— Кстати, о сестричке. Даю тебе вещицу в подарок Жасису. Оч-чень редкая. Просто неудобно получается: мало того что идешь незваным, так еще и без гостинца. — Она положила мне на ладонь узкую белую пластинку. — Это обворожитель. Незаменимая штука для определения правильного пути к сердцу любой женщины.

— О, так, может, сразу на тебе и опробуем? А то вдруг не сработает? Как, говоришь, ею пользоваться?

Я взял пластинку и попытался найти на поверхности какую-нибудь кнопку.

— Даже не вздумай! Обворожитель — уникальный механизм. Настраивается лишь раз и только на одну женщину, на других потом действовав не будет. А включается просто: приложишь к зубам, и говори с объ­ектом. Первые слова — настройка, дальше — обворожение, но главное — самому не увлечься. Знаю я вас, мужиков, — любые эксперименты с женщинами заканчиваете одним и тем же мероприятием. Так что тебе нужно устроить демонстрацию прибора в присутствии Жасиса, затем поменять его на сведения об Эле и по той же дороге двинуться вперед. Будь осторожнее с устройством, если рядом две женщины: при настройке обворожитель может разорваться на две части. Вместе с челюстью.

Я сразу вспомнил про другой агрегат, надевающийся на зубы, который Метрогил носил для голосового устрашения. Пожалуй, обворожитель являлся его антиподом.

— Сонька, а зачем королю этот прибор? Орфея и так с ним живет, чего ему еще надо?

— По слухам, Жасис не пользуется особой благосклонностью сестренки, и это обстоятельство его сильно угнетает.

Что такое неразделенная любовь, я знал хорошо, поскольку в четвертом классе сам был безнадежно влюблен в учительницу математики, даже собирался сделать ей предложение, но не успел. Лидия Ивановна не пришла именно на тот урок, который был намечен мною для серьезного шага. В учительской тогда сказали, что она ждет ребенка и ей не до уроков. Представляете обиду десятилетнего мальчика, который узнает, что его променяли на другого ребенка.

— Серж, очни-и-ись. Ну нельзя так близко принимать к сердцу чужие проблемы, — вывел меня из задумчивости звонкий голосок.

— Ты сказала — по той же дороге вперед. Я думал, статус гостя гарантирует безопасность и спокойное возвращение.

— Для не слишком сообразительных повторяю. В стране Серых ужасов нет обратных дорог. Шаг назад — и ты пленник, можешь всю жизнь петлять среди ужастиков, пока сам не станешь одним из них. Дворец Жасиса стоит на пересечении всех дорог королевства.

Зайдешь в овальную дверь замка, выходи через круглую и следуй дальше своим путем.

— Еще напутствия, указания, пожелания будут? Только, если можно, более оптимистичные.

— Возвращайся поскорее, я буду ждать, — нежно произнесла Сонька и обвила руками мою шею.

Я обнял принцессу. И с каждой секундой отпускать ее хотелось все меньше и меньше. Пришлось напрячь воображение и воспроизвести в памяти образы хрупкого Эльруина, могучего Аргизола и маленького Мальгуна, которые сейчас оказались в беде и нуждаются в помощи.

— Наверное, мне пора, — сказал я, освобождая Соньку из объятий, и двинулся в указанном направлении настолько быстро и решительно, что не заметил круглый камень приличных размеров.

«Понабросают булыжников на дороге, нормальному человеку пройти негде», — возмутился я про себя, прихрамывая.

В колодец так в колодец! Прыгнул внутрь без колебаний, чтобы не дать себе времени на размышления о приземлении. Однако падения как такового не произошло. Просто сменились декорации, и теперь меня окружала довольно пестрая местность, совершенно не ассоциирующаяся с названием королевства.

