку. Мимо торопливо протопал одни из патрульных-анархистов. Сжав в руке револьвер, он беспокойно оглядывался по сторонам.

Вскоре его догнал напарник.

— Крысы, наверное.

— Ну, тогда я тебе доложу, это крысы, так крысы. Гигантские просто. Говорю же тебе: я слышал, как дверь скрипнула.

— Да нету тут дверей никаких. Ветер, небось, подул, вот тебе и померещилось.

— Ты тоже ведь слышал, не отпирайся!

— Что-то вроде слышал, да только дом-то старый какой, весь скрипит и стонет. Мало ли чего послышится.

Второй анархист выругался.

— Полицейский из себя выйдет, если узнает, что кто-то мимо нас проскочил. А если ему что не по нраву, так он виновника сразу в Комнату Ужасов отправляет. А оттуда если кто выходит, так это уже не те люди вовсе — их будто выгрызли изнутри.

— Знаешь что, давай-ка мы про это больше не будем говорить. Если тут что и прошмыгнуло, то так быстро, что и докладывать-то нам не о чем. Пошли обратно.

Убедившись в том, что анархисты удалились. Картер оторвался от глазка, довольно подмигнул брату и зажег фонарь.

Новый проход оказался похожим на предыдущий. Братья продолжили свой путь по Извилинам.

— Когда мы с ними покончим, напомни мне: надо будет распорядиться, чтобы тут дорожки постелили, — шепнул Картер Даскину, злясь на скрипучие половицы.

— Кто же это, будучи в здравом уме, станет застилать коврами потайные ходы? — еле слышно хихикнул Даскин. — А что потом? Казнить всех рабочих до одного, чтобы не проболтались?

Картер пожал плечами:

— Енох утверждает, что Дом выстроил Господь Бог. По крайней мере строительство велось под его руководством.

— Ну и как же, интересно, он его перестраивает?

— Думаю, это Ему под силу, если мы правильно оформим строительный подряд. Ну ладно. Шутки в сторону. В объяснении Еноха столько же смысла, сколько в любом другом. Дом, управляющий Вселенной, механизм действия которого никому не известен. А я — его Хозяин. Мы ведь даже толком не понимаем, кто такие анархисты, не говоря уже о Полицейском. Падшие ангелы?

— Скорее, демоны, восставшие из ада. Насчет Полицейского не скажу наверняка, но остальные — люди. Чант говорит, что они служат Энтропии — служат так, словно это одушевленное лицо.

— Не иначе как это сам Люцифер. Знать бы наверняка…

— Сколько знаем — столько знаем, — резюмировал Даскин. — У нас есть работа. Есть и инструменты для ее выполнения. Больше требовать нечего, и вряд кто-то нам что-то еще предложит. Совершенно не обязательно знать все до конца.

Картер кивнул. Даскин изумлял его мудростью, не свойственной обычно столь нежному возрасту.

До конца дня братья странствовали по хитросплетениям Извилин. Однообразие пути нагоняло скуку и тоску, необходимость таиться изматывала. В целях экономии масла фонарь погасили, перекусили всухомятку, расстелили одеяла на голом полу и улеглись спать. Картер несколько раз просыпался в холодном поту и снова забывался страшным сном. Ему снилось, что его живым заколотили в гроб. Всякий раз, открывая глаза и видя кругом только непроницаемый мрак, он с превеликим трудом разубеждал себя, вытягивал руки, шевелил ими. Только так ему удавалось избавиться от навязчивых ощущений. А потом, полусонный, он вспоминал о том, что ему предстоит войти в Комнату Ужасов. И тогда панический страх холодными пальцами стискивал его сердце.

Мучения его были настолько невыносимы, что снова уснуть Картеру удавалось только за счет самообмана. Он старался убедить себя в том, что либо погибнет еще до того, как переступит порог Комнаты Ужасов, либо вообще не станет туда входить. После такого аутотренинга он забывался сном, но сон его был беспокоен, как мышиная возня при луне. Стоило ему уснуть, и все повторялось снова.

Так прошла ночь. Чиркнув спичкой и взглянув на карманные часы, Картер выяснил, что уже шесть утра. Это его очень порадовало.

Растормошив Даскина, он извиняющимся шепотом проговорил:

— Тут, в этих переходах, всегда темно.

Брат тут же отозвался — так, словно и он всю ночь мучился бессонницей.

— Теплую ванну, пожалуйста, и завтрак повкусней.

— Боюсь, сэр, вы не получите ни того, ни другого. Сейчас фонарь зажгу. Эта тьма меня вымотала.

