Игра в свидания

Пэрис почувствовала, что дочка не столько напугана или опечалена, сколько разгневана. Но если бы она видела лицо матери, то, наверное, пришла бы в не меньший ужас, чем брат. Пэрис знала, что производит жуткое впечатление с нечесаными волосами и черными кругами вокруг глаз.

– Да, думаю, он не шутит, – откровенно призналась она.

– Но почему?! – Снова последовала долгая пауза. – У него есть другая женщина? – Мэг была старше брата и смотрела на жизнь более трезво. За то время, что она провела в Голливуде, к ней уже успели подкатить несколько женатиков, да и раньше такое случалось. Хотя… трудно было представить, что отец изменяет маме. Грозящий развод родителей казался невероятным. Какое-то безумие!

Пэрис знала, что может сказать дочери многое. И все-таки на вопрос о другой женщине ей отвечать не хотелось.

– У папы наверняка есть причины. Он сказал, что здесь чувствует себя заживо похороненным. И хочет получать от жизни больше радости, чем могу дать я. Думаю, ему просто надоело изо дня в день возвращаться с работы и слушать о том, как мне поработалось в саду.

Пэрис чувствовала себя униженной и растоптанной и отчасти возлагала на себя вину за то, что мужу с ней стало неинтересно. Теперь она понимала: надо было давно найти работу, наполнить свою жизнь чем-то более увлекательным. Ведь Рэчел отбила у нее мужа потому, что с ней оказалось интереснее. А еще потому, что она моложе. Намного моложе. Эта мысль больно резанула Пэрис, она почувствовала себя старухой, некрасивой и занудной.

– Мам, не говори глупостей! С тобой всегда было куда веселей, чем с отцом. Не могу понять, что с ним случилось. И никаких намеков не делал?

Мэг пыталась разобраться, но разбираться было не в чем. Просто Питер так хочет – и все. Он хочет быть с Рэчел, а не с ней.

– Он впервые заговорил об этом в пятницу, – ответила Пэрис, испытывая облегчение оттого, что говорит с дочерью. Сейчас, получив поддержку от детей, она немного воспрянула духом. По крайней мере никто из них ее не винил. Этого она больше всего боялась. Ведь они могли решить, что она делала что-то неправильно, обращалась с их отцом не так, как следует. Но Мэг очень ясно выразила свое отношение к случившемуся и расставила акценты. Она страшно разозлилась на отца.

– Он просто спятил! Он не хочет сходить с тобой к психотерапевту?

– Может, и пошел бы, но не для того, чтобы сохранить наш брак. Он говорит, что готов сходить со мной на консультацию, если это поможет мне легче пережить развод. А не для того, чтобы спасти семью.

– Безумец! – Мэг очень жалела, что находится далеко от матери и брата в такую тяжелую минуту. – А где он сейчас? Он тебе не сказал?

– Сказал, что поживет в отеле. Завтра обещал позвонить, обсудить кое-какие детали. Хочет, чтобы я воспользовалась услугами адвоката из их конторы. – Виму она об этом не сказала, но Мэг старше, она лучше понимает мать. Как ни странно, оттого, что дочь разозлилась, Пэрис почувствовала себя лучше. – Думаю, он в «Ридженси». Обычно он там снимает номер, когда ночует в городе, поскольку это рядом с офисом.

– Я хочу ему позвонить. Он вообще собирался мне сказать? Или предоставил это тебе?

Пэрис чувствовала, что бушующая в дочери ярость заглушает остальные эмоции. Она еще не осмыслила всего трагизма происходящего и не воспринимала его как утрату. Вим был больше напуган – возможно, потому, что он моложе и более эмоционален, а к тому же видел мамино состояние.

– Он знает, что я тебе сообщу. Думаю, ему так легче, – грустно произнесла Пэрис.

– А как там Вим? – вдруг забеспокоилась Мэг.

– Ужин сегодня готовил. Бедный мальчик, я все выходные пролежала в постели.

