ЗАГАДОЧНЫЙ ОСТРОВ

Я изучил сведения, сообщенные Меторо, Уре Вае Ико и последним «грамотным» рапануйцем – Томеникой. Перечитал все написанное Жоссаном, Томпсоном, Раутледж, которым посчастливилось хотя бы беседовать с местными жителями, знавшими что-то о ронго-ронго.

Томеника умер. Его сыновья и внуки уже не знают письменности своих предков. И поэтому исследователи, которые до сих пор мучаются загадкой странных текстов, посещают остров Пасхи все реже. Они ищут и иногда находят, хотя, как правило, лишь внешнее, поверхностное, сходство ронго-ронго с письменностью, которая была распространена в других частях света – у шумеров, египтян, древних китайцев. Поборники этих теорий не высказывают своих взглядов открыто, но они считают, что прародину рапануйцев следует искать в Египте, Шумере, или же связывают культуру острова Пасхи с семитской.

Большинство этих теорий, которые пытались установить происхождение рапануйцев от евреев, египтян или китайцев, не нашло широкого распространения. Но однажды в рядах исследователей истории и культуры острова «взорвалась бомба». Ее подбросил, как ни странно, вовсе не специалист, а любитель, венгерский инженер Хевеши, предложивший в 1932 году Французской академии список нескольких десятков рапануйских знаков, которые были очень похожи на надписи и глифы, обнаруженные на не менее загадочных печатях древних индийских городов Мохенджодаро и Хараппа.

Внешнее сходство рапануйской и хараппской письменности было действительно поразительным. Но так как расстояние между тихоокеанским островом и долиной в Индостане превышает двадцать тысяч километров да, кроме того, они и очень далеки по времени (хараппская письменность датируется третьим тысячелетием до нашей эры, когда Полинезия вообще не была заселена), из этого внешнего сходства нельзя сделать вывод о том, что предки жителей острова Пасхи пришли из Хараппской долины.

Кроме того, Хевеши кое в чем ошибался. В некоторых символах ронго-ронго он разглядел изображения обезьян и даже слонов. Это еще больше укрепило его представления об индийском происхождении рапануйской письменности. Но дело не только в слонах и обезьянах. Например, для письменности острова Пасхи характерна бустрофедоновая запись. И самое главное – культура жителей древнеиндийских городов не имеет ничего общего с культурой острова Пасхи. Хараппцы жили в больших городах, а рапануйцы настоящих городов вообще не знали. Хараппцы обрабатывали металлы, а жителям Пасхи они не были известны. В хозяйстве хараппцев было много домашних животных, а рапануйцам не знакомы ни свиньи, ни собаки, ни крупный рогатый скот. Таким образом, на мой взгляд, трудно предположить, что исходным пунктом миграции аборигенов Пасхи была древняя Индия.

И в то же время, хотя сейчас уже нет в живых ни одного островитянина, который мог бы прочитать ронго-ронго, изучение «говорящих дощечек» приводит к новым и, как правило, неожиданным открытиям. Через несколько лет после венгерского инженера свои выводы опубликовал еще один одержимый и очень талантливый любитель. В 1940 году Музей антропологии и этнографии Академии наук СССР в Ленинграде посетили несколько школьников. Один из них, Борис Кудрявцев, увидел среди предметов полинезийской коллекции, которые подарил музею Н. Н. Миклухо-Маклай, две кохау ронго-ронго.

Школьника так заинтересовали таблички и странные письмена, что он решил попытаться их расшифровать. Подобные мальчишеские увлечения могут показаться несерьезными, но Борис Кудрявцев оказался действительно упорным и одаренным юношей. Он привлек в помощники двух своих одноклассников – Валерия Чернушкова и Олега Китина, причем эти ребята стали называть себя «потомками Маклая».

«Потомки Маклая» принялись за работу с огромным энтузиазмом. Но так как в их распоряжении не было иностранной литературы и фотокопий остальных девятнадцати табличек, они стали изучать лишь ленинградские ронго-ронго, которые из-за их формы называют «нож» и «бумеранг».

