* * *

— Жаль, что вы нас покидаете, — сказал инопланетянин. — И поговорить-то теперь будет не с кем.

Капитан-доктор Саймон Африэль скрестил руки на груди. Пальцы его украшали перстни с драгоценными камнями, грудь обтягивал шитый золотом жилет.

— Мне тоже жаль, лейтенант, — ответил он на свистящем языке инопланетянина. — Беседы с вами были для меня чрезвычайно полезны. Вы совершенно безвозмездно рассказали мне много такого, за что я был бы готов заплатить.

— Это всего лишь информация, — сказал инопланетянин, прикрыв яркие бусинки глаз толстыми мигательными перепонками. — Мы, Инвесторы, вкладываем средства только в энергию и драгоценные металлы. А гоняться за информацией — это признак незрелости расы. — Его уши, представлявшие собой нечто вроде длинного гофрированного воротничка, закрывавшего крохотные ушные отверстия, приподнялись.

— Да, вы, конечно, правы, — согласился Африэль, подавив вспыхнувшую неприязнь. — Но ведь мы, земляне, действительно как дети по сравнению с другими расами, так что некоторая незрелость нам простительна. — Он снял тёмные очки и потёр переносицу. Салон космического корабля был залит пронзительным ультрафиолетовым светом, к которому привыкли Инвесторы. Изменять же своим привычкам ради одного пришельца с Земли они не собирались.

— Вы неплохо у нас тут поработали, — произнёс инопланетянин поощрительным тоном. — Нам нравится сотрудничать с вашей расой: вы молоды, энергичны и сообразительны, охотно берётесь за все новое и приспосабливаетесь к непривычным условиям. Мы не завязывали контактов с вашей планетой раньше только потому, что это было нерентабельно из-за низкого уровня вашего научно-технического развития.

— Теперь ситуация изменилась, — сказал Африэль. — Благодаря нам вы обогатитесь.

— Очень надеюсь на это. — Бахрома, обрамляющая сзади чешуйчатый череп, заколыхалась: это означало, что инопланетянин развеселился. — Лет через двести и вы, возможно, будете достаточно богаты, чтобы купить у нас все интересующие вас секреты нашей космической техники. Если к тому времени ваши механисты не докопаются до этих секретов самостоятельно.

Механисты были давними соперниками фракции шейперов, к которой принадлежал Африэль, и потому замечание инопланетянина его задело.

— Вы переоцениваете механистов с их чисто техническим подходом к делу, — сказал он. — Мы, шейперы, уделяем большое внимание языкам и как торговые партнёры стоим выше механистов. Для них все Инвесторы одинаковы.

Африэль не смог сдержать улыбки. Инопланетянин запнулся, и по выражению его лица было видно, что последняя фраза, взывавшая к его тщеславию, дошла по назначению. Вот в подобных-то случаях механисты, следовавшие в общении с Инвесторами раз и навсегда заданной программе, и проигрывали. Им не хватало гибкости, воображения.

В отношении механистов нужно что-то предпринимать, подумал Африэль. Что-то более кардинальное, нежели отдельные смертельные схватки между экипажами кораблей в Поясе астероидов или на обледенелых кольцах Сатурна. В ходе непрерывной вражды между фракциями и те и другие занимались промышленным шпионажем, старались переманить наиболее ценных представителей противоположной стороны и, ожидая удобного момента для решающего удара, устраивали засады на противника и не гнушались даже убийствами.

Сам капитан-доктор Африэль давно уже отказался от подобных примитивных методов борьбы. Не случайно его фракция не пожалела миллионов киловатт энергии, чтобы купить ему межпланетную визу. В свои тридцать восемь лет, он имел докторские степени по биохимии и космической лингвистике и степень магистра по магнитному оружию. На нём были испробованы все самые прогрессивные способы совершенствования, известные к моменту его зачатия. Его гормональный набор был искусственно приспособлен к длительному пребыванию в условиях невесомости. Строение сердца Африэля было изменено с целью достижения максимальной работоспособности, его аппендикс был удалён изначально, а стенки толстого кишечника могли производить витамины, обычно вырабатываемые бактериями. Применение генной инженерии и специальная образовательная программа, неукоснительно выполнявшаяся им с младенческих лет, позволили Африэлю достичь коэффициента умственного развития, равного 180 единицам. Если он был и не самым одарённым агентом Совета Колец, то одним из тех, кому доверяли и чья психика была наиболее устойчивой.

