Мне сейчас щекотно лоб,
По нему гуляет клоп.
Он пришёл издалека.
Не убью его пока.
 
 
Как ни как он всё же гость.
Затаю на время злость.
Стану гада ублажать
И за стол его сажать
 
 
Дам попробовать вина,
Восклицая: «Пей до дна!»
Накормлю его сырком
И медком, и крендельком.
 
 
А когда мой гость уснёт,
Съев последний бутерброд,
Я скажу хватая нож:
«От меня ты не уйдёшь!
 
 
Нападенье совершу.
В нос злодея укушу.
И проклятому врагу
Стать калекой помогу
 
 
Дам по морде кирпичом,
Чтобы помнил что по чём.
До крови поколочу
И в бараний рог скручу. 
 

 
Однажды пил я в парке пиво.
Минуты медленно текли.
А два бомжа нетерпеливо
Мою бутылку стерегли.
 
 
Они неброско примостились
Вблизи от лавочки моей
И меж собою матерились,
Ожесточаясь всё сильней
 
 
Я даже сразу не заметил,
Что стал объектом дележа.
Был сердцем чист, душою светел
И не предвидел грабежа
 
 
А пиво медленно кончалось,
(Всему на свете есть предел).
Минута скорби приближалась.
Холодный ветер налетел.
 
 
И вот, когда я собирался
Глоток последний совершить,
Зловещий крик в тиши раздался,
Меня сумев ошеломить
 
 
В мою бутылку моментально
Вцепились руки двух бомжей.
Я пивом был облит нахально
От подбородка до ушей.
 
 
Мне стало грустно и тоскливо.
Я был разбоем удручён.
По мне моё стекало пиво,
Как будто с ложки суп «харчо»
 
 
Враги у ног моих катались,
Трофей не в силах поделить.
Друг друга били, матюкались.
А впрочем, что там говорить
 
 
Они сподобились животным,
В грязи холодной копошась.
Я мог бы, и при том охотно,
Отколошматить эту мразь
 
 
Но только плюнул в них с презреньем
И, отпустив бомжей без травм,
Я написал стихотворенье,
Которое читаю вам… 
 

 
Чем дольше дождь – тем больше грязи.
Туман и морось, скукота.
Ложатся тихо листья наземь.
Душа в сознаньи заперта.
 
 
Как будто что-то её давит,
Мешает чувствовать, дышать.
Кто от тоски меня избавит?
Быть может выпивка? Как знать
 
 
На небе тучи словно тряпки
Летят сплошною чередой.
По мостовой шагают бабки,
Несут в руках кули с едой
 
 
Укрывшись хитро под зонтами,
Они по лужам так и прут.
А между ними временами
Собаки вшивые снуют
 
 
Я на балконе с папиросой
Холодным воздухом дышу.
Пускаю мысли под откосы,
Стихи различные пишу
 
 
Витает всюду запах злобы.
В глазах прохожих суицид,
Афганистан, ГУЛАГ, Чернобыль,
Холера, Сифилис и «СПИД».
 
 
Растут озоновые дыры.
Вот-вот растают ледники.
Кто поумней – сидит в трактире,
Все остальные дураки
 
 
Поп-дива снова на концерте
Прелюдно обнажает зад
И эротично оным вертит,
Пропагандируя разврат
 
 
Юнцы пахабные журналы
Листают тайно по ночам.
Идут из космоса сигналы,
В мозги внедряясь невзначай.
 
 
Всё как-то глупо, несуразно, -
Тяжёлый сон больной души.
Осенний дождь. В России грязно.
Горланят песни алкаши…
 

 
У Ивана Кузьмича
Рожа просит кирпича.
Дайте, дайте мне кирпич
И умрёт Иван Кузьмич
 
 
Он поганый активист,
Ветеран и коммунист.
На работе паразит
Штангенциркулем грозит
 
 
«Государству план давай!
Пятилетку выполняй!
На станке точи бруски,
Песню пой, не знай тоски!
 
 
А не то в стране родной
Будешь жить ты, как изгой.
Не получишь разных благ
И отправишься в ГУЛАГ!
 
 
Так гундосит наш Кузьмич.
Надоел мне этот спич.
Я ему не механизм,
Чтобы строить коммунизм.
 
