Глава 5

На следующее утро, когда Эдвард завтракал со своей женой в своем номере в «Кларидже», зазвонил телефон, и голос секретаря произнес, что звонит герцог Вайтфилд. Последовала минутная пауза, и радушный, приветливый голос Вильяма произнес дружеское приветствие.

— Надеюсь, я не слишком рано звоню вам, сэр. Но я боялся, что вы можете куда-нибудь уехать и я не застану вас.

— Совсем не рано. — Эдвард взглянул на свою жену с восторгом и кивнул ей, продолжая разговор. Виктория тотчас поняла его. — Мы сейчас завтракаем без Сары. Она никогда не ест, я не знаю, как ей это удается.

— Мы должны проследить за этим. — Вильям записал в свой блокнот — попросить секретаря послать ей утром цветы. — Вы свободны сегодня днем, я имею в виду вас всех? Я подумал, что дамы получат удовольствие, если мы отправимся посмотреть королевские драгоценности в лондонском Тауэре. Одна из привилегий, которые дает высокое положение, — возможность совершить персональную экскурсию для осмотра подобных причудливых вещей. Может быть, Саре и миссис Томпсон будет забавно примерить какие-то из них. Вы знаете… подобные вещи… — Вильям был немного рассеян этим утром и говорил на безупречном английском. Эдварду он очень нравился. Это был настоящий мужчина и, несомненно, увлечен Сарой.

— Уверен, им понравится это. И на час или два отвлечет их от магазинов. Я вам буду очень благодарен. — Оба рассмеялись, Вильям сказал, что заедет за ними в два часа, и Эдвард уверил его, что они будут ждать.

Когда Сара вышла из своей комнаты, чтобы налить себе чашку чая, отец как бы случайно упомянул, что звонил герцог Вайтфидц и что в два часа он отвезет их в лондонский Тауэр осмотреть королевские драгоценности.

— Думаю, тебе должно это понравиться. — Он не был уверен, что ее заинтересует больше — драгоценности или Вильям, но, взглянув в лицо дочери, сразу же получил ответ.

— Звонил Вильям? — Она была потрясена, словно не надеялась услышать о нем снова. Она полночи пролежала без сна, уверяя себя, что он не позвонит. — В два часа сегодня днем? — У нее был такой вид, словно отец предложил нечто ужасное, и это удивило его.

— У тебя свои планы? — Он не мог предположить ничего, кроме посещения магазина Гарольда или «Гард и Ами».

— Не в этом дело, просто… — Сара села и совершенно забыла про свой чай. — Я просто подумала, что он мне позвонит.

— Он не тебе позвонил, — подтрунивал над ней отец, — он позвонил мне и пригласил меня, но я буду рад взять вас с собой.

Она бросила на него уничтожающий взгляд, пересекла комнату и подошла к окну. Она хотела сказать им, чтобы они ехали без нее, но понимала, насколько это глупо.

Какой смысл снова встречаться с ним? Что может произойти между ними?

— Так в чем же дело? — спросил отец, наблюдая за лицом дочери, пока она стояла около окна. Сара на самом деле невыносимый ребенок, если хочет отказаться от этой исключительной возможности. Он — чудесный человек, и небольшой флирт с ним не принесет ей вреда. Отец нисколько не возражал против этого. Она медленно повернулась к нему лицом.

— Я не вижу в этом смысла, — грустно произнесла она.

— Он — милый человек. Ты ему нравишься. Во всяком случае, вы можете быть друзьями. Что в этом ужасного? В твоей жизни не осталось места для дружбы?

Она почувствовала себя глупо и кивнула. Отец прав.

— Я не смотрела на это с такой стороны. Я просто… все по-другому, потому что он — герцог. До того как я узнала, это было… — Она не знала, как объяснить ему, но он понял.

— Это ничего не меняет. Он — приятный человек, и мне нравится.

— Мне тоже, — спокойно сказала она, когда мать вручила ей чашку чаю и настояла на том, чтобы она съела по крайней мере поджаренный ломтик хлеба, прежде чем они отправятся за покупками. — Я просто не хочу оказаться в неловком положении.

— Это невероятно, всего за несколько недель, которые мы проведем здесь. Тебе не кажется?

— Но я развожусь, — мрачно напомнила она. — Это может показаться ему неудобным.