— Не понимаю, — сказал инопланетянин, — как можно заставлять столь ценного человека, как вы, прозябать целых два года в этой никчёмной дыре.

— Мы рассчитываем извлечь определённую пользу из моего пребывания здесь, — ответил Африэль.

— Но что интересного вы тут нашли? Научить вас чему-либо обитатели Роя не могут — они даже говорить не умеют. Торговлей они не занимаются — у них нет никаких орудий, не развито производство. Из всех рас, странствующих во Вселенной, это — единственная, практически лишённая интеллекта.

— Уже одно это заслуживает интереса, — возразил Африэль.

— Так вы что, хотите уподобиться им? — удивился инопланетянин. — Это был бы какой-то совершенно противоестественный конгломерат. Хотя… — Он опять запнулся. — Может быть, это у вас и получится. Вот только для деловых контактов это вряд ли будет полезно.

Из динамика прозвучал обрывок инопланетной мелодии и затем какая-то скрежещущая фраза на инвесторском языке. Она была произнесена на такой высокой частоте, что по большей части пролетела мимо ушей Африэля.

Инопланетянин поднялся на ноги. Из-под края усыпанной драгоценными камнями хламиды виднелись лишь кончики его птичьих когтей.

— Представитель Роя прибыл, — объявил он.

— Благодарю вас, — сказал Африэль. Из дверей, открытых лейтенантом, до него донёсся терпкий кисло-сладкий запах прибывшего симбиота, быстро распространявшийся в кондиционированном воздухе салона.

Вытащив из кармана зеркальце, Африэль торопливо себя осмотрел. Попудрил лицо, поправил бархатный берет, сидевший чуть косо на ниспадающих на плечи рыжевато-белокурых волосах. В ушах его алели рубины величиной с вишню, добытые в Поясе астероидов. Длиннополый пиджак и жилет вытканы были из золотой парчи, а рубашка — из тончайших нитей, горящих на свету, как червонное золото. Всё это должно было произвести благоприятное впечатление на Инвесторов, любивших, чтобы их партнёры имели преуспевающий вид. А что, интересно, могло бы привлечь явившегося посланника ещё незнакомой Африэлю расы? Может быть, запах? Он ещё раз как следует надушился.

Между тем симбиот что-то быстро лопотал на своём наречии, обращаясь к капитану корабля в наружном тамбуре. Капитаном Инвесторов была старая и неповоротливая особа, размерами почти вдвое превосходившая остальных членов экипажа. Её массивную голову венчал украшенный драгоценными камнями шлем, из-под которого, как окуляры, поблёскивали сонные большие глаза.

Приподнявшись на шести задних опорных лапах, симбиот слабо жестикулировал четырьмя когтистыми передними. Было похоже, что он плохо переносит искусственную гравитацию корабля, составлявшую одну треть от земной. Глаза его, подвешенные на длинных стебельках, были плотно зажмурены: он, по-видимому, привык к темноте, и яркий свет его ослеплял.

Разговор с капитаном вёлся на языке Роя — инвесторского здесь, похоже, не знали. Теперь придётся учить ещё один язык, подумал Африэль с досадой, — искусственный язык, сочинённый для существ, не наделённых даром речи от природы.

Прочирикав симбиоту в ответ какую-то фразу, капитан Инвесторов обратилась к Африэлю, перейдя на родной язык:

— Симбиот выражает недовольство по поводу вашего визита. Здесь, оказывается, произошли недавно какие-то беспорядки, в которых были замешаны представители вашей расы. Мне, однако, удалось настоять на том, чтобы вас пропустили в Гнездо. Наш разговор записывался, и при посещении вашей галактики я представлю вашему руководству счёт за оказанные дипломатические услуги.

