Был вечер, несколько минут девятого. Я на цыпочках вышел из своей спальни и, затаив дыхание, начал спускаться по лестнице. Оставалось ровно три ступеньки до низа, как меня угораздило споткнуться о кучу белья, приготовленного для стирки, и я полетел вниз. Встав на нижней площадке на четвереньки, я оглянулся. Тихо. По части падения я спец, умудряюсь падать и на ровном месте.
      Я живо поднялся и ринулся в коридор к входной двери. «Мама с папой что-нибудь услышали?» Они сидели и смотрели телик. Как обычно, прогноз погоды. Они только этот канал и смотрят, причем часами. Что интересного в этой погоде? До меня донесся голос дикторши, вещающей о потоке холодного воздуха в Новой Шотландии.
      Быстро натянув синий пуховик, я выскочил на улицу. Еще пара секунд, и я потрусил по тротуару. Держась в тени и наклонив пониже голову, я бежал по направлению к школе.
      Поймите правильно. Не подумайте, что я привык сматываться из дома по ночам. Я к трудным детям, или как их там еще, не отношусь. Напротив, родители все время твердят мне, чтоб я вел себя пораскованней и похрабрее. Авантюрнее, как они говорят.
      Я вообще-то не привык выходить из дома, не предупредив своих предков. Но сегодня особый вечер. Сегодня у меня специальная миссия. М-е-с-т-ь – вот как она называется.
      На углу я поскользнулся, и мне пришлось ухватиться за фонарный столб, чтоб не грохнуться. Почти весь снег, выпавший за неделю, растаял, но на тротуаре было много раскатанных ледяных плешин.
      Молнию куртки я не застегивал. Ветер дул сзади и прижимал куртку к спине. Я бежал по улице мимо небольших домиков. Было холодно и сыро. Должно быть, снова пойдет снег.
      Да бог с ней, с погодой! У Рикки Бимера – так меня зовут – сегодня на уме кое-что поважнее. Сегодня вечером я должен выполнить нечто вроде шпионского задания. А потом совершить диверсию.
      Еще через несколько минут я был уже на школьной спортплощадке. «Хардингская средняя школа» – так написано рядом с голым флагштоком. Вернее, было написано, пока какой-то шутник не удосужился пройтись по надписи спреем и закрасить первые буквы. Так что теперь читается: «Ардинская редняя кола».
      В Хардинге школой гордятся. Ученики и правда любят ее. Она новая, и все в ней по-настоящему современное и чистое.
      Я тоже люблю свою школу… если б только ребята так не донимали меня. Перестань они изводить меня и звать Рикки Крысяк и Рикки-Брики Ку-ку, я бы жил себе и радовался.
      Вы скажете, я сгущаю краски. Может быть, вы и правы. Только все почему-то считают меня последней занудой и потешаются при всяком удобном случае.
      Я посмотрел на школьное здание. Начальные классы у нас на одном конце, средняя школа – на другом. Я учусь в шестом, так что мой класс прямо в центре.
      Прожектор освещал голый флагшток над главным входом. В большинстве окон света уже не было, только окна восьмого класса ярко светились. Туда-то я и держал путь.
      Мимо медленно проехала машина. Свет от ее фар пробежал по фасаду. Я нырнул за вечнозеленый куст. Сейчас мне только этого не хватало – чтоб меня заметили.
      Я нырнул за куст так поспешно, что, конечно, споткнулся, и комья мокрого снега посыпались мне на голову. Я мотнул головой, чтобы сбросить снег со своих волнистых черных волос.
      Когда машина проехала, я осторожно подкрался к окну. Кругом тихо, только кроссовки издавали приглушенный чмокающий звук. Я глянул вниз, – конечно, я умудрился вляпаться в самую грязищу. Только сейчас мне было не до грязи. Я прижался носом к стеклу. Отчего там свет? Это убирается ночная уборщица? Или Таша Макклейн работает так поздно?
      Таша Макклейн… От одного упоминания ее имени у меня начинается зубная боль.