Школьники выписывали знаки в том порядке, в котором они следовали друг за другом при бустрофедоновом способе письма. Когда выписки сравнили, то обнаружили удивительный факт: группы знаков на обеих кохау ронго-ронго в точности повторялись. Ребята получили копии еще двух табличек: одной – из Сантьяго, другой – из Бельгии. И тут их открытие подтвердилось!

К сожалению, исследования Кудрявцева продолжались недолго. Началась война. Школьник с одним из эшелонов отправился на фронт и погиб в первом же сражении. К счастью, он оставил свои скупые записи профессору Д. А. Ольдерогге, который опубликовал их после войны в одном из сборников ленинградского Музея антропологии и этнографии.

Незавершенные исследования Бориса Кудрявцева свидетельствовали о самостоятельном развитии рапануйской письменности и, следовательно, всей культуры острова Пасхи. В этой области, однако, господствует много романтических представлений. Рапануи – остров совершенно изолированный, расположенный в центре величайшего океана. Откуда же здесь появились гигантские статуи и письменность ронго-ронго?

Напрашивается один ответ: остров Пасхи является остатком значительно большей части суши, которая исчезла в волнах. И если в Атлантическом океане можно предположить существование Атлантиды, то почему же в Тихом океане не могла оказаться Пацифида? Из этих рассуждений вытекает единственный ответ на вопрос о прародине рапануйцев. Они ниоткуда не приходили, а жили здесь всегда, причем не только на этом клочке суши, но и повсюду там, где сейчас шумит океан и где раньше существовал, по мнению одних, огромный Тихоокеанский континент или, по убеждению других, по крайней мере архипелаг.

У этой оригинальной теории был и свой пророк – английский этнограф профессор Джон Макмиллан Браун. А задолго до него ее высказал один знаменитый французский путешественник – Дюмон Дюрвиль. Он утверждал, что не только остров Пасхи, но и все острова Южных морей – это остатки гигантского материка, который когда-то заполнял все пространство между Азией и Америкой. И острова Тихого океана – всего лишь вершины гор разрушившегося континента.

Существование исчезнувшего ныне материка, соединявшего Америку с Австралией и даже Азией, по мнению сторонников Пацифиды, подтверждает в первую очередь присутствие на тихоокеанских островах Фиджи и Галапагос различных представителей континентальной фауны.

Но в отличие от Дюмона Дюрвиля профессор Браун полагает, что существовал не Тихоокеанский континент, а лишь обширный архипелаг, заселенный могущественным и высокоразвитым народом. Жители этого архипелага, к которому принадлежал и остров Пасхи, по мнению Брауна, создали на Рапануи огромный некрополь своих королей и жрецов. А величественные статуи острова – это изображения умерших вождей исчезнувшей страны.

Сам Рапануи во времена, предшествующие гибели архипелага, населен не был. Здесь было мало воды и неплодородная почва. Статуи и святилища острова свидетельствуют о том, что правители исчезнувшего архипелага сгоняли на работы в мавзолеи Рапануи десятки тысяч людей. Ибо все эти аху и моаи рапануйцы никогда не смогли бы создать собственными руками.

Этот тихоокеанский архипелаг, по теории профессора Брауна, исчез между 1687 годом, когда английский авантюрист Дэвис увидел западнее Чили незнакомый остров, к берегам которого, однако, не приблизился, и 1722 годом, когда голландец Роггевен открыл миру Рапануи.

Первое возражение против этой теории, которое сразу же напрашивается, заключается в следующем. Если рапануйцы помнят о приходе около тысячи лет назад на остров своего короля Хоту Матуа, то как же они не сохранили ни единого воспоминания, ни одной легенды о страшной катастрофе, которая уничтожила весь их континент менее трехсот лет назад?