Причудливые деревья с невероятно изогнутыми стволами устремили вверх длинные тонкие листья, Создавая галерею невысоких извилистых оградок. С ними соседствовали кактусообразные растения самых разных форм и размеров, усыпанные красными цветами. «Где же тут обещанные дороги?» — думал я, всматриваясь в буйство темно-зеленой растительности, пока не увидел приличный валун. Скальная поверхность также была покрыта растительностью, поэтому не сразу бросалась в глаза. За этим холмиком смутно угадывались три тропинки. Я уже знал, по которой издорот пойду, поскольку при необходимости выбора предпочитал золотую середину. Однако надпись на камне меня заинтересовала:

Налево пойдешь — коня украдешь

И с ним не расстанешься, не пропадешь

Направо пойдешь — полцарства найдешь

И полуцарем на полтрона взойдешь

А прямо поймешь…

Ну, в общем, тоже не обидят.

Автор, похоже, недолго трудился над этим произ­ведением. Но удивляло другое: куда ни пойди — кругом сплошные приобретения, а на средней дороге еще и сюрпризы. На лошадях я кататься не мастер, полцарства мне тоже ни к чему, так что нет причин изменять своим принципам. Теперь главное — не делать шагов назад.

Первым, кто не хотел меня обидеть, оказался самый обыкновенный скелет с прической, как у панка — в виде рыжего гребня и в огромных розовых очках, непонятно как удерживавшихся на безносом и безухом черепе. Когда я непроизвольно улыбнулся, окинув внешность необычного прохожего, раздался недовольный женский голос:

— Ой, ой, ой! На себя посмотри, деревенщина. Одежда — старье. Кожу и мышцы уже лет двести никто не носит, а прическа — сплошное уродство.

Надо же, сколько нового я о себе сразу узнал. И это все только за то, что не так посмотрел!

— Извините, мадам, я здесь новенький и в современной моде совершенно не разбираюсь.

— Ладно, — снисходительно махнула рукой «одетая» по последней моде обладательница рыжего гребня — сейчас мне некогда, а вечером найди Лауру, что-нибудь придумаем с твоим прикидом.

Я сделал два шага в сторону, уступая даме дорогу, и она продефилировала, гремя костями и виляя тазом так, что у меня возникли серьезные опасения по поводу целостности всей конструкции.

Женщина всегда остается женщиной, в каком бы экзотическом виде она ни предстала. Отвесив Лауре легкий поклон, я продолжил путь. Однако слабое жжение родинки на шее заставило меня обернуться, и как раз вовремя. Обладательница рыжего гребня в неприличной позе, с широко отведенной нижней челюстью, находилась в опасной близости от того места, где мои ноги плавным выступом соединяются с поясницей. Только резкая подача центра тяжести тела вперед спасла мою задницу от нежелательной отметины. Громко клацнув зубами, Лаура отскочила назад, так и оставшись на четвереньках.

— Мадам, вы непоследовательны. Обзываете мою одежду тряпьем, а сами кидаетесь на нее, как голодная кошка на мышь, да еще в такой неэстетичной позе. Кто увидит — черт знает что может подумать.

— Много ты понимаешь в женской логике, мужлан. Если я вижу непорядок в одеянии, сама его и исправляю в любое подходящее для меня время. Сможешь меня остановить — останови.

Ситуация обострялась, а мне так не хотелось тратить время на ее разрешение! Воевать с дамами — не по мне, даже с такими жесткими. Взгляд остановился на рыжем гребешке, ярко выделяющемся на фоне белых костей Лауры.

— Великолепная у вас прическа, мадам. Наверное, в этих краях ни у кого такой же не найдется. — По тому, как выгнулся позвоночник скелетной леди, приподнимая череп, я понял, что следую верным курсом, и продолжил: — Интересно, сколько времени придется восстанавливать эту неземную красоту, если я ненароком вырву ее с корнем?!

Никогда не устану восхищаться особенностью женской натуры. Пригрози женщине сломать руку или ногу — даже не заметит, а малейшую опасность для ногтей или прически считает катастрофой.

Лаура приняла вертикальное положение.

— Грубиян! И где вас только манерам учат? — высокомерно произнесла она и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, гордо удалилась.

