Глава XX

Перлонжур скрывается

Зайдя в кабинет месье Ванса, Перлонжур сел на предложенный ему стул. У него, как всегда, был вид обиженного ребенка, однако он казался менее уверенным в себе, нежели Сантер. Мельком бросил взгляд на месье Ванса, а затем на секретаря.

— А я как раз собирался идти к вам сам, месье Ванс. Но тут у меня в номере появился ваш помощник и сообщил, что вы желаете срочно меня видеть. Он даже настоял на том, чтобы проводить меня сюда. Между нами говоря, это не очень общительный человек.

— Так вы говорите, будто сами собирались ко мне? А зачем?

— Я.. — Я хотел предложить вам мое сотрудничество...

— Сотрудничество, в чем?

— В поиске убийцы моих друзей.

— Слишком поздно! — резко ответил месье Ване. — В данный момент я уже не могу принять ваше предложение. По крайней мере в том виде, в котором вы собираетесь предложить его!..

Короткими, колкими фразами он объяснял своему собеседнику ситуацию в точности так, как он уже объяснял ее только что Сантеру.

Перлонжур слушал его, не перебивая.

— И уже готов был к этому, — просто сказал он, когда месье Ване закончил свою речь.

Однако детективу показалось, что Перлонжура выдал голос, что он не был настолько тверд, насколько желал этого Перлонжур.

— К этим подозрениям... Быть может, мне даже следовало бы сказать: «К этому обвинению»?.. Ведь это в некотором роде можно вычислить математическим путем. Те из нас, кого еще не успели убить, автоматически попадают под подозрение... Спешу признать, что ваши дедуктивные размышления выглядят весьма правдоподобно, однако ставят нас перед лицом следующей необходимости: дать себя убить, чтобы смыть подозрение.

Это замечание было слишком справедливым и не оставило месье Ванса безучастным:

— Увы, это так, месье Перлонжур! Такова ситуация. И она, в этом я с вами согласен, не вызывает особой радости. Вы, конечно, понимаете, что скорейшее завершение расследования этого дела — в ваших кровных интересах. Ваш друг Сантер в течение всего допроса проявлял свое крайнее возмущение. Мне очень хочется надеяться, что вы будете вести себя благоразумнее. Как и в беседе с ним, с вами мы также пока не будем говорить о гибели Намотта... Но мне хотелось бы услышать от вас подробный рассказ относительно того, где вы находились в день возвращения и похищения Жернико.

— Я ездил в деревню ... проведать свою мать.

— И, если не ошибаюсь, в тот же вечер вы должны были прийти в гости к Сантеру?

— Совершенно верно. Но я опаздывал на пересадку и приехал позже, чем рассчитывал.

— Месье Сантер утверждает, что встретил вас на лестнице, когда вместе с доктором возвращался домой.

— Совершенно верно. Они присоединились ко мне на лестничной клетке второго этажа...

— Полагаю, что, прибыв на вокзал, вы незамедлительно отправились к своему другу?

— Я немножко задержался на платформе. Я случайно встретил там своего бывшего ученика, собравшегося уезжать за границу.

— А к Сантеру вы, конечно же, вошли черным ходом?

— Да, я привык входить черным ходом, чтобы не отвечать на бесконечные вопросы консьержа.

Месье Ванс отметил в своем блокноте час прихода поезда, которым ехал Перлонжур, собираясь тщательно все проверить:

— Поговорим, если вы не против, об убийстве Нестора Грибба. Признайтесь, что это довольно странная случайность: дважды вы оказывались на месте преступления вскорости после того, как оно было совершено. Когда я вас об этом спросил, вы отказались назвать истинную причину, по которой неожиданно пришли тогда к Сантеру. Вы лишь сказали, что хотели поговорить с Сантером по личному вопросу. Вы по-прежнему наотрез отказываетесь назвать причину вашего прихода к Сантеру в день убийства Грибба?

Перлонжур вздохнул:

— Мы с Сантером чуть было не поссорились из-за... одной женщины. В тот день я решил прямо и открыто поговорить с ним на эту тему... что, впрочем, я и сделал, только несколько дней спустя. Добавлю только... — он, казалось, не решался продолжить... — что я с большим трудом решился на этот разговор. Войдя в парадное, я

остановился, и, прислонившись к стене, решил еще раз все продумать. Боясь совершить непоправимую ошибку, я никак не решился идти к нему... и так я простоял не меньше нескольких минут.

