Если спросить, кто в нашем классе был самый спортивный, то, конечно же, это Константин. Я не знаю, каким видом спорта он занимался, но то, что он всегда больше всех подтягивался на перекладине и вообще все силовые упражнения он делал лучше всех. Был ли он самым сильным в классе? Трудно сказать, он не выглядел самым здоровым. Да он был шире в плечах, но ниже меня ростом. Он был тогда, в школе, таким коренастым, что ли.
      Он всегда был заводилой во всем, что называлось «мальчиковые дела». Выяснение отношений на кулаках, разного рода туристические мероприятия. Можно сказать, он был в нашем классе своеобразным мужским началом.
      Естественно практически все парни его уважали, а у девчонок он всегда имел успех.
      С Женей они были практически неразлучны. Потом уже к ним примкнули и мы с Борисом.
      В классе, наверное, в шестом я узнал, что Костя занимается каратэ. И причем очень серьезно. У него со временем были какие-то там важные пояса. Но лишних разговоров об этом в классе не было.
      Только один раз это проявилось очень показательно.
      Было какое-то культурное мероприятие, и кто-то с кем-то, что-то не поделил. И после окончания мероприятия естественно намечалось выяснение отношений.
      Образовались две противоборствующие группировки, человек по десять с каждой стороны. И атмосфера накалялась с каждой секундой и каждым сказанным словом.
      И вот наш Константин выходит так спокойно немного вперед и встает в какую-то стойку (ну, из карате). Это я, мало чего в этом понимал, но выглядело это красиво и устрашающе.
      А потом ещё он как-то задрал ногу и подержал её так несколько секунд.
      Встал на обе ноги, и не спеша, вернулся к нам.
      Что там обсуждали наши противники, о чем они говорили? Но спустя пару минут они развернулись и пошли по своим делам.
      Конфликт был исчерпан.
      Он никогда не кичился своим умением и своей силой. Иногда, правда, бравировал и показушничал. Но это скорее было удальством, чем действительно бахвальством своими достоинствами.
      Константин естественно был капитаном на яхте, когда мы начали заниматься парусным спортом. Из-за того, что его отец помог нам стать командой именно этой яхты, но и кто ещё мог стать капитаном, как не Константин.
      Да, его отец был каким-то начальником. Вот только где и как я не помню.
      Он был сноровистей и сильней, и быстрей во многих ситуациях. Женя выполнял функции старшего помощника, так как был рассудительным и уравновешенным. Мы с Борисом были просто матросами. Борис частенько ещё делал, что-то как механик, а я иногда выступал в роли штурмана. Но чаще всего мы все втроем, Женя, Борис и я были просто рабочей силой. Управлялись с парусами, драили палубу, наводили порядок в каюте и бегали по разным делам.
      Константин практически всегда был у штурвала (румпель – вот как это называлось) и руководил всем процессом.
      Но все наши мероприятия мы намечали и планировали вместе, как команда.
      И это было здорово.
      А яхта называлась – «Мечта». Была белого цвета. И производила на всех, а больше всего на девчонок, неизгладимое впечатление.
      У нас был аккумулятор и магнитофон, поэтому там, где проходила (не проплывала, а проходила), наша яхта была слышна только музыка. Мотора то не было, только ветер приводил в движение наш плавучий дом на воде.
      Да, летом мы постоянно, целыми днями проводили время на яхте.
      Мы не были очень удачливыми в спортивных достижениях, хотя пару раз и побеждали. Но зато удовольствия и приключений мы получали каждый день, ну очень много.
      Об этом можно рассказывать долго и увлекательно. Скажу в этот раз только одно – это было очень значительным этапом в жизни нас четверых и в жизни нашего класса тоже. Потому, что, ну как же без класса – то.
      Лето, солнце, озеро практически без краев, природа и каникулы. Что ещё нужно, что бы молодежь в нашем возрасте получала от жизни все по максимуму.
      У Бориса был брат, который здорово играл на гитаре и пел песни.
      И ещё на озере был остров, который был, в общем, недалеко, Но и в то же время был удален от города. И добраться до него можно было только по воде.
      Мы собрали почти весь класс. Человек пятнадцать – семнадцать. И добрались на яхте до этого острова. Там соорудили костер. Чего-то жарили, чего-то пели, купались и просто сходили с ума от свободы и дикости природы. Вернулись в город поздно ночью. Уставшие, но довольные.