– Мам, ты не должна допустить, чтобы это тебя подкосило, – строго заявила дочь. – Я понимаю, это очень горько и шок сильнейший. Но в жизни всякое случается. Бывает, и умирают люди. Я, конечно, рада, что отец не умер.

А бывает, сходят с ума. Думаю, это как раз тот случай. Не может же человек ни с того ни с сего так перемениться! Я была уверена, что вы будете вместе до конца дней.

– Я тоже так думала, – проговорила Пэрис, и у нее снова защипало глаза. Ей казалось, что она так и плачет с пятницы, не переставая. – Что теперь делать, не знаю. Что я без него буду делать?

Пэрис расплакалась, и Мэг, наверное, полчаса ее успокаивала. Потом она еще целый час говорила с братом; в итоге они пришли к заключению, что у отца, судя по всему, временное умопомрачение и это пройдет. Вим смутно надеялся, что отец образумится. У Мэг такой уверенности не было: она считала, что, если здесь замешана другая женщина, дело плохо.

Поговорив с родными, Мэг позвонила в отель «Ридженси», но отца среди постояльцев не оказалось. Она обзвонила еще несколько отелей – с тем же результатом. Это подтверждало ее худшие опасения: очевидно, Питер был у своей возлюбленной. На другое утро Мэг решила позвонить ему в офис, чтобы застать наверняка.

– Пап, что происходит? – с места в карьер набросилась она на отца, но тут же одернула себя и постаралась говорить рассудительно и сдержанно, чтобы не спугнуть. – Не знала, что у вас с мамой проблемы.

– У нас и не было никаких проблем, – вздохнул Питер. – Это у меня проблемы. Как она там? Ты с ней говорила? – Он знал, что говорила, иначе с чего бы дочь стала спрашивать о каких-то «проблемах».

– Судя по голосу, ужасно. – Мэг не хотела приукрашивать действительность: пусть отец осознает степень своей вины. Он это заслужил. – Что на тебя нашло? Нервы сдали?

Питер снова вздохнул.

– Мэг, я очень долго думал. Наверное, я не прав, что не сказал ей раньше. Я думал, может, все еще переменится, но нет. Я просто должен это сделать. Чтобы спастись. В Гринвиче у меня такое чувство, будто меня уже похоронили и жизнь моя кончена.

– Так купите квартиру в Нью-Йорке и переезжай»*! Оба. Разводиться-то зачем?

У Мэг появился проблеск надежды. Может, не все еще потеряно и можно еще все исправить? Она чувствовала, что должна помочь маме найти выход. Может, отец хоть ее послушает?

– Мэг, я не могу жить с твоей мамой. Я ее больше не люблю. Я понимаю, это звучит ужасно, но это правда. – Одним росчерком пера все надежды оказались перечеркнуты.

– И ты ей это сказал? – Мэг, затаив дыхание, ждала ответа. Можно себе представить, какой силы удар достался маме. Невообразимо!

– Я постарался быть тактичным. Но я нe мог ей врать. Я не собираюсь склеивать то, что распалось. И я хотел, чтобы она это поняла.

– О-о… И что теперь? Куда вы оба денетесь? – Она прощупывала почву, но спросить напрямую смелости не хватало. Как жалко маму! После двадцати четырех лет брака – разве она это заслужила?

– Не знаю, Мэг. Надеюсь, в конце концов она найдет себе достойного человека. Она красивая женщина… Думаю, это произойдет достаточно быстро.

Господи, какое бессердечие! И бесстыдство. Мэг захотелось убить отца на месте.

– Пап, но она ведь тебя любит! – воскликнула она.

– Я знаю, детка. Я бы и сам хотел ее любить. Но не могу. «И причина тому – Рэчел, – добавил Питер про себя. – Навсегда». Но Мэг он этого не сказал.

– Пап, у тебя есть другая женщина?

Дочь была взрослая, с ней можно было говорить начистоту. Но Питер засомневался.

– Не знаю, – сказал он наконец. – Может, и будет. Не все сразу. Сначала надо разобраться с разводом.

Ответ прозвучал уклончиво, и Мэг все поняла.

– Это подло по отношению к маме, – отрезала она. – Мама этого не заслужила.