— Благодарю Вашу Высокопоставленность, — сказал Африэль. — Пожалуйста, заверьте симбиота в чистоте моих помыслов и миролюбивых намерениях, а также передайте мои личные наилучшие… — Тут тирада Африэля была прервана симбиотом, который внезапно кинулся на него и вонзил свои челюсти в его левую икру. Африэль выдернул ногу, отпрыгнул в зону тяжёлой гравитации и занял оборонительную позицию. Но симбиот, вырвав длинный лоскут из штанины Африэля, теперь мирно поедал его в уголке.

— Это было сделано для того, чтобы передать его сородичам ваш запах и сведения о вашем химическом составе, — пояснила капитан корабля. — Иначе ваше появление в Гнезде было бы расценено как вторжение, и войны Роя немедленно бы вас уничтожили.

Африэль сразу принял нормальную позу и прижал палец к ранке на ноге, чтобы остановить кровотечение. Он надеялся, что никто из Инвесторов не обратил внимания на его рефлекторную защитную реакцию, не вполне согласующуюся с его легендой безобидного научного работника.

— Скоро мы впустим вас в переходной тамбур, — флегматично объявила капитан корабля, устраиваясь поудобнее на своём толстом хвосте, как на кресле.

Симбиот продолжал жевать, и Африэль имел возможность как следует его рассмотреть. Голова, состоявшая из отдельных сегментов, переходила в туловище без всякой шеи. Рот и ноздри имелись. Выпуклые атрофированные глаза покачивались на стебельках. Голова была также снабжена какими-то створками на шарнирах — возможно, радиоантеннами — и двумя параллельными рядами гибких усиков, пучками пробивавшихся между тремя хитиновыми щитками. Их назначение было для Африэля загадкой.

Двери тамбура отворились. Волна тяжёлого прогорклого запаха ворвалась в салон, обратив в бегство нескольких находившихся в нём Инвесторов.

— Мы вернёмся за вами, как оговорено в соглашении, через шестьсот двенадцать дней по земному календарю, — сказала капитан. — Удачи вам.

— Благодарю Вашу Высокопоставленность, — улыбнулся Африэль.

Симбиот, вихляя сегментами своего туловища, заполз в тамбур. Африэль последовал за ним. Дверь корабля захлопнулась. Симбиот продолжал громко жевать, не обращая никакого внимания на Африэля. Открылась противоположная дверь, за которой виднелся каменный широкий туннель. Симбиот тут же прыгнул через порог и исчез во мраке туннеля.

Африэль сменил тёмные очки на инфракрасные для ночного видения и вышел из тамбура. Сразу исчезло ощущение тяжести: гравитация в астероидном Гнезде Роя была ничтожной. Африэль, который провёл большую часть своей сознательной жизни в безвоздушном пространстве в колониях их фракции на кольцах Сатурна, впервые за много недель вздохнул с облегчением.

В тёмной нише сбоку от входа в туннель притаилось какое-то мохнатое плоскоголовое существо величиной со слона. Благодаря исходящему от его тела инфракрасному излучению Африэль легко различал его в темноте. Существо терпеливо ждало, когда Африэль проскользнёт мимо него, после чего вылезло из своего убежища, закрепилось многочисленными конечностями в специальных гнёздах на круглых стенках туннеля и стало с шумом накачивать себя воздухом, пока его раздувшаяся голова не закупорила выход.

Корабль Инвесторов отчалил, оставив Африэля внутри одного из миллионов планетоидов, которые плотным кольцом окружали гигант Бетельгейзе. Кольцо планетоидов, по массе впятеро больше Юпитера, было потенциальным источником таких несметных богатств, по сравнению с которыми вся Солнечная система выглядела просто убого. Принадлежало кольцо, как считалось, Рою — Инвесторы, по крайней мере, не помнили, чтобы на него претендовал кто-то ещё.

