Когда «придавленные тяжким бременем», опрокинув по паре бокалов «за удачный поход» и «за удачное возвращение», немного угомонились, я тихо спросил соседа справа:

— Вы мне хоть объясните: в чем отличие человека, державшего в руках княжеский меч, от любого другого?

— Священное оружие само подскажет вам, где себя искать за пределами города. Вы когда отправляетесь?

— Если никто не возражает, то завтра на рассвете, быстро ответил я. Не хотелось откладывать неожиданно возникшее дело на потом, тем более что прибыл я в королевство Хрумстыча совсем по другому поводу.

— Вот и славно, — подытожил судья, дружески похлопав меня по плечу.

Судя по внешнему виду отцов города, им, изрядно набившим свои желудки вином и мясом, сразу полегчало на душе. Я наивно полагал, что на поиски градоначальника вместе со мной отправится крупный отряд — ведь на кону стояла судьба всего Гранска. Однако местные обыватели, по-видимому, решили не путаться под ногами у «вызвавшегося следопыта». В помощь мне выделили всего одного человека. Естественно, им оказался...

— Брякун хорошо знает предгорья, к тому же у него нет... — Обвинитель не успел договорить — его дернул за рукав судья, поспешивший закончить фразу:

— ...ненужных предубеждений относительно круддов. Мужик он бесстрашный, принципиальный и в таком деле просто незаменим. Нам, добропорядочным гражданам Гранска, не раз доводилось в этом убеждаться, он непроизвольно коснулся рукой подбитого глаза. Желаю вам удачи!

«Добропорядочные граждане» быстренько выставили нас за ворота и плотно их прикрыли. У меня сложилось стойкое впечатление, что провожающие опасались, как бы мы не передумали.

— Нет, они определенно хотят выкинуть меня из Гранска! — начал возмущаться мой попутчик, когда стены города скрылись за ближайшим холмом. Я только позавчера вернулся из дальнего похода — и вот снова в дорогу. Прямо беспредел какой-то! Такова людская благодарность за добро! Ты их уберегаешь от дурных поступков, указываешь верный путь решения проблем, а тебя открыто посылают куда подальше. То в пустыню за красным песком, то за рыбкой с золотым плавником... Давеча ходил в болота спрашивать у тамошних кикимор средство от комаров. Эти кровососы, видите ли, отвлекают князя от нелегких дум! Средство я им притащил, а они в это время самого князя проворонили. Теперь вот с тобой нянчиться приходится. И все Брякун. будто других мужиков в городе нет!

— Если они так часто посылают, что мешает тебе ответить взаимностью?

— Много ты понимаешь, красавчик! — вспыхнул он как спичка. Честь, возложенную на тебя высоким собранием, нельзя перекладывать на чужие плечи. Сразу видно, что ты не знаешь наших законов.

— А если тебе прикажут пойти туда — не знаю куда и принести то — не знаю что, пойдешь?

— Удивил тоже! Да это самое плевое задание: закрыл глаза, пару оборотов вокруг себя сделал — и вперед. Чего первое неопределимое на ощупь под руку попалось, схватил — и за спину. Потом можешь открывать глаза и возвращаться. Куда ты шел — тебе было неведомо, что принес — не знаешь. Это мы уже проходили, — с видом знатока, объясняющего новичку прописные истины, закончил Брякун.

Подкованный мужичок! На хромой козе к такому не подъедешь.

— Вижу, уважают тебя в городе. Особенно судья. Козлобородый гордо приосанился:

— Жаль, я ему во второй глаз промазал. Этот тип завсегда мне завидовал.

— Почему?

— Хоть он и судья, а когда князя в городе нет, мое слово в народе весомей, — важно изрек Брякун.

В отношении блюстителя закона у меня также сложилось неприятное впечатление, поэтому я решил поддержать своего спутника.

— Ничего, вернем в город князя — у тебя будет возможность исправить свой промах.

— А ты никак из оптимистов будешь? Аль из дураков? Думаешь, чем сейчас занимаются все жители города? Не знаешь? Вещи собирают в дорогу. Чтобы на исходе десятого дня покинуть Гранск. Мне вот со6ирать нечего, поэтому и направили с тобой. Всем известно: из высокогорья пути обратно нет. Так что, после того как я доведу тебя до тропы к круддам, можешь идти куда хочешь. Моя задача на этом будет выполнена, а в успех твоей все равно никто не верит.

