Современники писателя не сумели или не захотели разгадать содержащуюся в романе аллегорию. В притче Стейнбека им проще было увидеть незамысловатую, ни на что ве претендующую заурядную житейскую историйку, чем глубокую философскую аллегорию. Пройдут долгие десять лет, прежде чем один из исследователей творчества Стейнбека напишет об этом романе; "Хотя поездка из Мятежного угла в Сан-Хуан-де-ла-Крус описана в реалистических тонах, почти вся география и топонимия книги вымышлены, и есть подчеркнутая многозначительность почти в каждой детали. То, что "Заблудившийся автобус" был задумав не просто реалистическим повествованием, также подчеркивается и эпиграфом книги".
      Ведь в эпиграфе, взятом из английского моралитэ XV века "Призвание смертного на небо", говорится прямо:
      Внемлите, судари, со тщанием Сей притчи мудрым увещаниям И ощутите Божий страх...
      Тот же критик прямо называет автобус Хуана Чикоя аллегорическим. При этом он подчеркивает, что хотя во время путешествия характеры действующих лиц не меняются, им по воле автора пришлось заглянуть в такие глубины своей души, что все они продолжают поездку, обогащенные этим новым знанием самих себя. Правда, Стейнбек не показывает, будет ли это новое знание использовано во благо или во зло людям.
      Весной 1947 года газета "Нью-Йорк геральд-трибюн" предложила Стейнбеку вместе с фотокорреспондентом Робертом Кейпа совершить поездку в Советский Союз и написать для газеты серию репортажей. Писатель охотно согласился, ему хотелось самому увидеть людей, победивших гитлеровекую Германию, поговорить с ними, попытаться понять их. В начале июля он на пароходе отплывает в Европу, а затем из Стокгольма на самолете в Москву. Кроме советской столицы, писатель побывал в Киеве, Сталинграде и в Грузии, посещал заводы, колхозы, театры, беседовал со многими людьми.
      "Мы находимся здесь уже неделю и пробудем до следующей пятницы, сообщал он 11 августа 1947 года из Киева. - Прекрасная страна и прекрасный город, но он был так жестоко, безумно разрушен немцами. Восстановление идет повсюду, но большие трудности из-за нехватки механизмов и машин. Моя записная книжка быстро заполняется, а Кейпа делает много фотографий, большинство, по-моему, прекрасны. Мы получаем отличный материал, но я боюсь, что газетам Херета он не понравится. Эти украинцы - отличный приветливый народ, с прекрасным чувством юмора. Я записываю подробно длинные беседы с крестьянами и рабочими, чтобы не забыть. Нам просто повезло, что мы сумели сюда приехать. Мы так много увидели".
      Очерки писателя о поездке в СССР сначала публиковались в газете "Нью-Йорк геральд-трибюы", а затем вышли отдельной книгой под названием "Русский дневник" (1948). В них содержалось много объективных наблюдений о нашей стране, о ее людях, тем не менее они не свободны от влияния ледяных ветров "холодной войны". Как послесловие к этой поездке можно отметить следующий факт. В 1975 году, уже после смерти писателя, в Нью-Йорке был издан объемистый том его писем. В нем помещены всего два его письма из Советского Союза, и те в сокращенном виде. Исключены критические замечания в адрес газет Херета и по поводу некоего Фишера, опубликовавшего об СССР полную вымыслов книгу. Изъяты рассказы о встречах и беседах с украинскими писателями, о посещении театров и цирка. Ветры новой "холодной войны" внесли свои коррективы даже в частные свидетельства писателя о нашей стране.
