Большинство вещей, сваленных на чердаке, были совершенно бесполезны - бессмысленные остатки былой роскоши. Эти безделушки и бусинки некогда, наверное, что-то значили для своих владельцев, эти пружинки и части каких-то механизмов... И все же время от времени Картеру попадались по-настоящему красивые вещи - пара ярко-алых шлепанцев, хрустальный шар с фигурками внутри, изображавшими сражение Грольфа Краки с королем Адгильсом, томик "Истории британских королей" с автографом автора, светло-голубой мраморный шарик для детской игры в камешки. Картер разглядывал эти безделушки на ходу и на ходу же бережно клал в следующую коробку или корзину. Только шарик он оставил себе, хотя его и мучили угрызения совести - вдруг выросший мальчишка явится на чердак, чтобы найти свое сокровище? Но Картер с усмешкой прогнал эту мысль. Того, кто когда-то держал в руках этот шарик, наверняка уже не было в живых. Будь здесь сейчас мистер Хоуп, он бы непременно напомнил Картеру, что, согласно закону о чердаках, принятому в тысяча триста шестьдесят седьмом году, с чердаков ничего нельзя брать и выбрасывать без разрешения страны, коей оные чердаки принадлежат, однако в одном из пунктов этого закона было оговорено, что допускается избирательная расчистка чердаков, при которой оттуда можно взять нечто конкретное и оговоренное. Картер громко рассмеялся, вспомнив формулировку закона, и задумался о том, сколько же в Эвенмере всевозможных законов и правил. Он, однако, понимал, что все эти законы отнюдь не праздны и служат основой существования цивилизации со сложнейшей структурой.
      Шел час за часом, а чердак все не кончался: через каждые двенадцать шагов - окно, голые половицы, унылые коробки, пыльные сундуки. Только случайные повороты чуть вправо или чуть влево разнообразили путь. Сгустились сумерки, за окнами уже не стало видно падающего снега, и вот наконец Нункасл объявил привал. На чердаке очагов не было, но гвардейцы быстро собрали походный переносной очаг и развели огонь, воспользовавшись для этого подобранными по пути щепками. Дым столбом поднимался к стропилам и растекался по чердаку.
      Нункасл протянул руки к пламени и вздохнул:
      - Без дров вот так не погреешься. Ну, да на эту ночь хватит.
      - Я бы не стал рисковать и спускаться за дровами, - сказал Картер. Пока рано. Слишком велика опасность, что нас заметят. Может быть, позже. Но по этому чердаку, судя по всему, идти нам придется не один день, и мне хотелось бы продолжить путь здесь. Это однообразие - в наших интересах.
      - Жизнь солдата вообще однообразна, - заметил Нункасл. - Только изредка ее оживляет жуткое волнение. И однообразие - самое лучшее, что в этой жизни есть.
      Поужинали дорожными припасами, выставили дозорных и улеглись спать. Картер завернулся в одеяла и лежал, прислушиваясь к ветру, который снова поднялся с наступлением темноты и теперь сотрясал скаты чердака и завывал в щелях. По обе стороны от спящих спутников горели накрытые тряпицами фонари дозорных, словно звезды в ночном небе. Картер закрыл глаза, и ему приснилось, будто он лежит в огромном туннеле, где дуют и дуют нескончаемые ветра.
      ВЕРХНИЙ ГЕЙБЛ
      Двенадцать дней отряд шел по чердаку, прошел над Гимнергином и Узом, и хотя страны эти густо населены, путникам никто не встретился, лишь порой до них доносились разговоры и пение. В Гимнергине, где окна выходят на Террасы, мистер Крейн хотел было продемонстрировать своим спутникам фруктовые сады, которыми славилась эта страна, но деревья были засыпаны снегом по самые макушки, и Картер с грустью подумал о том, что вряд ли весной здесь зацветут персики.
