— Еще чего! Кассеты я вам не отдам. Диана сразу забыла о всех своих опасениях и разозлилась:

— Но ты же согласился передать их мне! Он посмотрел на нее без всякого выражения.

— Я передумал.

— Да будет тебе, Вик! — вмешалась Энджи. — Что вообще происходит, черт побери?

— Слушай, — сказал он, быстро оглянувшись через плечо, — я собираюсь спалить целую группу копов. Так что кассеты я из своих рук не выпущу.

Диана поняла, что ее репортаж под угрозой, и запаниковала:

— Тогда по крайней мере передай мне копии. Он с подозрением прищурился, затем кивнул:

— Ладно, я свяжусь с вами, когда они будут готовы. Вик быстро вышел из кафе и исчез в ночи как привидение.

— Мне это не нравится, Энджи, — сказала Диана. — Что это он вдруг так задергался?

— Понятия не имею. Может, он параноик. Внезапно Диане захотелось выбросить весь репортаж в мусорную корзину — слишком уж ненадежен был Вик Лумис. Но она сразу вспомнила о возможных наградах, которые можно получить за такой важный материал, и постаралась отбросить свои сомнения. Кто знает, вдруг это единственная возможность доказать Эду Блейку, что она чего-то стоит?

В тот день, когда Кэрри должны были делать операцию, с самого утра лил холодный дождь, и серое облачное небо закрывало город как саваном. Когда Диана вылезла из такси и направилась к больнице, ей пришлось бороться с дующим навстречу ветром. В голову невольно лезла глупая мысль, что такая мерзкая погода — плохое предзнаменование.

Времени у нее было много, она не пошла сразу в кардиологическое отделение, решив сначала заглянуть в часовню. Там было тепло и тихо, но Диану напугала пустота внутри собственной души. Ее детская вера завяла и умерла, как цветок, который забывают поливать. Она была теперь чужой в доме господа.

Диана взглянула на скромный дубовый алтарь, села на скамью, сложила руки на коленях и попыталась молиться. Но ощущала все ту же пустоту в душе. Смахнув слезы, она уставилась на свои руки и подумала, не является ли болезнь Кэрри»своего рода возмездием. Но разве господь так суров, что способен наказать невинного ребенка за грехи его матери? Неужели Кэрри должна быть принесена в жертву, чтобы искупить смерть Рика Конти?

Диана подняла глаза к простому деревянному кресту, свисающему с потолка, и наконец нашла в душе слова, чтобы попросить о милости и прощении.

В тот вечер Диана сидела, забившись в кресло, в комнате для посетителей — ей не хотелось уходить, хотя операция закончилась уже несколько часов назад. Она безумно устала, но одновременно испытывала огромное облегчение. После целой недели нервотрепки все худшее осталось позади.

Диана посмотрела в окно на темное небо и поежилась. Эта больничная комната вдруг показалась ей холодной и унылой. Рейчел и Энджи давным-давно ушли домой, и она чувствовала себя очень одинокой.

По щекам потекли слезы, Диана вытерла их салфеткой и вдруг почувствовала, что в комнате кто-то есть. Она подняла глаза и увидела стоящего в дверях Майкла Кейси. На нем все еще был забрызганный кровью халат, лицо усталое, но глаза по-прежнему яркие и внимательные.

— Миссис Эллиот, — мягко сказал он, — что вы здесь делаете так поздно?

Она молча пожала плечами, не доверяя своему голосу. Майкл, похоже, почувствовал ее состояние, подошел и сел в соседнее кресло.

— У вас усталый вид, — сказал он. — Идите домой и хорошенько выспитесь. У Кэрри все в порядке.

Диана вспомнила свою спальню, которая когда-то была для нее раем, а потом превратилась в одиночную камеру, и покачала головой.

— Я думаю, мне лучше посидеть здесь. Мне не хочется сейчас быть одной.