      Стейнбек давно уже подумывал о том, чтобы написать большой роман о Калифорнии - о людях, которых он хорошо знал, о долинах, которые он изъездил на лошади или исходил пешком вдоль и поперек, о реках, в которых он купался и ловил рыбу, по которым на лодке спускался к океану. Ему хотелось назвать свой роман "Долина Салинас". Но по разным причинам этот замысел так и оставался неосуществленным. Теперь он решает приняться за этот роман. Для начала он отправляет письмо редактору газеты "Салинас-Калифорниен" с просьбой сообщить, сможет ли он поработать в газетном архиве. Положительный ответ не заставил себя долго ждать, и в январе 1948 года писатель отправляется в Салинас и Монтерей собирать материал для нового романа.
      Он снова подолгу беседует с Рикеттсом, рассказывает ему о своей поездке в Россию, встречается со старыми знакомыми, "возобновляет знакомство с деревьями и рощами", изучает подшивки старых газет, их архивы, выслушивает рассказы старожилов. "Все идет отлично, - пишет он Паскалю Ковичи. - Я прекрасно отдыхаю. Дожди перестали, и холмы приобретают зеленый оттенок. Сплю по двенадцать часов, а затем отправляюсь в поля и рощи... Встречаюсь с людьми, которых не видел годы. Изменений не так уж много. Люди дряхлеют, появились новые дома, но в общем почти ничего не меняется. А холмы остаются такими, какими они были всегда".
      Три месяца, проведенные в Калифорнии, наполнили его энергией, новыми впечатлениями, и по возвращении в Нью-Йорк он с новыми силами принимается за работу. "С божьей помощью попытаемся взобраться на эту проклятую гору, а она куда выше всех тех, на которые нам приходится взбираться", - пишет он в апреле Эду Рикеттсу.
      Стейнбеку казалось, что так хорошо начавшийся год принесет ему успех и радости. Но получилось все по-другому. В мае 1948 года в результате автомобильной катастрофы умер его лучший друг Эд Рикеттс. После полета в Монтерей на похороны Рикеттса писатель долго не мог прийти в себя, уже не было ни сил, ни желания снова приниматься за роман, который он совсем недавно обсуждал с Рикеттсом за кружкой пива. В довершение ко всему в августе от него ушла жена. И хотя он понимал, что дело идет именно к этому, сам разрыв в это тяжелое для него время обрушился на него новым тяжелым ударом. Жизнь в Нью-Йорке потеряла для него всю привлекательность, и он уезжает в старый родительский дом в Калифорнию.
      "Жизнь совершила полный круг, и внутри осталось двадцать лет. Просто поразительно! Какие прекрасные годы и какой печальный конец. Я снова возвратился в этот маленький дом. Он ничуть не изменился, и я задумываюсь, а изменился ли я сам... Временами меня охватывает паника, но я думаю, что это вполне нормально. А временами мне кажется, что вообще ничего не было. Как если бы это было время еще до того, как я узнал Кэрол. Опустился густой туман, вы ощущаете его на своем лице. Около рифа позванивает колокол на мороком буе. И, конечно, единственным доказательством того, что во мне еще бьется жизнь, будет - сумею ли я снова взяться за работу".
      Но о продолжении работы над романом не могло быть и речи. Стейнбек решает написать киносценарий об одном из главных деятелей крестьянского восстания в Мексике, Эмилиано Сапате, погибшем от руки реакционеров-наемников в 1919 году. Режиссером фильма согласился стать Элиа Казан, известный театральный и кинорежиссер, чей фильм "Джентльменское соглашение" был признан лучшим фильмом 1947 года. Согласие Казана сразу же разрешило все проблемы отношений с голливудской кинофирмой, согласившейся финансировать фильм. Работа над сценарием продвигалась успешно, и весной 1949 года он был закончен.
      Фильм "Вива, Сапата!" был восторженно встречен и публикой, и критикой. Тонкое понимание Стейнбеком простого человека дополнялось блестящим актерским исполнением Марлоном Брандо роли Сапаты и Антони Квином роли Панчо Вильи. Впоследствии Антони Квин за эту роль получил высшую награду американского кинематографа - "Оскар".