      Так и есть. Таша сидит за столом у стены. Она стучит по клавишам двумя пальцами, так что дым идет. Рыжие пряди закрыли ей лицо. Рядом стоит мисс Ричардз, советник редакции школьной газеты. Одну руку она положила на спинку стула. Мисс Ричардз очень молоденькая и симпатичная. Длинные светлые волосы у нее собраны на затылке в конский хвост. В просторном свитере и выцветших джинсах она больше похожа на ученицу, чем на учительницу. Мисс Ричардз неплохо отнеслась ко мне в сентябре, когда я заявил о желании работать в редакции газеты. Правда, потом она явно меня не терпела. Это, я думаю, Таша постаралась. Таша учится в восьмом классе и от этого страшно задирает нос. Шестиклашки в Хардинге – так, мелкота какая-то. Я не выдумываю. Нас просто в упор не видят старшие. Будто мы – прах ничтожный, если не хуже.
      Я знал, что Таша и мисс Ричардз должны сегодня торчать в школе допоздна. Потому что завтра вторник, а по вторникам «Хардинг Гералд», наша школьная газета, выходит в свет.
      Мисс Ричардз наклонилась к Таше и показала ей что-то на мониторе. Я поднапрягся, чтобы разглядеть, что там на экране. А там был заголовок и фотография под ним.
      Таша верстала первую страницу «Гералда». Закончив с первой страницей, она перепишет ее на дискету. Мисс Ричардз возьмет дискету и в учительской на лазерном принтере распечатает двести экземпляров.
      Вдруг мисс Ричардз повернулась к окну. Я так и повалился на землю.
      Увидела или нет? Подождав немного, я поднялся. Таша снова колотила по клавишам. Каждые несколько секунд она останавливалась и «мышью» перемещала что-то на экране. Мисс Ричардз тем временем вышла из класса.
      Меня немного знобило. Порыв ветра проник под капюшон. Я стряхнул с головы не весь снег – по шее стекали ледяные струйки. Где-то вдалеке выла собака. «Ну хватит, – мысленно поторапливал я Ташу, – поднимайся. Выйди же из класса, чтоб я мог беспрепятственно сыграть с тобой злую шутку».
      По улице за моей спиной с шумом проехала еще одна машина. Я буквально прилип к стене, пытаясь стать невидимым.
      Когда я снова заглянул в окно, в классе никого не было. «Ура!» – шепотом воскликнул я, сердце у меня забилось. Обеими руками я ухватился за оконную раму, пытаясь поднять ее, чтобы прошмыгнуть в класс. Надо было торопиться. Таша, наверное, вышла в коридор, к автомату с соками. В моем распоряжении всего несколько секунд: совершить задуманное – и по-быстрому смотаться. Я поднатужился, налег на раму. Окно не поддавалось. Я уж испугался, что оно закрыто намертво. Однако с четвертой попытки оно поддалось. Я толкнул его вверх изо всех сил, и оно открылось ровно настолько, чтобы я мог пролезть.
      На линолеуме четко выступали следы моих мокрых кроссовок. Грязная дорожка начиналась от окна, только мне было наплевать.
      Я быстро подбежал к компьютеру. Трясущимися руками взял «мышь» и двинул курсор в самый низ сверстанной страницы. Было слышно, как Таша и мисс Ричардз разговаривали в коридоре. Я лихорадочно изучал макет страницы. Затем, хихикая про себя, напечатал несколько слов мелким-мелким курсивом:

      «Всей Нечисти! Всей Нечисти! Если ты настоящая Нечисть, звони Таше по тел. 555-6709 после полуночи».

      Вы спросите, зачем мне понадобилось печатать такое объявление на передней странице школьной газеты? С какой стати я залез в школу ночью с риском быть пойманным? И почему мне так хотелось отомстить Таше?
      Ну, видите ли… это долгая история…

      Несколько дней назад к нам в школу пришла новая девочка. Зовут ее Айрис Кэндлер. Она топталась у входа в наш класс, ожидая, когда мисс Уильямсон покажет ей место, куда садиться.
      Я корпел над заданием по математике, стараясь успеть решить все до звонка. Я о нем забыл и дома не сделал.
      На секунду оторвав голову от своей писанины, я взглянул на новенькую. Ничего, кажется, клевая девчонка. Круглое личико, большие голубые глаза. Светлые, коротко остриженные волосы, посредине прямой пробор. В ушах длинные красные клипсы из пластмассы, которые позвякивали при каждом движении головы.