Диана пожалела о своих словах, как только они слетели с языка. Господи, зачем она делится такими вещами с посторонним человеком?! Но Майкл только кивнул, видимо, понимая, что с ней происходит, немного помолчал, а потом улыбнулся.

— Послушайте, я как раз собрался пойти поужинать. Не желаете присоединиться?

Диана покачала головой, покраснев до корней волос. Нет сомнения, что он позвал ее из жалости, но как же ей хотелось согласиться! Она с усилием подняла на него глаза.

— Нет, спасибо. Я не голодна.

Но он не принял ее отказа и не оставил на съедение одиночеству.

— Все равно пойдемте, что-нибудь выпьете. Нам обоим компания не помешает.

Она внимательно взглянула на него и неожиданно уловила в его глазах тень неуверенности.

— Хорошо, — сказала она, — с удовольствием. Майкл улыбнулся, и неуверенность исчезла, как тень в облачный день.

— Дайте мне двадцать минут на душ и переодевание, — попросил он. — Здесь же и встретимся.

Она кивнула, но, когда он ушел, ощутила тревогу. С чего это она вдруг начала думать о Майкле Кейси как о мужчине?

Майкл стоял в душе под струями горячей воды и удивлялся самому себе. Какого черта он заставил Диану Эллиот пойти с ним ужинать? Он редко действовал импульсивно, но, с другой стороны, ему очень редко так нравилась женщина. В ней не было ничего от тех ультрасовременных феминисток, которых постоянно навязывали ему друзья после смерти Джанет. Ему все это опостылело — эти искусственные разговоры, многозначительные взгляды и секс с опытными партнершами, который не доставлял ему удовольствия. Он понятия не имел, почему Диана казалась ему другой. Но казалась — и все.

Майкл закрыл глаза и мысленно представил ее себе. Стройная, чувственная, вьющиеся каштановые волосы и удивительные синие глаза. Ему нравилась ее внешность, но еще больше привлекала притягивающая смесь тепла и сдержанности. Он чувствовал, что Диану Эллиот стоит узнать поближе, но сначала надо было пробиться через эту сдержанность.

Он вышел из душа и пока брился перед зеркалом, надеялся, что его пейджер не заверещит по крайней мере во время ужина. Ему требовалось расслабиться хотя бы на несколько часов, побыть это время вне стен кардиологического отделения. Надевая рубашку, он ясно ощутил забытое чувство предвкушения. Ему предстоит провести час или два в обществе Дианы Эллиот!

Диана удивилась тому, что Майкл повел ее в маленький семейный ресторан… «Литл-Итали». С потолка свисали гроздья пластмассового винограда, а стены были расписаны пейзажами Венеции. Ей почему-то казалось, что он должен бы чувствовать себя уютнее в модном баре в Вест-Сайде.

— Здесь великолепные тушеные моллюски, — сказал он. Она улыбнулась, вдруг поняв, что и в самом деле голодна.

— Звучит заманчиво.

Пожилой официант-итальянец принял у них заказ и вскоре вернулся с бутылкой охлажденного вина. Когда Майкл наливал вино в ее бокал, Диана внезапно ощутила укол совести. Она не имеет права сидеть здесь и наслаждаться жизнью, пока Кэрри так плохо! Слезы снова набежали ей на глаза, и вернулось ощущение одиночества.

— Не беспокойтесь, — тихо сказал он. — Я забежал к Кэрри перед уходом. Она спокойно спит.

— Я знаю, но мне все равно как-то не по себе. Простите, за последнее время на меня столько навалилось.

Он протянул руку и мягко сжал ее пальцы. Его прикосновение несло теплоту и покой, и Диана на мгновение позволила себе насладиться этим ощущением. Потом медленно подняла на него глаза.

— Вы, наверное, очень добрый человек, доктор Кейси.

Улыбка тронула его губы.

— Не могли бы вы называть меня Майклом?

— Разумеется. А вы зовите меня Дианой.

