VII

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

15 июня 3057 г.

Томас Марик открыл дверь в комнату, где лежала его жена, и его охватила мелодия «Реквиема» Моцарта. Тихая мелодия заглушала заметное шипение кислорода, подведенного к ее маске, и даже заставляла Томаса забывать о царящем здесь недуге. Именно из-за кислорода свечи вокруг кровати Софины заменили на электрические, впрочем, они помаргивали вполне естественно, имитируя настоящие.

Томас тихонько прикрыл за собой дверь и тут же понял, какого эффекта добивалась Софина. Мягкая музыка и нежное освещение вместе со шторами полога уносили его на десять лет назад, в их брачную ночь. Хоть та ночь и не была первой в их жизни, но именно тогда жена предстала перед ним наиболее прекрасной.

Томас понимал, что она хотела остаться в его памяти такой, какой была тогда — красивой, трепетной, полной жизни, любви и веселья, но все же иллюзия не могла быть полной. Электрическим свечам не хватало тепла, они не оплывали, как настоящие. А «Реквием» даже по ошибке нельзя было спутать с более романтической мелодией «Лунной сонаты».

Да и на лице Софины в брачную ночь не лежала кислородная маска, а из вены на руке не торчала игла.

Томас пришел вечером, надеясь, что сможет поговорить с ней, но, увидев, насколько она утомлена и обессилена, отказался от своих намерений. Каждый вдох для нее был пыткой, но он знал, что, стоит ему попросить, и Софина продлит эту муку на дни, недели и даже годы. Ее страстная любовь к нему со временем не ослабела, так же как и любовь Томаса.

Именно потому, что я люблю Софину, я должен ее освободить.

Томас улыбнулся и подошел к Софине слева, чтобы обезображенная шрамами половина его лица оставалась в тени.

— Я пришел, любовь моя, как ты и просила. Софина медленно открыла глаза.

— Мне не страшно…

Кислородная маска приглушала голос, а затрудненное дыхание не позволило договорить фразу. Посиневшие губы еще пытались что-то сказать, но дымка внутри маски скрывала движения губ, и разобрать слова было невозможно.

Томас раздвинул разделяющие их дымчатые занавеси и присел на край постели. Напротив него висел мешочек с физиологическим раствором, соединенным трубкой с иглой, воткнутой в ее правую руку. Через электронную систему контроля сюда же подключались еще два полимерных мешочка, один с желтой, а другой с зеленой жидкостью. Прибор, отключающий мешочки, крепко сжимала дрожащая правая рука Софины.

Томас взял другую руку жены в свои ладони и чуть не вздрогнул, ощутив холод пальцев.

— Ты страсть моей жизни. Ты мать нашего сына, и тебе принадлежит мое сердце. Вез тебя у меня не было в жизни даже надежды узнать безмятежность и радость любви. А без тебя… — Он замолчал, борясь с комом, подступившим к горлу. Софина едва ощутимо сжала его руку.

— Без меня будут другие…

— Нет. Никто не займет твоего места.

— Милый, милый Томас. Ты же такой сильный. У тебя такое сильное мужское начало. У тебя будут, должны быть другие женщины.

— Нет. Быть с другой — оскорблять то, что у нас было с тобой, осквернять нашу постель.

— Томас, ну не будь слепцом. Ведь я же не была первой…

— Может быть, и так, но, видит Бог, ты будешь последней. — Томас крепко сжал ее руку. — Ты единственная, которую я хотел видеть своей женой, и другой не будет. И за гробом я буду верен тебе.

Софина улыбнулась, едва переводя дыхание, затем закашлялась. Томас наклонился, желая убаюкать ее, прижимая к своей груди, и ей действительно стало легче от его прикосновения. Он погладил Софину по безжизненным волосам, стараясь не думать о том, как исхудало ее тело.

Мучительно тонкая рука женщины приподнялась и погладила его по здоровой, гладкой щеке.

— Томас, любовь моя, я так и не стала тебе любовницей.

— Ну что ты говоришь…

Прижатые к его губам пальцы заставили Томаса замолчать.

— Когда я встретила тебя, ты уже был обручен со своим народом. — Она слегка запрокинула голову, собираясь с силами. — Но единственная радость моей жизни состояла в том, что я долго пробыла рядом с тобой. И ты женился на мне по настоящей страсти… потому что твоя жена… твое государство требовало наследника, которого не было.

