- Кто? Когда?
      - Господи, да откуда я знаю. Ну вот, например, Вукчич, он ведь тоже черногорец...
      - Пф! Вздор!
      Я махнул рукой:
      - Ну хорошо, пусть это происки нашей черногорки, пусть даже она и есть та самая зловредная и ужасная балканская княгиня - дальше-то что? По-вашему, она связалась здесь со всяким сбродом, и теперь к нам заявится мистер Шталь с ордером на обыск, найдет эту бумажку, закует вас в кандалы и заточит в темницу? Или она - провокатор? Подсадная утка? А может, вы полагаете, что она стянула у настоящей княгини эту писульку и привезла её сюда, чтобы выгодно загнать?..
      - Арчи.
      - Да, сэр.
      - Напиши на конверте: "Мисс Карле Лофхен, школа Николы Милтана" адрес уточни в телефонном справочнике. Запечатай в конверт эту бумагу и немедленно отправь по почте. Я не желаю, чтобы она оставалась здесь ни минуты. Мне это ни к чему. Я, конечно, пересылаю кое-какие деньги этим отчаянным сорвиголовам-черногорцам - уж мне-то хорошо известно, каково храбриться на пустой желудок, но в конце концов это их головная боль, а не моя. Это первое... Что там, Фриц?
      В кабинет вошел Фриц Бреннер и, отмерил положенные три шага, доложил:
      - Сэр, вас хочет видеть некая молодая особа, мисс Карла Лофхен.
      Я поперхнулся. Вулф прищурился.
      Фриц выжидательно застыл. Ему пришлось простоять так добрых две минуты. Вулф все это время сидел неподвижно как скала, сложив бантиком губы, лоб его изрезали хмурые складки. Наконец он выдавил:
      - Где она?
      - В гостиной, сэр. Я ведь считаю...
      - Закрой дверь и подойди сюда.
      Фриц повиновался. Вулф, тем временем, повернулся ко мне:
      - Напечатай на конверте адрес Сола Пензера и наклей марку.
      Я достал пишущую машинку и выполнил указание. Наклеивая на уголок конверта марку, я бросил:
      - Заказным или срочным?
      - Ни тем, ни другим. Еще одно достоинство Америки - почту у нас доставляют быстро и не вскрывают. Дай-ка мне конверт.
      Он сунул в него сложенный документ, лизнул оклеенный край и надавил на него.
      - Фриц, отправляйся к ближайшему почтовому ящику, что стоит на углу, и брось письмо - сразу же, не мешкай.
      - Молодая особа...
      - Мы ею займемся.
      Фриц удалился. Вулф дождался, пока хлопнула парадная дверь, после чего обратился ко мне:
      - Не забудь позвонить Солу и предупредить о письме - пусть бережет его как зеницу ока. - Он подтолкнул ко мне "Объединенную Югославию". - Убери книгу, а потом приведи сюда эту девицу.
      Я поставил книгу на место и отправился в гостиную звать посетительницу.
      - Проходите, пожалуйста. Простите, что заставили вас ждать.
      Пропуская её вперед, я успел воздать должное её фигуре, изящной поступи и горделивой посадке головы - теперь я смотрел на неё уже другими глазам, как на возможную княгиню. Впрочем, самым ярким впечатлением для меня так и осталось её "пжалста". Однако, по здравом размышлении, припомнив все виденные прежде фотографий всяких принцесс, как девушек, так и более зрелых представительниц августейших фамилий, я засомневался в княжеском происхождении посетительницы и готов был допустить, что документ она попросту стянула у его законной обладательницы.
      Мисс Лофхен села в кресло, поблагодарила меня, и я вернулся за свой стол. Меня так и подмывало предупредить её, чтобы она не вворачивала словечек вроде "Hvala Bogu", но потом я решил, что Вулф сейчас не в том настроении, чтобы обращать внимания на подобные пустяки. Он возвышался в кресле, поедая её глазами.
      - Мисс Лофхен, - сухо начал Вулф, - сегодня утром я передал вам через мистера Гудвина, что не смогу помочь вам, вернее - вашей подруге.
      Она кивнула.