Африэль всматривался в глубь коридора. Но туннель был пуст, из-за отсутствия источников инфракрасного излучения видимость была скверной. Отталкиваясь от стенок, Африэль неуверенно продвигался вперёд.

— Доктор Африэль! — услышал он вдруг человеческий голос.

— Доктор Мирная? — откликнулся он. — Я здесь!

Сначала он увидел парочку симбиотят, на всех парах летящих к нему, едва касаясь когтистыми лапками стенок туннеля. За ними появилась женщина в таких же инфракрасных очках, как у него. Она была молода и привлекательна, но красота её отличалась той безличной правильностью, какая была свойственна женщинам, усовершенствованным генетически.

Она прикрикнула на симбиотят на их визгливом наречии, и те притормозили, поджидая её. Сама же она стремительно наплывала на Африэля, которому пришлось схватить её за руку и умелым манёвром остановить их встречное движение.

— Надеюсь, вы без багажа? — спросила она первым делом.

— Да, конечно. Мы вовремя получили ваше предупреждение. У меня только вот этот костюм и кое-какая мелочь в карманах.

Женщина критически осмотрела Африэля.

— Теперь что, на Кольцах принято так одеваться? — спросила она. — Моды изменились сильнее, чем я думала.

— Да нет, — рассмеялся Африэль. — Это тонкий дипломатический ход, призванный соблазнить Инвесторов. Они ведь всегда идут на контакт охотнее, если человек выглядит как крупный делец. Наша фракция всех своих посланцев теперь наряжает подобным образом, и тут мы на целую голову обошли механистов. Они до сих пор таскаются в своих комбинезонах.

Он остановился, боясь, что она примет это как намёк на её собственную одежду. Коэффициент умственного развития Галины Мирной доходил почти до двухсот, и с ней нужно было держать ухо востро. Женщины, равно как и мужчины столь высокого интеллектуального уровня, зачастую обладали довольно капризным и неуравновешенным характером и либо витали в облаках собственной фантазии, либо кидались в не постижимые для окружающих сверххитроумные авантюры. Но фракция шейперов в своей борьбе за культурное господство сделала ставку на интеллект и придерживалась избранной стратегии, невзирая на отдельные связанные с этим неудобства. Была даже осуществлена попытка выведения сверходаренных особей с коэффициентом выше двухсот, но случаи их дезертирства из колоний фракции в последнее время настолько участились, что от этой затеи пришлось отказаться.

— Я вижу, мой костюм вас тоже удивляет, — сказала Галина Мирная.

— В оригинальности ему уж точно не откажешь, — улыбнулся Африэль.

— Я спряла его из нитей, добытых из коконов одного из здешних видов. Всю мою земную одежду сожрал симбиот-мусорщик во время прошлогодних беспорядков. Как правило, я хожу безо всякой одежды, просто не хотелось вас с ходу шокировать слишком откровенным пренебрежением условностями.

— Я сам редко надеваю костюм, — пожал плечами Африэль. — Не вижу в нём особого смысла — разве что в карман иногда нужно что-нибудь положить. Но много инструментов я с собой не таскаю. Мы — шейперы, и наш главный инструмент всегда с нами. — Он постучал пальцем по лбу. — А что касается одежды, то если вы покажете мне укромное место, где её можно будет хранить…

Галина отрицательно покачала головой. Из-за инфракрасных очков, закрывавших половину её лица, понять его выражение было трудно.

— Вот вы и совершили свою первую ошибку, доктор, — сказала она. — Здесь нет и не может быть никаких укромных мест. Точно такую же ошибку сделали агенты механистов, да я и сама чуть не поплатилась за это жизнью. Рой не знает таких понятий, как собственность или личность. Если вы захотите использовать какую-либо часть их Гнезда для себя лично, например устроите уголок, чтобы спать или хранить оборудование — да вообще что угодно, — вы сразу станете их врагом, захватчиком. Когда двое механистов, мужчина и женщина, попытались устроить в пустующей камере вычислительный центр, к ним вломились воины Роя и сожрали их на месте. А мусорщики доели их технику и всё прочее до последнего кусочка металла.