Они перекусили сухофруктами, сухарями и тонко нарезанным подсоленным вяленым мясом и вскоре продолжили путь. Довольно скоро узкий коридор завершился тупиком. Картер разыскал глазок, но ничего за ним не увидел, так как в соседнем помещении было темно.

— Незадача, — прошептал Картер. — Продолжение Извилин — на этаж выше, в стороне. Что за стеной — понятия не имею, и фонарь зажигать нельзя ни в коем случае, но думаю, что я и без света сумею пробраться. Помни: нас ни за что не должны заметить.

Даскин кивнул. Картер нащупал и повернул круглую рукоятку. В сторону бесшумно отъехала потайная панель. Шагнув в коридор, Картер несколько секунд провозился, пока разыскал механизм, за счет действия которого панель водворялась на место — небольшую кнопку на плинтусе. Ничего не видя в кромешной тьме, он знал, что они с братом, по идее, стоят в коридоре, от которого в обе стороны расходятся ответвления, но кроме того, имеется и прямое продолжение. Вернуться в переходы Извилин можно было по-разному: либо пойти вперед, либо повернуть направо. Немного поразмыслив, Картер выбрал более короткий путь и свернул вправо.

Даскин следовал за братом, придерживаясь за отороченную мягкой кожей полу Дорожного Плаща. Планировка Дома крепко-накрепко запечатлелась у Картера в памяти, но вот меблировка — увы… Довольно скоро он пребольно ударился коленом о низкий столик. Он сдержался, чтобы не застонать от боли, и дальше решил продвигаться, ведя рукой по правой стене.

На счастье, в этом коридоре пол был застлан мягкой дорожкой, которая гасила звук шагов. Откуда-то дул ветерок, принося благоухание роз и сладковатый запах дождя. Находясь внутри Извилин, братья не слышали шума грозы, а теперь до них доносились раскаты грома и журчание потоков, стекавших по водосточным желобам. Картер медленно шагал вперед, страстно желая тишины, прислушиваясь, не раздадутся ли голоса патрульных, и всей душой надеясь, что они с Даскином не наткнутся на засаду. Он знал, что коридор длинный, что по пути им не должно встретиться ни одной двери, но определить, далеко ли они уже успели уйти от потайной двери, было крайне трудно. Картер принялся считать шаги.

По коридору они шли больше часа. Шум грозы, скрипы и стоны дома — десятки разнообразных звуков подстегивали воображение. Картер часто останавливался, прислушивался. В конце концов ему показалось, что он слышит, как кто-то или что-то негромко скребется где-то неподалеку. Картер замер, стараясь убедить себя в том, что звук ему просто померещился, но чем дольше прислушивался, тем сильнее убеждался: где-то совсем рядом тихо-тихо переговариваются какие-то люди, и их голоса приглушает шум дождя. Картер рискнул и сделал еще один осторожный шаг вперед.

Во мраке перешептывались люди — теперь в этом не было ни малейших сомнений. Это могли быть только анархисты. Скованный страхом по рукам и ногам, Картер бесшумно отступил назад. Теперь он считал шаги в обратном порядке, все время вел рукой по стене, и к развилке они с Даскином вернулись гораздо быстрее. Отсюда Картер пошел другим путем — тем, который первоначально отверг. Он решил: если в этом коридоре окажется патруль, он во что бы то ни стало прошмыгнет мимо.

Картер снова держался возле правой стены, на расстоянии вытянутой руки, и снова считал шаги. Этот отрезок коридора оказался короче, но Картер все равно часто останавливался. От того, что враги находятся так близко, ему было не по себе.

Вскоре братья добрались до того места, где коридор сворачивал вправо. На повороте они довольно долго простояли, прислушиваясь, не примешиваются ли какие-либо посторонние звуки к шуму грозы. Убедившись, что ничего кроме грома и дождя не слышно, они свернули за угол, и почти сразу же Картер почувствовал, как что-то коснулось его ног ниже коленей. Он наклонился, пошарил рукой… и нащупал тонкую веревку, натянутую поперек коридора. То ли система сигнализации, то ли ловушка. Из-за того, что где-то совсем рядом торчали анархисты, Картер не осмелился даже шепотом сообщить Даскину об опасной находке. Он взял брата за руку и дал ему нащупать веревку. Даскин понимающе кивнул и осторожно пробежался пальцами по ней.

Картер осторожно переступил через веревку. Через десять дюймов от первой коридор перегораживала вторая.

Пришлось рискнуть и шепотом предупредить Даскина:

— Еще одна.

Картер перешагнул через вторую веревку, Даскин — через первую.

И снова ноги Картера коснулся зловредный шнурок, и снова он предупредил брата об очередном препятствии — на этот раз он трижды коснулся тыльной стороны ладони Даскина, после чего перешагнул через третью веревку.