После захвата и разграбления великих индейских империй десятки новых завоевателей, жаждавших богатства и славы, устремились на поиски новых индейских Теночтитланов и Кахамарок. Ни одно самое фантастическое сообщение не казалось слишком неправдоподобным. Серебряные города, источники молодости, королевства, населенные одними женщинами… Но больше всего привлекали конкистадоров легенды о стране «золотого короля». Хотя о чибча толком еще никто ничего не знал, рассказы об Эльдорадо, о правителе, о его золотом облачении не давали завоевателям покоя. А поскольку с момента открытия Америки прошло уже почти полстолетия, претендентов на легендарные сокровища Эльдорадо оказалось немало. В область, где, как предполагали, находилось государство «золотого короля», конкистадоры пытались проникнуть с разных сторон.
       Первую экспедицию туда предприняли, как это ни странно, немцы во главе с Амброзием Эхингером. Каким образом в Америке, в местах, которые папа, согласно Тордесильяскому договору, отдал Испании, появились немцы? Случилось это так. Немецкие торговые дома - семейные фирмы Фуггеров и Вельсеров, богатевшие раньше от традиционной торговли с Востоком, - начинали понимать, что после открытия Америки и плавания Васко де Гамы вокруг Африки старые торговые пути, а вместе с ними и монопольные права этих фирм безвозвратно утратили свое значение. И вот Фуггеры и Вельсеры, богатейшие финансисты тогдашней Европы, пытаются каким угодно способом принять участие в испанской и португальской торговле с Новым Светом. Португальцы устояли перед фуггеровскими гульденами. Но в Испании немцы, особенно Вельсеры, добились своего.
       Дело в том, что они в свое время одолжили испанскому королю Карлу (тогда он был еще только претендентом на трон) огромные суммы, с помощью которых он и проложил себе дорогу в королевский дворец. Взойдя на престол, Карл в благодарность за это договором от 27 марта 1528 года предоставил Вельсерам в качестве колонии обширную территорию Южной Америки между мысом де ла Вела на западе и мысом Кодера на востоке, а также все земли внутри материка, расположенные между двумя этими пограничными мысами. Если мы взглянем на карту, то увидим, что «частновладельческая колония» аугсбургских Вельсеров включила всю территорию нынешней Венесуэлы.
       Вельсеры не замедлили завладеть своей колонией. Уже на следующий год после подписания договора первая немецкая экспедиция, возглавляемая вышеупомянутым Амброзием Эхингером, бросает якоря в Коро, городе, построенном испанцами примерно в 150 километрах к востоку от Маракаибского залива. На всем побережье Венесуэлы протяженностью в 2100 километров существовало лишь одно поселение белых. Индейцев на обширной прибрежной территории также почти не осталось. За какие-нибудь 25 лет их почти полностью истребили испанские охотники за рабами (испанцам нужна была рабочая сила для рудников и плантаций на Антильских островах, а на карибов - коренное население венесуэльского побережья - королевский запрет обращать индейцев в рабство не распространялся).
       Эхингер, не найдя на побережье рабочей силы для запланированных здесь вельсеровских поместий, отправился в глубь материка. От первых же встретившихся ему индейцев он узнал о золотоносной стране в северных Андах и о ее сказочном правителе.
       Сообщения казались правдоподобными. И Эхингер не долго раздумывал. Перед ним маячило видение нового Теночтитлана. В 1531 году Эхингер покинул Коро. Во главе экспедиции, состоявшей из 200 немцев и испанцев и нескольких тысяч индейских носильщиков, он двинулся на запад.
       Когда участники экспедиции перешли границу Венесуэлы и вступили на территорию нынешней Колумбии, легенда о «западной стране золота» стала приобретать все более реальные очертания. Индейцы сами приносили Эхингеру золото - даром или в обмен на всякие безделушки. Но по мере того как у Эхингера накапливалось золото, прибывало и трудностей. Наконец показались первые гребни Анд. Переход через Анды доставил спутникам Эхингера ужасные страдания - морозный горный ветер убивал индейских носильщиков, уроженцев тропических низин, погибло и несколько выбившихся из сил немцев.