 
На заводе всё как в старь:
Стружка, копоть, шум и гарь.
Нет условий для труда
И не будет никогда
 
 
Дома злая брань жены:
«Падла! Где порвал штаны?»
Выпуск лживых новостей,
Да холодная постель
 
 
Много трудовых похвал
Я по жизни схлопотал.
Мне крутые ордена
Предоставила страна
 
 
Но устал давать я план.
Что ж ты, бабушка Каплан,
Не смогла добить козла,
Что принёс так много зла?
 
 
Жизнь пахабна и грешна,
Безотрадна и скучна.
Если был бы я еврей,
За кордон свалил скорей…
 

 
Один хороший мой приятель
В кафе известном «Аромате»
С друзьями как-то выпил пиво
И шёл домой миролюбиво
 
 
Он был художник по натуре.
Болел душою о культуре.
Лепил из глины статуэтки,
Что в наше время очень редко
 
 
Имел талантов он немало.
Был убеждённым неформалом.
Ни в чём не знал разумной квоты
И если пил, то до икоты
 
 
Так и теперь, заполнив баки,
(Четыре литра выпив с гаком),
Он по ночным шагал кварталам,
А между тем, похолодало
 
 
Сгустились сумерки и звёзды
Горели ярко. Было поздно.
Давным-давно трамваи встали
И контролёры крепко спали
 
 
«Что делать? – думал мой приятель, -
Я по нужде хочу некстати.
Терпеть уж больше нету мочи.
Придётся гадить среди ночи
 
 
Луна сегодня тускло светит.
Авось никто и не заметит.
Отдам природное природе,
Пока никто не видит, вроде!»
 
 
И вот решил нужду он справить,
Чтоб организм от мук избавить.
Стянул штаны и тёплой влагой
Стал поливать газон, бедняга.
 
 
Не мог предвидеть он, что вскоре
Случится с ним большое горе.
И руки длинные закона
В защиту выступят газона
 
 
К его несчастью мент поганый
Шагал по улице с наганом.
И думал, мерзко усмехаясь:
«Кого увижу – докопаюсь!
 
 
Как вдруг увидел неформала,
Который гадил где попало,
Цветы беспечно орошая
И честным людям не мешая
 
 
Увидев в этом преступленье,
Мент завопил без промедленья:
«Увы тебе! Не жди пощады!
И не пытайся врать, не надо!
 
 
Я видел всё сейчас отлично.
Задержан мною ты с поличным.
Молись! Близка твоя расплата!
Тебя я сделаю кастратом
 
 
Позорно даже людям старым
Справлять нужду таким макаром.
Ты опустился очень низко.
Шагай в участок! Это близко!
 
 
Так угодил мой друг к легавым
И стал объектом для забавы.
Менты ему без проволочки
Отрегулировали почки
 
 
В холодный карцер затолкали
И до утра не выпускали.
Грозили всяческой расправой,
Хотя и знали, что не правы.
 
 
Чтоб не держать пустых стаканов,
Забрали деньги из карманов.
Ну а потом всю ночь гудели,
Закрывшись в местном райотделе
 
 
А в это время на свободе
Гуляли разные отродья.
И как в каком-нибудь Нью-Йорке
Чинили грязные разборки
 
 
Ментов поганых не боялись
И над законом надругались,
Поскольку знали – нет угрозы,
Менты сегодня под наркозом.
 
 
Вот так в России и бывает, -
Кто невиновен, тот страдает.
А кто заслуживает порки
Живёт на Пальма де Майорке…
 

 
Ночь прошла, забрезжил свет.
А меня как будто нет.
Где я прячусь? Кто бы знал.
Вновь невидимым я стал
 
 
Пробиваясь из-за туч,
Сквозь меня проходит луч.
Я прозрачен, как стекло.
В жизни мне не повезло
 
 
Стал невидим я с тех пор,
Как взорвался мой прибор.
Был я физик-лаборант
И имел большой талант
 
 
По ночам статьи писал,
Плеш линейкою чесал.
Много опытов провёл,
Кислотой обуглил стол
 
 
Мне учёные мужи
Говорили: «Подскажи!»
Был я светочем наук,
Но скосил меня недуг
 
 
Взрыв внезапно поразил
И меня преобразил.
Невидимка я теперь.
Захожу в любую дверь
 
