— Ага, ты напился!

— Как ты догадалась? — Энди притянул ее к себе, и их губы слились в поцелуе, таком долгом, что, когда он выпустил ее, они оба тяжело дышали. — Боже… я мечтал об этом целый день! Слушай, я не смогу дождаться, когда мы окажемся в номере, и я сейчас начну срывать с тебя одежду.

— Мой новый костюм? — Диана притворилась испуганной, и он улыбнулся.

— Да, и эту симпатичную шляпку тоже. Между прочим, она тебе очень идет.

— Спасибо.

Они сидели, взявшись за руки, на заднем сиденье, весело болтали, и оба чувствовали что-то новое, вошедшее в их отношения. Смешно сказать, но они вздрагивали, как будто прикасались друг к другу в первый раз, и им казалось, что их любовь стала ярче, полнее, многограннее.

В отеле служащий провел их по дорожке в основное здание, и молодые понимающе улыбнулись друг другу, заметив небольшое объявление об ужине в парке отеля в честь бракосочетания молодых людей по фамилии Мейсон и Винвуд.

— Да, сегодня день торжеств, — шепнул Энди, и она улыбнулась в ответ. Они умиленно смотрели на сад, на плавающих в пруду лебедей, а номер, куда их провели, приятно поразил их. Огромная гостиная, обстановка которой была сдержанной и солидной, и чудесная спальня, отделанная шелковыми французскими обоями в мелкий цветочек на розовом фоне, перемешанными с розовым шелком. Лучшего места для первой брачной ночи нельзя было пожелать, да еще в гостиной был камин, и Энди сказал, что, если ночью будет прохладно, его можно будет зажечь.

— Какая красота! — воскликнула Диана, когда за коридорным мягко закрылась дверь.

— А ты еще прекрасней. — Он снял с нее шляпку и кинул на стол. Осторожно распустив ей волосы, Энди погрузил в них руки и погладил ее шею и плечи. — Ты самая красивая женщина в мире… и ты теперь моя… навсегда… навсегда…

Он говорил, как ребенок, рассказывающий сказку, но это была сказка их жизни. И прожили новобрачные долго и счастливо…

— Ты тоже теперь мой, — попыталась возразить Диана, но это было ни к чему, так как он не возражал против того, чтобы принадлежать ей.

Пока они целовались, великолепный новый костюм расстегнулся как будто сам собой, жакет оказался на полу, а Диана — на кушетке, и через минуту одежда Энди очутилась рядом. Вещи так и оставались лежать разбросанными по полу, пока Диана и Энди отдавались друг другу в первый раз как муж и жена. Их телами руководили страсть и желание; они забывались в экстазе и стонали от наслаждения, а потом, когда все закончилось, еще долго лежали, не выпуская друг друга из объятий.

Между тем солнце склонилось к горизонту, и комнату освещали только длинные розово-оранжевые лучи, а они все лежали, гадая о том, какой будет их совместная жизнь.

— Я в жизни не был так счастлив, как сегодня, — мягко проговорил он.

— Я хочу, чтобы ты теперь всегда был счастлив, — прошептала Диана, — я постараюсь все сделать для этого.

Я надеюсь, что мы оба будем счастливы, — добавил Энди и, легко перебросив через нее длинные ноги, встал и подошел к окну.

Белые и черные лебеди неторопливо скользили по гладкой поверхности озера, окруженного зелеными лужайками. Какие-то люди в вечерних туалетах собирались на площадке, расположенной прямо перед их окнами, и тишину нарушали голоса и смех.

— Это, должно быть, та свадьба — Мейсон и Винвуд, — предположила Диана. Она вдруг подумала, что, может быть, сейчас они зачали ребенка. Любопытно, как скоро после свадьбы Диана забеременеет? Обе ее сестры зачали своих первенцев во время медового месяца, и молодую женщину охватило приятное предчувствие, что с ней произойдет то же самое.

Она поднялась, подошла к мужу и, выглянув в окно, увидела молодую женщину в коротком свадебном платье, которая быстро спускалась по дорожке, придерживая одной рукой короткую фату, а в другой сжимая небольшой букет; ее сопровождала девушка в красном платье, скорее всего подружка невесты.

