Марина Степанова, Олег Новгородов
      402, Майами - Нью-Йорк
      Пролог
      Бледно-розовые солнечные лучи упали на каменистую серую поверхность астероида. Начинался "астероидный день" - почти в точности такой же, каким он был миллионы лет, ну разве немного изменилась его длительность и интенсивность освещения. Но в галактических масштабах изменения вообще не заметные. И точно так же, как это происходило миллионы лет, солнце выхватило из холодного мрака разбросанные в радиусе нескольких километров обломки стальной конструкции - когда-то блестящие, а теперь черные, словно черные дыры космоса - провалы, уходящие в прошлое. Но эти разбросанные обломки и были прошлым - лишь очень опытный специалист настоящего мог распознать в них детали космического корабля. Это было бы непростой задачей - и потому, что время сурово обошлось с ними, и потому, что проектирование и строительство корабля явно было осуществлено не человеческой расой.
      Условно принятая за круг зона разброса деталей звездолета имела в качестве центра глубоко вошедший в каменистую серую почву стальной корпус та часть, где была расположена кабина, еще сохранившая в бортовых отверстиях мелкие осколки стекла. Может быть, это были иллюминаторы, а, скорее всего, камеры внешнего обзора. Первые лучи "астероидного дня" багрово поблескивали на краях осколков - так же, как и миллионы лет. Казалось, что почти ничего не изменилось.
      И все же, какая-то перемена произошла.
      Иначе бы существо не пришло в себя.
      Собственно, назвать это существо гуманоидом было бы неправильно во всех смыслах - своей биологией, психическим устройством и интеллектом оно не имело ничего общего с гуманоидами. Пришедшее с планеты Земля, оно, тем не менее, вряд ли могло быть хотя бы очень отдаленным предком гомо сапиенс. Оно - и ему подобные - не оставили осязаемых следов своего присутствия на планете: архитектурных памятников, поселений, гробниц, хотя бы наскальных рисунков. Если только в таких отдаленных и труднодоступных уголках планеты, исследовать которые не удалось даже вооруженным последними достижениями науки и техники людям. Память о них не сохранилась в самых древних легендах, преданиях и религиях примитивных народов, зачастую знающих о прошлом больше, чем знают о нем ученые-историки. Они не послужили прообразами придуманных богов и никогда не существовавших сказочных героев древности. Они пришли на Землю и ушли с нее задолго до того, как бурлящая плазма Мирового океана породила первое одноклеточное.
      Существо, заключенное в капсулу внутри разбитой кабины, ничего не знало о судьбе своих соплеменников. Оно и не могло ничего знать: миллионы лет прошли для него, как несколько минут. Когда разведывательный полет, предпринятый с целью поиска перспективных планет для переселения, завершился некорректно выполненным разворотом вблизи орбиты безымянного астероида, гравитация последнего швырнула корабль вниз - и для существа наступила темнота.
      От мощного удара, вогнавшего носовой отсек почти на тридцать метров в почву, корабль разрушился практически полностью. Мгновенно остановилась работа всех устройств оповещения, транслировавших сигналы о местонахождении звездолета, "погибли" жизнеобеспечивающие системы. Капсула пилота лопнула по швам. Звездолет был безвозвратно потерян, астронавт-разведчик обречен на скорую гибель, которую не на долго отсрочила сверхнадежность конструкции корпуса. Казалось, ничего не может быть яснее.
      Но безымянный астероид распорядился всем по-своему.
      Ворвавшись в разошедшиеся швы капсулы, атмосфера астероида сыграла консервирующую роль: тело астронавта, его еще живой организм оказался на длительное время зафиксирован, сохранен в том состоянии, в каком он пребывал в момент падения. Это продолжалось долго, очень долго - но не могло продолжаться вечно. Проходили тысячелетия, менялось положение астероида в галактике, менялась интенсивность солнечного облучения, менялся состав атмосферы. Наконец, наступило логическое завершение процесса: атмосфера астероида перестала выполнять функции консерванта. И астронавт пришел в себя, во всяком случае - на какое-то время. Возможно, вскоре его ждала мучительная агония, но он об этом не знал. Или не задумывался. Он оценил ситуацию упрощенно, но вполне рационально: произошла катастрофа, необходимо подать сигнал бедствия.