— Почему это — никто? Есть такой человек. — Мне отчего-то стало ужасно обидно.

— Ну-ка, интересно?

— Я.

— Нет, ты точно будешь не из оптимистов, — сделал заключение мужик.

Вообще-то я и сам понимал, что в его словах есть большая доля правды, но соглашаться с занудой не хотелось. А все почему? Мое кредо — идти по жизни легко — не позволяло поступать иначе. Дал обещание — надо его выполнять, иначе потом тяжесть на душе замучает вконец. Лично мне бороться с трудностями гораздо легче, чем со своей совестью.

— Давай поторопимся. У меня и помимо вашего князя дел полно.

— Ты меня не понял или притворяешься? Повторяю для медленно соображающих: в высокогорье ходить НЕЛЬЗЯ.

— А я никого с собой и не зову. Особенно тех, чье слово так весомо среди жителей Гранска. Говорить-то проще, чем делать.

И откуда в моем голосе взялось столько язвительности? Брякун завелся с пол-оборота.

— Ты это на кого, а?! Да как... э-э-э... вообще соображаешь?.. — Наконец он немного успокоился и речь его стала более связной. — Думаешь, если заимел страшную морду, так все тебя бояться должны?! А вот — шиш тебе! Встречаются парни и по-страшнее.

— Ты, что ли? — поинтересовался я.

— Ах, вот ты как заговорил?! Еще никто безнаказанно не обзывал меня уродом. Теперь держись!

Он ринулся в драку, хотя был на голову ниже и особой мускулатурой похвастаться не мог. На меня с бешеной скоростью посыпался град ударов, который, однако, не дал никакого результата. Я стоял, словно в скафандре, и спокойно ждал, когда Брякун устанет и успокоится. Видимо, дочь Хрумстыча своим заклинанием подкорректировала мне не только физиономию, которая теперь явно просила кирпича, но и весь остальной организм, ставший невосприимчи-вым к обычным ударам. Судя по ощущениям, нужна Сила по меньшей мере кувалда, а мужичок действовал голыми руками. Ну до чего же настойчивый тип! После десятиминутной молотьбы даже моя задубевшая кожа начала что-то чувствовать. И вода камень точит. Эдак он во мне дыру пробьет!

«Интересно, мне его дали в качестве проводника или массажиста? Первое все же вероятнее. Значит, сейчас он занимается не своим делом».

— Да угомонись ты! — Несильный, как мне показалось, удар отбросил молотобойца на пять шагов.

Сил-то у меня, оказывается, тоже прибавилось! В следующий раз надо будет полегче. Я даже обеспокоился за здоровье своего попутчика.

К счастью, все обошлось. Брякун встал сам и еще раз внимательно осмотрел меня с головы до ног.

— А ты ничего, не хлюпик, — сделал он глубокомысленное заключение. — Но все равно в очереди за идеалом мужской красоты стоишь гораздо дальше меня. Хочешь, я тебе это докажу на простых примерах?

Ощущая легкую вину за избиение более слабого, я по глупости согласился. И началось!.. Козлобородый красавец долго рассказывал о пропорциях куриного яйца, затем привел в пример наиболее грациозных зверей и птиц, прошелся по изящности лучших представителей растительного мира и незаметно вывел определение мужской красоты, согласно которому, он если и не первый в списке на звание «мистер Вселенная», то по крайней мере входит в первую десятку.

— Ладно, — согласился я, поскольку любые возражения означали продолжение затянувшейся дискуссии. Будем считать, ты меня убедил. В очереди на звание красавца я стою сразу за тобой.

— Не возражаю, — «идеал всех женщин» наконец перевел дух, — но трое, которые занимали за мной раньше, обещали скоро подойти.

— Они не придут, — уверенно заявил я.

— Это еще почему?

— Не думаю, что кто-то рискнет встать между мною и тобой.

Брякун на минуту задумался, а потом расцвел в беззубой улыбке:

— И то правда!