 
Всех пугает мой визит.
Но ничем он не грозит.
Я не вор и не маньяк,
В чай не сыплю я мышьяк
 
 
Голым круглый год хожу
И от холода дрожу.
Потому и лезу в дом,
Если нет хозяев в нём
 
 
Говорят, что я злодей,
Убиваю я людей.
Вынимаю потроха.
Только это чепуха
 
 
Я хороший, я не злой.
Я совсем, совсем другой!
Зря молва меня бранит.
Я несчастный инвалид
 
 
От науки пострадал.
Лучше б я рабочим стал.
Получал свои гроши,
Ел похлёбку из лапши
 
 
Я же в физику полез.
Чёрт возьми! Попутал бес!
Говорили люди: «Брось!»
И чего мне не жилось? 
 

 
Стоит пора ночная.
И я к тебе, родная,
С букетом роз чудесных тороплюсь.
Во гневе пребывая,
Скулит собака злая,
А этих тварей с детства я боюсь
 
 
Ведь знаю я прекрасно:
Они весьма опасны.
Кусать за ляжки любят эти псы.
Не буду злить напрасно,
Ведь злоба их ужасна,
Для них что я, что палка колбасы
 
 
Мерцают тускло звёзды.
Родная, Happy Birthday!
Сегодня день рожденья твоего.
Я знаю – ты стервозна,
Но никогда не поздно
Стать мягче нравом, изменить его
 
 
Прости, что на пирушку
Я не пришёл, старушка.
Был на работе занят, чёрт возьми!
Не ел салат с петрушкой
И чай не пил с ватрушкой.
Меня, прошу, за это не казни
 
 
На паперти в фуфайке
Сидел я попрошайкой.
Народа было много – пруд пруди.
Кружили низко чайки,
Попы травили байки
Про судный день, что ждёт нас впереди.
 
 
Не мог оставить место,
Мне было интересно.
К тому же, в кепку падали рубли.
Им становилось тесно,
А почему – известно:
Обильною рекой они текли
 
 
Под вечер, став богатым,
Набив карманы златом,
Я плюнул на церковный парапет.
И выругавшись матом,
Отправился к Арбату,
Чтобы купить тебе цветов букет
 
 
Теперь же на помойку
Иду, минуя стройку.
Ты там живёшь, пороков не тая.
Быть может, на попойку
Я попаду и в койку
К тебе, любвеобильная моя…
 

 
На днях мне случай рассказали.
С тех пор в глубокой я печали.
В моей душе теперь осадок.
Он неприятен, мерзок, гадок
 
 
В чём дело – спросите? Ну что же,
Я расскажу, а Бог поможет
Мне изложить всё по порядку
И рифмы выписать в тетрадку
 
 
Случилось это в воскресенье,
В день замечательный, весенний,
Когда сияло солнце ярко
И в зимних шубах было жарко
 
 
Так вот, один дебильный гоблин,
Под пиво съев десяток воблин,
Шагал, табачный дым пуская
И бритой лысиной сверкая
 
 
Он думал: «Я пацан, что надо!
Могу пришить любого гада.
С ментами я играю в жмурки.
Меня боятся даже урки
 
 
С утра до вечера бабищи
Со мной знакомства только ищут.
Волыны, тёлки и парчухи
Окрест меня кружат, как мухи!
 
 
Вот так, в уме своём несложном
Хвалился гоблин всевозможно.
И был собой доволен очень,
Идя по улице Рабочей
 
 
Он позолочен был местами,
Сверкал цепями и крестами.
Смотрел на всех с большим презреньем
И был в хорошем настроеньи.
 
 
А в это время два ребёнка
Смеялись на балконе звонко.
Они в людей кидали яйца.
Ну что поделать? Два засранца
 
 
Увидев под собой бандита,
Чьё имя было знаменито,
Они мозгами не смекнули
И свой снаряд в него метнули
 
 
И надо ж было так случиться,
Яйцу об лысину разбиться,
Которой гоблин злой гордился.
Представьте, как он рассердился
 
 
Вначале, правда, растерялся,
За жизнь свою перепугался.
Решил, что это покушенье
И стал рыдать без утешенья.
 