      Мисс Уильяме показала Айрис место на задней парте. И вдруг обратилась ко мне с просьбой, чтобы я показал Айрис школу. Ну, сами знаете, столовую, душевые, туалеты и все такое прочее. Я от удивления чуть с парты не свалился. С какой это стати мисс Уильямсон выбрала меня? Скорее всего, просто потому, что Айрис теперь будет сидеть рядом со мной.
      Я слышал, как по классу пробежали смешки. И даже кто-то пробурчал: «Рикки-Брики Ку-ку». Ребят у нас в классе хлебом не корми, дай надо мной поиздеваться. Но я надеялся, что Айрис ничего не слышала. Во всяком случае, я надеялся. Уж очень мне хотелось ей понравиться. Оно и понятно, меня так и тянуло к новеньким, кто еще не знает, что все меня считают хлюпиком и неудачником.
      На большой переменке я повел Айрис в столовую. По дороге рассказывал ей, какая у нас новая школа, как в первые дни, когда мы перешли в нее, из холодных кранов хлестала горячая вода, а из горячих – холодная. Ей это показалось очень забавным. А мне нравилось, как позвякивали у нее клипсы, когда она весело смеялась.
      Она спросила, играю ли я в какой-нибудь спортивной команде. Пока еще нет, ответил я. «Пока» – понимай, как никогда в жизни, подумал я про себя.
      Когда ребята собирают команду, капитаны начинают ругаться из-за меня. И всегда одно и то же:
      – Берите его вы!
      – Это нечестно! Вы должны взять его!
      – Нет вы. Он был у нас в прошлый раз! Дело в том, что спортсмен из меня никудышный.
      – А вот наша столовая, – говорю я Айрис, проходя вместе с ней внутрь.
      И тут же тупо замолкаю, не зная, что еще сказать. А действительно, что можно сказать? Столовая. Ну ясно – не актовый же зал!
      Переступив порог, я увидел своих заклятых врагов. Вся четверка сидела за столом в центре столовой. Я называю их четверкой заклятых врагов, потому что… потому что это четверка моих заклятых врагов! Их зовут: Джаред, Дэйвид, Бренда и Жаба. Вообще-то Жаба – это Ричард Жабман, но все его называют Жабой. Даже учителя.
      Эта компания семиклассников проходу мне не дает. Вечно они веселятся на мой счет, а то и того хуже – пытаются унизить меня. Уж не знаю, что у них за комплексы. Хотя чего там особенно докапываться, они ездят на мне, потому что на мне легко ездить.
      Я взял два подноса и повел Айрис к стойке с едой.
      – Вот здесь горячая еда, – объяснил ей. – У нас в школе горячее не едят во время ланча. Только пиццу или гамбургеры.
      Айрис с улыбкой сказала:
      – Совсем как в моей школе.
      – А главное, – втолковывал я ей, – держись подальше от макарон. Уж макароны не ест никто. Мы считаем, что они подают одни и те же макароны круглый год. Видишь, корочка наверху? Где это слыхано, чтобы на макаронах была корочка?
      Айрис рассмеялась. Я движением головы откинул волосы – уж так мне хотелось ей понравиться.
      Взяли мы сандвичи и по пакету картофельных чипсов, а я еще выбрал чашку зелено-красного фруктового желе и бутылочку сока из киви и клубники. Поставил все на поднос.
      – Вон кассовый автомат, – показал я Айрис и объяснил, как пробивать свою обеденную карточку. Я прямо млел от всего этого. Мне казалось, что Айрис и сама в восторге от моих объяснений.
      Я высмотрел пару местечек у окна и кивком головы показал Айрис. Мы начали пробираться между столиками. Столовая была битком набита и гудела как растревоженный улей. Я держал поднос двумя руками и, конечно, не заметил, как Жаба подставил мне ножку. Падая, я успел заметить, как мое красное с зеленым желе перелетело столик и шлепнулось на колени какой-то девчонке. Прочее содержимое подноса разнесло по всему полу.
      Вся столовая свистела и улюлюкала.
      – А вот и Рикки! – раздались голоса. – Рикки Крысяк! Рикки Крысяк!