Так удалось спасти свой собственный окорок и остаться в старомодном (по здешним меркам) одеянии. Второй попытки преследования от представительницы местного бомонда не последовало, и я позволил себе расслабиться, пока не заметил пересекающий тропинку шлагбаум с большой табличкой посередине. «Вход лицам ниже седьмого уровня защиты категорически разрешается» — гласила ярко-красная надпись по белому полю.

Какие у них, однако, строгости разрешительного характера! И не захочешь, а пойдешь.

— Стой, кто идет?! — вдруг раздалось из ближайших кустов, и навстречу выполз… Как все-таки тесен мир! Передо мной предстал длинномордый ужик с характерным взглядом покрасневших глаз. В первую встречу в Фиолетовом замке он отказался знакомиться и уполз, не попрощавшись, поэтому я тоже не стал особо церемониться:

— Я иду. Не видишь, что ли? А стоять мне некогда — спешу.

Не сразу, но он меня тоже узнал, поскольку самодовольная ухмылка медленно сползла с его морды, превращая ее в унылую мину. Голосом, полным отчаяния, мой старый знакомый произнес:

— Как, опять ты? Чем я провинился перед великим и ужасным? Где мне еще скрыться от твоих назойливых преследований? — Ужастик был близок к истерике. — Ну, занесло в наши края. Что здесь, иных дорог мало? Неужели трудно было выбрать другую? Нет, он прется через мой пост! А что может сделать простой ужастик шестого уровня с монстром, на четыре ступени превосходящим его скромные возможности? Все, рви меня на части, втаптывай в землю — второго понижения в должности я не вынесу.

Вот понесло беднягу! Я сразу почувствовал себя злодеем вселенского масштаба:

— Ладно, угомонись, а то сейчас расплачусь от жалости или рассмеюсь от твоего внешнего вида. Тебе, дружок, в цирке выступать надо. С такой внешностью мог бы в роскоши купаться, а ты сидишь в захолустье и на судьбу жалуешься.

— Он еще и издевается! Нет, пора уползать в монастырь. И чем быстрее, тем лучше. — Червячок вдруг прекратил свои стенания и неожиданно спросил: — А в этом цирке что, большие деньги платят?

— Таким талантам, как ты, — вполне приличные.

— Может, по старой памяти адресок подскажешь? — вкрадчиво поинтересовался ужастик. — Вдруг мне в монастыре не понравится.

— В вашем мире я такого места не знаю, но в Долине проклятых звонарей есть школа Бергиса — вполне подходящее заведение. При необходимости могу оказать протекцию. Но как тебе туда добраться– не знаю.

— Ух какой искуситель! — Длинномордый поднял глаза к небу. — Прости меня, слабого и беззащитного, о великий и ужасный, за мои прегрешения. Только самоистязание поможет смыть позор, навеянный этим коварным соблазнителем души моей и разума.

Червячок подполз к редкому в этих местах прямоствольному дереву и начал биться об него головой. Сил у «слабого и беззащитного» оказалось немало, и плоды размером с небольшой арбуз градом посыпались на землю. Один из них любезно опустился на голову ужастика, сыграв роль мгновенного наркоза. Стенания прекратились, и я уже собрался продолжить путь в наступившей тишине, как вдруг донесся слабый голос поверженного:

— Письмецо-то рекомендательное не забудь накорябать. Меня Багетом величают.

Бумага, перо и чернила появились тут же, а когда я составил краткое послание Бергису — растворились в воздухе. Мой старый знакомый не подавал признаков жизни, но, поскольку у него хватило сил наколдовать канцелярские принадлежности, я не стал волноваться о его здоровье и отправился дальше.

Вот так, нехотя, взял и поломал чью-то судьбу! В прошлую встречу червячок имел седьмой уровень ужасности, теперь попал в опалу. Интересно получается — он служит в королевстве Ужасов, а главным монстром у него числюсь я! Чего только в жизни не бывает. Вот так живешь себе и не знаешь, что где-то тобой детей пугают.

