Через год после последнего посещения Куком Таити в бухте Матаваи бросил якорь трехмачтовый бриг «Баунти», которым командовал капитан Уильям Блай. А так как Блай и «Баунти» связаны с Таити больше, чем кто-либо, то история этого брига уже стала легендой и легла в основу мифа о «последнем рае». Мне хочется о ней рассказать.

Долгое время главную роль в этой истории играл сам капитан Уильям Блай. Не так давно я неожиданно вновь услышал его имя во время поездки по рассыпанным на большом пространстве островам Карибского моря. На одном из небольших островов я изучал так называемых черных карибов – своеобразных индейско-негритянских метисов. В ботаническом саду столицы острова – Кингстауна я обнаружил необычное растение – тихоокеанское хлебное дерево. Это первое подобное дерево на Антильских островах; оно выращено из саженца, «внука» того деревца, которое привез с Таити здешним плантаторам Уильям Блай.

Высокое зеленое растение с круглыми желтоватыми плодами – хлебное дерево Полинезии – послужило единственной целью экспедиции «Баунти» на Таити. Во всем, собственно, «виноват» оказался капитан Кук. Он первым обратил внимание на то, насколько неприхотливо таитянское хлебное дерево и как полезны его плоды.

Сообщение Кука подтвердили ученые, сопровождавшие его в двух экспедициях, – шведский ботаник Даниэль Соландер и немецкие ученые братья Иоганн и Георг Форстеры.

Эти сведения очень заинтересовали английских плантаторов, обосновавшихся на другом конце света – на Малых Антильских островах. Их представитель, «Постоянный комитет вест-индских плантаторов», обратился к английскому королю Георгу III с просьбой, чтобы британское адмиралтейство отправило в Полинезию корабль, который привез бы на Антилы саженцы чудесного дерева.

Адмиралтейство и послало за саженцами бриг «Баунти». Его офицерскую кают-компанию превратили в оранжерею, где должны были находиться горшки с редкими саженцами. Ухаживать за ними поручили ботанику Дэвиду Нелсону и опытному садовнику Уильяму Брауну. Командиром корабля стал капитан Блай, который до этого побывал на Таити как рулевой одного из кораблей Кука.

Блаю, начальнику экспедиции, направляемой за саженцами хлебного дерева, нужно было подобрать экипаж, которому предстояло совершить плавание на далекий тихоокеанский остров. Сам капитан набрал лишь несколько человек. Единственным, кого он действительно хотел взять с собой, был Флетчер Крисчен, высокий молодой человек родом из семьи богатого землевладельца с юга Англии. Крисчен служил под началом Блая во время его плаваний в Вест-Индию. Позже молодой офицер благодаря покровительству капитана стал его первым помощником.

Блай был полной противоположностью своему протеже. Он был суров, к команде, но не прощал слабостей и себе. Чрезвычайно подозрительный, Блай не понимал подчиненных и часто, быть может сам того не желая, оскорблял их.

Поэтому с самого начала плавания капитан оказался в одиночестве. А экспедиция была очень тяжелой. Через три месяца бриг пробился к мысу Горн, самому южному выступу Южной Америки. Но непрекращающиеся бури и штормы заставили капитана Блая повернуть назад и устремиться к берегам Африки, к мысу Доброй Надежды.

И тут над экипажем нависла угроза голода. Рыбы здесь было мало, и моряки ловили альбатросов, но мясо этих морских птиц имеет резкий, неприятный запах.

Однако всеобщая враждебность окружила капитана после того, как был вскрыт один из бочонков с продуктами, в котором, как оказалось, недоставало двух головок сыра. Блай без колебаний заявил, что их украл кто-то из команды. И он запретил выдачу сыра до тех пор, пока виновник не будет найден.

Но тут один из членов экипажа, бондарь Хиллбрант, отвечавший за сохранность тары, напомнил Блаю, что злополучную бочку уже однажды открывали, когда «Баунти» стоял в Лонгрине, по приказу самого Блая, и две недостающие теперь головки отнесли тогда капитану домой. А так как оказанное бондарем подтвердил еще один матрос, то капитан был публично уличен во лжи. Вместо того чтобы уступить, Блай пригрозил бондарю жестоким наказанием «за оскорбление и ложное обвинение». Это была не пустая угроза: еще во время плавания к мысу Горн по распоряжению капитана матроса Мэтью Кинтала подвергли телесному наказанию за «неповиновение».