      Однако, несмотря на все переживания, эта часть странствия Картеру пришлась по душе. Даскин и Грегори в отличие от гвардейцев были одеты в гражданское, поэтому Картер время от времени отправлял их на вылазки на нижние этажи за дровами. С наступлением ночи люди садились у походного очага, рассказывали истории. Нункасл курил вересковую трубку. Как часто бывает с попутчиками, все мало-помалу сдружились. Лейтенант казался Картеру человеком несгибаемым, крепким, как выдержанная древесина. Крейн и Макмертри тоже были люди симпатичные, несмотря на всю их чудаковатость. Первый забавлял Картера своим извечным энтузиазмом, второй - непоколебимой логикой. Грегори Картер до сих пор знал не слишком близко, хотя тот частенько охотился с Даскином и нередко трапезничал вместе со всем семейством. На взгляд Картера, он был по-юношески дерзок, но это придавало его натуре особое своеобразие и цельность.
      Крейн любил рассказывать истории о странах, которые ему довелось посетить: о неприступных башнях в городках Кидина, о безграничных просторах залов Эйлириума, об изукрашенных тончайшей резьбой рококо буфетах и платяных шкафах в Нианаре, о барочных шпилях и минаретах Уза. Они с мистером Макмертри в своих путешествиях добирались до Капаза, а на пути в Северный Левинг побывали на берегах Стороннего моря. Крейн мог с упоением рассказывать о красоте прожилок в камне, из которого высечена какая-нибудь древняя статуя, и хотя кому-то подобные мелочи могли бы показаться скучными, он ухитрялся говорить об этом удивительно увлекательно, ибо рассказывал о тех, кто изваял эти статуи, об их любовных похождениях, о том, как они умерли, а кончина мастеров древности зачастую бывала сопряжена с леденящими душу историями о крови и убийствах. Двое закадычных друзей в свое время перевалили через горы, попали в Дальнее Крыло на западе и прошли дальше, в страны с экзотическими названиями и удивительными обычаями, где жители говорили на диковинных наречиях. Мистер Крейн утверждал даже, что за крошечным королевством Тимбл по сей день обитают драконы и греются на солнышке, растянувшись на каменных ступенях мрачных пирамид, возведенных в честь забытых богов. Картер в существование драконов, конечно, не верил, хотя и был близко знаком с одним из них, обитавшим на чердаке, но рассказы Крейна слушал с нескрываемым удовольствием.
      После нескольких дней пути, под вечер, отряд подошел к границе Верхнего Гейбла - эта страна располагается исключительно на верхних этажах, а ниже нее лежит Гимнергин. Картер отправил Даскина вперед, дабы тот подготовил почву для прибытия отряда. В Верхний Гейбл не вели потайные ходы, и пройти по нему, избежав встречи со стражниками, было невозможно. Картер велел Даскину войти в страну не с чердака, а из Длинного Коридора так, как попал бы туда самый обычный странник.
      Брата не было почти полдня, и последние два часа ожидания стали для Картера самыми томительными. Он ходил из стороны в сторону, придумывая сотни причин, из-за которых Даскин мог так задержаться. Наконец, когда солнце уже село и начали сгущаться ранние зимние сумерки, появился Даскин в сопровождении невысокого располневшего мужчины в экзотическом, замысловатом наряде. Даскин вымученно улыбался, и Картер сам не мог удержаться от улыбки - ему уже доводилось иметь дело с властителями Верхнего Гейбла, носившими титул "Великих Соколов". Спутник Даскина Картеру был знаком.
      - Лорд Андерсон, о изумление превыше всех изумлений! - цветисто приветствовал Хозяина Великий Сокол. Улыбка его была учтивой, но не более, а в голосе чувствовалось волнение.
      - Великий Сокол Тинтиллиан! - проговорил Картер и с чувством пожал руку властителя. - Сколько же лет мы не виделись? Года два, наверное, со времени неприятностей с Ики?
      - Ах да, Ики... Не хотелось бы и вспоминать о нем.
      У Великого Сокола - курносый нос, усталые глаза, рыжие усы и двойной подбородок. По обычаю своего народа он был обряжен в длинный балахон с завязками поверх шерстяной туники. Голову венчала замысловатая прическа высотой два фута, украшенная разноцветными птичьими перьями, взятыми от пернатых, умерших исключительно своей смертью. Балахон покрывала вышивка в виде сложных геометрических фигур, а справа на груди Тинтиллиана была нашита аппликация с символическим изображением парящего сокола.
