Глава 32

Каким бы ни было измерение Пигмалиона раньше, кончина его создателя плохо на нем отразилась. Когда Алмазная Императрица притащила меня туда, я почувствовал, как утекает жизнь из бессчетного воинства Пигмалиона, и из мира, в котором оно появилось на свет. Гибель Пигмалиона принесла смерть его воинам, и их отчаяние окатило меня ледяным дождем. Лишенное своего Темного Властелина, но еще обманчиво яркое и теплое, протоизмерение на глазах превращалось в мертвый мир.

Самый мощный очаг жизни сохранился вокруг моих друзей. Казалось, их удивило поведение той, в ком они видели Нэтч. Она втащила меня в измерение, словно юная девушка, тянущая упирающегося поклонника на идиллическую весеннюю прогулку. Алмазная Императрица выпустила мою руку, хихикнула и исполнила пируэт. Она улыбнулась Бату, потом легко побежала, кружась, к упавшей башне.

Когда она отдалилась, я пошел к остальным.

Они сидели и стояли в тени, отбрасываемой «Апачи» – Йонека. Джитт и Раджани сидели рядом с Мики и что-то тихо ему говорили, а Синклер стоял за ними, ласково обняв Раджани за плечи. Бат сидел чуть поодаль, беседуя с Йонеком по-польски, а Кроули, Хэл и Неро Лоринг тесной кучкой стояли в самом центре тени.

Я заставил себя сосредоточиться на радостных улыбках, которыми встретили меня друзья, и отрешиться от страданий автоматов, постепенно умирающих в разрушенном городе и в песчаной пустыне за его пределами. Хотя меня и воспитали убийцей, результаты моей работы никогда не вызывали у меня радости, и я не хотел бы научиться ее испытывать. Я повернулся к умирающим спиной и с искренней теплотой улыбнулся друзьям.

– Я очень рад, что Скрипичник не расправился с вами прежде, чем погнался за мной. – Я посмотрел на Мики:

– Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь.

Он кивнул, но как-то вяло.

– Мне не нравится играть грубо.

– Я знаю, но, если бы ты этого не сделал, пострадало бы очень много людей. – Я почувствовал, что Раджани расстроена, и нахмурился. – Ты не виновата, Раджани.

– Виновата, Койот. Когда эта тварь пролезла сюда, Мики немедленно на нее сориентировался.

Я вспомнил облик человека-скорпиона, и это воспоминание наложилось на другое, более раннее. Я улыбнулся:

– Ну, конечно! Эта тварь – гибрид Арриго Эль-Лехтера и полковника Нагашиты. Мики было приказано убить их обоих. Он был нацелен на них.

– Да, но, когда я почувствовала опасность и предупредила тебя, я считала из мозга Скрипичника новую ментальную матрицу, соответствующую той твари, в которую он их превратил. – Она погладила Мики по голове. – Я заменила ею те матрицы, которые хранились у Мики в памяти. Получается, что я взвела курок, и теперь… – Она беспомощно пожала плечами.

– Он поймет, Раджани, и когда-нибудь в будущем поблагодарит тебя. – Я кивнул им обоим, надеясь, что мое предсказание действительно сбудется.

– Если оно наступит, это будущее, – хмыкнул Синклер.

– Наступит. Скрипичника больше нет. – Я расстегнул пряжки своей портупеи и повел плечами, высвобождаясь из нее. – Я заманил его в измерение Тития, где выздоравливал после ранения. Там на него набросились хищники.

Синклер нахмурился.

– Он удрал отсюда в ужасной спешке. Что ему помешало вытащить себя оттуда?

Я отцепил ремень и швырнул его на землю.

Меня больше не волновало, набьется ли песок в ствол "крайта".

– Темный Властелин может блокировать вход или выход в измерении со сходным своему аспектом. Это проделал, например, Пигмалион со своим миром, – выдернув второй «крайт» из-за поясницы, я подбросил пистолет в воздух, и он, упав, лязгнул о первый. – Мне помогли.

Кроули задумчиво кивнул, потом оглянулся туда, где бродила Нэтч, ища что-то в развалинах башни. Она выпрямилась, сжимая в руке алмаз величиной с кулак.