Он снова улыбнулся, кивнул и отпустил ее руку. Ощущение приятного тепла мгновенно исчезло, и Диана испытала острое чувство deja vu. Она уже переживала такую близость с Джоуэлом — и в результате все оказалось пустой выдумкой, иллюзией, которая едва не погубила ее. Тогда почему она готова довериться этому человеку, несмотря на весь свой опыт?..

— Я знаю, что эта беда с дочкой особенно сильно подействовала на вас, — сказал он. — Кэрри рассказала мне, что вы разведены.

— Да, это так. — Она помолчала, потом, к собственному удивлению, сказала: — Иногда что-то случается — и я пугаюсь, что не смогу справиться с этим одна. Но в результате всегда справляюсь. Впрочем, сейчас мне особенно досталось. Меня до сих пор трясет.

— Вы давно одна?

— Девять лет. Джоуэл оставил меня еще до рождения Кэрри. — И снова ее удивило желание так много рассказать постороннему человеку. — А вы? — спросила она, решив, что невежливо все время говорить о себе. — Вы женаты?

— Моя жена погибла пять лет назад. — Он взглянул на свечу, стоящую в середине стола, и глаза его затуманились. — В автомобильной катастрофе.

— Мне очень жаль, — тихо сказала Диана. — Наверное, для вас это было ужасно…

Он долго молчал, глядя на танцующее пламя. Наконец взглянул на нее и заговорил:

— Сначала меня подгонял шок. Я был слишком потрясен, чтобы что-то чувствовать. А когда туман в голове начал рассеиваться, я ушел в работу. Торчал в больнице до тех пор, пока не терял способность думать. Однажды ночью я проснулся в холодном поту, меня била крупная дрожь. Я решил, что у меня инфаркт, и тут мне пришло в голову, что больше так жить нельзя. С той ночи я начал постепенно брать себя в руки.

— А сейчас?

Майкл пожал плечами:

— Теперь я уже почти со всем смирился.

— Но вы не женились снова?

Он отрицательно покачал головой:

— Мне за это время так и не удалось ни с кем по-настоящему сблизиться. Наверное, все сложнее с возрастом — труднее отпустить тормоза. Вы ведь тоже больше не вышли замуж?

Диана задумчиво кивнула:

— Когда Джоуэл меня бросил, я перестала думать о браке.

В его темных глазах светилось любопытство, но он не стал допытываться, только заметил, усмехнувшись:

— Понять не могу, с чего это мы с вами заговорили на такие печальные темы. Расскажите мне о своей работе. Кэрри говорит, вы работаете на телевидении.

Диана начала описывать свою работу, стараясь при этом не вдаваться в подробности и сохранять нейтральную интонацию. Но когда подошел официант, чтобы убрать со стола, она сообразила, что вот уже час выкладывает все об Эде Блейке и необходимости постоянно доказывать, что она на что-то способна.

— Простите, — сказала она. — Я вас, наверное, совсем утомила.

— Ничуть. Ваш репортаж о наркотиках должен получиться невероятно увлекательным.

Официант разлил кофе по чашкам и удалился. Диана мысленно представила себе Вика Лумиса и нахмурилась.

— Мой осведомитель вдруг ужасно занервничал. Боюсь, как бы все не развалилось.

Майкл начал что-то говорить, но его прервал настырный гудок пейджера. Его глаза мгновенно стали серьезными, он отодвинул стул и поднялся.

— Пожалуйста, извините меня, я тут же вернусь.

Диана смотрела, как он идет через зал к телефону, и грудь ее наполнял ужас, мешающий дышать. Как могла она забыть о Кэрри хотя бы на минуту?! Голова закружилась, и она вцепилась в подлокотники кресла, чтобы не упасть.

Когда Майкл вернулся, ее лицо приобрело серый оттенок, а губы дрожали. Он быстро обошел стол и наклонился над ней.

— Диана, все в порядке. Обычный вопрос насчет смены лекарства.

Она не сразу поняла, что он говорит, а затем обмякла, как проткнутый воздушный шарик.

— Я думала… что-то случилось с Кэрри. Он легко коснулся пальцами ее щеки.

