Иногда чужие привычки могут довести нас до белого каления. Невыносимыми могут оказаться манера крутить ложкой в чашке утреннего кофе, оглушительное чиханье, визгливый смех. Меня выводили из равновесия дыхательные упражнения Марка. Я едва могла вести машину под аккомпанемент шумных вдохов-выдохов.
      Однако по дороге в «Богартс», где Грег собирался отметить свадьбу, нос Марка звуков не издавал. Мне бы сидеть и радоваться, но чем дольше мы ехали, тем больше беспокоило то, что Марк не занимается дыхательной гимнастикой.
      – Почему вы не дышите? – не выдержала я.
      – Если бы я не дышал, я бы умер.
      – Я имею в виду – не вдыхаете по системе, как обычно.
      – Сегодня нет настроения.
      – Ничего не случилось?
      – Все прекрасно.
      – Я вас ничем не обидела?
      – Нет.
      – Обязательно скажите, если я ненароком задену ваши чувства. Сегодня вечером я изо всех сил буду вам подыгрывать.
      – Отлично. Сейчас я как раз хочу помолчать.
      – О'кей. Но если что, скажите, ладно? Я имею в виду – если я вас чем-нибудь обижу.
      – Мы только что это обсудили.
      – У вас точно все в порядке?
      – Абсолютно точно.
      – Не хочу показаться назойливой, но, судя по голосу, у вас что-то случилось. Мне казалось, недавний опыт научил нас объясняться начистоту.
      – Вам когда-нибудь приходило в голову, что в моей жизни может происходить нечто, совершенно вас не касающееся?
      – Значит, вас все-таки что-то беспокоит?
      – Что-то, что я не желаю обсуждать, потому что к вам оно отношения не имеет.
      – Ладно, умолкаю. Но это очень хорошо, верно? Я имею в виду, мы открываемся друг другу, а не держим проблему в себе?
      – Расчудесно.
      В восемь пятнадцать я въехала на стоянку у «Богартса». При виде любимой забегаловки я ощутила грусть. С «Богартсом» связана немалая часть моей жизни – не роскошные официальные приемы, но минуты, сопровождавшиеся мясом с картошкой, составляющие соль нашего существования. С невольной боязнью я переступила порог ресторанчика: сегодня все изменится, и неизвестно, хватит ли у меня мужества по-прежнему сюда наведываться.
      Зал оказался переполнен: здесь находились большинство завсегдатаев бара и приятели Грега из автомастерской. Особняком держалась незнакомая компания: должно быть, друзья Дебби. Счастливые новобрачные восседали на одном из бильярдных столов под огромным транспарантом, исписанным поздравлениями. Я почувствовала, что еще не готова подойти к героям вечера.
      – Пойдем в бар, – сказала я Марку. – Хочу кое с кем поздороваться.
      Рик сосредоточенно наполнял пивом кружки и не сразу меня заметил. Я исподтишка наблюдала за ним, упиваясь сладкой грустью. Наконец Рик меня увидел. Мне удалось выдавить улыбку.
      – Привет, Сэм! Отлично выглядишь.
      – Привет, Рик. Хочу представить тебе этого парня. Его зовут Алекс Грэм.
      – Привет, Алекс, – бросил Рик, коротко кивнув. Вряд ли отсутствие энтузиазма относилось персонально к моему жениху: принципиально не улыбаясь клиенту при первой встрече, Рик сделал бы исключение разве что для Мохаммеда Али, Би Би Кинга или настоящих космонавтов.
      – Привет, Рик, – сказал Марк. – Рад встрече.
      – Рик, хочу сказать тебе первому… В смысле – первому после моей матери и Грега… Мы с Алексом помолвлены.
      – Да ну? Что ж, мои поздравления. Похоже, в последнее время город захлестнула эпидемия свадеб-помолвок.
      – Наверное, так оно и есть. Мне – как обычно, а тебе, Алекс? Содовой?
      – Кхе, нет, вообще-то хорошо бы пива.
      – Пива?
      – Ну да, пива.
