Отдельные проекты, даже если их авторами движут самые искренние побуждения, естественно, не могут целиком разрешить все экономические и социальные аспекты индейской проблемы в Латинской Америке, хотя в интересах истины мы должны признать, что многое было уже осуществлено и в некоторых странах в отдельные периоды (например, в Гватемале в пору правления президентов Арбенса и Аревала, в Перу при современном военном правительстве и особенно в Чили при правительстве Народного единства) в этом отношении были предприняты шаги кардинального значения.
       Однако, так же как в Северной Америке (мы приводили в качестве примера племя навахов), и в Латинской Америке свои экономические и социальные проблемы должны будут решать в первую очередь сами индейцы. Здесь, пожалуй, уместно еще раз напомнить об основном отличии между положением индейского населения в Северной и в Латинской Америке. В Северной Америке индейцы по преимуществу живут в резервациях, которые представляют собой небольшие индейские автономные территории, как бы самостоятельные административные единицы. Несмотря на множество совершенно очевидных недостатков, такие резервации имеют ныне для индейцев и одну существенную выгоду. Они усиливают у них ощущение принадлежности к данному племени, помогают (хотя бы в теории) сохранить родной язык и некоторые черты национальной культуры.
       ВЛатинской Америке положение совсем иное. Индеец живет здесь среди других отдельных креольских, а то и негритянских, граждан республики, границы которой при этом отнюдь не совпадают с границами расселения отдельных индейских групп. Так, например, представители одной из крупных индейских народностей Латинской Америки - аймара - живут в Перу, Боливии и даже в Чили.
       Дело в том, что создатели этих латиноамериканских республик первоначально не учитывали возможности самостоятельного, своеобычного развития индейских народностей, да, как правило, и не сочувствовали такому развитию. Так, например, прославленный латиноамериканский революционер, герой борьбы за независимость от Испании генерал Сан-Мартин вскоре после того, как взял в свои руки власть в одной из самых заселенных индейцами стран Америки - Перу, издал декрет, по которому коренное население страны не разрешалось более именовать индейцами; теперь индейцев следовало называть перуанцами. Естественно, что с изданием этого декрета индейцы, вчерашние подданные испанского короля, не стали перуанцами, ничем не отличающимися от перуанских белых и перуанских негров.
       Хотя 10 февраля 1825 года Симон Боливар заявил в перуанском конгрессе, что «освободительная армия (креолов) вернула сынам Манко Капака свободу, которую у них отнял Писарро», однако, в сущности, и он не стремился полностью освободить индейцев. По его представлениям, жители Южной Америки - это некая «Raza nueva» (новая раса) или «Raza morana», как ее тогда называли (morana - коричневый, смуглый). Новую нацию, новую расу составляет все население Латинской Америки: белые, негры, индейцы и метисы. Все члены этой «новой американской народности» имеют равные права и равные обязанности. Такое понимание индейской проблематики, разумеется, не отвечало реальному положению вещей и не удовлетворяло требованиям, за которые индейцы Анд сражались во время бесчисленных восстаний колониальной эпохи. А потому эта идея, вернее, даже эта мечта великого освободителя так и осталась лишь мечтой. Мечтой неисполнившейся и неисполнимой.
       Со времени провозглашения декрета, подписанного Сан-Мартином, прошло уже сто пятьдесят лет. Естественно, что ситуация в Латинской Америке изменилась. Ныне мы встречаемся тут с двумя в корне противоположными тенденциями: с одной стороны, это тенденция к ассимиляции индейцев, с другой - тенденция к формированию современных самобытных индейских народностей, а возможно - и наций. Ассимиляция явно постигнет огромное большинство мелких индейских племен, особенно примитивных обитателей востока Южной Америки. Но как будут развиваться большие индейские группы Латинской Америки, например кечуа, которых в андской области живет не менее шести миллионов? Сформируются ли они в современную индейскую нацию или перуанские кечуа в самом деле превратятся в перуанцев, боливийские - в боливийцев, эквадорские - в эквадорцев и т. д.? Точный ответ на этот вопрос даст только будущее.