— Вот как, — сказал месье Ванс.

Эти несколько минут молодой человек, разумеется, мог провести вовсе не там, где говорил. Но, с другой стороны, на это откровенное признание его никто не толкал. Кроме того, возможно, именно это и вынудило убийцу Грибба ходить по крышам, быть может, он боялся быть узнанным, и поэтому не мог выйти черным ходом. Ведь тогда он неминуемо прошел бы рядом с Перлонжуром,

— Именно вы позвонили мне, чтобы сообщить о приезде Убера Тиньоля. А что вы сделали после нашего разговора?

— Остановил такси и поехал в аэропорт.

— Но я что-то не видел вас там:

— В этом нет ничего удивительного. По дороге мое такси поломалось, и я потерял драгоценные минуты, ища другую машину. Когда же я наконец приехал в аэропорт, толпа уже расходилась.

— Вот как! — снова произнес месье Ванс.... Возможно, молодой человек был искренен в своем рассказе, однако невозможность найти свидетелей, которые могли бы подтвердить его слова, порождала всевозможные подозрения.

— Вы, конечно же, не запомнили номер такси, которое подвозило вас в аэропорт?

— Конечно же, нет.

— Ну и что же вы предприняли, увидев, что опоздали на встречу?

— Вернулся домой.

— На чем?

— На трамвае. Я человек небогатый, месье Ванс.

— Ну, это вы только так говорите, прекрасно зная, что вскоре станете очень богатым... если только господь Бог дарует вам жизнь.

— Нет, во время нашей последней встречи с Сантером я еще раз заявил ему, что не намерен воспользоваться состоянием, накопленным нашими друзьями.

— Однако, в силу договора, заключенного вами пять лет тому назад, вам все же придется это сделать.

— Вы ошибаетесь. Никто в целом мире не может меня принудить к этому.

— Позвольте вам заметить, что я приятно поражен вашим бескорыстием... А видел ли вас кто-нибудь в тот вечер, когда вы возвращались к себе в гостиницу? И вообще: может ли кто-либо подтвердить мне все сказанное вами сегодня?

После довольно долгих раздумий Перлонжур ответил:

— Нет, не думаю. Когда не знаешь, что над тобой нависли подозрения, то об алиби нет необходимости заботиться.

— Тем не менее, я вынужден верить вам лишь на слово, а моя... моя профессиональная совесть этому очень противится. Думаю, что мне придется задержать вас в прокуратуре.

Перлонжур смертельно побледнел:

— Не хотите ли вы сказать, что... что вы намерены арестовать меня?

В ответ месье Ванс молча кивнул головой.

«Тем хуже, — подумал он. — Я, конечно, подозреваю его не больше и не меньше, чем Сантера, но мне совершенно необходимо подержать одного из них под замком. Посмотрим, продолжит ли убийца свою преступную деятельность. Пока что это практически единственный способ пролить немного света на это дело. Месье Воглер, возможно, будет не слишком доволен... но, тем хуже!»

— Я протестую, месье Ванс! Вы не имеете права арестовывать невиновного человека! — сказал Перлонжур дрожащим голосом.

Инспектор наклонился к молодому человеку:

— Мое единственное желание — чтобы это так и было. Но, увы! Слишком уж большие подозрения пали на вас в связи с убийством Жернико и Тиньоля для того, чтобы...

— Однако смерть Тиньоля еще не доказана!

— Мне только что сообщили, что его труп найден в канаве, расположённой вдоль дороги, ведущей от аэродрома к деревне С... на расстоянии восьми километров. Очевидно, вашего друга похитили машиной, и его похититель, возможно, сам шофер, вместо того, чтобы ехать в город, повернул в противоположную сторону... Затем, сделав вид, что в машине что-то сломалось, он, очевидно, выманил Тиньоля из машины и тут вашего друга постигла незамедлительная смерть...

(Последующие события подтвердили, что все именно так и было).

— Он был убит двумя револьверными выстрелами в упор.

— Ужасно, — пробормотал Перлонжур. Вид у него был глубоко подавленный.