      Был ещё однажды шторм на озере. А мы были к нему не готовы. Пережили и возможность перевернуться и разбиться о берег, и убиться при пристании к берегу. Все ещё осложнялось тем, что ветер был от города, то есть от нашей пристани. И вместо того, что бы двигаться к пристани в надежде закончить это приключение, нас несло совсем в другую сторону. А маневрировать было трудно – ветер был очень сильным.
      Натерпелись, конечно. Но нашлось решение. Нашлась, вернее, бухта у нас по пути, куда мы все-таки смогли сманеврировать и пристать. Но уже была ночь. А дома нас ждали родители. И связи с ними не было. Пришлось уже на берегу искать телефон и связываться с родителями. Конечно, нас спасли, но и претензий в свой адрес мы услышали очень много. Ну и впечатления от буйства стихии, и от действий каждого из команды. Когда зависело всё, от понимания друг друга и от того, как каждый выполнял свою работу. От того, что нужно доверять, практически свою жизнь – другому человеку. Да, эти впечатления остались с нами навсегда и дали нам немало.
      Константин, наверное, был единственным, кто в этой истории ощущал себя как рыба в воде. Конечно, не понимая, что происходит. Просто он был само действие. И если что-то происходило, то уж однозначно это шло и через него. Он просто не мог стоять в стороне – что бы ни происходило.

      Когда они пришли в первый раз, я даже не обратил никакого внимания, насколько они серьезны. Я тогда жил в одной маленькой европейской стране. И общий уклад жизни располагал к тому, что бы ни воспринимать приход, кого бы то ни было, за что-то, что может осложнить жизнь.
      Просто пришли трое, в серых костюмах, назвались по именам, отчествам и начали спрашивать меня о моих одноклассниках.
      Русскоговорящих в этой стране хватало. Так что, это не вызвало у меня ни малейшего намека на проблемы. Как нашли меня? Тоже несложно. Я весьма часто общаюсь в Интернете, а там все просто. Ну и, в конце концов, есть всевозможные регистрации. Сейчас нет проблем найти человека.
      Я, конечно, всё, что помнил – рассказывал. Правда, старался не заострять детали и пытался обходиться без лишних имен. Зачем моим одноклассникам какие-то лишние проблемы. Так общие факты, которые можно было узнать и из других источников.
      Эти люди, могли быть родственниками одноклассников, или какими-нибудь журналистами.
      Ни адресов и даже конкретных дат я не называл. Так просто пообщались, вспомнили каких-то общих знакомых.
      Но когда они пришли во второй раз. Я уже обратил внимание на их серые костюмы и на отсутствие фамилий. Да и вопросы стали более конкретными.
      А встречались мы в каком-то кафетерии.
      И я естественно, стал тоже задавать вопросы. Уточняющие вопросы.
      – Так с кем же я имею честь?
      – И зачем вам, собственно это нужно?
      И тут спокойная беседа как-то закончилась. Они извинились и удалились.
      Я остался в раздумьях – что бы это все значило?
      Но так как продолжения не последовало, то я поставил это странное событие в разряд «необъяснимых» и успешно забыл о нем.
      Правда, оказалось, что не навсегда, и даже ненадолго, как я для себя решил.
      Примерно через месяц, мне позвонили и сказали, что я должен помнить встречу с Владимиром Ивановичем. А так звали одного из тех троих. Он чаще всего говорил, а иногда и от имени других двоих.
      Ну, я и ответил, что помню, и что встреча оказалась какой-то скомканной. И поэтому как бы ни горю желанием продолжать в том же духе.
      На что мне ответили, что у Владимира Ивановича были на то веские основания и сейчас этим делом занимается: – тот, кто вам звонит. Поэтому ему очень нужно со мной встретиться.
      Я уточнил: – а что за дело-то? Ведь не было никакого дела. Была просто беседа-воспоминание о моих одноклассниках.
      – Вот давайте встретимся, и я вам все объясню.
      Сказал тот, кто звонил.
      – Меня зовут Марат Камчаткин. И мне очень нужно с вами встретиться.

      Сколько я для неё совершил подвигов. Конечно детских подвигов. Наивных и глупых подвигов, с точки зрения этого слова. Ведь подвиг – это что-то героическое, самоотверженное, во имя высоких идеалов и справедливости.
      Подвиг, это совсем не то, что я совершал для Люськи.
      Но для меня это были подвиги. Потому, что это были героические поступки для мальчика в возрастном интервале от восьми до шестнадцати лет.
      Я помню в первом классе, совсем немного прошло времени от того злополучного дня первого сентября, когда мы вместе в первый раз вошли в школу и сели за одну парту. Узнав, что у неё день рождения, я принял решение пойти и поздравить её с этим праздником.