– Она? Кто же это?

Я поднял бровь:

– Я думал, тебе это ясно, Деймон. Алмазная Императрица.

– Ну конечно! – Он изобразил короткий салют, потом взял у меня из рук «вилди-вульф» и кобуру. – Давно ты о ней узнал?

Я понял, что на самом деле Кроули хотел спросить, почему я не рассказал о ней ему, но ответил на тот вопрос, который он задал:

– Она заключила союз с моим предшественником. Вот каким образом он, который был слеп в других измерениях, сумел узнать о том, что Скрипичник замышляет прорваться на Землю в Фениксе. Аспект Императрицы – спасение имущества, поэтому Койот решил, что она представляет меньшую угрозу, нежели Скрипичник.

Кроули снова кивнул:

– А теперь, когда Скрипичник отдал концы, у нее появилось широкое поле деятельности.

– Правильно, Кроули. – Императрица вернулась ко мне со своим трофеем. – Мне многое нужно спасти, у меня полно дел, но я не проявлю неблагодарности по отношению к вам – ко всем вам. Вы участвовали в моей победе. В новой космологии, которую я создам вокруг себя, вас всех ждет слава и почести в награду за ваши усилия в мою поддержку.

Хэл нахмурился:

– О чем она говорит?

Я криво усмехнулся:

– Императрица весьма горда собой, и не без оснований, потому что она играла на стольких сторонах, что шансы на успех у нее были в лучшем случае минимальны. Как сказал Скрипичник, сыграно хорошо.

Императрица изобразила на лице Нэтч притворно-скромную улыбку.

– Ты слишком любезен. Койот.

– Разве? Идея использовать Нэтч в качестве агента, чтобы установить контакт с Койотом и приглядывать за ним, была поистине блестящей.

Через нее ты могла подталкивать Койота к действиям, которые путали карты твоим соперникам. Ты даже основала на Земле базу, но никогда не позволяла своим Жнецам слишком высовываться, чтобы они не привлекли внимания Темных Властелинов – твоих соперников. Как только у кого-нибудь из Жнецов появлялись амбиции, ты давала Койоту знать об их деятельности, и эти добрые люди аккуратно загоняли твою организацию назад в рамки. – Я сложил руки на груди. – Да, теперь мне многое становится ясно. Мистер Лейч был Жнецом. Он забрал меня из "скорой помощи", а это означает, что он находился непосредственно в твоем подчинении. Я все гадал, какая связь между ним и Нерис Лоринг, а теперь я знаю: это была ты. В первую ночь, когда я увидел ее, на ней был перстень с огромным бриллиантом. Ты ухитрилась подменить ее, вот каким образом ты узнала о замысле Скрипичника достаточно много, чтобы предупредить Койота.

– Браво, Койот, ты необыкновенно умен. – Она ласково погладила правой рукой поверхность алмаза, и под ее пальцами он превратился в сверкающий всеми гранями бриллиант. – Твой предшественник сделал хороший выбор.

– Но недостаточно хороший, да? Держу пари, ты думаешь именно так. – Я бросил взгляд на гору сверкающих бриллиантов, которая возвышалась за ее спиной. – Дай-ка подумать. Ага, поскольку Пигмалион не умел создавать межпространственные врата – равно как и Скрипичник, иначе он давно бы привел в действие свои, которые не работали, – ты уговорила его заключить союз. Ты спасла часть врат и вживила ее в эталонный образец, по которому Пигмалион построил свою башню. Он принял твое предложение и пошел на сделку, согласно которой ему бы досталась Земля и, вероятно, несколько других измерений. Он зашел так далеко, что даже украшал в твою честь бриллиантами людей, которых переделывал в ходе своих экспериментов.

– Пигмалион уже имел дело с внеземными формами жизни и без труда поддался на мои уговоры и лесть. Тем более что у него тогда земля горела под ногами – он в первый раз удрал от Скрипичника. – Императрица непринужденно пожала плечами. – Он прямо-таки загорелся желанием помочь, когда я пожаловалась, что не умею создавать такие прекрасные вещи, какие делает он.

Кроули покачал головой:

– Бедняга так и не понял, что спасатель имущества может только спасать и присваивать то, что некогда было создано, а потом уничтожено.