Невеста была, очевидно, одних лет с Дианой, довольно привлекательная, чувственная крашеная блондинка, платье шло ей, но выглядело не очень дорогим. Ее взволнованный вид тронул молодоженов до глубины души. Это было им так знакомо, что они от всего сердца пожелали невесте, спешившей на собственную свадьбу, найти свое счастье.

— Барби, скорее. Нас уже все ждут.

Джуди поторопила свою подругу, когда та споткнулась на своих высоченных каблуках.

— Подожди… сейчас, да не волнуйся ты так, детка. — Джуди подала ей руку, помогая удержать равновесие, и вскоре они очутились среди гостей.

Барбара глубоко вздохнула, пытаясь справиться с волнением, а Джуди тем временем подавала знаки шаферу, спрашивая его одними губами: «Пора?» Тот качнул головой и показал пять пальцев, значит, у них было в запасе немного времени. Джуди и Барбара подружились совсем недавно. Обе были актрисами и год назад приехали в Лос-Анджелес из Лас-Вегаса, где работали танцовщицами. Чтобы сэкономить на квартире, они решили поселиться вместе.

Джуди по приезде в Лос-Анджелес успела сняться в двух небольших ролях, поработать манекенщицей и даже чуть было не занялась коммерцией. Барби посчастливилось получить партию в хоре, когда по городу шла повторная постановка «Оклахомы», потом она пыталась устроиться в какой-нибудь дешевой оперетке, но безуспешно. Тогда она пошла работать официанткой. Ей удалось найти место в приличном кафе под названием «Хард Рок», она нашла его еще год назад, когда только приехала в Лос-Анджелес, теперь там работала и Джуди. И именно там они обе познакомились с Чарли.

Причем Джуди познакомилась с ним первая, но они быстро сообразили, что не подходят друг другу. Им даже не о чем было поговорить. Тогда Чарли переключил свое внимание на Барби, с которой мог болтать часами. Он завтракал в кафе почти каждый день, пока не решился пригласить Барби на свидание. Было бы проще уговорить Джуди, она бы пошла на это не задумываясь, так как была менее разборчива, но Чарли нравилась именно Барби.

Они встретились всего четыре раза, но молодой человек понял, что по-настоящему влюбился, однако он был слишком робок и боялся, что у него никогда не хватит смелости признаться в этом. Он стал избегать встреч, но вскоре понял, что не сможет жить без Барби. Тогда он позвонил Джуди и договорился о встрече. Ему хотелось посоветоваться с ней и выведать, что Барби думает о нем.

— Дурачок, она от тебя просто без ума.

Джуди была поражена, что мужчина в двадцать девять лет может быть таким неискушенным. Ей никогда не приходилось встречать такого человека, да и Барби наверняка тоже. Не сказать, чтобы он был красив, — скорее по-мальчишески привлекателен.

— Откуда ты знаешь, что я ей нравлюсь? Она что-нибудь тебе говорила? — допытывался он у Джуди. Но та только смеялась над ним.

Да потому что я знаю ее лучше, чем ты. — Джуди знала, что он, со своей простотой и серьезным отношением к жизни, нравится ее подруге. Она знала также, что Чарли не плохо обеспечен, потому что когда-то он водил ее в дорогие рестораны. Он работал консультантом в одной крупной текстильной компании, прилично зарабатывал и мог позволить себе пригласить девушку в хороший ресторан, и вообще для одинокого парня он вел довольно обеспеченную жизнь. Дорогие вещи имели для него определенное значение; выросший в нищем районе Нью-Джерси, Чарли высоко ценил тот уровень, которого достиг. Для этого ему пришлось основательно потрудиться, и он заслужил свое нынешнее положение. — Она считает, что ты шикарный парень, — добавила Джуди, а про себя подумала, что ей стоило самой в свое время подцепить его на крючок, но, внимательно присмотревшись к Чарли, она все-таки отмела эту мысль. «Нет, все-таки он не в моем вкусе», — окончательно решила она.