      Во время пребывания Стейнбека в Калифорнии его познакомили с молодой женщиной Элейн Скотт, дочерью нефтепромышленника из Техаса. Они понравились друг другу, Элейн развелась с мужем и вышла замуж за Стейнбека. В начале февраля 1951 года Стейнбеки переехали в свой новый дом в Нью-Йорке. На третьем этаже для Джона был оборудован рабочий кабинет, и писатель сразу же приступил к работе над давно отложенным романом. "Книга захватывает меня все больше, - записывает он в дневнике 26 июня 1951 года. - Она никогда не наскучит мне. Надеюсь, что так же будет и с ее читателями. Я робею перед нею и горжусь ею. Странные чувства. Никогда не испытывал ничего подобного ни к одной моей книге. Пытаюсь создать в ней микрокосм. Кажется, что небезуспешно".
      В ноябре 1951 года рукопись романа была отправлена в издательство, он получил библейское название "К востоку от Эдема". В издательстве книга многим не понравилась. Одни считали, что автор утопил хорошую историю в бездне ненужного материала, предлагали серьезно сократить рукопись. "Я мысленно вспоминаю прошедшие годы и все то, что критики перед выпуском моих книг просили сократить, - писал он Ковичи. - Теперь те же самые критики ужаснулись бы, если бы я действительно последовал их совету".
      Стейнбек принял все те замечания, которые считал разумными, сделал необходимые исправления, многие страницы переписал заново. Отослав исправленный вариант в издательство, он с Элейн отправился в длительное путешествие по Европе. Возвратились они в Нью-Йорк в начале сентября 1952 года. К этому времени первый тираж романа "К востоку от Эдема" 110 тысяч экземпляров - был уже отпечатан и рассылался по книжным магазинам страны. "110 тысяч - чертовски большая цифра для первого издания, - сомневался Стейнбек. - Надеюсь, что не будет слишком большого непроданного возврата".
      Но сомнения писателя оказались напрасными: коммерческий успех книги превзошел все ожидания. Оказалось, что американская публика с интересом читала толстый роман, написанный в классическом стиле простым лаконичным языком и повествующий о событиях конца прошлого - начала нынешнего века в заштатном калифорнийском городке, о котором подавляющее большинство читателей и слыхом не слыхивали!
      "К востоку от Эдема" - традиционный семейный роман. Все действие в нем сосредоточено вокруг двух семейств - Сэмюэла Гамильтона и Адама Траска. И в то же время ко роман о становлении и развитии американского общества, о том, как создавались семейные богатства, как жили захолустные американские городки, какие нравы царили в них, как развлекались достопочтенные отцы общества.
      Убийство, подкуп, клевета и шантаж - вот пути, которые вели к богатству в Америке. На примере двух семей писатель создает историю провинциальных нравов Америки. Честность и трудолюбие здесь ни к чему не ведут. Сэмюэл Гамильтон славился своей честностью и упорно трудился всю жизнь. Но умер он таким же бедняком, каким он пешком пришел в эти края.
      Основанный на архивных данных, роман был встречен в Салинасе безо всякого энтузиазма. Потомкам первых переселенцев не хотелось, чтобы все узнали о том, какими путями создавались их богатства, они предпочитали похоронить свое прошлое под толщей лет и событий. Критики также встретили роман в штыки. Ведущий еженедельник "Тайм" писал, например, что "Стейнбеку, вероятно, следовало придерживаться первоначального замысла и рассказывать только историю своей семьи. А так роман превратился в ярмарочный мешок, в который каждый набросал, что смог". Другие критики утверждали, что образы Трасков созданы из папье-маше, напоминают больше манекенов, чем живых людей, а в их действиях отсутствуют логика и достоверность. Пройдет не так уж много лет, и претендующая на академичность и солидность "Литературная история Соединенных Штатов Америки" назовет роман Стейнбека "грандиозной реалистической и символической панорамой греха, где юмор сочетается с пафосом, пафос с трагедией, а трагедия со слишком откровенной морализацией".