– Поэтому, – подхватил я, – тебе нужен был не только конструктор, но и тот, кто мог бы уничтожить Пигмалиона и его игрушку. А это означает, что твой главный трофей – эта груда алмазной пыли.

Алмазная Императрица кивнула. Она закончила свои манипуляции с алмазом, взяла переливающийся камень пальцами левой руки и подняла его перед собой.

– Блестяще, просто блестяще! Наверное, я действительно недооценивала тебя. Койот. Вы видели золотые и серебряные узоры в кристаллах, когда в башню хлынула энергия? Проще всего можно объяснить вам, что произошло, так: этот узор – грубый аналог компьютерной программы. Энергия как бы фиксирует его в кристалле, подобно тому, как программу прожигают в микросхеме на кремниевой основе. В данном случае программа была зафиксирована в алмазах голографически.

Посмотрите на этот алмазный курган. Когда эти камни оправят и превратят в ювелирные украшения, у меня появится прямая связь с людьми, которые будут их носить. – Она медленно поворачивала камень так, чтобы солнце вспыхивало и искрилось в его гранях. – Я позаимствовала эту идею у Хоуп Даймонд – время от времени мне перепадали крохи с ее стола. Бриллиант – изысканный, совершенный камень, и немыслимые страдания, связанные с ним, слаще любого вина. Мне пришло в голову, что люди всегда боготворят бриллианты, всегда жаждут ими обладать. Они держат их при себе, когда счастливы, и расстаются с ними крайне неохотно. – Алмазная Императрица рассмеялась и посмотрела на Хэла Гаррета. – Вспомни о нем, Хэл, вспомни о бриллианте, который ты подарил жене, когда просил ее выйти за тебя замуж. Подумай о тревоге, которую она изливала на него, когда ты получал травмы во время игры. Подумай об одиночестве, символом которого он становился, когда ты надолго уезжал из дома. Подумай 6 том, как он стал средоточием боли и сомнений, и даже смертной муки, когда она поняла, что умирает, потому что вышла за тебя замуж.

Хэл устоял на ногах, но боль изверглась из него расплавленной лавой. Я шагнул вперед и встал между ним и Императрицей.

– Достаточно. Ты объяснила свою мысль.

– Да, но вы еще не постигли всей ее глубины.

Вообразите, хотя бы на секунду, какое море боли я получаю от одних только распавшихся браков.

Вся ярость, весь стыд обманутых супругов становятся моими. Я получаю страдания преданных и горе тех, кто оплакивает смерть любимых. – Она закружилась в танце, словно девчонка, которая впервые влюбилась. – А если драгоценность украдена, еще лучше. Страх вора – Хоуп Даймонд подтвердит – питательнейший нектар. Если камень найден и возвращен владельцу – просто великолепно. Паранойя и страх у того, кто потерял и снова обрел, превосходит по своей сладости даже жадность и алчность. – Алмазная Императрица остановилась и махнула свободной рукой в сторону алмазной горы. – Угощайтесь, прошу вас. Разделите со мной эту радость. Будьте моими первыми обожателями. Я вознесу вас на недосягаемую высоту. Вам не захочется ни рабов, ни других наслаждений. Вы станете первыми среди многих, станете моим авангардом на случай, если завистливые Темные Властелины по глупости попытаются выступить против меня.

Бат встал и сжал кулаки.

– Почему это каждый Темный Властелин полагает, что мы жаждем стать его или ее лизоблюдами?

Я щелкнул пальцами, и Императрица повернулась ко мне:

– А если мы откажемся?

– Тогда почести, которыми я думала вознаградить вас, достанутся вам посмертно. Вместе вы представляете для меня угрозу. – Она потерла бриллиант, словно яблоко, об одежду на груди. – Вы помогли мне уничтожить Скрипичника и, если я оставлю вас в живых, можете связаться с Бароном Самдеем, Мидасом или даже с Нимродом.

Вы способны причинить мне крупные неприятности.

– Ты совершенно права! – Бат пошел на нее с поднятыми кулаками. – Обещаю, это будет не больно.

– Нет, Бат! – рявкнул я на него. Это было предостережение, а не просьба, но он понял, что я предостерегаю его не от опасности, которую может представлять для него Императрица. – Она моя!