— Не раньше чем ты выйдешь за него замуж, а, я думаю, говорить об этом преждевременно, не правда ли? — Но он был счастлив, что она по крайней мере думает о нем как о мужчине. Небольшой роман будет для нее полезен.

Сара улыбнулась тому, что сказал отец, и пожала плечами, а потом пошла переодеться. Она появилась через полчаса в красном шелковом платье, которое отец купил ей в Париже всего неделю назад, и модных украшениях и, как говорят англичане, выглядела сногсшибательно.

Темные волосы она завязала черным атласным бантом в длинный quene de cheval, а уши украшали жемчужные серьги, подаренные ей на свадьбу.

— Ты хорошо смотришься в драгоценностях, дорогая. Тебе надо чаще носить их, — заметил отец, когда они выходили из отеля. Сара ответила ему улыбкой. У нее было не слишком много украшений: жемчужные бусы, доставшиеся ей от бабушки, сережки, которые были на ней, несколько маленьких колец. Она вернула Фредди обручальное кольцо и бриллиантовое ожерелье, принадлежавшее его бабушке.

— Может быть, я сделаю это сегодня днем, — отшутилась она, и Виктория выразительно посмотрела на мужа.

После ленча они пошли в магазин заказать шляпу для ее отца и вернулись в отель без десяти два. Вильям уже ждал их в вестибюле, нервничая и поглядывая на часы.

— Вы выглядите великолепно! — Он смотрел на Сару с сияющей улыбкой. — Вы всегда должны носить красное. Она даже согласилась подкрасить губы.

— Мне очень жаль, что я здесь так рано, — извинился он. — Мне всегда казалось, что лучше опоздать, чем прийти раньше, но я боялся с вами разминуться.

Сара с улыбкой слушала его. В нем было нечто такое, что приносило ей умиротворение.

— Рада видеть вас… — она помедлила, и глаза ее озорно сощурились, — ваша светлость, — добавила она тихо, и он поморщился.

— В следующий раз, когда увижу Белинду, я побью ее палкой. Если вы еще произнесете это слово, я ущипну вас за нос, ясно, мисс Томпсон, или я должен называть вас ваше высочество?

— Это звучит мило. Ваше высочество… Ваша напыщенность… Ваша пошлость… Я действительно люблю титулы! — Она приняла важный вид, по-американски сильно растягивая слова, и подмигнула ему, а он дернул ее за длинный хвост черных волос.

— Вы невыносимы… красивы, но невыносимы. Вы всегда ведете себя так? — спросил он, пока родители пошли справиться, нет ли для них каких сообщений.

— Иногда я веду себя еще хуже, — гордо заявила она, подумав про себя, что иногда бывает очень тихой. На самом деле такой она была на протяжении двух лет. В ее жизни было мало радости с тех пор, как она вышла замуж за Фредди. Но сейчас в обществе Вильяма Сара почувствовала себя как прежде. Он снова заставил ее смеяться. С ним ей хотелось озорничать. Вильям тоже почувствовал это, и она ему еще больше понравилась.

Тут к ним присоединились ее родители, и Вильям проводил их к своему автомобилю. Он сам отвез их в лондонский Тауэр, всю дорогу развлекая разговорами и показывая достопримечательности. Виктория настояла, чтобы Сара села на переднее сиденье, а они с Эдвардом сзади. Вильям время от времени бросал взгляд в сторону Сары, словно желая убедиться, что она все еще там, и восхититься ею. Когда они подъехали к Тауэру, он вручил одному из стражников карточку, и их немедленно пропустили, несмотря на то что они приехали не в часы посещения. Появился другой стражник и провел их по маленькой винтовой лестнице в сокровищницу.

— Вы знаете, они просто замечательны. Здесь собраны совершенно исключительные вещи, некоторые из них невероятно редки и им очень много лет. С ними связаны истории, которые иногда интереснее самих сокровищ. Мне всегда они нравились. — Когда Вильям был мальчиком, его очаровывали драгоценности матери, то, как они были сделаны, истории, связанные с ними, места, откуда они происходили.

Как только они вошли в сокровищницу, Сара поняла причину его восторженного отношения к коллекции. Здесь были короны, которые носили монархи последние шесть столетий, скипетры и шпаги, различные предметы, которые можно увидеть только во время коронации. От скипетра с крестом, украшенным бриллиантом в триста пятьдесят карат, просто перехватывало дыхание. Этот бриллиант, крупнейший из звезд Африки, был подарен Эдуарду VII Южной Африкой. Вильям настоял на том, чтобы Сара примерила несколько тиар и по крайней мере четыре короны и среди них корону королевы Виктории и королевы Марии. Сару поразило, какими они были тяжелыми, и она удивилась, как кто-то мог носить их.