      Жаба с товарищами подхватил:
      – Рикки-Брики Ку-ку! Рикки-Брики Ку-ку!
      Поднял глаза на Айрис. Она тоже смеялась.
      Я готов был сквозь землю провалиться. Исчезнуть с глаз долой. Чтоб и духу моего здесь не было. Лицо начало гореть. Я чувствовал, как заливаюсь краской.
      «Что делать? Что делать? – лихорадочно думал я, не поднимаясь с пола. – Я больше этого не выдержу. Но что я могу сделать?»

      После занятий я забежал в восьмой класс в дальнем крыле здания. Редакция школьной газеты – в классе мисс Ричардз.
      Мисс Ричардз сидела за столом и раскладывала газеты. Увидев меня, она нахмурилась, но продолжала свою работу.
      В углу перед компьютером сидела Таша и яростно барабанила по клавишам. Губы у нее шевелились. Лоб наморщился. Она сосредоточенно смотрела на экран.
      Я подошел к помощнице редактора, восьмикласснице по имени Мелли. У Мелли короткие прямые волосы и очки в коричневой оправе одного цвета с ее волосами. Она склонилась над длинной статьей, читая, водила по строкам пальцем.
      – Привет, Мелли! – сказал я ей.
      Она оторвалась от статьи, посмотрела на меня и тоже нахмурилась:
      – Рикки, я из-за тебя потеряла место, где читала.
      – Извини. Для меня есть заказ?
      Вас, наверное, заинтересует, какого черта я записался в репортеры школьной газеты. Да нет, конечно, никакой я не писатель или кто там. Просто каждый у нас обязан получить в течение учебного года двадцать баллов за внеклассную деятельность. Ну, скажем, надо играть в какой-нибудь команде или участвовать в работе клуба, словом, любые занятия после уроков. В спорт мне, ясное дело, лучше было не соваться, вот я и решил работать в газете. Работенка-то это непыльная. Это я так думал, пока не столкнулся с Ташей.
      Для Таши шестиклашки хуже насекомых. Стоит в класс зайти нашему брату, и у нее на лице появляется такое выражение, будто перед ней какой-то клоп и его непременно надо раздавить. Все лучшие заказы на репортажи она отдает восьмиклассникам. Знаете, о чем она просила написать меня в первый раз? Она велела мне пересчитать все грязные плешины на спортивном поле и написать, почему на этих местах не растет травка. Я-то сразу усек, что она это нарочно, чтоб отвадить меня от газеты. Но я написал! Хорошую статью, на пяти страницах! Таша ее не напечатала. А когда я спросил почему, она ответила: мол, кому есть дело до этих самых плешин.
      Следующий заказ – интервью с ночной уборщицей. О том, чем отличается дневная уборка от ночной. И оно не было напечатано.
      Я уже готов был сдаться, но мне позарез надо было где-то что-то делать внеклассное. Иначе меня не переведут в седьмой класс и придется ходить в летнюю школу. Представляете? Вот почему я исправно являлся в редакцию «Хардинг Гералд» два-три раза в неделю после уроков и спрашивал Ташу, о чем мне сделать репортаж.
      Вот и сейчас я спрашивал Мелли, нет ли какого задания для меня. Она только плечами пожимала:
      – Не знаю. Спроси Ташу.
      Я подошел к Таше. Лицо у нее светилось голубым, отражая свет экрана монитора. Она знай печатает.
      – Для меня есть тема для репортажа? – спрашиваю.
      Она по клавишам колотит, на меня и не смотрит.
      – Подожди. Сейчас закончу, – буркнула наконец.
      Я поворачиваю назад. Вижу, мисс Ричардз выходит из класса. У стола, что около окна, сидят ребята и оживленно что-то обсуждают. Я туда. А это Дэйвид и Жаба, мои заклятые враги, о чем-то спорят. Они в газете – спортивные репортеры, пишут отчеты о всех спортивных событиях в Хардинге. В свободное от писания отчетов время они ошиваются в редакции и портят всем жизнь. Дэйвид – высокий блондин. Жаба – коротенький, весь какой-то комковатый и краснолицый. Он и впрямь чем-то на бородавчатую жабу смахивает.
      На столе – печенье, банки с водой. Я попытался обойти эту парочку и взять себе чего-нибудь. Не тут-то было. Передо мной вырос Жаба и, глядя на меня, ухмыльнулся.