Однако обо всех страданиях, голоде, страшных штормах и наказаниях матросы забыли, стоило лишь «Баунти» бросить якорь под Столовой горой на южном берегу Африки. Бриг быстро залечил свои раны и уже через тридцать восемь дней поднял паруса.

Блай вел свой парусник примерно по сороковому градусу южной широты. Это было смелое решение: в зимние месяцы в южную часть Индийского океана еще не проникал ни один корабль. Однако сильные океанские течения способствовали движению брига, и через пятьдесят дней «Баунти» снова бросил якорь – на этот раз в заливе Приключений острова Тасмания. Блай думал, что Тасмания – это часть Австралии. Матросы с «Баунти» познакомились здесь с тасманийцами, находившимися на самом низком уровне развития, которые позже были целиком истреблены [7].

После короткой остановки на Тасмании «Баунти» продолжил свое плавание. В воды Тихого океана бриг вошел южнее Новой Зеландии. Здесь Блай обнаружил группу необитаемых островов. Он нашел там только пингвинов. Капитан назвал их островами Баунти.

Парусник продолжал двигаться к своей цели – бухте Матаваи. Однако дух дружбы отнюдь не царил среди экипажа. Если по пути к мысу Горн капитан настроил против себя большинство матросов, то теперь младшие и старшие офицеры (в том числе и самый старший по должности – Фраер) подозревали – и не без основания, – что Блай подделывает судовые счета. Поссорился Блай и с корабельным врачом Хаггеном.

В то время как Блай терял уважение своих подчиненных, Флетчер Крисчен, теперь уже его старший помощник, наоборот, завоевывал симпатии всего экипажа. Настроение на борту «Баунти» было чревато взрывом. Однако бриг быстро приближался к берегам острова Таити, о котором моряки «Баунти» мечтали точно так же, как мечтают о земле матросы в наши дни. 26 октября 1788 года парусник наконец бросил якорь в бухте Матаваи. Капитан Блай знал Таити; ведь он плавал в Южных морях еще с Куком. Остальные члены экипажа – за исключением одного человека – впервые оказались в «волшебной бухте».

Таити и таитяне не обманули надежд матросов с «Баунти». Романтическая легенда о «последнем рае», которая начинала рождаться еще из рассказов моряков Кука, оказалась правдивой. Люди с «Баунти» знали мир. Большинство из них многие годы скитались по морям и океанам. Однако поразительная красота Таити и горячие сердца таитянок превзошли все ожидания.

Таитяне приняли мореплавателей «Баунти» так же сердечно, как и экипажи всех, пока что немногочисленных, европейских кораблей, заходивших на остров. В течение нескольких часов почти все матросы «побратались» с таитянами. Многие англичане по полинезийскому обычаю обменялись со своими новыми друзьями таио – именами.

Островитяне приняли заморских «братьев» в свои семьи. И еще горячее встретили моряков таитянские девушки. Блай, этот невыносимый во время плавания человек, даже разрешил прелестным таитянкам ночевать на борту корабля. Кончились долгие дни лишений, голода, опасного пути по неизвестным водным пространствам.

Больше всего забот теперь выпало на долю начальника экспедиции, который должен был обеспечить успех операции «хлебное дерево», а также в интересах британской короны наладить более тесную связь с вождями Таити. Еще во время своего первого посещения острова он познакомился с Помаре I, который в то время носил имя Ту. Кстати, этот вождь в течение своей жизни несколько раз менял его – во время пребывания здесь «Баунти» он именовался Тениа, а позже стал звать себя Мете. Но в историю вождь попал под именем, которое потом приняли все его потомки и вся династия общетаитянских королей.

Ту-Тениа-Мете – будущий Помаре I – правил только в соседней земле Паре. И бухта Матаваи пока что не входила в его владения. И все же Блай решил, что Тениа является верховным вождем острова, и направил своих послов к нему. Будущий Помаре I и его супруга Итиа посетили «Баунти» и приняли на его борту многочисленные подарки Блая. В ответ они пригласили Блая к себе, где на «званом ужине», сопровождаемом тремя флейтами и барабанами, обтянутыми крокодиловой кожей, капитан Блай намекнул хозяину, что его государь, Георг Ш, хотел бы получить от своего «королевского коллеги», Помаре, саженцы хлебного дерева. Тениа с радостью выполнил эту, с точки зрения таитянина, весьма скромную просьбу гостя.