      Несмотря на отрицательную критику, роман имел успех у читателей, хотя он отличается от всего написанного писателем ранее и по охвату описываемых событий, и по их географии. Действие всех его предыдущих книг, за исключением "Золотой Чаши", строго ограничено и во времени, и в пространстве. Даже в самом значительном произведении Стейнбека романе "Гроздья гнева" место действия определяется местопребыванием семьи Джоудов, а по времени ограничено несколькими месяцами.
      Роман "К востоку от Эдема" по времени охватывает полстолетия - с 1863 по 1918 год. Место действия переносится из Калифорнии в Коннектикут, в другие штаты, в столицу страны, город Вашингтон. В романе фигурирует значительное количество действующих лиц, многие появляются на его страницах всего один раз, чтобы сыграть свою роль и снова уйти в небытие. Но все они, будь то мать Кэти, или доктор Уайлд, или сутенер Эдварде, или шериф Салинаса, - все они описаны писателем так объемно, так точно, что читатель уже не может забыть их. При этом писатель не перегружает повествование ненужными деталями, останавливаясь только на тех событиях, которые играют основную роль в жизни его героев, умело поддерживая интерес читателя к описываемому, все время держит читателя в напряжении. С течением времени роман "К востоку от Эдема" занял прочное место в истории американской литературы, его изучают в средних школах и университетах, он ежегодно переиздается.
      1952 год был в США годом очередных президентских выборов. Кандидатом республиканцев в президенты был генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр, кандидатом демократов - губернатор штата Иллинойс Эдлай Э. Стивенсон. Стейнбек никогда раньше не принимал активного участия в предвыборных кампаниях. Но теперь он стал больше интересоваться проблемами внутриполитической жизни страны и в результате примкнул к сторонникам Стивенсона, написал для них несколько предвыборных речей. Кампания проходила весьма бурно, нередки были потасовки между республиканцами и демократами. "Конечно, все яйцеголовые (иронически-презрительное прозвище интеллектуалов. - С. И.) за Стивенсона, но как много здесь яйцеголовых?" - этот риторический вопрос консервативного журналиста Стюарта Олсопа довольно точно отражал настроения подавляющего большинства американских избирателей. Стивенсон потерпел поражение, 34-м президентом США был избран Дуайт Д. Эйзенхауэр.
      Начало пятидесятых годов в Соединенных Штатах Америки ознаменовалось наступлением крайне консервативных, реакционных сил. С начала 1950 года до конца 1954 года внутриполитическая жизнь проходила при доминирующем господстве ярого антикоммуниста сенатора от штата Висконсин Джозефа Маккарти, которого американская печать называла "наиболее удачливым демагогом" страны. Начавшиеся массовые гонения на прогрессивных деятелей литературы и искусства оказали огромное влияние на всю общественную жизнь. Впоследствии известная американская писательница Лилиан Хеллман назвала этот период "временем негодяев".
      Естественно, что все происходящее в той или иной степени оказывало влияние и на Стейнбека. Именно в эти годы он перестает заниматься проблемами современного американского общества и обращается к глубокой истории - серьезно изучает легенды об английском короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Он много месяцев проводит в Европе, занимаясь своими изысканиями и знакомясь с творчеством европейских писателей. Он обратил внимание на то, что многие европейские литераторы не только принимают активное участие в политической жизни своих стран, но и отражают происходящее в своем творчестве. Стейнбек задумывается над этим, сравнивает произведения европейцев с книгами американских авторов.