Мэг была целиком на стороне матери. Отец все разрушил, а исправлять не собирается. Весь удар пришелся на маму. И на них. Как он может заявлять, что мама себе кого-нибудь найдет?! Это же не платье и не шляпка! Она вообще может никого никогда не встретить. И неизвестно еще, захочет ли. Может, она любит отца и никого не желает знать! Мэг, как и мать, воспринимала случившееся как абсолютную трагедию.

– Я знаю, что она этого не заслужила, – печально согласился Питер. Все выходные его мучило раскаяние, но страсть к Рэчел от этого не угасла. Больше того, теперь, когда он освободился от оков, эта страсть вспыхнула еще сильнее. – Поверь, она мне далеко не безразлична, и так будет всегда. Я постараюсь, чтобы она пережила это как можно легче, – сказал он, желая успокоить совесть.

– Легче?! Как ты себе это представляешь? Как можно облегчить человеку потерю всего, что ему дорого? Когда Вим уедет в колледж, мама с ума сойдет от одиночества! Что она станет делать? Ты об этом подумал? – В голосе Мэг слышались слезы. Она страшно переживала за мать.

– Не знаю. Она сама должна это решить. Такое случается. В жизни все может измениться. Люди расстаются. Умирают, разводятся, теряют любовь. Это и есть жизнь. То же самое могло произойти с ней, а не со мной…

– Но произошло с тобой! – не унималась Мэг. – Она бы тебя ни за что не бросила. Она бы так с тобой не поступила!

Отца Мэг тоже любила, но сейчас сердце у нее болело за мать. Она отказывалась понимать отца. Он говорил, как чужой. Эгоистичный, несерьезный, избалованный чужой человек. Раньше он никогда не считал себя центром вселенной.

– Наверное, ты права, – вздохнул Питер. – Она очень преданный человек. И глубоко порядочный. Я ее недостоин.

– Похоже на то, – безжалостно подтвердила Мэг. – И как скоро ты предполагаешь это сделать? – Она еще надеялась, что он не захочет торопиться и, если повезет, передумает.

– Это нужно сделать как можно скорее. Чего тянуть?

Только порождать неоправданные надежды, а в результате станет еще больнее. Коротко и ясно – так будет проще.

Питер не стал говорить дочери, что уже утром звонил адвокату и просил подготовить бумаги. К Рождеству развод должен стать свершившимся фактом. Он обещал Рэчел, что до Нового года они поженятся, и сам этого хотел. Кроме того, он знал, что Рэчел хочет родить ему ребенка, пока мальчишки не совсем выросли.

– Ну, что ж, могу тебе сказать только одно: я очень расстроена. Все это ужасно, и я не представляю себе, как мы все теперь будем жить.

Повесив трубку, Мэг не выдержала и расплакалась. У нее было такое ощущение, словно за одну ночь она лишилась не только семьи, но и всех иллюзий. Отец оказался совсем не тем человеком, каким она его считала, а мать теперь, скорее всего, впадет в депрессию, и Мэг заранее делалось страшно. Ей ведь ничем не поможешь. Работы у нее нет, а скоро и дом совсем опустеет. Муж уйдет, дети разъедутся, с Пэрис останутся только друзья-соседи. Но этого же мало! Она не выдержит, ее начнут преследовать мрачные мысли…

Весь день Мэг только об этом и думала, а вечером позвонила брату, чтобы рассказать о разговоре с отцом.

– Он не вернется, – угрюмо объявила она. – Неважно, почему он уходит, но возвращаться он не намерен. – Поразмыслив, она добавила: – Мне кажется, у него есть другая женщина.

Вим был в шоке. Такое ему и в голову не приходило. Отец всегда был таким правильным, щепетильным, это совсем не в его духе! Как, впрочем, и сам развод. В одну секунду он стал чужой и жене, и детям.

– Он сам тебе сказал?

– Нет, но у меня сложилось такое впечатление. Поживем – увидим. Если у отца есть какая-то постоянная пассия, то рано или поздно она появится на горизонте. Тогда станет ясно, почему он так внезапно ушел от мамы.