Мы прошли мимо пещеры Хрумстыча, миновали темное ущелье и выбрались на берег мелководной каменистой речки.

— Наступай только на круглые камни. Продолговатые могут оказаться не тем, чем кажутся, — посоветовал проводник.

Я пошел первым. Булыжников под ногами хватало, а потому до противоположного берега удалось добраться, не замочив штанов.

Моему коротконогому спутнику перебираться было сложнее, поскольку длина шага у него оказалась меньшей, и путь Брякуна проходил по какой-то замысловатой траектории. Мало того, когда до берега оставалась всего пара шагов, он поскользнулся и упал в воду.

— Мне, значит, купаться не разрешил, а сам — пожалуйста, — решил подтрунить я над неуклюжим туристом, однако, заметив ужас в его глазах, прикусил язык. Чуть позже обнаружилась причина: овальные «камни» ожили и направились к барахтавшейся в холодной воде жертве.

«Эдак можно и без проводника остаться!» — не особо задумываясь о последствиях, я прыгнул в воду.

— Сюда нельзя! — крикнул Брякун, пытаясь справиться с быстрым течением.

Речка на первый взгляд казалась не глубже чем по колено. На самом деле в том месте, где моему занудливому провожатому наконец удалось ухватиться за камень, я провалился в воду по горло.

К Брякуну тем временем уже подплывал бугристый тип с удлиненной, как у крокодила, пастью. На беду речного хищника его хвост оказался в пределах досягаемости моих рук. Обычно я стараюсь гуманно относиться к любым видам животных и всегда возмущаюсь по поводу их безжалостного истребления человеком. Но сейчас мой гуманизм ничуть не помешал схватить зубастого пловца за хвост и шарахнуть его башкой о ближайший валун.

Еще трое таких же зубастиков, узрев более крупную добычу, выбрали в качестве обеда меня. Им тоже досталось: несколько размашистых ударов полуживой дубиной — и инцидент закончился в пользу человека с шарпеевской мордой.

— Искупались — и хватит. Я взял проводника за руку и помог выбраться на берег.

— Ты зачем вмешивался?! — дрожа всем телом, начал кричать он.Думаешь, я сам бы не справился?! А вдруг кто-нибудь из них успел бы тебя цапнуть? Укус щукодила парализует мгновенно. Потом ты бы просто наблюдал, как они тебя ели.

— Щукодил?

— Ну да, помесь щуки с крокодилом. Ты и об этих тварях ничего не знаешь, как всегда?

— Ты же мне сразу не рассказал, а от кого еще я могу тут чего-нибудь полезного узнать?

— А ты больше спрашивай. Мне поручили довести тебя до высокогорья, а не обучать уму-разуму. Недовольство сквозило в каждом слове знатока местной жизни. Полуденное солнце быстро просушило одежду, и через полчаса мы подошли к подножию мрачного утеса.

— Вон там, — Брякун указал на верхний край скалы, начинается высокогорье. А здесь — единственное место, откуда можно подняться в гости к круддам.

— Спасибо, что проводил. Я протянул руку для прощального рукопожатия.

— Кто сказал, что ты пойдешь один? — Брякун напустил на себя смехотворную, с моей точки зрения, строгость.

— Один умный пессимист с обворожительной улыбкой.

— Вот он пусть и остается, а нам с тобой нужно князя из беды выручать, важно произнес мой проводник. — Следуй за мной!

Твердой походкой «спаситель» начал восхождение по крутой извилистой тропинке.

Мне оставалось только подчиниться — не уговаривать же его остаться? Пусть нудный, агрессивный и неуравновешенный, но все же — попутчик. Вдруг на обратной дороге опять свалится в реку, и как мне потом в неподбитый глаз судье смотреть? Ведь блюститель закона наверняка обрадуется такому исходу дела. А я не уверен, что, увидев его веселье, удержусь от соблазна внести дополнительный штрих, чтобы на лице облеченного доверием все стало симметричным. К чему это приведет — понятно. Снова суд? Ну уж нет, пусть сами между собой разбираются!

Часа полтора ушло на то, чтобы вскарабкаться на огромный скалистый выступ. Там нашему взгляду открылся завораживающий горный пейзаж.

