- Значит, несчастный случай, - вяло напомнил Смирнов.
      - Ничего нет, Александр Иванович, чтобы о другом думать. Сам понимаю, что наворот какой-то подозрительный: тайник, записка, несчастный случай. Леонид поднялся из-за стола, подошел к окну, из которого была видна крыша дома номер шесть. - Облазил все, все собственными руками ощупал до самого последнего гвоздика - ничего подстроенного, ничего сомнительного.
      - Что делать собираешься?
      - Ну, еще экспертизы впереди: медицинская, по записке. Вероятно, следственный эксперимент следует провести.
      - Но ты-то уверен, что несчастный случай?
      - На девяносто девять процентов.
      - Почему же не на сто?
      - Один процент на сверхъестественные чудеса.
      - А бывает?
      - Сам не видел, но, говорят, бывает.
      Алик присматривался к Леониду, а Роман уже присмотрелся, знавал в свое время подобных, - сидел, покуривал, размышлял сам по себе.
      - Так что же все-таки собираешься делать? - повторил свой главный вопрос Смирнов.
      - Пойду по наркоманам, по их связям. Судя по тайнику, группа сбита весьма и весьма серьезная.
      - А тайник? Тайник серьезный?
      - Да нет, кустарщина, времянка. Судя по всему, одноразовый.
      Встал и Смирнов, подошел к окну, глянул через окно на крышу и тронул Леонида за плечо:
      - Что ж не поинтересуешься, о чем мы с Трындиным сегодня разговаривали?
      - Жду, когда вы сами скажете, Александр Иванович.
      Кухня окном своим выходила на другую сторону, и поэтому Смирнов повел Леонида на балкон.
      - Вон в том доме, - Смирнов показал в каком, - до вчерашнего дня помещалось кооперативное кафе "Привал странников". Мы вчера втроем в нем весьма мило пообедали. А сегодня утром его как и не бывало. Вот по этому поводу мы с Трындиным сегодня очень удивлялись. Вчера заведение по всем правилам - с вывеской, тентом, занавесочками, а сегодня корова языком слизала.
      - А был ли мальчик-то? - расхоже вопросил Леонид.
      - Был, был, Леня. И не один мальчик-то. Поинтересуйся, а?
      - Поинтересуюсь.
      - И мне сообщи.
      Капитан Махов записал телефон и ушел.
      - Не наработался, Саня? - спросил Алик.
      - Не наработался. - Смирнов налил себе коньяку, выпил рюмочку. Думал, что наработался, оказывается, нет. Да и время сейчас такое работать.
      - Но не нам, - сказал Алик.
      - Это почему же - не нам?
      - Сегодня - это уже не наше время. Мы свое время отдали неизвестно кому, проиграв пятьдесят шестой.
      - Пятьдесят третий, Алик, - возразил Смирнов. - В пятьдесят третьем надо было готовиться к пятьдесят шестому. А мы служили, полагая, что все идет как надо. Но ведь еще не поздно, братцы!
      - Еще не вечер, еще не вечер, - гнусаво спел Роман.
      - Сколько тебе лет, Саня? - ласково поинтересовался Алик.
      - Шестьдесят пять.
      - И старческой любви позорней сварливый старческий задор, продекламировал Казарян.
      Смирнов задохнулся от злости и глазом прицелился: не дать ли Ромке в рыло? Алик положил ладонь на его сжавшийся кулак, а Казаряну сказал:
      - Зачем же наотмашь?
      - Ну, Ромка, это я тебе припомню, - выпустив пар, пообещал Смирнов.
      - Так узнавать в ОДТС насчет хлорвинилового кирпича? - как ни в чем не бывало поинтересовался Казарян.
      - Узнавать.
      Поздним утром, предварительно досмотрев "Крестного отца", Смирнов тщательно запер бордовую дверь (Алик по суетным своим делам убежал раньше), спустился на лифте и вышел на волю. Та сторона переулка была солнечной, и он поспешно поковылял туда, в тепло. Поковылял потому, что был без палки. Греясь на солнышке, ждал шального такси и разглядывал помещение бывшего "Приюта странников". Там все было так, как вчера. Таксомотор забрел в этот переулок минут через десять. Расслабленно вздохнув, Смирнов приказал:
      - На улицу Горького.