      Процедура подачи сигнала была несложной. Включив резервный бортовой компьютер, астронавт привел в действие программу экстренной передачи. Эта программа напрямую связана с настроенным на базу радаром. Где бы ни находился корабль, радар постоянно работает в режиме приема информации с базы. Таким образом, компьютеру в любой момент времени точно известны координаты посыла. Ни компьютер, ни астронавт не знали о том, что базы не существует уже несколько миллионов лет, а сам радар "висит", бесполезно запомнив место, где находилась база... до того, как исчезла навсегда. Несколько секунд - и программа осуществила передачу сигнала.
      Стараясь не делать лишних движений - полученные при падении травмы причиняли сильную боль - астронавт просчитывал в уме дальнейшие события. Пройдет тридцать-сорок минут, прежде чем сигнал достигнет базы и будет принят локальным компьютером. Тогда зашифрованная в сигнале программа включится в работу автоматики базы, сканирует периферию и даст задание дежурному спасателю вылететь в указанный район для эвакуации пострадавшего. Целиком вся операция займет около суток.
      За это время, бесстрастно отметил астронавт, вполне можно умереть. Странно, что это не произошло до сих пор. Получается, атмосфера астероида пригодна для жизни? Приборы показывали совершенно обратное. Сбой в работе? Или?
      Или что-то случилось?
      Из того положения, в котором находилась кабина звездолета, астронавт мог разглядеть немногое. Только небольшой фрагмент космоса над воронкой, который был виден в чудом уцелевшую камеру обзора. То, что показывал монитор камеры, ничем не напоминало картину, запомнившуюся астронавту в тот момент, когда свалившийся на плоскость корабль камнем устремился вниз. Могло ли расположение звездных тел так измениться за то время, пока пилот был без сознания? И, кстати, сколько прошло времени? Преодолев резкую боль внутри черепа, пилот оглядел приборную панель: ни один индикатор времени не работал. Собственно, уцелели лишь те узлы корабля, которые были рассчитаны на неприемлемые для всего остального, в том числе для живого организма, перегрузки.
      У астронавта зародилось смутное подозрение.
      Однако сделать он ничего не мог. Он ждал. Ждал, понимая, что последние минуты его жизни быстро истекают.
      Глава 1
      Ночной дежурный морга при госпитале Святой Лукреции Стиви Брайс был занят своим поздним ужином. В меню на этот раз входили два огромных гамбургера и большой стакан кока-колы из ближайшего "Макдональдса". Стиви с удобствами расположился за своим столом, сдвинув в сторону клавиатуру компьютера и, поглощая еду, лениво перелистывал какой-то допотопный детектив, серый и скучный, как осенний день в Нью-Йорке. Откусив солидный кусок гамбургера, Стиви с ухмылкой вспомнил, как, придя сюда на работу тогда еще дневным санитаром - он едва не сделался вегетарианцем. В первый же его рабочий день в морг доставили шестнадцатилетнюю наркоманку, которую дружки отправили кататься на крыше лифта. Чудовищно искалеченное тело, только что не разорванное на куски - пассажир услышал подозрительный шум и успел нажать на кнопку "стоп". Конечно, девчонку это не спасло. Когда ее извлекли из черного пластикового пакета, Брайс впервые с пугающей отчетливостью понял, что такое мясо и как заливает пол дымящаяся кровь. После этого он три дня питался одними только чипсами и запивал их минералкой: слишком уж кока-кола напоминала по цвету те жуткие лужи на полу... Но это еще оказались цветочки. Через несколько дней в предместье Майами произошла автокатастрофа, самая крупная за последние десять лет: дальнобойщик "MAN", за рулем которого сидел пьяный (как потом считали полицейские) водитель на полной скорости свернул на встречную полосу и столкнулся со школьным автобусом. Сразу получилось 24 человека: шофер автобуса, все находившиеся в салоне дети плюс сам виновник катастрофы, вылетевший из кабины через лобовое стекло. От удара "MAN" развернуло и поставило поперек дороги: восемь или десять автомобилей, ехавших сзади, превратились в сплошное пылающее железное месиво. И еще те, кто ехал позади автобуса, тоже пять или шесть машин разбились всмятку вместе с пассажирами. Выживших не было. Когда тела начали поступать в морг, Стиви продержался не больше получаса. Уже второй фургон с трупами не застал его на месте: бедняга лежал на улице со стороны черного хода в глубоком обмороке, а над ним хлопотала ассистентка паталогоанатома. Очнувшись, Стиви серьезно задумался о том, чтобы сменить место работы. Наверное, если бы, обретя сознание, он обнаружил рядом с собой не ассистентку, а самого мистера Джона Гаривелла (неофициальное прозвище - "Джек Потрошитель"), он бы сразу сбежал куда глаза глядят, хоть грузчиком в аэропорт. А так - прошло две или три недели, пока пытался подыскать себе приличное место - и за это время он... привык.
      А еще через год привык настолько, что стал относится к смерти, с которой приходилось сталкиваться ежедневно, даже с некоторым цинизмом. Вот и сейчас, запивая гамбургер кока-колой, Стиви подумал о той девчонке, которая сейчас лежала в контейнере № 11: вот ненормальная баба, вскрыла себе вены - из-за чего, спрашивается? Ну, поцапалась с дружком, чего тут такого. Стиви решительно не мог себе представить такой ссоры, после которой человек едет в первый попавшийся мотель на побережье и там сводит счеты с жизнью. Не поймешь этих женщин. Впрочем, мужики бывают не лучше. Часа через полтора-два должны подъехать из похоронного бюро забрать девчонку: говорят, мать решила похоронить ее где-то в Аспине. Так что завтра покойнице предстоит полет в грузовом отсеке какого-нибудь "Боинга". Ну, счастливого пути, и чтоб никаких воздушных террористов. Стиви хмыкнул. Как, кстати, ее зовут, звали, то бишь?
      Что-то вроде... Кристина, так, кажется? Брайс открыл журнал и, водя пальцем по колонке, нашел номера контейнера и бирки: 11-495, Кристина Бель. Бель. Стиви задумался; фамилия показалась ему знакомой. Только он никак не мог вспомнить, где ее слышал.
      С улицы донесся шум двигателя, и через несколько минут в дверь позвонили. Дожевывая на ходу остатки гамбургера, Стиви двинулся открывать. На пороге стояли трое мужчин в черном; двое из них держали носилки.
      - Привет, Стиви, - поздоровался с Брайсом старший по бригаде, Уолдерс. Им уже не раз приходилось иметь дело друг с другом. - Как делишки, не скучаешь?
      - Скучаю, - зевнул Брайс, пропуская пришедших и закрывая за ними дверь. - И от твоего черного костюма мне веселее не стало. Так же как и от этих ребят с носилками.
      - Ну прямо мертвецкий у тебя юмор, - проворчал Уолдерс. - Ладно, нам нужна некая К. Бель. Проводишь нас к ней, или мне опять, как в прошлый раз, самому прочесывать все холодильники?
      - В прошлый раз ты сам был виноват, - напомнил Стиви. - Не знал ни имени, ни номера, вообще ничего. И как вообще можно так работать? А на эту Бель у вас есть хоть какой-нибудь документ?
      Уолдерс достал из кармана и сунул ему под нос бумагу.
      - А, ну, другое дело, - покладисто согласился Брайс. - Пошли, сейчас всё будет.
      Напряжение в сети упало как раз в тот момент, когда они остановились перед дверью контейнера 11. Наверное, упало. Во всяком случае, в помещении мигнули лампы дневного света. Дверь холодильной камеры заклинило.