      – Но…
      – Налейте мне что-нибудь выпить!
      – Уже наливаю, – отозвался Рик.
      – Вы же не пьете, – прошипела я на ухо Марку, когда Рик отвернулся к полкам с напитками.
      – Нельзя ли поменьше руководить мной? – шепотом огрызнулся Марк.
      После помолвки любовь и внимание жениха явно пошли на убыль.
      – Одно пиво и один «Амаретто», – сказал Рик, ставя кружку и бокал. – За счет заведения.
      – Спасибо, – сказал Марк, забирая у Рика заказ. – Это тебе, душенька.
      – Спасибо, – проворковала я тоном, как мне казалось, законной невесты.
      – Не пропадай, Сэм, – сказал Рик. – И это, будь как дома.
      Я кивнула, и Рик снова принялся наполнять кружки пивом. Это обычная манера разговора нашего бармена: только что он дал понять, что соскучился. Такое признание в устах Рика равнялось торжественной клятве в вечной дружбе и верности и тронуло меня едва не до слез, но тут я с удивлением услышала, как Марк досасывает остатки пива из кружки.
      – Быстро управились.
      – Всего-то одно паршивое пиво.
      – Значит, после всего дерьма, которое вы на меня вылили по поводу бренди, теперь… О Боже, только не начинайте дыхательную гимнастику, лучше пейте пиво. Вы не рассердились?
      – Почти рассердился.
      – Почти?
      – Вряд ли кто-нибудь уловит разницу, здесь не интеллектуальный конкурс.
      – Поверить не могу, что вы так себя ведете после всего, о чем мы говорили.
      – Не делайте из мухи слона.
      – Из мухи? Но мы условились, что…
      – Знаете что? Я больше не актер, ясно?
      – Как это – больше не актер?
      – А вот так – бросил я это все.
      – Но почему?
      – Ну, тогда скажем – актерская карьера меня бросила.
      – Что случилось?
      – Ну, раз ты не отстаешь, ладно, слушай: каким-то чудом мой агент добился для меня прослушивания на хорошую роль. Всего несколько строчек, и позвонили мне лишь потому, что какого-то актера угораздило проспать, но это эпизод для сериала на Эйч-би-о, а снимает его режиссер, с которым мне всегда хотелось работать.
      В общем, я надеялся, мне действительно выпал шанс. И знаешь, что сказал мне режиссер после прослушивания? Моя игра, видишь ли, недостаточно высокого качества для этой роли. Заметь, он не смог вразумительно объяснить, какого качества им нужно, но у меня его все равно нет. Это было мое последнее выступление. Все, хватит, устал биться головой о стену. Вернусь в Бостон, стану продавать обувь или жарить гамбургеры, а там, глядишь, какой-нибудь общественный театр дозволит мне раскрасить декорации для пятьдесят-лохматого римейка «Нашего городка». Все, хватит об этом болтать.
      – Марк, я понимаю, это обидная неудача, но вы слишком хороши, чтобы сдаваться просто так. Каждый год в Голливуд приезжают тысячи людей…
      – Оставь эти слюнявые утешения! У меня ничего не осталось. Мне уже все равно.
      – Сэм! – Голос Грега покрыл шум в зале. – Ты сделала это!
      Обернувшись, я увидела Грега, направляющегося в нашу сторону. Растянув губы в улыбке, я слегка помахала в знак приветствия. Когда Грег подошел к столику, Марк приканчивал пиво.
      – Привет, – сказал счастливый новобрачный.
      – Здравствуй, – отозвалась я. – Отличная вечеринка.
      – Благодарю вас, мэм. Ну что, по мне уже заметно? Похож я на старого женатика?
      – О да, – согласилась я. – Типичный подкаблучник.
      Грег буквально светился от счастья, однако многие известные философы доказали – счастье суть иллюзия, поэтому широкая глупая улыбка Грега доказывала лишь его невежество.
      – Не поверишь, Сэм, знаешь, что я сегодня сделал? Застраховал жизнь – теперь у меня есть наследники.