       Но Эхингер слишком любил золото и гнал свою экспедицию все выше к перевалам, буквально не давая ей ни секунды отдыха; чтобы не задерживаться, он приказал рубить головы обессилевшим индейцам - так было проще снимать железные ошейники и не было необходимости размыкать цепь, к которой они были прикованы. Экспедиции все же удалось перевалить через самый высокий хребет и добраться до сердца Колумбии - реки Магдалены. Здесь индейцы стали оказывать немцам сопротивление, и в бесконечных стычках Эхингер терял одного человека за другим. И хотя до границ государства «золотого короля»-Эль Дорадо, или Эльдорадо, как тогда начинали говорить, ему оставалось, теперь мы это знаем, всего каких-нибудь 30 километров, он решил временно приостановить продвижение и отправить свою добычу (она уже составляла более четверти тонны золота) в Коро.
       Для этой цели он выделил отряд из 30 человек во главе с надежным офицером Баскуньей. Но против экспедиции обернулись ее собственные преступления. Горстка конкистадоров не могла отважиться на возвращение тем же путем, каким Эхингер проник в Колумбию. Местные индейцы не забыли о жестокостях белых, и Баскунье пришлось искать другую дорогу, продираясь сквозь неизведанные джунгли. Вскоре от него сбежали все индейские носильщики, и белые вынуждены были сами нести золото. Так же как и для солдат Кортеса, золото стало для них страшным бременем. Закопав весь клад под большим деревом и обозначив его зарубками, конкистадоры разделились на маленькие группки и разными путями попытались пробраться через джунгли, избегая соприкосновения с индейцами. Они договорилсь встретиться в Коро. Но не встретились, погибли.
       Погибли все, кроме одного - Франсиско Мартина. Индейцы взяли его в плен. Он сумел снискать их доверие, стал даже признанным «лекарем». Впоследствии «лекаря» Мартина перекупило соседнее племя, и он женился на индеанке.
       Основная часть первой экспедиции в страну чибча отказалась от дальнейшего продвижения вперед и повернула «домой», в Коро, буквально от самых границ государства Эльдорадо. В одной из стычек с индейцами погиб Эхингер, та же участь угрожала и другим оставшимся в живых членам отряда. Их спасла встреча с «индейцем», разукрашенным татуировкой, в головном уборе из перьев и с луком в руке, с «индейцем», который, к великому удивлению заблудившихся, заговорил с ними по-испански и по-немецки. Да, это был Франсиско Мартин. От него уцелевшие участники экспедиции узнали о гибели группы Баскуньи и о судьбе золотого клада. Франсиско Мартин оказал товарищам еще одну неоценимую услугу: в костюме и татуировке «своего» племени, зная язык местных индейцев, он провел их через племенную территорию, и в конце концов в ноябре 1524 года они добрались до Коро.
       Попытки немцев разыскать Эльдорадо на этом не прекратились. Уже в сентябре следующего года из Коро отправляется новая экспедиция, возглавляемая Георгом Хохермутом (родом из Шпейера - поэтому испанцы называли его Спира). Хохермут повел своих людей тем же путем. Ведь лучшим доказательством существования государства чибча были для конкистадоров созданные в Эльдорадо золотые художественные предметы, которые немцы выменяли у индейских купцов. Однако и экспедиции Хохермута не удалось новидать страну «золотого короля». Достигнув главных хребтов Анд, ее участники не нашли тропы, которая позволила бы перевалить через эти, как они считали, совершенно неприступные горы. Четыре года искал Хохермут перевал, потерял половину своего отряда, тысячи индейцев, большую часть лошадей. В конце концов он также вернулся в Коро, где вскоре умер.
       Проникнуть в государство чибча с юга попыталась экспедиция конкистадора Себастьяна де Велалкасара. Он был офицером в войске Писарро, сам видел, как со всех концов страны ради спасения инки гонцы приносили в Кахамарку центнеры золота. После завоевания Перу его назначили военным комендантом одного из первых испанских городов в стране - Сан-Мигеля. Позднее он отправился в северные области Тауантинсуйу (в нынешний Эквадор), чтобы овладеть районом, где расположена современная столица Эквадора Кито. Здесь вождь Раминьяуи (его имя позднее принимали многие предводители освободительного движения андских индейцев против испанского владычества) собрал для борьбы с испанцами двадцатитысячную индейскую армию.