      – Ну как ланч, Рикки? – спросил он.
      Жаба и Дэйвид засмеялись и хлопнули друг друга по ладоням.
      Смотрел я на Жабу, и так меня подмывало врезать ему, чтобы эту гнусную улыбочку стереть с его лица.
      – Ты зачем мне ножку подставил? – спрашиваю и чувствую, как мое лицо начинает гореть.
      – Да ты что? Откуда ты взял? – не моргнув глазом, говорит он.
      А Дэйвид смеется.
      – Нет, подставил! – повторяю. – Ты нарочно вытянул ногу…
      – Тебе приснилось, – фыркает он, – я к тебе и пальцем не прикасался.
      – Ты споткнулся о трещину в полу, – с издевкой говорит Дэйвид. – А может, это была воздушная яма…
      И оба смеются, заливаются. Ах, какие остроумные!
      Хватаю банку пепси со столика, открываю и иду прочь.
      – Эй, погоди! – Жаба хватает меня за плечо.
      Я круто поворачиваюсь.
      – Чего тебе?
      – Я эту баночку как раз наметил, – бросает он.
      – Надо же. Возьми другую.
      – А мне эта нравится. – И тянет лапу к банке.
      Я резко отдернул руку и… не удержал банку.
      Она пролетела через всю комнату, поливая пепси что ни попадя. Потом – шмяк! – и прямо Таше на клавиатуру. Таша взвизгнула и вскочила как ошпаренная. Стул полетел на пол. Я тут же схватил со стола кипу бумажных салфеток и полетел к компьютеру.
      – Не беспокойся, я все вытру, – успокоил я Ташу и бешено начал вытирать мокрую клавиатуру.
      – Не надо, Рикки, ради бога, оставь, – вопила Таша.
      Но уже поздно. С ужасом я уставился на то, что натворил.

      – Аа-а-а-ай! – в отчаянии завопила Таша, обхватив голову обеими руками. – Ты просто нечисть какая-то, Рикки! Нечисть!
      Конечно, нехорошо обзываться, но сейчас она разозлилась на меня по делу: я умудрился стереть всю первую сверстанную страницу «Хардинг Гералда». Экран сиял небесной чистотой, ровным голубым светом. Ни буковки, ни картинки.
      – О… извини, – промямлил я.
      – Может, удастся восстановить, – предположила Таша, обращаясь к Мелли. – Может, не все пропало и где-то есть…
      Отпихнув меня, Таша подняла стул и села перед компьютером. И тут же подскочила: на сиденье тоже была лужа пепси.
      Не отрывая глаз от безупречно голубого экрана, Таша принялась ожесточенно барабанить по клавишам, еще мокрым и липким. Она все время делала ошибки, возвращалась, перепечатывала. И печатала, печатала, все время что-то бубня под нос. Ничего не получалось. Все впустую. Первая страница никак не восстанавливалась.
      Наконец с глухим стоном Таша сдалась. Обеими руками подняв волосы над головой, она повернулась ко мне и выкрикнула:
      – Нечисть! Вся работа насмарку. Такие труды – и коту под хвост! Ах ты гад!
      Я с трудом проглотил комок, подступивший к горлу.
      – Таша, но я же не виноват. Это так получилось.
      – Какая ж ты нечисть! – взвизгнула Таша.
      Мелли смотрела на меня злыми глазами и качала головой.
      – Но ведь это Жаба толкнул меня! – закричал я и повернулся к столику.
      Жабы и Дэйвида и след простыл.
      – Чтоб духу твоего в редакции не было! – не унималась Таша. – Ты уволен. Убирайся, Рикки! И забудь дорогу сюда!
      – Но, Таша, – заверещал я (внутри у меня все оборвалось). – Послушай, нельзя же так!
      – Вон отсюда! Вон! Ты больше не работаешь в газете! Понял, ты, нечисть?
      – Но, Таша… – тупо бубнил я. – Мне же нужно где-то участвовать во внешкольной работе! Ну дай мне еще шанс! Прошу тебя, Таша! – чуть не плакал я.
      – Вон! – визжала Таша.
      А Мелли только качала головой.