Томас запротестовал, в то же время понимая, что в ее словах есть доля правды. Конечно же, он выбирал, руководствуясь страстью, и оказался счастлив в своем выборе, но нельзя было отрицать и того факта, что он женился, чтобы дать Лиге Свободных Миров законного наследника на посту главнокомандующего. К тому времени, когда Изиде исполнилось десять лет, стало совершенно ясно, что она слишком взбалмошна и чересчур занята собой, чтобы стать лидером нации. И тень незаконного рождения, окружающая ее, также работала против девочки. Наследник, который мог бы заменить Томаса на троне, стал жизненно необходим, и Софина родила ему сына.

Жена подняла на него глаза.

— Жаль, что я не смогла сделать лучше.

— Тихо, женщина, не говори ерунды. — Томас изобразил мужественную улыбку. — Наш сын справляется с выпавшими на его долю бедами с мужеством, достойным взрослого человека. У него сердце льва. Доктора говорят, что он знает о своей болезни больше, чем они, и что он не жалуется, даже когда ему больно.

— Но ему ведь никогда не править, Томас. И ты знаешь это. — Софина медленно покачала головой. — Сейчас, перед вратами смерти, я совершенно не ощущаю, будто меня разделяют с сыном долгие световые годы. Запомни мои слова, Томас, скоро мы с Джошуа встретимся, я и он. Тебе больно слышать это, я понимаю. Но ты должен знать правду.

— Наш сын здоров.

— Но не так здоров, как ты, любовь моя. — Кашель прервал ее слова. — Тебе понадобится другая жена.

— Я не смогу.

— Ради нации.

— Нет.

— Ради меня.

— Что? — Томас склонился и поцеловал ее в лоб. — Как ты можешь так говорить?

— Я твоя жена, но еще и твоя подданная. Твоя судьба — подчинять свои желания интересам нации. С этим и я смирилась к концу жизни. — Темный кончик языка облизал синюшные губы. — И я не хочу, чтобы моя смерть повредила моей нации.

— Твоя смерть поражает лидера нации в самое сердце.

— Лучше сердце, чем ум, который гораздо важнее. — Глаза Софины наполнились слезами. Она повернула голову и посмотрела на Томаса. — Ты должен выбрать новую жену… ради нации.

— Мне не нужна жена ради нации.

— Нации нужна супруга царствующей особы. — Она пальчиками стала оглаживать его левое ухо, как делала это всегда после интимной близости. — У герцогини Сент-Ива есть дочери. И у Координатора Синдиката Драконов…

Томас старался не воспринимать эти слова, хотя уже привык хладнокровно оценивать все события, касающиеся благосостояния нации. В порядке наследования за братом Каем стояли Кассандра и Куан-Ин Аллард Ляо. Хоть эти сестры и были двойняшками, Томас знал, что они совершенно не похожи по характеру друг на друга. Кассандра, подобно матери, стала водителем боевого робота и, обладая живым характером, всегда была готова к путешествиям. Вокруг же Куан-Ин всегда мерцал ореол тихой духовности, что отметил Томас, когда лидеры Внутренней Сферы собрались на Аутриче, чтобы обсудить планы отражения угрозы кланов. Женитьба на одной из них могла бы создать прочную связь между Лигой Свободных Миров и Объединением Святого Ива, оставляя Конфедерацию Капеллана Сун-Цу зажатой между ними и потому более подверженной контролю.

Оми Курита, дочь Теодора Куриты, никогда не унаследует трон Синдиката Драконов, но ее влияние на брата Хосиро не оставляло сомнений, что в будущем она существенным образом могла бы определять теневую политику. Брак с ней возродил бы былой альянс между Лигой Свободных Миров и Синдикатом Драконов, обеспечивая мощь, необходимую для отражения любой агрессии со стороны Федеративного Содружества.

— И потом, — тихо прошептала Софина, — есть еще Катрин Штайнер.

Томас вздрогнул, услыхав это имя. Катрин, которую ранее он считал столь же легкомысленной, как и свою дочь Изиду, позднее продемонстрировала свои способности, управившись с кризисом на Скаи. Именно ее усилия предотвратили чуть не начавшуюся там гражданскую войну. Виктор Дэвион явно доверял ей, вручая под начало сестры л иранскую половину нации. А кому же, как не брату, знать способности герцогини Катрин?