      "Мне кажется, что большинство писателей в Америке - и я в том числе - ударились почти целиком в прошлое, - делится писатель своими размышлениями в письме к Элизабет Отис 17 июня 1954 года. - Нам интересно воссоздать и прославить старые времена. Похоже, что мы хотим очертить прошлое, которое, вероятно, никогда не существовало. История детства, "фронтира", романы о чьих-то старых тетках и тому подобное. Все это прекрасно, но пора бы и кончить. Слишком мало американских писателей (в основном те, что пишут для журнала "Ныо-Иоркер") пишут о сегодняшнем дне или же о сегодня, спроецированном в будущее. Для меня было настоящим потрясением осознать, что я уже давно не писал ничего современного. Похоже, что настоящее ставит нас в тупик и мы избегаем его потому, что оно не совсем ясно для нас. Но разве это может служить оправданием? Если это время путаницы и неразберихи, то настоящий писатель и должен писать об этом, если он хочет воспроизвести свое время. Воздействие маккартистских слушаний в Конгрессе США на нынешнюю молодежь будет сказываться всю их жизнь. Реакция на этот спектакль какая бы она ни была - явится ключом к нашему будущему отношению к любым проблемам. Если не воссоздать этого в прозе, образ мыслей и характер чувств, присущих сегодняшнему дню, будут утрачены. Мы будем иметь протоколы заседаний, но не узнаем, что люди чувствовали по этому поводу. Что вы думаете об этом? Интересно, смогу ли я написать что-либо подобное? Может быть, следует попытаться".
      К сожалению, литературная деятельность писателя в эти годы не имела ничего общего с этими многообещающими заявлениями. Он по-прежнему изучает и пересказывает легенды о короле Артуре, пишет музыкальную комедию "Пустые мечты", а после ее провала создает на этом же материале повесть "Сладостный четверг", явившуюся продолжением рассказа о людях Консервного ряда. Критики расценили повесть как "легкую комедию, не совсем приличную, сентиментальную и смешную", оторванную от реальной жизни и ни на что серьезное не претендующую.
      Весной 1956 года Стейнбеки приобретают небольшой домик в маленькой деревушке Сэг-Харбор, расположенной на берегу залива на восточной оконечности острова Лонг-Айленд. Стейнбек все лето занимается благоустройством нового дома: укрепляет и утепляет стены, устанавливает нефтяное отопление. В свободное время он работает над новой книгой, которую он назвал "Краткое царствование Пипина IV. Выдуманная история". Сам он понимал, что это совсем не та книга, которую от него ждут издатели и читатели: "И размер у нее не тот, что нужен, и тема не та, и все остальное..." Правда, некоторые современные исследователи творчества Стейнбека утверждают, что рассказ о Пипине - аллегория и в его образе писатель вывел своего современника Эдлая Стивенсона, который добивался выдвижения своей кандидатуры на пост президента я на выборах 1956 года.
      Писатель был весьма невысокого мнения о своих соотечественниках. "Страх перед коммунизмом заменяет среднему американцу способность думать, - утверждал Отейибек. - Богатые ненавидят бедных и налоги. Молодые ненавидят призыв в армию. Демократы ненавидят республиканцев, и наоборот. И все вместе ненавидят русских. Дети стреляют в родителей, а родители готовы утопить своих щенят, если бы знали, что это сойдет им с рук".
      Подобные мысли отталкивали писателя от современности, укрепляли его в стремлении углубиться в историю. Он снова едет в Европу, чтобы продолжить изучение легенд о короле Артуре. В сентябре 1957 года Стейнбек побывал в Японии, где участвовал в заседаниях Пен-клуба. Его поразила та чувствительность, с которой японцы относились к проблемам ядерного оружия: "...Жуткое ощущение - кажется, что даже воздух пропитан этой необыкновенной чувствительностью".
      Поездка в Японию обострила антивоенные настроения писателя, он решает собрать свои репортажи с полей второй мировой войны и издать их отдельной книгой. Сборник "Когда-то была война" вышел в свет в 1958 году. Писатель в это время снова путешествовал по Англии, знакомясь с местами, связанными с королем Артуром. Но мимо его внимания не проходят и события в США. Он публично протестует против решения вашингтонской администрации лишить заграничного паспорта знаменитого певца Поля Робсона, выступает со статьей в защиту драматурга Артура Миллера, подвергшегося гонениям со стороны печально известной Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности Конгресса США. Сравнивая современность с древностью, Стейнбек приходит к грустному выводу: "...Мы настолько же бессознательно жестоки и практически своекорыстны, как и люди средних веков".