       Поскольку в этой книге нас интересуют лишь индейцы, мы уделим внимание второму из двух названных вариантов - тенденции к созданию современных индейских народностей, а возможно - и настоящих наций. Вспомним прежде индейские племенные группы, которых этот вопрос касается более всего. К ним, например, принадлежат мапуче (чилийские арауканы), тараски в Мичоакане, мексиканские отоми, сапотеки и миштеки мексиканской Оахаки, четыре гватемальские группы: мам, кекчи, какчикель и киче, пипилы в Гондурасе и т. д. Однако самым актуальным остается вопрос возможного формирования в современную нацию в полном смысле этого слова двух уже упомянутых андских групп - кечуа и аймара, а также юкатанских майя. Причины приоритета этих этнических групп в процессе создания современных наций следует искать в их далеком прошлом. Что касается самой многочисленной из них - кечуа, то мы должны вернуться во времена Тауантинсуйу, в империю инков. Как известно, инки на всей территории своей обширной и густо населенной империи (то есть примерно на миллионе квадратных километров) вводили кечуа как единый общегосударственный язык.
       Они кечуанизировали десятки индейских племен, а во вновь захваченные земли посылали говорящих на языке кечуа колонистов, часто живших ранее в непосредственном соседстве со столицей Куско. Таким образом, язык кечуа получил широкое распространение. И сейчас на нем говорит около 7 миллионов индейцев, занимающих компактную территорию сопредельных районов в Перу, Боливии, северном Чили, Аргентине, Эквадоре и на юге Колумбии. Аймара, древний народ, обитающий на Альтиплано, в окрестностях озера Титикака, еще в доинкские времена аймаризировали своих соседей; этот процесс ассимиляции продолжается. В настоящее время, например, завершается, аймаризация чрезвычайно интересной небольшой этнической группы уру-чипайя. Ныне аймара занимают обширную территорию в Боливии и южном Перу, составляя на ней подавляющее большинство населения. Майя на Юкатане и в соседних областях Месоамерики также составляют на своей довольно значительной территории 65-100 процентов населения. Кроме того, в период великого национально-освободительного восстания (вторая половина XIX века) майя вернули своим городам и селениям чисто индейский облик. И даже относительно слабое развитие капиталистических отношений в населенной индейцами деревне, как оказывается, не мешает постепенному формированию в странах Латинской Америки современных индейских наций. Большим препятствием является, пожалуй, параллельное формирование в тех же республиках креольских народностей.
       Другой объективный фактор - это зарождение индейской буржуазии, чему способствует ряд благоприятных условий, таких, например, как разложение множества общин или возрастание интереса к изделиям индейских ремесленников, благодаря чему некоторые семейные мастерские превращаются в довольно большие и процветающие предприятия и т. д. О росте индейской буржуазии за последние годы свидетельствуют и результаты переписи населения в Боливии (1950 год). По ним видно, что торговой деятельностью и даже мелкими финансовыми сделками занимались 16 500 боливийских индейцев.