      Таксист был недоволен - на лице было написано, - но ничего не сказал: инвалид влез. По набережной до Каменного моста, вдоль Александровского сада, вокруг гостиницы "Москва". Только начали подниматься к Советской площади, как Смирнов решил:
      - Здесь.
      За все про все - рубль двадцать. И - в магазин "Подарки". На втором этаже нашел то, ради чего сюда приехал. В особой подставочке ежом торчали самшитовые трости. Долго трепал нервы продавщице, тщательно подбирая трость поудобнее. Выбрал наконец, заплатил непомерную цену и сквозь толпу провинциалов, через двери пробился на улицу Горького. После любимой невесомой камышовой самшитовая была тяжестью, кочергой, оружием. С палкой можно и муниципальным транспортом. Смирнов спустился в метро и доехал до Комсомольской площади.
      Уже в электричке решил, что надо ехать до Болшева. Раз квартира номер 178, значит, дом здоровенный, такие Калининград ближе к Костину строит. Тайнинская, Мытищи, Подлипки. Мелькнул внушительный горб водовода, пробежал мимо сильно поредевший Комитетский лес, и вот оно, Болшево.
      На остановке доброжелательные бабы подсказали, на каком автобусе ехать. Доехал и разыскал дом 16 "а". Здесь. Пятый подъезд, пятый этаж. Позвонил. Не опасаясь, открыла пожилая, огорченная на всю жизнь женщина.
      - Мне бы товарища Шакина повидать, - объяснил цель визита Смирнов.
      - Твой товарищ "козла" забивает, - ответила женщина и захлопнула дверь.
      Во дворе, узком и необжитом, было пусто. Пришлось обратиться с вопросом к подъездным старушкам, которые охотно объяснили, куда ему идти.
      Приют доминошников находился в зачахнувшей рощице, на которую наступали новостройки.
      Двенадцать игроков, семеро болеют. Итого - девятнадцать. Отставляются пятеро допенсионного возраста бездельников. Теперь ручки-ручоночки. Восемь представителей класса-гегемона. По ручкам. Представителей тоже в сторону. Четверым около семидесяти и выше. Двое. Один с большущим родимым пятном во всю щеку. О такой примете Трындин рассказал бы в первую очередь. Вот он, Шакин. В шестьдесят один год уходят на пенсию в двух случаях: или уходящий не хочет работать на учреждение, или учреждение не хочет, чтобы он работал. Здесь определенно второй вариант. Плюгав, мелок в движениях, на лице, как каинова печать, все признаки сильно и регулярно употребляющего. Выберет такого представительствовать в официальных органах компания шустрых и неглупых деляг? Ой, нет! Что ж, просчитано и такое.
      - Кто тут Шакин? - сурово спросил Смирнов.
      Изгнанная из сквера гуляющими с младенцами заботливыми мамашами визгливая компания пацанов передислоцировалась на задворки домов, ожидавших капитального ремонта; оттуда тоже гоняли, но в основном по утрам. А сейчас, когда все ближе и ближе вожделенные два часа, бдительность стража ослабевала. Здесь было прекрасно. Двое попытались поднять, как штангу, неизвестно как сюда попавшую ось с двумя чугунными колесами от вагонетки. Не подняли, зато покатили, радуясь тому, что это катится. Двое других пинали жестянку из-под греческих маслин, изображая футболистов. Пятый же прогуливался в поисках чего-нибудь ценного и нашел. У двери черного входа в мертвый дом абсолютно доступно лежал пластиковый пакет с изображением обтянутой джинсами женской задницы, совершенно новый.
      - Витек, гля! - сдавленным криком обратился пятый к одному из футболистов. Футболист - неформальный лидер - подошел, глянул и сказал уважительно:
      - Фирма.
      - Витек, гля! - еще раз крикнул пятый. Но звончее и выше. И пальцем указал на дверь, которая была чуть приоткрыта.
      - Только тихо, - предупредил лидер и огляделся. Не было никого. Стоявшая в отдалении очередь, ожидавшая открытия винного отдела, не в счет. У нее свое занятие: обсуждали возможный ассортимент напитков, который им через пять минут предложит магазин.