      – Ну, это, э-э-э, здорово, по-моему. Неотъемлемая часть семейной жизни.
      – В самую точку. Алекс, как твои дела?
      Свет моей жизни громко икнул и ответил:
      – Дела идут отлично, парень. Лучше некуда.
      – Сэм поделилась новостью о вашей помолвке. Ты знаешь, что заполучил потрясающую девушку?
      – Что правда, то правда, потрясти она в состоянии, – согласился Марк, снова икнув. – Эй, там, у меня кончилось пиво, а мне охота поднять тост за всех счастливых влюбленных. Бармен! Эй, бармен! Постоянные посетители начали посматривать в нашу сторону.
      – Дорогой, – мягко сказала я, – бармен подойдет через минуту. У него много клиентов.
      – Я не хочу ждать минуту! Желаю тост за мою душеньку! Эй, бармен!
      – Алекс, опомнись, здесь так себя не ведут…
      – Нет, ты видишь, Грег? Мы еще не женаты, а она уже ворчит, зудит, капает на мозги. Это бар или не бар? Я хочу еще выпить. Имею право?
      – Да, да, конечно, я лишь хотела…
      – Давай-ка отложим тост, – сказал Грег, хлопнув Марка по спине. – Я уведу твою женщину на минуту, ладно, приятель?
      – Валяй. Не сомневаюсь, с Сэм тебе будет классно. Я прав, дорогая? Эй, бармен!
      – Грег, я лучше останусь с Алексом. Он здесь никого не знает и…
      – Буквально на пару минут! Дебби хочет поздороваться.
      – Нет проблем, старик, – сказал Марк со странным блеском в глазах, которого я прежде не замечала. – Не волнуйся за меня, кисуля. Идите, развлекайтесь, – подмигнул он, когда Грег потащил меня за локоть прочь из бара.
      Я оглянулась, когда Марк снова заорал, требуя бармена. Обычно Рик не терпел буйных во хмелю, но я виновато улыбнулась и сказала одними губами: «Извини». Он едва заметно кивнул в ответ, но я понимала – я не могу позволить себе роскошь уйти надолго: Рик терпением не отличается. Я собралась с духом, намереваясь достойно поздравить Дебби, но, не дойдя до бильярдных столов, Грег резко свернул влево, к заднему выходу.
      – Куда ты меня ведешь?
      – Мне надо с тобой поговорить.
      – О чем? – спросила я, когда он открыл дверь.
      Грег вышел на улицу. Секунду поколебавшись, я вышла за ним.
      – Ты что, с ума сошла? – спросил он, захлопнув дверь за моей спиной.
      – Давным-давно. Прежде это тебя не волновало.
      – Ты действительно собираешься замуж за этого парня?
      – Что, прости?
      – Сэм, понимаю, все произошло скоро и неожиданно, но – не выходи за него.
      – Что произошло неожиданно?
      – Наша с Дебби свадьба.
      – Погоди, уж не хочешь ли ты сказать, что я выхожу замуж за Алекса, так как ты женился на Дебби?
      И как людям в головы приходят подобные фантастические идеи?
      – Ну, может быть, отчасти.
      – Ты и впрямь обезумел от счастья.
      – Не сомневаюсь, ты взовьешься, но говорю как друг: он тебе не пара.
      – Он подходит мне идеально. И ваша свадьба здесь совершенно ни при чем.
      – Перестань, Сэм. Надо признать, весь прошлый год мы использовали друг друга для обоюдной поддержки. Мне надо было проявлять больше…
      – Это самая большая нелепость, которую я слышала в жизни. – Пришло время высказать этому человеку кое-что начистоту. – Я встретила прекрасного парня, какого еще никогда не встречала. Он влюблен в меня и хочет жениться, а ты в своем эгоизме и высокомерии возомнил, будто все это устроено исключительно в честь твоей свадьбы.
      – Он – фальшивка, Сэм. Мне неприятно это говорить, и я предпочел бы ошибиться, но в его истории многое не стыкуется.
      Некоторые люди полностью лишены проницательности в отношении других.