– Думаешь, мама знает? – с горечью спросил Вим.

– Понятия не имею. Я с ней об этом не говорила: не хочу ее лишний раз расстраивать. И без другой женщины все ужасно. Нам с тобой нужно сделать все возможное, чтобы ей помочь. Наверное, мне стоит приехать в следующие выходные. – Мэг вздохнула, вспомнив о планах, которые будет сложно отменить. – Посмотрим, как она. В любом случае на твой выпускной я приеду. Чем собираешься летом заняться?

– Мы впятером собрались в Европу, – не слишком весело сообщил Вим. Он не хотел бы отказаться от поездки, которую ждал весь год, но оставлять маму одну тоже будет нехорошо.

– Может, к тому времени она немного придет в себя. Пока ничего не отменяй. Я приглашу ее погостить у меня. Сейчас, конечно, она никуда не поедет.

Утром Мэг звонила матери с работы, но та была слишком подавлена, чтобы долго разговаривать. Мэг посоветовала вызвать врача, но Пэрис отказалась. Было ясно, что всем им придется нелегко, за исключением, разве что, отца. Вот и у брата последний школьный год завершается не слишком красиво. От такого потрясения не скоро оправишься.

– Мне кажется, она сегодня тоже весь день в постели провалялась, – сообщил Вим.

– Я с ней завтра поговорю, – пообещала Мэг, и тут позвонили в дверь. Пришел ее новый приятель, и она быстро попрощалась с братом. Если что-то срочное, у него есть номер ее мобильника. Но что еще может случиться? Все, что могло, уже рухнуло.

Глава 4

Только в четверг Вирджиния и Натали дозвонились до Пэрис. Они пытались это сделать всю неделю, и вот впервые за столько дней Пэрис сняла трубку. Голос у нее был хриплый и невнятный, словно звонок ее разбудил.

Вирджиния узнала новость от мужа еще вечером понедельника, когда он пришел с работы. Питер по секрету сообщил ему, что они с Пэрис разводятся и выходные провели врозь. Джим сразу понял, что Питер хочет поскорее сделать эту новость достоянием гласности, чтобы они с Рэчел начали встречаться в открытую. Правда, мало для кого их отношения являлись тайной, это была его иллюзия. В тот же день за ужином муж рассказал Вирджинии про Питера и Рэчел, Вирджиния сообщила Натали, и в считанные дни Пэрис превратилась в объект всеобщей жалости, чего она больше всего боялась. Обе лучшие подруги были в ужасе от известия. Обе восприняли это как напоминание, что от удара молнии никто не застрахован, особенно когда его не ждешь. И никто не может знать, что будет завтра. Как раз когда тебе кажется, что ты нашла свою тихую гавань и навсегда обеспечена каминной стеной, вдруг обнаруживаешь, что это не так.

– Привет, дорогая. Как ты себя чувствуешь? – сочувственно поинтересовалась Вирджиния, и Пэрис по голосу поняла, что ей все известно.

У самой Пэрис недостало духу позвонить и поделиться своим несчастьем. Она просто не могла этого сделать, это было выше ее сил. Она вообще большую часть времени проводила в спальне и вставала только тогда, когда из школы возвращался Вим. Ужином теперь заведовал сын, Пэрис после ухода мужа забросила все дела. Каждый день она говорила Виму, что скоро придет в себя, но он уже начал в этом сомневаться.

– Это тебе Джим рассказал? – спросила Пэрис, откинувшись на подушку.

– Да. – Вирджиния не была уверена, что Пэрис известно о существовании соперницы, и решила об этом не упоминать. Хватит с нее и того, что муж ушел. – Можно, мы с Нэт приедем? Мы очень о тебе беспокоимся.

– Я никого не хочу видеть, – откровенно призналась Пэрис. – Я жутко выгляжу.

– Это неважно. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь.

– Так, словно в пятницу моя жизнь кончилась. Во всяком случае, в ее прежнем виде. Уж лучше б он меня убил, и то легче было бы!