       Одержать победу над талантливым Раминьяуи и его испытанной в боях с испанцами армией Белалкасару помогла одна из тех «удивительных случайностей», которые сопровождали закат индейской независимости в Америке. Как раз в тот момент, когда Раминьяуи готовился нанести сокрушительный удар по изнуренному войску Белалкасара, неожиданно, впервые за много столетий, началось извержение вулкана Котопахи, высота которого достигает шести тысяч метров. Суеверные индейцы вспомнили «старые пророчества», согласно которым могуществу их придет конец в тот день, когда белая Котопахи оживет, сбросит свою снежную шапку и станет извергать лаву.
       Индейцы не сомневались: Котопахи предрекла их судьбу. И через несколько часов от войска Раминьяуи, крупнейшей в то время индейской армии во всей Америке, почти ничего не осталось. Белалкасару даже не пришлось прибегнуть к оружию. Кито и, собственно, весь Эквадор были окончательно подчинены испанскому владычеству.
       Но властолюбивому Белалкасару этого было мало. Прослышав о стране «золотого короля», расположенной где-то к северу от «его» Кито, он решил, не теряя времени, снарядить экспедицию. Хотя в распоряжении Белалкасара были тысячи индейцев, продвигался он очень медленно. Перейдя границу нынешней Колумбии, Белалкасар сначала овладел территорией Попаян, названной так по имени верховного вождя местных индейцев. Здесь Белалкасар основал (в 1536 году) город того же названия, а севернее, в долине реки Кауки, еще один город - Кали. Тут же он получил более конкретные сведения о стране «золотого короли».
       Часть своего войска Белалкасар оставил в Кали, а с самыми выносливыми двинулся дальше на север. Поскольку он знал, что голод хуже мороза, горных троп и отравленных индейских стрел, то захватил пропитание для своих солдат. Экспедиция гнала перед собой 300 поросят. Недисциплинированное поросячье «войско», разумеется, весьма задерживало продвижение конкистадоров. И когда люди Белалкасара добрались наконец до Боготы, они увидели не только дворцы великолепного города, но и лагерь испанских солдат. Белалкасар опоздал. Сколько раз он проклинал потом эти три сотни ленивых поросят, лишивших его первенства и золотых сокровищ страны чибча!
       Откуда же пришли неожиданные победители? Белалкасар не сомневался: бесспорно, с севера. Ведь с востока Эльдорадо защищали почти отвесные стены Анд. С запада, с давно уже обследованного тихоокеанского побережья, путь через горы был еще более трудным. Настолько трудным, что, как написал современник Белалкасара Андагойя, «со стороны Тихого океана эта страна [страна чибча] до такой степени неприступна, что даже собаки возвращались [с пути] через горные хребты на побережье, не в силах вынести того, что выпадало на долю людей».
       Экспедиция, снискавшая пальму первенства, лишила Белалкасара не только славы, но и… поросят. Молодая свинина пришлась «победителям» по вкусу. Хорошего мяса они не ели уже более двух лет, с того майского дня 1536 года, когда небольшой отряд под командованием упорного Гонсало Хименеса де Кесада покинул прибрежную колонию Санта-Марта. Вдохновителем успешного похода был Педро де Луго, губернатор Санта-Марты. Бывший тенерифский губернатор Педро де Луго приехал в Америку с твердым намерением открыть какое-нибудь новое Перу. Правда, роль завоевателя Эльдорадо де Луго отводил своему сыну Алонсо. Но тот обманул ожидания отца. Когда в 1535 году с севера, из Санта-Марты, Алонсо добрался до самых границ государства чибча и действительно награбил немало золота, то не отдал его ни отцу, ни товарищам, а тайком покинул экспедицию и уехал в Испанию, чтобы насладиться приобретенным богатством. Таким образом, Алонсо де Луго, в сущности, кончил лучше, чем большинство его коллег-конкистадоров.
       Обманутому отцу не оставалось ничего иного, как доверить руководство экспедицией кому-то другому. В конце концов его выбор пал на высокообразованного юриста Гонсало Хименеса де Кесада, состоявшего при нем чиновником. И тот повел солдат тем же путем, каким продвигался сын губернатора. По сравнению со своими конкурентами, о существовании которых он, разумеется, и не подозревал, Кесада имел бесспорное преимущество. Он знал, куда и, по крайней мере на первом этапе, каким путем идти (сначала все время на юг вдоль течения реки Магдалены). Он и снарядил свою экспедицию значительно лучше, чем это было принято в ту пору. Все припасы и часть участников экспедиции Кесада погрузил на пять бригантин, которые должны были плыть вверх против течения реки Магдалены, чтобы в заранее определенном месте встретиться с основными силами.