Джуди была довольно бесшабашна и обожала всякого рода авантюры, а Чарли был для нее слишком серьезен. Он был хорошим парнем, но в ее вкусе были мужчины побойчее. Она мечтала, конечно, встретить человека, за которого могла бы выйти замуж, но понимала, что такой тип, как Чарли, наскучил бы ей очень скоро. Барбара — совсем другое дело. Джуди знала, что она выросла в маленьком провинциальном городке, заканчивая школу, победила на конкурсе красоты «Мисс Солт-Лейк-Сити», а потом у нее произошла какая-то ссора с родителями, и она, можно сказать, сбежала от них в Лас-Вегас. Барби хотела добраться и до Нью-Йорка, но это было слишком далеко от Солт-ЛейкСити, где она выросла. Вегас все-таки был поближе. Многие мужчины проявляли к ней интерес, но, несмотря на все те трудности и лишения, которые выпали на ее долю, Барби смогла сохранить в себе какую-то детскую чистоту и неиспорченность, за что Чарли и полюбил ее. Он ей тоже нравился. Своей наивностью он напоминал ей тех мальчишек, которые пытались ухаживать за ней в школе, и разительно отличался от тех мужчин, которые попадались ей в Лас-Вегасе и Лос-Анджелесе. Тем подавай все: начиная с денег и заканчивая сексом. Чарли же ничего не требовал, он только хотел быть с ней рядом и баловать ее; конечно, такое отношение не могло не нравиться. Тем более что он не был уродом, хотя его и нельзя было назвать красавцем. Рыжеволосый, с голубыми глазами, с худощавым телом, буквально каждый дюйм которого был покрыт веснушками. В его облике было что-то юношеское. Многие женщины видят в этом своеобразную прелесть и привлекательность, и Барбара не стала исключением. Иногда ей казалось, что замужество решило бы все ее проблемы.

— А почему ты сам не скажешь ей, что думаешь? — поддразнила его тогда Джуди, и вдруг через три недели после этого разговора они объявили о своей помолвке.

А еще шесть месяцев спустя Барбара стояла у живой изгороди в парке отеля «Бель Эр», ожидая сигнала к началу своей свадьбы.

— Как ты, о'кей? — Джуди внимательно взглянула на нее. Барби стояла, нервно переминаясь с ноги на ногу, как испуганная лошадка перед стартом.

— Мне кажется, меня сейчас вырвет.

— Только посмей! Ты испортишь свадебное платье. И не верти головой… Я два часа потратила на то, чтобы уложить фату…Я убью тебя!

— Ну ладно, ладно… Господи, Джуди, я уже слишком стара для подобных вещей.

Барби исполнилось тридцать, и она была на год старше Чарли, но иногда ей казалось, что она старше его на целую вечность. Но когда она накладывала на лицо легкую косметику и подбирала волосы в хвостик — казалась совсем юной. Она познала в жизни гораздо больше, чем довелось пережить Чарли, и чувствовала себя слишком искушенной. Только Чарли смог разглядеть всю красоту, скрытую под этой слегка потускневшей оболочкой. Только он смог извлечь на свет ту часть ее души, которая, казалось, уже давно умерла. Он приглашал ее к себе на квартиру, предварительно приготовив что-нибудь вкусненькое; они могли бродить целыми днями по городу; он был единственным, кто говорил о том, что хочет познакомиться с ее семьей, но она только качала головой в ответ и никогда не отвечала на вопросы о родных. Она вообще не любила говорить о своих, только повторяла, что никогда не вернется в Солт-Лейк-Сити, и действительно никогда не собиралась этого делать.

Однажды Джуди наблюдала, как Барбара прямо-таки пришла в ярость, когда в квартиру, где они жили, заявились два мормонских миссионера и попытались внушить, что она должна вернуться в лоно церкви и родной город. Она захлопнула дверь перед их носом и кричала, чтобы они больше никогда не приходили сюда. В общем, она решила вычеркнуть из своей памяти все, что было связано с Солт-Лейк-Сити. Чарли знал только, что у нее было восемь братьев и сестер и около двадцати племянников и племянниц, и он прекрасно понимал — то, что случилось, было не просто семейной размолвкой, а чем-то гораздо более серьезным, но Барби наотрез отказывалась обсуждать эту тему.