Африэль холодно усмехнулся:

— Представляю, во сколько им обошлась доставка всех этих материалов сюда.

— Они же богаче нас, — пожала плечами Мирная, — У них и техника, и полезные ископаемые. Эти двое, как мне показалось, собирались меня убить — тайком, конечно, чтобы не возбудить здешних воинов открытым проявлением насилия. У них, кстати, был компьютер, который выучил язык ногохвосток быстрее меня.

— Тем не менее выжили именно вы, — подчеркнул Африэль. — А ваши сообщения и записи, в особенности сделанные на первых порах, когда вы ещё не потеряли оборудование, были просто неоценимы. Все достижения Совета, вместе взятые, не сравнить с вашими. Вы стали за это время подлинной знаменитостью на Кольцах.

— Да, я догадываюсь, — ответила Мирная.

Африэль помолчал, не зная, что на это сказать.

— Единственное, где мне удалось найти хоть какие-то погрешности в ваших отчётах, — это в моей собственной сфере, в космической лингвистике. — Он кивнул в сторону сопровождавших её симбиотов. — Но и тут, я вижу, вы добились больших успехов: эта парочка прекрасно справляется с ролью ваших связных с Гнездом.

Галина взглянула на него с непроницаемым выражением лица и, пожала плечами.

— Существует по крайней мере пятнадцать различных видов симбиотов. Мои сопровождающие относятся к виду ногохвосток и говорят на собственном языке. В остальном же они просто дикари и интересуют Инвесторов лишь постольку, поскольку ещё не совсем разучились говорить. Некогда они совершали космические полёты, но затем обнаружили Гнездо, осели тут и ассимилировались, став, по сути дела, паразитами. — Она похлопала одного из своих спутников по голове. — Этих двоих мне удалось приручить благодаря тому, что я научилась добывать — или красть — пищу лучше них. Теперь они повсюду следуют за мной и защищают от остальных, в том числе и более крупных. И даже ревнуют меня. Ногохвостки появились в Гнезде всего какой-нибудь десяток тысяч лет назад и все ещё не вполне чувствуют себя здесь хозяевами. У них ещё сохранились остатки мышления и воображения.

— В то, что они дикари, я охотно верю, — сказал Африэль. — Один из них укусил меня прямо на инвесторском корабле. Странные манеры для посланника чужой цивилизации.

— Да, я знаю его, — сказала Мирная. — Я его предупредила о вашем прибытии. Эта новость ему не слишком-то понравилась, но мне удалось уломать его с помощью пищи… Надеюсь, он укусил вас не слишком сильно?

— Да так, царапина. Возможность инфекции, я полагаю, исключена?

— Это очень маловероятно. Разве что вы привезли микробов с собой.

— Вот уж это вряд ли, — ответил Африэль оскорблённо. — У меня вообще нет микробов, и уж во всяком случае я не стал бы завозить микроорганизмы к инопланетянам.

Доктор Мирная отвела взгляд.

— Я подумала, что у вас может быть какой-нибудь специальный, генетически видоизменённый штамм… Ну ладно. Пожалуй, мы можем трогаться. Ногохвостки передадут ваш запах всем остальным в том помещении, куда мы направляемся, — они делают это путём ротового контакта. Оттуда сообщение за несколько часов дойдёт до матки, а уж после этого очень быстро распространится по всему Гнезду.

Оттолкнувшись ногой от твёрдого панциря одной из ногохвосток, она устремилась вперёд. Африэль последовал за нею. В Гнезде было тепло, и Африэль в своём парадном облачении уже начал потеть, но пот его был антисептичен и не издавал запаха.