      - Быстро и по одному! - скомандовал лидер, глянув на сгрудившуюся возле дома команду. Они проникли внутрь быстро и по одному.
      Гражданин из очереди - ничем не приметный мужик лет тридцати проводил их взглядом и сказал стоявшему впереди:
      - Я за вами. Я отойду на минутку.
      Стоявший впереди согласно кивнул, и гражданин ушел.
      - А что надо? - спросил плюгавый, когда они отошли в сторонку.
      - Ты - Шакин? - удивился Смирнов.
      - Ну, я.
      - Шакин В.В., проживающий в доме 16 "а", квартира 178? - уточнил Смирнов.
      - А ты кто такой? - насторожился Шакин.
      - Вот кто я такой, - с угрозой сказал Смирнов, вытащил из нагрудного кармана сочиненную в электричке бумажку и, не давая ее Шакину в руки, распорядился:
      - Читай.
      - "Я, Шакин В.В., номер паспорта ХХVII МЮ 629813, взял в долг у Смирнова Александра Ивановича двести пятьдесят рублей, которые обязуюсь возвратить не позднее 6 июня 1988 года. Шакин. 20 апреля 1988 года", растерянно прочитал слух Шакин.
      - А сегодня какое? - потребовал Смирнов.
      - Двадцать третье сегодня.
      - Деньги возвращать собираешься?
      - Да не брал я у тебя никаких денег! - заблажил Шакин. И вдруг обрадовался, догадавшись: - Подпись-то не моя!
      - Я не я, и подпись не моя, - понятливо заметил Смирнов. И вдруг заорал: - Я что, не вижу, что это не ты, но паспорт-то твой!
      - И паспорт не мой! У меня теперь новый!
      - А старый ты, конечно, потерял? - зловеще догадался Смирнов.
      - Потерял. В феврале еще потерял.
      - Если ты, сучий порох, не скажешь мне, кому ты продал паспорт, с которым меня заделали, как фрайера, я тебя удавлю, гнида!
      Хромой, но здоровый. У хромых всегда руки сильные. В натуре, удавит. Но - на всякий случай:
      - Сказал, потерял, значит, потерял.
      Смирнов двумя пальцами левой - указательным и средним - не сильно, но акцентированно ткнул Шакина в печень, глядя, как у того от боли округляются ничего не соображающие глаза, сказал тихо и участливо:
      - Ишь, как тебя корежит. А все от того, что печень твою раздуло от безобразия. Ты кончай жрать аптеку и парфюмерию, не то скоро окочуришься. Интеллигентный человек, а таких вещей понять не можешь. Так кому, говоришь, паспорт продал?
      - Я его не знаю, - покорно ответил пришедший в себя Шакин.
      - Ты что, паспортом на рынке торговал?
      - Да нет, меня с покупателем официант Жека в болшевском ресторане свел.
      - Гляди, по ресторанам ходишь! - удивился Смирнов.
      - Когда деньги есть. Хочется иногда за чистой скатертью выпить.
      - Тогда пошли.
      - Это еще куда?
      - Пошли, пошли. За чистой скатертью посидим.
      В аляповато отделанном лакированным, с подпалинами тесом зале они устроились в боковой, похожей на вагонное купе кабине. Время настало: уже подавали. Расщедрившись, Смирнов заказал для Шакина сто пятьдесят.
      - Жека где? - спросил у официанта Шакин.
      - Он по четным работает. Завтра будет.
      - А сегодня его позвать никак нельзя? - осторожно поинтересовался Смирнов.
      - Где его найдешь! Он же из Москвы! - Официант поправил бумажные салфетки в стакане и осведомился: - А горячее будете?
      - Подумаем, - сказал Смирнов, и официант удалился.
      - Дела, - заметил Шакин и опасливо покосился на Смирнова.
      - Завтра, часов в шесть вечера, я буду здесь, Шакин. И ты чтобы здесь был. Но запомни: если предупредишь Жеку обо мне, плохо, очень плохо тебе будет. Я мальчонка добрый, но иногда суровый. Ты меня понял, Шакин?