Невеселые размышления о печальной судьбе одного из местных обитателей были прерваны появлением субъекта атлетического сложения. Назвать этого типа человеком язык не поворачивался, но и на животное он мало походил.

Существо стояло на двух конечностях, связанных в центре тела наподобие узла, которым завязывают галстук. Выше следовал трапециевидный торс, расширяющийся и достигающий метра в плечах. Руки атлета превышали толщиной его ноги как минимум в два раза, а вот с головой не повезло: на огромных плечах она смотрелась небольшой цилиндрической кнопкой, украшенной парой глаз и прорезью для рта. «Если мозг у этого парня в голове, то, возможно, удастся договориться», — промелькнула первая мысль.

— Почему без сопровождения? — механическим голосом спросил он.

Значит, мой знакомый ужастик, вместо того чтобы в поте липа работать гидом, валяется сейчас под де­ревом. Вот тунеядец, выкручивайся теперь из-за него.

— Сопровождающий внезапно заболел инфлюэнцей и не смог выполнить свои обязанности, — уверенным голосом сообщил я.

Внутри гиганта что-то заскрипело, видимо, он переваривал полученную информацию. Через минуту заработала обратная связь:

— Без сопровождения дальше нельзя. Вернись на­зад.

Так я и разбежался возвращаться. Дураков нет.

— Меня ждет сам король, поэтому обратно не пойду. Ты, что ли, отвечать будешь, если я заблужусь и не попаду к сроку? Можешь и сам проводить меня во дворец.

Теперь пауза тянулась намного дольше. Видимо, единственная извилина в его голове хоть и не померла от одиночества, но была близка к этому состоянию. Наконец я все-таки дождался ответа:

— Пост покидать нельзя. Кротор на службе, его накажут.

— Если я опоздаю к королю, Кротора тоже накажут, — продолжал беззастенчиво врать я. — Давай сделаем так. Кротор найдет сопровождающего, а Серж пока за него подежурит.

Да, мозги у парня действительно находились в голове, поскольку мое предложение вскоре (минут через десять) было принято, и гора мышц освободила дорогу, направляясь в ту сторону, откуда я только что пришел. Мне же оставалось продолжить свой путь — не ждать же, в самом деле, когда Кротор кого-нибудь отыщет?

Буйная растительность внезапно кончилась, и передо мной открылась большая треугольная поляна. Права была Сонька: не такой уж и сложной оказалась задачка.

Моя тропинка разбивала треугольник на две равные части и вела прямо к замку. Когда я преодолел половину расстояния до овальной двери каменного забора, ее створки разошлись в разные стороны, и навстречу вышел… скорее всего, сам Жасис. Хотя на короля ужасов он походил мало.

Добродушный мужичок лет пятидесяти, с небольшим животиком и лысиной на макушке остановился в трех шагах от меня. Интересно, корону делали под размер лысины или волосы выбривали под диаметр короны? Вопрос так и вертелся у меня на языке, поскольку голова внутри символа королевской власти сияла не менее ярко, чем сам головной убор.

— Приветствую вас, ваше величество, — почтительно поздоровался я.

— И я вам здравствуйте. Ты, что ли, Сержем будешь? — заговорил он, точно мой двоюродный брат, с рождения проживающий на планете Ореса.

— А хотя бы и я, так шо? — неосознанно ответил я в той манере, в какой любил подтрунивать над братишкой.

Глаза собеседника направились на встречу к собственным бровям, увеличиваясь по дороге в размерах, но на полпути остановились.

— Я Жасис. Натурально будем считать наше знакомство состоявшимся. Пойдем покалякаем, раз пришел, — указал он жестом мне за спину.

А простодушие-то оказалось обманчивым. Вот так, ненавязчиво взял и предложил вернуться назад.

— Там я уже был, но если домой пригласить стесняетесь — можем поговорить и не сходя с места.

— А с чего ты вдруг решил, шо я первого встречного в гости звать буду? Как пришел, так можешь и уходить, это я тебе, голуба, заявляю предельно откровенно.