— Ух ты! Сюда стоило подняться хотя бы для того, чтобы полюбоваться на эту красоту! — воскликнул я.

Видневшиеся где-то на самом горизонте каменные гребни создавали торжественное обрамление, внутри которого разместилась великолепная объемная картина высокогорья. Здесь из огромных холмов, покрытых низкорослыми деревьями и кустарниками, то тут то там торчали остроконечные каменные пирамиды. Высокие и низкие, широкие и узкие, они составляли причудливые композиции, от которых трудно было оторвать восхищенный взгляд. Казалось, стоит внимательнее к ним приглядеться, и тебе откроется какая-то загадка, станет понятным рисунок из хаотически разбросанных осколков... Но нет. Сколько ни всматривался, не смог понять, что мне напоминает эта удивительная мозаика.

— Ты шибко-то не заглядывайся на камни, вернул меня к действительности шепелявый голос — Не ровен час, проглядишь супротивника — и весь наш поход насмарку.

— А ты круддов вообще-то хоть раз видел?

— Спрашиваешь! Думаешь, почему у меня во рту зубов малость не хватает? Имел с одним из них беседу. Довольная улыбка проводника наводила на мысль, что и у крудда после обсуждения всех спорных вопросов также остались памятные знаки.

— Ну и каков был итог?

— Если увидишь здесь урода со скошенным направо носом — моя работа.

— Кто они такие — крудды?

— Хитрые, коварные и жестокие обезьяны, — со злостью ответил Брякун. — Раньше мы завсегда начеку были. Если кого и захватят — тут же в погоню. Редко когда круддам удавалось с добычей домой вернуться. Потом в наших краях появился людоед, и набеги прекратились. Кто ж знал, что он исчезнет не попрощавшись? Вот мы похитителей и проворонили. Те сразу десяток женщин и девиц уволокли, а пропажу только через полдня обнаружили. Какое уж тут преследование?

— Зачем им женщины?

— Этого никто не знает. Могу только сказать, что, когда нам удавалось отбить у круддов их добычу, женщины были целы и невредимы. Ни одну из них обезьяны даже не поранили.

Проводник внезапно остановился.

— Погоди, куда мы идем? — заволновался он, разглядывая развилку из трех едва заметных тропинок.

— Как — куда? Я думал, ты ведешь.

— Так не годится. Меч чудодейственный в руках кто держал?

—Я.

— Значит, тебе и указывать дорогу. — Брякун сделал приглашающий жест, пропуская вперед. — А почему наши уважаемые не выдали тебе никакого оружия? Голыми руками воевать собираешься?

По своей натуре Алексей Рябцев — человек мирный, который ни с кем сражаться и не собирался, но рассказывать об этом агрессивному проводнику не стоило. Вдруг не поймет, сочтет за труса? Я выбрал правую тропинку и, пройдя несколько шагов, обратился к Брякуну.

— Меч-то я в руках держал, но сражаться им не умею. Еще пораню кого ненароком. Ты же вон тоже без оружия.

— Э, нет, не угадал. У меня вот что имеется. — «Спаситель» с любовью продемонстрировал извлеченную из-за широкого пояса плеть. — Подбрось камешек вверх.

Я выполнил просьбу. Раздался звонкий щелчок, и на землю упали две половинки оказавшегося непрочным куска горной породы.

— Здорово! — искренне восхитился я.

— А ты думал! Не смотри, что я худой и ростом не вышел. В Гранске мне соперников нет.

— Теперь понятно, почему тебя послали в горы.

— Поделись соображениями. — Брякун напрягся, ожидая подвоха.

— Здесь, наверное, достойных противников — пруд пруди .

— Точно. Вон уже и первый показался. Не хочешь кости размять?

— Это и есть крудд?

— Он самый.

Не знаю, почему я представлял себе крудда в виде шимпанзе с испорченным характером, но то, что вышло нам навстречу... Моему взгляду предстал рослый тип в укороченных штанах из черной кожи. Его мощный, как у атлета торс, покрытый густой седой шерстью, не сочетался с длинными, абсолютно безволосыми руками, складывалось впечатление, будто он надел на голое тело бараний жилет. Толстая шея сразу переходила в голову, а маленькие круглые глаза на почти плоском лице были едва различимы за редким черным мехом, который закрывал также всю голову, за исключением ушей и носа. Уши у аборигена были действительно как у шимпанзе, а нос имел явный уклон в правую сторону. Если такой начнет разминать кости — без переломов не обойтись.