Императрица посмотрела на меня и покачала головой:

– Скрипичник отлично тебя обучил. Тебе нет равных в твоем ремесле, но в данном случае его не хватит.

– Раньше бы не хватило, а теперь хватит. – Я раскинул сознание сетью и впитал в себя горе и боль умирающих воинов Пигмалиона, как губка впитывает в себя воду. Я принял в себя их страх перед смертью, смешанный с беспомощностью и жалобными мольбами, призывающими смерть поскорее положить конец их мучениям.

Я посмаковал эту смесь и выпил ее. Она взорвалась у меня в желудке стопроцентным спиртом и распространила по телу жар, сравнимый с жаром сверхновой.

Выражение лица Нэтч изменилось. Алмазная Императрица поняла, что я сделал.

Смелый ход. Койот. Отчаянный риск, но я питаю уважение к тем, кто на него способен. Пусть наша игра закончится вничью. Я заберу свою добычу и немедленно вас покину.

Я отрицательно покачал головой. Я не мог допустить, чтобы она ушла от меня, и поэтому решил запереть своей волей это измерение. Мне казалось, что аспект синтезатора должен быть близок к аспекту строителя, и скорее всего мне удастся заковать этот мир в броню. Я мысленно представил себе, как заключаю его в непроницаемую оболочку.

Новое солнце, черное солнце, появилось на небе и затмило старое. Чернота растеклась от него по небесному своду, подобно чернильному облаку, расползающемуся в воде. Температура в мгновение ока упала на шестьдесят градусов, но внутренний огонь не давал мне замерзнуть. Холодный ветер ударил мне в спину, и на бриллианте Императрицы Алмазов появился иней.

– Ты не можешь! – вскричала она.

– Еще как могу. – Я впился взглядом в лицо Нэтч и в одно мгновение пробил внешнюю оболочку. Я проник взглядом в ее глаза и по оптическим нервам достиг мозга. Я начал проталкиваться дальше, сужая свой фокус и проникая все глубже, на клеточный уровень. Я вошел в ее клетки и сжимался до тех пор, пока митохондрия, плавающая в протоплазме, не стала казаться мне дирижаблем. Но и на этом я не остановился, а продолжал сокращаться в размерах, пока ДНК из спутанного мотка пряжи не превратилась в переплетение всех дорог мира.

Я расщепился миллион миллиардов раз и распространился по ее телу, словно бацилла. Я двигался быстрее пучка нейтронов и производил еще меньше разрушений. Я опять превратился в охотника и делал то, чего Скрипичник всегда от меня требовал: искал свою неуловимую добычу в самых неожиданных местах.

Я нашел Императрицу. Она съежилась в глубине клеток, рассеянных по всему телу Нэтч. Я сосредоточил свои силы, окружил частички Императрицы и погнал ее перед собой. Я чувствовал ее страх, но не хотел его впитывать, потому что боялся заразиться им или отвлечься от главного дела.

Императрица, как и Скрипичник, чувствовала себя вольготнее, действуя чужими руками, и избегала прямых столкновений. Она обладала могуществом и могла бы меня уничтожить, но предпочитала бежать, надеясь ускользнуть от меня при помощи хитрости. Она не подозревала, что оставляет за собой след, который я не упущу, как бы она ни старалась его замаскировать. От нее несло смертью, и я знал, что обязан ее преследовать, потому что она и в самом деле была моей.

В последней попытке улизнуть от меня она нырнула в бриллиант, который держала Нэтч. Я промчался мимо нее и вернулся в собственное тело, прочитав ее намерение создать из алмазов воина, подобного обсидиановому воину Пигмалиона. Ее план оформился, и она лишь на мгновение замешкалась, размышляя, как высвободить его из алмазной горы, но в это мгновение я ее поймал.

Я вырвал бриллиант из руки Нэтч и поднял перед собой, крепко зажав его в левой руке. Я всмотрелся в камень, пытаясь увидеть, приняла ли она в нем какой-нибудь образ, но не увидел ничего. Без раздумий, без сожаления я стиснул кулак и отнял у нее жизнь.