      - Я поняла. Вы меня ужасно разочаровали, ведь мы из Югославии, а вы тоже там жили, насколько нам известно. В этой стране мы чужие, и на чью-либо помощь нам рассчитывать не приходится. - Она подняла ресницы и посмотрела на Вулфа в упор темными глазами. - Я рассказала обо всем Нийе, своей подруге, и она тоже страшно огорчилась. Ведь неприятности, о которых идет речь, в высшей степени серьезные. Мы обсудили все и решили, что только вы можете вызволить нас из беды.
      - Нет, - отрезал Вулф. - Я не могу взяться за это дело. Но позвольте спросить...
      - О, пжалста! - перебила она. - Вы должны сразу же взяться за дело. В пять часов они уже соберутся, чтобы решать, что делать, а тот человек ведь не просто круглый болван - такие, как он, вечно чинят всем неприятности. Послушайте, случилось страшное недоразумение. Кроме как к вам, нам не к кому обратиться. В общем, мы все обсудили, и я поняла, что нам остается только назвать вам главную причину, по которой вы должны непременно нам помочь. Нийя согласилась - да и что ей оставалось? Дело в том, что моя подруга, Нийя Тормик... Словом, она - ваша дочь.
      Вулф вытаращил глаза - таким я его ещё никогда не видел. Поскольку зрелище было не из приятных, я поспешил перевести изумленный взгляд на девушку.
      - Моя дочь? - взорвался Вулф. - Что за околесицу вы несете!
      - Я утверждаю, что Нийя - ваша дочь.
      - Моя дочь...
      Вулф лишился дара речи. Наконец голос у него прорезался снова:
      - Вы же говорите, что её фамилия - Тормик.
      - Да, в Америке её зовут Нийя Тормик. Так же, как меня - Карла Лофхен.
      Вулф, выпрямившись, пожирал её глазами. Девушка стойко выдержала его взгляд. Так они и пялились друг на дружку.
      - Вздор, не верю, - наконец выпалил Вулф. - Моя дочь бесследно исчезла. У меня нет дочери.
      - Вы не видели её с тех пор, как ей исполнилось три года. Верно?
      - Да.
      - А стоило бы. Ну да ладно, лучше поздно, чем никогда. Она очень хорошенькая. - Карла открыла сумочку и порылась в ней. - Я подозревала, что вы мне не поверите, поэтому прихватила с собой один документ. Мне его дала Нийя.
      Она протянула ему какую-то бумажку.
      - Вы сами вписали сюда свое имя...
      Она продолжала что-то говорить, пока Вулф хмуро изучал бумагу, держа её под углом к окну, чтобы лучше падал свет. Медленно и внимательно он прочитал документ и - стиснул челюсти. Не спуская с него глаз, я слушал, что говорит мисс Лофхен. Непредсказуемы все-таки эти черногорки - сперва прячут бумажки в книги, потом извлекают на свет божий свидетельства о рождении; похоже было, что мы уже по уши увязли в их делах.
      Вулф дочитал бумагу до конца, осторожно сложил её и упрятал в карман. Мисс Лофхен решительно протянула руку:
      - Нет-нет, отдайте документ мне. Я должна вернуть его Нийе. Или вы отнесете его сами?
      Вулф посмотрел на неё и пробормотал:
      - Пока это ещё ничего не доказывает. Да, документ подлинный, и там стоит моя подпись. Он и впрямь принадлежал моей дочери. Или - принадлежит ей, если она жива. Но, кто может знать - вдруг документ украден?
      - С какой стати? - Карла пожала плечами. - Ваши подозрения переходят все разумные границы. Документ украли, провезли через океан сюда и - зачем? Чтобы здесь, в Америке, как-то надавить на вас? Помилуйте, вы, конечно, личность замечательная, но уж не настолько. Нет, документ вовсе не украден. Меня послала к вам та самая девушка, о которой в нем идет речь. Она сама попросила, чтобы я предъявила его вам и рассказала, в чем дело. Поймите же, она попала в беду! - Карла гневно сверкнула глазами. - Неужели у вас каменное сердце? Или вы не понимаете, что впервые увидите свою взрослую дочь уже только в тюрьме?