       Иотряд, составлявший ядро экспедиции, двинулся в том же направлении на лошадях. Чтобы защитить солдат от отравленных индейских стрел, Кесада распорядился сшить для них толстую ватную одежду; из того же материала были изготовлены чехлы, надевавшиеся на шлемы, и защитные попоны для лошадей. Поскольку всадники и кони были в одинаковых по цвету и качеству материи облачениях, не удивительно, что в представлении чибча всадник и конь являли собой какое-то одно безобразное чудовище.
       Однако закутанных в вату всадников ожидали тягчайшие испытания. Сначала, пока они продирались сквозь прибрежные джунгли, на них изнуряюще действовали бесконечные, длившиеся месяцами дожди, потом пропала питьевая вода, и они страдали от жажды. А когда Кесада преодолел наконец горные перевалы и добрался до условленного места, куда должны были прибыть бригантины, их там не оказалось, и лишь много позже туда приплыли две бригантины из пяти. Еще в устье Магдалены буря выбросила на берег три бригантины, и их команды были перебиты индейцами. Два оставшихся судна вернулись в Санта-Марту и только после ремонта со значительной задержкой отправились к месту встречи.
       Получив подкрепление, экспедиция Хименеса вновь углубилась в джунгли. На протяжении 200 испанских миль солдатам приходилось прорубать мачете каждый метр пути. И с каждым днем их ряды таяли. Малярия валила с ног. Одного из солдат растерзал ягуар, несколько других стали жертвами крокодилов.
       Икогда уже казалось, что враждебная природа заставит экспедицию Хименеса повернуть вспять, конкистадоры вдруг нашли дорогу. Настоящую дорогу, по которой прибрежные индейцы доставляли в государство, чибча соль. Соляная тропа вывела Хименеса на плоскогорье, окруженное высочайшими вершинами колумбийских Анд, - в страну чибча.
       Города и крепости на этом плоскогорье были окружены палисадами. Каждое поселение выглядело как европейский замок. Поэтому испанцы назвали эту страну «Долиной замков». Солдаты Хименеса не могли надивиться. Они увидели в Согамосо рудники, где чибча на их глазах извлекали из земли крупные изумруды. А перед каждым домом висели золотые бляхи, мелодично позванивавшие на ветру. Жители «Долины замков» вначале приняли испанцев весьма дружелюбно. Однажды, как вспоминает хронист, индейцы принесли пришельцам четырнадцать великолепно выполненных сердец из чистого золота и т. д. После пяти месяцев пребывания на плоскогорье (Хименес не спешил завладеть главным государством, а сначала постарался разузнать о положении в других государствах муисков) экспедиция направилась к сердцу этого королевства - Боготе.
       Вгосударстве сипы конкистадоры встретили известное сопротивление. После нескольких стычек с индейцами (например, при переходе через реку Фунсу у Согамосо, где они сожгли ряд святилищ чибча) испанцы подошли к Боготе. Дворцы города привели их в неописуемый восторг. «Новая Кахамарка! Новая Кахамарка!» - восклицали солдаты. И действительно, не было, вероятно, дворца, богатого дома или святилища, где бы они не нашли сверкающего золота или зеленоватых изумрудов. При приближении испанцев сипа бежал из города и, как узнал Хименес, укрылся со всеми своими сокровищами в какой-то крепости, в глубине лесов. Испанцы отправились на его поиски. Одержать победу испанцам помогли лошади. Сам сипа пал в бою с конкистадорами, а его сокровища так и не были найдены.
       Правда, через несколько дней к Хименесу явился один из ближайших родственников правителя - военачальник его войска Сакесипа. Он предложил испанцам союзничество, если они назначат его новым правителем Боготы. Сакесипа с соизволения испанцев взошел на трон. Но когда Хименес понял, что ему не дознаться от Сакесипы, где спрятан клад правителей, самозваный правитель разделил участь Атауальпы и мужественного Куаутемока. Сакесипу схватили, пытали и, поскольку он и под пыткой ничего не сказал о кладе, убили. А официально Хименес приказал объявить, что последний правитель государства сипы умер от неизвестной болезни!