— Итак, я повторяю, — продолжил месье Ванс свою мысль, — что на вас пали слишком серьезные педозрения в двух убийствах для того, чтобы я мог оставить вас на свободе. Я уж не говорю об убийстве Грибба.

Тут его тон смягчился:

— Но вы все же не отчаивайтесь. У меня есть все основания полагать, что ваше заключение будет недолгим.

Перлонжур, казалось, неожиданно принял решение:

— Ладно! Но вы все же не можете, месье Ване, отказать мне в одной вещи: мне бы хотелось заехать в гостиницу, чтобы взять все необходимые вещи и позвонить одному человеку... Человеку, который дорог моему сердцу.

— Этому человеку вы можете позвонить из моего кабинета, а за необходимыми вещами может съездить мой помощник, как только вы составите ему список.

— Нет! — настаивал молодой человек. — Вы не должны мне в этом отказывать!.. Поедемте вместе, если хотите. Я подумал, что портье, возможно, заметил вчера вечером мое возвращение и, если я сам его об этом спрошу...

— Ладно, поехали! — неожиданно решил месье Ванс.

Служебная машина быстро доставила их в гостиницу. В присутствии месье Ванса молодой человек быстро собрал нужные ему вещи, — а затем они отправились к портье поговорить с ним. Однако тот ничего толком объяснить не мог:

— Понимаете, здесь столько людей, и все они то заходят, то выходят...

Перлонжур с виду огорчился этой неудаче меньше, чем можно было того ожидать.

— Я же забыл позвонить! — неожиданно сказал он, открывая расположенную рядом стеклянную дверь.

— Давайте быстрее, — машинально посоветовал месье Ване.

Перлонжур точно последовал его совету. Стеклянная дверь вела в узкий коридор, который, в свою очередь, выходил во двор гостиницы. Когда же месье Ване после долгих ожиданий решил отправиться на поиски Перлонжура, того и след простыл.

Глава XXI

Пятая жертва

Сантер открыл ключом ту дверь своей квартиры, которая вела прямо в гостиную. Войдя в комнату, он включил свет.

После беседы с месье Вансом, оставившей тяжелое, неприятное чувство, он отправился поужинать в ресторан в центр города. Вначале он хотел было провести остаток вечера в мюзик-холле, но затем решил все же вернуться домой.

«Разговор с этой проклятой полицейской ищейкой глубоко потряс меня, — подумал он. — Так что, сегодня нужно лечь спать пораньше...»

Бросив на стул трость и шляпу, он подошел к стоящему в центре комнаты столу. На нем на самом видном месте лежал большой, серого цвета конверт с написанными на нем его именем и пометкой «Срочно и лично в руки».

Сев в кресло, Сантер вскрыл конверт. В нем лежал сложенный вдвое листок, на котором было написано:

— АНРИ НАМОТТ

— МАРСЕЛЬ ЖЕРНИКО

— НЕСТОР ГРИББ

— УБЕР ТИНЬОЛЬ

+ ЖОРЖ САНТЕР

ЖАН ПЕРЛОНЖУР

— Итак, пришел и мой черед! — прошептал он, с горечью вспоминая предъявленные ему сегодня месье Вансом обвинения.

И надо же было выдумать такое! Он, Сантер, — убийца своих друзей! Теперь ему достаточно будет только показать инспектору эту бумажку, чтобы тот понял, что он вовсе не виновен. Да только вот успеет ли он это сделать? Ведь вполне возможно, что этот таинственный убийца нанесет ему визит сегодня ночью.

Сантер задумчиво посмотрел на телефон. Позвонить и предупредить месье Ванса, чтобы тот устроил засаду. Теперь только от него зависело все.

Однако... Не считая того, что Сантеру претило обращаться за помощью к инспектору, было совсем не исключено, что убийца уже бродит где-то в окрестностях. Увидев полицейского, он просто отложит свой зловещий план. Наконец, если бы Сантеру удалось задержать таинственного убийцу, не прибегая к посторонней помощи, то это был бы для него настоящий триумф!

Он тут же принял решение не звонить Вансу и вообще никого не звать на помощь, а сидеть и ждать... Он никуда не выйдет из квартиры, а напротив — поудобнее устроится в кресле и будет ждать появления их безжалостного и беспощадного врага.

Как только Сантер принял решение победить врага, он сразу же успокоился. Он начал припоминать черты лица Асунсьон, а поскольку никогда не испытывал недостатка в чувстве юмора, то встал и достал с полки «Надгробные речи» Боссюэ.