       Вместе с формированием индейских народностей, а возможно, и наций, развивается вполне современная и вместе с тем самобытная национальная культура этих важнейших индейских групп. Для примера обратимся лишь к самым многочисленным - к современным кечуа. На Третьем панамериканском конгрессе индигенистов была принята универсальная азбука кечуа, которая затем была введена в школах всех населенных кечуа областей. Этой фонетической азбукой ныне печатаются кечуанские газеты (например, «Кипу» в Боливии, еженедельник «Федерация эквадорских индейцев» и т. д.) и уже довольно большое число кечуанских книг. Еще в первые послевоенные годы деятельность кечуанских просветителей в этом отношении ограничивалась записью и публикацией произведений фольклора. Но сейчас выходят и написанные на родном языке книги кечуанских прозаиков и поэтов. Назовем хотя бы Хосе Сосу из Аргентины, Хорхе Кальвимонтеса и Хуана Уальяпаримакни из Боливии. Можно было бы также назвать не менее десяти крупных кечуанских поэтов из Перу, Луиса Кордера Леона из Эквадора и других. Весьма важно, что произведения, созданные писателями-кечуа, читаются и за пределами республик, где живут их авторы. Например, в 1951 году в Боливии был отмечен Кечуанской национальной премией, которой удостаиваются лучшие произведения литературы на кечуа, перуанский поэт-кечуа Андрес Аленкастре Гутьеррес за поэму «Ильимани». Язык кечуа завоевывает также эфир. Ряд радиостанций в андских странах, в том числе и мощная католическая радиостанция «Голос андских гор» (в Эквадоре) ведет передачи на этом языке. Самая широкая сеть вещания на языке кечуа существует сейчас в Перу, где ею руководит прогрессивный индигенистский деятель Эрнесто Норе. На кечуа вещают также Московское радио и Радио Гаваны (последнее ведет еще передачи на языках аймара и гуарани). В музыке композиторов-кечуа, как и в кечуанской литературе, можно отметить переход от чистого «копирования», «пересказа» музыкального фольклора к созданию вполне современных произведений, восходящих, однако, к традициям народной музыки. Крупнейшим представителем современной музыки кечуа является Гевара Очоа, создатель ряда симфонических произведений, посвященных главным образом темам из истории и современной жизни кечуа. Своего рода вершину современной национальной культуры той индейской народности, которую мы выбрали в качестве примера, бесспорно, представляет собой возникновение национальной кечуанской кинематографии. В 1961 году в Перу был завершен первый фильм на языке кечуа («Кукули»). На фоне старой кечуанской легенды о медведе, который унес девушку, в нем рассказывается о повседневной жизни индейцев андских гор.
       Инаоборот, в Латинской Америке только еще начинает развиваться подлинно индейское народное образование, хотя, например, в Мексике существуют сотни школ, где - по крайней мере в первых классах - обучение ведется на индейских языках.
       Внекоторых республиках индейские массы попытались разрешить свои проблемы, играя активную, иногда даже главенствующую роль в демократических революциях. Мы уже говорили о десятках индейских восстаний, вспыхнувших в Южной и Центральной Америке. Все они потерпели поражение. Но вместе с тем уже трижды на протяжении XX столетия побеждали революции, во время которых индейские пролетарские массы выступали в союзе с пролетариатом - креольским и метисским. Характерно, что все три победоносные прогрессивные американские революции нашего века возникли в индейских республиках. И все эти три революции зародились и победили под лозунгом, который был главным пунктом революционной программы индейцев,- лозунгом, требовавшим радикальной аграрной реформы.
       Если мексиканская революция была первым шагом к установлению социально и национально справедливого строя в Индейско-иберийской Америке, то гватемальская революция - десять лет пребывания у власти демократических правительств президентов Аревало и Арбенса, была вторым таким шагом.
       Гватемала! Это также страна с преобладающим индейским населением. И она прежде всего пытается разрешить именно индейскую проблему. По закону о земельной реформе 1952 года 110 тысячам гватемальских крестьян-индейцев была возвращена земля, отнятая у них американской компанией «Юнайтед фрут компани» и местными латифундистами. Но и гватемальская революция - крупнейшая американская революция своего времени - потерпела поражение. Ныне в Гватемале, как и прежде, двум процентам населения, креольским помещикам, принадлежит 65 процентов всей земли, а 30 процентами владеет «Матушка Юнай», и только у индейского крестьянина снова нет ни пяди.
       Первая из славных американских революций нашего века разгорелась в полуиндейской Мексике, вторая возникла в индейской Гватемале, а третья вспыхнула в Боливии, стране, где самый высокий процент индейского населения на всем континенте. Это революционное выступление особенно важно для истории американских индейцев, ибо первую скрипку в революционном оркестре здесь играл рабочий класс. Боливийская национальная революция, главной силой которой были индейские горняки, привела к власти правительство политической партии НРД (Национальное революционное движение), не только осуществившей земельную реформу, но и национализировавшей всю горнодобывающую промышленность страны. Самую крупную земельную реформу в континентальной Америке руководитель НРД Пасо Эстенсоро символически провозгласил в Укуренье, традиционном центре революционного движения кечуанских пеонов, точно на том месте, где в бою с помещиками пала одна из прославленнейших героинь современной истории революционной борьбы индейцев - индеанка-кечуа Мария Барсола. На этот праздник сошлись индейцы со всей Боливии, со своими «вихпалами» (индейскими знаменами) и «путути» (обрядовыми музыкальными инструментами). До конца 1962 года аймарским и кечуанским крестьянам было возвращено почти 4 миллиона гектаров земли (95 тысяч дополнительных земельных наделов получили индивидуальные хозяйства и 82 тысячи-несколько тысяч индейских общин). Помимо того, индейским общинам горного плато была предоставлена для возделывания обширная территория тропических низин на востоке республики. Для охраны своих прав боливийские крестьяне создали крестьянскую милицию, а горняки-аймара - вооруженную рабочую милицию.
