Глава 8

– Что?! Что ты сделала?! – Совершенно пораженная, Марчелла не спускала с нее глаз. На какой-то миг Сирина испугалась, что Марчелла может рухнуть в обморок.

– Успокойся, ради всего святого. Я ему все рассказала. Вот и все.

– Ты все рассказала майору?! – У Марчеллы был такой вид, словно ее вот-вот хватит удар. – Что ты рассказала ему?

– Все. О моих родителях. Об этом доме… – Сирина пыталась казаться невозмутимой, но у нее ничего не получилось, и она нервно улыбнулась.

– Что же заставило тебя пойти на это?

Марчелла пристально смотрела на нее. Значит, она оказалась права. Сирина влюбилась в этого красивого молодого американца. Теперь оставалось надеяться на то, что Бог услышит ее молитвы и он женится на ней. Судя по всему, майор был прекрасно воспитан, имел деньги, и она давно решила про себя, что он очень приятный молодой человек.

– Я просто рассказала ему, и все. Мы с ним разговаривали, и мне показалось нечестным не рассказать ему правды.

Марчелла была слишком старой и слишком много видела на своем веку, чтобы поверить Сирине на слово, но она лишь согласно кивнула, делая вид, будто поверила в эту сказку.

– И что же он сказал?

– Ничего… – Сирина улыбнулась. – Что он меня любит… Не думаю, чтобы он придавал особое значение титулу. Господи, – сказала она, с улыбкой глядя на Марчеллу, – для него я по-прежнему служанка, убирающая верхние комнаты.

– И это все?! – Марчелла внимательно следила за ее реакцией.

– Конечно. Ну… мне кажется… Теперь мы с ним друзья…

Слова, казалось, пролетели незамеченными Марчеллой, она задумалась на какое-то мгновение и наконец решила задать вопрос, который давно вертелся у нее в голове:

– Ты его любишь, Сирина?

– Я его… К чему… – Сирина начала путаться в словах, затем, отбросив в сторону всякие уловки, кивнула: – Да, люблю.

Марчелла подошла к ней и крепко обняла.

– Он тоже любит тебя?

– Думаю, да. Но… – Сирина глубоко вздохнула и, высвободившись из объятий старой служанки, заходила взад и вперед по комнате. – Это ничего не меняет, Челла. Мне приходится смотреть правде в глаза. Это обыкновенный военный роман… В один прекрасный день майор уедет домой, в мир, который он хорошо знает.

– И заберет тебя с собой, – твердо сказала Марчелла.

– Не думаю. А если бы он меня и взял, то только из жалости…

– Не выдумывай!

Насколько Марчелла могла понять, все неплохо устраивалось. Но Сирину мучили плохие предчувствия.

– Все не так просто.

– Все будет, как ты захочешь. Ты же любишь его настолько, что поедешь вместе с ним?

– Конечно, но дело не в этом. Там у него своя жизнь, Челла. Он не такой человек, чтобы привезти домой военную невесту…

– Военную невесту! – Марчелла буквально подпрыгнула на месте. – Военную невесту! Ты сошла с ума! Очумела! Ведь ты же принцесса, или ты забыла об этом? Быть может, и ему не рассказала?

Старушка так разволновалась, что Сирина невольно рассмеялась.

– Нет, рассказала. Но все это ерунда. У меня ничего нет, Челла. Нет ничегошеньки. Вообще ничего. Ни денег, ничего. Что подумает его семья, когда он привезет меня с собой?

За одну ночь она стала поразительно мудрой в некоторых вопросах, но Марчелла и слышать ничего не хотела.

– Они подумают, что ему повезло, вот что они подумают.

– Может быть…

Но Сирина так не считала. Она помнила лицо, которое часто видела на фотографии…

«Моя семья очень любит Пэтти…» – продолжали звучать сказанные им слова. Будут ли они рады ей? Вряд ли. Ей стало стыдно. Так, словно ее унизили вместе с дядей Серджио и дуче. Ее родина лежала в руинах, то же самое случилось и с ее жизнью. Когда девушка направилась в сад, Марчелла долго смотрела ей вслед.