      - Ики, - проворчал Тинтиллиан, доверительно взглянув на Даскина. Маленький человечек с маленькими мозгами. Наверняка твой брат рассказывал тебе о нем. Ики решил, что дурно пользоваться планерами. Он считал, что это унижает птиц. Но ведь у птиц мы этому и научились! Ох уж этот Ики! - Голос Тинтиллиана дрогнул.
      - Надеюсь, в Верхнем Гейбле все спокойно? - поинтересовался Картер.
      - Так до вас доходили слухи? - спросил Тинтиллиан, и в его глазах мелькнул испуг. - Вы поэтому пришли?
      - Нет, мы просто идем дальше. Есть повод для тревоги? Тинтиллиан растерялся:
      - Дела у нас... неважные. Таинственные происшествия, ужасные события. И главное... птицы! - Он, похоже, готов расплакаться о горя. - Вы пришли, и вы должны сами все увидеть. Я ничего не сказал вашему юному брату, потому что обещал предоставить возможность доктору Вандермасту, нашему магистру орнитологии, изучить сложившуюся ситуацию до того, как поднимется паника. Я сказал ему, что мы должны связаться с Внутренними Покоями, но ведь вы знаете, как трудно иметь дело с орнитологами! И все же очень рад, что вы прибыли, что бы там ни говорил доктор Вандермаст.
      - Безусловно, я хочу посмотреть, что у вас происходит, - сказал Картер. - Однако, думаю, Даскин сказал вам о том, что мы торопимся и желаем пройти незамеченными?
      - Обещаю вам полную анонимность. Стражники на границе будут отосланы со своих постов, и мы проследуем в Миссию Яичной Скорлупы - наверх, до самых Гнездовий.
      - Так далеко! - воскликнул Картер. - А я надеялся пройти по Хеджинг-Лсйн, затем спуститься в Голубиный переход, а оттуда - в Муммут Кетровиан. Нам надо идти как можно более скрытно.
      - А наши беды тоже велики, Хозяин Андерсон, - упрямо проговорил Тинтиллиан. - Верхний Гейбл, как вам известно, привык справляться со своими трудностями самостоятельно. Однако у нас появилась неразрешимая загадка, и вы обязаны осмотреть Гнездовья. Сопровождающих вас лиц я надежно спрячу в Срединном Убежище, и наверх поднимемся только мы с вами. Вас не так хорошо знают в лицо в Верхнем Гейбле, как в Наллевуате и в Вете, поэтому, если вы спрячете свой плащ и меч, вас никто не признает. Как бы то ни было, вряд ли кто сегодня пойдет к Гнездовьям.
      Картер мысленно вздохнул. Тинтиллиан был чудак, и к тому же чудак упрямый. В принципе такими же были почти все обитатели Верхнего Гейбла. Эту страну основали философы и ученые, и порой их энциклопедические познания выходили за рамки рационального мышления.
      Позаботившись о том, чтобы стражники на границе покинули свои посты, Тинтиллиан увел отряд с чердака в помпезные покои со стенами, отделанными охристым доломитом, и полом, мощенным золотистыми плитками. Оттуда они прошли в просторную комнату со стенами из темно-синего мрамора и высоким куполом, выкрашенным в небесно-голубой цвет. В центре купола красовалось изображение парящей совы. От него вниз спускались тонкие темно-синие полосы, напоминавшие струи дождя, а между ними порхали нарисованные синие птицы и бабочки. Ниже купола виднелись фрески с изображением тысяч всевозможных птиц среди листвы. Вверх уводила тончайшей работы лестница из синего мрамора. Чем выше, тем труднее было разглядеть ее ступени и поручни. Путники застыли в восхищении.
      - Как красиво, - наконец вырвалось у Даскина. Никто не стал с ним спорить.
      - Лестница изготовлена почти без строительного раствора, - сообщил Великий Сокол. - Высекал ее мастер Игин по приказу короля Фега более тысячи лет назад.