      – Это нечестно! – ныл я.
      Ну да, я вел себя как дошкольник-приготовишка, но надо же иногда быть снисходительным. Все это было нечестно.
      Я повернулся и поплелся к двери. И можете себе представить, кто там стоял? Верно. Айрис. Это ее первый день в школе. И теперь она знала, что я за фрукт.
      – Мне сказали: нужно что-то делать после занятий. Внеклассная работа. Вот я и подумала устроиться в газету, – объяснила Айрис, идя вместе со мной по пустому коридору. – Только теперь у меня пропала всякая охота работать в ней. Эта рыжая девчонка действительно стервозная.
      – Ты мне будешь это говорить… – пробормотал я.
      – И как еще обзывается. Да какое у нее право называть тебя нечистью? – кипятилась Айрис. – Это же все получилось нечаянно. Нет, она просто ужасна! Как это так – взять и прогнать?
      «Может, мы с Айрис и в самом деле станем хорошими друзьями», – подумал я.
      Я достал свою синюю куртку из шкафчика, и мы с Айрис вышли из школы. Солнце уже склонялось за дома и голые деревья – зимой у нас так быстро темнеет. На лужайках и дорожках белели островки снега. Мы шли с Айрис по тропинке, направляясь к улице.
      – А где твой дом? – спросил я, поправляя ранец на спине.
      Айрис показала.
      – Я тоже в той стороне живу, – заметил я.
      И мы молча пошли дальше. Мне не хотелось разговаривать, я еще в себя не пришел от этой истории с газетой. И все же я был рад, что Айрис на моей стороне.
      Перейдя улицу, мы пошли вдоль следующего квартала. Перед домами тянулись кусты – живая изгородь, которую разделяли пешеходные дорожки.
      Ребята сделали на улице хоккейное поле и гоняли шайбу, размахивая клюшками.
      – Ты катаешься на коньках? – спросила Айрис.
      – Так, немного. Роликовые чего-то сломались. Вернее, тормоза отказали и…
      – А я вообще снимаю тормоза со своих роликов, – сообщила Айрис. – Без них даже лучше, разве нет?
      Я хотел было что-то сказать, но остановился: подозрительный звук из-за высокой живой изгороди насторожил меня. Будто кто-то шепчется … Хихикает…
      Мы пошли дальше. Айрис рассказывала, как принято кататься на коньках в их городе. Но я ее почти не слышал. Я слушал шаги. Шепот. Шарканье ног. По ту сторону живой изгороди. Наконец я посмотрел на Айрис и поднял палец к губам.
      – Тссс… Айрис, – прошептал я.
      Ее голубые глаза расширились от удивления.
      – В чем дело, Рикки?
      – Мне кажется, за нами кто-то идет, – сказал я.

      – А я ничего не слышу, – прошептала Айрис.
      Мы остановились. Тишина. Только крики хоккеистов на улице позади.
      Как только мы сделали шаг, я снова услышал хихиканье и шепот.
      Резко свернув на первую же дорожку, я оглядел кусты с той стороны.
      – Кто там? – Айрис бежала вслед за мной, осматривая изгородь и передний двор.
      – Никого, – бросил я.
      Она засмеялась.
      – Рикки, почему ты так встревожился? Тебе, наверное, послышалось. Это птица или еще что-нибудь.
      – Да, птица, – повторил я и вернулся на тротуар.
      Еще не хватало, чтобы Айрис решила, будто я чокнутый. Только я-то знал, что это не птица.
      Мы прошли еще домов пять. И тут опять из-за кустов шепот:
      – Рикки-Брики Ку-ку… Рикки-Брики Ку-ку…
      – Слышишь, Айрис?
      Она покачала головой. Высоко над головой пролетел самолет.
      – Ты говоришь о самолете? – спросила она.
      – Нет, я о голосах.
      За изгородью вновь негромко захихикали. Я бросился посмотреть, кто там, и чуть не упал, поскользнувшись. Пришлось ухватиться за куст, чтобы не упасть. Там не было ни души. Пустой двор перед домом. Поправив ранец, я вернулся на тротуар.
      – Рикки, ну и чудило ты, – засмеялась Айрис.
      Но я видел, что она искоса посматривает на меня. Наверное, подумала, что я уж очень большой чудило и не гожусь ей в приятели.
