Йидам покачал головой:

– Роркс Дрифт.[3]

Хэл нахмурился:

– Возможно, я все-таки запасусь оружием.

– Ну и отлично, а то я могу использовать только два ствола одновременно. – Бат вошел в трейлер и бросил Хэлу «Мак-11» на ремне и две патронные сумки. Такое же снаряжение он вручил Теду и Уиллу. – Мои тяжеловесы не пропустят воинов Риухито, но если им все-таки удастся прорваться, нам этого хватит, чтобы их остановить.

Уилл перепоясался ремнем.

– Будем надеяться.

– При чем тут надежда? Я знаю, что говорю. – Бат снял с плеча АР-15, и Уилл заметил у него на бедре ножны.

– Как я понимаю, ты рассчитываешь подобраться к ним вплотную и схватиться врукопашную?

Бат примкнул к АР-15 штык.

– Тебе-то нож пригодился.

"Пригодился, но мне бы ни за что не хотелось снова испытать это удовольствие", – подумал Уилл, но вслух ничего не сказал, лишь щелкнул затвором «Мака» и снял пистолет с предохранителя.

Бат подошел к двери и выглянул наружу:

– Похоже, у нас неприятности. И неприятности крупные.

– Что случилось? – Тед повернулся к южному окну и пожал плечами. – Подумаешь, солнце восходит, большое дело!

– По-моему, вы забыли, мистер Фарбер, – заметил Кроули, вытаскивая из кобуры пистолет-пулемет, – что в этом измерении солнце восходит не на юге.

Риухито отправил почетный караул вперед, потом сам вошел в Синюю Африку через кольцо пространственных врат. В Синей Африке ворота выглядели как ничем не примечательное кольцо термитников, тогда как в измерении Гирасол они представляли собой водоем радужного сияния.

Риухито прошел ворота и, стараясь не обращать внимания на связанное с межпространственным переходом головокружение, поднялся в воздух на диске золотистого цвета.

Синяя Африка предстала перед ним во всем предрассветном великолепии. Внизу, у подножия холма, над которым он парил, раскинулся палаточный лагерь с несколькими фургончиками. К северу от лагеря Риухито увидел густые джунгли, а за ними – холмы, ограждающие долину с другой стороны. С такого расстояния ему удалось различить на дальних холмах террасы и камни, но деталей он не разглядел, да это и не имело значения, поскольку его задача – уничтожить все, что он обнаружит. Совершенно очевидно, что первым делом надо ликвидировать лагерь.

Когда его армия выкарабкалась из пространственных ворот, Риухито плавно опустился на землю. Первый батальон уже построился, и, посмотрев на него, принц улыбнулся. Стройные ряды воинов, отражая сияние господина, мерцали зеленым. Риухито не сомневался, что его армии будет более чем достаточно, чтобы уничтожить чужаков, вторгшихся в Синюю Африку.

Первым к месту назначения прибыл смешанный наступательный батальон. Первый его отряд составляли создания, которых Риухито назвал Ударниками. Благодаря мощному телосложению и толстому панцирю они образовывали сплошную стену, под прикрытием которой наступали остальные отряды. Сорока Ударников, развивающих скорость до пятнадцати миль в час, обычно хватало, чтобы пробить брешь в обороне противника в пробных сражениях Риухито. Ни фортификации вражеских солдат, ни их мощные кулаки с костистыми шипами не могли остановить неудержимого наступления Ударников.

За ними шли восемьдесят маленьких – в половину человеческого роста – воинов с многоцентральной нервной системой, которых похвалил Пигмалион. Как Риухито ни старался, он не сумел придумать конструкцию, которая обеспечивала бы более высокую степень выживаемости в бою. Благодаря нервным узлам, находящимся в местах сочленений, эти создания продолжали функционировать даже в том случае, если у них отрывало конечность. Правда, ранение в грудь могло вывести их из строя, но, поскольку у них было два сердца – одно повыше, другое пониже, – даже таким образом убить их было нелегко.