Они оказались в большой пещере, вырытой в материнской породе астероида. Длиной пещера была метров восемьдесят и имела арочный свод диаметром около двадцати метров. Вся она так и кишела местными жителями. Их были здесь сотни — по большей части симбиоты-рабочие величиной с датского дога, покрытые шерстью и восьмилапые. Довольно часто встречались также воины — мохнатые чудовища с добрую лошадь, чьи огромные клыкастые головы и формой и размерами напоминали мягкое, основательно набитое волосом кресло.

Неподалёку от них двое рабочих тащили сенсора с огромной уплощённой головой на атрофированном теле, состоявшем преимущественно из лёгких. Глаза сенсора были в виде больших пластин, а из шерсти, покрывавшей хитиновый панцирь, торчали длинные свёрнутые спиралью антенны, покачивавшиеся при движении. Тащившие его рабочие цеплялись за стены своими конечностями с когтями и присосками.

Появился ещё один монстр, который плыл, неторопливо загребая жаркий зловонный воздух своими плавниками. Его безволосая голова спереди выглядела устрашающе: сплошные челюсти с острыми жерновами зубов и тупоносые сопла-клыки, во время работы выбрасывавшие фонтаны кислоты.

— Туннельщик, — прокомментировала Мирная. — Хватайтесь за него, с ним мы легко проникнем в глубь Гнезда.

Она подлетела к чудищу и взялась обеими руками за космы шерсти, свисавшие с его огромной спины. Африэль последовал её примеру вместе с двумя симбиотятами, вцепившимися в шкуру туннельщика передними конечностями. От тухлого смрада, издаваемого влажной, маслянистой на ощупь шерстью животного, Африэля пробрала дрожь. Взмахивая своими плавниками с бахромой, будто крыльями, туннельщик понёс их по лабиринту коридоров.

— Здесь, в Гнезде, наверное, тысячи обитателей, — предположил Африэль.

— В своём последнем отчёте я назвала цифру сто тысяч, но к тому времени я успела осмотреть только часть Гнезда. Да и сейчас ещё есть участки, куда я не заглядывала. Я думаю, их число доходит до четверти миллиона. Этот астероид примерно такой же величины, что и Серее, самая крупная база механистов, и его запасы углеродосодержащих материалов ещё далеко не исчерпаны.

Африэль закрыл глаза. На тот случай, если он вдруг потеряет инфракрасные очки, он должен научиться на ощупь находить дорогу сквозь эту извивающуюся, брыкающуюся, куда-то спешащую живую массу.

— Так, значит, население Гнезда растёт? — спросил он.

— Несомненно. Как раз скоро будет запущен рой из трёх дюжин крылатых самцов и самок-производителей для основания новых колоний. В настоящий момент они готовятся к вылету в помещениях по соседству с маткой. Чуть позже я их вам покажу. А сейчас перед нами одна из грибных плантаций…

В это время ближайший к Африэлю симбиотенок придвинулся к нему вплотную и, не выпуская из лап шерсть туннельщика, принялся жевать отвороты одной из его брючин. Африэль как следует его пнул, и тот отскочил, испуганно втянув в себя стебельки глаз.

Подняв голову, Африэль увидел, что они находятся в большом помещении, все стены, пол и потолок которого сплошь покрыты буйной грибной порослью. Наиболее частыми видами были распухшие куполообразные бочонки, целые кусты растений со множеством переплетающихся отростков и скопления трубчатых, похожих на макароны экземпляров, чуть колыхавшихся в слабом потоке воздуха. Вокруг некоторых бочонков висели лёгкие облачка спор, издававшие специфический запах.

— Обратите внимание на грибницу в виде спёкшихся пластов какого-то материала, — сказала Мирная. — Непонятно, то ли это природное образование, то ли какое-то специально полученное сложное биохимическое соединение. Но самое примечательное, что оно свободно произрастает при солнечном свете, на наружной поверхности астероида. Представляете? Источник питания, способный расти в открытом космосе! Наши там, на Кольцах, вцепились бы в него руками и ногами.

— Да, ему просто цены нет, — согласился Африэль.

— Сама по себе эта грибница несъедобна. Я однажды попробовала кусочек — такое ощущение, будто жуёшь пластмассу.