Женитьба на ней означала безопасность двух третей границ государства и возможность разрыва необязательного союза с Сун-Цу Ляо и Конфедерацией Капеллана. Приданое Катрин будет состоять, скорее всего, из всех тех планет, что отошли к Федеративному Содружеству в результате четвертой войны за Наследие. Торговые возможности, особенно обмен интеллектуальной собственностью и результатами научных исследований с Федеративным Содружеством будут означать возрождение Лиги Свободных Миров и усиление ее позиций среди других народов Внутренней Сферы.

Томас вновь погладил жену по волосам.

— Во Внутренней Сфере очень много женщин. Но сейчас я хочу думать об одной.

— Но есть и другие, о которых ты обязан думать, поскольку они зависят от тебя.

— Всем им я сейчас говорю: «Нет». Пока. Сейчас я скорблю.

— Но ты все же подумаешь?

— Я не хочу тебе возражать, Софина.

— Тогда обними меня, Томас.

Он прижал ее к себе, а женщина нажала на плунжер, который держала в правой руке. С легким жужжанием выключатели открыли краны, изменяя смесь, вливающуюся в руку. Сначала в ее кровь устремилось успокаивающее вещество из желтого мешочка, погружая ее постепенно в дрему. Через пять минут повернулся второй кран, и в вену устремилась изумрудная жидкость. Этот нейротоксин медленно остановил ее измученные работой легкие и сердце.

Томас держал в своих объятиях обмякшее тело жены до тех пор, пока не ощутил, что дух покинул его. Слезы текли из его глаз на лицо Софины, и всхлипывания сотрясали тело Томаса, как недавно кашель сотрясал ее грудь. Наконец он выпустил ее из объятий и опустил на подушку. Распрямив руки жены, он снял с лица умершей кислородную маску и вытащил иглу из вены. Затем, отступив назад, позволил дымчатым занавесям сомкнуться между ними.

Вытирая слезы, Томас Марик в последний раз обратился к жене:

— Я не забуду твоих мудрых слов, но не последую им. Наш сын еще жив, и ты жива в нем. И пусть он послужит нации мудростью, полученной от тебя.

Даош, Цюрих, Пограничная область Сарна

Федеративное Содружество

Стук в дверь удивил Ноубла Тэйера. В гости он никого не ждал, а домовладелец Кен Фокс на уикенд удалился в свой коттедж на берегу озера в тропическом лесу. Слегка приоткрыв дверь, Ноубл вгляделся в щелку и увидел хорошенькую молодую женщину в мешковатой рабочей рубашке, старых джинсах и старых парусиновых тапочках.

— Могу вам чем-то помочь, мисс?

— Надеюсь, да. Я Кэти Ханни. Я работала с доктором Лир, и она попросила забрать кое-какие вещи из подвала.

— А я Ноубл Тэйер. Мистер Фокс что-то такое упоминал об этом.

— Дейра все ему разъяснила посланием через Ком-Стар. Я думаю, у вас есть ключ от замка.

— Есть. Прошу вас, войдите, пока я его найду, — сказал Ноубл, отходя в сторону и пропуская женщину внутрь. — Я так понял, что ваша приятельница уехала чуть ли не внезапно?

— Можно сказать так. Около года назад Тормано Ляо выманил ее на Солярис, где она и Кай Аллард Ляо решили пожениться.

Ноубл улыбнулся, натягивая серый свитер с логограммой Академии военной подготовки Стивенсона.

— Прямо-таки история о Золушке, не находите?

— Самое странное, что она ни с кем из нас не говорила о нем, но оказалось, что он отец ее ребенка.

— Дэвида?

Кэти кивнула, но тут же ее голубые глаза подозрительно сощурились.

— А вы откуда знаете?

Ноубл открыл ящик стола, вытащил оттуда большого пластикового тираннозавра и бросил его Кэти.

— Когда я сюда переезжал, то обнаружил в маленькой спальне отходящую половую доску. Я подумал, что, может быть, наткнулся на спрятанный кем-то клад, но нашел лишь это.

Кэти рассмеялась.

— Уверена, что для Дэвида это и было кладом.

— Как для любого нормального мальчика.

— Да, он обычный мальчик, если не считать того, что сейчас Дэвид становится наследником трона Объединения Святого Ива.

— Или, — улыбнулся Ноубл, — защитником Соляриса. А вот и ключи. Пойдемте.

Кэти озадаченно посмотрела на него.

— Зачем?

— Я помогу вам.

— Весьма любезно с вашей стороны. Но я не хотела бы вас обременять.