— С Кэрри все хорошо.

— Простите, Майкл, — прошептала она. — Я бы хотела сейчас поехать домой.

— Конечно, вот только заплачу по счету.

Диана смотрела, как он подзывает официанта, и чувствовала, что паника уходит, оставляя вместо себя пустоту и ощущение одиночества. Затем она с отвращением поняла, что снова плачет.

Майкл выехал из Литл-Итали и направил свой «Мерседес» в центр города, иногда отрывая глаза от дороги, чтобы взглянуть на Диану. Она все еще выглядела расстроенной, и, когда говорила ему, где остановиться, в голосе слышалось напряжение.

— Не хотите ли подняться на чашку кофе?

— Вы уверены? У вас сегодня был чертовски длинный день.

— Я сейчас все равно не засну, а оставаться одной очень страшно.

Майкл кивнул, выбрался из машины и услужливо открыл ей дверцу. Подняв глаза на небольшой, но внушительный дом в федеральном стиле, он поразился исходящей от него ауре элегантности. Подъезд украшали вечнозеленые растения, дубовая дверь с искусной резьбой была отполирована до блеска.

— Ваш? — поинтересовался он.

— Я его купила три года назад. Ненавижу снимать квартиры — в этом есть что-то временное.

Когда она провела его в гостиную, он поразился охватившему его чувству тепла. Толстые листья растений свисали с потолка, на подоконниках тоже стояли горшки с цветами. У кирпичного камина расположились диван и два кресла, а натертый паркетный пол покрывал персидский ковер. Комната показалась ему очень приятной и ненавязчиво уютной.

— Выпить хотите? — спросила Диана.

— Виски, если есть.

— Тогда пойдемте. Выпивку я держу на кухне. Когда она потянулась, чтобы достать бутылку виски с верхней полки, Майкл заметил, как натянулась мягкая ткань платья, обрисовав красивую грудь, и мысленно представил себе, что занимается с ней любовью. Тут он заметил, что рука ее дрожит, быстро пересек кухню и обнял ее. Сначала в глазах Дианы появилось удивление и даже страх. Но он прижал ее к груди, и она вдруг тихо заплакала.

Майкл уже и не помнил, когда ему доводилось в последний раз утешать женщину; забыл, насколько становится уязвимым он сам. Но когда Диана подняла голову и сквозь слезы посмотрела на него, он выдержал ее взгляд, а потом, наклонившись, прижался губами к ее губам. Поцелуй становился настойчивее, и в конце концов он почувствовал, что она начинает отвечать ему.

Когда Майкл коснулся ее груди, она на секунду замерла, затем молча взяла его за руку и повела в спальню. Он точно знал, что должно произойти, и хотя его тело жаждало ее, понимал, что должен быть очень осторожен. Сейчас она была беззащитна, искала утешения, но позднее могла возненавидеть его за то, что он воспользовался ее слабостью. А он этого не хотел. Внезапно Майкл ясно понял, что ему нужно от нее куда больше, чем случайная близость.

— Диана, ты уверена? — прошептал он.

— Да. О господи, да!

Все его сомнения исчезли под напором страстного желания. Он осторожно опустил ее на постель, раздел, потом разделся сам. Ему не терпелось ощутить всем своим телом нежность ее кожи. Тут она коснулась его, и Майкл потерял всякий контроль над собой. Застонав, он овладел ею одним мощным толчком, и Диана с готовностью приняла его.

Потом они долго лежали обнявшись, прислушиваясь к биению собственных сердец.

— Тебе хорошо? — спросил Майкл.

Диана кивнула, но он почувствовал, что она немного напряглась. Он приподнял ладонью ее подбородок и заглянул в глаза.

— Поговори со мной. Расскажи, что ты чувствуешь.

— Я не знаю. Я никогда ничего подобного не делала.

— Все в порядке, — прошептал он. — Я хочу от тебя не только секса, не только этой одной ночи.

