1

Воскресное приложение к «Таймс» нагнало на меня зевоту. Я бросил его на стол и стал смотреть, как Вулф упражняется.

— Послушайте, этот С. Дж. Вольф вам случайно не родственник?

Вместо ответа Вулф метнул очередной дротик и попал в трефового короля.

— Хотя не похоже, судя по написанию фамилии. — Я снова зевнул. — Знаете, почему я спросил? Мне тут пришла в голову одна идея. Нам бы совсем не помешало, если бы этот С. Дж. Вольф тиснул о вас небольшую статейку в «Таймс», желательно с портретом. Материала ведь более чем достаточно! — Я ухмыльнулся, подумав про себя, что хватило бы одного портрета в полный рост. — Представляете, какая была бы реклама? Высший класс! Я уже который год за ним слежу: все статьи исключительно о знаменитостях. Тут тебе и Эйнштейн, и принц Уэльский, и «звезды» бейсбола, и король Таиланда, и три наших президента — еще говорят после этого, что Белый дом закрыт для прессы, — и прочая, прочая. Обычная публика господина С. Дж. Вольфа не интересует. Нет, серьезно, вам надо как-то попасть в эту компанию. У нас же громадные связи, наверняка можно найти кого-нибудь, кто с ним знаком. Сделать ему тонкий намек…

Вулф не обращал на меня никакого внимания. Впрочем, я и не рассчитывал, что он будет отвлекаться во время своих упражнений. Лечебная физкультура — дело серьезное. Кстати, в распорядке дня она появилась недавно — после того как он решил, что весит чересчур много (Тихому океану, видите ли, показалось, что нельзя быть таким полноводным).

А вообще Вулф почти совсем не двигается, если не считать того, что с девяти до одиннадцати утра и с четырех до шести вечера они с Хорстманом возятся на крыше с орхидеями. Но это, конечно, не прыжки с шестом.

На своем снаряде для разминки (разумеется, комнатном — на улицу Вулфа может выгнать только землетрясение или бомбежка) он занимается ежедневно с трех сорока пяти до четырех вечера. Снаряд этот представляет собой квадратную фанерку, шестьдесят на шестьдесят сантиметров, покрытую слоем пробки. На ней нарисовано широкое кольцо, разделенное лучами из проволоки на пятьдесят два сектора, и каждый сектор имеет изображение определенной карты. То есть полная колода карт с джокером, нарисованным в центральном круге. И ко всему этому прилагается набор маленьких деревянных дротиков с оперением и стальными наконечниками — по шестьдесят граммов и десять сантиметров в длину каждый. Так вот, мишень вешается на стену, игрок становится на расстоянии трех-четырех метров и бросает пять дротиков, стараясь набрать побольше очков, как в покере. Потом идет собирать свои дротики и снова бросает, потом снова идет собирать и снова бросает и так до бесконечности. Вполне вероятно, маленькие девочки пришли бы от этой игры в полный восторг, но я уверен, что ни одного нормального мальчика старше шести лет нельзя надолго увлечь подобным занятием.

Я не стал бы излагать всей этой чепухи, если бы она не была связана с очередным расследованием Ниро Вулфа. Кроме того, я описываю только те случаи из нашей практики, в которых имело место убийство. Многие сделают из этого вывод: раз я в самом начале упоминаю дротики, значит, одним из них, скорее всего отравленным, будет проколот некий мистер Икс. Ан нет, ничего подобного. Насколько мне известно, никто, кроме меня, от этих дротиков не пострадал. Что же касается ущерба, нанесенного мне, то он за два месяца — при ставке всего в двадцать пять центов — составил восемьдесят с лишним долларов. Именно столько Вулф выудил из моего кармана своими постоянными попаданиями в джокера и в королей. Хотя дело тут, конечно, не в какой-то его особенной ловкости. Просто ему везло. Но, как бы то ни было, для борьбы с лишним весом Вулф избрал эти «метательные копья» — так он обычно выражался.

Когда я обнаружил, что общая сумма моего проигрыша приближается к ста долларам, я решил бросить этот спорт и сказал Вулфу, что больше с ним не играю. Мол, врачи посоветовали мне избегать физических перегрузок. Он продолжил свои упражнения в одиночестве и за последние дни весьма преуспел: сейчас я мог наблюдать, как он через раз попадает в центральный круг.