– Слава богу, что он этого не сделал. Ты Мэг уже сказала?

– Дети у меня на высоте. Бедный Вим! У него, наверное, такое впечатление, будто он обслуживает дурдом. Я каждый день обещаю ему, что сегодня встану, и честно собираюсь это сделать, но не могу.

– Так. Мы едем! – решительным тоном объявила Вирджиния и многозначительно посмотрела на Натали, сокрушенно качая головой. С Пэрис, судя по всему, дело было неважно.

– Не надо. Мне нужно время, чтобы прийти в себя, тогда я смогу видеться с людьми.

Она чувствовала такое унижение! Даже лучшие подруги тут не помогут. Никто тут не может помочь. Во вторник у нее на автоответчике появилась запись от адвоката, которого ей нанял Питер. После того как она ему перезвонила и обсудила кое-какие вопросы, ее стошнило. Будущее не предвещало ничего хорошего. Адвокат сказал, что Питер хочет побыстрее покончить с разводом и просил его безотлагательно подготовить все бумаги. При этих словах Пэрис охватила паника, как если бы она выпала из самолета без парашюта. Наверное, только тогда можно испытать такое чувство ужаса.

– Я вам потом позвоню, когда мне станет получше, – пробормотала Пэрис и повесила трубку.

В конечном счете подруги привезли ей букетик цветов, записку и несколько журналов и оставили все это у двери. Войти они не решились, понимая, что сейчас не надо беспокоить Пэрис.

Все друзья Армстронгов пережили настоящий шок. Никто не мог предположить, что такой прочный с виду брак может распасться. Хотя, разумеется, все понимали, что такое случается. Это как смерть – иногда она наступает после продолжительной болезни, а иногда – как гром среди ясного неба. Но всякий раз неотвратимо. Все были единодушны: Питер поступил подло, и никто не рвался познакомиться с этой Рэчел. Вирджинии иногда даже становилось жалко Питера: ведь он был обречен на изгнание из компании, с которой дружил много лет. Однако Джим заверил жену, что самого Питера это мало трогает. У него теперь молодая подруга, он начинает новую жизнь. Джим подозревал, что Питер не станет оглядываться назад и не переменит своего решения. Отныне его интересовала только Рэчел.

Пэрис нарушила свое затворничество лишь спустя месяц – Вирджиния увидела ее на выпускном вечере Вима и чуть не расплакалась. Как всегда элегантно одетая, в белом льняном платье с жакетом и с изящно забранными в пучок волосами, Пэрис была страшно бледная, худая. Черные очки скрывали синяки под глазами и скорбное выражение лица.

Самым тяжким для Пэрис оказалось присутствие Питера, с которым она не виделась с того самого дня, как он ушел. Три недели назад он прислал ей пакет документов, связанных с разводом. Пэрис тогда читала их и плакала, но сейчас, увидев мужа, она постаралась не подать виду, что убита горем. Она держала спину прямо, вежливо с ним поздоровалась и отошла в сторонку, присоединившись к группе других родителей. Питер же направился к сыну, чтобы поздравить с аттестатом. Он был в поразительно хорошем расположении духа, и единственной, кого это мало удивило, оказалась Пэрис. За прошедший месяц она осознала, что потерпела полное и окончательное поражение. Что же удивительного, что Питер так весел? Ведь он – победитель…

Подруги были предельно деликатны, и худо-бедно Пэрис удалось высидеть торжественный ужин, который Вим устроил для приятелей в ресторане. По этому случаю из Лос-Анджелеса даже прилетела Мэг. Дочь согласилась поужинать в городе с отцом, и у Питера хватило такта не пойти на торжество к сыну. Потом Вим с дружками отправился куда-то продолжать праздник, а Мэг поехала домой, чтобы побыть с мамой.

Когда Пэрис вечером добралась наконец до дома, она была совершенно разбита и сразу улеглась в постель. Мэг с тревогой следила за матерью. Пэрис невероятно похудела и осунулась и казалась страшно беззащитной. Мэг вспомнила, как Натали сегодня назвала ее «хрупкой», словно Пэрис могла в любой момент разлететься на кусочки.