— Как ты можешь так говорить? Ты же меня совсем не знаешь.

Он ласково коснулся ее лица, поглаживая щеку большим пальцем.

— Мне кажется, что я знаю тебя вечно.

— Пожалуйста, Майкл, не надо об этом сейчас. Просто обними меня.

Он обнял ее, и она почти мгновенно заснула. Прислушиваясь к ее ровному дыханию. Майкл внезапно понял, что этой ночью привычный ритм его жизни изменился полностью. Он больше не был одинок. Диана Эллиот растопила лед в его душе.

На следующее утро Диана сидела в своем офисе, смотрела в окно и вспоминала Майкла и их близость. Она пыталась ощутить отвращение ко всему происшедшему, посчитать это досадной ошибкой, которую надо побыстрее забыть, но лгать себе не могла. Секс с Майклом не был лишь физической отдушиной. Она ощутила и эмоциональную близость с ним.

Диана вздохнула и вспомнила последние девять лет своей жизни. Она порой чувствовала себя одинокой, но не настолько, чтобы вступить в какую-либо связь с мужчиной. По крайней мере, она жила сравнительно спокойно. Теперь же она чувствовала непреодолимую симпатию к Майклу, в которой вовсе не нуждалась. Она уже начала на что-то надеяться, чего-то ждать, и знала, что это неизбежно приведет к привязанности и зависимости. То есть к тому, чем всячески пользовался Джоуэл, когда чего-то добивался от нее.

«Майкл совсем другой, — напомнила себе Диана. — Он более сильный, более зрелый. Мужчина, а не эгоистичный мальчишка». И все равно она многим рисковала. Майкл хотел от нее чего-то большего, чем короткая интрижка, — он совершенно определенно сказал ей об этом ночью и повторил утром. Но она боялась, что ей опять будет больно…

Ее размышления прервал резкий стук в дверь. Она подняла голову и увидела Энджи с двумя кружками кофе и газетой под мышкой.

— Как Кэрри? — спросила она, ставя одну кружку перед Дианой.

— Хорошо. Я заезжала в больницу по дороге сюда. Она уже пришла в себя и умоляла купить ей мороженое.

Энджи улыбнулась:

— Вот увидишь, недели через три она снова начнет гонять на своем велосипеде.

Диана кивнула, пытаясь побороть чувство вины, которое донимало ее все утро. Она ни с того ни с сего переспала с незнакомым человеком и совсем не думала в это время о Кэрри. Ей было стыдно об этом вспоминать.

— Эй! — окликнула ее Энджи. — Ты видела «Дейли ньюс» сегодня? Летний дом Гэллоуэй в Хайянисе сгорел дотла.

Диана насторожилась.

— Вот, взгляни. — Энджи протянула ей газету и плюхнулась в кресло.

Диана смотрела на обугленные развалины, и сердце гулко стучало в ее груди. Она вздрогнула, вспомнив жуткие подробности той страшной ночи, которая навсегда изменила ее жизнь.

— Диана, что с тобой?

— Все нормально, просто шок. Отчего возник пожар?

— В дом попала молния. К счастью, никто не пострадал: твоя подруга Хелен в Калифорнии, а прислуге удалось вовремя выскочить.

— Господи, надеюсь, не начнутся новые сплетни, — пробормотала Диана.

Она вспомнила фурор, произведенный мерзкой книгой Мика Тревиса о Бренде Гэллоуэй. Он не нашел ни одной улики относительно таинственного исчезновения Рика Конти, но его двусмысленные рассуждения пробудили у многих болезненное любопытство. Ее пугало, что вся эта гадость может снова всплыть.

Энджи покачала головой:

— Сомневаюсь. Все это дерьмо насчет Бренды Гэллоуэй и ее исчезнувшего любовника давным-давно забыли. Никого уже не интересует эта древняя история.

— Надеюсь, что ты права, — сказала Диана, хотя на самом деле сомневалась, что это когда-нибудь кончится и она сможет чувствовать себя в безопасности.