— Да, реклама была бы потрясающей! — продолжил я свой монолог. — А главное, заслуженной: вы же сами говорите, что вы гений. Представляете, какая бы у нас образовалась клиентура? Завели бы штатных сотрудников…

В этот момент Вулф уронил один из своих дротиков, и тот прикатился к моим ногам. По тому, как Вулф распрямился и выжидательно на меня посмотрел, нетрудно было догадаться, о чем он сейчас попросит. Тем более что я прекрасно знал, как он ненавидит наклоняться. Но если в его «метательном покере» и был какой-то смысл, то именно в том, чтобы чаще наклоняться. Мне, в отличие от Вулфа, разминка не требовалась, поэтому я продолжал спокойно сидеть. Он посмотрел мне прямо в лицо и сказал:

— Да, мне попадались статейки этого С. Дж. Вольфа. Довольно неплохие.

Ах, сукин сын! Он решил поддержать разговор! Решил меня немножко подмаслить, чтобы я поднял ему дротик. Ну что ж, коготок завяз… — злорадствовал я про себя. — Посмотрим, как долго ты сумеешь изображать интерес. Я взял приложение к «Таймс», раскрыл нужную страницу и с воодушевлением начал:

— Тут одна из лучших его статей. Не читали? Про англичанина, который прибыл с официальным визитом. Сейчас… ага, вот. «Трудно сказать, имеет ли лорд Клайверс полномочия для обсуждения военного аспекта дальневосточной проблемы; известно лишь о его намерении прийти к окончательному соглашению в вопросе о сферах экономического влияния. Именно ради этого, после семи дней переговоров в столице с представителями Министерства иностранных дел и Торговой палаты, он прибыл в Нью-Йорк, где собирается проконсультироваться с ведущими промышленниками и финансистами. Похоже, в правительственных кругах все больше утверждается понимание того, что единственной прочной основой для мира на Востоке может быть устранение причин нынешних экономических трений». — Я оторвался от газеты. — Вы уловили? Все те же «сферы влияния», из-за которых цапались наши славные мафиози. Они-то знают, до чего доводят экономические трения.

— Спасибо, Арчи. — Вулф кивнул головой. — Все это очень интересно. Если тебе не…

— Погодите, тут еще портрет, — поспешно перебил я его. — Между прочим, на фотографии этот тип выглядит как какой-нибудь метрдотель или, там, распорядитель. Ну, вы знаете эту породу. А дальше еще интереснее: про то, как он здорово разбирается во всяких сферах и влияниях, про послужной список… про то, как он командовал на войне бригадой, имеет знаки отличия… принадлежит к высшему обществу, носит звание пэра и весь увешан наградами. Ну прямо рождественская елка. Гип-гип, ура! Да здравствует его превосходительство! Это, так сказать, резюме.

— Я понял, Арчи. Спасибо. — Вулф потихоньку мрачнел.

— Не за что. — Я набрал в грудь побольше воздуха и продолжил: — Но самое интересное — это, конечно, описание его частной жизни, его характера. Во-первых, он хороший садовник, разводит розы. Не знаю, насколько этому можно верить, но тут так написано. Теперь цитирую: «Было бы преувеличением называть лорда Клайверса оригиналом, но надо признать, что он далеко не во всем соответствует устоявшемуся образу британского аристократа. Отчасти это, вероятно, объясняется тем, что в дни своей молодости — сейчас ему 64 года — он успел пожить и в Австралии, и в Южной Америке, и на западном побережье Соединенных Штатов. Свой титул маркиза он унаследовал в 1905 году от дяди, погибшего вместе с двумя сыновьями в кораблекрушении у берегов Африки. Впрочем, независимо от всех этих обстоятельств, лорд Клайверс являет собой незаурядную личность с весьма любопытным набором „идиосинкразий“, как он сам это называет. Владея лучшими в Шотландии охотничьими угодьями, он никогда не стреляет в животных и в то же время всегда носит с собой пистолет и отлично умеет им пользоваться; у него великолепная конюшня, но в течение последних 15 лет он ни разу не ездил верхом; он не признает традиции пятичасового чая, что в Англии расценивается едва ли не как предательство национальных интересов; в его гараже двенадцать автомобилей, но он никогда не сидел за рулем; маркиз замечательно играет в покер и даже увлек им многих из своих друзей; будучи ярым поклонником крокета, он с презрением относится к гольфу, видя в нем „вызов светским приличиям“: в своем имении он пользуется услугами американского повара, большого специалиста по десерту, которого всегда берет с собой, отправляясь на континент…»