Москиты, как он называл их, поражали противника клыками и когтями, а невероятная быстрота реакции и проворство позволяли им с легкостью уклоняться от ударов. Они шли вперед, не останавливаясь, и вынуждали врага тратить на них больше усилий, чем того заслуживали их боевые качества. После того как Ударники пробивали брешь в обороне противника, Москиты врывались туда и начинали резню.

За Москитами шли воины, которых Риухито называл Парагонами. Высокие и гибкие, они могли пролезть или дотянуться куда угодно. Их невероятно тонкие многосуставчатые руки действовали как хлысты – каждый удар сдирал с противника кожу. В то же время Парагоны обладали достаточной силой, чтобы раздавить грудную клетку противнику, заключив его в свои объятия, похожие на кольца удава. Ноги Парагонов строением удивительно напоминали лапки саранчи, благодаря чему они могли совершать гигантские прыжки, но, в отличие от саранчи, у Парагонов на ногах были когти, способные разодрать стальной лист. Длинный плоский хвост, которым Риухито снабдил каждого из них для устойчивости, был достаточно силен, чтобы ломать кости и разбивать камни.

Уверенный в победе, Риухито поклонился своему войску. Ответом ему были глубокие почтительные поклоны. Немного ослабив свое сияние, Риухито махнул рукой в сторону джунглей и лагеря:

– Ступайте, дети мои, угостите как следует тех, кто хочет нам зла.

Надежно укрытый стеной Ударников, Риухито повел за собой Москитов, словно учитель, отправляющийся с непоседливыми детьми на пикник.

Очень скоро он осознал свою первую ошибку.

Ему следовало бы наделить своих воинов способностью передвигаться бесшумно или, на худой конец, дать им голоса, наводящие ужас. Хотя они и пробирались через лесные заросли довольно осторожно, им не приходило в голову, что нужно обходить сухие ветки или кучки камней, и звуки, сопровождающие наступление, выдавали противнику их позиции. Риухито понимал, отчего произошла эта ошибка: до сих пор он вел битвы в пустынном, сухом мире измерения Пигмалиона и не подумал о том, что в других условиях его воинам могут понадобиться другие навыки. Что же касается пугающих голосов, то, конечно, он бы не смог вынести постоянную какофонию, которая сопровождала бы его военные игры.

Пока Риухито размышлял над досадной оплошностью, из-за которой его войска производили совершенно излишний при наступлении шум, раздался гром первого выстрела, от которого принц вздрогнул. Грохот расколол ночь и почти заглушил свист пули, снесшей полголовы у Москита, который шел рядом с принцем. В тот же миг Риухито осознал, что стрелял снайпер, сидящий где-то наверху, на дереве, иначе пуля не прошла бы сквозь стену Ударников. Не имея возможности ответить на выстрел – еще одна ошибка в конструкции, – он отдал единственно возможный в такой ситуации приказ:

– Сровнять джунгли с землей.

Ударники набрали скорость и врезались в стоящие перед ними деревья. Громкий, сочный треск. эхом вторил выстрелам. Ударники сомкнули ряды и начали расчищать дорогу шириной футов шестьдесят. Двое снайперов соскочили со своих насестов и бросились наутек, но Риухито понимал, что действует не слишком удачно. Дорога получалась чересчур широкой, а двигались его воины чересчур медленно. Расчищая путь, Ударники не могли развить высокую скорость. Кроме того, их примитивного интеллекта не хватало, чтобы понять, какие препятствия следует обходить, поэтому выступы скальной породы оставили широкую брешь в их рядах.

Прежде чем Риухито успел что-либо предпринять, в эту брешь хлынули Москиты. С тявканьем и улюлюканьем они ринулись в заросли. Риухито видел, как они проворно взбираются на стволы деревьев, обрывают ветки и осыпают землю кусками коры. Ему впервые пришло в голову, что Москиты всегда определяют противника по действиям Ударников: на кого Ударники нападают, тот и враг. И сейчас Москиты жизнерадостно повели войну против джунглей.