 
Но после, выяснив в чём дело,
Он материться начал смело,
Глазами шарить по балконам
И щеголять блатным жаргоном
 
 
Заметив, где враги таятся,
Решил он с ними разобраться.
Да так, чтоб много не базарить,
А изловить и закошмарить
 
 
Позвал братву лихую свистом.
К нему она явилась быстро,
Поскольку был он именитым
И уважаемым бандитом.
 
 
Две тачки мигом подкатили.
Из них не вышли, повалили
Толпой базарные придурки
В турецких кожаных тужурках
 
 
Все были бриты под арбузы,
Носили кепки и рейтузы.
На чьей-то свадьбе выпив даром,
Благоухали перегаром
 
 
Как бабуины громко ржали
И пальцы веером держали.
Своими мерзкими ноздрями
Пускали сопли пузырями.
 
 
Узнав в чём дело. Эти звери
В квартиру выломали двери.
Детей жестоко застращали
И отомстить пообещали
 
 
Погром злодейский учинили
И безнаказанно свалили.
Ни в чём не встретили преграды,
Чему и были страшно рады
 
 
И хоть бы кто сказал им слово!
Героя не нашлось такого.
Закон не наказал сердито
За преступление бандитов
 
 
Вот то, что я узнал намедни.
И это не пустые бредни.
В моей душе теперь осадок.
Он неприятен, мерзок, гадок…
 

 
Живёт на мясокомбинате
Мумыка – баба хоть куда.
Не помышляя о зарплате,
Она работает всегда.
 
 
Все говорят: «Она больная,
Случилось что-то с головой.»
Что точно, этого не знаю.
Мумыка, тайну мне открой
 
 
Зачем ты ходишь на рассвете
Встречать машину с молоком?
Зачем тебе загоны эти?
Итак немало дур кругом!
 
 
Когда машина подъезжает,
Мумыка пляшет и поёт.
И всем прохожим сообщает,
Что молоко разлива ждёт
 
 
Кричит Мумыка громогласно:
«Купите люди молока!»
И спорить с ней весьма опасно, -
У ней тяжёлая рука.
 
 
Рекламу делает бесплатно.
Мумыке деньги не нужны.
Вы скажете: «Невероятно!»
Но мне поверить вы должны
 
 
Ведь знаю эту я Мумыку,
Как говорится с детских лет.
Я собирал с ней землянику
И разделял всегда обед
 
 
Люблю её я очень долго.
Она прекрасна, как берил.
К тому же ей машину «Волгу»
Отец когда-то подарил
 
 
Хочу с Мумыкой я встречаться,
Её до дома провожать.
А в перспективе – повенчаться
И робко в нос поцеловать.
 
 
Но не пускают из психушки
Меня к Мумыке под венец.
И я тоскую по подружке,
В душе оставившей рубец…
 

 
Послушайте песню мою, чуваки!
Избавлю я вас от печали – тоски.
И души у вас развернутся,
И мёртвые, вздрогнув, проснутся
 
 
Итак, начиная свой честный рассказ,
Хочу о себе вам поведать сейчас.
Жила я в рабочем посёлке,
В удачу не веря нисколько
 
 
Пила я вино и курила табак.
Встречался со мной сексуальный маньяк,
Водил на чердак меня ночью
И рвал одеяния в клочья
 
 
Но вот повстречала продюсера я.
И мне улыбнулась удача моя.
Запела я всякие песни
И стало мне жить интересней
 
 
Мне все говорили: «Ты гонишь пургу!»
А я отвечала: «Пою как могу!
И пусть надо мною смеются,
Альбомы мои продаются!
 
 
Теперь я достаток имею большой,
Живётся мне весело и хорошо.
Наелась я манны небесной
И стала певицей известной
 
 
Снимаю я клипы, в десятку вхожу.
С кем надо в постели всё время лежу.
От вас, чуваки. Я не скрою,
Как это полезно порою
 
 
Я в модной тусовке. Я нынче в цене.
В газетах мелькают статьи обо мне.
И всё то, о чём я мечтала
Сегодня реальностью стало
 
 
Меня узнают – как ни как я звезда!
Гастроли, автографы и поезда,
Гостиницы, встречи, банкеты, -
Теперь мне знакомо всё это
 
 
Мне все говорили: «Ты гонишь пургу!»
А я отвечала: «Пою как могу!
И пусть надо мною смеются,
Альбомы мои продаются!
 