Я остановился: продолжать дальше не было смысла, так как в зале совсем не осталось публики. Вулфу надоело буравить меня превратившимися в узенькие амбразуры глазами — он бросил все свои дротики на пол и, не говоря ни слова, вышел в прихожую. И уже оттуда хлопнул на прощание дверью лифта. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что как раз пробило четыре, а в это время Вулф всегда поднимается в оранжерею.

Я, конечно, мог бы ничего не подбирать, а просто позвать Фрица, но мне не хотелось уподобляться Вулфу, который повел себя как малолетний ребенок. Поэтому, вырвав из газеты страницу с фотографией лорда Клайверса и присобачив ее кнопками к мишени, я собрал с пола дротики и встал на линию огня. Первый дротик угодил маркизу в нос, второй в левый глаз, третий и четвертый — в шею, а последний вонзился в сантиметре от его уха. Пришпилено, как говорится, на ять. Поздравив себя мысленно с хорошим спортивным результатом, я снял с вешалки шляпу и отправился в кино. В тот момент мне и в голову не могло прийти, что лорд Клайверс вскоре покажет нам куда более высокий класс меткости, правда, совсем из другого оружия, и что статья на продырявленной мной странице содержит ценную информацию, которая поможет Вулфу разобраться с одной внезапной насильственной смертью.

2

Согласно моей записной книжке, на понедельник 7 октября у нас были запланированы две встречи с клиентами. Ни одна из них не сулила ни больших гонораров, ни острых ощущений. Первая — с Энтони Перри — была назначена на пятнадцать тридцать. Энтони Перри — это крупный магнат, член правления «Метрополитен траст компани», чьими банковскими услугами пользуется наше агентство. Кроме того, он — президент «Сиборд продактс корпорэйшн», одной из тех непонятных фирм, что занимают шесть этажей небоскреба Сиборд билдинг и ежегодно продают на миллиард долларов чего-то такого, чего никто никогда не видел. Вроде соевых бобов, тертой копры или молотой пыли. Как бы то ни было, Перри — большой человек, он постоянно сидит на всяких дурацких заседаниях, является членом муниципального совета и так далее в том же духе. Несколько лет назад он поручал Вулфу собрать кое-какие сведения, но так… ничего серьезного. Что ему понадобилось на этот раз, никто пока не знал: он просто позвонил и попросил его принять.

В шесть часов нам предстояла еще одна встреча. Судя по всему, из серии забавных. В субботу утром, то есть позавчера, позвонила женщина и сказала, что ей нужно поговорить лично с Ниро Вулфом. Я сказал: «О'кэй». Тогда она уточнила, что ей нужно привести с собой еще одного человека, который будет в Нью-Йорке только в понедельник, а поскольку в понедельник она весь день на работе, то ей удобнее всего договориться на полшестого. Я предложил им прийти не в полшестого, а в шесть и приготовил карандаш, чтобы записать ее имя, но она заявила, что до своего прихода предпочитает оставаться инкогнито, что ровно в шесть они будут у нас и что речь идет об исключительно важном деле. Нельзя сказать, что мне назначали любовное свидание, но тем не менее я надеялся, что она не передумает: у нее был такой голос, что мне сразу захотелось познакомиться с ней поближе.

Перри явился ровно в полчетвертого, Фриц впустил его и проводил к Вулфу, который уже сидел за своим столом в кабинете и потягивал пиво. Я устроился в уголке, открыл блокнот и заранее нахмурился, ожидая, что Перри опять попросит нас отыскать след какого-нибудь нечистого на руку конкурента. Такой вариант мне совсем не улыбался. Однако выяснилось, что на этот раз у него другая беда. Хотя тоже ничего из ряда вон выходящего. Для начала он справился о нашем здоровье — и о моем в том числе, что с его стороны было демократично, — потом вежливо поинтересовался самочувствием орхидей и наконец откинулся в кресле и улыбнулся Вулфу, как бы предлагая перейти к главному:

— Я не стал приглашать вас к себе, а пришел сам по двум причинам: во-первых, я знаю, что вы никогда ни к кому не ходите, а во-вторых, дело у меня весьма деликатное и требует конфиденциальности.