Незнакомец с отсутствующим взглядом шел, пошатываясь, словно перебрал накануне.

— Приветствую вас. Как поживаете? — Язык мой — враг мой.

— Паршиво поживаю, — не сбавляя хода, ответил крудд, но скоро все изменится.

— Надеюсь, к лучшему? — не унимался я. Абориген наконец остановился и сфокусировал взгляд на вопрошавшем.

— Это еще кто такой? — пробасил он.

— Я. Алексей Рябцев. В ваших краях проездом. С кем имею честь беседовать? — Волнение, охватившее меня при виде столь колоритного существа, невольно Заставило перейти на официальный тон.

— С кем ты там чего имеешь, мне без разницы. Мне теперь вообще все без разницы. Дай пройти! Не видишь — тороплюсь.

— Обезьяна она обезьяной и остается. Никакого тебе гостеприимства, — вмешался в разговор Брякун. — Человек к нему со всей душой, а тут тебе ни «здравствуйте», ни «будьте любезны». Что за манеры?!

— Это он-то человек? А ты тогда кто?

— Я?! — возмутился мой проводник. — Тоже человек!

— Не вижу сходства. Он на урода похож гораздо меньше, чем ты.

Понятия о красоте у всех разные, потому о ней и не принято спорить, но, похоже, Брякуну этого никто не говорил. Мужик был оскорблен в лучших чувствах и не смог спокойно пропустить оскорбление.

— Ах ты, аспид мохнатый, мало я тебя в прошлый раз учил! Еще хочешь? — Задира закатал рукава.

— Так это ты, малявка?! Вот не ожидал! — Сквозь глубокую апатию в голосе незнакомца появились первые эмоции.

Противники начали водить хоровод вокруг меня, поочередно награждая друг друга «ласковыми» прозвищами. Могучий богатырь и хлипкий мужичок уже знали возможности друг друга, а потому не спешили приближаться на опасное расстояние.

Мне быстро надоела роль безмолвного столба, да и голова начинала кружиться.

— Всем стоять!!! — рявкнул я так, что на пару секунд заложило собственные уши. — Не то сожру обоих! Живьем!

«Доброе» слово, произнесенное с соответствующей «теплой» интонацией, всегда оказывает благоприятное влияние: забияки застыли на месте как вкопанные. Крудд опомнился первым:

— Только сделай одолжение, съешь сначала его. У меня в этой жизни осталось так мало радостей, что не хочется пропустить последнюю.

— Может, я так и сделаю, если ты ответишь мне на несколько вопросов.

— Да, пожалуйста, — покорно отозвался громила и сел прямо на тропинку.

— Нет, вы его только послушайте... — начал по обыкновению бухтеть проводник.

— Заткнись!!!

Есть люди, до которых с первого раза не доходит. Однако второй окрик заставил присесть даже Брякуна. Мне стало не по себе. Авторитет, основанный на грубой силе, — вещь недолговечная, но другого пути я не видел. Удалось избежать драки — уже хорошо.

— Теперь я спрашиваю, ты отвечаешь, — сбавив громкость, я обратился к горе мускулов. — Понятно?

— Угу, — кивнул он.

— Как зовут?

— Грюнд.

— Куда шел?

— К обрыву.

— Зачем?

— Спрыгнуть хотел.

— Зачем? — не понял я.

— А, надоело! Стараешься-стараешься, делаешь им добро... И вдруг появляется выскочка из молодых да ранних и обещает всем несметные блага. И ему верят! — с тоской в голосе начал рассказывать крудд. — Они сразу забыли, кто их вывел из пещер, кто научил строить дома, кто привел в племя первую человеческую самку.

— Так вот кому мы обязаны... — Брякун хотел было встать, но встретился с моей «бьющей наповал» улыбкой и сел на место.

— Зачем вам женщины? Своих, что ли, не хватает?

