— Наверное, я более человечен, — заметил Оскар. — Я, по крайней мере, стараюсь подавать факты более мелкими порциями.

— Мы никогда не поженимся, но со временем все это уже не будет иметь значения. Я стану прогуливаться с тобой по пляжу. У меня будут к тебе какие-то чувства, просто как к личности, такие спокойные и простые. И если я доживу до чего-либо подобного, это станет настоящим концом моей жизни. Это будет старость, это будет полное увядание.

Оскар встал с места и подошел к стеклянным дверям. Это было самое горькое признание, какое ему довелось услышать, потому что он был абсолютно уверен в том, что так все действительно и сложится, когда она постареет. Мудрость и общие интересы. Но это будет у нее с кем-то другим. Не с ее любовником. С каким-нибудь студентом, а может быть, с биографом. Но не с ним. Он вышел наружу, стиснув кулаки, и оперся на нарядную решетку балкона.

Большая организованная процессия двигалась по Бурбон-стрит под голубыми и белыми флагами известного мультинационального банка. Мрачные неулыбчивые участники шествия были одеты в трехцветные длиннополые пиджаки, на ногах у них были сверкающие отполированные ботинки. Какая-то группа, одетая в те же пиджаки, стала швырять в толпу мелкие деньги, однако пролы просто отбрасывали эти подачки прочь.

— Посмотри на эту сценку, — улыбнулся Оскар. Грета присоединилась к нему.

— Я смотрю, все развлекаются. Пятидолларовая бумажка, утяжеленная рыбацким грузилом, взлетела над улицей и врезалась в плечо Оскара. Он развернул ее. Это были настоящие пять долларов, все правильно.

— Надо бы запретить все это, так можно и изувечить людей ненароком.

— Фу! Не ворчи! Я прекрасно себя чувствую. Давай лучше пойдем и разложим кровать.

Она повлекла его в спальню. Воздух вокруг них, казалось, сгустился от напряжения.

— Можно, я не буду снимать маску? Он снял пиджак.

— О да! Эта маска и есть ты.

Он принялся за дело особенно тщательно. Он приготовился выполнить все на высоком уровне. В течение их долгой разлуки он не раз представлял себе их встречу. Он разработал многоуровневую эротическую схему со множеством подпрограмм. Простыни намокли от пота, кровь ударила ей в голову. Со странным криком она вдруг сорвала с лица маску, прыжком соскочила с кровати и выбежала из комнаты.

Оскар в тревоге помчался за ней. Грета отчаянно потрошила свою сумку. Наконец, вытащила карандаш.

— Что за… — начал он.

— Т-ссс! — она быстро начла писать что-то на обложке путеводителя по Новому Орлеану.

Оскар нашел банный халат и накинул ей на плечи, потом надел штаны, выпил полбутылки ледяной минералки. Когда пульсация внутри прекратилась, он вернулся на балкон.

На Бурбон-стрит разыгрывались исключительно интересные сценки. Балконы, что тянулись вдоль фасада отеля, были заполнены людьми: там стояли четыре женщины и трое мужчин. Между женщинами, что стояли на балконах, и мужчинами, что столпились на улице, разыгрывалась увлекательная игра.

Женщины показывали незнакомцам грудь в обмен на пластиковые украшения. Мужчины хрипло выкрикивали свои пожелания и швыряли в качестве выкупа бусы. Женщины на улице могли демонстрировать свои прелести мужчинам, стоящим на балконе, а женщины на балконах демонстрировали себя толпе на улице. Это был узаконенный веками ритуал, разыгрываемый как по нотам. Странные и старомодные игры, напоминавшие обычай придерживать даму под локоть в танце.

Симпатичная рыжуха с соседнего балкона собрала вокруг себя большую толпу обожателей. Она поцеловала ухмыляющегося пьяного дружка, стоящего рядом с ней и откинулась, позвякивая громадным количеством золотых, зеленых и малиновых бус, висевших у нее на шее, а затем игриво притронулась к застежке блузы. Толпа взревела, хором требуя демонстрации.

Помучив их и доведя до неистовства, она перекинула связку бус через плечо и обнажила грудь. На это стоило посмотреть. Один из поклонников медленно, но решительно поднял руку и погладил ее сосок. Оскар почувствовал себя как рыбка, которая заглотила крючок.

Он вернулся в гостиничную комнату. Грета уже оторвалась от записей. У нее был бледный и задумчивый вид.

— Что все это значит? — спросил Оскар.

— Странная штука. — Она отложила карандаш в сторону. — Я думала. Я была способна думать о нейрологии, когда мы занимались сексом.

— Да?