      - Стало быть, ступать по ней надо осторожно? - спросил Нункасл.
      Тинтиллиан с укором взглянул на него.
      - Она столь же прочна, как в тот день, когда была построена.
      - А я потому и спросил, - еле слышно шепнул Хозяину Нункасл.
      К тому времени, как отряд одолел половину лестницы, у всех разболелись ноги. Тинтиллиан провел гостей в элегантно обставленную комнату, где синие стены были увешаны огромными картинами, изображавшими головы птиц.
      - Солдаты переночуют здесь, - сказал Великий Сокол. - За Хозяином я вернусь тотчас.
      Как только за Тинтиллианом закрылась обитая золотом дверь, Грегори спросил у Даскина:
      - Презабавная страна, верно, юноша? Даскин покраснел и покачал головой.
      - Два часа я проторчал у него в приемной, пытаясь втолковать его секретарю, как мне важно поговорить с ним, а секретарь мне все твердил, как он жутко занят. Я ведь представился гонцом, вот меня и мурыжили так долго как же, снизойдут они до простого курьера! Потом, когда я наконец был впущен в кабинет и ухитрился вбить Тинтиллиану в голову, что я - брат Хозяина, мне пришлось долго и нудно убеждать его в том, что ты, Картер, действительно здесь, на пороге, можно сказать, Верхнего Гейбла. Не сказал бы, что ему так уж хотелось в это поверить. Какие бы у них тут ни творились беды, напуган он не на шутку. Целый час мы с ним разговаривали ни о чем, и я до сих пор не понимаю, что он хотел сказать.
      - Просто он жутко высокого мнения о себе, - с усмешкой отозвался Картер. - В свое время, закончив переговоры с Ики, я был по горло сыт Верхним Гейблом. Группировка, возглавляемая этим Ики, решила, что планеры, которыми народ тут пользуется уже лет двести, каким-то образом повреждают птичьи гнезда. Конфликт был просто кошмарный.
      - Они помешаны на своих птицах, - заключил Нункасл.
      - Отношение к птицам у них почти религиозное, - подтвердил Картер. По крайней мере это можно назвать государственным суеверием. Орнитология самая уважаемая наука в Верхнем Гейбле, а сова - их национальный символ. Но только не думайте, что они действительно окончательно свихнулись: стоит полюбоваться на то, как в летние дни их планеры парят, слетая с самых высоких башен, как люди летают по небу, словно птицы. Кроме того, они большие мастера в изготовлении воздушных шаров. Здесь много ученых, авторов сотен полезнейших изобретений. И еще в Верхнем Гейбле огромная библиотека.
      Тут вернулся Тинтиллиан.
      - Вы готовы, лорд Андерсон? Картер отдал Нункаслу меч и плащ.
      - Быть может, ты хочешь пойти с нами, Даскин? - спросил он.
      - А не могли бы и мы с мистером Макмертри тоже пойти? - попросил Крейн. - Я никогда не бывал на башнях.
      - Предстоит долгий подъем, - предупредил его Тинтиллиан.
      - Я еще хоть куда, не смотрите на мои седины, - заверил его Крейн.
      - Годы только закалили нас, - добавил Макмертри.
      Они поднимались по лестнице, пока не добрались до двери почти у самого конца ступенек. Картер не очень боялся высоты, но взглянув на синий кружок пола внизу, невольно ухватился за поручень балкона.
      - Архитектурное чудо, - с нескрываемым восторгом заявил Крейн.
      - Создание гения зодчества, - согласился Макмертри. Он. как и его напарник, просто сиял от восхищения. - Но как только создатели этой лестницы могли верить, что она выстоит...
      - Тысячу лет? - подсказал Крейн.
      Если она вообще устояла, то совершенно все равно - один день или тысячу лет, - откликнулся Макмертри.
      - Именно так, - кивнул Крейн. - Все равно. Жду не дождусь, когда увижу Гнездовья. Я так много слышал о них. Все мечтал увидеть их своими глазами...
      - Но в прошлый раз нас время поджимало, - объяснил Макмертри. - Мы опаздывали на целую неделю.