      - Не знаю. Думаю, сердце у меня не каменное. Но я и не простофиля. Когда много лет назад я вернулся в Югославию, чтобы найти ту девочку, я так и не сумел её разыскать. Поэтому мне сейчас трудно судить. Не знаю.
      - Но зато ваша Америка её отлично узнает! Дочь Ниро Вулфа - в тюрьме за воровство! Но только она не воровка! Она ничего не украла!
      Карла вскочила и, оперевшись на стол обеими руками, наклонилась к Вулфу.
      - Пф!
      Она снова уселась в кресло и опять сверкнула глазами - на этот раз в мою сторону, видимо, чтобы я усвоил - никаких исключений нет и не будет. Я подмигнул ей, возможно, нарушив тем самым этикет - ведь если гипотеза о её княжеском происхождении была верна, то я мог, в самом лучшем случае, рассчитывать на роль холопа.
      Вулф глубоко вздохнул. Повисла тишина - я слышал даже их дыхание. Наконец он пробормотал:
      - Нелепость какая-то. Абсурд. Чушь собачья. Может, вы и научились каким-то трюкам, только в жизни есть фокусы почище. Я многих засадил за решетку, хотя и немало кого уберег от тюрьмы. И вот извольте! Арчи, возьми блокнот. Мисс Лофхен, пожалуйста, расскажите мистеру Гудвину подробнее о той беде, в которую попала ваша подруга.
      С этими словами Вулф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
      Она принялась рассказывать, а я записывал. Дело было темное, и мы могли здорово погореть на доверии к неведомо чей дочери. Обе девушки преподавали в школе-студии танцев и фехтования Николы Милтана, расположенной на Восточной Сорок восьмой улице. Клиентура школы была сплошь привилегированная и цены за уроки - соответственные. На работу девушек устроил Дональд Барретт - сын Джона П.Барретта из банкирской фирмы "Барретт и Дерюсси". Уроки танцев проводились в отдельных комнатах. Фехтовальные залы находились этажом выше; их было три - один большой и два поменьше. При них размещались также две раздевалки - мужская и женская - с запирающимися шкафчиками, где клиенты переодевались в защитные костюмы. В школе брал уроки фехтования некто Нэт Дрисколл - Карла произнесла его имя как "Наот" богатый толстяк средних лет. Вчера днем он заявил Николе Милтану, что после урока фехтования, который ему давала Карла Лофхен, он увидел в мужской раздевалке около раскрытого шкафчика другую преподавательницу фехтования, Нийю Тормик, которая, якобы, вешала на место его, Дрисколла, пиджак; по его словам, Нийя затем закрыла дверцу шкафчика и вышла из раздевалки через дверь, ведущую в коридор. Он поспешил проверить свои вещи и убедился, что золотой портсигар и бумажник находятся в целости и сохранности, в тех же карманах, где он их оставил. Однако лишь одевшись, он вспомнил о бриллиантах, которые тоже лежали в кармане, в коробочке из-под пилюль. Коробочка исчезла вместе с камешками. Он тщательно обшарил все карманы, но тщетно. И потребовал, чтобы пропажу немедленно вернули.
      Мисс Тормик, которую вызвал Никола Милтан, твердила, что знать ничего не знает ни о каких бриллиантах, и начисто отрицала, что вообще открывала шкафчик мистера Дрисколла или хоть пальцем прикасалась к его одежде. Она заявила, что обвинение возмутительно, неслыханно и насквозь лживо. Она вообще не заходила в раздевалку. Но даже и зайди она туда по какой-либо причине, то ни за что на свете не стала бы шарить в шкафчиках клиентов. А если бы и вздумала копаться в одежде, то уж только не в одежде мистера Дрисколла. У неё в голове не укладывается, с какой стати она могла интересоваться содержимым его карманов. Негодованию мисс Тормик, вполне справедливому, не было границ.