— А как же знаменитое гостеприимство великого короля великой державы?

Насколько я помнил, на Оресе прослыть негостеприимным хозяином считалось хуже, чем считаться вором. То ли у его величества предки были оттуда, то ли в Серых ужасах существовала та же традиция, но мои слова возымели действие.

— Значит, непременно желаете статус гостя? — тяжело вздохнул король. — Ладно, токмо у нас его треба заработать. Не я устанавливал правила, не мне их и нарушать.

Жасис трижды хлопнул в ладоши. Из овальной двери появились три кентавра и расположились слева от меня, а затем… елки-палки, прыгая на одной ноге (поскольку другой у них не было), выдвинулись и расположились справа три получеловека, разрезанных вдоль хребта, словно пособие по анатомии.

— Это у вас войско такое? — поинтересовался я.

— Не, — махнул рукой король, — это мой парла­мент. Тут усе как положено. Любители полцарства — консерваторы (хоть зараз из них консервы делай), конокрады же, наоборот, — либобралы (вещи возле них так и пропадают, а поди докажи: либо они брали, либо нет). Сам же я представляю центр. У меня хоть и монархия, но де-мо-кра-ти-чес-кая, и все решается большинством голосов — четыре против трех.

— Как, у вас не бывает единодушных решений?

— Никогда. Если консерваторы голосуют «за», то либобралы из принципа голосуют «против». Терпеть друг друга не могут.

— А здесь они зачем?

— Как зачем? У нас сейчас будет честный поединок, а это, — указал король на окружающих, — независимые наблюдатели для вынесения окончательного вердикта по поводу справедливости нашего сражения.

— Как же, как же! Половина из них скажет, что поединок был честным, а вторая будет доказывать обратное. И что же повлияет на окончательное решение? — спросил я, поскольку вопрос для меня был жизненно важным.

— Усе будет зависеть от результата, — хитро ухмыльнулся Жасис, и его взгляд однозначно говорил, что если результат будет в мою пользу, то голосование — в его. Чтобы все было по-честному.

— Какие же у вас устраивают поединки?

— Раз ты меня вызвал, значит, оружие выбираю я. — Жасис задумался и после паузы сказал: — Давай так: кто кого первый напугает, тот и победил. Чур я начинаю первым!

— А как узнать — испугался соперник или нет?

— А шо здесь мудреного? Все очень-таки просто: сделаешь шаг назад — значит, испугался.

— Ладно, уговорил, со мной все ясно. А как быть с тобой?

— Со мной? — искренне удивился хозяин. Похоже, он даже мысли не мог допустить, что в стране Серых ужасов самого короля можно чем-то напугать. Но, вспомнив о своей разрекламированной демократии, неохотно признался: — Я, когда струхну малость, начинаю заикаться.

Он отошел на несколько шагов и внезапно уменьшился в размерах. Неужели сейчас превратится в мышь? Так вроде я не женщина, да и не все из них боятся мелких грызунов. Нет, передо мной оказалась совсем не мышка. Сначала появилась сороконожка, увенчанная рогами, затем желеобразный слизняк со множеством глаз, который плавно обратился в таракана с мохнатыми лапами, удлинившегося и преобразившегося в богомола, через секунду превратившегося в паука. Похоже, Жасис подбирал самую страшную для меня форму, настраиваясь каким-то образом по психическому состоянию своего противника. Пауков я действительно боялся больше, чем других известных существ. Именно на этой форме и остановился мой соперник. Паучок стал быстро увеличиваться в размерах, заметно повышая мохнатость.

Легкий холодок пробежал по позвоночнику, когда рост насекомого достиг двух метров. Мне сразу вспомнилось, что, по Дарвину, обезьяна почувствовала себя человеком, взяв в руки палку. Как я сейчас понимал эту древнюю прародительницу рода людского! С голыми руками против восьмилапого чудовища я ощущал себя чертовски некомфортно, а когда преобразившийся Жасис начал выстреливать липкой паутиной, которая, кроме жуткого запаха, еще и ощутимо обжигала кожу, понял, что дела мои совсем плохи.