      Представьте себе, что меня не звали, и я не знал, будет ли она праздновать, и кто у неё будет на этом дне рождения. А я естественно должен быть нарядно одет, и с цветами, и с подарком.
      Ужас просто какой-то. Но я должен был это сделать, во-первых, что бы ей было приятно, а во-вторых, мне очень хотелось увидеть её нарядную и радостную.
      Да, это был подвиг.
      И я пришел, и дверь открыла её мама, и сказала:
      – Людочка, а к тебе ещё гости, и это мальчик.
      Я готов был просто сгореть от стыда, тем более, когда выяснилось, что там были одни девчонки. Но, я героически все это выдержал и смотрел, какая она была довольная и гордая перед другими девчонками, что к ней пришел мальчик.
      Следующим подвигом стало мое выступление на каком-то празднике, где ученики должны были показать свои умения в каком-нибудь виде искусства. Танцы, песни, стихи и все, что угодно.
      А я уже несколько лет занимался в музыкальной школе по классу скрипки.
      Ну, естественно она об этом знала.
      Хотя в классе, мало кто об этом знал. Я этот свой талант (вернее это свое занятие) совсем не афишировал. Стыдился как-то выделяться среди других. Тем более мое «мальчиковое достоинство», тоже было немного ущемлено. Когда другие гоняли в футбол, я или шел с футляром для скрипки и нотной папкой в музыкальную школу, или стоял у пюпитра и учил гаммы. Стеснялся и комплексовал.
      А тут она просит меня выступить перед всей школой.
      Ну, куда тут денешься – выступил.
      Сколько я потом натерпелся обидных слов от мальчишек, просто не счесть.
      Но она же просила, и ещё от имени класса, нужно было защищать честь класса.
      Вот он простой детский подвиг.
      Потом ещё было много других подвигов, о которых она и не догадывалась. А я не мог поступать иначе.
      Я всегда был её партнером по танцам, тогда как другие парни сторонились этого занятия. Все театральные постановки – мы были в паре.
      А в обыденной жизни класса?
      Постоянно плелись какие-то интриги между парами и группами, между девчонками и мальчишками. И где они заканчивались и решались – конечно, между мной и Люськой. Ведь мы всегда сидели вместе, за одной партой и были друзьями.
      Конечно, мужские тайны и мужские убеждения, как впрочем, и женские со стороны Люськи, не предавались. Но обсуждались в меру возможности откровенно, и компромиссы практически всегда находились.
      И это тоже был постоянно длящийся подвиг, потому, что хотя польза от таких вот наших посреднических действий была явная, но мальчишки все равно не одабривали такой вот моей близости с девчонкой.
      А уж то, что касается уроков.
      Люська училась хорошо, была прилежна и трудолюбива, но как-то не блистала. И постоянно была занята своими девчачьими делами, которые частенько брали верх над учебой. Само собой я её регулярно вытягивал, или, помогая, или просто давая списать.
      А на уроках истории, почему-то история меньше всего удавалась Люське, я затевал какой-нибудь диспут, вовлекая в него и учительницу. Тем самым, сокращая время на опрос домашнего задания или на вызывания к доске.
      И самый последний мой подвиг, уже в десятом, выпускном классе.
      Прямо на выпускном вечере, кому-то понадобилась гитара, а гитара была у Люськи, но дома. Ну, кого ещё она могла попросить за ней сходить. Догадайтесь с трех раз.
      Чем это все было продиктовано, я не знаю. И даже сейчас, пытаясь разобраться, не могу. Не складывается четкое определение.
      Детская любовь? Нет, потому, что детская любовь, должна, во что-то вырасти.
      Привязанность? Тоже нет, потому, что с годами она или растет или ослабевает. А тут десять лет, без двух месяцев.
      Дружба? Нельзя быть уверенным на сто процентов. Потому, что в принципе у нас было немного общих интересов, а время вне школы мы очень редко проводили вместе.
      Чувства, как к сестре? Да, она была ниже меня ростом, стройная. Но она была на год старше меня. Да и была у меня своя, родная сестра. Тоже нет.
      Так что же?
      Наверное, всего понемногу.
      Да она была красива, мила и как-то утонченна. Может быть, в этом вся причина.
      Меня всегда притягивало все красивое. Музыка, живопись, поэзия, звездное небо.
      Да? Вопрос…
      Ну и все остальное тоже к этому приложилось.
      И дружба, и влюблённость и родственные души. И ещё, что-нибудь.
      И за это за всё, она со мной так жестоко поступила.