      Нийю обыскали - это проделала Жанна Милтан, супруга Николы Милтана. К этому времени Милтан допросил всех, кто находился на другом этаже - как служащих, так и клиентов - и пропажу разыскивали повсюду. Дрисколл утверждал, что Нийя Тормик стояла боком к нему, когда она увидел её возле своего шкафчика, и что на ней был фехтовальный костюм. Обе девушки - и Нийя, и Карла - категорически потребовали, чтобы их снова обыскали, прежде чем они отправятся домой. Милтан чуть не обезумел от угрозы такого удара по репутации своего заведения, а потому отчаянно сопротивлялся требованию Дрисколла вызвать полицию, и преуспел в этом. Сегодня утром он битых два часа чуть ли не на коленях умолял Нийю сознаться в содеянном и рассказать, где находятся бриллианты и что она с ними сделала, но ответом ему было лишь надменное и презрительное молчание, чего единственно и заслуживали его гнусные предположения. В отчаянной попытке выпутаться, не прибегая к помощи полиции и желая избежать огласки, Милтан назначил сегодня на пять часов в своем кабинете встречу всем, кто находился вчера в его школе. В присутствии Нийи он сказал своей жене, что намерен обратиться за помощью к Ниро Вулфу; Нийя же, зная, что Ниро Вулф - её отец, тут же решила, что прославленный сыщик должен выступить в её интересах. Но Нийя по вполне понятным причинам вовсе не собиралась раскрывать отцу свое происхождение, поэтому наказала Карле, которая сразу же отправилась к Вулфу, ничего пока не разглашать.
      Вот и все, что мне удалось узнать. Мисс Лофхен, взглянув на свои часики и отметив, что уже без пяти четыре, потребовала, чтобы Вулф как можно скорее отправился вместе с ней.
      Не шевельнув даже пальцем Вулф, по прежнему сидевший с закрытыми глазами, пробурчал:
      - Почему же мистер Дрисколл не поймал мисс Тормик с поличным, когда увидел свой пиджак у неё в руках?
      - Он был абсолютно голый. Он шел из душа.
      - Неужели он настолько толст и безобразен, что предпочитает лишиться бриллиантов, лишь бы не попасться кому-то на глаза нагишом?
      - По его словам, он очень скромный. Он сказал, что буквально онемел от удивления, а Нийя действовала быстро и почти сразу вышла из раздевалки. К тому же бумажник и портсигар оказались на месте, а о бриллиантах он поначалу забыл, а вспомнил уже только одевшись. А вообще-то он, разумеется, с вами по габаритам не сравнится.
      - Да уж, это как пить дать. У шкафчиков ключи есть?
      - Да, но обращаются с ними донельзя халатно. Ключи вечно валяются где попало. Тут сам черт ногу сломит.
      - Вы утверждаете, что мисс Тормик не брала бриллиантов? - Конечно, нет. Она их никогда не взяла бы.
      - Может, она взяла что-то другое из карманов мистера Дрисколла? Что-нибудь, о чем он и думать забыл. Письма, документы, да хотя бы просто леденцы?
      - Нет. Она ничего не брала.
      - Но в раздевалку она заходила?
      - Зачем ей было туда заходить?
      - Я не знаю. Так входила или нет?
      - Нет.
      - Просто фантастика. - Казалось, Вулф вот-вот откроет глаза. - Вам давно известно, что мисс Тормик - моя дочь?
      - Я всегда это знала. Мы с ней... подруги, и очень близкие. Я знала о вас... о вашем... Словом, я была о вас наслышана.
      - Скорее, вы были наслышаны о моих политических пристрастиях. Неожиданно тон Вулфа посуровел: - Ха! Романтические девушки, которых так и распирает от стремления к подвигам в духе прошлых веков! Ну-ну! Что же, значит, предателям ещё перепадают крошки со стола Доневичей?
      - Мы... - Ее подбородок дернулся, а в глазах полыхнуло пламя. - На их стороне честь и право! И они добьются признания!
      - Скорее в один прекрасный день они добьются некролога. Глупцы, слепые эгоисты! Вы тоже из рода Доневичей?
      - Нет.
      Ее грудь бурно вздымалась, по-моему, из-за праведного гнева.
      - Тогда как вас зовут?
      - Карла Лофхен.
      - А на родине?
      - Сейчас я не на родине. - Она нетерпеливо отмахнулась. - Что все это значит? С какой стати вы меня пытаете? Я же говорю о Нийе, вы что, не понимаете? О вашей дочери! Неужели вам до такой степени все безразлично, что вы готовы сидеть сложа руки и насмехаться? Я же говорю вам, надо срочно что-то предпринять, иначе ею займется полиция!