      - Вряд ли сегодня Гнездовья вызовут у вас восторг, - вздохнул Тинтиллиан, когда вывел всю компанию в громадный прямоугольный зал, окна которого выходили на еще более грандиозную по размерам квадратную площадку. Метель билась в стекла, солнце затянули снеговые тучи. В одном углу зала стояли лабораторные столы, уставленные ретортами, перегонными кубами и пробирками, в прорези в потолке уходили трубы телескопов различных размеров и формы. У окон располагались громадные скворечники. Их летки были надежно закрыты от зимнего холодного ветра. В зале было удивительно тепло, но вот голоса птиц звучали как-то странно - сипло и пискляво, словно кто-то водил железом по стеклу. Никакого щебетания и трелей, запомнившихся Картеру во время его последнего визита в Верхний Гейбл, не было и в помине.
      Тут применена новая система парового отопления для подачи теплого воздуха, - пояснил Даскину Картер. - Кроме того, производится и очистка воздуха. Обрати внимание: никаких неприятных запахов, несмотря на наличие большого числа птиц. У меня не было времени досконально разобраться в устройстве системы, но я намерен когда-нибудь это сделать.
      Когда они подошли к скворечникам поближе, Картер резко остановился.
      Постойте! Окна... Они изменились! Раньше они были круглые, верно? И к тому же фасетчатые! А теперь тут квадратные рамы ровными рядами!
      - Я читал о том, что здешние окна представляют собой изумительной красоты витражные розетки, - заметил Макмертри.
      - Так и было! - вскричал Тинтиллиан. - Круглые они были, изумительной красоты. А теперь полюбуйтесь - уродливые, прямые! Но это еще не все. Вы на птиц посмотрите!
      Картера охватил озноб - но не от холода, конечно. На жердочке у летка одного из птичьих домиков сидело нечто, весьма смутно напоминавшее птицу, карикатурное создание с головкой в форме спичечного коробка, клювом, изогнутым под углом в сорок пять градусов, шейными перьями, взъерошенными, как у буревестника, кубическим тельцем, ножками-палочками и прямыми коготками. Будь птица мертвой, это бы выглядело не так жутко, но она была жива. Она клевала зернышки, производя при этом механические, ритмичные, замедленные движения, но в остальном оставалась совершенно неподвижной только было видно, как бьется сердечко в ее кубической грудке.
      - Это была изумрудная кукушка, - горестно проговорил Тинтиллиан.
      - А теперь она вся серая, - выдохнул Даскин.
      - Теперь все птицы серые, даже попугаи, - сказал Тинтиллиан.
      Птица издала металлический писк, ей эхом ответили тысячи птиц по всем Гнездовьям. От этой какофонии люди содрогнулись.
      - Они все издают этот жуткий звук, - сообщил Великий Сокол. - Каждые двадцать две секунды, ровно по часам. Вы можете помочь нам, лорд Андерсон?
      Картер поджал губы. Щеки его пылали яростным румянцем.
      - Это проделки анархистов!
      - Но вы можете хоть что-то сделать для нас? - в отчаянии вопросил Тинтиллиан. - Ведь вы же Хозяин. Может быть, Слова Власти помогут?
      - Я должен попробовать. Сейчас, подождите немного.
      Тинтиллиан отвел остальных в сторону, а Картер сосредоточился на Словах Власти, гадая, какое из них сейчас могло бы помочь. Мало-помалу перед его мысленным взором проступило Слово Надежды. Он почти осязательно чувствовал жар, исходящий от букв, слагавших Слово. Картер позволил Слову взойти к голосовым связкам и негромко произнес:
      - Рамуррин!
      Зал сотрясся. Мгновение ровным счетом ничего не происходило, но вот постепенно та птица, на которую смотрел Картер, вдруг увеличилась в размерах, развернулась, словно лист бумаги, серая окраска сменилась желтой и зеленой, углы и линии сгладились, округлились, смягчились. Птица подпрыгнула раз, другой, весело чирикнула и запела. Зал Гнездовий наполнился щебетом, трелями, шелестом крыльев.
      Тинтиллиан, напрочь забыв о своей напыщенности, воссиял и запрыгал на месте, как ребенок.