      – Я действительно слышал, – пытался уверить ее я, – они или прячутся в кустах, или…
      – Аа-а-а-ай! – раздался боевой клич, и кусты закачались.
      Я отпрыгнул прямо на дорогу, а из кустов выскочили четыре фигуры. Три мальчишки и девчонка. Они вопили и улюлюкали. Мои четыре заклятых врага!
      Я видел, как вытянулось лицо у Айрис. И тут Жаба схватил меня. За ним – Дэйвид, Бренда и Джаред. Хохоча и вопя, они стали крутить меня в разные стороны. Потом Дэйвид толкнул меня, и я полетел на землю, прямо в холодную вязкую грязь.
      – Пустите! – пытался я отбиваться. – Отцепитесь! Что вам надо?

      – Отпустите его, – услышал я голос Айрис.
      – Пожалуйста, – проговорил Жаба. – Пара пустяков.
      И устроившаяся было на мне жаба с круглой рожей скакнула в сторону. Я перевел дыхание. Они дали мне встать и отступили на шаг.
      Айрис стояла у края тротуара, сжав руки в кулаки и глядя на происходящее широко открытыми глазами.
      Я с трудом сделал шаг. Но Жаба и Джаред толкнули меня назад.
      – Не торопись, – бросил Джаред, невысокий и худой, но, пожалуй, из них самый подлый.
      – Чего вам надо? – спросил я.
      – Ты зачем сказал Таше, что банка с пепси полетела из-за меня? – Жаба приблизил ко мне свою красную лоснящуюся рожу.
      – Потому что она полетела из-за тебя, – выпалил я, сбрасывая грязный лист с волос.
      – Но Таше-то какого черта ты это сказал? – тянул свое Жаба.
      – Потому что он слабак, – проговорил Дэйвид.
      – И трус, – вставила Бренда.
      – Потому что он ябеда, – подвел итог Жаба.
      – Но это все из-за тебя! – закричал я, когда они снова толкнули меня в грязь.
      Айрис вскрикнула и закрыла рот руками. Я видел, что она не на шутку испугалась.
      – Да не бойся, – бросил я ей. – Они мне ничего не сделают. Так ведь? – Я повернулся к Жабе.
      Вся четверка заржала.
      – Что мы сделаем Ку-ку-Рикки? – спрашивает Бренда.
      – Отмутузим его, – предлагает Дэйвид.
      – Нет, лучше пусть споет, – кричит Жаба, подмигивая мне.
      – Только не это, – ору я. – Все, что угодно, только не это.
      Они больше всего веселятся, заставляя меня петь. Они все время мучают меня, требуя, чтобы я пел. Наверное, потому, что у меня нет ни голоса, ни слуха.
      – Ради бога, – чуть не со слезами на глазах прошу я.
      – Это ты брось. Надо спеть. Спой своей новой знакомой, – издевается Бренда и головой кивает в сторону Айрис.
      – Не буду! – упорствую я.
      Дэйвид и Джаред наклонились надо мной и давят на плечи, все глубже запихивая меня в грязь.
      – Будешь петь? – спрашивают они.
      – Пой «Звездное знамя»! – приказывает Жаба.
      Остальные одобрительно орут и хлопают.
      – Во-во! Точно! «Звездное знамя»! Самое оно.
      – Н-е-е-е-т! – чуть не плачу я. – Только не это! Ну, ребята, хватит! Я же слов не знаю. Не заставляйте меня снова петь гимн!
      Я просил их и умолял. Айрис просила и умоляла. А этим злыдням хоть бы что. Уставились на меня и из грязи не выпускают. Что тут делать будешь? Другого способа отделаться от них нет. И вот сижу я в ледяной грязной каше и начинаю петь.
      – «Ты видишь…
      Они так и покатились со смеху. Свистят, улюлюкают. Словом, резвятся вовсю. Чуть сами не падают в грязь.
      – …и дом храбрых».
      Кое-как дотянул я до конца. Половину слов, само собой, растерял. В высоких местах голос у меня срывался, и я фальшивил почем зря. И уж, само собой, никогда мне так муторно не было. Что теперь обо мне Айрис будет думать? Что второго такого дебила не сыщешь. Что я законченный неудачник. Мне хотелось раствориться в этой грязи, уползти в нее, как червяку, и больше никогда не вылезать на свет божий.