       Впоследующие годы в ведущих кругах боливийской народной революции обнаружились идейные разногласия. В 1964 году в результате военного переворота был свергнут установленный революцией режим. Ликвидация завоеваний боливийской революции была одновременно - не побоимся так сказать - поражением боливийских индейцев. Однако ни эта, ни другие неудачи уже не помешают индейцам занять прочное место на политической арене Америки.
       Итак, индейская Америка уже пришла в движение. Тут мы должны обратить внимание читателей на то, что было бы ошибкой сводить все виды усилий, направленных на национальное и социальное освобождение индейцев, лишь к двум видам: революционному - к национально-освободительному движению, пропагандируемому социалистической индигенистикой, и к ограничивающемуся культурными реформами в соответствии с буржуазной теорией официального индигенизма. Путей решения индейской проблемы много, они так же многообразны, как многообразны и сами нынешние условия жизни индейцев.
       Австрийский американист Мартин Гузинде, миссионер и представитель реакционной, так называемой культурно-исторической школы в этнографии, долгие годы проведший среди самых отсталых индейских племен Огненной Земли, предложил, например, в целях решения индейской проблемы выселить этих индейцев на несколько необитаемых островов (в своем меморандуме чилийскому правительству он писал, что они «все равно непригодны для продуктивного ведения хозяйства»). Вокруг этих «индейских» островов он полагал воздвигнуть искусственные преграды, чтобы к ним не могли подходить суда. Всем белым, кроме американистов, доступ на эти острова должен быть воспрещен под страхом смерти. Согласно этому «индигенистскому» проекту, индейцы были бы полностью изолированы от остального мира и могли бы жить по обычаям своих неолитических предков, так что американисты, единомышленники Гузинде (которым был бы разрешен доступ в этот «заповедник»), получили бы возможность наблюдать поистине уникальное явление. Это решение превратило бы индейца в некий пассивный музейный объект научного познания; ведь эти «человеческие резервации» ничем бы не отличались от уже существующих заповедников, в которых, например в восточной Африке, сохраняются вымирающие экзотические животные.
       Многие деятели, нередко из кругов, близких официальному индигенизму, занимают в корне противоположную позицию. Они предполагают, что радикальное улучшение условий жизни индейцев приведет к их полной ассимиляции белыми. Сторонникам этого взгляда еще в своих «Семи очерках» ответил Мариатеги: «Ожидать эмансипации индейцев как следствия активного (стимулируемого) смешения индейцев с белыми переселенцами было бы антинаучной социологической наивностью. Наивностью, в лучшем случае достойной примитивного мышления импортеров метисных пород баранов… Азиатские народы, ни в чем не превосходящие индейский народ, прекрасно освоили важнейшие динамические и творческие элементы западной культуры, не восприняв при этом европейской крови».