      – Фальшивка? – Это Алекс-то? Ну, Грег, сильнее промахнуться ты не мог. Алекс – самый искренний и чистый человек среди моих знакомых.
      – Да? Тогда почему в ресторане он был мистер Совершенство, а сейчас ведет себя как последний засранец?
      Грег смотрел на меня, ожидая ответа. Из бара доносились музыка и голоса. Еще совсем недавно я ни за что не поверила бы в столь драматическое развитие событий и теперь всей душой желала вернуться в зал, к звукам музыки и пьяному засранцу, а не стоять здесь с Грегом, которому полагалось бешено ревновать меня к Алексу из-за явного превосходства последнего решительно во всем. Как прикажете осуществлять гениальный план, если действующие лица отказываются сотрудничать?
      – Во-первых, если мне не изменяет память, во время нашего последнего свидания ты напился сверх всякой меры. Во-вторых, у Алекса есть на то причина, и выпил он одну-единственную кружку пива, вряд ли его можно назвать пьяным. Он вообще не пьет. Просто у него на работе серьезные неприятности. На неделе был очень трудный случай.
      – Подумаешь, зубы лечит…
      – Зубы кажутся тебе мелочью, да? Попробуй поесть без них, а потом скажешь: «Подумаешь, зубы!»
      – Ну и что это за трудный случай?
      – У него лечится пациент, в смысле – пациентка, она носила скобки на зубах, и Алекс уже думал, что прикус выправился. А она пришла снимать скобки, и выяснилось – зубы загнулись внутрь. Науке подобное вообще неизвестно! Алекс расстроился, ведь ему не все равно. Может быть, принял неудачу слишком близко к сердцу, но у него сердце кровью обливается при мысли, что придется снова надевать девочке скобки.
      – Сэм, с ним что-то неладно, попомни мои слова. По-моему, тебе нужно поговорить с Дебби. Она через такое прошла: ее первый муж был очень похож на Алекса – красиво болтал и мягко стелил, пока они не поженились. Она тебе первая скажет, что все понимала и видела, но притворялась, будто ничего не происходит, оправдывала мужа, в точности как ты сейчас, и в результате осталась с ребенком на руках, без денег и с едва не сломанной жизнью.
      История Дебби – как раз то, что мне не терпится услышать.
      – Знаешь, я как-нибудь проживу без советов Дебби.
      – Ну-ну, Сэм, продолжай в том же духе.
      – Что?
      – Какой особенный тон у тебя появился – словно ты лучше Дебби.
      Конечно, я лучше. Пусть не с точки зрения морали, но для тебя я всегда буду лучше ее: я же вижу, с ней ты никогда не смеешься, как смеялся со мной. Ты никогда не сможешь быть самим собой, каким бывал рядом со мной. Разве ты не видишь, Грег, что я лучше?
      – Я не говорила, что лучше ее.
      – Ты даже не даешь ей шанса, не правда ли? Кстати, Дебби тебя очень любит. Она первая указала мне, что я слишком легко отношусь к твоим чувствам.
      Да, вечер явно удается.
      – Может, Дебби и не может соперничать с прославленными топ-моделями, – продолжал Грег, – но она прекрасный человек. Если бы ты видела ее с сыном… Даже смертельно устав, она старается быть нежнейшей мамашей. Дебби может служить нам примером.
      – Не сомневаюсь, она прекрасная мать.
      – Прекрасная мать, потому что прекрасный человек с добрым сердцем. Я надеялся, что вы станете подругами…
      – Да никаких проблем. Не знаю, откуда ты выкопал этот бред – лупишь мимо, куда ни целишься. Сейчас я вернусь в зал, поздороваюсь с Дебби и отдам ей подарок. Потом найду своего жениха и, может быть, немного с ним потанцую. А затем мы уйдем. Кстати, я собираюсь сделать вид, что не слышала от тебя гадостей о человеке, которого люблю.
      И с достоинством ушла обратно в ресторан. Так как я выше мелочей и великодушнее некоторых – не будем называть кого, я сразу направилась к Дебби, решив держаться как можно любезнее.