      - Удалось! Удалось! Птицы вернулись к нам! Какое счастье для Верхнего Гейбла! Как же вы это сделали? Картер улыбнулся:
      - Словом Надежды, которое согревает сердце и прогоняет смятение. Несколько лет назад я воспользовался им в Иннмэн-Пике для того, чтобы разрушить созданную анархистами иллюзию. Не так давно оно помогло нам и в Наллевуате. Но хотя природа преображения была подобна той, что я видел при трансформации ложного Пика, здесь все выглядит несколько иначе посмотрите, окна не изменились.
      - Что это значит? - нахмурился Крейн. - Получается, что преображение Дома как бы более реально?
      - Наверное, - ответил Картер. - Что изменилось раньше - форма окон или птицы?
      - Конечно, форма окон, - отозвался Великий Сокол. - На неделю раньше.
      - Следовательно, мистер Крейн прав. В основе всех перемен лежит трансформация Дома. Все остальное по отношению к ней вторично. В следующий раз мне может оказаться и не под силу что-либо исправить.
      - Спасибо вам, мой господин, - сердечно поблагодарил Картера Тинтиллиан.
      - Не думаю, что нынешняя удача закрепится, - покачал головой Картер. Если мы не остановим глобальный процесс, птицы постепенно вернутся к прежнему извращенному состоянию. Что еще хуже... Понимаете, жалость к этим несчастным созданиям возобладала над моим разумом. Мне были настолько непереносимы их страдания, что произнеся Слово Власти, я тем самым невольно объявил всему Эвенмеру, что Хозяин сейчас в Верхнем Гейбле.
      - Быть может, и так, - согласился Великий Сокол. - Но мы сохранили перемену, происшедшую с птицами, в тайне, хотя слухи и успели распространиться. Все знают, что творится что-то нехорошее, но мы объявили в Гнездовьях карантин, дабы народ не впал в панику. Просто больше терпеть было нельзя.
      - Вы боитесь, что ваши подданные запаникуют из-за птиц? - спросил Даскин.
      Тинтиллиан устремил на него пронзительный взгляд.
      - Птицы - символ всего, что собой представляет Верхний Гейбл. На их хрупких плечах зиждется могущество нашего государственного устройства. Но вы вряд ли это поймете.
      - Как бы то ни было, я сделал все, что было в моих силах, - поспешил успокоить Тинтиллиана Картер. - А теперь будьте так добры, проводите нас в отведенную нам комнату. Было бы очень хорошо, если бы завтра вы выделили нам провожатых, которые проведут нас через границу.
      - Будет исполнено, - торжественно пообещал Тинтиллиан. - Мы позаботимся о том, чтобы завтра вас вывели за Плетень рано поутру, пока вес еще будут спать. Но до границы не менее двух суток пути.
      Слово Власти отняло у Картера много сил, и к отряду он вернулся изможденный и угнетенный мыслями о мутации птиц. Он гадал, что же станет с Эвенмером.
      К границе Верхнего Гейбла отряд подошел по узкому переходу, уходящему по спирали вниз и время от времени перемежавшемуся комнатами с наклонным полом и короткими - в два-три пролета - лестницами. С проводниками расстались в Голубином переходе - коридоре, где стены были увешаны знаменитыми огромными гобеленами работы Уильяма Морриса с лесными пейзажами. В гобеленах преобладали коричневые и оливковые тона, и на этом фоне ярко выделялись оранжевые тюльпаны и птицы всех цветов и оттенков. На медных шестах, подвешенных к потолку, сверкали золоченые скульптурные изображения птиц. Этот коридор служил нейтральной зоной между Верхним Гейблом и Муммут Кетровианом. Когда-то в незапамятные времена, после окончания враждебных войн, оба государства по договору пожертвовали рядом помещений ради создания нейтральной зоны, но поскольку граница пролегала по самым нижним помещениям Верхнего Гейбла и самым верхним - Муммут Кетровиана, связывали эти страны всего два коридора, и одним из них был Голубиный.