      Вулф выпрямился. Я уже начал удивлялся, что он не встал раньше. Часы на стене показывали две минуты пятого, а ничто на свете - ни пожар, ни наводнение, ни убийство - не могло поколебать привычный распорядок Вулфа: с четырех до шести часов он всегда священнодействовал в оранжерее. Я был потрясен: даже посмотрев на часы, мой шеф продолжал сидеть в кресле.
      Тут Вулф быстро произнес:
      - Арчи, пожалуйста, проводи мисс Лофхен в гостиную и возвращайся за указаниями.
      - Но ведь... - бессвязно залепетала Карла, - это совсем не...
      - Прошу вас, - резко перебил Вулф. - Раз уж я берусь за дело, предоставьте его мне. Не теряйте времени и идите с мистером Гудвином.
      Я вышел, а она послушно последовала за мной. Я усадил её в гостиной и, выходя оттуда, плотно затворил за собой дверь. Закрыл я и вторую дверь, вернувшись в кабинет.
      - Я опаздываю, - сказал Вулф. - Сейчас уже ничего не успеть. О мистере Дрисколле и всех прочих я судить не могу, пока ты сам не побываешь на месте и не расскажешь мне, как обстоит дело. А мне, прежде чем пойти наверх, придется позвонить в Лондон мистеру Хичкоку. Дай-ка мне книжечку с его личным телефоном.
      Я достал из сейфа записную книжку и протянул её Вулфу.
      - Спасибо. Отправляйся с мисс Лофхен на назначенную встречу. Поговори с мисс Тормик. Из документа следует, что она имеет право носить мою фамилию. А раз так, то я категорически отвергаю даже самую возможность, что она украла бриллианты из пиджака того человека. Исходи из этой предпосылки.
      - Мисс Лофхен говорит, что документ нужно вернуть.
      - Пока он останется у меня. Пусть на сей счет иллюзий не питает. Ничего не упускай и никем не пренебрегай. Сам Никола Милтан тоже родом из Югославиии. Точнее, из южной части Сербии, бывшей Македонии. Присмотрись к мисс Тормик и побеседуй с ней. Первое, что тебя должно интересовать, - это история с бриллиантами. Второе - та бумага, которую мисс Лофхен спрятала в мою книгу. Если ты не сумеешь разобраться с бриллиантами и мистер Дрисколл будет настаивать на том, чтобы привлечь к делу полицию, тогда привези его сюда, ко мне.
      - О, не сомневайтесь. В каком виде прикажете его доставить? Целиком или по кусочкам?
      - Как хочешь, но привези. Ты неплохо поднаторел в таких играх.
      - Премного благодарен. Но на самом деле, по-моему, вам лучше дать мне расчет. Со следующей минуты я увольняюсь.
      - Откуда увольняешься?
      - Отсюда. От вас.
      - Вздор!
      - Нет, босс, чистая правда. Вы наплели фэбээровцу, что никогда не были женаты. А у вас, оказывается, есть взрослая дочь. Ну и... - я пожал плечами. - Я, конечно, не девица-жеманница, но есть же пределы распутству...
      - Хватит чушь городить. Отправляйся с ней на встречу. Бедная девочка была сиротой, и я её удочерил.
      Я недоверчиво покивал.
      - Ничего себе дельце, и что особенно приятно - все ясно как день божий. Как вы думаете, что сказала бы моя мать...
      Тут я заметил, что его лицо застыло, и понял, что приблизился вплотную к той черте, за которую лучше не переступать. Поэтому я небрежным тоном спросил:
      - Это все?
      - Да.
      Я надел пальто и шляпу в прихожей, помог одеться иноземной княжне, и мы, выйдя на улицу, уселись в родстер, который я оставил у тротуара. Набирая скорость по пути к Парк-авеню, я про себя отметил, что, видно, Вулф решил до последнего защищать честь своей семьи, коль скоро собрался просадить двадцать зеленых на телефонный звонок в Лондон, Я, правда, никак не мог взять в толк, чем такой звонок может ему помочь.