Чарли же не старался скрыть свое прошлое, хотя ему самому было известно немногое. Он знал о себе, что родился на маленькой железнодорожной станции, как было записано в его документах, и воспитывался в нескольких сиротских приютах штата Нью-Джерси. Потом он сменил еще несколько детских домов, и дважды его хотели усыновить, но он был довольно нервным ребенком, подверженным приступам аллергии, кожа Чарли зудилась от сыпи, а к пяти годам развилась жесточайшая астма. К счастью, с возрастом болезни прошли, и даже астму удавалось держать под контролем, но к тому времени, когда это произошло, он уже вышел из того возраста, когда его кто-нибудь мог усыновить.

Когда ему исполнилось восемнадцать, он ушел из детского дома, добрался на автобусе до Лос-Анджелеса и обосновался там. Он сумел закончить вечерний колледж, и теперь его мечтой было поступить в школу бизнеса, что позволило бы найти работу получше и содержать семью, о которой он мечтал. Встретив Барби, он решил, что его сон становится явью. Он хотел жениться на ней, купить хороший дом, в котором бы появились дети, похожие на нее. Чарли сказал ей однажды об этом, но она, улыбаясь, возразила:

— Будет гораздо лучше, если наши дети будут похожи на тебя!

Барби была очень симпатичной, и фигура у нее была замечательная, но она никогда не задумывалась о себе и о своей внешности, пока не встретила Чарли. Он был так добр, так предусмотрителен, так не похож на тех мужчин, которых она знала раньше, и все же иногда ей хотелось, чтобы он не так сходил по ней с ума. Направляясь в Лос-Анджелес, она думала, что ей удастся познакомиться с каким-нибудь актером, может быть даже знаменитым. А вместо этого влюбилась в Чарли. И сейчас ей иногда казалось, что если бы она с ним не познакомилась, то до сих пор еще мечтала бы о принце. Барби брала Чарли с собой, когда отправлялась покупать новую одежду, и старалась знакомить его с последней модой; она таскала его на джазовые концерты, но в конце концов вынуждена была согласиться с ним, что все это глупо. У него был свой собственный стиль, в одежде он предпочитал спокойные тона; его волосы, если он начинал их отращивать, смешно торчали во все стороны, поэтому он стриг их коротко; кожа Чарли никогда не покрывалась загаром, а только краснела и шелушилась от солнца, как у большинства рыжеволосых людей.

— Что ты во мне нашла, я ведь далеко не красавец, — заявил он как-то серьезным тоном, после того как они закончили обедать.

Это были его фирменные блюда: трубочки из теста с мясом и сыром, osso bucco и крупно нарезанный зеленый салат. Он научился готовить все это в одном из приютов, и, когда рассказал ей об этом, ее сердце наполнилось нежностью. Вообще иногда Барби казалось, что она действительно любит его, но иногда на этот счет у нее возникали сомнения. Так все-таки нужен ли ей Чарли? Действительно ли она его любит? Или он просто выгодная и удобная партия? Да, она понимала, что за ним она будет как за каменной стеной, но с кочевой, полной приключений жизнью ей придется расстаться.