      По нему, дабы не попасться никому на глаза, проследовали быстро, после чего прошли через анфиладу, где двери были выкрашены в красный, синий, оранжевый и шафрановый цвета. Все комнаты были пусты, только в одной спал какой-то бродяга. Услышав шаги, он проснулся, вскочил и пустился наутек. Его топот отдавался в безлюдных комнатах гулким эхом. Довольно скоро вышли в более широкий коридор, где Картер отыскал механизм открывания потайной панели, хитро укрытый в пьедестале высокой статуи, изображавшей херувима. Нос херувима был отколот, лицо покрыто трещинками. Картер надавил на рычаг, панель отъехала в сторону, а за ней обнаружился потайной ход, по которому им предстояло пробраться в глубь территории Муммут Кетровиана. Вначале стены прохода были отделаны деревом, но довольно скоро дерево сменилось черным мрамором. Подошвы сапог гулко стучали по вырубленному в доломите полу, свет фонарей выхватывал из тьмы клыкастые морды, украшавшие архитравы и взиравшие на людей сверху вниз голодными глазами. Древние горельефы на мраморных стенах изображали богов и демонов в роскошных одеяниях. Время от времени можно было увидеть скульптурные головы грифонов и ибисов, напоминавшие трофеи в охотничьем зале. Воздух в туннеле был спертый. Черный камень, казалось, поглощает, впитывает свет фонарей, и даже теней не было видно.
      - В другом месте отделка потайного хода такими дорогостоящими материалами выглядела бы чистейшей воды экстравагантностью, верно, мистер Макмертри? - проговорил Крейн, с восхищением водя рукой по отполированному холодному камню.
      Глаза Макмертри блеснули.
      - Верно сказано, мистер Крейн.
      - А вы в Муммуте раньше бывали? - поинтересовался Даскин.
      - Четырежды, - не без гордости ответил Крейн.
      - А если точнее - пять раз, - добавил Макмертри. - При любой возможности мы стараемся пройти через Муммут, дабы осмотреть его грандиозные постройки. Здешняя архитектура отличается от всякой другой в Эвенмере. Она, следует признать, довольно безвкусна.
      - Безвкусна, но удивительна, - возразил Крейн. - Здешним обитателям удалось сохранить древнюю роскошь дворца Нотополассара и Поющие Сады Анкана. Считается, что эта страна - одно из самых древних поселений в Доме, что именно здесь родился первый Хозяин.
      - Если это все, чем знаменита страна, меня она не слишком интересует, - проворчал Нункасл. - А теперь потише, будьте начеку.
      Путешествие по мрачному коридору действовало на путников угнетающе. Весь день они шли в непроницаемой тьме и в конце концов начали сами себя ощущать тенями собственных теней. Однако под вечер наконец вышли в коридор, где в мраморных стенах толщиной в целый фут были вырезаны четыре узких окна.
      - Странно, - сказал Грегори. - Окна в потайном туннеле. Разве это не самый лучший способ рассекретить его?
      - Думаю, нет, - покачал головой Картер и выглянул в окно. - Несмотря на то что, уходя из Верхнего Гейбла, мы совершили спуск, мы все еще находимся на два этажа выше основных построек, и снизу нас практически не видно.
      Стекло затянуло морозными узорами, падал легкий снег, но Картер все же сумел разглядеть внутренний двор, заметенный высокими сугробами, среди которых статуи казались мрачными призраками с темными провалами глаз и ртов.
      Даскин, припавший к соседнему окну, вдруг ахнул.
      - Картер, ты только посмотри!
      Лорд Андерсон перешел к брату, но не понял, что вызвало восклицание Даскина.
      - Что такое?
      - Снежинки! Они вес одинаковые! А по идее, двух одинаковых снежинок не бывает.
      Картер с содроганием смотрел на прилипающие к стеклу снежинки. Мало того, что они действительно были совершенно одинаковые, но и форма их стала до скучного примитивной - фигура из трех наложенных друг на друга треугольников. Словно над их созданием потрудился математик, не отличавшийся богатством воображения.
      - Пойдемте дальше, - резко проговорил Картер. - Нет времени глазеть на это.