— А кстати, как здесь вообще насчёт пропитания?

— Никаких проблем. Биохимия обитателей Роя очень близка к нашей. Уже на одних грибах можно прожить. Но предпочтительнее продукт, который срыгивают симбиоты-рабочие. Его питательная ценность выше за счёт внутренней ферментации в заднем отделе их кишечника.

— Вы привыкнете к нему, — добавила она, заметив остолбенелый взгляд Африэля. — Я научу вас извлекать пищу из рабочих. Нужно просто пощекотать их, и срабатывает рефлекс. В отличие от остальных жизненных функций, их пищеварительный процесс не регулируется феромонами. — Она отвела, в сторону спавшую ей на глаза прядь грязных спутанных волос. — Надеюсь, те образцы феромонов, что я посылала, оправдали хотя бы хлопоты по их доставке?

— Ещё бы, — сказал Африэль. — Их химический состав чрезвычайно интересен. Я тоже входил в группу по их изучению. Нам удалось синтезировать большую часть составных элементов.

Он остановился. Насколько можно доверять Мирной? Она не была посвящена в подробности эксперимента, задуманного Африэлем и его коллегами. Африэль был представлен ей как обычный исследователь — такой же, как и она сама. Учёные фракции шейперов относились с недоверием к сотрудникам военно-разведывательного отдела.

В интересах будущего, развития фракция шейперов послала исследовательские группы к девятнадцати расам, указанным им Инвесторами. Это обошлось фракции в тысячи гигаватт драгоценной энергии и тонны редких металлов и изотопов. В большинстве случаев можно было послать двух-трёх учёных, в семи случаях — только одного. Для Роя была выбрана Галина Мирная. Её ум и доброжелательный, спокойный характер внушали уверенность, что её психика выдержит испытания и она сумеет выжить. Тогда ещё было неясно, сможет ли она обнаружить что-то полезное и представляющее интерес. И всё же её послали — без сопровождения и почти без всякого оборудования — ради того, чтобы опередить другие фракции и не дать им первыми установить какой-нибудь архиважный факт. И ей действительно удалось установить такой факт. Именно потому и был послан Африэль со спецзаданием.

— А зачем вы синтезировали составляющие? — спросила она.

— Ну хотя бы для того, чтобы убедиться, что мы это можем сделать. — Он улыбнулся обезоруживающей улыбкой.

Мирная укоризненно покачала головой.

— Прошу вас, доктор Африэль, давайте не будем хитрить друг с другом. Я отчасти и забралась-то в эту дыру потому, что хотела быть подальше от всего этого. Скажите мне правду.

Африэль посмотрел на неё в упор, но инфракрасные очки не давали возможности заглянуть ей в глаза.

— Ну хорошо, — сказал он. — В таком случае я должен вам сообщить, что прислан сюда Советом Колец для выполнения эксперимента, который может стоить жизни нам обоим.

— Это значит, — сказала она, помолчав, — что вы сотрудник Службы безопасности.

— В чине капитана.

— Я так и знала… Я так и подумала, когда сюда прибыла эта пара механистов. Они были со мной так вежливы и явно чего-то доискивались. Думаю, они убили бы меня сразу же, если бы не надеялись выведать у меня секрет тем или иным путём — подкупив ли или с помощью пыток… Я была напугана до смерти, капитан Африэль… Но и вы пугаете меня не меньше.

— Мы живём в страшном мире доктор: речь идёт о безопасности нашей фракции.

— Ну да, у вашей братии речь ни о чём другом и не идёт, кроме как о безопасности фракции. Мне не следовало бы показывать вам Гнездо. Ведь здешние обитатели, капитан, даже не мыслящие существа. Они не умеют думать, не могут ничему научиться. Они невинные Дети природы. Им неизвестно добро и зло. Им вообще ничего не известно. И вы хотите сделать их заложниками в междоусобной стычке двух фракций совершенно чужой им расы, находящейся за много световых лет от них!