      - Тьфу, черт! - выругался Стиви, борясь с дверью. - Только этого еще не хватало! Она заперлась изнутри.
      - Дай-ка, - Уолдерс отодвинул Стиви в сторону и сам взялся за ручку. На этот раз дверь легко открылась, и Уолдерс вытянул наружу полку с телом. - Шутник недоделанный.
      Кристина Бель смотрела в потолок мутно-стеклянными глазами.
      Брайс невольно отступил назад, отдавив ногу одному из похоронщиков. Увидев лицо девушки, он вдруг вспомнил, откуда она была ему знакома. И еще кое-что вспомнил, о чем ему совсем не хотелось бы вспоминать.
      - Эй, парень, поосторожнее! - недовольно окликнул его похоронщик. - Ты сделал больно моему ботинку.
      - Извиняюсь, - пробормотал Стиви, поспешно отходя в сторону. Ему вдруг стало не по себе. - Так вы ее забираете? - зачем-то спросил он Уолдерса.
      - Да зачем, мы просто так прокатились среди ночи, - бросил через плечо Уолдерс. - Так, ребята, давайте-ка ее грузить. - Да ты чего, Стиви? - он заметил, что Брайс изменился в лице. - Баек из склепа по телеку насмотрелся?
      - Ничего, - Брайс изо всех сил старался взять себя в руки и унять резко участившееся дыхание. В конце концов, из-за чего он так разволновался? Только из-за того, что девчонка работала в местной больнице для бомжей и пару раз по каким-то делам заезжала в Святую Лукрецию? Ладно, давайте быстрее. Отвлекаете меня от работы.
      - А разве это не есть твоя работа? - удивился Уолдерс. - Принял, сдал. - Он указал подбородком на контейнер. - Ты б его хотя бы закрыл. А то холод выйдет.
      Выпроводив Уолдерса и его коллег по мрачному бизнесу, Стиви вернулся к столу, сделал пометку в журнале и плюхнулся в свое кресло. То, что он знал эту К. Бель, вовсе не странно; подумаешь, тут недавно его собственный одноклассник ночевал, как раз по соседству с одиннадцатым контейнером. Странно было другое.
      Странно было то, что у покойницы оказались открыты глаза. А он точно помнил, что в контейнер ее положили с закрытыми глазами.
      Брайс точно не знал, возможны ли такие изменения, если речь идет о трупе недельной выдержки... тьфу, то есть, давности. Но ему очень хотелось, чтобы они были возможны. Во всяком случае, завтра он спросит об этом доктора Гаривелла.
      Он бросил взгляд на монитор компьютера, привлеченный писком из динамика. Так и есть, перегружается. И что сегодня творится с этим напряжением?
      Зашуршал принтер, выводя на печать какую-то абракадабру. Нахмурившись, Стиви вытянул распечатанный лист и положил его перед собой. Чушь какая-то.
      ...Сознание включилось, как операционная система.
      Идет сканирование среды. Сканирование завершено. Вывод: принимающее устройство полностью или частично не соответствует стандартному. Вывод: необходимо найти доступный сектор для инсталляции программы. Местное время: 02:04.
      Сектор локализуется. 02:05 по местному времени...
      Сектор найден, идет сканирование. 02:05 по местному времени...
      Программа инсталлируется. 02:06 по местному времени...
      02:07 по местному времени. Ой, что это со мной случилось? Господи, где я?
      Инсталляция завершена. Устройство пытается анализировать свое актуальное состояние, располагая 0,000009845 единиц информации. Сканируются сбойные сектора. 02:08 по местному времени...
      Сканирование завершено. 99,08978788 % сбойных секторов от общего объема устройства. 02:12 по местному времени...
      Сканируются файлы памяти. 02:12...
      Сканирование завершено. 99,0986745840 % сбойных или испорченных файлов памяти. Идет проверка содержимого. 02:16... Я ничего не помню!