      И он торопливо повел отряд вперед.
      На ночь устроились у камина, по обе стороны от которого на стенах были изображены крылатые зебры, а сам камин представлял собой открытый рот идола. Пламя горело не слишком ярко и почти не разгоняло темноту, но все согрелись и, успокоившись, задремали - все, кроме Картера. Он лежал на одеяле и никак не мог избавиться от воспоминаний об одинаковых снежинках. Анархисты изменяли не только Эвенмер, но целый мир. Картер гадал, не станут ли перемены более ярко выраженными ближе к Внешней Тьме, думал и о том, не произошло ли за время его отсутствия во Внутренних Покоях разительных перемен и там.
      Той ночью он спал беспокойно, то и дело просыпался, а уснув, видел тревожные сны. Несколько раз ему слышался крик маленькой девочки, заблудившейся в темноте.
      Дни текли, как течет вода. Переход плавно сворачивал к востоку. Отряд шел по пыльным, затянутым паутиной коридорам, мимо медных урн и гипсовых сосудов высотой в рост человека и наконец вышел на площадку, откуда расходилось сразу несколько лестниц такой удивительной красоты, что у всех перехватило дыхание. Лестницы украшала резьба с изображением кораблей, матросов, войск, идущих на битву. Резные воины словно спускались по перилам навстречу друг другу, как с холмов, и все сходились на главной лестнице месте сражения. Притом что сейчас здесь горели только фонари Картера и его спутников, было полное впечатление, будто резные воины появляются и появляются один за другим из темноты.
      - Какое дивное мастерство! - воскликнул Филлип Крейн.
      - Но зачем понадобилось мастерить такое чудо в потайном ходу? удивился Макмертри.
      - Может быть, этот путь не всегда был тайным, - предположил Картер. Тут ведь тысячи отдельных фигур. Если их вырезал один и тот же мастер, на это должны были уйти годы.
      - Я много всяких диковинок повидал за жизнь, - задумчиво проговорил Нункасл. - Тут и вправду какой-то большой мастер потрудился, а вот зачем это вопрос. Интересная, наверное, история.
      - Ну да, интересная, - хмыкнул Грегори. - Рассказ сумасшедшего. В любом случае нам его никогда не услышать.
      - Лорд Андерсон, - умоляюще проговорил Говард Макмертри. - Если бы вы позволили мне сделать самый быстрый набросок...
      Картер покачал головой:
      - Нет, мистер Макмертри. Ведь все мы обязались молчать о том, где побывали. Вы тоже дали клятву. Нет резона пробуждать любопытство у других.
      - Но это же архитектурный шедевр! - воскликнул Макмертри. - Разве вы не видите - она на подпорках! Ее следует поместить в Большой Музей в Эйлириуме...
      - Если, конечно, удастся ее туда переместить, - уточнил Крейн.
      - Ну, сфотографировать ее мы не можем, - продолжал напирать Макмертри. - Но хотя бы наскоро зарисовать... Картер вздохнул:
      - Ладно, но при одном условии: вы никогда и никому не скажете, где она находится. А нам не повредят несколько минут отдыха.
      Отряд расселся на ступенях, а Макмертри принялся сновать туда-сюда по лестнице с блокнотом в руках. Наброски он делал ногтем большого пальца, а мистер Крейн выступал в роли советчика - какие фрагменты резьбы следует скопировать в первую очередь. Картер и Даскин сидели, прислонившись к стене, посреди гвардейцев.
      - Ты недоволен, - заключил Даскин.
      - Верно, - кивнул Картер. - Дело у нас серьезнейшее. Я чувствую, как весь Дом словно раскачивается - того и гляди рухнет. Я не могу объяснить это ощущение словами. А Макмертри желает обзавестись иллюстрациями.
      - Но ты мог ему не позволить. Картер вздохнул:
      - Да, пожалуй. Но нам действительно не мешает передохнуть, а обижать человека не стоит. Он и так удручен донельзя. И вообще они оба проявили огромное мужество, согласившись пойти с нами. Просто мне хотелось бы, чтобы они более серьезно отнеслись к стоящей перед нами задаче.