      Возвратившись поздней осенью 1959 года в США после очередной поездки в Англию, Стейнбек увидел Америку совершенно иным взглядом, чем раньше, и увиденное буквально потрясло его. Он делится своими мыслями в письме Эдлаю Стивенсону 5 ноября 1959 года: "Кто-то должен сделать переоценку всей нашей системы, и чем быстрее, тем лучше. Мы не можем рассчитывать, что воспитаем наших собственных детей порядочными и честными людьми, если наши города, наши штаты, наше федеральное правительство, наши частные корпорации - словом, если буквально все предлагают наивысшие награды тем, кто погряз в сутяжничестве и коррупции. Все снизу доверху гнило, Эдлай. Может быть, ничто уже нам не поможет, но я все еще настолько глуп и наивен, что готов попытаться что-то предпринять".
      Он снова и снова обдумывает увиденное и снова приходит к тем же невеселым выводам. "Очень тяжело растить ребят в духе любви и уважения к добродетели и знаниям, - пишет он генеральному секретарю ООН Дагу Хаммершельду, - когда средствами для достижения успеха служат крючкотворство, вероломство, себялюбие, леность и цинизм или когда благотворительность оплачивается снижением налогов, суды продажны, а высшие государственные чиновники преисполнены безмятежного спокойствия, лености, тщеславия, да к тому же еще и являются абсолютно неграмотными. Как я могу учить всех своих сыновей ценностям и красоте нашего языка, а значит, ценностям и красоте общения, если сам президент не читает ничего другого, кроме "вестернов", и не может правильно произнести простейшую английскую фразу?".
      Новый взгляд писателя на все происходящее в стране, его неприятие американской действительности, желание как-то повлиять на ход событий, раскрыть глаза американцам на их собственный образ жизни заставили Стейнбека отложить в сторону легенды о короле Артуре и взяться за новый современный роман. Сердечный приступ прервал работу в самом начале, но по выходе из больницы писатель сразу же продолжил работу над романом, который он назвал "Зима тревоги нашей". Словосочетание это взято из ранней трагедии В. Шекспира "Ричард III".
      Завершив осенью 1960 года работу над романом, Стейнбек сразу же отправляется на грузовике, специально оборудованном для такой поездки, в путешествие по стране. Он сам ведет машину, его единственный компаньон - пудель Чарли. Писатель проехал более десяти тысяч миль по дорогам тридцати четырех штатов Америки, разговаривал с сотнями простых граждан, наблюдал жизнь американской глубинки.
      Летом 1961 года "Зима тревоги нашей" вышла из печати. История того, как разбогател Итен Аллеи Хоули, - история типично американская и весьма поучительная. Будучи средним добропорядочным американским гражданином, Хоули тем не менее доносит на своего хозяина - владельца лавки, в которой он работает. В результате хозяина высылают из страны, и Хоули приобретает лавку за бесценок. Он же ссужает деньгами своего друга-алкоголика в обмен на завещание в пользу Хоули единственного в окрестностях города равнинного участка земли, пригодного для устройства необходимого городу аэродрома. Друг спивается на деньги Хоули и умирает от белой горячки. Хоули становится владельцем желанного участка земли.
      "Деньги сегодня являются источником и центром нашего национального характера", - отмечал в конце сороковых годов в газете "Нью-Йорк тайме" известный критик Максвелл Гейсмар. И Стейнбек в своем новом романе показал, как тяга к деньгам, дух стяжательства и наживы исподволь разъедают души людей, развращают их, превращая в жуликов и лихоимцев. Нарисованная им картина не понравилась американским критикам. Но были среди них и такие, кто сомневался в справедливости своих критических нападок. Один из них, в частности, писал: "Думаю, что, как это часто бывает, недостатки, но позволяющие, по нашему мнению, признать эту книгу за подлинное произведение искусства, окажутся в будущем именно теми достоинствами, которые обеспечат ей превосходство над другими произведениями".