Но, может быть, лучше спросить геологов, что они думают о Пацифиде, о прошлом этой части планеты? Они действительно не отрицают, что поверхность этого участка земного шара могла когда-то выглядеть несколько иначе, чем сейчас. По мнению ряда геологов, Азия в глубокой древности соединялась с Индонезией, Австралией и Новой Зеландией. Поэтому на Новой Зеландии и встречаются представители животного мира, характерные для материков.

Однако все это было очень давно. Задолго до того, когда на первый остров Южных морей ступил человек. Шведская этнографическая экспедиция, которая наряду с другими задачами занималась и геологическими исследованиями, обнаружила, что Рапануи геологически не меняется уже миллионы лет. Американский профессор Чубб, издавший первую монографию о строении острова, считает, что в течение того периода, когда Рапануи был заселен людьми и там создавались огромные статуи, «берег острова не опустился ни на один ярд».

Таким образом, теория об исчезнувшей суше в водах Южных морей не подтвердилась и не внесла в вопрос о происхождении жителей Рапануи ничего нового. Поэтому ученые и фантасты вновь разошлись по всей планете и даже вышли за ее пределы, чтобы найти объяснение существованию загадочной культуры на не менее таинственном тихоокеанском островке.

Тех, кто верит в космическое происхождение аборигенов Рапануи, не много. И тем не менее их взгляды довольно популярны. Я упомяну только швейцарца Эриха фон Дёникена, автора известной книги «Воспоминания о будущем», который старается объяснить целый ряд фактов, связанных с древними культурами в разных частях земного шара, посещением космонавтов, прибывших к нам с других планет, из других галактик. На Рапануи, впрочем, не обнаружено ни одного довольно убедительного свидетельства посещения острова представителями внеземных цивилизаций.

Остров Пасхи в свете этой гипотезы описал француз Франсуа Мазьер в своей книге «Фантастика на острове Пасхи». Он приписывает создание огромных статуй на Рапануи некоей странной «первичной» расе, которая, по его утверждению, сохранилась с «допотопных времен». Мазьер даже сообщает, откуда эта непонятная раса появилась на Рапануи. Она пришла с востока, то есть из Америки, но ее представители резко отличались от доколумбовых жителей этой страны – индейцев.

По сведениям, якобы полученным Мазьером, эта раса населяла, кроме Пасхи, еще один полинезийский остров, а также те части Азии и Африки, где есть Вулканические зоны. В книге Мазьера можно найти целый ряд подобного рода «оригинальных» мыслей, раскрывающих отдельные загадки острова Пасхи. Так, например, согласно этой книге, моаи Рано Рараку – святые. Смотрят они каждая в том направлении, где находятся их владения, за которые статуи несут ответственность. Именно поэтому остров Пасхи стали называть «Пупом вселенной».

«Первичная», «допотопная» раса, воздвигнувшая на Рапануи гигантские статуи, ведет свое происхождение, «естественно», откуда-то из космоса. Поэтому в заключение своего повествования Мазьер предоставляет слово пришельцам, тем, кто, помимо всего прочего, сообщил ему, что «первая планета, с которой познакомились эти люди, была Венера», что «наши тела не могут жить на другой планете больше двух месяцев», что «на всех планетах есть культ солнца», но «лишь некоторые из них населены».

Таковы «теории» Мазьера. Однако большинство писателей и специалистов ищут прародину рапануйцев на родной планете.

Английский этнограф Уэклер ограничился даже Океанией. Он устремил свой взгляд в западную часть Тихого океана, на знаменитые Черные острова – в Меланезию, обратив внимание на то, что рельефы и фрески Тангата Maнy внешне сходны с произведениями художников Соломоновых островов. Кроме того, формы черепов некоторых рапануйцев и меланезийцев близки друг другу. Поэтому целый ряд этнографов и антропологов высказывают мнение, что остров Пасхи, по-видимому, когда-то открыли и заселили именно эти чернокожие люди.

Два антрополога XIX века – Диксон и Вольц – были даже убеждены в том, что вначале на острове Пасхи обосновались австралийцы, затем уже меланезийцы, а полинезийские переселенцы пришли сюда значительно позже.