       Затем Хименес начал по собственному разумению хозяйничать в стране «золотого короля». Но вскоре с юга к Боготе подошла экспедиция Белалкасара. Нашли «Долину замков» и вельсеровские немцы из Венесуэлы. На этот раз им удалось под предводительством заместителя Хохермута Николаса Федермана перевалить через восточноколумбийские Анды и подойти к Боготе с востока. Казалось, на развалинах государства сипы начнется война из-за наследства чибча. Но дело кончилось тем, что победу одержал Хименес благодаря ловкому дипломатическому ходу. Он предложил, чтобы арбитром в споре, кому владеть вновь покоренной индейской страной, был испанский король. А король вынес решение в пользу Гонсало Хименеса де Кесада.
       Муиски не раз поднимали восстание. Развернулась настоящая партизанская война. В гористых окрестностях Таусы, Окабиты и Субачоке отдельные индейские отряды еще долго оказывали испанцам сильное сопротивление. И только через три года, в 1541 году, муиски были окончательно побеждены. А в конце XVIII века умер последний индеец центральной Колумбии, говоривший на языке чибча (сохранилась лишь грамматика языка чибча, составленная в 1619 году Бернардо де Луго).
       Вместе с империей сипы и несколькими другими небольшими, но сильными государствами в самом сердце Колумбии погибли и муиски-чибча. Упоминания о золотых землях сохранились только в трудах американистов. А между тем муиски наряду с ацтеками, инками и гениальными майя представляли собой значительную и к тому же малоизвестную индейскую группу, являлись творцами одной из самых достопримечательных высоких культур доколумбовой Америки.
 

 
       ВАмерике существовала еще одна высокая культура, самая блестящая и оригинальная, - культура народностей майя. В доколумбовой Америке майя жили почти изолированно, не имея сколько-нибудь значительных сношений со своими индейскими соседями. Однако испанские конкистадоры познакомились с майя уже в 1502 году, почти на 20 лет раньше, чем с ацтеками, и на 30 лет раньше, чем с инками. И тем не менее последний майяский город - Тайясаль - был взят испанцами лишь спустя 195 лет.
       Во время своего четвертого американского плавания в 1502 году Колумб пристал к маленькому островку, расположенному у берегов нынешней Республики Гондурас. Здесь Колумб встретил индейских купцов, плывших на большом корабле. Он спросил, откуда они, и те, как записал Колумб, ответили: «Из провинции Майан». От названия этой «провинции» и образовано общепринятое наименование «майя», которое, так же как слово «индеец», является, в сущности, изобретением великого адмирала. Название основной племенной территории «собственно» майя - полуострова Юкатан - подобного же происхождения. Впервые бросив якорь у побережья полуострова, конкистадоры спросили местных обитателей, как называется их земля. На все вопросы индейцы отвечали: «Сиу тан», что означало: «Я не понимаю тебя». С тех пор испанцы начали именовать этот большой полуостров Сиутаном, а позднее Сиутан превратился в Юкатан. Кроме Юкатана (в период конкисты главной майяской территории), майя жили и живут в горной области центральноамериканских Кордильер и в тропических джунглях так называемого Петена, низменности, расположенной в нынешних Гватемале и Гондурасе. На этой-то территории, вероятно, и зародилась майяская культура. Здесь, в бассейне реки Усумасинты, были возведены первые майяские пирамиды и построены первые великолепные майяские города. Когда же возникла майяская культура? Ответить на этот вопрос нелегко. К счастью, майя, одержимые пристрастием к математике и педантично пунктуальные во всем, что касалось календаря, на каждой стеле ставили точную дату ее установки (так что памятники культуры майя мы можем датировать с точностью буквально до одного дня!). Древнейшим из известных нам сейчас майяских памятников является стела (испещренный иероглифами каменный столб), найденная в изумительном культурном центре майя Тикале. Дата на ней соответствует нашему 6 июля 292 года.