— Ну, это было больше похоже на дремы о нейрологии. Ты меня возбудил до крайности, и я была правда на самом краю… ты понимаешь ведь, как ты себя чувствуешь, когда ты на самом краю? И я думала о волновом воздействии на глиальные клетки. И вдруг меня осенило, что стандартный кальциевый волновой метод никуда не годится, что есть лучший способ описать деполяризацию, и я почти ухватила эту мысль, я почти уловила идею и тут застряла. Застряла там на краешке. И я не могла ни отпустить ее, ни двинуться дальше, а наслаждение росло. И тут мои мозги буквально захрипели, и я почти потеряла сознание. И вот тогда меня озарило, это было как сверкающий поток. И тогда я спрыгнула с кровати, чтобы все записать. Он подошел к столу.

— И на что это похоже?

— О! — Грета быстро убрала листочки. — Это просто еще одна идея. Я имею в виду, что когда я рассмотрела это на бумаге, то поняла, что на самом деле гли-альный синситиум никак не может вести себя так. Это умная мысль, но она не подкрепляется исследованиями. — Она вздохнула. — Но это было такое потрясающее чувство. Когда это произошло. Господи, если бы так всегда происходило!

— Но ты не собираешься так поступать каждый раз?

— Нет. У меня просто нет такого количества идей. — Она посмотрела на него, ее губы раздвинулись в улыбке. — А у тебя есть еще идеи?

— Ну да.

— И какие?

Он придвинулся к ней поближе.

— Разные штучки, которые я могу проделать с тобой.

Они забрались опять в кровать. На этот раз она потеряла сознание. Он не заметил, как она ускользнула из реальности, поскольку ее тело продолжало двигаться спокойно и ритмично, хотя глаза закатились. Когда она заговорила, он тоже сразу потерял сознание.

— Ты со мной? — глухо прошептала она.

— Да, я здесь, — сказал Оскар, стараясь говорить сквозь судорожные движения тела. Они оба ушли из области сознательного вглубь, в невидимые области, и едва были способны оттуда проявлять себя внешне. Но они выбрали хороший момент. Их вспотевшие тела уже замедляли свое движение, погружаясь в мягкую релаксацию. Им было легко, вокруг них расстилался озаренный лунным светом океан сексуальности, омывавший далекие берега. Они могли дышать вместе.

Когда они проснулись, было около десяти часов вечера. Огни с улицы проникали сквозь шторы и ложились цветными пятнами на потолок. Грета потянулась и зевнула, потерлась коленом о его ногу.

— Как приятно, когда после этого проваливаешься в сон.

— Да, похоже, это входит у нас с тобой в привычку.

— Я думаю, это хорошо. — Она вылезла из кровати. — Душ… — Ее голос стал почти неслышен, когда она вышла. — Ого! У них есть даже биде! Отлично!

Оскар пошел за ней.

— Можно принять душ. Потом одеться, — довольно сказал он. Занятия любовью были позади, им всегда предшествовало напряженное ожидание, которое несколько тяготило. Но сейчас он чувствовал себя отлично. Они оба очистились, напряжение ушло, они могли радоваться друг другу.

— Давай наденем маски и выйдем выпить где-нибудь кофе. Я тебя проведу по улицам, это будет забавно.

— Хорошая идея. — Она посмотрела в зеркало на смятую прическу и поморщилась. — Один бокал мартини — уже много.

— Ты прекрасно выглядишь. Я отлично себя чувствую. Я чувствую себя счастливым.

— И я тоже. — Она встала под душ.

— Это выходные, — рассеяно сказал он. — У нас с тобой просто маленькие каникулы, мы можем жить этим моментом, просто жить, как нормальные люди.

Они оделись и вновь вышли на балкон. Все балконы были теперь полны народа, незнакомые люди дружелюбно улыбались. Стоило Грете появиться, как с улицы послышались выкрики и откровенно мужские предложения.

Глаза Греты, спрятанные под маской, изумленно расширились.

— О, господи, — пробормотала она, — я всегда знала, что вы, мужчины, ждете от женщин, но стоять вот так и выкрикивать это вслух… Прямо не верится.

— Ты можешь продемонстрировать свои прелести, если тебе хочется. Они подарят тебе за это бусы.

Она задумалась.

— Я могу это сделать, но только если ты спустишься вниз и будешь кричать.

— Это редкая возможность. Дай-ка я найду камеру.

Она соблазнительно улыбнулась.

— Мистер, не забудьте бросить мне мои бусы. И они должны быть очень красивые.

— Я принимаю вызов, — ответил Оскар.

