Алик рванулся к Грекову, за грудки поднял его. Рубашка от Тиффани затрещала. Греков, не сопротивляясь, висел на Алькиных руках и беззвучно смеялся. Алик уронил его на прежнее место и сказал:
      - Когда в человеке еще болит душа, когда его еще мучает совесть, когда он с презрением и ненавистью оглядывается на свою прошедшую жизнь, самоубийство, наверное - кризисное малодушие, тогда, вероятно, надо не давать, спасать, выручать. А у тебя вместо души - свалка, помойка, сортир. И самоубийство есть последняя возможность проявить остатки мужского характера. Мы даем тебе этот шанс.
      - Спасибо за внимание, - поблагодарил Греков, застегиваясь и заправляя рубаху в штаны. - Но не стоит беспокоиться.
      - Надеешься, скот, - окончательно понял Смирнов. - А зря. Команда-то тебя с потрохами заложит. Да и все дело с "привалом" - чудовищный и непрофессиональный риск.
      - Так надо было. И не мне одному. - Греков наконец удобно устроился в кресле, что ему доставило удовольствие - видно было по лицу. - Ну, а насчет команды... Ты старый, Саня, но глупый. Команда, о которой ты так важно рассуждаешь, снизу, а еще есть - команда сверху. Команда, которая дает команду.
      - На веревочки уповаешь? - полюбопытствовал Смирнов.
      - Не веревочки, Саня, а канаты, даже тросы скорее. Вытянут. Кому же охота пропадать вместе с незадачливым Грековым?
      Казарян, который, вроде бы не слушая, ходил вдоль стен гостиной, рассматривая картины, вдруг обернулся и сказал:
      - Усадебка Жуковского, эскиз Судейкина, весенний пейзаж Бирули - все это из коллекции зверски убитого и ограбленного Кулакова, дорогой ты мой гражданин Греков. Миня Мосин подтвердит, что эти картинки он идентифицировал в чудном домике, где обреталась твоя команда. Та, которая снизу. А теперь вот они, картиночки, у тебя на стенке!
      - Мелочовка, Рома, сам знаешь, что мелочовка! - уже азартно кричал Греков. - Простительная неразборчивость страстного любителя живописи, который понадеялся на порядочность посредника-продавца.
      - Посредник - команда? - тоже в азарте спросил Казарян. - Твоя команда?
      - Молчать! - рявкнул Смирнов, и все замолкли. Тогда он добавил спокойно: - Тебя сдадут, Владлен. И выбора у тебя нет. Если даже и к стенке не поставят, то уголовники в лагере удавят. Готовься. Скоро, очень скоро сюда явится Ларионов с ордером на арест.
      Смирнов встал с пуфика. Трое стояли, а четвертый безмятежно валялся в кресле. Из кресла и разрешил:
      - Пускай себе являются.
      - Мы даем тебе шанс, - напомнил Алик.
      Греков, мешкая по причине захмеления, выпростал себя из кресла, выпрямился во весь рост и заявил, ликуя:
      - Ребятки, вы что-то путаете. Это я даю вам шанс. Пока.
      - Пошли, - приказал Смирнов Алику и Казаряну. Втроем они направились к выходу. Уже на террасе до них донеслось - на прощание - грековское:
      - Все впереди, пацаны! Все впереди! И не забывайте: в конечном счете вы всегда проигрываете.
      Казарян довез всех до Алькиного дома, а сам поехал к себе отсыпаться, Смирнов с Аликом, кое-как раздевшись, тоже завалились спать. Дело было сделано.
      Но долго и по-настоящему давануть соньку не удалось: издевательским громом прозвучал телефонный звонок.
      - Да, - откликнулся в трубку первым добравшийся до телефона Алик. Послушал самую малость и с облегчением доложил: - Санька, это тебя Ларионов.
      И кинулся в спальню продолжать страстно желаемый сон. С трудом ориентируясь в пространстве квартиры, Смирнов добрался до аппарата и взял трубку.
      - Саня, я жду тебя внизу. Спускайся.
      Слегка путаясь в рубашке и портках, Смирнов оделся, прошел в ванную и подставил затылок под струю холодной воды. Вода стекала по волосам, забегала в глаза и в углы рта. Потерпев такое недолго, Смирнов зарычал и стал вытираться полотенцем. Потом причесался.