      - Понял.
      Официант принес графинчик - малое шакинское утешение. И салат из огурцов и помидоров.
      - Пей за мое здоровье, - предложил Смирнов. Шакин покосился на него, хотел что-то сказать, но передумал и выпил. За смирновское здоровье, выходит.
      - Что же это такое? - растерянно спросил Смирнов, входя в переулок.
      - А пожар! - радостно сообщила ему оказавшаяся тут как тут бойкая старуха.
      Старуха была не совсем права: пожар уже закончился, он недавно завершился под брандспойтными струями лихих пожарников и еще потому, что в ряду ожидавших капитального ремонта домов гореть было уже нечему. Трупы превратились в скелеты. Вместо забитых окон - закопченные дыры, вместо крыш - неряшливые провалы, вместо крашеных разноцветных стен - почерневшая голая кирпичная кладка.
      - Когда загорелось-то?
      - Как магазин открыли. В два часа! - старуха знала все. - Мальчишки подожгли.
      В отделении милиции Смирнов застал Леонида Махова.
      - А, Александр Иванович! - без энтузиазма поприветствовал отставного полковника замордованный капитан. Он с какими-то бумажками пристроился рядом с дежурным. Видимо, расспрашивал его о своих делах.
      - Как это произошло, Леонид? - спросил Смирнов.
      - Что - это? - не понял Леонид.
      - Пожар.
      - Пожар-то? - с трудом осознав, о чем речь, Леонид впроброс пояснил: - Пожар-то оттого, что мальчишки подожгли.
      - Ну, мне об этом одна бабушка сказала. А точнее?
      - Точнее вот лейтенант знает. - И лейтенанту: - Расскажи товарищу полковнику, как все было.
      Полковнику. Тактичен, тактичен капитан Махов.
      - Проникнув в помещение, пятеро пацанов найденной там зажигалкой, балуясь, нечаянно подожгли разбросанную бумагу. Ну, и началось.
      - Как они проникли в помещение?
      - Говорят, открыта была дверь. Но врут, по-моему. Еще вчера Трындин двери проверял, - сказав это, лейтенант пригорюнился.
      - Так. - Смирнов настырничал. - Они что, специально поджигали или случайно вышло?
      - Говорят, что и не поджигали вовсе, будто все само загорелось. Опять же врут со страха.
      - Ну, врут так врут, - почему-то успокоился Смирнов. - Леонид, у тебя для меня минутка найдется?
      - Пойдемте, Александр Иванович. - Махов взял Смирнова под руку и, как больного или раненого, бережно повел в комнату, которую отвело ему для работы местное начальство. Уселись.
      - Наворот продолжается, Леонид, - начал разговор Смирнов.
      - Да нет, я думаю, здесь все чисто. Очередное совпадение. Только и всего...
      - Тоже может быть.
      - Я, Александр Иванович, кое-какие зацепки по марафету нашел. Мне быстренько ковать надо, пока горячо.
      Не мешай, мол, старичок. Но старичок въедлив:
      - Ты узнавал по поводу кафе?
      - Райисполком не давал никакого разрешения на его открытие.
      - Как же так? - Вот сейчас Смирнов удивился по-настоящему. - Трындин уверял меня, что у кооперативщиков этих все в порядке...
      - Видимо, хорошей липой его в заблуждение ввели.
      - Да, нет, он говорил, что лично в исполкоме проверял.
      - Вероятно, вы не так поняли его...
      - Старость не радость, ты прав, Леня. - Смирнов поднялся, но напоследок: - Почему они тайник на крыше устроили? Ведь можно было на чердаке. И удобнее, и безопаснее.
      - На крыше - под постоянным присмотром, Александр Иванович. Весьма сподручно для контроля.
      - Резонно. - Смирнов направился было к двери, но в дверях остановился и снова спросил: - А зачем им тайник-то?
      - Чтобы с поличным не прихватили, - устало пояснил Махов.
      - Э-хе-хе, - прокряхтел Смирнов и пошел к дежурному. Лейтенант в одиночестве посредством маленького зеркальца разглядывал свои зубы. Поздно заметив Смирнова, лейтенант смутился, замельтешил лицом и руками, предупредительно поинтересовался:
      - Чем могу служить, товарищ полковник?