      Глава 3
      Поначалу сборище у Николы Милтана, назначенное на пять часов, до боли напоминало какую-то нелепую забаву взрослых людей - бриллианты! кто взял бриллианты? - происходящее было глупо и смешно до слез. Но чуть позже я уже и сам понял, что не все тут так просто.
      Дом, куда меня привела мисс Лофхен, внутри оказался приятнее, чем снаружи. Не броский и не кичливый, да и внутреннее убранство не оставляло впечатления, будто все вокруг принарядили исключительно для того, чтобы поразить посетителей. Пока я вышагивал следом за Карлой, которая повсюду высматривала свою подругу Нийю, я имел прекрасную возможность поглазеть по сторонам и, естественно, будучи истым сыщиком, не преминул воспользоваться ею. На первом этаже старинного четырехэтажного особняка располагались приемная, главная контора и несколько кабинетов поменьше; этажом выше тянулся длинный коридор с серым ковром на полу, а двери из коридора вели в комнаты для занятий танцами; ещё выше размещалось фехтовальное отделение с двумя залами, но не очень просторными, из которых один был побольше, а другой - поменьше, а также душевые и раздевалки; последний этаж занимали помещения Милтана и его жены. Впрочем, их комнаты мне не показали. Нийю удалось обнаружить в женской раздевалке. Карла извлекла её оттуда в коридор, представила нас друг другу, и мы обменялись рукопожатием. Нийя Тормик спросила:
      - Вы можете, мистер Гудвин, хоть как-то помочь мне в этой кошмарной истории? Вам удастся пресечь ужасную ложь этого человека? Правда? Вы обязательно должны это сделать! Я так надеялась, что Ниро Вулф... мой отец...
      Говорила она, словно мурлыча, но все же её произношение было лучше, чем у Карлы. Слава Богу, она ничем не напоминала Ниро Вулфа, в противном случае, её нужно было бы выставлять в балагане. Впрочем, неудивительно хе-хе! - он же её только удочерил. У нее, как и у Карлы, были черные глаза и очень стройная фигурка - ну, разве что на какой-нибудь дюйм полнее, чем требовалось; однако её подбородок, да и все лицо смотрелись, как картинка. Тем не менее общее впечатление я бы выразил так: "подойди ко мне" и "не тронь меня" - причем, все одновременно. Поскольку я довольно долго общался с её отцом, то, наверно, и уделил девушке при первом беглом осмотре куда больше внимания, чем любой другой особе женского пола. С первого взгляда у меня сложилось мнение, что она умна и привлекательна, но с окончательным приговором я решил повременить, пока не узнаю её получше. Она заметила, что я рассматриваю её одеяние - некую зеленую хламиду, перехваченную спереди поясом, выглядывающую из-под неё белую парусиновую блузку, рейтузы, белые гетры и гимнастические туфли.
      - Я как раз давала урок, - сказала она. - По просьбе Милтана. Он не хочет скандала. Да и никто не хочет, кроме этого дуралея Дрисколла. Надо же, какой лгун - у меня на родине знали бы, что с ним делать. Карла сказала, что ему... что отец уже знает про меня, да и вы, наверное, тоже. Только я не хочу лишней огласки. А почему отец сам не приехал?
      - Ниро Вулф? О, это тяжелый случай. Почти клинический. Он вообще никогда не вылезает из дома, кто бы его ни просил.
      - Но я все-таки его приемная дочь.
      - Да, я уже понял. Но, заметьте, вы в Нью-Йорке уже несколько месяцев, а найти адрес вашего папочки в телефонном справочнике совсем не трудно.
      - Но он же меня бросил. Меня всю жизнь учили его ненавидеть. Мне совершенно не хотелось...
      - Пока вы не попали в беду. Кажется, вам было три года, когда вы с ним расстались. Впрочем, это не столь важно. Меня послали сюда, чтобы спасти вас от тюрьмы, и время не терпит. Надеюсь, вы понимаете, что мне необходимо знать правду. Что вы делали с пиджаком Дрисколла?
      Ее подбородок дернулся, а глаза испепелили меня на месте.
      - Ничего. Я вообще к нему не прикасалась.
      - А зачем вы заходили в мужскую раздевалку?
      - Я туда не заходила.
      - Здесь, в школе, есть какая-нибудь девушка, похожая на вас?
      - Нет. Очень похожей нет.