— Король Георг надевал эту во время коронации. — Он указал на одну из корон, и она почувствовала себя участницей той церемонии и снова вспомнила о его титуле. Но, беседуя с ним, Сара забывала о его знатном происхождении. — Должен признаться, что вся эта история с Дэвидом наделала много шума. — Сначала Сара не поняла, кого он имеет в виду, но потом вспомнила, что христианское имя герцога Виндзорского было Дэвид. — Все это ужасно грустно. Говорят, теперь он на вершине блаженства, и, возможно, так оно и есть, но я видел его в Париже несколько месяцев назад и не сказал бы, что он выглядел счастливым: она непростая женщина, у нее за спиной — целая история. — Он, конечно, имел в виду Уоллес Симпсон, герцогиню Виндзорскую.

— Это так эгоистично с ее стороны, — тихо проговорила Сара. — И так несправедливо по отношению к нему. И на самом деле очень грустно. — Она говорила совершенно искренне, чувствуя в последнее время, что ужасные узы связывают ее с этой женщиной, но клеймо развода для Сары было куда тяжелее, чем для Уоллес.

— Она неплохой человек. Но хитра. Я всегда считал, что она знала, что делала. Мой кузен… герцог, — сказал он, словно поясняя, — подарил ей драгоценностей более чем на миллион долларов еще до того, как они поженились. Он подарил ей изумруд Великий Могол в качестве обручального кольца. Сам Джекоб Картье разыскивал для него этот камень в Багдаде, и он его нашел, и его вставили для него в оправу, вернее, для Уоллес. Это самый прекрасный камень, какой я когда-либо видел, изумруды мне всегда нравились больше остальных камней. — Было чудесно слушать его рассказы о драгоценностях, которые они рассматривали. Он поведал им удивительные истории о драгоценностях, сделанных для Александра Великого, об ожерелье, подаренном Жозефине Наполеоном, и о тиаре, заказанной для королевы Виктории. Там была также замечательная тиара, украшенная бриллиантами и бирюзой, которую королева Виктория носила совсем юной девушкой и которую он заставил Сару примерить, и на ее темных волосах она выглядела прелестно. — У вас должна быть такая, — тихо произнес он.

— Я буду носить ее на своей ферме, — улыбнулась она в ответ, а он поморщился.

— Вы непочтительны. Здесь, в тиаре королевы Виктории, которую она носила юной девушкой, о чем вы говорите? О каком-то фермерском доме. Ужасная девочка. — Но было ясно, что он думает совсем иначе.

Они пробыли в Тауэре до вечера, и это был настоящий урок истории, они узнали о причудах, привычках, недостатках монархов Англии. Обо всем этом они не узнали бы без него, и старшие Томпсоны рассыпались в благодарностях, когда вернулись к его автомобилю.

— Изумительно, не так ли? Я всегда любил бывать здесь. Первый раз меня привел в сокровищницу мой отец. Он любил покупать красивые драгоценности для моей матери. Боюсь, она больше не носит их, хотя по-прежнему изумительно выглядит в них, но заявляет, что чувствует себя при этом глупо. Она стала очень болезненной и редко выезжает.

— Она не может быть слишком старой, — возразила мать Сары. Ей самой было только сорок семь. Она родила Джейн, когда ей было двадцать три, а вышла замуж за Эдварда в двадцать один год и через год потеряла первого ребенка.

— Ей восемьдесят три, — с гордостью сказал Вильям. — Она просто величественна и не выглядит старше шестидесяти. Но в прошлом году у нее был перелом бедра, и это немного напугало ее, так что теперь она не выезжает одна. Когда мне удается, я стараюсь взять ее с собой, но это не всегда получается.

— Вы самый младший сын в большой семье? — Виктория была заинтригована его словами, но он покачал головой и сказал, что он единственный ребенок.