      Я собрался с силами, выскочил из лужи и дунул со всех ног. Не оглядываясь. Ни на четырех заклятых врагов. Ни на Айрис. На Айрис тем более. Не хватало мне видеть, как и она смеется надо мной. Или жалеет.
      Я мчался не останавливаясь, будто все силы ада гонятся за мной. Прибежав домой, я захлопнул за собой дверь и бросился к себе в комнату.
      Это все из-за Таши, стучало у меня в голове. Сначала она вышибла меня из редакции – и все из-за какой-то случайности. А затем еще и сказала Жабе, что я настучал на него. Естественно, Жаба с дружками насел на меня. А чего им оставалось делать? Выследить меня и унизить перед Айрис! Всему виной Таша… всему виной Таша…
      Я долго не мог заснуть, все думал, как в один прекрасный день сполна отомщу Таше.
      Рано утром меня разбудил звонок. Была суббота. Я поднял трубку, еще толком не проснувшись. И кто, вы думаете, звонил? Таша.
      Да-да, она. Совершенно неожиданный звонок. Который изменил всю мою жизнь.

      – Алло, – хрипло пробормотал я, все еще не совсем очнувшись ото сна и прокашливаясь.
      – Мне нужна твоя помощь, – сказала Таша.
      – А… – с недоумением выдавил я, присев на кровати.
      Это еще что? Таше нужна моя помощь? Я что, сплю и мне это снится?
      – Нужен репортаж, – продолжала Таша. – Для газеты. Я всех просила, кого знаю, никто не может. Остаешься только ты. Хотя мне и не хотелось тебя просить. Но ты – моя последняя надежда.
      – А… – тупо тянул я.
      – Рикки, ты поумнее что-нибудь сказать можешь? – сердилась Таша. – Я что, тебя разбудила?
      – А… Да нет… – Я снова прокашлялся и потряс головой, чтоб собраться с мыслями.
      Таше нужна моя помощь?
      – Приходи в школу. Надо сделать репортаж о зимней мойке машин в нашей школе, – говорила Таша. – Текст и фото. Ясно?
      – А… – бубнил я. («Да что я заладил «а…» да «а…»? Шок, наверно».) – Мойка машин зимой, говоришь?
      Слышно, как Таша вздохнула.
      – Ты что, ничего не слышал о том, что у нас в школе регулярно ребята моют машины? Не видел знаки? Они всюду поразвешаны. И в газете объявляли.
      – Ах да, как же. Я и забыл, – соврал я, глядя в окно. Солнечный денек. Самый раз для мытья машин. – Здорово. Я бегу в школу, Таша, – сказал я ей. – Спасибо, что даешь мне еще один шанс.
      – Я бы и не подумала звать тебя, – холодно процедила Таша. – Только все наши репортеры разошлись по своим делам, а остальные участвуют в мойке машин. Если б мой пес умел снимать, я б скорее его попросила.
      – И на том спасибо, – кричу.
      Я понимаю: она хочет оскорбить меня. Но ведь в то же время она действительно дает мне шанс. А там, глядишь, и в летнюю школу ходить не придется.
      Я натянул выцветшие джинсы и свитер. Проглотил на ходу завтрак – розовые, синие и зеленые хлопья со стаканом апельсинового сока. И вприпрыжку помчался в школу.
      День был теплый. По радио, правда, обещали к вечеру снег, только не очень-то верилось.
      Перебегая улицу, чтобы попасть на школьный двор, я увидел, как множество ребят собралось на спортплощадке. Это они будут мыть чужие машины. На большом объявлении, парусящем на утреннем ветерке, можно было прочитать: «Хардингская школьная мойка машин – $5».
      Из подсобки тянули шланги. На длинной стойке стояло множество небольших ведер, лежали губки и груды белых тряпок. Синий «понтиак» и минивэн уже стояли в очереди, ожидая мойки.
      Я открыл школьную дверь и спустился вниз, в редакцию газеты. В классе была только Таша. Склонившись над клавиатурой, она печатала очередной материал. Увидев меня, она нахмурилась.