– Мам, с тобой все в порядке? – осторожно спросила Мэган, присев к матери на кровать.

– Да, солнышко, все в порядке, просто устала.

Первый выход на люди дался ей нелегко. Само присутствие на выпускном вечере потребовало напряжения всех сил. Пэрис даже не получила никакого удовольствия. Видеть Питера, такого чужого и безучастного, было ей невыносимо. Они перекинулись только парой слов; он был вежлив, но отстранен. Отныне их даже друзьями не назовешь…

Весь вечер Пэрис казалась себе собственной тенью, призраком, вернувшимся, чтобы преследовать людей, которых она когда-то знала. Она чувствовала себя другим человеком, чужим даже для себя самой. Она уже не жена, во всяком случае, скоро перестанет ею быть, а ведь супружество всегда было важнейшим элементом ее самосознания. Все, что у нее когда-то было в жизни, она отдала за возможность быть женой Питера Армстронга и теперь чувствовала себя никем. Безликое существо, не ведающее любви, никому не нужная, покинутая женщина. Такое могло случиться только в кошмарном сне.

– Как тебе папа? – спросила Мэг.

– Да вроде нормально. Мы почти не говорили. Поздоровались, а потом я пошла к Натали с Вирджинией. Я решила, так будет проще. Не думаю, что он рвется со мной общаться.

– Мам, какой кошмар, – грустно произнесла Мэг. Пэрис понимала, что дочь, приехав, пришла в ужас от того, как она выглядит. Правда, Мэг старалась шутить, говорила, что виной всему стряпня Вима. Но хотя бы теперь парень получил передышку. Зная, что сестра здесь, он может на какое-то время быть спокойным за маму и отмечать окончание школы. В ближайшие выходные он летит в Европу. Пэрис настояла на том, чтобы он не ломал своих планов. Она сказала, что ей надо привыкать жить одной, и это действительно было так. В последнее время она все больше чувствовала себя пациенткой психиатрической больницы, и с этим надо было что-то делать, пока она в самом деле не свихнулась.

– Не переживай так, – сказала Пэрис, стараясь успокоить дочь. – Может, сходишь куда-нибудь? С подругами повидаешься? Я все равно лягу спать. – Теперь это было ее основное занятие.

– Ты уверена, что я тебе не нужна?

Пэрис благодарно улыбнулась. Дочка боялась оставлять ее одну. Но хочешь не хочешь, а в воскресенье это так или иначе произойдет. Мэг надо возвращаться в Лос-Анджелес, а Вим уже будет в Англии. Он собирается колесить по Европе аж до августа, потом на пару недель появится дома, после чего отбудет в колледж. Это последние дни, когда дети вместе с ней дома, под одной крышей. Их семейная жизнь осталась в прошлом…

В субботу Пэрис отвезла сына в аэропорт, и, когда они простились, ей показалось, будто повторно перерезали пуповину. Она взяла с него слово, что в Европе он сразу купит себе мобильный телефон, чтобы она могла следить за его передвижениями и связываться с ним при первой необходимости. Оставалось утешаться тем, что он уже взрослый парень и сумеет о себе позаботиться. Пэрис ехала домой и чувствовала, что лишилась еще одной важной части своей жизни. А на другое утро уехала Мэг, и Пэрис осталась совсем одна.

Она бесцельно бродила по дому и чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда позвонили в дверь. Это оказалась Вирджиния, которая накануне тоже проводила сына в Европу. Она была немного смущена, поскольку явилась без приглашения.

– Решила на всякий случай к тебе заглянуть. Наверное, так же волнуешься за ребят, как и я. Вим не звонил?

– Нет, – ответила Пэрис и улыбнулась.

Она была при параде – с прической и макияжем, – привела себя в порядок перед тем, как проводить дочь. Но все равно у нее был вид только-только начавшего выздоравливать туберкулезника.

– Думаю, звонка следует ждать не раньше чем через несколько дней. Я велела Виму купить себе мобильник.

– Я своему тоже, – рассмеялась Вирджиния. – А где Мэг?