Никогда еще цель ее жизни не стояла перед ней так ясно и не была столь близка. Раньше, принимая решение, результат его она всегда видела так туманно, цена была невероятно высока, а риск потерять все — слишком велик… Так было всегда, но не в случае с Чарли. Он готов был дать ей то, о чем она мечтала долгие годы… Спокойствие, уверенность в завтрашнем дне, домашний очаг и заботу о ней. И никаких проблем, не надо будет с ужасом думать о том, что опять не чем заплатить за квартиру, бояться, что дела пойдут хуже и ей придется опять устраиваться на работу в какое-нибудь дешевое шоу. Единственное, что ее по-прежнему прельщало, это карьера актрисы, но, чтобы ступить на этот путь, ей был нужен шанс. И она не была уверена, что получит его, выйдя замуж за Чарли. Сможет ли она работать? Он говорил, что не будет возражать против работы и карьеры. И в то же время твердил о детях, а уж это никогда не входило в ее планы: ни раньше, ни теперь, ни в будущем, ни с ним и ни с кем, и, может, вообще никогда. Конечно, она не говорила ему об этом. А что, если ей подвернется шанс? Что, если она получит роль в каком-нибудь сериале или даже главную роль в кино? Зачем тогда эта спокойная жизнь? С другой стороны, если этот шанс так и не подвернется?.. Да, тогда ей хотя бы не придется обхаживать клиентов в этом опостылевшем кабаке. А может, ее жизнь не так уж плоха?

Иногда Барби было грустно думать о том, что ее надо менять, но в то же время она понимала, что пора позаботиться о себе. Уроки, которые дала ей жизнь в мормонской семье, были совершенно неприемлемы, и она предпочла бы никогда больше не сталкиваться ни с чем подобным.

Чарли же надежен и обаятелен, так убедителен в своих доводах, что в конце концов она не выдержала, поддалась на его уговоры и убедила себя, что действительно любит его. Но теперь, в эту решительную минуту, все сомнения захлестнули ее с новой силой. А что, если она совершает ошибку? Что, если уже через пару лет, а может, и того меньше, они поймут, что не любят друг друга?

— Что же я буду делать, если пойму, что не люблю его? — прошептала она на ухо Джуди.

— Тебе не кажется, что сейчас уже поздно думать об этом? — ответила Джуди, одергивая свое красное гипюровое платье.

У Джуди были длиннющие ноги и немыслимых размеров грудь. Она увеличила ее с помощью операции, которую сделал ей один знакомый врач в Лас-Вегасе. Он потрудился на славу: все, кого она знала, говорили, что она выглядит потрясающе. Все, кроме Барби, которая считала, что это глупо — покупать себе сиськи, но у нее-то самой грудь была большая и упругая и, главное, своя, хотя: «Черт возьми, чем она издалека отличается от моей?»-частенько думала Джуди.

Фигуру Барби можно было назвать идеальной: ее высокий бюст контрастировал с такой тонкой талией, что, когда Чарли обхватывал ее ладонями, его пальцы почти смыкались. Она была невысокой, а ноги — длинными и стройными. Ее сексапильность была настолько очевидной, что, надень она на себя хоть рубище, взгляды мужчин все равно были бы обращены на нее. И теперь, одетая в короткое, облегающее атласное белое платье, она выглядела очень сексуально и в то же время на удивление невинно.

— Слушай, тебе не кажется, что платье слишком узкое? — Барби опять нервно взглянула на Джуди. Ей казалось, что они ждут уже целую вечность. И чего они не расписались в городской ратуше? Это все Чарли, он заявил, что свадьба должна быть «настоящей».

Свадебная церемония для него значила очень много, и она вынуждена была примириться с этим ради него. Ей бы гораздо больше радости доставил уик-энд где-нибудь в Рено. Но Чарли все распланировал и пригласил всех своих друзей. У них было шестьдесят гостей, а отель считался чуть ли не самым дорогим в Лос-Анджелесе, ну разве что «Беверли-Хиллз» был дороже. Барби говорила ему об этом, да где там, он и слышать ничего не хотел; им пришлось заказать самую простую церемонию и самое дешевое меню, но Чарли заявил, что свадьба должна состояться здесь, пусть даже после этого им придется долго экономить на всем. «Ты заслуживаешь этого», — убеждал он Барби.

— Слушай, оставь в покое платье, оно в полном порядке. — Джуди оглядела подругу и призналась себе, что та действительно здорово выглядит. Чертовски взволнованна, но очень мила! — Все будет в порядке, детка! Ради бога, расслабься!

Она уже сама начала немного волноваться, думая, уж не случилось ли чего, когда наконец появился шафер, и тут же заиграла музыка. Из музыкантов Чарли пригласил басиста, виолончелиста и электроорганиста.