      - Я в отставке, лейтенант. Зови меня Александр Ивановичем. К тебе несколько вопросов.
      - Слушаю, Александр Иванович.
      - Перед тем как лезть на крышу, Трындин заходил к вам в отделение?
      - Он каждый день заходил.
      - А вчера?
      - Про вчера я не знаю. У меня отгул был. Вчера Ночевкин дежурил.
      - Как мне его найти?
      - Он в отгуле. К теще в Серпухов поехал. Завтра будет.
      - Все меня сегодня завтраками кормят! - раздраженно заметил Смирнов, но тут же спохватился. - Спасибо, лейтенант. Я к вам завтра зайду.
      Казарян повертел самшитовую трость, подкинул слегка и помял, проверяя тяжесть. Потом кинул ее Смирнову и спел развязно давно забытое:
      Дрын дубовый я достану
      И чертей калечить стану:
      Почему нет водки на луне?
      Алик же вкрадчиво спросил:
      - Зачем тебе, Саня, дубовый дрын?
      - Самшитовый, - поправил его Смирнов. - Ничего себе палочка, да?
      - От кого отмахиваться собираешься? - поставил вопрос ребром Казарян.
      - Пока не знаю, - признался Смирнов и начал вроде бы о другом: Ребятки, я вас на завтра приглашаю в ресторан. За город.
      - Алька, он копает, - брезгливо заметил Казарян.
      - Свинья - она грязь всегда отыщет, - грустно откликнулся Алик.
      - Ответил бы вам, козлам, как следует, но смолчу. Вы мне нужны на завтра. Ну, как?
      - Бросать слабоумного друга в беде - неблагородно. А мы - люди благородные, - с чувством сказал Алик и положил благородную руку на благородное плечо Казаряна.
      - С вами в ресторане от скуки сдохнешь. Я дамочку прихвачу, - решил Казарян.
      - А дамочка ничего? - оживился Смирнов.
      - Дамочка ничего себе, - успокоил его Казарян. - Моя ассистентка. Галей зовут. - И уже серьезно спросил: - Может, без тебя разберутся? Тот же капитан Махов, а?
      - Не разберутся.
      - Втянешь ты нас в историю, - тоскливо подытожил Казарян.
      С утра Смирнов отправился в райисполком. Для солидности нацепил на джинсовую рубаху внушительную свою орденскую колодку - получилось забавно - и отправился. Он долго бродил по коридорам, отыскивая нужный ему отдел. Отдел нашел, но там ничего определенного сказать ему не могли, посоветовали обратиться к начальнику, который, естественно, был на совещании в Моссовете. Ждал до обеденного перерыва, не дождался, пообедал вместе с работниками районного мозгового центра и дождался наконец.
      Гражданин хороших начальнических лет - вокруг пятидесяти - принял его прекрасно, можно сказать, демократически принял. Встал из-за стола, усадил, трогал руками, смотрел на рядового посетителя участливо и доброжелательно. Успокоился, поняв, что все в порядке, сам уселся и взял быка за рога:
      - Слушаю вас, Александр Иванович!
      Успели уже доложить сотрудники. Поэтому Смирнов начал с вопроса:
      - Вам о моем деле уже, наверное, доложили ваши подчиненные?
      - Доложили, доложили, - мягко, с юмором подтвердил начальник.
      - Тогда у меня к вам всего один вопрос, Лев Сергеевич, - начал было Смирнов, но начальник перебил его с еще большим юмором:
      - И вам доложили мои сотрудники?
      - Не доложили, а предложили. Предложили называть вас Львом Сергеевичем.
      - Как вас теперь называть... - со смешком вспомнил старый фильм Лев Сергеевич. - Но меня действительно так зовут. И теперь, и с самого рождения.
      Пошутили достаточно. Теперь можно и по делу. Смирнов заскорбел лицом и спросил:
      - Могу ли я узнать у вас, давалось ли райисполкомом разрешение на открытие кооперативного кафе в Тихом переулке? Ваши сотрудники постарались избежать официального ответа на этот вопрос.
      - Мои сотрудники поступили совершенно правильно.