– Полчаса как уехала. Торопилась к своему новому дружку. Говорит, какой-то актер. Снялся в двух фильмах ужасов и в нескольких рекламных роликах.

– Хорошо, хоть работает, – подхватила Вирджиния, радуясь, что подруга по крайней мере стала следить за собой. Хотя следы предательства близкого человека разве скроешь? В глазах у Пэрис стояло отчаяние. Как будто она потеряла веру во всех и вся. Горько было это видеть.

Они немного поболтали за чашкой кофе, потом Вирджиния внимательно посмотрела на подругу, порылась в сумочке и протянула ей клочок бумаги. На нем было записано имя, номер телефона и адрес.

– Это что? – удивилась Пэрис. Имя было ей незнакомо. Какая-то Анна Смайт.

– Это мой психотерапевт. Без нее я бы пропала. Пэрис знала, что у Вирджинии с Джимом тоже не всегда все гладко. Джим был сложный человек, одно время впал в глубокую депрессию, от которой излечился только благодаря лекарствам. Но его болезнь тяжело сказалась на Вирджинии и на их отношениях. Пэрис знала, что подруга ходит на консультации, но никогда не придавала этому серьезного значения и ни о чем не спрашивала.

– Думаешь, я схожу с ума? – горестно произнесла она, сложила листок и сунула в карман. – Впрочем, иногда мне и самой так кажется. – Признавшись в своих опасениях вслух, она почувствовала облегчение.

– Нет, я так не считаю, – возразила Вирджиния. – Если бы считала, то привезла бы сюда санитаров со смирительной рубашкой. Но я боюсь, что ты этим кончишь, если не выберешься из дома и не поговоришь с кем-нибудь о том, что произошло. Ты испытала сильнейший шок. То, что с тобой сделал Питер, сопоставимо с внезапной смертью мужа в разгар ужина. Думаю даже, что смерть легче пережить. Сегодня ты замужем, считаешь себя счастливой женщиной, у тебя нежный муж, ты уже двадцать четыре года живешь той жизнью, которая тебе нравится, – а назавтра он уходит, подает на развод, и ты далее не можешь понять, чем провинилась. Хуже того, он живет в каком-то часе езды и встречается с женщиной на двадцать лет моложе. Разве это могло не отразиться на твоей психике? Черт возьми, Пэрис, на твоем месте многие женщины сейчас сидели бы в углу и пускали слюни.

– Я об этом тоже думала, – усмехнулась Пэрис, – но уж больно некрасиво…

– Вот видишь! Ты справилась, не свихнулась. Но тебе необходима помощь.

Вирджиния искренне восхищалась подругой. Даже Джим признался, что вряд ли пережил бы такой удар. Друзья понимали, что Пэрис в любой момент может сорваться. Единственное, что у нее осталось, – это думать о том, что дети устроены. А так… ей незачем было жить.

Пэрис обязательно нужно было с кем-то проконсультироваться, и Вирджиния решила предложить ей своего консультанта. Анна Смайт дружелюбна, реально смотрит на вещи, рассудительна. А главное, она относится к клиентам с сочувствием, а не только тараторит безучастным голосом: «Так, хорошо, и что мы будем с этим делать?» – как это принято в их кругах. После депрессии мужа именно она поставила Вирджинию на ноги и вернула ей интерес к жизни. А она тогда тоже была на грани депрессии. Непонятно даже, почему. Наверное, слишком привыкла всю себя посвящать мужу, а когда он перестал нуждаться в таком пристальном внимании, Вирджиния вдруг почувствовала себя ненужной.

– Она меня вытащила. И еще нескольких моих подруг, которых я к ней отправляла. По-моему, она классный специалист.

– Не уверена, что меня стоит вытаскивать, – вздохнула Пэрис.

Вирджиния покачала головой:

– Именно об этом я и говорю. Ты думаешь, что с тобой что-то не так, раз Питер от тебя ушел, а в действительности все дело в нем, а не в тебе. Это он должен рвать на себе волосы, а не ты. Он ведь тебя бросил, а не ты его.