Октябрь для Сирины стал месяцем мечтаний. Она и Брэд с величайшей аккуратностью выполняли свои обязанности, и каждый вечер после ужина он отправлялся в свою комнату, в то время как Сирина уходила в свою. Когда Марчелла засыпала, а ординарцы, как правило, удалялись, девушка на цыпочках пробиралась в главное здание и неслышно поднималась по мраморным ступеням в его спальню. Брэд уже с нетерпением ждал ее прихода, готовый рассказать множество смешных историй, в том числе о письмах, полученных от младшего брата, угощал белым вином или шампанским, различными сладостями, показывал фотографии, сделанные им на прошлой неделе. И каждый вечер неизменно наступало время любовной страсти, чудо бесконечных открытий и удовольствий, которые она познала в его объятиях. Постепенно фотографии Пэтти переселились в его рабочий кабинет, и теперь они никогда не попадались ей на глаза. Влюбленные проводили ночь, уютно устроившись в объятиях друг друга, но незадолго до шести утра – как раз перед тем, как поднимутся все остальные, – просыпались. Некоторое время сидели на кровати, наблюдая за восходом солнца, глядя вниз на знакомый сад, затем обменивались последним поцелуем, последним объятием. Сирина отправлялась в свою комнатку, и каждый начинал свой день. Казалось, будто они только что поженились, поскольку каждый из них жил лишь мечтой о встрече в конце длинного дня.

Как-то раз, в один из последних дней октября, Сирина пришла к Брэду и нашла его сильно огорченным и расстроенным. Она спросила, в чем дело, но он не расслышал.

– Что? – Он сидел в кресле и отрешенно смотрел на огонь. – Извини, Сирина, что ты сказала?

– Я сказала, что ты выглядишь взволнованным, мой любимый. – Ее голос едва слышно прозвучал у самой его шеи, Брэд глубоко вздохнул и положил голову на ее плечо.

– Нет. Просто задумался.

Глядя на него, Сирина в который раз подумала, какие у него прекрасные серые глаза. Теперь она знала, что он умен и очень добр. Порой даже слишком. Он был человеком, чьим величайшим достоинством являлось сострадание. Он постоянно старался понять и помочь своим подчиненным. Иногда, случалось, из-за этого он не мог проявить достаточной твердости как руководитель.

– О чем ты думаешь, Брэд?

Он задумчиво посмотрел на Сирину и решил, что должен все рассказать. Он хотел подождать до завтрашнего утра, но для предстоящего разговора любое время было неподходящим.

– Сирина… – Сердце девушки перестало биться, когда она услышала тон, каким он это сказал. Брэд уезжает из Рима. – Сегодня утром я получил телеграмму…

Она закрыла глаза и молча слушала, стараясь сдержать подкатившие слезы. Она понимала, что должна держаться мужественно, но все внутри внезапно превратилось в какую-то желеподобную массу. Глаза ее на мгновение раскрылись, и она увидела боль, светившуюся в глазах любимого. Боль такую же, какая вспыхнула в ней.

– Ну, успокойся, родная, все не так уж плохо.

Он заключил ее в объятия, губы его нежно касались ее мягких золотистых волос.

– Ты уезжаешь? – Эти слова она произнесла хриплым шепотом. Он решительно покачал головой:

– Конечно же, нет! – Он чуть отстранился от нее, глаза его смотрели с любовью и в то же время печально. – Нет, любимая. Не уезжаю…

Затем он решил кинуться в омут головой и выложить ей все сразу.

– Это Пэтти. Она приезжает сюда. Не знаю почему. Пишет, что эта поездка – свадебный подарок ее отца. Честно говоря, мне показалось, она встревожена. В последнее время я писал ей гораздо реже. К тому же она позвонила мне вчера утром, сразу же после… Не знаю, но я не мог говорить с ней.

Брэд поднялся и медленно прошелся по комнате, в глазах светилась тревога.

– Я не мог сказать ей тех слов, которых она ждала… – Повернувшись к Сирине, он добавил: – Я не могу обманывать ее. Не знаю, что делать. Вероятно, следовало бы написать ей обо всем несколько недель тому назад, разорвать нашу помолвку, но… я не был уверен.

Сирина тихо кивнула, боль словно ножом полоснула по сердцу.

– Ты все еще любишь ее, да? – спросила она, хотя этот вопрос прозвучал скорее как утверждение.

– Не думаю. Я не видел ее уже много месяцев, все кажется таким нереальным… Тогда я вернулся домой в первый раз после трех лет отсутствия. Все казалось головокружительным и романтичным, и наши семьи так нас подбадривали. Словно в кино…

– Но ты же собирался жениться на ней.

Он медленно кивнул.

– Этого так все хотели… – Внезапно Брэд почувствовал, что должен быть до конца искренним. – Тогда мне тоже этого хотелось. Но теперь…

Сирина на мгновение закрыла глаза и постаралась подготовиться к боли, которая, как она чувствовала, не заставит себя долго ждать. Затем вновь посмотрела на него, но не с гневом, а с печалью. Она понимала, что не может бороться с той симпатичной темноволосой женщиной. С той, которая уже завоевала его сердце. А Сирина была никто. Обыкновенная горничная, работающая в верхних комнатах, как сама она сказала Марчелле. Самое отвратительное заключалось в том, что это было правдой.