      У подъезда стояла черная машина. Шофера в ней не было. Гулял, наверное. Смирнов открыл заднюю дверцу, плюхнулся на сиденье рядом с Ларионовым и вопросил раздраженно со сна:
      - Ну?
      - Он застрелился, Саня, - мягко сообщил последнюю новость Ларионов.
      - Веселые дела... - заметил Смирнов, окончательно выходя из сонной одури. - Вот и получилось так, как ты хотел...
      - А что я хотел? - спросил Ларионов.
      - Ты хотел кусок по зубам. Ты его и заполучил.
      - Не понял, - надменно заявил Ларионов.
      - А что тут непонятного? Самоликвидировался всесильный и державший все в своих руках босс сугубо определенной и весьма ограниченной преступной организации. Он одновременно - и потолок, и дно. Следовательно, и вверх лезть не надо и глубже копать не следует. Очень, очень удачно застрелился Греков.
      - Ты на что намекаешь?
      - Я не намекаю, я констатирую. И только одно могу сообщить тебе. Для сведения. Когда мы были у него, он явно не собирался этого делать.
      - Я так понимаю, что ты мне не веришь?
      - Как все это произошло, Сережа?
      - Я вошел первым. Он увидел меня и рванулся наверх, на второй этаж, в свой кабинет. Ребята, которые шли следом за мной, кинулись за ним, но не успели.
      - А ты успел?
      - А что я должен был успеть?
      - Успел сказать ему кое-что один на один? - Смирнов усмехнулся вдруг, махнул рукой. - Э, да что я тебя спрашиваю!
      И полез из машины. Вылез, хотел было захлопнуть дверцу, но не выдержал и, наклонившись, сказал напоследок:
      - Слишком много в последнее время самоубийств в нашей конторе и вокруг нее. Не находишь, Сережа?
      Не дожидаясь ответа, со страшной силой захлопнул дверцу.
      Смирнов тщательным помешиванием остудил кашу до кондиции и приступил к кормлению. Ксюшка сидела взаперти на высоком стульчике и строго наблюдала за подготовительным процессом, по завершении которого открыла рот. Смирнов поднес к открытому рту ложку с кашей, но Ксюшка рот закрыла и, потянувшись, поцеловала кормильца в щеку. Свершив это, рот опять открыла и губами стянула кашу с ложки. Так и продолжалось: поцелуй, открытый рот, ложка каши. Суровое сердце сыскаря таяло от умиления.
      Войдя на кухню, наблюдательный Казарян сказал:
      - По-моему, она обоссалась.
      И был прав. Сняли Ксюшку со стульчика, с Ксюшки - портки и пустили ее гулять по квартире. Ксюшка бегала по квартире без порток среди двух чемоданов и бесчисленных сумок и страшно веселилась.
      - Поезд когда? - спросил Казарян. Смирнов глянул на часы:
      - Через два часа.
      - Ну, время еще есть, - успокоился Казарян.
      - Естественно, - подтвердил Смирнов. - Посошок на дорожку?
      - Да я же за рулем.
      - Рискнем в последний раз, - решил Смирнов, принес из кухни бутылку "Двина" и две рюмки. - Для тебя старался, армянский искал.
      - Спасибо, - Казарян мгновенно открыл бутылку и разлил. - За то, что все кончилось.
      Выпить не успели - в квартиру ворвался Алик и с ходу укорил:
      - Конечно же, без меня? - оглянулся и спросил: - А Варька где?
      - Варька в магазине, - разъяснил положение дел Смирнов и отправился за третьей рюмкой.
      - Ну, бабы! - Алик устроился в кресле и стал смотреть, как Казарян наливает ему рюмку.
      - За то, что все кончилось, - повторил тост Казарян, и тотчас позвонили в дверь. - Ну, что ж это такое?
      - Это Варька, - ответил Алик и пошел открывать, а Смирнов отправился на кухню за четвертой рюмкой.
      - Естественно, без меня, - обиделась Варвара, войдя и бросив набитый пластиковый пакет на диван.
      Смирнов молча поставил на стол четвертую рюмку, а Казарян, наполнив ее, в третий раз провозгласил, издевательски намекая на завершенный поход Варвары:
      - За то, что все кончилось.
      - А что кончилось-то? - поинтересовалась Варвара, понимая, что подобный тост не может относиться только к ней.