      – Какая прелесть, Сэм! – восхитилась Дебби при виде моего подарка. – Я боялась, ты на нас в обиде – тайком сбежали и поженились. Вы же с Грегом дружите целую вечность.
      – О нет, я так рада за вас… Так ужасно рада – словами не выразить…
      – Красота какая. Я уже знаю, где его поставлю. Спасибо тебе огромное. – Искренне обрадовавшись грошовому подносу для посуды, новобрачная, прибавляя к ране оскорбление, заключила меня в дружеские объятия – самое противное, что можно сделать человеку, ненавидящему ее без малейшего рационального повода.
      – Еще раз мои поздравления, – сказала я.
      – Спасибо, Сэм. Очень хочу пригласить тебя на ужин, как только придем в себя после праздничных хлопот.
      – С удовольствием приду, – солгала я. – Ну, мне, пожалуй, пора найти Алекса.
      – Хорошо, но мы скоро увидимся?
      – Очень скоро.
      Заметив Марка в конце барной стойки, я начала к нему пробиваться. Он выглядел увлеченным беседой, но нас разделяло множество гостей, и я не могла рассмотреть его собеседника. Останемся для приличия еще на час, а потом с извинениями удалимся. Час я как-нибудь продержусь.
      – Сэм, подожди!
      Это оказался Грег. Не повернув головы, я прошла мимо.
      – Извини меня!
      Остановившись, я обернулась. Полагаю, я перед Грегом в долгу: если посмотреть на ситуацию под определенным углом, не так уж он и ошибается.
      – Ты действительно этого хочешь? – спросил он. – Выйти замуж за Алекса?
      – Всем сердцем.
      – Уверена?
      – Я знаю, что делаю.
      Как ни смешно, при этих словах меня не поразило громом.
      – Что ж, тогда… мои поздравления. От всей души. Надеюсь, вы будете счастливы так же, как мы с Дебби.
      Если бы все могли быть счастливы, как Грег с Дебби, на Земле воцарился бы рай.
      – Можешь не сомневаться.
      – Хорошо. Это…
      Окончания фразы я не услышала.
      – Эту кучу отбросов мы называем жизнью! – во весь голос выкрикнул какой-то пьяный, заглушив Грега и сидевших рядом гостей. – Сказка, рассказанная идиотом, бессмыслица, полная шума и ярости. Хочу еще пива!
      Это разорялся мой возлюбленный, в очередной раз доказывая, что в моей карме не предусмотрен предел для личных оскорблений.
      В баре стало тихо, головы собравшихся повернулись к Марку. Давние знакомые, многие – мои друзья, один из них – любовь моей жизни… Я всем рассказала, что собираюсь замуж за этого человека, а он обвел меня вокруг пальца, заставив поверить, будто справится с ролью трезвенника-ортодонта. Будь прокляты лживые мужские уловки! Хуже Грега в качестве свидетеля Алексовских безобразий могло быть только одно: рядом моментально материализовалась Дебби.
      – Это Алекс? – с ужасом спросила она.
      – Э-э, извините меня, – сказала я, не дав себе труда ответить, и поспешила к своему избраннику. Ему необходимы любовь и понимание, поэтому я выведу его на воздух, приведу в чувство, а затем прикончу.
      – Бармен! Взываю к тебе безутешно! Подойди же ко мне, милый бармен, и месяц младой скроет нас… или это солнце нас скроет… одно из двух. Пива! – заорал он. – Пива мне, пива, полцарства за кружку пива!
      – Дорогой, – прошептала я, стараясь вложить в интонацию любовь и нежность, что дается с трудом, когда хочется свернуть кому-нибудь шею. – А не пора ли нам собираться?
      – Отличная идея! Хочу туда, где со мной будут обращаться почтительнее. Здесь бармен не обращает на меня внимания, – пробормотал Марк, безуспешно пытаясь подняться. Качнувшись вперед и назад, он тяжело осел на высокий стул. – У меня что-то с ногами.
      – Позволь, я помогу.