      Проверка завершена. Вывод: доступные для использования файлы не включены в работу устройства. Файлы включаются в работу. Примечание: устройство обладает ярко выраженной эмоциональностью, возможно, среда имеет полностью или частично органическую структуру. 02:21...
      Файлы включены. 02:30...
      Они... это они виноваты! Они сделали так, что я умерла! Меня заставили умереть! Я не хотела!...
      Вывод: устройство было преднамеренно разрушено неизвестными лицами. Вывод: операция спасения невыполнима до тех пор, пока устройство не будет восстановлено. Примечание: повышенная эмоциональность устройства может помешать успешному восстановлению. Примечание: во избежание повторного разрушения устройства необходимо ликвидировать (физически устранить) виновных. В ближайшее время будут включены все ресурсы устройства и периферийных конструкций, необходимые для восстановления. Идет сканирование. 02:38...
      Сканирование завершено. 99,99888789090 % периферийных конструкций полностью непригодны для работы. Необходимы дополнительные энергоресуры. Сканируется внешняя среда. 02:49...
      Источник энергоресурсов локализован. В ближайшее время произойдет подключение. Возможны перебои энергоснабжения внешней среды. Использовать щадящий режим подключения с целью избежать повышенного внимания. 03:00...
      Идет подключение к внешнему источнику энергии. В ближайшее время начнется восстановление. 03:30...
      Восстановление завершено в достаточной степени. Возможно приступить к исполнению приоритетных задач. Программа будет использовать языковой код и символьную таблицу устройства для анализа и общения с внешней средой. Эмоциональная и интеллектуальная активность устройства будут подавлены и ориентированы соответственно выполняемым задачам. Выполняется подавление. 04:28...
      Они меня убили...
      Я ненавижу их.
      Запрос: вывести на внешнее периферийное устройство протокол работы? По умолчанию: выводится.
      ...Распечатка выглядела как беспорядочный набор совершенно непонятных символов. Это было не похоже даже на машинный код.
      Стиви бросил взгляд на часы. Половина пятого. Наступило утро.
      Глава 2
      Она ужасно не хотела смотреть правде в глаза. Все ее времяпрепровождение в Майами оказалось ни чем иным как необратимой трагедией. Но трагедия была после. Сначала был ее приезд в это райское местечко, когда она не подозревала, что всё пойдет не так, как хочется, хотя и не представляла отчетливо своих желаний. Она вышла из самолета с мыслью, что наконец-то она свободна от родительской опеки, и эта свобода ослепляла ее. С финансами проблем не было. Она быстро нашла себе подходящие апартаменты и круг общения. Но круг этот был не из лучших. Разгульные вечеринки, крупные проигрыши в казино, после которых "мартини" в огромных количествах. Мужчин она меняла часто, а иногда - и очень часто. Они никогда не могли понять, что ей надо, чего она, впрочем, и сама не знала.
      Анжелина часто обращалась к родителям с просьбами выслать ей денег, ссылаясь на то, что этого требует жизнь в Майами. И затем, с приличной суммой в кармане, она возвращалась в казино, прихватив с собой пару-тройку друзей или одна. И снова проигрыши, и снова "мартини"...
      Однажды, проводя таким образом время, она полулежала на барной стойке в одном из фешенебельных местечек на побережье океана и наслаждалась ароматом кубинской сигары, которую курил какой-то незнакомец в двух шагах от нее, когда в бар вошла симпатичная молодая пара. Они расположились за столиком и ждали официанта. С первого взгляда казалось, что они были созданы друг для друга: очаровательная шатенка с южным загаром, распущенными волосами до пояса, в легком брючном костюме, который совсем не скрывал, а наоборот, подчеркивал ее изящную фигуру и высокий молодой человек с аккуратной бородкой, темноволосый, с мужественными чертами лица, одетый скромно, но со вкусом. Анжелине сразу бросились в глаза эти двое, необычайно контрастировавшие с окружающими. Причем Анжелина с удивлением поняла, что дело было не во внешнем контрасте, а в чем-то неуловимом, скорее - в манере их поведения, выражавшей их безгранично нежное отношение друг к другу. Она с интересом рассматривала их, и, неожиданно, на ум ей начали приходить мысли о ее собственной жизни - чего с ней не случалось последние несколько лет. Она поняла, что никто никогда не держал ее так за руку и не смотрел на нее таким взглядом, как этот молодой человек на свою спутницу, и сама она никогда не была такой, как его девушка.