– Я знаю, что ты думаешь, – проговорил он упавшим голосом, опускаясь в кресло около окна и проводя рукой по взъерошенным курчавым волосам. До того как Сирина пришла к нему, он уже провел несколько часов, размышляя, взвешивая, задавая себе вопросы, на которые не находил ответов. – Сирина, я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Брэд. Но я также отлично понимаю, что наши отношения весьма романтичны, но не реальны. Та девушка, ее семья… они знают тебя. Ты знаешь их. Там твоя жизнь. Что же в действительности может быть между нами? Необыкновенные воспоминания? Миг нежности? – Она пожала плечами. – Скорее наши отношения в большей мере напоминают кино. Они ничто для настоящей жизни. Ты не можешь взять меня с собой. Мы с тобой не можем стать мужем и женой. Ты должен жениться на Пэтти и сам отлично это понимаешь.

Глаза Сирины наполнились слезами, он бросился к ней и стиснул в крепких объятиях.

– А если я не хочу?!

– Ты должен. Ты помолвлен.

– Я могу разорвать помолвку.

Но вся загвоздка состояла в том, что он сам не знал, чего хотел. Он любил эту девушку. Но одновременно любил и Пэтти. Не это ли он переживал сейчас? Какие чувства он испытывал по отношению к Сирине? Нет, не просто возбуждение и страсть, а нечто совершенно другое. Ему хотелось защитить ее, лелеять, он испытывал к ней почти отеческие чувства. Ради нее ему хотелось остаться здесь. И он отлично осознавал, что в конце каждого дня мечтал о встрече с ней. Он привык рассчитывать на ее присутствие, ее рассудительные слова, ее спокойствие. Сидя за столом и размышляя над очередной проблемой, он, бывало, слышал ее негромкий голос подле себя, и дело сдвигалось с мертвой точки. Она придавала ему силу, о которой Пэтти не имела ни малейшего понятия. Сирина пережила печаль и утраты и от этого сама стала сильнее, и этой силой она щедро делилась с ним. Рядом с ней он чувствовал себя способным штурмовать горные вершины, в ее объятиях нашел такую страсть, какой не знал никогда прежде. Но будет ли все это длиться вечно? И мог ли он в самом деле взять ее с собой домой? Он еще не знал этого. Пэтти Азертон принадлежала его кругу, его культуре, она являлась частью уже сложенной мозаики. Вполне закономерно, что им предстояло соединить свои судьбы. Но так ли это? Глядя в бездонные зеленые глаза Сирины, он не испытывал прежней уверенности. Он не мог отказаться от страсти, теплоты, нежности, силы этой девушки. Но может быть, он все-таки должен?..

– О Господи, Сирина… Я просто не знаю, как быть. – Он прижал ее к себе и ощутил, что она дрожит. – Я чувствую себя полным дураком. Знаю, что должен сделать решительный шаг. Но загвоздка в том, что ты об этом знаешь, а Пэтти – нет. По крайней мере я должен сказать ей правду.

Брэд испытывал невыносимую вину за случившееся, и все внутри у него разрывалось.

– Нет, Брэд, не должен. Ей совершенно не обязательно знать. Если ты женишься на Пэтти, ей незачем знать обо мне.

Просто еще одна военная романтическая история любви между американским солдатом и итальянкой. Таких историй вокруг вполне достаточно, с горечью подумала Сирина и, собравшись с силами, вытеснила озлобленность из своего сердца. Она не имела права сердиться. Она отдала ему всю себя – что сделано, то сделано, – прекрасно зная о существовании другой женщины, отлично понимая, что их отношения могли окончиться ничем. Она рискнула сыграть и, видимо, проиграла. Но она ничуть не сожалела об этой игре. Она любила его и знала: что бы он ни испытывал по отношению к своей нареченной, он тоже любит ее, Сирину.

– Когда она приезжает? – Ее горящие глаза устремились на него.

– Завтра.

– О Боже! Почему ты не сказал мне?

– До сегодняшнего дня я и сам не знал, когда именно она приедет. Я только что получил вторую телеграмму.

Он привлек ее в свои объятия.

– Хочешь, чтобы я сейчас ушла? – В голосе Сирины Брэд услышал браваду и, отрицательно покачав головой, еще крепче прижал к себе.

– Нет… О Господи, не делай этого… Ты нужна мне! – И тут же ощутил внезапно накатившую волну вины. Он медленно отстранился от Сирины. – Ты хочешь уйти?

На этот раз пришла очередь Сирины отрицательно покачать головой, не отрывая взгляда от его глаз.