— Хватило бы и одной из этих причин, — проронил Вулф. — Так что же вас сюда привело?

— Поскольку дело конфиденциальное… — Перри покашлял и бросил быстрый взгляд в мою сторону. — Я думаю, мистер…

— Гудвин, — подсказал Вулф, наполняя очередной стакан. — Можете не беспокоиться, его способность хранить тайны поистине безгранична. А секреты, которые нельзя открывать даже ему, меня просто не интересуют.

— Отлично. Я хотел бы поручить вам расследование, требующее максимального такта. Это связано с одной щекотливой проблемой, которая возникла у нас в администрации. — Перри еще раз прочистил горло. — Боюсь, что, если не принять никаких мер, одна наша юная служащая рискует стать жертвой несправедливости. Или, скажем, жертвой обстоятельств…

Воспользовавшись паузой, Вулф уточнил:

— Но вы, как президент компании, являетесь для нее гарантом справедливости или… наоборот?

Перри улыбнулся.

— О нет. Я, самое большое, конституционный монарх. Но давайте по порядку. Вся администрация у нас на тридцать втором этаже: директора служб, начальники отделов и так далее. Там около тридцати кабинетов. Так вот, в прошлую пятницу из стола в кабинете одного из наших вице-президентов, мистера Муира, исчезла определенная сумма денег. Довольно крупная. Причем исчезла при таких обстоятельствах, что подозрения сразу пали на ту служащую, о которой я вам говорил. Кстати, я сам узнал об этом только в субботу. Муир хотел тут же заявить на нее, но я, честно говоря, не верю, что она виновата. По-моему, ей вполне можно доверять… во всяком случае, я всегда так считал. Хотя внешность, конечно… — Перри остановился на полуслове.

— И вы хотите, чтобы мы в этом разобрались?

— Совершенно верно. — Перри чуть замялся. — Но с учетом того, что до сих пор она была безупречным работником. И еще одно: когда дойдет до разговора с Муиром, постарайтесь убедить его, что ваша задача — именно объективное расследование, а не что-то другое. А о результатах будете сообщать мне лично.

— Ясно. — Вулф прищурил глаза. — И чтоб уж совсем исключить возможность какого-либо недопонимания, давайте сформулируем еще раз. Вы обратились сюда не для того, чтобы сфабриковать доказательства виновности или невиновности вашей служащей. Вам нужна только правда, какой бы она ни была. Не так ли?

— Именно так. — Перри опять улыбнулся. — Но я надеюсь, что правда заключается в ее невиновности.

— Возможно. А кто будет нашим клиентом, вы или «Сиборд продактс корпорэйшн»?

— Знаете, об этом я как-то не подумал. Пожалуй, все-таки компания. Да, так будет лучше.

— Хорошо. — Вулф взглядом дал понять, что передает бразды правления мне, а сам откинулся на спинку кресла, скрестив пальцы на животе, и прикрыл глаза.

Я приступил к делу:

— Начнем с денег, мистер Перри. Сколько их было?

— Тридцать тысяч долларов. Сотенными бумажками.

— Боже ты мой! Это что, зарплата ваших служащих?

— Н-нет. — Перри заколебался. — Впрочем, да, можно сказать, зарплата.

— Постарайтесь быть точным.

— Вам обязательно нужно это знать?

— Нет, желательно. Чем больше мы будем знать, тем меньше нам придется выяснять.

— Ну ладно… Если исходить из того, что все это строго между нами… Видите ли, на переговорах с иностранными представителями, скажем, о каких-то льготах для нашей фирмы, мы иногда используем крупные суммы наличных денег.

— О'кэй. А этот ваш Муир, он что, казначей?

— Мистер Рэмси Муир старейший вице-президент нашей компании. Как правило, именно он ведет такие переговоры. В пятницу вечером он встречался с одним господином, приехавшим из Вашингтона, и вдруг обнаружил, что деньги пропали. Можете себе представить, в каком он оказался положении.