Против этой когда-то весьма распространенной теории можно привести целый ряд возражений. Прежде всего даже в наше время ни меланезийцы, ни коренные австралийцы не смогли бы на своих лодках пересечь Тихий океан. Ведь от Рапануи до тех же Соломоновых островов значительно большее расстояние, чем между Прагой и Нью-Йорком!

Некоторое сходство черепов рапануйцев и меланезийцев можно объяснить тем, что полинезийцы во время своих передвижений по Тихому океану встречались с представителями негроидных групп и эти встречи оставили некоторые следы во внешнем облике полинезийцев. У меланезийцев в отличие от рапануйцев курчавые волосы и темная кожа. А сходство между сложным, развитым культом Человека-птицы на острове Пасхи и гравюрами на Соломоновых островах, вероятнее всего, чисто случайное.

Теория американского происхождения жителей Полинезии насчитывает не меньше двухсот лет. Первым ее высказал испанский миссионер Суньига.

Однако заинтересовались ею лишь тогда, когда от южноамериканских берегов стал отходить один бальсовый плот за другим. Исследователи доказывали, что с помощью таких несложных плавательных средств можно добраться до Полинезии и принести туда местную индейскую культуру.

Самое пристальное внимание привлек к себе мужественный норвежец Тур Хейердал, который в 1947 году вместе с пятью товарищами за сто один день плавания на бальсовом плоту преодолел расстояние от Перу до полинезийского атолла Рароиа.

Я восхищался и до сих пор восхищаюсь мужественным Хейердалом. Поразительное путешествие маленького плота, экипаж которого продолжил великие морские традиции викингов, не было для руководителя экспедиции самоцелью. Оно должно было доказать правоту точки зрения Хейердала, полагавшего, что Полинезия, особенно ее восточная часть, была заселена не с запада, а с востока – из Южной Америки.

Рискуя собственной жизнью, Тур Хейердал стремился получить доказательства правоты теории, в которую твердо верил. Сейчас, когда я пишу воспоминания о посещении Рапануи, у меня, естественно, нет возможности дать подробный анализ теории американского происхождения жителей Океании. Тем более что Хейердал в доказательство ее приводит целый ряд новых аргументов в своем труде «Американские индейцы в Тихом океане».

Из нее вытекает, что существовали две волны переселенцев в Полинезию. Представители первой покинули область Анд Южной Америки в середине прошлого тысячелетия. Именно они принесли в Полинезию, и в частности сюда, на остров Пасхи, свое великолепное строительное искусство. После них, между X и XIII веками, Полинезию захлестнула другая волна американцев, на этот раз с севера, с побережья нынешней Канады и Аляски, где живут хайда, сэлиш и другие так называемые северо-западные индейцы.

Эти новые иммигранты оказались сильнее представителей первой волны переселенцев из Перу, непохожих, кстати сказать, на индейцев аймара и кечуа. Скорее наоборот. Т. Хейердал в своей книге «Аку-Аку» описывает их так: «Это были люди с продолговатыми черепами, высокие, значительно отличающиеся от нынешних перуанских индейцев. Их рыжие волосы имели все признаки, «которые отличают нордический тип волос от типа монгольского или индейского».

Представители нордического типа и создали, по мнению Хейердала, статуи острова Пасхи, построив величественные аху. Однако романтические представления о гениальных блондинах слишком уж смахивают на теории, которые не так давно чуть не поставили весь мир на грань катастрофы.

НАЗАД, НА ГАВАИКИ!

Изучение письменности острова Пасхи вернуло меня назад к «голове осьминога» – на Гаваики, остров, который незадолго до того, как его покинуть, будущие рапануйцы назвали «Ясным небом», или Раиатеа!

Итак, я отправляюсь на самую «священную» землю Полинезии, землю, которую до сих пор почитают верные своим традициям полинезийцы. Но от Рапануи до Раиатеа расстояние огромное. Четыре тысячи километров отделяют эти острова друг от друга. Однако мореплаватели с Раиатеа могли на своих лодках преодолевать и такие расстояния.