Ноубл предложил ей пройти в дверь и сказал извиняющимся тоном:

— Я не против. Физические упражнения мне не помешают. И к тому же я на Цюрихе уже чуть ли не месяц, а встречался лишь с мистером Фоксом, его дочерью и ее полусумасшедшим мужем. Может быть, с вами мне удастся поболтать о чем-нибудь еще, кроме старых войн, новых голофильмов и быстродействия новых компьютеров.

— Что ж, я не против небольшого сеанса трудотерапии, но физическими упражнениями вам вряд ли удастся заняться.

Кэти сошла с крыльца, обошла дом и спустилась по лесенке к подвалу. Дверь, ведущая к подземному гаражу, стояла открытой, впуская солнечные лучи в подвал. Кэти махнула рукой троице, стоящей возле джипа с прицепленным к нему трейлером, затем представила всех друг другу.

— Ноубл Тэйер, это доктор Ричард Брэдфорд и его жена Кэрол. Он директор Рейнсайдского медицинского центра, а Кэрол заботится о наших детях и осуществляет связи общины с внешним миром.

Низенький темноволосый человечек крепко пожал руку Ноублу.

— Зовите меня Рик.

Его жена, повыше ростом, также крепко пожала руку Ноублу.

— Рада познакомиться с вами, мистер Тэйер.

— Прошу вас, зовите меня Ноубл.

Кэти указала на румянощекую женщину, завершавшую состав троицы.

— А это Энн Томпсон. Она, Дейра и я начали работать в Рейнсайде в одно и то же время.

— Очень рад. — Ноубл пожал протянутую руку.

— Ноубл предложил нам свою помощь, — сказала Кэти, слегка дотрагиваясь до его плеча.

— Чем больше рук, тем быстрее работа.

— Спасибо вам за помощь, — сердечно сказал Ричард. — Мы загрузим трейлер и отправим груз на Сент-Ив. А потом уже придумаем что-нибудь насчет обеда. Составите нам компанию?

— Ну конечно, составит, — вмешалась Кэти.

— Посмотрим, так ли уж я вам понравлюсь, когда мы закончим работу. Вдруг я не потяну?

Кэрол похлопала по спине собственного мужа.

— Как человек, который массажирует спину вот этой личности, утверждавшей, что готов взять на себя самую тяжелую работу, я могу вас только приветствовать, и здесь, и на обеде.

— Благодарю. — Ноубл извлек ключи. — Ну, пошли. Чем скорее начнем, тем быстрее закончим.

Кэти улыбнулась ему.

— Заодно и получше узнаем вас до обеда.

— Что ж, еще один стимул побыстрее начать. — Ноубл подвел их к двери в подвал. — Мне придется отправить доктору Лир благодарственное послание. Мне не довелось с ней познакомиться, но я рад, что она сыграла важную роль в моем знакомстве с новыми людьми на новом месте.

VIII

Тамар. Зона, оккупированная Кланом Волка

21 июня 3057 г.

Фелан откинулся назад и потер лицо ладонями. Глаза горели, словно в глазницы сунули по раскаленному углю, а изнутри в голове словно стучал молот, прорываясь наружу.

— Все эти обвинения беспочвенны, но вердикт составлен в таких выражениях, что так и пахнет изменой.

Хоть он и говорил это, обращаясь к самому себе, Ранна так и обмякла в дверях спальни. Но затем зевнула, поправила ночную рубашку, соскользнувшую с плеча, и сонно ему улыбнулась.

— Фелан, ты лучше разберешься с этим завтра, когда отдохнешь.

— Наверное, ты права, но мне все-таки хочется знать, что они собираются выдвинуть против Ульрика. И я еще не настолько устал.

Покачав головой, она захлопотала над ним.

— У тебя сил осталось только на то, чтобы исполнить супружеские обязанности.

— Чувствуется влияние твоей бабушки, Ранна.

— Может быть, и так, но ведь мы всего лишь десять дней назад вернулись с учений, где Наташа нас просто загоняла. При этом я-то командовала всего лишь кластером, а ты — целой галактикой. Ты вообще должен падать с ног.

— И упал бы, если бы позволил твоей бабушке захватить город. Впрочем, сдача ей промышленной зоны — тоже радость небольшая. — Фелан встал из-за стола и перешел в гостиную. — Уж лучше настоящее сражение, чем та свара, что затеяна в Совете Клана.

— Я думаю, что люди, стоящие за обвинениями, тоже предпочитают настоящее сражение существующему смешному положению вещей.

Фелан вскинул голову.

— Откуда ты так осведомлена о расследовании и вердикте?