Затем, придвинув кресло к столу, он положил на него принесенную книгу и вынул браунинг из кармана брюк. Тщательно проверив исправность оружия, он переложил его в правый карман пиджака и поудобнее устроился в кресле.

«Вот и прекрасно!» — подумалось ему.

И действительно, все было прекрасно. Сидя спиной к стене, рядом с телефоном, он видел — перед собой две двери: входную и ту, что вела в спальню.

Открыв «Надгробные речи», Сантер попытался их читать. Потом он начал мысленно представлять неожиданное появление убийцы в одном из углов комнаты.

«Убийца считает, что он всемогущ, поскольку не смог удержаться от соблазна предупредить меня о грозящей опасности...»

И он вспомнил решительно сказанные месье Вансом слова: «Убийцу необходимо искать среди самих жертв. Убийца — один из вас шестерых!»

Это «один из вас шестерых» в данный момент означало один из вас двоих.

«У меня есть все основания полагать, что убийца — не я, — подумал Сантер. — Кроме того, у меня есть веские причины, чтобы не подозревать и Перлонжура! Ведь сказал же я инспектору: „Можете ли вы представить все величие связывающей нас дружбы?..“

Часы пробили половину, Сантер закрыл глаза. В эту пору с улицы почти не доносилось никаких звуков, и в доме царила полная тишина.

«Ты тоже уже мертвый человек...» — неожиданно припомнилась ему пророческая фраза Жернико, но он немедленно отогнал это воспоминание... Чего бы стоили те пять лет жизни, полной опасностей, если бы сейчас, сидя в прочно запертой квартире, — в самом центре большого города он вдруг испугался.

Нет, нет, он не боится. Он сохранит хладнокровие. Быть может, только немного нервничает.

Раскурив сигарету, Сантер снова попытался представить себе волнующий облик Асунсьон. После своей последней беседы с Перлонжуром он уже не осмеливался спрашивать себя, любит ли его эта женщина и будет ли она когда-нибудь принадлежать ему.

Раздался бой часов. Сантер стал считать удары «Десять. Придет ли этот тип сегодня ночью? Намерен ли он совершить это неслыханное по наглости дело? Или же он предпочитает дождаться удобного случая, как он делал до сих пор?»

Неожиданно Сантер распрямился. Как ни старался он быть в форме, ему все же не удалось сдержать пробежавшую по всему телу дрожь. Однако тут же он овладел собой, несмотря на то, что комната неожиданно оказалась погруженной во мрак.

Сантер заставил себя минуту постоять неподвижно и почувствовал как по щеке стекает капля пота.

Затем он крепко сжал подлокотники кресла с мыслью: «Наверное, перегорела пробка. Просто перегорела пробка... а может, авария по всей линии?» Встав, он на ощупь пробрался к окну, через которое в комнату проникали прямоугольники бледного света.

Увидев светящиеся окна гостиницы, расположенной напротив, он опять подумал: «Да, пожалуй, это пробка...»

В этот момент раздался звонок в дверь.

Сантер сжал зубы. Нет, он не струсит, он ведь не какая-нибудь сопливая девица. За его плечами пять лет жизни, полной опасностей... Мы еще посмотрим, кто кого!

Сунув руку в правый карман пиджака, он твердым шагом направился к двери и неожиданно распахнул ее настежь.

В призрачном свете, освещавшем площадку и проникающем через сделанное над лестницей окно, неподвижно стоял высокий черный человек.

— Кто вы такой? — спросил Сантер.

Человек, лицо которого трудно было рассмотреть в полумраке, снял шляпу и голосом, вызывающим у Сантера смутные воспоминания, произнес:

— Я имею честь говорить с месье Сантером, если не ошибаюсь?

— Да. Что вам угодно?

— Позвольте представиться: инспектор полиции Фредерик. Инспектор Воробейчик уполномочил меня охранять вас.

— Я не ребенок, и сам в состоянии постоять за себя.

— Весьма сожалею, месье Сантер, но мне отдан был приказ, и я обязан выполнять его...

— Ладно... Входите.

Сантер посторонился, чтобы дать войти непрошенному гостю. Где же он все-таки слышал этот голос? Возможно, во Дворце Правосудия... А чью фигуру напоминает ему фигура инспектора Фредерика?