      - То есть перепутать вас с кем-либо ещё Дрисколл не мог?
      - Нет.
      - Что вы делали вчера в то время, когда Дрисколл, по его словам, заметил вас в раздевалке около его пиджака?
      - Я давала урок мистеру Ладлоу.
      - Урок фехтования?
      - Да, на шпагах.
      - В большом зале?
      - Нет, в маленьком, что в конце коридора.
      - Кто такой мистер Ладлоу?
      - Клиент, который берет у нас в школе уроки фехтования на шпагах.
      - Вы уверены, что давали ему урок именно в то время, когда Дрисколл якобы видел, как вы обшаривали его пиджак?
      - Уверена. Мистер Дрисколл пришел к Милтану без двадцати пять. Он сказал, что одевался почти пятнадцать минут. Я начала урок с мистером Ладлоу в четыре часа, и, когда Милтан прислал за мной, мы с ним ещё занимались.
      - И вы ни разу за весь урок не отлучались из зала?
      - Ни разу.
      Карла Лофхен перебила:
      - Но, Нийя! Ты что, забыла, ведь Белинда Рид заявила, что примерно в половине пятого видела тебя в коридоре?
      - Она лжет, - спокойно возразила Нийя.
      - Но и тот, кто был с ней, тоже тебя видел!
      - Он тоже лжет.
      "Боже милостивый, - подумал я, - какое счастье, что здесь нет Вулфа, и он избавлен от этого зрелища".
      Представляю, каково ему было бы наблюдать, как его дочь делает из себя посмешище! Пока все говорило за то, что воссоединение вулфовской семьи произойдет уже только за решеткой.
      - Ну а Ладлоу? - отрывисто бросил я. - Он что, тоже лжет?
      Она заколебалась, нахмурив брови, но, прежде чем нашлась, что ответить, послышался мужской голос. Его обладатель возник откуда-то со стороны лестницы. Он был примерно моих лет и такого же сложения, с располагающим взглядом светлых глаз, в сером костюме из дорогой ткани, который сидел на нем так, словно был сшит по заказу.
      - А я вас искал, - мужчина подошел к нам и приветливо улыбнулся. Милтан ждет вас у себя в кабинете. Все по тому же смехотворному делу.
      - Мистер Ладлоу, это мистер Гудвин, - сказала Карла Лофхен.
      Мы обменялись рукопожатием. Встретившись с Ладлоу взглядом, я невольно проникся к нему симпатией - не потому, что в его глазах читалась искренность или дружелюбие, а потому, что в них светился живой ум.
      - Вы - тот самый Ладлоу? - на всякий случай уточнил я.
      - Совершенно верно. Перси Ладлоу.
      - Это с вами мисс Тормик занималась фехтованием вчера во второй половине дня?
      - Да, со мной.
      - Тогда вас-то мне и надо. Скажите, она безотлучно оставалась с вами с четырех часов до половины пятого?
      Он приподнял брови и улыбнулся.
      - Одну минутку. Пока мне известно о вас только одно - вас зовут Арчи Гудвин.
      - Я представляю интересы мисс Тормик. Она наняла Ниро Вулфа, а я его доверенный помощник.
      Перси Ладлоу взглянул на Нийю, которая утвердительно кивнула.
      - Вот как! Она наняла самого Ниро Вулфа? Это как раз то, что нужно. Я слышал, вчера мисс Тормик заявила, что во время всего урока неотлучно находилась со мной.
      - Да. А вы что на это скажете?
      Он снова приподнял брови.
      - Во всяком случае я бы не сказал, что мисс Тормик вводит вас в заблуждение. Да и с какой стати? Пойдемте лучше в кабинет Милтана. Дрисколл ещё не пришел, но должен появиться буквально с минуты на минуту...
      - Так она и в самом деле была все время с вами? - настойчиво спросил я. - Или нет? Если да, то все обвинения Дрисколла в её адрес теряют силу?
      - Ну, разумеется, - закивал Ладлоу, - я это прекрасно понимаю. Но, к сожалению, ещё двое людей заявили, что видели её в коридоре. - Он вытянул руку. - Вон там, менее чем в десяти футах от входа в раздевалку. И Дрисколл, конечно, тоже это утверждает.