Современный путешественник, конечно, может воспользоваться самолетом, хотя рейс и не будет прямым. Первую посадку мы совершаем на Таити. Отсюда, из залива Фаа, гидроплан с остановкой на двойном острове Хуахине переносит меня в порт Утуроа на Раиатеа, самом крупном из Подветренных островов.

Я выношу из просторной кабины гидроплана свой багаж и пересаживаюсь в моторную лодку. Несколько минут плавания по спокойной лагуне – Раиатеа и соседний остров Тахаа окружены единым поясом кораллового рифа – и я на берегу.

На следующее утро я нанял легкую лодку, владелец которой ловкий юноша из Утуроа. Я осторожно опускаюсь на скамейку узкой посудины, и мы отправляемся в путь. Только теперь я вкушаю подлинный аромат Полинезии, который ранее был мне известен по книгам и кинофильмам, Полинезии, о которой я так долго мечтал. Рапануи – это ветреный, холодный остров. А здесь удивительно прозрачные воды лазурной лагуны, слегка подернутые рябью. С правой стороны от нашей лодки прибой бьется о дикие горы Раиатеа. Время от времени в стене гор открывается ущелье с долиной, где приютились пара хижин, пальмовая роща и хлебные деревья.

Юноша разворачивает лодку, и мы останавливаемся у широкого мыса. Его омывают воды заливов Тоахива и Хотопуу. Я выхожу на берег. Здесь же, на мысу, заметны руины длинного, приземистого святилища Таураатапу («Пристанище жертв»). Название, говорящее само за себя.

Неподалеку от «Пристанища жертв» возвышается трехметровый каменный столп. Под ним Красным поясом «венчались на престол» владыки Раиатеа. Святыню «охраняют души» четырех мужчин, которые были здесь заживо погребены.

На Раиатеа, в Опоа, появилось тайное общество Ариои. Ариои признали Раиатеа своим центром, и последняя Гаваики полинезийцев, их «священный» остров, стала играть еще одну важную роль. Общество Ариои делилось на ложи. Первая, главная из них – тара манине, – находилась на Раиатеа.

Согласно легенде, общество Ариои в Опоа «основал» великий бог Оро, который отвел в нем большую роль двум своим братьям – Урутетефу и Орететефу. Таким образом, этот тайный полинезийский «союз» «создал сам бог». Когда же в действительности Ариои активизировало на Раиатеа свою, кстати сказать весьма светскую, деятельность, неизвестно. Некоторые данные отсылают нас далеко в глубь веков, примерно в XIII столетие.

Чем же занималось Ариои? Видимо, это было все полинезийское общество странствующих любителей танцев. На своих лодках они посещали полинезийские острова, устраивая там представления, рассказывающие о жизни и делах легендарного основателя общества – бога Оро и других божеств, а также знаменитых вождей и мореплавателей.

Членом общества мог стать любой мужчина, а позже и женщина. Однако человек знатного происхождения имел значительно больше шансов быть принятым в него, чем простой земледелец или рыбак.

Кроме происхождения, большую роль здесь играло «волеизъявление йогов». Они сами, «посещая человека во сне», как бы призывали его вступить в союз. Ариои. Иногда они изъявляли свою «волю» во время испытаний, которым подвергался каждый будущий ариои. Если кандидат, окропленный красным соком, во время «собеседования» впадал в транс, это служило доказательством того, что боги благоволят к нему и он может быть допущен в Ариои.

Однако, прежде чем стать членом тайного общества, новичку приходилось выдержать довольно длительные предварительные испытания, в течение которых тот должен был доказать свою слепую преданность идеям Ариои. И лишь спустя многие месяцы, а то и годы, наступал торжественный день. Ночью на определенном месте собирались все члены ложи. Затем появлялся кандидат. Его волосы были намазаны маслом тропических растений, голову украшал венок из цветов, живот опоясывал пояс из свежих листьев ти.