       Вдругом месте своей классической работы Мариатеги выдвигает два основных требования к решению индейской проблемы: «Индейскую проблему необходимо решать на социальной основе - и решать самим индейцам». Там, где индейцы начинают уже объединяться в своей борьбе с интернациональным социалистическим движением, там перед ними открываются реальные перспективы такого решения. Но и сами индейцы, как и креольские индигенисты, находят десятки иной раз чрезвычайно своеобразных путей решения этой проблемы. Прежде всего остановимся на вопросе, как некогда говорилось, «расовой чистоты». Подобно некоторым индигенистам, многие индейские племена единственную возможность самосохранения видели в абсолютной «расовой чистоте». Поэтому они чрезвычайно упорно противились какому бы то ни было общению с белыми. Своего рода аналогией попыток индейцев сохранить «расовую чистоту» является убеждение, что современная индейская культура (а вместе с ней и вообще возрождение индейского образа жизни) может возникнуть лишь на почве чисто индейских (доколумбовых) традиций. Это, казалось бы, патриотическое убеждение не имеет реальной основы. Латиноамериканские индейцы подчас находили и еще более своеобразные пути «решения» индейской проблемы. Так, например, они искали единственную надежду в различных религиозных мессианских движениях, подобных широко распространенной Пляске духа североамериканских индейцев.
       Одним из примеров таких движений могут послужить хотя бы беспорядки, которые произошли в 1867 году в племени чамула в мексиканском штате Чиапас. У чамулов появилась молодая девушка Чечеб, которая создала собственное религиозное учение, объединявшее чамульские религиозные представления с христианскими. Учение Чечеб нашло широкий отклик. Индейцы провозгласили провозвестницу учения живой святой своей хилиастической веры. Однако по понятиям Чечеб новая религия нуждалась и в собственном Христе. И она повелела распять своего племянника, а когда тот умер на кресте, провозгласила его «Иисусом Христом индейской расы». Это фанатическое движение, вызвавшее многочисленные антиправительственные беспорядки, было с большим трудом подавлено мексиканскими войсками.
       Вернемся теперь к теме революции. История революционного движения в Индейско-иберийской Америке не оканчивается тремя ступенями - боливийской, гватемальской и в довоенные годы мексиканской. Вратами в подлинно человеческую, полнокровную жизнь стала только четвертая ступень. Эту роль сыграла Куба - кубинская революция. Для индейцев она открыла самый притягательный из всех американских образцов общественный строй, социалистический путь - единственный из возможных путей. Она была первой революцией в Латинской Америке, которая сумела коренным образом разрешить центральную проблему латиноамериканских трудящихся масс - проблему земельного голода. Она отняла землю у латифундистов и отдала ее народу. Осуществив коренную аграрную реформу, кубинская революция сделалась знаменем, надеждой всей трудящейся Америки - и индейцев. И эта революция, в короткий срок излечившая столько недугов, обременявших и до сих пор обременяющих страны и народы Индейско-иберийской Америки, провозгласила себя революцией социалистической. Слава о Кубе и о социализме, несущем с собой справедливость, распространилась по всей Америке. Индейцам приходится задуматься: кто вернул кубинскому народу землю, которую у него до этого только отнимали? Кто вернул ему честь и свободу? Справедливая революция, социализм. Кто, следовательно, и индейцу даст землю, свободу и честь? И они отвечают себе: следуй примеру Кубы, наша надежда - социализм.
       Индейцев привлекает не только замечательное разрешение аграрной проблемы, но и другие деяния кубинской революции. Их восхищает необычайно быстрая ликвидация на Кубе неграмотности и особенно решение «расовой проблемы». На Кубе мало индейцев, но там живут негры, белые, китайцы, метисы. И у всех у них теперь равные права, одинаковые обязанности. Революция на Кубе полностью искоренила и существовавшую ранее негласную расовую дискриминацию в социальной сфере. Американский журнал «Лайф» опубликовал в 1961 году большую статью о жизни перуанских индейцев в высокогорной андской долине, отрезанной от всего мира. Автор рассказывает об индейцах-горцах, жизнь которых не изменилась со времени появления первых испанцев. Не изменился и владелец долины. Вся земля в этой долине, где расположено несколько кечуанских деревень, принадлежит одному креольскому латифундисту, прямому потомку давнего энкомендэро. Индейцы никогда его не видели: хозяин живет в городе и всеми делами вместо него ведает управляющий имением. Американский журналист говорит далее, что эти индейцы, живущие в изоляции, ничего не знают о мире и не могут произнести по-испански ни одной фразы. Но одну фразу, один испанский лозунг знают все индейцы забытой долины. Лозунг этот - «A la Cubana!» - «По кубински!». Заканчивая свою статью, американский журналист спрашивает: «Неужели и индейцы пойдут кубинским путем?» Да, пойдут. Обязательно пойдут. Ибо этот путь - их великая надежда, единственная надежда.