      - Сведения такого рода - государственный секрет? Или тайна, которая может быть использована во вред кому-нибудь?
      - Все проще, Александр Иванович, все значительно проще. По роду своей деятельности, деятельности органа, избранного народом, мы обязаны стоять на страже интересов наших клиентов, деятельность которых определена новым законодательством.
      - Значит, вы дали разрешение на открытие кафе гражданину Шакину В.В.?
      - Откуда вы это взяли?
      - Раз вы защищаете интересы ваших клиентов, значит, такие интересы имеются. Следовательно, вы дали разрешение. А если вы разрешения не давали, значит, и интересов нет, и защищать нечего.
      - Вы по-прежнему мастер вопросов, Александр Иванович. Или, что точнее, мастер допросов. Я ведь вас очень хорошо помню.
      - Да и я тебя, Лева, сразу узнал.
      - Хорошая профессиональная у вас память, Александр Иванович. Запомнить мелкого чиновника из управления в те времена, когда вы были легендой розыска, - дело непростое.
      - И давно тебя, бывшего капитана милиции, народ в свои избранники определил?
      - Да уж шестой год я здесь.
      - Вот что, Лева, - Смирнов перестал церемониться. - Быстро, точно, без утайки: ты давал разрешение Шакину?
      - Я, Александр Иванович, Шакина этого и в глаза не видывал.
      - Будем считать, что ты не давал. А твои люди?
      - А мои люди таких прав не имеют - давать.
      - Что ж, быстро, точно, без утайки, - Смирнов с трудом выбрался из глубокого кресла, встал, опираясь на палку. - Трындин к тебе в последний раз когда приходил?
      - А кто такой Трындин?
      - Участковый тех мест, где несколько дней функционировало кафе "Привал странников", не зарегистрированное отделом, которым ты руководишь. Плохо руководишь, Лева.
      - Вам, человеку со стороны, виднее, Александр Иванович. Как время проводите на заслуженном отдыхе?
      - С пользой, - непонятно ответил Смирнов и дружески пожал руку Льву Сергеевичу.
      В отделении он Ночевкина не застал: не заступил еще на дежурство гостивший у тещи в Серпухове старший лейтенант. Смирнов ждать не мог - уже пора было ехать в загородный ресторан. Он ругнулся про себя и отправился домой.
      Из "восьмерки", стоявшей около подъезда, на него нахально и весело смотрела хорошенькая дамочка. "Восьмерка" - казаряновская, и поэтому Смирнов дамочке фривольно подмигнул.
      - Вы - Смирнов! - догадалась дамочка в автомобильном окошке.
      - А ты - Галочка.
      - Галина Дмитриевна, - поправила его дамочка и улыбнулась, давая понять, что поправила не всерьез.
      - Пойдем к Альке, Галина Дмитриевна, - пригласил Смирнов.
      - Сейчас Роман Суренович подойдет, он за хлебом побежал, и пойдем, согласилась Галочка.
      Поднялись, когда пришел Роман Суренович, посидели, ожидая Алика, который, как всегда, очень медленно чистил перышки, спустились вниз, веселой гурьбой влезли в автомобиль и поехали.
      За калининградским путепроводом над Ярославской железной дорогой свернули направо и покатили мимо производственных зданий, жилых многоэтажных домов, мимо остаточных сосновых островов и маленьких дачных построек.
      У входа в ресторан маялся Шакин В. В. К вечернему посещению гнезда разврата он был в приличной паре, в белой рубашке, при галстуке, в начищенных башмаках. Вполне достойный пролетарий умственного труда.
      - Это что ж вы опаздываете? - предъявил претензию Шакин. Видимо, за сутки отвык от Смирнова, который, изумленно подняв брови от такой наглости, тут же предупредил:
      - Скромнее будь, Шакин. - И, усмирив бунт на корабле, спросил: - Жека твой на месте?
      - Вы же запретили мне без вас в ресторан входить. Не знаю.
      - Ох, врешь, Шакин, ох, врешь! - опроверг его Смирнов и представил честной компании: - Прошу любить и жаловать. Шакин В.В., пенсионер.