Они заиграли «Вот идет невеста», и Джуди устремила взгляд на небольшую беседку, специально выстроенную для таких случаев. Чарли где-то разыскал священника, который не слишком интересовался мормонским прошлым Барби.

Наконец Марк, шафер, подошел к ней и, отечески улыбаясь, подал руку. Этот толстяк, вдвое старше Чарли, был его наставником по работе в течение последнего времени, и молодой человек считал его чуть ли не отцом. Несмотря на свою тучность, он выглядел моложаво, только сеточка морщин начиналась в уголках глаз и, пересекая виски, скрывалась под тщательно расчесанными седыми волосами.

Вид у него был торжественный и серьезный. Он подал руку невесте, и они двинулись по направлению к беседке.

— Удачи тебе, Барбара… Вот увидишь, все будет хорошо. — Он похлопал ее по руке, и она изо всех сил старалась не думать в этот момент о своем отце.

— Спасибо, Марк.

Марк не только согласился быть шафером и вести невесту к алтарю. Он еще обеспечил шампанское, так как его шурин был знаком с одним оптовиком из Напской долины. Марк от всей души хотел, чтобы они были счастливы. Сам он давно развелся и имел двух взрослых дочерей: одна была замужем, а другая еще училась в колледже.

Они под руку с Марком начали спускаться по проходу, и Барбара старалась не думать о том, что ждет ее впереди, о том, что принесет ей эта свадьба и что за жизнь последует за ней.

И вдруг перед ней появился… Чарли… Со счастливой улыбкой на лице, нарядный и взволнованный, он выглядел совсем молодо. В белом смокинге он был похож на мальчишку, который, собираясь на школьный вечер, позаимствовал костюм в гардеробе отца. И его вовсе не надо было бояться, и не было ничего страшного в том, чтобы соединить свою жизнь с его.

Марк сжал ей руку и слегка подтолкнул к жениху, и Барби вдруг поняла, что все ее страхи — просто глупость, если она выйдет за Чарли, жизнь ее будет спокойной и счастливой. Она вдруг осознала, что никакой ошибки не делает, становясь его женой.

— Я люблю тебя. — Чарли посмотрел на нее с нежностью, а она стояла как зачарованная, не в силах отвести взгляд, и волна любви и благодарности захлестнула ее. Он делал ей подарок, о котором она не смела и мечтать, подарок, который ей никто никогда не предлагал. Этим подарком будет совершенно новая и спокойная жизнь. Он подарит ей эту жизнь и ничего не потребует взамен, и их счастье будет длиться вечно.

Ей вдруг стало мучительно стыдно за свои страхи и сомнения, за то, что она так долго колебалась, принимая решение, которое оказалось самым правильным в ее жизни. Чарли, и только он, был теперь ее мужчиной, ее другом, ее мужем, и какая же она была глупая, мечтая о чем-то большем. Ей уже тридцать, и наверняка тот принц, которого она ждала все эти годы, нашел себе принцессу где-нибудь на другой планете. Чарли Винвуд — вот ее принц, и ей нужен только он.

— Чарли, я люблю тебя.

Он надел ей на палец обручальное кольцо, а когда наклонился, чтобы поцеловать, у него в глазах стояли слезы. И Барби обняла его и изо всех сил прижала к себе, как будто пытаясь избавить от одиночества и печали, которых он столько хлебнул в жизни.

— А я, я люблю тебя так… так… — Он умолк, не находя слов.

— Чарли, я обещаю тебе, что буду хорошей женой… Я правда буду стараться…

— Я знаю, моя дорогая, ты будешь просто замечательной женой. — Он улыбнулся и налил ей бокал шампанского.

А потом они танцевали на небольшой танцплощадке посреди лужайки, время от времени подходя к буфету, чтобы подкрепиться.

Вечер получился что надо, веселились все, а особенно жених с невестой, шампанское «От Марка», как они его назвали, было замечательным, и это послужило великолепным поводом к тому, чтобы им всем напиться, причем молодожены не были исключением. Марк тоже казался довольным, он почти все время танцевал с Джуди. Все были крайне возбуждены, и маленький оркестрик беспрерывно играл быстрые мелодии наподобие «Когда святые маршируют» и «Хава-Нагила».