      - Успешный Санькин визит в Москву, - объяснил Казарян и заорал: - Да выпьем мы когда-нибудь или нет?!!
      Выпили, и Варвара все поняла:
      - Значит, выхлопотал увеличение пенсии, Саня?
      - Выхлопотал, выхлопотал, - быстро соврал Саня.
      - Ты документы-то оставь, - сказал Алик. - Я сам заявление напишу, а Ромка твою подпись подделает, и пусть все пойдет по инстанциям.
      - Так, значит, вы тут ни черта не делали! - догадалась Варвара.
      - Да уже все сделали, одни бумажные формальности остались, - уже и Алик врал.
      - Лидке об этом не говори, Варвара, - попросил Смирнов и без перехода из просителя превратился в распорядителя: - Ты, Варвара, пошевеливайся. Проверь: все ли взяла, сумки свои пересчитай, через двадцать минут отправляемся.
      В двадцать минут Варвара не уложилась: выехали на вокзал двумя машинами через полчаса. Стараниями московской милиции удалось откупить четырехместное купе, в которое были занесены чемоданы, сумки и прочие свертки. Пристроили багаж, гурьбой вышли на перрон. До начала путешествия Смирнова, Варвары и Ксюшки к целебному морю оставалось тридцать пять минут.
      Вышли, образовали кружок и стали поочередно делать козу Ксюшке. И сказать друг другу вроде много чего надо, а сказать-то и нечего. Выручил генерал Ларионов, явившийся на проводы в штатском. За его спиной почтительно маячил Махов. Генерал пожал мужчинам руки (Варваре поцеловал) и, обняв Смирнова за плечи, вежливо увлек его в сторонку. Смирнов не сопротивлялся, шел, помахивая легкой аристократической тростью самшитовую он оставил у Спиридоновых. Дошли до электровоза.
      - Ну что ты мне хочешь сказать? - не вытерпел, задал вопрос первым Смирнов.
      - Еще раз спасибо, Саня...
      - Только и всего?
      - Да нет. Долгом своим считаю сообщить, что благодаря тебе вышли мы на серьезнейшую структуру, четко продуманную. Помаленьку выявляем ее.
      - Ты меня не за этим отозвал. Говори, что надо.
      Генерал грустно посмотрел на Смирнова и решился.
      - Саня, зачем теперь тебе машинка? Сдай ее от греха...
      Смирнов возликовал: удивленно распахнул глаза, заулыбался, как младенец:
      - Какая еще машинка?
      - Парабеллум.
      - Нету у меня никакого парабеллума.
      - Есть.
      - Нету. Я тебе официально заявляю: нету, - сказав это, Смирнов подмигнул генералу. - Ну а если неофициально, то я пока разоружаться не собираюсь, генерал, мы еще с тобой не подписывали соглашения по РСД и РМД.
      - Значит, вооружен и очень опасен? - догадался Ларионов.
      - Именно. И ты старайся не забывать об этом. Я не люблю генеральских игр. Во время войны я спокойно терпел жирных генералов, потому что видел: они догадываются, что без меня они - ничто. В последнее время поджарые генералы почему-то полагают, что я - ничто, пешка, которую можно двигать безбоязненно куда надо им, генералам. Не ошибайся на этот счет, генерал.
      - На твой счет, Саня, я никогда не ошибался.
      - Ну и ладушки. Пойдем к нашим.
      Они вернулись за десять минут до отхода поезда.
      - Александр Иванович, - подал голос Махов, - а чем вы там на юге заниматься будете? Ведь скучно, наверное, просто так жить.
      - Просто так - спокойно, без унижающих тебя мелких забот, без суеты от идиотических проблем быта - жить совсем не скучно, Леня, - сказал Алик.
      - Я пансионат для отдыхающих открою, - успокоил Смирнов Махова, уютные и удобные комнаты, вкусное и разнообразное питание, ненавязчивое и внимательное обслуживание гостей. И назову "Привалом странников".
      - Пассажиры, прошу в вагон, - приказала проводница, и Смирнов ступил на площадку.
      Поезд медленно тронулся. Четверо пошли вместе с ним, но скоро стали отставать.
      Смирнов высунулся из-за плеча проводницы и приветственно поднял вверх свою роскошную палку.