Вирджиния хотела, чтобы Пэрис разозлилась и возненавидела Питера, но этого не случилось. Всякому мало-мальски знакомому человеку было ясно, что Пэрис все еще его любит. «Она так предана мужу, что не скоро его разлюбит, – подумала Вирджиния. – Это потребует гораздо больше времени, чем весь бракоразводный процесс. Развод – это конец браку, но не чувствам».

– Так что, позвонишь ей?

– Не знаю, – честно ответила Пэрис. – Не уверена, что мне хочется это с кем-то обсуждать, тем более с незнакомым человеком. Я из дома-то не хочу выходить, потому что мне противно, что меня все жалеют. Черт побери, Вирджиния, как это все ужасно!

– Это ужасно, если ты будешь так себя настраивать. Ты понятия не имеешь, что тебя ждет в будущем. Может, еще встретишь хорошего человека и заживешь с ним в сто раз лучше!

– Мне никто не был нужен, кроме Питера. Я даже не смотрела на других мужчин. Для меня он всегда был лучше всех, мне так повезло, что я его встретила…

– Ну вот, а что из этого вышло? Он поступил с тобой подло, его за это убить мало! Да черт с ним, забудь. Я только хочу, чтобы ты была счастлива.

Пэрис не сомневалась, что подруга говорит искренне.

– Боюсь, я больше никогда не буду счастлива. Что, если мне предназначено любить один раз за всю жизнь?

– Тогда я тебя убью, – улыбнулась Вирджиния. – Но сначала попробуй обратиться к Анне. А если это не поможет, я найду тебе священника, чтобы изгнал беса. Но ты должна освободиться от этого наваждения, иначе ты себя угробишь. Ты же не хочешь до конца дней оставаться больной и жалкой?

– Нет, не хочу, – задумчиво ответила Пэрис. – Только не вижу, как твоя Анна может мне помочь. Сколько бы мы с ней ни говорили, Питера все равно не вернуть, развод все равно состоится, дети останутся взрослыми, а он будет жить с женщиной на пятнадцать лет моложе меня. Невеселая перспектива, правда?

– Да. Но другие выживали. Я тебе серьезно говорю: ты еще полюбишь человека в сто раз симпатичнее твоего Питера. Сплошь и рядом женщины остаются без мужей, они умирают, изменяют, бросают… А потом находится другой, женщина снова выходит замуж и прекрасно живет. Тебе всего сорок шесть, разве можно ставить крест на своей жизни? Это просто глупо. И несправедливо по отношению к тебе и детям. И ко всем, кто вас любит. Не доставляй Питеру этой радости. У него началась новая жизнь. Ты заслуживаешь того же.

– Но мне не нужна новая жизнь!

– Позвони Анне. Или я тебя свяжу и доставлю в ее кабинет силой. Обещай, что сходишь к ней хотя бы один раз. Один раз! Обещаешь? Если не понравится – можешь не продолжать. Но хотя бы попробуй.

– Хорошо. Я попробую. Один раз. Только это ничего не изменит, – Пэрис.

– Ладно, посмотрим, – сказала Вирджиния и налила себе еще кофе.

Она пробыла у подруги до четырех, а когда уходила, с удовлетворением отметила, что Пэрис несколько ожила. Она снова пообещала, что утром позвонит Анне Смайт. Пэрис не верила, что это как-то ей поможет, но, чтобы отвязаться от Вирджинии, пообещала это сделать.

Глава 5

Приемная была похожа на библиотеку, столько здесь было книг. Удобные кожаные кресла, в углу – камин, так что здесь, наверное, и в зимние вечера тепло и уютно. Но сейчас, в теплый июньский день, окна были открыты, и из них открывался вид на ухоженный сад.

Когда Пэрис приехала по указанному Вирджинией адресу и увидела симпатичный деревянный домик, белый с желтой окантовкой и затейливыми голубыми ставнями, на ум сразу пришло слово «уютный».

Она несколько минут просидела в приемной, листая журналы, потом к ней вышла женщина, поразившая ее своим видом.