— Как — зачем?! В хозяйстве это вещь незаменимая. Если хочешь иметь в доме уют и порядок, чтобы твои дети были ухожены, а домашний скот всегда накормлен — заведи себе человеческую женщину и можешь больше ни о чем не волноваться.. Знаешь, сколько она стоит на базаре?

— Нет.

— За одну их самку дают трех наших.

— Ого!

— Вот тебе и «ого»! И вот два дня назад появился этот никчемный Страмыг и начал обещать каждой семье по человеческой женщине. Мало того, он воеводе подарил сразу двух, нашему шаману — трех, и еще кое-кому по одной. В племени тут же поползли слухи: дескать, вождь совсем о народе не печется, старый стал. Они втихомолку собрали совет и решили отправить меня на «покой». А вот шиш им! Чтобы выбрать нового вождя, нужен труп прежнего, а я знаю такое место, откуда им мое тело ни за что не достать!

— А мужчин этот ваш Страмыг с собой не приводил?

— Ты о самцах людских?

— Да.

— Хвастался он, что пару десятков лоботрясов поймал, но мужик — товар неходовой.

— Почему это? — обиделся за сильную половину человечества Брякун.

— Самец — тварь ленивая, нечистоплотная и жрет много. А пользы почти никакой. Разве что для развода держать? Страмыг их на базаре оставил.

— Нет, я ему определенно сегодня набью поганую морду,-вскочил с места Брякун.

— Твоя ничем не лучше, — огрызнулся Грюнд. Ситуация опять начала обостряться.

— А ну закрыли пасть! Оба! Мне подумать надо. На пару минут воцарилась тишина.

— Ты не думал о том, чтобы вернуть себе власть?

— Думал. — Грюнд вздохнул. — Но как? Боевые крудды подчиняются воеводе, а тот теперь в лучших друзьях у Страмыга. Шаман тоже под его дудку пляшет. Верные мне крудды напуганы. Только один не побоялся предупредить об опасности. А самому мне не раздобыть богатств для возвращения былой власти. Будь у меня с десяток ваших женщин... но где их взять?

— Не сможешь переплюнуть своего врага богатством, сделай его нищим. Что будет, если в твое отсутствие из племени исчезнут все пленницы? — Я выразительно посмотрел на крудда.

— Не хотел бы я тогда оказаться на месте Страмыга. Только как это организовать? — В вопросе свергнутого вожака теперь звучал неподдельный интерес и надежда.

— Сначала нужно освободить «неходовой товар» и использовать его по назначению. Знаешь, что человеческие самцы умеют делать лучше всего?

— Откуда мне знать! Я их только в драке и видел.

— И как?

— Если мы вовремя не успевали подняться в высокогорье, то обычно доставалось нам.

— Вот именно — воевать они и умеют лучше всего, — подытожил я. — Где тут у вас базар?

По пути на местный рынок, где племена круддов обменивались товарами, мы обсудили план действий. Из всех ценностей в нашей разношерстной компании удалось обнаружить лишь одну.

— Такого «красавца», как ты, у нас еще не видели, — заверил Грюнд. — Наверняка можно заломить хорошую цену, особенно если будешь чаще улыбаться. Ты действительно похож на небольшого людоеда, а его у нас сильно уважали.

В этом странном мире так получается, что мне постоянно приходится возвращать утерянное бывшим властителям. Ладно бы еще они являлись клиентами страховой компании, где я имею честь работать, — так нет! Если бы шеф узнал, чем я тут занимаюсь, уволил без выходного пособия,

Однако сейчас меня волновало совершенно другое. Одно дело — продавать свои знания, какие-то услуги, и совершенно другое — выступать в качестве товара, словно щенок или котенок на Птичьем рынке... Можно как угодно легко относиться к жизни, но такой поворот событий обескуражит любого.

Когда впереди показалась базарная поляна, Грюнд связал мне руки за спиной, затем вытащил гребень и полностью изменил укладку шерсти у себя на лице. Редкие волосы он натер маслянистым соком из срезанного в перелеске растения и зачесал их таким образом, что морда приобрела вертикальный гребень, полностью закрывший искривленный нос крудда. Ни дать ни взять — «ирокез» панка, только покороче.

— Так у нас ходят вольные торговцы, — ответил Грюнд на немой вопрос.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.