       В60-е годы многие принципы кубинской революции воспринимает следующее весьма значительное латиноамериканское правительство, на этот раз пришедшее к власти мирным путем, в результате парламентских выборов. Правительство Народного единства (Undidad Popular) в Чили, стране, тоже имеющей весьма многочисленное индейское население, состоящее главным образом из членов некогда воинственной группы арауканов (мапуче), тех самых мапуче, «Ахиллов Америки», о которых мы уже знаем. Каковы, собственно, были судьбы чилийских индейцев после того, как в конце XIX века они все же отказались от суверенитета в пользу Чили? В соответствии с принятым законом для них было создано свыше 3 000 «резерваций», где под охраной правительства они, казалось бы, могли жить по-прежнему, в духе своих представлений. Договор, подписанный в конце XIX столетия, обещал каждой арауканской семье по 6 гектаров земли. Но годы шли, мапуче теряли все больше земель и таким образом тоже становились бесправными полурабами, батраками на чужих латифундиях. Первая половина XX века довела этих «Ахиллов Америки» до глубокого социального и культурного кризиса, из которого вроде бы уже не было выхода. Но затем и перед этими индейцами засветилась надежда. Надежда, носящая имя Undidad Popular. Правительство президента Сальвадора Альенде в самом начале своей деятельности недвусмысленно провозгласило, что хочет возместить весь урон, нанесенный коренному населению Чили. И, не ограничиваясь словами, быстро осуществило обширную земельную реформу, разделив при этом и сотни латифундий, созданных на земле, некогда отнятой асендадо у арауканов. Чилийские индейцы должны были не только получить назад все земли, которых они лишились за годы жизни под властью республики. Undidad Popular было первым правительством на Американском континенте, которое хотело вернуть арауканам и земли, отобранные у них во времена конкисты! Аграрный вопрос - одна из главных составных частей индейской проблемы. Но не единственная. Поэтому Сальвадор Альенде был первым чилийским президентом, который пригласил в правительственный дворец представителей арауканов и предложил им сотрудничать с Undidad Popular при выработке законодательных основ для создания условий, способствующих устранению всех остальных «болезней», от которых страдают чилийские индейцы. Такой законодательный проект был затем общими усилиями правительства Народного единства и представителей арауканов действительно разработан. В нем заново выдвигалось требование возврата всех когда-либо отнятых у арауканов земель. Далее закон предусматривал поддержку эффективных методов земледелия путем внедрения в него современной сельскохозяйственной техники. Закон также исходил из того, что индейские общины и сельскохозяйственные кооперативы, которые будут созданы в Араукании, должны будут получить от правительства Народного единства значительные кредиты. В культурной области планировалось создание на арауканской территории сети школ не только для индейских детей, но и для неграмотных взрослых. Обучение в них предполагалось вести как по-испански, так и по-араукански.
       Поэтому арауканы в самом деле могли считать приход к власти Undidad Popular своей победой. Победой, завершившей битвы Лаутаро, Кауполикана, Коло-Коло, Петантару. Не удивительно, что подавляющее большинство арауканов решительно поддерживало движение Народного единства и что одной из самых мощных манифестаций в поддержку Undidad Popular была манифестация арауканов в Сантьяго-де-Чили. Это была, правда, весьма своеобразная политическая манифестация. Возглавляли ее арауканские мачи - заклинатели со своими колдовскими бубнами, за ними шли нынешние токи - вожди - и тысячи индейцев.