      Стейнбек между тем был занят работой над "Путешествием с Чарли в поисках Америки". Книга путевых заметок рождалась на свет медленно и с большим трудом. Писатель перечитывал свои дорожные записи, письма жене с дороги, вспоминал беседы и встречи, все увиденное и услышанное. И перед его взором вырисовывалась картина, которая мало радовала глаз. "Ищу и ищу слова, чтобы описать разложение. Не распад, не упадок, а простое гниение. Казалось, что оно происходит просто в силу надоевшей всем инерции. Никто не ратует за наши идеалы, но почти каждый недоволен всем на свете. Негры ненавидят белых. Белые ненавидят негров. Республиканцы ненавидят демократов, хотя их и трудно отличить друг от друга... Все как бы охвачено какой-то болезнью, эпидемией деградации и упадка... С течением времени наша нация превратилась в нацию неудовлетворенных".
      Поэтому успех вышедшего в свет "Путешествия с Чарли в поисках Америки" удивил писателя, как удивили его и положительные, в общем, рецензии на книгу.
      Осенью 1962 года Джону Стейнбеку была присуждена Нобелевская премия в области литературы. В решении Нобелевского комитета подчеркивалось, что Стейнбек награждается за его "реалистические и преисполненные художественности произведения, отличающиеся пронизанным добротой юмором и социальным пониманием... Его симпатии всегда на стороне угнетенных, обиженных и бедствующих. Он любит противопоставлять простыв радости жизни грубому и циничному стремлению к наживе". Наряду с "Гроздьями гнева" в числе достижений писателя отмечались роман "Зима тревоги нашей" и повесть "О мышах и людях".
      Большая американская пресса решение Нобелевского комитета встретила в штыки. Задающая тон газета "Нью-Йорк тайме" писала в этой связи: "Присуждение Нобелевской премии по литературе Джону Стейнбеку снова привлечет внимание к писателю, который еще работает, но чьи основные произведения были созданы более чем два десятилетия тому назад... Ни в коей мере не пытаясь умалить достижения г-на Стейнбека, нам кажется весьма любопытным тот факт, что венок лауреата не был возложен на писателя - будь то поэт, критик или историк, - чье значительное влияние, да и сами труды которого оказали более основательное влияние на литературу нашего времени". сам писатель отнесся к неожиданному для него награждению философски: "Мы сумели пережить бедность, боль и потери. Насмотрим теперь, сумеем ли мы пережить и это".
      Кончалось восьмилетнее президентство Дуайта Д. Эйзенхауэра, о котором известный журналист Джеймс Рестон говорил: "Как в гольфе, так и в политике замах у него всегда был лучше удара". В стране поднялась новая волна "холодной войны", усилилось движение против расовой дискриминации, американские граждане с тревогой следили за провалом американской агрессии против Кубы в заливе Кочинос, переживали балансирование на грани войны во время кризиса в бассейне Карибского моря. Смена республиканцев демократами в Белом доме не принесла заметных изменений среднему американцу. Но лауреат Нобелевской премии Джон Стейнбек перестал быть средним американцем. О нем помнил и избранный президентом в 1960 году Джон Ф. Кеннеди, и Линдон Б. Джонсон, занявший президентский пост после трагического убийства Дж. Кеннеди.