Туннельщик свернул к выходу с грибной плантации и снова поволок их по тёмным коридорам. Навстречу им попалась компания существ, напоминающих серые спущенные баскетбольные мячи. Один из них пристроился на рукаве у Африэля, уцепившись слабенькими, тонкими, как хлыст, щупальцами. Африэль осторожно смахнул его, и тот отлетел прочь, выпустив на прощание струю красноватых вонючих капель.

— Разумеется, в принципе я разделяю вашу точку зрения, доктор, — мягко сказал Африэль. — Но нельзя забывать о механистах. Некоторые из них сами уже наполовину превратились в механизмы. Вы что думаете, ими движут гуманные соображения? Да они кого угодно изрежут на куски и не моргнут глазом. Большинство других фракций ненавидят нас и называют суперменами-расистами. Вы хотите, чтобы кто-нибудь из них быстрее нас добился результатов, к которым мы стремимся, и использовал их против нас?

— Все это слова. — Она отвернулась.

Вокруг шныряли нагруженные грибами симбиоты-рабочие; грибами было переполнено их брюхо, охапки грибов торчали в челюстях. Рабочие обгоняли их, спешили навстречу, сворачивали в боковые коридоры или в туннели, отходящие вертикально вверх и вниз. Африэль обратил внимание на одного из них, проплывшего у них над головой и во всём похожего на остальных, не считая того, что у него было шесть ног. Это был симбиот-паразит, прикидывающийся рабочим. Интересно, подумал Африэль, сколько времени требуется природе, чтобы вывести вот такой экземпляр?

— Неудивительно, что столько наших дезертирует с Колец, — сказала Мирная с грустью. — Если люди дошли до того, что загоняют сами себя в угол подобным образом, то лучше уж действительно не иметь с ними ничего общего, жить в стороне от всего этого и не способствовать распространению всеобщего безумства.

— Подобные разговоры только погубят нас, — сказал Африэль. — Мы — дети своей фракции и не имеем права ей изменять.

— Скажите откровенно, капитан, а у вас самого никогда не появлялось желания плюнуть на всё это — на все эти нескончаемые обязанности и запреты — и уединиться где-нибудь, чтобы спокойно все обдумать и взвесить, оценить и весь мир, и своё место в нём? Нас с детства постоянно воспитывают, муштруют, натаскивают… Вам не кажется, что в итоге мы за деревьями уже не видим леса, забываем, ради чего всё это делается?

— Мы живём в космическом пространстве, — бесстрастным тоном произнёс Африэль. — А это неестественное для жилья место, и добиться успеха здесь могут только неестественные люди, действуя неестественно. Наш разум — прежде всего наш рабочий инструмент, а уже во вторую очередь — средство для обдумывания своего места в мире. Разумеется, у меня не раз возникало желание плюнуть. Это соблазн, который всех нас подстерегает. Но я верю в необходимость порядка. Наука и техника дали людям в руки такие могущественные силы, которые могут разорвать общество на части. Кто-то должен подняться над схваткой и объединить всех. У нас, шейперов, достаточно мудрости и самообладания, чтобы сделать это гуманным путём. Именно ради этого я и делаю то, что мне поручили. — Он помолчал. — Я не рассчитываю дожить до нашей победы. Я знаю, что меня скорее всего убьют в какой-нибудь случайной стычке или пристрелят из-за угла. Главное — верить в победу.

— А вам не кажется, что все это очень самонадеянно, капитан? — неожиданно спросила она. — Что значат ваша маленькая частная жизнь и ваше маленькое личное самопожертвование? Вот этот Рой — чем он не идеал вашего гуманного порядка? Здесь всегда тепло и темно, и так приятно пахнет. Пища всегда под рукой, все организовано очень разумно, и ничего никуда не исчезает в бесконечном круговороте веществ, кроме симбиотов-производителей да небольшого количества воздуха. И так может продолжаться не одну сотню тысяч лет… Да, не одну сотню… А кто, скажите мне, хотя бы через тысячу лет вспомнит нашу дурацкую фракцию?