– Нет.

– О, девочка моя… – Он зарылся лицом ей в шею. – Я так люблю тебя… Я чувствую себя таким слабаком.

– Нет, что ты. Просто ты человечен. Такое случается… Мне кажется, – устало вздохнув, мудро проговорила она, – такое случается каждый день.

Но с Брэдом ничего подобного никогда прежде не случалось. Никогда он не чувствовал себя таким растерянным. Две женщины, которые ему нравились, которых он желал, и он не имел ни малейшего представления, на какой же из них остановить свой выбор.

– Пойдем, – сказала Сирина, поднимаясь и беря его за руку.

Когда он взглянул на нее, ему показалось, что она стала мудрой и зрелой женщиной. Он даже не вспомнил, что ей всего девятнадцать. Она казалась древней и мудрой, как само время, которое будто бы остановило свой бег и, нежно улыбаясь, протягивало к нему свои руки. Брэд медленно поднялся на ноги.

– Ты выглядишь таким усталым, мой любимый.

Внутри у нее все ныло и разрывалось от боли, но она не подавала виду. Наоборот, вместо этого на ее лице светилась любовь к нему и исходившая от нее спокойная сила. Та самая сила, которая помогла ей пережить смерть родителей, бегство в Штаты, потерю любимой бабушки во время войны. Та самая сила, которая помогла ей вернуться домой и жить во дворце в комнатке для прислуги, помогала надраивать ванны, полы, забывая о том, что когда-то она была принцессой. Теперь эту же силу она передавала ему. Сирина молча привела его в спальню, остановилась у кровати матери и неторопливо начала раздеваться. То был вечерний ритуал, установившийся между ними. Иногда Брэд помогал ей, а порой только смотрел, восхищаясь изящной красотой юного тела, руками и стройными ногами. Но сегодня его руки рвались к ее телу. Лунный свет плясал на ее отливавших платиной волосах. Его собственная одежда оказалась на полу, сваленная в кучу, прежде чем он снял с нее последний клочок ткани и, быстро подхватив на руки, опустил на кровать, навалившись сверху, жадно припав к манящим губам.

– О, Сирина, дорогая… Я так люблю тебя…

В лунном свете она прошептала его имя, и на долгие часы, до самого восхода солнца, они забыли о существовании другой женщины, и снова и снова Сирина принадлежала ему.

Глава 9

Майор Фуллертон, высокий, стройный и красивый, стоял на летном поле военного аэродрома на окраине Рима. Лишь глаза его выдавали обеспокоенность, темные круги, указывали на то, что он мало спал минувшей ночью. Закуривая сигарету, он заметил что руки у него дрожат. Казалось смешным так нервничать перед встречей с Пэтти, но он ничего не мог поделать с собой. Ее отец, конгрессмен Азертон, устроил так, что дочь летела на военном самолете, который должен был приземлиться минут через десять. Брэд подумал, что было бы неплохо перед выходом из дома пропустить порцию виски. Внезапно он увидел самолет, который кружился высоко вверху, затем неторопливо начал снижаться, заходя на посадочную полосу, и наконец, мягко коснувшись бетона, покатил по дорожке в сторону поспешно возведенного здания, где он его и поджидал. Брэд стоял совершенно неподвижно, наблюдая, как по трапу сошли два полковника, майор, за ними группка сопровождавших их военных, затем женщина, облаченная в военный мундир, и наконец… Сердце его учащенно заколотилось, когда он увидел Пэтти, стоявшую наверху трапа и смотревшую по сторонам. Увидев его, она замахала рукой, весело улыбаясь. В меховом пальто и темных чулках, спускаясь по трапу, она касалась перил элегантной маленькой рукой, облаченной в черную лайковую перчатку. Пэтти не была красивой, как Сирина. Не бросалась в глаза. Но была очень хорошенькой со своей бриллиантовой улыбкой, широко раскрытыми, как у куклы, глазами, слегка вздернутым носиком. За лето, которое она провела вместе с родителями и присоединившимися к ним друзьями в Ньюпорте, в их небольшом, с четырнадцатью спальнями, коттедже, на ее лице высыпали мелкие веснушки. Хорошенькая маленькая Пэтти Азертон. Брэд почувствовал, как внутри что-то сжалось. Он хотел было побежать ей навстречу, но что-то удержало его. Неторопливо подойдя к девушке и задумчиво улыбаясь, он проговорил:

– Привет, красавица! Могу прокатить тебя по Риму, или тебя кто-то встречает?

Он шутя чмокнул ее в лоб, и она засмеялась, озарив его ослепительной улыбкой в стиле «Мисс Америка».