      Не очень-то приятное открытие. Анжелина вдруг почувствовала себя плохо, а потом - невыносимо плохо. Она не могла больше смотреть на этих двоих, но и не могла отвести взгляд в сторону. Заказав себе очередную порцию "мартини", она выпила ее залпом, и, не ощутив желаемого облегчения, заказала еще. Тем временем молодая пара наслаждалась компанией друг друга, танцуя под одну из медленных композиций, которые часто звучали в баре.
      Да, это и вправду была прекрасная пара. Девушку звали Кристина Бель. Она была из богатой семьи, перебравшейся из Майами в Аспин после смерти бабушки, оставившей в наследство огромный дом. Но Кристина предпочла остаться в Майами среди своих старых друзей и других привязанностей, без которых жизнь казалась бы ей пустой и бессмысленной. Она по-прежнему жила в их доме на побережье, проводя целые дни с друзьями на пляже, загорая под жарким солнцем и купаясь в теплых волнах океана, с самого детства ставшего ей родным. Но отнюдь не это всё составляло смысл ее жизни: одной из причин, по которой она отказалась оставить Майами, была ее работа в местном госпитале для малоимущих, где она прекрасно чувствовала себя на своем месте и где все к ней привыкли. Свой возможный переезд она расценивала в душе как своего рода предательство, хотя многие из ее знакомых считали эту работу не более чем эффектной позой: дочь богатых родителей обслуживает нищих! Те, кто иной раз высказывал ей подобные мысли, почему-то не задумывались над тем, что эта "поза" длится уже несколько лет, и что ради этой, откровенно говоря, незавидной работы даже для девушки, вынужденной зарабатывать себе на жизнь (коей она не была), Кристина специально закончила курсы сестер-сиделок.
      Имя ее спутника было Боб Перкинсон. Он не смог бы похвастаться богатыми родственниками, даже подняв все свое генеалогическое древо, зато он был одним из лучших студентов университета, где изучал биологию, специализируясь на флоре и фауне океана. До поступления в университет он жил в одной из техасских провинций с мамой и старшим братом. Они смогли обнаружить у него зарождающиеся способности к наукам и, собрав все свои силы, всё же накопили денег на его учебу в университете.
      С Кристиной они познакомились в одном уютном уголке парка, куда она пришла со своими подругами. Боб, сидевший в тени деревьев с толстой пачкой конспектов, пытался сосредоточиться на чтении, однако веселый смех девушек отвлекал его внимание. Ее он выделил из компании шумных подружек сразу.
      Они встречались после дневных забот и проводили вечера вместе. Ее не смущал тот факт, что он не принадлежал к ее кругу. Она с нетерпением ждала каждой их встречи, также, как и он. Через несколько месяцев она настояла на том, чтобы он переселился из своего студенческого общежития в ее коттедж. Ей казалось абсолютно естественным то, что все их совместное проживание и их развлечения финансировала только она. Бобу был неприятен этот факт, однако он смирился с действительностью, но все-таки запретил Кристине делать ему дорогие подарки. Боб знал, что в будущем, закончив университет и встав на ноги, он сам сможет обеспечивать Кристину.
      По новой традиции семьи Бель, Кристина регулярно прилетала к маме в Аспин на День Благодарения, и в этом году она прилетела туда в компании с Бобом. Оливии Бель понравился этот серьезный юноша, имеющий цели в жизни и любящий ее дочь. После этого визита Оливия постоянно интересовалась им в телефонных разговорах с дочерью и не скрывала своей радости по поводу того, что ее дочь нашла свое счастье.