      - Вадим Владимирович, - расшифровал свои инициалы Шакин. Опасаясь, руки не протянул, кивнул лишь интеллигентно.
      - Очень приятно, - протяжно отозвалась Галочка. Одна.
      - Пошли, приказал Смирнов.
      Заняли купе, указанное Шакиным. Его, по идее, Жека обслуживал. Стали Жеку ждать.
      Жека явился в зал, как герой появляется на сцене: вместе с первыми тактами музыки. Был он и впрямь герой - под два метра, с волооким взглядом, в густых запорожских усах. Кивнул дружески Шакину, на остальных вопросительно посмотрел.
      Смирнов, скользя задом по лавке, выбрался из-за стола, встал, ласково и подхалимски положил руку на плечо Жеке:
      - Шеф, я вместе с тобой хочу друзьям сюрприз сделать. Пойдем, пошепчемся.
      Жека одарил улыбкой компанию, которой будет делать сюрприз, и согласно зашагал за ковыляющим уже Смирновым. На лестничной площадке Смирнов уселся на подоконник и осмотрел место действия. Справа - вход в бар, где было довольно людно (дверь его была полуоткрыта), слева пустынная двухпролетная лестница на первый этаж, к выходу, гардеробу, бездействующему по летнему времени, и сортиру. Жека стоял над Смирновым, ожидая.
      - Тебе о моих делах все рассказал Вадик Шакин, - не спросил, а сказал как об определенно происшедшем Смирнов.
      - Владимыч-то? - спокойно отозвался Жека. - А что он мне должен был сказать?
      - Друг мой Жека, - задушевно обратился к официанту Смирнов. - Очень прошу не держать меня за лоха. Вадик испугался меня разок. А тебя он боится всегда. Так что о нашем с ним разговоре тебе известно все. Для ясности уточняю вопрос: кто тот гражданин, что купил паспорт Шакина?
      - Я не знаю, кто купил паспорт Шакина.
      - Одобряю твою осторожность и ставлю вопрос по-другому: с кем ты познакомил Шакина в феврале?
      - Да не помню я! Сколько времени прошло!
      - А ты вспомни, вспомни, Жека. Мне очень нужны мои деньги, а тебе совсем не нужен скандал.
      - Да вроде был такой случай: в конце зимы мужик один, вполне солидный, попросил меня свести его с человеком, которому позарез деньги нужны.
      - И ты ему сказал, что деньги нужны всем, - перебил его Смирнов.
      - Вот именно, но он все давил и давил, а тут мне на глаза Шакин попался, ну, я их и свел.
      - И все? И больше ты ничего не знаешь?
      - И все. И больше я ничего не знаю.
      - Тогда про мужика. Возраст, внешность, одежда.
      - Ну, лет сорока - сорока пяти. Небольшой, но здоровый. По-моему, чернявый с проседью. Одежда серьезная, без крика фирма.
      - А еще что?
      - А больше ничего.
      - Ладно. - Смирнов поднялся с подоконника. - Считай, что я тебе поверил и убедился, что должника мне не найти. Теперь о заказе. Сделай все по высшему разряду.
      - На какую сумму рассчитываете? - облегченно поинтересовался Жека.
      - По твоему усмотрению.
      - Будем считать - половина того, на что вас накрыли.
      - Считай так.
      - Легко с деньгами расстаетесь. А из-за четвертака людей за пищик берете. Непонятно.
      - Из того, что тебе понимать положено, серьезно усвой одно, Жека: я очень не люблю, когда из меня фрайера лепят, - сказал Смирнов и пошел в зал.
      Подойдя и не садясь, обнял Шакина за плечи, налил фужер водки, фужер пепси, проследил, как Шакин выпил и запил, сунул ему в верхний кармашек пиджака червонец и задушевно посоветовал:
      - Иди домой, Вадя.
      Все в купе внимательно следили за тем, как через ресторанный зал прет домой Вадя.
      Смирнов задвинулся за лавку, со старческим благодушием оглядел заскучавшую в ожидании компашку и пообещал:
      - Сейчас все будет.
      - И сюрприз? - азартно догадалась Галочка.
      - Главный для нас сюрприз, что вы с нами, - заявил Смирнов.