— Черт возьми, здесь же ничего не видно! — проворчал тот, споткнувшись обо что-то.

— Перегорела пробка, — сказал Сантер. — Щиток находится в шкафу на лестничной клетке. Если бы вы могли мне помочь, я бы все исправил...

Он подошел к секретеру, на котором, как он знал, стоял приготовленный подсвечник и, чиркнув спичкой, зажег свечу.

Наполовину повернувшись к своему гостю спиной, Сантер затылком почувствовал его тяжелый взгляд и неожиданно понял, что смело впустил в дом своего врага, убийцу всех своих друзей. Теперь он был совершенно в этом уверен. Этот человек не был инспектором полиции, и именно он устроил неисправность в сети...

Сантер, держа в руке ненадежный источник света — свечу, направился к лестничной клетке, где находился щиток:

— Месье Фредерик! Тот вышел из тени:

— Что, месье Сантер?

— Не могли бы вы помочь мне? Подойдите поближе...

Тот сделал два шага вперед, и Сантер, подняв подсвечник, заметил на нем очки в роговой оправе. Нижняя часть лица инспектора была закрыта платком. Если до этого момента у Сантера оставались какие-то сомнения, то теперь они были полностью развеяны...

— Инспектор полиции... — раздумчиво произнес он. — Это, должно быть, хорошая профессия. Полная неожиданностей, эмоций, не правда ли?.. А особенно, когда вы идете по следу убийцы, по следу какого-нибудь подлого выродка, наносящего удары из-за угла, вы готовы схватить его за руку и чувствуете его близкое присутствие... Наверное, для вас это самый прекрасный миг в жизни? Будьте столь любезны подойти сюда еще ближе, месье... Фредерик, если не ошибаюсь? Представьте себе, что я подзабыл ваше имя!

Теперь оба мужчины бок о бок стояли возле щитка. Сантер еще немного приподнял свечу и сделал усилие, чтобы не вздрогнуть: в оправе инспектора не было стекол...

«...Итак, он уже здесь... Ведь это же несомненно он... Теперь я держу его в руках!» — подумал Сантер.

Одновременно он пытался вспомнить, где бы уже мог видеть взгляд этого человека. Ведь он наверняка уже видел его где-то. Этот взгляд был хорошо знаком Сантеру, даже очень хорошо!

«Ну все, пора...» — подумал он.

— Возьмите, пожалуйста, подсвечник и посветите мне, пока я проверю пробки...

— Давайте, — сказал тот, похоже, ни о чем не подозревая.

Отдав подсвечник, Сантер засунул правую руку в карман пиджака:

— Ни с места... иначе я буду стрелять! — властно приказал он, доставая свой браунинг.

Воспользовавшись тем, что «инспектор» держит подсвечник, Сантер левой рукой сорвал с него косынку и сбросил очки. Но тут же в ужасе отпрянул к стенке.

— Так это ты? — пробормотал он голосом, в котором чувствовалось упрямое недоверие.

Но больше Сантер не успел ничего добавить: незнакомец тут же выстрелил в него в упор через карман пиджака.

Глава XXII

Мою хозяйку похитили!

— Жаль! — сказал месье Ванс. — Очень жаль, месье Воглер, что вы не позволили мне арестовать их! Тогда и Сантер остался бы жив, и Перлонжур был бы в наших руках...

— Что же нам теперь делать? — простонал следователь. — Что нам теперь делать? Ванс? Все! Пропала моя карьера! И ваша, разумеется, тоже, но вам это, правда, безразлично.

— Вы ошибаетесь... Мне совсем не безразлично то, что меня выставляют причастным к смерти пяти человек.

— Но в этом ведь нет нашей вины! Я-то знаю, что вашей вины в этом нет! Что бы вы еще могли сделать, кроме того, что уже сделали?.. Ну, а что касается меня, то вы совершенно правы: мне нужно было подписать два ордера на арест: на имя Сантера и Перлонжура... Теперь же!..

Он удрученно опустил голову.

— Вы, конечно же, не имеете ни малейшего понятия о том, где сейчас скрывается Перлонжур? — спросил Воглер после продолжительной паузы.

— Ни малейшего... Однако Анри, Вальтер и Кардо идут по его следу.