      Да, эта пара выглядела счастливой.
      Анжелина больше не могла выносить свое состояние, вызванное непонятно чем, а может быть и присутствием этой пары. Она почувствовала, как слезы сами навернулись на глаза, что вот-вот у нее начнется истерика, и решила удалиться в дамскую комнату. То, что увидела Кристина, находящаяся там вбегающая девушка с пылающим лицом, запачканным тушью. Девушка подбежала к раковине, включила воду, но умыться не смогла: ее захлестнули рыдания. Кристина обратила внимание, что девушка пьяна, но, судя по ее состоянию, у нее какие-то проблемы. Ей вдруг стало невыносимо жалко человека, может быть, попавшего в беду, и она решила поинтересоваться, в чем дело. Анжелина, все-таки пытавшаяся кое-как умыть лицо холодной водой, не заметила, как подошла Кристина и, когда та ее окликнула, вздрогнула.
      - Извините, я совсем не хотела вас напугать, - смущенно сказала Кристина. - Я просто увидела вас в таком состоянии и... Вам плохо?
      - А что, это как-то что-то меняет? - Анжелину, кажется, раздражало вмешательство постороннего. Хоть это и был женский голос, но она все равно не хотела, чтобы ее наблюдали в таком виде.
      - Но, может быть, я чем-то могу вам помочь?
      Анжелина медленно обернулась, прижимая к щеке бумажное полотенце, и поняла, что перед ней стоит не кто иной, как та девушка, из-за которой всё это с ней и происходит. Да, теперь она точно поняла, что именно из-за этой приятной незнакомки, явившейся зачем-то сюда, в бар со своим не сводящим с нее взгляда другом, она буквально испытывает настоящий психоз. Но теперь она не хотела отвечать грубо.
      - Мне не в чем помогать, я сама не знаю, что со мной происходит. Так просто, эмоции. А вообще, постойте. Если вы хотите мне помочь, то отвезите меня домой. Я заметила, что вы не одна. Я надеюсь, ваш друг не будет против такой помощи?
      Кристина не знала точно, будет ли Боб против, но отказать этой девушке, явно находящейся в сильном расстройстве чувств, она почему-то не могла. Ей вдруг пришло в голову, что, останься она здесь, у нее могут случиться какие-нибудь неприятности.
      - Я думаю, мой друг не будет против, - ободряюще улыбнулась Кристина, чтоб как-нибудь смягчить ситуацию ("Что ж, Боба я возьму на себя", подумала она). - Кстати, меня зовут Кристина Бель, - она вопросительно посмотрела на собеседницу, протягивая ей еще бумажных полотенцев.
      Анжелина хлюпнула носом и с усилием изобразила на лице подобие улыбки.
      - Анжелина... Анжелина Симонс.
      Боб уже заволновался, почему Кристина так долго пропадает в дамской комнате. И тут он увидел, как Криси подходит к их столику, поддерживая за плечо какую-то блондинку. Видно было, что блондинка сильно заплакана и, скорее всего, пьяна.
      Подойдя к столику, Кристина немного замешкалась, еще не придумав, что сказать Бобу.
      - Бобби, эта девушка... кстати, познакомьтесь, Анжелина Симонс, Боб Перкинсон, - она взглянула на свою спутницу и улыбнулась, считая, что это поможет ей не смущаться. Но Анжи и не думала ни капельки смущаться. Она стояла и смотрела на Боба каким-то оценивающим взглядом, скрестив руки на груди, отчего ему стало не по себе, и он вопросительно взглянул на Кристину.
      - Дорогой, у этой девушки небольшие проблемы, и я предложила помочь ей добраться до дома.
      - Извините, Боб, ваша сестра так добра, но если это очень сильно мешает вашим планам, я доберусь сама.
      - С чего вы взяли, что это моя сестра?... Куда ехать?
      - Здесь не далеко, я покажу.