      По предложению Белого дома Стейнбек снова едет в СССР в рамках программы культурных обменов между обеими странами. Осенью 1963 года Стейнбек с женой побывал в Москве, Киеве, Ленинграде и Тбилиси. "Москва очень сильно изменилась, - писал он 18 октября 1963 года Элизабет Отис. - Новые жилые дома протянулись на мили и уходят в бесконечность. Так как земля не подлежит продаже, вокруг домов разбиты парки и скверы. Люди намного лучше одеты, чем в наш прошлый приезд, и на их лицах нет усталости. Все очень радушны. Люди свободно обсуждают любые темы".
      После Советского Союза Стейнбеки посетили Польшу, Венгрию, Чехословакию. Возвращение домой было печальным. Убийство Джона Ф. Кеннеди потрясло Стейнбека. Он думает над этим актом насилия, ему кажется, что страна скатывается в средневековье. Как и во времена короля Артура, ныне нет уважения к власти, нет веры в богов, нет героев, утрачено чувство гордости. Жаклин Кеннеди предлагает ему написать книгу о ее покойном муже. Но он не может взяться за это поручение, так как время еще не сгладило боль потери и мысли обо всем происшедшем еще не выкристаллизовались в беспристрастные строки.
      В октябре 1964 года после операции на семьдесят девятом году жизни скончался друг и издатель Стейнбека Паскаль Ковичи. Боль этой потери не оставляла его до конца жизни, он ушел в себя, стал мрачным и угрюмым. Прошло девять месяцев, и жизнь наносит ему новый удар - 14 июля 1965 года скончался Эдлай Стивенсон, с которым писатель дружил в последние годы. Он высоко ценил Стивенсона как реального политика, и его первой реакцией была "злость на то, что американцы оказались слитком глупыми, чтобы полностью использовать достоинства этого человека".
      В этот период младшего сына писателя Джона призывают в американскую армию и летом 1966 года отправляют во Вьетнам. Уже в своих первых письмах отцу он пишет не столько о тяготах войны, сколько о ее бессмысленности и ненужной жестокости. Стейнбек и сам понимал это. "Воюсь, что впереди нас ожидают тяжелые дни, - писал он в июле 1965 года. - Нет никакой возможности превратить вьетнамскую войну в благородное начинание. Также невозможно оправдать посылку войск в чужую страну".
      По предложению президента Л. Джонсона он сам едет во Вьетнам и проводит там полтора месяца. Его репортажи и статьи из Вьетнама, публиковавшиеся в газете "Ныос дей", озадачили его друзей, которые хорошо знали об антивоенных настроениях писателя. Они не понимали, как сочетать публичную позицию писателя с тем, что он высказывал в частных письмах и беседах, в которых он характеризовал военные действия во Вьетнаме не иначе, как кошмар. Да и сам он впоследствии признавался: "Не понимаю, как я впутался в эту дискуссию. Ведь я знаю ничуть не больше, чем все те, кто совершает эти ошибки".
      Осенью 1967 года Стейнбек перенес тяжелую операцию. Затем один за другим следуют два тяжелых сердечных приступа, в 20 декабря 1968 года Джон Стейнбек скончался. Статьи в американских газетах и журналах были сдержанными, авторы старались придерживаться фактов и избегать эмоций и оценок. Обращала на себя внимание статья в газете "Нью-Йорк таймс". Если шесть лет тому назад газета сетовала, что Нобелевскую премию присудили Стейнбеку, то теперь ее тон был совершенно другим. "Стейнбеку не нужна была Нобелевская премия. Нобелевский комитет нуждался в нем, писала теперь "Нью-Йорк таймс". - Он занимает в нашей литературе прочное место. Его влияние живет в многочисленных трудах писателей, которые на учились у него, как сделать забытого всеми человека незабываемым".
      Похоронили писателя в родной ему калифорнийской земле.
      Лучшие произведения Джона Стейнбека и сегодня читаются и перечитываются во многих странах мира. Они по-прежнему привлекают читателей своей незамысловатой простотой, реалистическим изображением действительности, добрым юмором, неизменной симпатией к обездоленным и угнетенным, принципиальной преданностью демократическим идеалам.
      С. Иванько