— Вы знаете, нет такой газеты, которая бы не видела в нем убийцу. Так что же мы будем делать? Так что же мы будем делать?

— Я только что послал радиограмму капитану «Аквитании», — равнодушным тоном сказал месье Ванс. — И я большие надежды возлагаю на этот ответ.

Он сделал ударение на «большие».

— Но ему, очевидно, придется произвести тщательные поиски. Так что все это может надолго затянуться.

Войдя в свой кабинет, месье Ванс упал в кресло. Сунув в зубы сигарету, он принялся развивать свою мысль. Для непосвященных эта мысль была совершенно абсурдна... Он вспомнил, что однажды сказал Сантеру, что сделал много интересных заметок, но что они, похоже, еще больше запутывали дело. И тогда же он добавил, что не сомневается в том, что в один прекрасный день они помогут раскрыть истину. И вот наконец настал день, когда все заметки можно собрать воедино, в один пучок, который поможет высветить тайну.

«О боже! Хоть бы поскорее пришел ответ от капитана „Аквитании“!»

Пробило три часа, затем четыре. А месье Ванс по-прежнему сидел неподвижно. Положив руки на стол, он уткнулся в них лбом. Казалось, он спал, но вдруг сделал резкое движение, подвинул к себе листок бумаги и сделал на нем какой-то набросок, а затем долго размышлял над ним и, наконец, смяв листок, бросил его в корзину.

В дверь постучали, и на пороге появился дежурный:

— Здесь какая-то женщина настаивает на том, чтобы вы приняли ее...

— Какая женщина? Она назвала свое имя?

— Нет, она только сказала, что служит у одной дамы, которую господин инспектор хорошо знает, и что ей совершенно необходимо срочно поговорить с вами... Вид у нее крайне взволнованный.

— Пусть войдет.

Минуту спустя в кабинет вошла женщина средних лет. Месье Ванс сразу, же узнал ее: это была горничная

Асунсьон. Вид ее свидетельствовал о крайней степени волнения, и первыми ее словами были: « Похитили мою госпожу!».

— Неужели? — сказал месье Ванс с таким недоверием, которое неизменно толкает простых людей на быстрое и полное откровение.

— Да, месье! — воскликнула его посетительница, падая на застонавший под ее тяжестью стул. — Говорю вам, что ее похитили... Вчера, сразу же после ужина бедняжка пошла прогуляться... «Я пойду немного пройтись, Мари!» — сказала она мне... И вот в половине одиннадцатой она вернулась домой, но не одна, а с каким-то мужчиной... Она была бледна, даже мертвенно бледна, так бледна, что...

— А что это был за мужчина, как он выглядел?

— Я не могу сказать, как он выглядел... О! Вы только не думайте, что я не пыталась рассмотреть его... Однако, единственное, что я могу вам сказать, так это то, что он был высокого роста, в черной шляпе и очках... Лицо его закрывала косынка... Поэтому не могу сказать, красив ли он или же уродлив... Он все время, будто специально стоял ко мне спиной... Увидев, что я не ухожу, а пытаюсь его рассмотреть, хозяйка сказала мне: «Оставьте нас, Мари...». Она показалась мне такой расстроенной, я бы даже сказала потрясенной, что решила спросить, — не нужно ли ей чего. «Нет, мне ничего не нужно, — ответила она; — Оставьте нас..» Мне пришлось вернуться к себе на кухню, но дверь я, разумеется, оставила открытой.... Я слышала как они все время спорили. Мужчина говорил что-то сухим резким голосом, а бедняжка то ли жаловалась, то ли просила о чем-то... На сердце у меня было неспокойно, но не могла же я всю ночь просидеть на кухне... Я ушла спать, но, конечно же, не смогла глаз сомкнуть. Мужчины приходили к моей хозяйке далеко не каждый день. Первое время меня это даже удивляло — ведь она такая красивая... Этого мужчину я видела впервые и, должна сказать, он мне очень не понравился... Чего стоит мужчина, который прячет лицо, дарованное ему от Бога! Пока я так лежала и переживала, услыхала, как хлопнула входная дверь, затем послышались голоса на лестнице, затем хлопнула еще одна дверь... «Это уже дверь парадного», — подумала я... Тогда я встала, открыла окно и выглянула наружу... И знаете, что я увидела?! Что моя хозяйка вместе с этим мужчиной пересекают улицу... Он держал ее под руку и, казалось, даже подталкивал... Затем они сели в такси. Я не знала, что уже и думать... Чтобы моя хозяйка уехала вот так прямо среди ночи да еще с каким-то незнакомым мужчиной!.. Как вы понимаете, заснула я не сразу...