А неприятель, засевший в зарослях, времени зря не терял. Одиночные выстрелы постепенно слились в непрерывный грохот, как будто над лесом разразилась гроза. Москиты скулили и завывали, когда винтовочные пули сбрасывали их с деревьев. Сосредоточенный огонь заставил пошатнуться даже Ударников. Облегченные экзоскелеты, которыми Риухито снабдил их для большей подвижности, оказались слишком уязвимы для пуль. Изрешеченные десятками выстрелов, истекающие черной кровью. Ударники попятились.

Когда их линия сломалась, Москиты ринулись вперед, прямо на пули врага.

На мгновение Риухито показалось, что Москиты спасут положение и принесут-таки ему победу.

Люди в джунглях не жалели патронов, они буквально искромсали в куски наступающих Москитов но те продолжали идти вперед, хотя огонь такой плотности давно уничтожил бы любой отряд, состоящий из обычных людей. Только вот по сравнению с людьми у Москитов был один существенный недостаток. А именно – недостаток мозгов.

Они знали лишь две команды: напасть и убить; остальные приказы для них ничего не значили.

Пули не столько свалили Москитов, сколько разнесли их в клочья. Риухито смотрел, как гибнут его создания без всякого сожаления. Их наступление отвлекло внимание людей, чем он и воспользовался. Поставив Парагонов в арьергард, Риухито отправился обратно, на холм, где его дожидался второй батальон.

Он посмотрел на воинов, потом оглянулся на притихший в тревожном ожидании лес.

– Несколько изменений вам не помешают, дети мои. Совсем не помешают.

Быстрыми резкими движениями руки Уилл показывал рабочим, куда укладывать мешки, поспешно наполненные песком. Ни один человек в лагере не отнесся легкомысленно к предупреждению о террористической организации, а когда люди Бата ушли в сельву, напряжение в лагере возросло до предела. Когда раздались первые выстрелы, часть рабочих забралась в укрытие, а остальные, вооружившись лопатами, кирками, отбойными молотками и косами, объединились в партизанскую армию.

– Этим дерьмовым террористам-фанатикам, этим поганым япошкам не удастся свернуть шею американцам! – таким заявлением один из рабочих выразил общее настроение.

Удивлению Уилла не было предела, когда он увидел Кроули, который в открытую шел по лагерю. Правда, в следующее мгновение индеец сообразил, что люди не видят ничего странного в темной фигуре на фоне относительно темного неба. Кроули постоял, понаблюдал за приготовлениями, потом обернулся и кивнул подошедшему Уиллу.

– Как они поступят теперь? – спросил его Уилл.

– Введут в бой тяжелую артиллерию. – Кроули указал на лесок, где захлебнулась последняя атака. – Первый штурм смахивал на игру в солдатиков. Сначала шли ударные войска, потом легкие, более маневренные. Но у наших пуль и то оказалось больше мозгов, чем у них. Сдается мне, что следующая волна будет состоять из таких же придурков, вот только броня у них будет потяжелее.

Индеец нахмурился:

– По-моему, предпринимать лобовую атаку во второй раз – довольно глупо.

– Да, но сомневаюсь, что Риухито это понимает. Он создавал своих воинов с тем, чтобы они наступали сплошной стеной. Он должен испробовать грубую силу еще разок или признать свою глупость.

– Но лобовой атакой он только докажет свою глупость.

Кроули похлопал Уилла по спине:

– Точно, и именно поэтому нельзя допустить, чтобы он сделал третью попытку. Невозможно предугадать, что он предпримет в третий раз. – Кроули посмотрел на север. – Я знаю, что мы сумеем побить его на этот раз, но потом…

Где-то на юге одиночный выстрел разорвал тишину ночи. Уилл бросился вперед и присел за баррикадой из мешков с песком. Пока он доставал из кобуры свой «Мак-10», Кроули побежал к опушке леса. Через мгновение, скорее поддавшись чувству, чем следуя доводам рассудка, Уилл выскочил из укрытия и побежал за ним. Индеец плюхнулся на землю рядом с темным силуэтом, потом прополз немного вперед, к дереву.

– Не возражаете, если я временно заменю вашего постоянного спутника? – спросил он.

– Я рад, что ты рядом, Уилл.