Нить с зелеными и золотыми бусинками полетела с улицы в сторону Греты. Она попыталась схватить ожерелье, но не удержала и уронила. Прямо под ними на мостовой какой-то человек среднего возраста, с усами, торчащими из-под маски, прыгал, размахивал руками и кланялся Грете. Он махал обеими руками так отчаянно, будто сигналил самолету.

— Посмотри на этого чудака, — усмехнулся Оскар. — Он просто сходит с ума по тебе.

— С ним уже есть девушка, — ответила Грета. Человек и его улыбающаяся подружка пробрались сквозь толпу и оказались непосредственно перед балконом.

— Доктор Пеннингер! — закричал мужчина. — Эй! Покажите нам ваши мозги!

— О, черт! — сердито сказал Оскар. — Это наверняка папарацци.

— Эй, Оскар, — громко крикнул мужчина, снимая маску. — Посмотри сюда! Послушай!

— Ты знаешь этого человека? — спросила Грета.

— Нет… — Оскар вдруг выпрямился. — Эй! Знаю! Это Йош! Это Йош Пеликанос. — Он перегнулся через перила и закричал: — Йош! Привет!

— Посмотрите! — кричал Йош, указывая на брюнетку в маске, что стояла рядом с ним. — Глядите! Это Сандра!

— О чем он говорит? — спросила Грета.

— Это его жена, — восторженно промолвил Оскар. — Это его жена Сандра. — Он приложил руки рупором ко рту и выкрикнул. — Сандра! Привет! Рад тебя видеть!

— Мне лучше! — радостно отозвалась Сандра. — Мне намного лучше!

— Это замечательно! — кричал Оскар. — Чудесно! Поднимайтесь к нам, Йош! Поднимайтесь и выпейте с нами!

— Нет времени! — выкрикнул Пеликанос. Его жена удалялась по улице, ее увлекала за собой толпа. Пеликанос поймал ее за руку, прикрывая от людского потока. Она, казалось, чувствовала себя немного неуверенно на людях, что было неудивительно, учитывая девять лет, проведенных в клинике для психически больных.

— Мы спешим заняться любовью! — сообщила она им с сияющей улыбкой.

— Да благословит вас Бог, доктор Пеннингер! — крикнул напоследок Пеликанос, махая им рукой и удаляясь. — Вы гений! Спасибо вам за то, что вы есть! Спасибо за то, что вы такая!

— Кто эти люди? — удивленно спросила Грета. — И почему ты их приглашал зайти?

— Это мой мажордом. И его жена. Она болела шизофренией.

— Что было с его женой? — она помолчала. — А-а, это должно быть NCR-40 аутоиммунный синдром. Сейчас это лечится. С ней все будет хорошо.

— Тогда и с ним все будет хорошо.

— Он выглядел нормально, когда перестал прыгать. Даже симпатично.

— Я его просто не узнал. Я никогда прежде не видел его счастливым. — Оскар помолчал. — Это ты сделала его счастливым.

— Ну возможно, я заслуживаю доверия. — Она улыбнулась. — Я не хочу сказать, что у меня не было намерений сделать его счастливым. Наука гордится многими вещами, которые вовсе не собиралась совершать. Наука не становится лучше от того, что ее достижения иногда помогают людям. Но, с другой стороны, это может означать, что наука на самом деле способна точно так же причинять человечеству вред.

— Не уверен, что могу согласиться с тобой. Это не политический образ мысли.

Грета сделала большой глоток шампанского. Мужчины на улице по-прежнему кричали, пытаясь привлечь ее внимание, но она по-королевски игнорировала выкрики.

— Посмотри на меня, — внезапно сказала она. Длинными пальцами она разгладила маску из перьев. Ее глаза в прорезях вдруг начали вращаться в противоположных направлениях.

Оскар подскочил.

— Ух ты! Как ты это делаешь?

— Научилась. После долгих тренировок. Я теперь могу даже видеть две вещи одновременно. — Глаза ее крутились и вращались, как хвост хамелеона.

— Боже! А как это сделать? Ты просто думаешь об этом, да? Просто не верится! Ну-ка, посмотри на меня. Двумя глазами… А теперь одним. Господи, это самая потрясающая штука, какую я когда-либо видел. Просто волосы встают дыбом. Милая, ну покажи еще раз, как они двигаются! Господи, я должен заснять это на пленку!

— Тебя это не пугает? Я ведь еще никому этого не демонстрировала.

— Меня это устрашает! Я просто каменею! От восторга! Ну почему, почему только я один понимаю, до чего это сексуально! — Он засмеялся. — Ты сводишь меня с ума! Поцелуй меня!