      – С какой стати? Ты же меня не любишь. Я тебе даже не нравлюсь. Ведь не нравлюсь, так?
      – Алекс, я люблю тебя всем сердцем. Вот дойдем до машины и всласть наговоримся о том, что тебя беспокоит.
      – Хочу еще выпить!
      – Я принесу тебе пива.
      – Обещаешь?
      – Клянусь.
      – О'кей – хоккей. Упс. Вот и ты. Так и пойдем?
      – Так и пойдем.
      Я положила его руку себе на талию, и бесконечное путешествие к выходу началось. В «Богартсе» воцарилась глубокая тишина. Спина чесалась от множества взглядов, будто на нас пялился весь мир… часть моего мира действительно на нас пялилась.
      Грег, шедший впереди, предупредительно открыл нам дверь. Рик сказал: «Доброй ночи, Сэм», – словно меня и вправду ожидала ночь, полная приятных развлечений.
      – Доброй ночи, принц, – отозвался Марк, когда я протаскивала его в дверь.
      – Всего хорошего, Рик, – ответила я с достоинством.
      – Доброй ночи, Сэм, – пожелал мне Грег.
      – И тебе доброй ночи, Грег, – ответила я.
      Тут все наперебой принялись желать мне доброй ночи, и на душе стало чуть легче. Когда дверь за нами почти закрылась, я услышала голосок Дебби – той самой Дебби, которая в жизни не сказала ни о ком дурного слова:
      – Она же не собирается замуж за этого придурка?

      Когда мы с Марком добрались до автомобиля, меня подмывало бросить горе-актера в придорожный кювет, но природная гуманность заставила отвезти его к себе домой, дотащить до квартиры, сгрузить на диван и оставить в покое. Если повезет, утром я обнаружу хладный труп Марка-Алекса.
      Не повезло. Войдя в гостиную на следующее утро, я поняла – он мертв лишь духом, но не телом.
      На нашей паршивой планете абсолютно нет справедливости.
      – Эй, там, на диване, – громко позвала я. – Подъем.
      Застонав, Марк открыл глаза.
      – Саманта? – предположил он.
      – Отлично, Эйнштейн.
      – А?
      – Это моя квартира. Вы были слишком пьяны, чтобы сесть за руль, поэтому пришлось везти вас сюда, после того как вы безмерно скомпрометировали меня в глазах друзей и знакомых.
      – Ах да, – пробормотал он, растирая виски. – Теперь вспоминаю. Обязательно говорить так громко?
      – Простите-извините. Головка бо-бо? Нечего выдувать десять кружек пива за сорок минут.
      – Да, да. Господи, как голова раскалывается…
      – Это хорошо. У вас пять минут на то чтобы убраться отсюда.
      Он кое-как встал. Ноги, похоже, его не слушались.
      – Приношу свои извинения за вчерашний вечер. Я был подавлен, к тому же обычно не пью, а тут…
      – Оставьте объяснения при себе. Выметайтесь молча.
      – Можете мне не платить, если это хоть немного компенсирует…
      – Совсем немного. Вот когда вы очистите помещение, мне сразу полегчает.
      – Могу я воспользоваться туалетом?
      – Нет.
      – Боюсь, меня сейчас…
      Он схватился за живот и издал очень знакомый звук – мне столько раз доводилось видеть утреннее похмелье любовников, что не хочется и вспоминать.
      – Идите! Первая дверь налево! – Он кинулся бегом. – А если напачкаете, – заорала я вдогонку, – все вытрете сами!
      Я стояла и курила, ожидая, пока он выйдет. Пять минут прошли, но Марк не появлялся. Эти мужчины!!! Четкие указания для них – пустой звук. Я решительно пошла по коридору и услышала звук льющейся в душе воды. Я постучала в дверь:
      – Вы скоро?
      – Через минуту.
      – И не больше. Одна минута, и я перейду к решительным действиям.