— Мои родители были в браке тридцать лет, когда я родился, и они уже давно потеряли всякую надежду иметь детей. Моя мать всегда говорит, что это было чудо, просто благословение Господне, вы простите меня за то, что я столь высокопарен. — Он озорно усмехнулся. — А отец говорил, что здесь не обошлось без дьявола. Он умер несколько лет назад и был замечательным человеком. Он вам понравился бы, — заверил он их, заводя машину. — Моей матери было сорок восемь лет, когда я родился, и это на самом деле поразительно. Моему отцу было шестьдесят, и умер он в восемьдесят пять лет, что совсем неплохо. Должен признаться, мне его недостает. Во всяком случае, старая леди — оригинальная личность. Возможно, вам представится случай познакомиться с ней до отъезда из Лондона. — Он с надеждой взглянул на Сару, но она задумчиво смотрела в окно. Она думала о том, как спокойно чувствовала она себя с ним и как все было просто. Но, по правде говоря, все совсем не было так просто. Они никогда не смогут быть больше чем случайными приятелями, и она должна постоянно помнить об этом, особенно когда он так смотрит на нее, или заставляет смеяться, или берет за руку. Невозможно изменить судьбу. Она получает развод. А он — четырнадцатый по линии наследования британского трона. Когда они приехали в отель, он взглянул на нее, помогая выйти из автомобиля, и заметил, что она чем-то встревожена.

— Что-то случилось? — Он подумал, не сказал ли он чего, что могло ее оскорбить, но она, кажется, так хорошо провела время и с явным удовольствием примеряла драгоценности в Тауэре. Однако Сара была рассержена на себя, ей казалось, словно она обманывает его, и она чувствовала потребность все ему объяснить. Он имеет право знать о ней все, прежде чем одаривать своей добротой.

— Нет, у меня просто болит голова.

— Я, наверное, напрасно заставлял вас примерять тяжелые короны. Прошу прощения, Сара, мне очень жаль. — Он так раскаивался, и это только ухудшало ее состояние.

— Не корите себя, я просто устала.

— Ты плохо поела во время ленча. — К ней подошел отец, он заметил беспокойство на лице молодого человека, и ему было жаль его.

— Я хотел пригласить вас всех пообедать.

— Может быть, в другой раз, — поспешно сказала Сара, и мать вопросительно посмотрела на нее.

— Тебе, наверное, лучше прилечь, — сказала Виктория, а Вильям наблюдал за Сарой. Он понимал, что дело не в головной боли, и был обеспокоен, не замешан ли тут мужчина. Возможно, она обручена с кем-то, и ей неловко сообщить ему об этом. Или ее жених умер. Она вскользь упомянула о своих переживаниях… Вильяма заинтриговала ее тайна, но он не хотел допытываться у нее.

— Тогда, может быть, ленч завтра? — Он взглянул Саре прямо в глаза, она начала говорить и вдруг замолчала.

— Я… я чудесно провела сегодня день. — Ей хотелось сказать ему об этом.

Родители поблагодарили Вильяма и поднялись к себе в номер. Молодые люди имели право побыть наедине. Томпсоны огорчились, они чувствовали, что у Сары возник внутренний конфликт.

— Как ты думаешь, что она собирается сказать ему? — озабоченно спросила Виктория своего мужа, когда они поднимались по лестнице.

— Не знаю. Но он выдержит это. Вильям хороший человек. Я бы хотел, чтобы у нее был такой спутник жизни.

— Я тоже.

Но оба знали, что на это было мало надежды. Он никогда не позволит себе жениться на разведенной женщине, они прекрасно понимали это.

Внизу, в холле, Вильям, не отрываясь, смотрел на Сару, а она уклончиво отвечала на его вопросы.

— Мы могли бы погулять где-нибудь. Как вы на это смотрите?

Конечно, ей очень хотелось, но какой смысл встречаться с ним снова? Что, если она влюбится в него? Или он в нее? Что тогда их ждет? С другой стороны, глупо думать о том, что влюбишься в человека, с которым только что познакомилась и расстанешься навсегда, покинув Англию.

— Мне кажется, я глупо себя вела. — Она улыбнулась. — Я так долго не была в обществе… И кажется, забыла, как надо вести себя. Мне действительно жаль, Вильям.

— Все в порядке. Не хотите присесть? — Она кивнула, и они нашли спокойное место в углу холла. — Вы провели последний год в монастыре? — спросил он, поддразнивая ее.

— Что-то вроде этого. На самом деле я все время грозила сделать это. Это было похоже на монастырь, только я сама создала его. Я жила в доме моего отца на побережье, на Лонг-Айленде.

— И вы провели там целый год, не видясь ни с кем? — Она молча кивнула, не сводя с него глаз, сомневаясь, расскажет ли она ему все. — Ужасно долгий срок. Это помогло?