      - О чем тогда с половым шептался? О качестве или количестве? спросил Алик.
      - О количестве, переходящем в качество, - ответил диалектик Смирнов.
      - Трепач ты, Санька, - заклеймил его Казарян.
      И в этот момент подошел с подносом Жека. Поставил на стол объемистый графин, равномерно расселил бутылочки с пепси-колой и у каждого прибора положил по алой плоской пачке невероятно дефицитного "Данхила".
      - Нет, он не трепач! - восторженно вскричала Галочка и поцеловала Смирнова в щеку.
      - Раньше, чтобы добиться благосклонности прекрасной дамы, купцы дарили тысячные перстни, а теперь пачки сигарет достаточно, прокомментировал Галочкино душевное движение Казарян.
      - От вас-то и пачки сигарет не дождешься, - обиделась Галочка. - Сами вечно у меня стреляете.
      - Не подарок дорог, а внимание, - заключил диалог заскорузлый народной мудростью Алик, потому что уже надвигался со вторым подносом - с холодной закусью - Жека.
      Приступили с энтузиазмом. Выпили - закусили. Выпили - закусили. А вскоре грянул гром электроинструментов. Ориентируясь на вкусы местных завсегдатаев, ВИА зарычал про то, что им снится не рокот космодрома, не эта, понимаешь ли, ледяная синева, а снится им, естественно, трава, трава у дома, зеленая-зеленая трава. Сон десятилетней давности. Молодежь страстно задрыгалась на малом пятачке. Бег на месте.
      - Разомнемся перед горячим! Чтобы больше влезло! - решила Галочка и вырвалась из купе.
      Партнерствовать обреченно отправился Казарян - по артистической принадлежности. А плясали они хорошо: умело, ловко, складно, каждый зная свой маневр.
      - Она что - Ромкина любовница? - спросил Смирнов.
      - Подружка, во всяком случае. Всегда с ним, - уходя от прямого ответа, сказал Алик.
      - А жена Ромкина как на это смотрит?
      - А жена никак на это не смотрит. Настоящие жены у настоящих армян.
      - Живут же люди! - позавидовал Смирнов.
      - Ну как мы? - горделиво спросила Галочка, вернувшись. Даже не запыхалась. Казарян молча отдыхал.
      - Вы, Галочка, прелестны! - искренне откликнулся Смирнов.
      Снова вступила музыка, и солист заныл нечто из Малежика.
      - Кто это? - красивым и не своим - грудным - голосом спросила Галя.
      На пороге их помещения стоял очень страшный человек. Опаленный - не в переносном, а в самом прямом смысле слова - огнем человек. Неподвижное, стянутое плоскими шрамами лицо, истонченный ожогом нос, остановившиеся, все ненавидящие глаза. Был человек одет, как жених, - в черном костюме, галстук-бабочка. Человек улыбнулся безгубым ртом и вежливо сказал:
      - Ваша дама чудесно танцует. Разрешите пригласить ее на танец.
      Первым опомнился Алик. Он положил ладонь на лежавшую на столе Галочкину руку и ответил:
      - Прошу прощения, но этот танец дама обещала мне.
      - На этот раз опоздал, - человек второй раз улыбнулся и ушел, не оборачиваясь.
      - Пойдем плясать, Галя, - со вздохом пригласил ее Алик. - Деваться нам с тобой некуда.
      И опять заиграли лабухи (на этот раз из Кузьмина) и опять явился человек в бабочке. Был он краток:
      - Разрешите. - И скрыл в полупоклоне излишне впечатляющее лицо.
      - Извините, но... - Галочка сбилась, потому что подходящего "но" найти не смогла. Человек в бабочке помог ей:
      - Теперь с вами хромой дедок танцевать будет?
      - А как ты догадался? - по праву дедка на "ты", обрадованно откликнулся Смирнов.
      Набежал Жека с горячим и не дал человеку ответить. Осетрину на вертеле принес. Раскидал порции по клиентам, предварительно убрав грязную посуду, и недолго постоял у стола, отечески грустно оценивая взглядом, все ли в порядке на вверенном ему объекте. Недолго постоял, но до тех пор, пока обожженный человек не ушел.