Несмотря на все желание поторопить женщину, месье Ванс поостерегся прерывать ее рассказ. Он уже был научен опытом, что просить таких людей быть более лаконичными — напрасный труд.

— Сегодня утром я, как обычно, с завтраком на подносе поднялась в спальню хозяйки... И вот стучу, но никакого ответа... Я опять стучу: гробовая тишина... Тогда я, черт возьми, вхожу и... вижу, что хозяйки в спальне нет и даже постель не расстелена... Как вы понимаете, вначале я подумала, что хозяйка попросту ночевала, как говорят, не дома, но она столь хорошего поведения, столь благоразумна... Тогда я сказала себе: «Сейчас она придет, и все объяснит сама».

— Но она не пришла?..

— Да, месье, она не пришла... Вот я и подумала, что ее похитили! Ведь она такая хорошенькая, а в мире столько злых людей! Я решила обратиться к вам, потому что хозяйка мне много рассказывала о вас... Я сказала себе...

Ее рассказ прервал телефонный звонок.

— Минуточку, мадам! — сказал месье Ванс и поднял трубку.

Пока он слушал, его лицо прояснялось.

— Очень хорошо, Вальтер. Только смотрите, не упустите его, старина. Связь будете держать с месье Воглером... Что? Арестовать? Нет, нет... Ни в коем случае, вы слышите меня?.. Идите за ним по пятам, но не трогайте его... До свидания.

Повесив трубку, месье Ванс обратился к своей посетительнице:

— Приблизительно в котором часу ваша хозяйка ушла вчера из дома?

— Где-то около полуночи.

— Так вы говорите, они сели в машину. А есть ли поблизости от вашего дома стоянка такси?

— Да, на площади, почти под самыми окнами нашей квартиры.

— Сейчас вы поедете со мной, — сказал инспектор Воробейчик, беря трость и шляпу.

В этот момент в дверь снова постучали, и вошедший полицейский молча протянул инспектору синий листок бумаги.

Месье Ване быстро развернул его, а когда прочел, то щеки его порозовели: итак, это было возможным!

Мгновение спустя он вышел из своего кабинета под нескончаемые причитания горничной Асунсьон.

А на его столе в центре бювара остался лежать тот синий листок в развернутом виде так, как он выпал из из рук месье Ванса.

На нем было написано:

МАТРОС ОТВЕЧАЮЩИЙ ПРИМЕТАМ НА БОРТ НЕ ВЕРНУЛСЯ тчк ЭТО БЕЛЬГИЕЦ ПО ИМЕНИ РАФАЭЛЬ ЭРМАНС тчк СОМНИТЕЛЬНОЕ ПРОШЛОЕ тчк КАПИТАН ЛЕСЛИ.

Глава XXIII

Последний из шести

Втянув голову в плечи, мужчина шел по улице быстрым шагом. Воротник его демисезонного пальто был поднят, и он инстинктивно выбирал тихие улочки. Время от времени он оборачивался и бросал вокруг подозрительные взгляды. Можно было подумать, что он опасался слежки. Ему действительно было чего опасаться. Медленно продвигающееся вдоль тротуара такси следовало за ним по пятам, а его пассажир сидел, уткнувшись носом в боковое стекло.

— Черт возьми! — неожиданно пробормотал пассажир. — Да ведь он же направляется к квартире Сантера!..

И он не ошибся.

Уйдя накануне, не попрощавшись с месье Вансом, Жан Перлонжур провел ночь в какой-то сомнительного вида гостинице, а теперь слонялся по улицам. Ему неожиданно пришла в голову мысль спрятаться в квартире Сантера. Из утренних газет он узнал о гибели своего друга и поэтому не питал на свой счет никаких иллюзий. Теперь, если ему удастся ускользнуть от рук убийцы. то он попадет в руки правосудия и даже не сможет доказать свою невиновность. Поэтому он предпочел сам пойти на поиски убийцы и пасть от его пули...