 
Я задом своим на эстраде верчу.
В какой-нибудь город с концертом лечу.
И стонут джигиты в экстазе,
Когда я пою на Кавказе
 
 
Люблю на гастролях я там побывать.
Там солнце и горы, вино и кровать.
И горцы, пылая от страсти,
Хватают меня за запястья
 
 
Одно только мучает, спать не даёт, -
Что будет со мной, если время придёт
И я, не дай Бог, постарею?
От мысли такой соловею
 
 
Ведь если покинет меня красота,
Ко мне пропадёт интерес и тогда
Карьера моя пострадает,
Забвенье меня ожидает!
 
 
Мне все говорили: «Ты гонишь пургу!»
А я отвечала: «Пою как могу!
И пусть надо мною смеются,
Альбомы мои продаются!»
 

 
В колхозе «Ленинский завет»
Я пастухом был много лет.
Кнутом скотину погонял
И труд свой честно выполнял
 
 
Цитаты Ленина зубрил.
Не пил и даже не курил,
Растил детей, хозяйство вёл.
Гордился мною комсомол
 
 
Но вот однажды, как назло,
Ужасно мне не повезло.
Попал случайно я впросак,
А вкратце, дело было так
 
 
Был летний солнечный денёк.
Я на часок вздремнуть прилёг.
И закемарил под кустом,
Но вскоре пожалел о том
 
 
Паслись коровы на лугу.
Всё было тихо, я не лгу!
Внезапно в наш родной колхоз
Пропагандиста чёрт принёс
 
 
Иван Сергеич коммунист
Вёл пропаганду, был речист.
В руках держал он красный флаг
И им размахивал, дурак
 
 
Быки не любят красный цвет,
Для них противней цвета нет.
В любой стране, во все века
Их злоба очень велика
 
 
Они звереют, как Махно
И на уме у них одно:
Рога крутые навострить
И кровь невинную пролить
 
 
Погиб Сергеич, как герой, -
Не бросил флаг он красный свой.
Меня судили. Я в тюрьме
Теперь сижу на Колыме
 
 
Судья сказал: «Ты диверсант!
Заданье дал тебе «Мосад».
Быка ты гнусно подучил
И он героя замочил!
 
 
Нет справедливости у нас.
Как жаль, что я не свинопас, -
Не ищут в их среде врагов,
Ведь свиньи ходят без рогов…
 

 
Я по городу скакал на собаке,
А за мной гнались хохлы и поляки,
С топорами догоняли евреи,
Разодетые в цветные ливреи
 
 
Я по городу скакал на собаке
И в руках держал прекрасные маки,
А за мной гнались с ножами узбеки
И развратные античные греки
 
 
Я по городу скакал на собаке,
Не встревая в потасовки и драки,
А за мной гнались свирепые турки
И в зубах у них дымились окурки
 
 
Я по городу скакал на собаке,
Игнорируя дорожные знаки,
А за мной гнались галопом зулусы
И пытались нанести мне укусы
 
 
Я по городу скакал на собаке,
А за мной гнались прибалты в атаке,
Злые чукчи на оленьих упряжках
И китайцы в полосатых тельняшках
 
 
Я по городу скакал на собаке,
Оставляя за спиною бараки.
Из бараков выбегали таджики
И кричали: «Мы объелись аджики!
 
 
Я по городу скакал на собаке.
Не могли меня догнать забияки.
Избежал я нападения ловко,
Тренировка помогла и сноровка…
 

 
В небе чудесные хляби небесные,
Очень отвесные, тесные.
Хляби волшебные и благовестные,
Влажные, тёплые, пресные
 
 
Хляби откроются – влагой наполнятся,
Люди с надеждой помолятся.
После молитвы, когда все опомнятся, -
Выйдут под дождь и помоются
 
 
Смоют с телес своих грязь они липкую,
Счастье почувствуют зыбкое.
Душу согреют гитарой и скрипкою,
В небо посмотрят с улыбкою
 
 
Я им скажу: «Восхваляйте чудесные
Дивные хляби небесные,
Хляби волшебные и благовестные,
Влажные, тёплые, пресные!
 