Вначале экипаж «Баунти» собирал саженцы не во владениях Тениа, а прямо на берегу бухты Матаваи, принадлежащей Поину, вождю соседней территории. Весь мыс Венера, где стояла хижина Поина, был покрыт многочисленными хлебными деревьями. В этом зеленом царстве Нелсон и Браун соорудили большой питомник. А собирать саженцы было поручено группе из четырех человек, которой командовал Флетчер Крисчен. О более замечательном отпуске никто из матросов не мог и мечтать. Они бродили по острову, искали саженцы и вкушали все радости полинезийского гостеприимства.

Каждый из моряков обзавелся на острове «братом», который по полинезийским обычаям предлагал ему не только свой дом, но и свою жену. Да этого и не нужно было делать. К лагерю на мысе Венера – какое удивительно подходящее название! – каждый вечер с песнями и танцами сходились девушки со всей округи. Все это напоминало какие-то сентиментальные мечты и в то же время было реальностью.

Интерес к англичанам проявляли не только таитянские красотки, но и вожди. Честолюбивый Тениа-Помаре требовал, чтобы Блай доказал свое расположение к нему, переведя бриг из бухты Матаваи непосредственно к побережью Паре. Капитан согласился, и новой стоянкой «Баунти» стал залив Тоароа, который, однако, во многом уступал Матаваи. Во всем остальном положение членов экипажа «Баунти» оставалось прежним.

Флетчер Крисчен и его «хлебная» команда стали собирать саженцы на территории Паре, где Нелсон и Браун создали новый питомник. Необходимое число саженцев уже давно было собрано, а «Баунти» приведен педантичным Блаем в образцовое состояние еще до того как бриг переменил стоянку. Поэтому после переезда никто уже ничем не занимался, кроме любви под аккомпанемент мелодий и танцев.

Остаться на этом острове до конца дней своих – вот о чем думал каждый матрос. Вскоре три члена экипажа исчезли. Среди беглецов оказался один из лучших, матросов, которому как раз и было поручено следить за тем, чтобы никто не сбежал, – Чарлз Черчилл.

С помощью местных, вождей Блай вскоре нашел беглецов. Двоих капитан наказал сорока восемью ударами плетьми, третьего – двадцатью четырьмя. Капитан высек за невнимательность еще одного члена экипажа – Алека Смита. Грубо обошелся Блай и с бывшим своим заместителем Фраером. Как следует досталось от капитана и мичманам. В довершение всего Блай конфисковал свиней, которых моряки закупили у таитян, чем вызвал новое недовольство экипажа.

Подарками Помаре и другим вождям, а также обменом безделушек на продовольствие по распоряжению Блая занимался матрос Пековер, человек исключительных лингвистических способностей, быстрее всех выучившийся говорить по-таитянски. На борту «Баунти» имелось больше полутонны гвоздей, четыре тысячи топоров, пятьсот ножей и множество пил. Гвоздями и инструментами моряки обменивались с мужчинами. А для женщин, чье расположение они ценили значительно выше, припасли более десяти тысяч стеклянных бус, триста зеркал и другие предметы дамского туалета. Моряки продавали также, точнее, обменивали свои личные вещи – одежду, гребни и т. п. Взамен они получали от таитянских друзей кокосовые орехи, птицу и главным образом свиней. Правда, последних капитан Блай конфисковал.

Раз уж речь зашла о животных, то надо сказать, что вся история первых посещений европейцами Таити имеет еще одну сторону, связанную с животными, которых белые люди дарили жителям острова. Так, Кук привез сюда трех коров и быка. И Блай, который присутствовал при передаче этих животных Помаре, естественно, поинтересовался, что же с ними произошло. Оказалось, что они давно исчезли из «королевского» хлева. Двух коров у будущего всетаитянского короля украли жители соседнего острова Муреа, третью – представители племени папара, а одичавший бык бродил где-то по лесам восточной части Таити. Блай выкупил оставшуюся на острове корову и случил с нетерпеливым и свирепым быком. В Полинезии родился наконец первый теленок. Таким образом капитан Блай возродил животноводство в Южиных морях.