В конце концов оркестр заиграл медленную мелодию, чтобы все хоть немного успокоились, так как вечер уже приближался к концу. Когда зазвучала «Лунная река», Марк пригласил невесту, в то время как Джуди пошла танцевать с женихом.

— Ты прекрасно выглядишь, Барби. — Они с Марком медленно вальсировали по площадке. Вечер был чудесный, теплый, все небо усыпано звездами. — Вы оба заслуживаете счастья, я просто уверен, что вы созданы друг для друга. — Говоря это, он сделался вдруг очень серьезным и добавил: — Очень надеюсь, что у вас будет много прелестных ребятишек.

— Как вы можете так уверенно говорить? — рассмеялась Барби, у которой голова кружилась от счастья и выпитого шампанского.

— Девочка, поверь, я уже много повидал и кое-что понимаю в этой жизни. Кроме того, я знаю, что Чарли хочет иметь детей.

Она тоже это знала, но уже сообщила Чарли, что хочет повременить с этим несколько лет. Он не принял ее слов всерьез, они не стали обсуждать эту тему, а решили, что поговорят об этом позже. Чарли не мог и предположить, что вопрос о детях был единственным, беспокоящим ее в данный момент. Как только Марк заговорил об этом, настроение у Барби тут же упало.

— Можно разбить вашу пару?

Чарли оттеснил Марка, и тот подхватил Джуди. Это был последний танец, и жених захотел танцевать его со своей невестой. Они медленно заскользили под плавную музыку, оба были слегка пьяны, и Барби казалось, что все происходит будто во сне. Гости были также изрядно навеселе.

— Тебе понравился вечер? — спросил Чарли, уткнувшись лицом в ее шею и чувствуя прикосновение ее груди. Всегда, когда он приближался к ней, его бросало в дрожь, и ей это нравилось. Она же никогда не говорила ему «нет», что бы он ни делал; она была хорошим другом и чертовски сексуальной партнершей. И новоявленный муж чувствовал себя самым счастливым человеком в мире.

— Все было просто замечательно, — сказала Барби, блаженно улыбаясь.

— Ты знаешь, это была лучшая свадьба в моей жизни. — Они были почти одного роста, и, когда вот так смотрели, улыбаясь, друг другу в глаза, им казалось, что весь мир принадлежит им двоим.

— Ну знаешь, это не ответ. — Она притворилась обиженной, и Чарли притянул ее к себе еще ближе.

Барби, дорогая… я так счастлив… и надеюсь, что и ты тоже… Ты понимаешь, сегодня исполнилась мечта всей моей жизни. — У него было приятное чувство, что он заложил основу того, о чем всегда мечтал, но никогда не имел: любви, тепла, домашнего очага, семьи.

— Я знаю, милый. — Руки ее безвольно опустились, когда он коснулся ее губ. Единственное, чего хотела она, — оказаться с ним на берегу океана в Вайкики. Утром они уезжали на Гавайи, а свадебную ночь собирались провести у Чарли. Хорошо бы, конечно, было провести ее здесь, в одном из роскошных номеров отеля, но на это у них не хватало денег. Впрочем, Барби это уже не волновало, она и так знала, что никогда в жизни не забудет этот вечер.

В эту ночь в Санта-Барбаре небо тоже было безоблачным и звездным. Собравшиеся на торжественную церемонию гости наблюдали, как Пилар Грэхем и Брэдфорд Колеман скрепляют свой союз долгим поцелуем. Наконец они оторвались друг от друга и сияющими, счастливыми глазами обвели собравшихся. Марина Г одетой, судья, возглавлявшая церемонию, объявила их мужем и женой, и тогда все весело зааплодировали и начали подходить к молодоженам, поздравляя и желая им счастья.

— Почему вы не сделали этого давным-давно? — допытывался один из друзей Брэда.

— Мы тщательно готовились к семейной жизни, — парировала Пилар.