— Не уверена, — вздохнула она, решив быть с ним честной. — Иногда кажется, что помогло. Хотя очень трудно возвращаться к обычной жизни. Вот почему мы приехали сюда.

— Европа самое удачное место для начала новой жизни. — Он нежно улыбнулся и решил не задавать ей никаких вопросов. Вильям боялся напугать ее или причинить боль. Он влюбился в Сару, не хотел потерять ее. — Я рад, что вы приехали сюда.

— Я тоже, — тихо сказала она, и это было правдой.

— Вы сегодня пообедаете со мной?

— Я… я не уверена… Думаю, мы пойдем в театр. — Она знала, что он не захочет смотреть эту пьесу — «Кукуруза зелена» Эмилина Вильямса. — Мне надо спросить родителей.

— Если нет, тогда, может быть, завтра?

— Вильям… — Она чуть-чуть не сказала что-то важное, но вдруг остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. — Почему вы хотите видеть меня?

Если вопрос и показался Вильяму неуместным, он не подал виду.

— Вы необыкновенная девушка. Я еще не встречал таких, как вы.

— Я через несколько недель уеду. Какой смысл в нашей встрече для нас обоих? — На самом деле ей хотелось сказать ему, что у них не может быть общего будущего. И, понимая это, Сара полагала бессмысленным продолжать их дружбу.

— Дело в том, что вы мне нравитесь… очень нравитесь… Зачем нам думать о вашем отъезде, если вы сейчас здесь? — Такова была его философия — жить сегодняшним днем и не тревожиться о будущем.

— А потом? — Ей хотелось иметь гарантии, что никто не будет обижен, но даже Вильям не мог обещать этого, как бы сильно она ему ни нравилась. Он не знал ни ее прошлого, ни того, какое будущее их ожидает.

— Почему бы нам не посмотреть… Вы пообедаете со мной? Она колебалась, глядя на него, не потому что она не хотела, а именно потому, что хотела этого слишком сильно.

— Да, пообедаю, — медленно произнесла она.

— Спасибо. — Он безмолвно смотрел на нее целую вечность, а служитель за конторкой отметил, как они были красивы и как хорошо смотрелись вместе. — Тогда я заеду за вами в восемь часов.

— Я встречу вас внизу. — Улыбка не покидала ее лица, пока он провожал ее до лифта.

— Не возражаете, если я поднимусь за вами в номер? Мне не хотелось бы ждать вас здесь в холле. — Он все время словно защищал ее, все время был осторожен и задумчив.

— Хорошо. — Сара снова улыбнулась ему, а Вильям поцеловал ее в щеку, когда подъехал лифт, и, простившись с ней, широким шагом направился к выходу, а она поднималась наверх, стараясь не замечать, как сжалось ее сердце.

Глава 6

Звонок в их номере раздался ровно в пять минут девятого.

Сара не знала, что Вильям прождал ее внизу уже десять минут. Родители не возражали, что она не пошла с ними в театр, узнав, что дочь собиралась обедать с Вильямом.

Она открыла ему дверь в черном атласном платье, которое словно тонкий слой черного стекла застыло на ее стройной фигуре.

— Боже мой, Сара, вы изумительно выглядите. — Волосы она заколола высоко на голове, а отдельные пряди волнами и кольцами выбивались из прически, когда она двигалась, создавая впечатление, что, если вы вынете одну шпильку, вся масса темных волос водопадом упадет ей на плечи. — Вы великолепны! — Он отступил на шаг, чтобы полюбоваться ею, а Сара смущенно засмеялась. Она первый раз оказалась с ним наедине, если не считать той поездки в замок, когда они встретились, но даже там вокруг них были люди.

— Вы тоже очень хорошо выглядите.

На нем был один из его многочисленных смокингов и великолепный черный шелковый жилет, к которому была прикреплена узкая цепочка для часов, украшенная бриллиантами и подаренная его дяде русским царем Николаем. В автомобиле по дороге в ресторан Вильям рассказал ее историю. Очевидно, цепочка была зашита в складки одежды великой княгини и тайно вывезена из России.

— Вы со всеми в родстве, — изумилась она, заинтригованная этой историей и представляя себе королей и царей и очаровательное королевство.

— Да, это правда, — сказал он с удивленным видом, — и позвольте заверить вас, что некоторые из них просто ужасны.