      Ладлоу шагнул в сторону, но я преградил ему путь:
      - Послушайте, мистер Ладлоу, если вы пообещаете, что будете стоять на своем...
      - Дорогой мой, как я могу вам такое пообещать? Дело ведь непростое куча народу уже знает об обвинении, выдвинутом против мисс Тормик, и, в любом случае, должны услышать показания других свидетелей. Словом, так или иначе, но вам придется повозиться.
      Они дружно направились к лестнице. Поскольку загородить дорогу троим сразу я был не в состоянии, мне пришлось последовать за ними. Меня самого ошеломила абсурдность происходящего. Карла казалась встревоженной, но Ладлоу держался успокаивающе. Что же до Нийи, то её поведение могло объясняться либо абсолютной уверенностью в собственной невиновности, либо ослиным упрямством, а может, и тем и другим вместе взятым. Рядом с ней шел свидетель, которого следовало умаслить хотя бы ради того, чтобы обеспечить достойное алиби, но Нийя даже не потрудилась попросить его об этом. Пока я плелся следом за ними вниз по лестнице, а потом и в кабинет Милтана, я все старался придумать, как бы выманить отсюда Дрисколла и затащить к нам на Тридцать пятую улицу, так как, похоже, другого пути не оставалось.
      Просторный кабинет Милтана размещался на первом этаже, в глубине дома. Пол был застелен широким красным ковром, на котором стояли несколько столов с расставленными вокруг стульями. Стены украшали многочисленные фотоснимки танцоров и фехтовальщиков и просто каких-то людей с колющим оружием, а одна большая фотография изображала Милтана в какой-то форме, на фоне развешанных там и сям кинжалов и шпаг. О том, что на фотографии снят сам владелец школы, я догадался, когда Карла Лофхен, проведя меня через весь кабинет, представила меня Милтану и его жене. Он оказался невысоким и худощавым брюнетом, не сказать бы - просто коротышкой, с карими глазами, и тараканьими черными усищами, торчащими в разные стороны. Выглядел он обеспокоенным и, едва мы пожали друг другу руки, куда-то исчез. А вот его жена, несмотря на нью-йоркские шмотки и модную прическу, точно сошла с цветного фото из журнала "Нейшнл Джиографик" подпись под которым гласила: "Крестьянка из Гуигнцжибррзи ведет медведя в церковь". При этом она была весьма привлекательна - если вам нравится такой тип женщин, - с живыми проницательными глазами.
      Я остановился возле стеклянного шкафчика, сплошь заставленного разными антикварными вещицами и фехтовальными трофеями - например, там лежала длинная тонкая штуковина необычного вида с тупым концом, но не рапира, ибо надпись на карточке гласила: "Этой эспадой Никола Милтан в 1931 году выиграл в Париже Международный чемпионат". Я огляделся, ища глазами Милтана. Никола стоял в противоположной стороне кабинета, болтая с широкоплечим здоровяком лет около тридцати, ростом в шесть футов, с немного вдавленным носом и рассеянным видом. Я пригляделся к нему повнимательнее ведь если бриллианты Дрисколла каким-то чудом стянула все же не дочка Вулфа, столь давно им утраченная, то, скорее всего, это дело рук кого-то из присутствующих здесь. До меня донесся голос Карлы Лофхен:
      - Послушайте... вы же ничего не делаете.
      Я пожал плечами:
      - А что я могу сделать? Тем более сейчас. И чего ждет Милтан?
      - Мистер Дрисколл ещё не пришел.
      - А он точно придет?
      - Конечно. Он согласился до разговора с нами потерпеть и не обращаться в полицию.
      - А кто этот малый, с которым разговаривает Милтан?
      Карла посмотрела в ту сторону.
      - Его зовут Гилл. Он берет уроки танцев. Это он был вчера вместе с Белиндой Рид, когда они увидели в коридоре Нийю. Вернее, так они сказали.
      - А Белинда Рид - это которая?
      - Вон там, возле кресла. Красивая блондинка с янтарными волосами, которая разговаривает с молодым человеком.
      - Замечательная парочка. Куколка и фанфарон. Кажется, я видел его в каком-то фильме. Кто он такой?