— Влад попросил меня помочь ему с расследованием.

— Что? — Фелан раскрыл рот. — Значит, таким образом он добирается до меня?

Ранна покачала головой, затем запустила пальцы в короткие светлые волосы.

— Нет. Может быть, Влад и ненавидит тебя, а ты его, но он попросил лишь потому, что мы вместе выросли в одной сиб-группе.

— Воспитание детишек в одной песочнице вовсе не предполагает безоговорочную поддержку одного другим, не так ли?

— Конечно нет, Фелан. Я слишком люблю тебя, чтобы собирать обвинения в твой адрес.

— Но ты не сказала мне, что согласилась принять в этом участие.

— Расследование проводилось по инициативе Наставника. Так что, хоть я и понимала вздорность всех этих обвинений, рассказывать тебе о них не могла. — Ранна подошла к Фелану и села у его ног. — Вообще говоря, поднятые вопросы заслуживают обсуждения, хотя методы их обоснования неверны.

Фелан улыбнулся, когда она положила руки ему на колени.

— Ты хочешь сказать, что мысль об измене заслуживает рассмотрения?

Она покачала головой.

— Нет, заслуживают внимания вопросы перемирия и связанные с ним затруднения для воинов в продвижении по службе внутри клана.

— Боюсь, я не совсем понял.

Переплетя пальцы, Ранна уткнулась в руки подбородком.

— Ну, например, возьми хоть меня, — начала она.

— После десяти дней, проведенных на учениях, я хотел бы взять тебя не в качестве примера.

— У тебя будет шанс до того, как ты начнешь читать краткие резюме, разосланные ильХаном во время нашего отсутствия.

— Ты хочешь сказать…

— Разумеется. — Она улыбнулась ему, но тут же на лице Ранны появилось серьезное выражение. — Это очень важно, Фелан. Полтора месяца назад мне пошел двадцать девятый год. Я звездный полковник, и это превосходный пост, учитывая, что у меня нет родового имени. И без него дальше мне не двинуться, а если я не заслужу его в ближайшие пять лет, то шансы подняться хоть на одну ступеньку выше стремительно улетучиваются, как и шансы удержать нынешнее звание.

Фелан кивнул. Они не говорили о том еще, что, если Ранна не получит родового имени, шансы, что ее гены станут частью генетической программы клана, приближались к нулю. Фелан мог предложить свою ДНК в тот день, когда Ранна на законных основаниях могла зачать, но лишь благодаря тому, что он являлся Ханом клана. Дом Керенского был известен ультраконсервативностью в вопросах крови, и Ранна была вынуждена составить список претендентов.

Фелан протянул руку и погладил ее по волосам тыльной стороной ладони.

— Ты думаешь, что смещение Ульрика и возобновление войны помогут тебе сделать карьеру?

— Нет, Фелан, я так не думаю, дело в другом. В Клане Волка много воинов, которые за время вторжения доказали свою состоятельность, но не смогли продвинуться дальше, поскольку не погибают и не уходят в отставку более старые воины. Из всех кланов только Волки выглядели достойно на Токкайдо, но они же и стреножили нашу молодежь. А молодое поколение считает себя частью Клана Волка и мечтает о славе, но уже не верит, что им будет позволено что-либо добавить к этой славе.

— Это Евангелие от Влада.

Ранна протянула руки и встряхнула Фелана за плечи.

— Если ты зациклишься на нем, как на сердцевине проблемы, то не поймешь большего. Мы, кланы, состоим из людей-воинов. Из нас три века создавали воинов с целью, продиктованной необходимостью: получить самые эффективные из когда-либо существовавших войска. Долгое время верх одерживали Хранители, обещая, что наступит день, когда мы выполним свое предназначение и защитим Внутреннюю Сферу от вторжения извне. Но угроза вторжения так и не материализовалась, и тогда верх взяли Крестоносцы, и началось вторжение с целью завоевания Внутренней Сферы. И если наши люди выведены для войны, как можно ожидать от них, что они спокойно будут себя чувствовать в дни мира? Вся наша социальная структура основана на принципе продвижения посредством проведения сражений. Мы даже не можем заниматься самовоспроизводством, пока на войне не докажем ценность нашего генетического материала. Как же управлять такой социальной организацией, когда три поколения воинов лишены возможности сражаться?

— Но мы ведем боевые действия. Мы проводим рейды против других кланов. И разве не так же обстояло дело до вторжения еще на родных планетах кланов?