Лохматый монстр начал быстро описывать вокруг меня круги, пытаясь зайти со спины, но я не дал ему такой возможности, совершив несколько оборотов. Гвоздем сидящая в голове мысль — не сойти с места — несколько приглушала страх от увиденного. Однако вскоре на черном брюхе насекомого появились желтые круги, и, приостановив круговые движения, монстр неспешно направился прямо на меня. Пожалуй, сейчас самый подходящий момент воспользоваться подарком Соньки, иначе он просто выдавит меня на пару шагов назад и объявит себя победителем.

Кривые очки мгновенно восстановили прежний облик моего противника. Теперь я видел передвигающегося на четвереньках короля. Он старался как можно шире расставить руки и ноги и поэтому испытывал серьезные затруднения. А то, что мне без очков казалось паутиной, на самом деле являлось обычным наплевательством со стороны королевской особы.

— Ваше величество, — протяжно начал я, — неужели нужно перед каждым встречным опускаться на четыре конечности? Я могу понять любые традиции гостеприимства, однако подобное почтение к чужестранцам, пожалуй, чересчур.

Жасис сообразил, что над ним откровенно насмехаются, и быстро поднялся на ноги.

— Чего только не сделаешь ради реалистичности, — сказал он, отряхивая брюки. — Ну а ты чем порадуешь?

Мнимое простодушие не сходило с лица правителя, и я решил воспользоваться его же оружием (благо мне было известно уязвимое место короля).

— Мне тратить время на подобные шалости некогда. Не хочешь приглашать во дворец, позови сюда Орфею, у меня поручение от ее отца. Орф решил простить дочку, а чтобы доказать собственное расположение, построил новый Фиолетовый замок.

— Э-э-эт-то ч-что, она м-м-м-меня по-а-а-кинет? — не на шутку встревожился Жасис.

— Да вы не пугайтесь, ваше величество, все еще можно исправить.

— К-к-как?

— Очень просто. Вы мне поможете в одном важном голосовании, а я на время пребывания в стране Серых ужасов забуду о поручении старика Орфа. Понимаете, я только что одержал победу в поединке, но коварные независимые наблюдатели могут проголосовать не в мою пользу. Предлагаю свою забывчивость в обмен на вашу честность.

— Хорошо, — выдавил из себя Жасис. — Статус гостя ты получил, и никто из моих подданных не причинит тебе никакого вреда.

Маска добродушия слетела с лица короля. Видимо, проигрывать он не умел, однако всему когда-то следует учиться.

— Но учти — Орфея не является моей подданной, и, если ей вздумается сделать из тебя шашлык, препятствовать не буду. А заикнешься о Фиолетовом замке…

Язык так и чесался напомнить ему, кто из нас двоих заикается от страха, но, поскольку ситуация и без того была довольно шаткой, я решил ее не обострять.

— Я свои слова держу, — перебил я короля, — а насчет Орфеи не беспокойтесь. Договорились с вами — как-нибудь поладим и с ней.

— Что ж, милости просим во дворец, гость незваный, — сказал король и направился к стенам замка.

По тому, как быстро он вновь преобразился в умиротворенного мужичка, я заподозрил неладное. Оглянувшись, обнаружил у себя за спиной точно такой же дворец, зеркальным отражением повторяющий своего собрата. Даже кентавры и полуцари стояли на своих местах. Вот пройдоха! Сначала закружил меня, а теперь зеркало поставил. Нет, на этом фокусе меня не проведешь! Что там было написано на камне: «Налево пойдешь — коня украдешь…» Я внимательно присмотрелся к обоим изображениям. У ворот замка, к которому направился король, кентавры стояли справа.

— Ваше величество, ну нельзя же быть таким рассеянным: приглашаете в гости, а сами подальше от дома.

Зеркало тут же исчезло. Жасис пожал плечами:

— Чуешь, как ты меня огорчил? Первый раз в жизни дорогу домой спутал.