      Вода перестала шуметь, и через несколько секунд Марк появился на пороге ванной, причем было видно, как ему худо. Я не испытывала никакого сочувствия. Думаю, большинство людей на моем месте ощущали бы то же самое, за исключением, пожалуй, Далай-ламы. С другой стороны, далай-лама не ходит на свидания. Возможно, в этом кроется причина его снисходительности к окружающим и просветленного выражения лица.
      – Сэм, – сказал Марк, выйдя из ванной. – Понимаю, мне нет прощения за вчерашний вечер. Это было абсолютно непрофессионально. Мне очень жаль. Надеюсь, вы примете мои извинения.
      – Забирайте свое раздутое актерское эго и убирайтесь отсюда.
      – Столь же распространенное, сколь и неверное мнение. Артисты – самые уязвимые люди на свете. Им часто приходится раскрывать душу и…
      – Не могли бы вы заткнуться и уйти из моего дома? Я не шучу!
      – Мне нужно обуться.
      – Туфли у дивана.
      Марк прошел в гостиную, присел на диван и надел одну туфлю. Безо всякого смущения. Я хочу сказать – сначала смертельно меня унизил, а теперь как ни в чем небывало натягивает туфли. Подойдя к дивану, я грозно встала перед Марком, заложив руки за спину, как полагается в такой ситуации.
      – Не могу поверить, что вы обошлись со мной подобным образом. Просто в голове не укладывается. Не могли бы вы оставить чертовы туфли и смотреть на меня?
      Он замер с туфлей в руке и покорно поднял глаза. Вот так, сиди и гляди на меня.
      – Ну? – спросила я. – Нечего сказать?
      – Я не знаю, что еще нужно говорить.
      – Извиниться не хотите?
      – Я пытался, но вы же сказали…
      – Мне наплевать, что я сказала!.. Ладно, оставим это. Обувайтесь и уходите.
      Я решительно направилась к двери, собираясь распахнуть ее настежь. Марк пошел к выходу, бормоча извинения, но, когда ему оставалось пройти всего ничего, я услышала шаги и голоса. К сожалению, голоса звучали не в моей голове и не приказывали мне убить незадачливого актера. Обычные человеческие голоса донеслись с лестницы, а шаги замерли как раз у моей двери.
      – Не знаю, правильно ли мы поступаем, – сказал один голос.
      – Мы же ее друзья. Надо думать не о себе, а о ней.
      Голоса принадлежали треклятой счастливой парочке. Схватив Марка за руку, я прошипела:
      – Ни звука!
      – Я же вроде бы должен…
      – Ш-ш-ш!
      Раздался звонок. Придется стоять беззвучно и неподвижно, пока они не уйдут. В дверь снова позвонили, и я услышала, как Грег сказал:
      – Наверное, ее нет дома.
      – Подождем пять минут, – ответила Дебби. – Может, она в душе.
      – Лучше зайдем в другой раз.
      Я затаила дыхание. Рано или поздно они проголодаются.
      – Нет, Грег. Это необходимо.
      Только вас не хватало, с чем бы ни пожаловали… И тут, прежде чем я успела ослабить железную хватку, Марк внезапно рванулся к туалету, довольно звучно задев стену. Перестав дышать, я замерла, молясь про себя, чтобы на лестнице не услышали.
      – Сэм! – позвала Дебби. – Это мы, Грег и Дебби.
      Конечно, они не глухие. С какой стати именно сейчас мне должно повезти? Однако надежда умирает последней. Не знаю почему, такая вот живучая.
      – Одну минуту! – крикнула я стоящим за дверью.
      Кинувшись в ванную, я увидела, как Марка снова тошнит. Приказав ему оставаться в туалете, пока не уйдут Грег и Дебби, я открыла дверь ранним гостям.
      – Грег! Дебби! – воскликнула я, словно увидеть их на пороге было самым приятным, что случилось со мной за много лет. – Чему обязана?
      – Нам нужно с тобой поговорить, – решительно сказала Дебби. – Можно войти?
      – Да-да, проходите.
      Дебби первой прошла в гостиную; Грег нехотя тащился следом с видом человека, осознавшего, что совершил ужасную ошибку. По крайней мере, так мне показалось.