Уилл напряг слух, но ничего не услышал.

– Они идут? Я их не слышу.

– Тут не слушать, тут чувствовать нужно, Уилл. – Индеец увидел блеск кольца на пальце Кроули, когда тот круговым движением руки обвел джунгли. – Ты почувствуешь, когда они полезут оттуда. Ты умеешь, я знаю.

Уилл сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух через плотно сжатые губы. Прищурившись, он пожелал, чтобы границы его восприятия раздвинулись, и устремил свое сознание в лес, направляя его, не позволяя ему отвлечься на эмоции рабочих, оставшихся в лагере. Уилл улыбнулся, поняв, что научился управлять своим восприятием здесь, в Бирюзе, и вновь почувствовал, как древние духи спешат к нему на помощь.

Барьер его восприятия отодвигался все дальше, пока не достиг ущелья на южной границе лагеря. На темном фоне крутого холма Уилл уловил напряженность Бата и его людей. Они справились со своим страхом, утопив его в необузданной ненависти. Они знали, что столкнулись с врагом, не похожим ни на кого из прежних противников, и эта мысль их взбудораживала. Они жили, чтобы убивать бестий из мрака, и Уилл понял, что они, вероятно, умрут ради этого.

Граница его восприятия отодвинулась еще дальше. Уилл продолжал разглядывать разворачивающийся перед его мысленным взором ландшафт. Он миновал ручеек, текущий по дну ущелья, и поднялся по пологому склону на другую сторону. Он обнаружил место, где захлебнулась и умерла первая атака. Из многочисленных тел утекала жизнь, но, лишь начав считать отдельные ручейки, Уилл осознал, как много погибло врагов. Ему казалось, что боль и агония должны висеть над полем боя удушающим туманом, но ничего подобного не было.

Иссякающие ручейки жизненных сил утекали вверх, словно струйки дыма. Уилл не сразу понял, что они не возносятся к небесам, а текут вверх по склону холма и исчезают за гребнем.

Уилл довернул голову так, чтобы его лицо было обращено к холму, и на вершине его он увидел крестообразный силуэт на фоне бледного сияния, которое, возможно, исходило от поднимающегося солнца. Он проследил за тонкими струйками жизней поднимающимися к вершине, и отправился за ними.

По мере продвижения вверх в душе у него нарастал ужас, но он продолжал проталкиваться дальше, пока не уперся в стену, за которую не смог проникнуть. Это вызвало у него досаду и разочарование, но в глубине души Уилл испытал огромное облегчение. Как бы ни хотелось ему знать, что творится по другую сторону холма, он не испытывал ни малейшего желания столкнуться с тем, кто воздвиг эту стену.

Он уже хотел повернуть обратно, но понял, насколько важно проникнуть за этот барьера Уилл поискал в себе скрытые силы и нашел их там, где советовал искать дедушка. Вновь ему показалось, что его сознание растворилось в сознании его тезки – Ворона, в честь которого был назван род Уилла. Внезапно он почувствовал себя вороном, летящим на стену. Он ощущал сильные удары несуществующих крыльев, толкающих его вперед, и с каждым их взмахом его уверенность в себе крепла. Он приложил последнее усилие и с победным карканьем пронесся над вершиной холма.

Уилл конвульсивно дернулся – сознание резким скачком вернулось в тело. Он выронил оружие и обхватил себя руками.

– Боже милостивый, нет!

Он почувствовал на своих плечах руки Кроули.

– Легче, легче. Тебе не обязательно пытаться пробить эту стену. Мы можем подождать здесь и успеть предупредить своих, когда начнется штурм.

– Вы не поняли, мистер Кроули. Я прорвался.

– Прорвался?

– Да, я прорвался туда. – Уилл встряхнулся и отогнал охвативший его ужас. – Там, наверху, Риухито, и воинов у него видимо-невидимо. Это какие-то бегемоты в броне. И с каждой минутой прибывают новые. Это не Роркс Дрифт и не Литтл Биг Хорн. – Уилл поднял свой «Мак». – Это "Буря в пустыне", а мы – защищающийся Ирак.