После шести месяцев пребывания на Таити (необходимое количество саженцев команда Крисчена набрала за несколько дней) «Баунти» наконец поднял паруса. Почти все члены экипажа не хотели покидать Таити. Именно тогда, когда они вкусили «райских плодов», им приходится навсегда покинуть эти благословенные места. Блай всеми силами старался сократить их пребывание на Таити. Этот замечательный мореплаватель и удивительно плохой психолог делал все, чтобы нажить себе как можно больше врагов среди членов экипажа.

Рядовые матросы и большинство офицеров уже давно ненавидели капитана. Но теперь, ко всеобщему удивлению, Блай начал преследовать того, кого сам же назначил своим старшим помощником, – Флетчера Крисчена.

Положение Крисчена становилось все более и более невыносимым. Каплей, переполнившей чашу терпения помощника капитана, стала следующая история. На Номуке – последнем полинезийском острове архипелага Тонга – «Баунти» сделал остановку. Здесь Блай закупил у местных жителей большое количество кокосовых орехов, которые сложили в кучу на главной палубе. На второй день после отплытия из Номуки капитану показалось, что орехов стало меньше. В краже Блай обвинил Крисчена. Последний признался, что действительно взял один-единственный кокосовый орех. Остальные же члены экипажа заявили, что к орехам даже не притрагивались. Блай стоял на своем, продолжая обвинять всех моряков. Экспансивный капитан тут же объявил о наказаниях: запретил выдавать грог, а количество ямса – основного продукта питания – сократил вдвое.

Все были оскорблены, но больше всех Флетчер Крисчен. Офицера, выходца из богатой английской семьи на глазах у команды обвинили в воровстве! И все из-за одного-единственного ореха!

Доведенный до отчаяния, Крисчен сначала решили сколотить плот, чтобы в ту же ночь тайком покинуть «Баунти» и навсегда остаться на каком-нибудь из островов Полинезии. Всю ночь Крисчен не сомкнул глаз, но «Баунти» не покинул, а, наоборот, захватил. На судне вспыхнул мятеж, повод для которого, сам того не желая, дал близкий друг Крисчена мичман Стюард.

Было четыре часа утра 28 апреля 1789 года. Крисчен, мрачный, стоял на вахте. Два его помощника, которым поручили заботиться о порядке на судне, не подчинились приказу. Первый, Хейворд, как всегда, спал. Именно благодаря его постоянной сонливости трем морякам удалось убежать с корабля на Таити. Второй вахтенный, Хеллет, вообще не потрудился подняться на палубу в ту роковую ночь.

Разгневанный Крисчен стал искать союзников среди рядовых членов экипажа. Его внезапно родившийся план заключался в том, чтобы захватить корабль и навсегда остаться на Тихоокеанских островах. Нищие, вечно эксплуатируемые моряки, влачившие на «Баунти» самое жалкое существование, поддержали Крисчена. К тому же на родине их не ждало ничего хорошего. Самыми активными среди заговорщиков стали те матросы, которых Блай когда-то приказал наказать плетьми. Среди мятежников выделялся Черчилл, один из трех беглецов, схваченных Блаем на Таити.

Эта не запланированная заранее драма разыгралась очень быстро. Прежде всего мятежники захватили оружие, хранившееся в особом сундуке на палубе. Приподняв крышку сундука, они, к своему удивлению, обнаружили там Хеллета – одного из вахтенных мичманов, который, оказывается, благополучно отсыпался там во время дежурства. Крисчен растолкал его и отправил с каким-то поручением, а своим сторонникам раздал оружие. Затем в сопровождении Черчилла и еще одного матроса вошел в каюту Блая и арестовал безмятежно спавшего капитана. А в это время один из самых горячих сторонников мятежа, Мэтью Кинтал (Блай дважды наказал его розгами), арестовал второго помощника капитана на «Баунти» – Фраера.

Таким образом парусник оказался в руках мятежников. Бриг был захвачен так быстро и так бесшумно, что некоторые члены экипажа проспали это событие. Мятежники одержали победу, и теперь главарю, который еще накануне даже и не помышлял о бунте, надо было решать, что делать дальше. Какая участь ждет его самого, побежденных и победителей?