       Всентябре 1973 года в результате офицерского путча правительство Undidad Popular было свергнуто. Но его планы-проекты, его попытки решения индейской проблемы в Чили не забыты. В конце 60-х годов приходит к власти прогрессивное национальное правительство в еще одной южноамериканской стране - Республике Перу. Причем любое позитивное изменение в этой республике, населенной таким большим количеством индейцев, само по себе имеет огромное значение и для индейцев других южноамериканских государств. Перуанское национально-демократическое прогрессивное правительство начало осуществлять широкую земельную реформу, согласно программе, которая (и это, безусловно, имеет символический смысл) получила название «Инка». Эта реформа основана на принципе: «Земля принадлежит тем, кто ее возделывает». В отличие от десятков проиндейских законов, принятых в Перу, например, во время одиннадцатилетнего правления президента Легуа и его предшественников, на этот раз постановление о земельной реформе было быстро проведено в жизнь, и почти через пятьсот лет после завоевания индейского Перу конкистадором Писарро индейское население вновь получило значительную часть отнятой у него земли. Но многие перуанские индейцы трудятся также в горнодобывающей промышленности. Осуществление плана «Инка» принесло и этим рабочим значительные улучшения. Прогрессивное национально-демократическое правительство Перу решилось национализировать огромные минеральные богатства своей страны. И в первую очередь были национализированы рудники знаменитой «Cerro de Pasce corporation» («Корпорация горы Паско»), где работают почти исключительно горняки-индейцы. По плану «Инка» была также осуществлена «Асcion Civica» («Гражданская акция»), в результате которой даже в отдаленных частях страны для индейского населения были организованы центры здравоохранения и социального обслуживания, где практически все лечение предоставляется индейцам бесплатно. Такие центры были, между прочим, организованы и на судах, проникающих по рекам в недоступные для иных видов транспорта области восточного Перу - в так называемую Монтанью, чтобы индейские обитатели здешних джунглей получили хотя бы самую необходимую медицинскую помощь.
       Наиболее ярким проявлением заботы правительства Перу о национальной культуре индейцев явился закон 1975 года, по которому язык кечуа - язык инков - объявлен вторым государственным языком республики. Одновременно в населенных индейцами областях Перу язык кечуа был введен в обязательную школьную программу. Кроме того, по решению правительства существенным образом расширяется использование языка кечуа массовыми средствами информации. Улучшить социальные и культурные условия жизни индейцев стремится и соседний с Перу Эквадор, отдельные правительства которого также начали осуществлять целый ряд «индейских проектов».
       Таким образом, ныне решением индейской проблемы занимаются в Латинской Америке как правительства отдельных республик, так и особые, индигенистские учреждения. Общий фронт деятельности индигенизма расширяется, а в его ориентации проявляется все больше различных установок. Наряду с продолжателями дела Гамио, то есть с представителями официальной, традиционной школы индигенизма, сейчас выступают и многочисленные другие ученые, занимающиеся исследованием путей решения индейской проблемы в Америке. Назовем среди них хотя бы известного чилийского мыслителя-марксиста Алехандро Липшуца или мексиканцев Рикардо Посаса и Исабелу Горкаситас.
       Если уж речь зашла об индигенистах и индигенизме, мы вынуждены еще раз констатировать, что индигенизм был порожден существованием индейской проблемы в Америке. И что, следовательно, пока существует в Америке индейская проблема, будут по логике вещей существовать и люди, которые на самых различных уровнях пытаются ее решить. В этом смысле индигенизм вполне обоснован. Но, с другой стороны, мы не можем не сознавать, что само существование индигенизма способно увести многих с правильного пути. Почему? Да потому, что некоторые индигенистские модели стремятся решить исключительно индейскую проблему, отделяя и как бы полностью изолируя индейцев от окружающего общества, от всей жизни современной Америки. Но ведь индейцы теперь живут в Америке не одни. А отделять, отграничивать, например, латиноамериканского безземельного индейца от безземельного креола означало бы отделять индейца от его естественных союзников. Таким образом, и в Латинской Америке речь должна в первую очередь идти о том, чтобы объединить борьбу индейцев с борьбой остальных групп и социальных слоев общества, а не ослаблять перспективы и надежды индейского движения изоляцией индейцев от остальных, неиндейских жителей латиноамериканских стран. Итак, индигенизм - во всех его вариантах - с полным правом требует, чтобы в Америке, и особенно в Латинской Америке, были окончательно решены индейские проблемы. Однако мы добавим: и не только индейские! Не только!