— Если воин побывал в настоящих сражениях, то эти стычки для него — просто симуляция боевых действий. — Голубые глаза Ранны взволнованно заблестели. — Нас ничто не удерживает против вторжения во Внутреннюю Сферу. Мы проверили и выяснили боевую готовность воинов, а наши роботы лучше, чем те, что имеются во Внутренней Сфере.

— Не всегда.

— Да, не всегда. Мы проигрывали искусным воинам и грамотной тактике, но ты же не станешь отрицать, что мы все-таки овладели четвертью территории Внутренней Сферы.

Фелан задумался.

— А если взять за образец Красного Корсара, то можно отхватить и еще больше.

— Именно на эту точку зрения и опираются Влад и его люди. — Ранна осторожно улыбнулась. — Для них война означает завоевание, а завоевание означает будущее для кланов.

— И этот вердикт является пристрелочным залпом, с помощью которого ильХана хотят заставить изменить свои воззрения на перемирие?

— Лично я так понимаю, но не забывай, что Влад может показать мне лишь одну грань игры из-за наших с тобой взаимоотношений. А истинные движущие им мотивы — учитывая ваши чувства друг к другу — могут быть, и гораздо опаснее. Фелан кивнул.

— Я действительно воспринимаю обвинения в измене, основанные на моем возвышении, чересчур личностно.

— Я понимаю это. — Ранна встала и взяла его ладони в свои. — И думаю, что ты лучше сможешь разобраться с обвинениями после хорошего ночного отдыха.

Фелан позволил поднять себя на ноги, затем обнял ее и поцеловал в дерзко торчащий носик.

— Может быть, и так, но я настолько напряжен, что не смогу сразу уснуть.

— И в этом проблема, мой Хан? — Она быстро поцеловала его в губы и выскользнула из объятий Фелана. Держа руку мужчины в своей, она повела его в спальню. — Я знаю способ, как помочь тебе расслабиться.

— И тогда я засну?

— Думаю, да, — сказала Ранна, гася свет. — Постепенно.

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

Лишь когда интерком прожужжал второй раз, Виктор Дэвион нажал на кнопку дистанционного управления головизора. Вглядевшись в застывшее лицо Оми Куриты, Виктор улыбнулся. Этот перерыв символичен. Палец его завис над клавишей интеркома, но Виктор так и не смог представить, из-за чего же ему не дали дослушать послание Оми. Он нажал на клавишу.

— Говорит Крэнстон, ваше высочество. Я отыскал результаты голосования, которые вы просили найти.

— Неси.

Продолжая вглядываться в безмятежный лик Оми, Виктор проигрывал в уме услышанное. С самого начала монолога, когда она вежливо упомянула о своем дне рождения и полученном через посла подарке от Виктора, выражение ее лица оставалось спокойным. Затем она сменила тему разговора и пересказала ему содержание послания от брата Питера. Похоже, она знает о нем больше, чем я.

Стало ясно, что Оми и Питер заключили договор доверия во время визита Оми в прошлом году на Солярис, и это обрадовало Виктора. Оми рассказала, что они с Питером совершили путешествие на Занию. Оказавшись там, по словам Оми, Питер добровольно вступил в ряды Дома Святого Маринуса — религиозное убежище для воинов. Тем самым раскрывалась тайна исчезновения Питера с Соляриса, а именно этой новости и не хватало Виктору, чтобы полностью владеть ситуацией.

Но больше всего его изумляло доверие Оми. Она рассказала, где был брат, и добавила, что сам Питер высказал пожелание, чтобы об этом знали лишь Виктор, Кай Аллард Ляо и Оми. При этом она ничего не добавила сверх того, чтобы как-то смягчить ожидаемую сердитую реакцию Виктора. Но именно в силу того, что новости были изложены в такой честной и открытой манере, Виктор и не рассердился. Хотя в любой другой ситуации реакция его могла оказаться совсем иной.

Ведь Питер повел себя вызывающе, покинув Солярис без разрешения. Виктор должен был бы прийти в ярость, но, поскольку все происходило при помощи и под наблюдением Оми, дело предстало совсем в другом свете. Если бы Питеру грозила опасность или он затевал нечто опасное, Оми сообщила бы об этом в своем послании. Производило впечатление и то, что она доверяет Питеру, что подразумевалось само собой. Ведь Виктору сообщили, где был ее брат, сообщили, что он в безопасности — судя по небрежным упоминаниям Оми — и, следовательно, нет смысла раздувать из случившегося скандал.