Открыв ладонь, я ссыпал алмазную крошку на землю и поискал в ней хоть какие-то следы Императрицы, но почувствовал только ее смерть.

Я впитал ее в себя и позволил себе согреться ее теплом. Я победил. Я уничтожил ее. Я стал Темным Властелином, принял могущество Темного Властелина, но избежал их пороков. Я убил Императрицу Алмазов и знал, что покончил с самой серьезной опасностью, когда-либо угрожавшей Земле.

Я слышал вокруг себя радостные крики друзей, но что-то привлекло мое внимание к Нэтч.

Еще раз я вторгся в нее и съежился до таких размеров, что двойная спираль ее ДНК нависла надо мной, словно Млечный Путь в прозрачном чистом небе. Я дивился ее поразительной простоте. Всего четыре нуклеотида, сцепляясь в длинные цепочки, составляли всю информацию о том, чем была Нэтч и чем она когда-либо будет.

Я устремил свое сознание дальше, следуя извилистым путем вдоль хромосомы. Молекулы аденина соединялись с тимином, гуанина – с цитозином, складываясь в бесконечные повторяющиеся узоры. Двигаясь дальше, я понял, что парю вдоль хромосомы 11. Я знал, что она состоит из генов, без которых не может существовать ни одно человеческое создание. Тут я почти безотчетно замедлил движение и стал разглядывать простирающиеся подо мной 1720 основных пар, составляющих ген, который отвечал за производство бета-глобулина – одного из четырех белков, входящих в состав гемоглобина. Благодаря ему красные кровяные шарики разносили кислород из легких по всему организму.

Изучая цепочку, я понял, насколько она важна. Любые изменения, любые нарушения в ее коде окажутся роковыми, если распространятся по всем клеткам тела. Если я заменю одну пару тимин-аденин на пару цитозин-гуанин, клетка наполовину перенастроится на производство гемоглобина-М. А если я сделаю такую же замену на том же участке второго экземпляра хромосомы 11, дефектную форму бета-глобулина начнет производить и эта клетка, и те клетки, которые возникнут в результате ее деления.

А если я проделаю такую операцию со всеми клетками тела Нэтч, она заболеет "черным зевом" и умрет. Если же произвести такую замену только в яйцеклетке, а потом в половых клетках Бата или другого партнера, которого она выберет, у них родится" ребенок со смертельным недугом.

Нэтч оплачет умершего младенца, а потом захочет родить другого, и его тоже унесет смерть.

И я вдруг понял, что хочу произвести такую замену.

И понял, что стоит за этим открытием.

"Это только начало", – сказал мне Скрипичник, умирая. Он не сожалел о своем уходе, он встретил смерть, источая самодовольство, от которого меня пробрал холод. Давным-давно он поклялся, что не повторит ошибки, которую допустил с Пигмалионом. Он лишил меня возможности принять могущество Темного Властелина без его одобрения.

Теперь я знал, почему он не противился смерти и почему мне удалось помешать Императрице сбежать из этого измерения. Я не был ни синтезатором, ни конструктором. Этот мир потерял Темного Властелина, который определил его законы и свойства. Гибель Пигмалиона придала его протоизмерению тот же аспект, которым наградил меня Скрипичник.

Смерть.

Скрипичник решил не допустить, чтобы его провели и предали еще раз. Он сформировал из меня безжалостного охотника, неотступно преследующего врагов своего господина, но не ограничился этим. Он сделал из меня бомбу замедленного действия. Он дал мне аспект, который заставлял меня жаждать смерти других. Меня влекло желание нести смерть; я черпал из нее свою силу. А так как смерть неизбежно приходит ко всем тварям, любое живое существо рано или поздно станет пищей, укрепляющей мое могущество.

Теперь, когда я принял власть Темного Властелина и вкусил смерти, ход моих действий предопределен. Мое дело – нести смерть и наслаждаться ею. Я уничтожу всех врагов Скрипичника, потому что смерть сильных мира сего будет для меня гораздо слаще и принесет мне гораздо больше могущества, чем смерть обычного существа.

Но, когда других Темных Властелинов не останется, я не смогу остановиться. Я буду кочевать из измерения в измерение, оставляя после себя пустые, лишенные жизни миры.