Он сегодня вел автомобиль сам, потому что хотел побыть с ней наедине. Он выбрал тихий ресторан, и его ждали. Официант провел их к спокойному столику и все время обращался к нему «ваша светлость», а уходя, слегка поклонился им обоим и оставил наедине. Мгновенно появились шампанское и обед, который Вильям заказал заранее. Сначала подали икру на маленьких ломтиках поджаренного хлеба, с тоненьким кусочком лимона, потом семгу с нежным соусом, затем последовали салат, сыр, суфле и крошечное французское печенье.

— Боже мой, я не могу двигаться, — пожаловалась она, с улыбкой взглянув на него.

Это был чудесный обед и прелестный вечер. Он рассказывал ей о своих родителях и о том, как много они для него значили и как огорчена была его мать несколько лет назад, когда он не проявил никакого интереса к женитьбе.

— Боюсь, что я принес ей большое разочарование, — добавил он без всякого раскаяния. — Я не хотел жениться просто для того, чтобы угодить родителям или завести детей. Мне всегда казалось, что раз я так поздно родился у своих родителей, то могу очень долго ждать того, чего хочу, а потом все наверстать.

— Вы не имеете права на ошибку. — Когда Сара произнесла это, он увидел ту же загадочную грусть.

— А вы, Сара? Вас еще не заставляли выйти замуж? — Она уже рассказала ему о Питере и Джейн и их детях.

— В последнее время нет. Мои родители все понимают. — Ее ошибку… Ее несчастье… Ее позор… Она отвела взгляд. Тогда он протянул руку и сжал ее пальцы.

— Почему вы никогда не расскажете мне, что причиняет вам такую боль? — Им обоим уже трудно было вспомнить, что они знакомы только два дня. Им казалось, что они знали друг друга вечно.

— Почему вы так думаете? — Она пыталась провести его, но он не поверил ей и продолжал твердо и нежно сжимать ее пальцы.

— Потому что я вижу, вы что-то скрываете от меня. Оно таится где-то рядом, словно призрак, всегда в тени, выжидая, чтобы наброситься на вас. Это так ужасно, что вы не можете поделиться со мной?

Сара не знала, что ему ответить, она не осмеливалась сказать ему правду, и на глазах ее выступили слезы.

— Мне… мне жаль… — Она высвободила свою руку, чтобы вытереть глаза салфеткой, их официант предупредительно исчез. — Просто это… Это так ужасно… Вы никогда не сможете относиться ко мне по-прежнему. Я ни с кем не встречалась с тех пор… как это случилось…

— Боже мой, что же произошло? Вы убили кого-нибудь? Убили родственника, друга? Даже если стряслось непоправимое, должно быть, это был несчастный случай. Сара, вы не должны так терзать себя. — Он взял обе ее руки и сжал так, что она почувствовала себя в безопасности. — Простите, я не хочу вмешиваться не в свое дело, но мне больно видеть, как вы страдаете. — Разве может быть такое? — Она недоверчиво улыбнулась сквозь слезы. — Вы совсем не знаете меня. — Это была правда, однако за два дня они узнали друг друга лучше, чем многие за всю жизнь.

— Я совершила ужасную ошибку, — призналась она ему, крепко сжимая его руки, и он не дрогнул, не поколебался и не отдернул их.

— Я не верю этому. Мне кажется, только вы считаете это ужасным, держу пари, что никто больше так не думает.

— Вы ошибаетесь, — произнесла она задумчиво, а потом вздохнула и снова посмотрела на него, убрав руки. — Два года назад я вышла замуж. Я совершила большую ошибку, однако я пыталась жить с ним, несмотря на это. Я испробовала все. Я решила остаться верной брачному обету, если мне так суждено.

На Вильяма новость, казалось, не произвела такого сильного впечатления, которого она ожидала.

— Вы по-прежнему замужем? — спокойно спросил он, все еще протягивая ей руки в надежде, что она захочет взять их, но Сара боялась. Ей казалось, что теперь она не может этого сделать. После ее признания она ему больше не нужна. Но она обязана была сказать ему.

— Этот год мы жили отдельно. В ноябре я получу развод. — Она произнесла это таким тоном, словно речь шла об убийстве.

— Мне жаль, — сказал он серьезно. — Жаль вас, Сара. Я могу только вообразить, как, должно быть, трудно было все это пережить и как несчастны вы были весь прошлый год.