      Майяская культура появляется на сцене древней Америки, очевидно, задолго до начала нашей эры. Позднее она эволюционировала вполне самостоятельно, однако на первых порах непосредственно продолжила и великолепно развила замечательные достижения своих предшественников - ольмеков. Ольмеки - по крайней мере по нашим современным сведениям - были первой ступенью лестницы высоких индейских культур, майя же представляли собой ее высшую ступень. Дальше развитие в древней Америке уже не продвинулось. А потому мы и подошли к рассказу о майя лишь теперь. При этом мы возвращаемся к ним окольным путем, который вел нас по времени и пространству от ольмеков - ягуарьих индейцев, являвшихся не только предшественниками, но и географическими «соседями» майя, через Центральную Мексику, мексиканский юг и восток, через Центральные Анды и, наконец, через земли чибча на севере Южной Америки - вновь на Юкатан и в Петен, в майяский Тикаль, где 6 июля 292 года начинается писаная история майя.
       Но и ранее, разумеется, существовали майяские государства, подготовившие расцвет этой культуры. Лучший знаток майяской истории Сильванус Гризволд Морли делит ее на три основных периода: домайяская эпоха, Древнее царство и Новое царство. Еще в домайяскую эпоху (около 3000 года до н. э. - 317 года н. э.) майя освоили примитивное земледелие (в первом тысячелетии до н. э.), а позднее выработали собственную письменность и календарную систему. Два этих великих изобретения составляют основные особенности майяской культуры. Майя, которых мы в названии главы окрестили «одинокими гениями», жили, конечно, не в абсолютной изоляции. В домайяскую эпоху не исключено известное влияние на них со стороны других индейских культур древней Мексики, особенно со стороны прославленных ваятелей гигантских голов - ольмеков.
       За домайяской эпохой следует Древний период (Древнее царство), началом которого мы считаем 317 год, а концом - 987 год нашего летосчисления (кстати сказать, историю Древнего царства делят еще на три подпериода - древнейший, средний и высший). Потом наступает третий период майяской истории, так называемое Новое царство, который также подразделяют на три подпериода: первый - до 1194 года - «майяский ренессанс», второй - «период мексиканского влияния» (1194-1441) и, наконец,- «эпоха упадка» (до 1697 года). Как свидетельствует последняя дата, отдельные мелкие майяские государства продолжали существовать и после прихода белых завоевателей…
       По рассказу францисканского сановника Диего де Ланда, испанцы впервые появились на Юкатане в 1511 году. Но прежде всего нам следует познакомиться с самим Диего де Ланда, человеком, без хроники которого «Сообщение о делах в Юкатане» («Relacion de las cosas de Yucatan») мы знали бы о майя еще меньше.
       Ланда происходил из старинной испанской фамилии Кальдеронов и родился, вероятно, в 1524 году. Тринадцати лет он вступил в знаменитый толедский монастырь Сан-Хуан-де-лос-Рейес и стал францисканским монахом. В августе 1549 года, четыре года спустя после того, как на Юкатане появились первые францисканские миссионеры, приезжает на майяский полуостров с четырьмя своими товарищами и Диего де Ланда. В том же году он основывает первый «майяский» монастырь Сан-Антонио. Фанатичный Ланда был ревностным миссионером. И спустя несколько лет он дождался награды за свое усердие. Когда в 1561 году гватемальская и юкатанская провинции францисканского ордена были объединены, Ланда становится духовным главой новой провинции. Только теперь он в полной мере показал, на что способен. Первым делом Ланда призывает на Юкатан инквизицию. И та свирепствует, вселяя ужас в юкатанских майя. Но и этим Ланда не ограничивается. Как изгнать из майя «языческий дух», если у них есть десятки религиозных книг, в которых они находят утешение? И наступает один из самых черных дней истории мировой культуры - 12 июня 1562 года. Ланда сводит последние счеты с майяской цивилизацией. В этот день все собранные по его приказу майяские рукописные книги были сожжены во время торжественного аутодафе, устроенного в последней майяской столице - Мани. В среде тех, кто занимается историей индейцев, широко известна одна фраза из хроники Ланды: «Мы нашли у них большое количество книг с этими буквами. И так как в них не было ничего, в чем не имелось бы суеверия и лжи демона, мы их все сожгли». Мы их все сожгли!!! Речь врагов культуры остается все той же. И нельзя не назвать парадоксом тот факт, что за многое, что известно нам о майяской культуре и истории, мы должны быть благодарны именно этому непримиримому фанатику.