Ариои начинали танец, а затем в круг посвященных, допускался кандидат. При этом он совершал какие-то дикие, почти невероятные прыжки. Когда новичок заканчивал танец, вперед выступал глава ложи и, положив ему руку на плечо, произносил:

– Отныне ты один из нас, идем с нами.

И посвященный шел. С той минуты он окончательно порывал со своими родными (женатых в ложу вообще не принимали).

Вместе с другими ариои он отправлялся в далекие странствия, пел и танцевал на островах Полинезии, постепенно поднимаясь все выше и выше по иерархической лестнице общества.

Знакомясь с историей ариои, я мысленно сравнивал ее с известными мне «литературными» традициями на Рапануи, где главным для «артиста» считалось правильное прочтение текста. Незначительная ошибка, пропуск лишь одного слова автоматически вели к исключению его из рядов исполнителей и влекли за собой суровое наказание.

Европейцев в спектаклях ариои шокировало совсем другое. При исполнении некоторых драматических сцен «актеры», среди которых было немало женщин, весьма откровенно демонстрировали различные способы любовных утех. Половая жизнь воспевалась и в многочисленных песнях ариои. Вероятно, именно эта сторона обрядности ариои и оказалась причиной решительной борьбы первых миссионеров против общества.

У ариои господствовала полная сексуальная свобода. В принципе каждая женщина была здесь женой любого мужчины. Представители высших ступеней, как правило, жили одновременно с несколькими женщинами. А те сами себя оценивали по тому, сколько десятков, а иногда и сотен любовников они имели.

Женщины – члены общества считались наградой для победителя еще одного вида выступлений ариои – спортивных состязаний в «вольном стиле». Победитель мог выбрать любую женщину, члены же выигравшей команды имели право лишь снимать одежды с присутствующих, девушек, причем от них зависело, полностью ли мужчины разденут девушек или оставят им хотя бы юбочку или венок из цветов.

Открытые проявления плотской любви выводили миссионеров из себя.

Барабаны время от времени звали ариои на тропу войны. Хорошо обученные члены ложи шли в бой под предводительством своих вождей. Это были лучшие, самые боеспособные части. «Актеры» и апологеты свободной любви превращались в воинов, чья поддержка, как правило, оказывалась решающей в столкновениях между представителями отдельных полинезийских земель.

Ариои Раиатеа находились на тропе войны долгое время. Значительно дольше, чем какая-либо другая полинезийская группа. Это было в то время, когда Красный пояс Раиатеа воевал с Белым поясом Бораборы. Но чтобы познакомиться с историей этой странной войны, длившейся немало столетий, надо отправиться на один удивительный легендарный остров.

БОРАБОРА БЕЛОГО ПОЯСА

Остров этот – Борабора – расположен в двадцати километрах севернее священной Раиатеа. Не только в период войны Белого пояса, но и во все другие времена историю обоих островов соединила общая судьба.

Она связала их со дня возникновения острова Борабора, который несет гордое имя – «Перворожденный», потому что, согласно полинезийской легенде, он вынырнул из волн первым, сразу же после того, как из морской пучины появилась мать островов Южных морей – Раиатеа – древняя Гаваики.

Это было очень давно. И с тех пор оба острова в историях и легендах накрепко связали свои биографии. Здесь, на Бораборе, великий, почитаемый на Раиатеа бог Оро нашел себе жену. Он сошел на землю по радуге. И прежде чем обосноваться на Раиатеа, направился к «Перворожденному». Бог расположился на вершине Таимону – «гора Птиц» – и начал любоваться невероятной, фантастической красотой тихоокеанского острова.

Однажды бог Оро увидел смертную, хотя и знатного происхождения, женщину – принцессу Ваирумати. А так как, согласно полинезийским легендам, боги могут любить и смертных женщин, Оро влюбился в нее. Ваирумати охватило такое же чувство. Потом они вместе – бог и смертная женщина – переправились на Раиатеа, в Опоа, где Оро и основал тайное общество Ариои. Первым его членом стала Ваирумати.