Невеста была одета в шелковое платье, плотно облегавшее ее высокую, стройную фигуру. Каждый день она плавала и проделывала целый комплекс специальных упражнений, и Брэдфорд не уставал повторять, что тело у нее как у молодой девушки. Она была действительно красивой женщиной, и ее гордостью были прямые, необычайно густые волосы, спадающие на плечи.

— Тринадцать лет, не слишком ли большой срок для подготовки? — поинтересовался кто-то из гостей.

Одна из ее коллег по суду, Алиса Джексон, улыбнулась:

— Мы так рады, что вы с Брэдом наконец решились пожениться.

— Да, — вмешался другой ее сослуживец, Брюс Хеммингс, — я-то знаю, что вам обоим ни к чему разговоры теперь, когда Брэд стал судьей.

— Ты совершенно прав, дружище, — раздался глубокий голос Брэда, а его рука легла ей на плечо, — я не желаю, чтобы кто-нибудь обвинил Пилар в том, что она спит с судьей, чтобы завоевать его снисхождение во время слушания дел.

— Можно подумать, мне это очень надо! — поддразнила она, откидываясь назад и прижимаясь к нему хорошо знакомым им обоим движением.

Глядя на них, никто не мог бы сказать, что эти двое когда-то, в течение трех лет, были заклятыми врагами. Пилар окончила юридический факультет, приехала в Санта-Барбару и получила место защитника в городском суде, где Брэд был обвинителем. Слушание любого дела в зале суда превращалось для них в настоящее сражение. Ее просто бесили его идеи и убеждения, его взгляды и высказывания, вся его манера вести процесс безжалостно и настойчиво, до тех пор, пока он или выиграет его, или вконец не измучает присяжных.

Не один раз они, неудовлетворенные ходом разбирательства, продолжали отстаивать друг перед другом свою точку зрения после закрытия заседаний. Их постоянно призывали к порядку в зале суда, и Пилар однажды чудом избе жала ночи в тюрьме по требованию присяжных за то, что назвала Брэда негодяем в присутствии судьи. Но ее гневный выпад так позабавил Брэда, что он решил пойти на примирение с ней и даже больше того, пригласить ее пообедать, как только закончится заседание. Что он и сделал, когда они вышли из здания суда.

— Вы что, ненормальный? Разве вы не знаете, какого я о вас мнения? — Пилар все еще пылала гневом, вспоминая о том, как он ловко провел это дело об изнасиловании, добившись максимально строгого наказания для ее подзащитного. — Вы просто проголодались, поэтому приглашаете меня составить вам компанию, чтобы насладиться своим триумфом подольше.

— Ваш подзащитный виновен, и вы это прекрасно знаете. Она знала это и переживала по этому поводу. Но Пилар прекрасно понимала, что кто-то должен был защищать этого подонка, это не зависело от его или ее желания, в конце концов, это была ее работа, она должна делать ее, и плевать ей, нравится это Брэду Колеману или нет.

— Я не собираюсь обсуждать с вами виновность или невиновность моих клиентов, мистер Колеман. Это было бы ошибкой. Вы за этим приглашаете меня на обед? Вы думаете, что я проболтаюсь о чем-нибудь, что вы потом сможете использовать против меня? — Пилар была ужасно зла на него и не понимала, почему все считают его привлекательным. Однако он был первым красавцем у себя в прокуратуре. Ему было под пятьдесят, и его седина была белоснежной. Все женщины, работающие в суде, с которыми она общалась, постоянно болтали о том, как он красив и сексуален. Но Пилар Грэхем никогда не обсуждала этот вопрос, поскольку этот человек интересовал ее только с деловой стороны.

— Я бы никогда до этого не опустился, — спокойно ответил ей Брэд Колеман, — и мне кажется, вам это прекрасно известно. А вот чего я действительно хочу, это чтобы вы работали у нас, а не в адвокатуре. Мне иногда очень хочется, чтобы мы с вами были на одной стороне. Вы знаете, мы с вами смогли бы разнести в пух и прах любую оппозицию.