 
Друзья! Желудок очень часто
Ведёт нас, как за поводок,
С неистребляемым коварством
Опустошая кошелёк
 
 
К примеру, я в своих именьях
Привык к изысканным пирам.
И мне приносит вдохновенье
Обильный завтрак по утрам
 
 
Ничто меня так не волнует,
Как это делает еда.
Ни по чему так не тоскует
Душа поэта. Вот беда!
 
 
Ничто доставить так не может
Мне удовольствие порой,
Ничто так сердце не тревожит,
Как плюшка с черною икрой
 
 
Ничто не радует сильнее,
Чем свежих фруктов аромат,
А также запах бакалеи,
Где яства разные висят.
 
 
Ничто так не возносит душу,
Как чарка полная вина
И ножка жаренная Буша,
Вернее две, а не одна.
 
 
Печёный гусь, овсянка, куры, -
Конечно, это любят все.
И всё же, я дары Амура
Предпочитаю колбасе…
 

 
Я летел со свистом вниз,
Думал о тебе.
В небо уходил карниз.
Было грустно мне
 
 
У открытого окна,
Груди обнажив,
Ты смотрела на меня.
Был едва я жив
 
 
Ветер волосы трепал
И в ушах свистел.
Я тебя не проклинал,
Я тебя хотел
 
 
А когда влетел я в люк,
Грохот учиня,
Я почувствовал – каюк
Это смерть меня!
 

 
На закате обычно сижу на балконе
И смотрю, как темнеет лазурная даль.
Ты стоишь предо мной в грациозном поклоне
И из сердца уходит тоска и печаль.
 
 
Опускается солнце в морскую пучину.
Над уснувшим заливом восходит Луна,
Освещает седины мои и морщины.
Я прошу принести нам бутылку вина
 
 
А затем я касаюсь рукой твоей кожи.
И меня изумляет твой преданный взор.
«Эта ночь будет нашей. Она нам поможет,» -
Начинаю я долгий ночной разговор
 
 
А под утро в халат облачившись турецкий,
Выпив чашечку кофе, иду на балкон.
Подаёт сигарету мне сонный дворецкий.
Я читаю газеты, звоню в Лиссабон.
 
 
Но когда ты проснёшься, возьмёшь бриллианты
И роскошным нарядом украсишь себя,
Ты во мне убиваешь любые таланты,
Ты меня раздражаешь в течении дня
 
 
Как ты выглядишь глупо в шелков опереньи.
Да и золото, кстати, тебе не к лицу.
Я тебе подарил дорогие именья,
Подарил островок твоему я отцу
 
 
Ты имеешь на юге шикарные виллы,
Твои братья купают в шампанском коней,
На груди твоей нежной жемчужина Нила,
А на пальцах алмазы индийских перстней.
 
 
У тебя унитаз из червонного злата,
Золотой умывальник с душистой водой.
Ах, зачем полюбил я тебя и закаты?
Ах, зачем потерял я душевный покой
 
 
Сколько можно терпеть расточительность эту?
Я тебя, дорогая, порой не пойму.
Ты сменила наш новый «Ролс Ройс» на карету.
Объясни – для чего? Объясни – почему
 
 
Вот и снова – ты просишь купить галерею,
Там картины Ван Гога, холсты Пикассо,
Пригласить на работу красавца еврея,
Чтобы он по утрам приносил тебе сок
 
 
От дурацких капризов душа моя стонет.
Я озлоблен, я снова готовлю вражду.
Но лишь только диск солнца в заливе утонет,
Вновь тебя, моя радость, с волнением жду…
 

 
Цыганка мне судьбу гадала
И нагадала, твою мать,
Что будет в жизни счастья мало,
Что мне удачи не видать
 
 
Зачем пошёл я к этой стерве,
Зачем ей денег заплатил?
Теперь мои в расстройстве нервы,
Теперь мне белый свет не мил
 
 
Витает надо мной проклятье,
Как чёрный ворон над плечом.
Целую каждый день распятье,
Хотя от церкви отлучён
 
 
Но даже это не спасает.
Всего на свете я боюсь.
Когда на речке лёд растает, -
Пойду туда и утоплюсь
 
 
Не станут и за деньги дьяки
Самоубийцу отпевать,
Но будут всяческие раки
Меня клешнями ковырять
 
 
Зато поганая гадалка,
Отведав рака из реки,