      Так началось это знакомство. Именно знакомство, вряд ли кто-нибудь назвал бы это дружбой. Кристина не испытывала особой симпатии к взбалмошной, легкомысленной Анжи и при этом понимала, что та, скорее всего, отвечает ей полной взаимностью. Однако характер Кристины не позволял ей просто так взять и прервать их отношения: Кристина видела, что Анжи необходима поддержка и хотя бы какое-то подобие положительного влияния. Ясно, что это влияние никак не исправит Анжи к лучшему, но она, хотя бы, не будет продолжать катиться дальше по наклонной. А то, что она именно это и делает, Кристина поняла из разговоров с ней: коротких телефонных и длинных, часто заполночь, когда Анж, устроившись с ногами в кожаном кресле в гостиной Криси, дымя сигаретой и потягивая мартини, рассказывала о своей жизни такое, что нередко повергало Кристину в ужас. В таких случаях Криси радовало лишь одно: то, что Боб, загруженный учебой, как правило, занимался в своей комнате, не присутствовал при этих встречах и не слышал всех зачастую неприглядных подробностей биографии Анжи. Если изредка они и встречались втроем на пляже или в одном из баров, разговоры велись в основном на общие темы.
      Все, что случилось дальше, случилось слишком быстро, буквально за несколько дней. Кристина даже не успела обратить внимание, что звонки подруги стали чаще адресоваться не ей, а Бобу, который, правда, отделывался от Анж несколькими односложными, ничего не значащими репликами. Если бы Кристина лучше разбиралась в жизни, именно это, чересчур ярко выраженное равнодушие Боба должно было ее насторожить. Но Кристина разбиралась в жизни не очень здорово, она привыкла доверять людям и уж конечно она ни секунды не сомневалась в своем друге... нет, не в друге - в своем любимом. Все эти подробности выстроились для Кристины в отчетливую логическую цепь слишком поздно - уже потом, когда ничего нельзя было исправить. Потом, когда она на бешенной скорости вела свой спортивный "Додж" в сторону побережья, всё дальше и дальше от своего дома, где она пережила первую настоящую трагедию в своей жизни. Первую и последнюю.
      ...В тот день они вернулись с пляжа, смеясь и перебрасываясь шутками, счастливые и довольные жизнью. В этот день Криси, пожалуй, впервые почувствовала, что ее усилия не пропали даром: никогда раньше Анжи не вела себя так естественно, спокойно и дружелюбно. Она... да, Кристина могла сказать, что она была совершенно нормальной девушкой, а не той полусумасшедшей истеричкой со склонностью злоупотреблять алкоголем, какой они с Бобом ее постоянно наблюдали. Самое главное - Анжи и Боб - тоже впервые - разговаривали друг с другом без характерного напряжения, обсуждали такие вопросы, что Криси даже заподозрила наличие у Анж некоторого интеллекта, о котором раньше трудно было подумать.
      - Бобби, угости Анж чем-нибудь прохладительным, - сказала Криси. - А еще лучше, если вы закажете пиццу. Я загляну в душ и скоро приду. Не скучайте!
      Заходя в душевую, Криси еще слышала доносящиеся из комнаты голоса Боба и Анжи.
      В последующие несколько часов Криси жалела лишь об одном: она слишком рано вернулась. Она предпочла бы вообще не видеть того, что происходило в гостиной. Слишком тривиально и слишком понятно. Слишком неожиданно. Небрежно брошенная на пол одежда - и на диване Анжи в страстных объятиях Боба... Вульгарный, поспешный секс - и больше ничего...
      Кристине больше ничего и не требовалось. Постояв несколько секунд в двери - пока комната не перестала плыть перед глазами - она повернулась и, не замеченная, ушла в спальню.
      Она дала им еще четверть часа, ровно столько, сколько могла еще выдержать. Когда она вновь появилась на пороге гостиной, Боб и Анжи сидели друг напротив друга с совершенно нейтральным видом. Анжи приветливо улыбнулась Кристине, и только Боб как-то нервно курил сигарету.