— Понятно. А когда он положил их в стол?

В этот момент Вулф задвигался в кресле, подал корпус вперед и с трудом поднялся.

— Прошу прощения, мистер Перри, но у меня сейчас лечебная гимнастика, а потом я должен заняться цветами. Кстати, если захотите их посмотреть, поднимайтесь, как закончите, ко мне на крышу. — Уже около двери он обернулся. — Я думаю, мистеру Гудвину нужно на месте провести предварительное расследование. Тогда будет ясно, сможем ли мы взяться за ваше дело. По-моему, тут не все так просто. Всего доброго, мистер Перри.

Он отправился в свою комнату, куда еще утром перенес мишень, зная, что в кабинете ему сегодня не удастся спокойно поупражняться.

— Да, в неосторожности его не упрекнешь, — заметил Перри, меняясь в лице: похоже, он был раздосадован. — Впрочем, профессионал обязан быть осмотрительным.

— Конечно. Так когда же он их туда положил?

— Что? Ах да! Деньги привезли из банка в пятницу утром, и Муир сразу положил их себе в стол. Потом, после обеда, он заглядывал в ящик — они еще лежали на месте. А к половине шестого исчезли.

— Мистер Муир все время находился у себя в кабинете?

— Конечно, нет. Он отлучался, и неоднократно. Заходил ко мне, минут на двадцать, выходил в туалет, потом с четырех до полпятого сидел в дирекции, на совещании.

— А ящик был закрыт на ключ?

— Нет.

— Тогда деньги мог взять кто угодно.

Перри покачал головой.

— Дежурная по этажу сидит в таком месте, что ей виден весь коридор. Собственно, вся ее работа — следить за тем, кто куда пошел. Так вот, она точно знает, кто и когда заходил в кабинет Муира.

— И кто же?

— Пять человек. Посыльный, мистер Абснот — тоже вице-президент нашей компании, стенографистка Муира, Клара Фокс и я.

— Давайте отсеем лишних. Вы денег не брали, так?

— Так. Хотя, пожалуй, было бы лучше, если бы их взял я. Что касается посыльного, то он заносил письма в присутствии Муира. О мистере Абсноте вообще не может быть и речи. Теперь стенографистка. Когда в полшестого обнаружилась пропажа, она сама настояла, чтобы ее вещи обыскали. До этого она из своей комнаты никуда дальше кабинета шефа не выходила. Кроме того, она уже одиннадцать лет работает с Муиром, и он ей полностью доверяет.

— Значит, остается Клара Фокс.

— Да. — Перри откашлялся. — Мисс Фокс это, так сказать, уши компании. Она переводит сообщения из-за границы, записывает и расшифровывает звонки. Очень ответственная работа. Так вот, в тот день, примерно в четверть пятого, она заносила Муиру телеграмму — в его отсутствие. И ждала в кабинете, пока стенографистка отпечатает у себя копию.

— Как давно она работает в компании?

— Три года. Или чуть больше.

— Она знала о деньгах?

— Могла знать. Во всяком случае, днем раньше она держала в руках телеграмму, где говорилось о выплате этой суммы.

— Но вы считаете, что взяла не она?

Перри ответил не сразу. Я внимательно наблюдал за ним и никаких признаков растерянности не обнаружил. Похоже, он просто подыскивал точные слова. Серо-голубые глаза, умный взгляд, твердый подбородок, немного седые — в меру его шестидесяти с чем-то лет — волосы, высокий лоб с родинкой у правого виска, хорошо сохранившаяся кожа — ничего отталкивающего в этом лице не было. И все-таки я смотрел на него без особой приязни. У меня с самого начала возникло ощущение, что он ведет какую-то игру. Просит нас распутать клубок, а сам прячет концы.

Перри наконец ответил:

— Все, конечно, указывает на Клару Фокс. Но у меня как-то не укладывается в голове, что она могла украсть эти деньги. Только неопровержимые доказательства заставят меня в это поверить.

— А что говорит она сама?

— Ее пока никто не допрашивал. О случившемся знают только мистер Абснот, мисс Уотер — дежурная по этажу, и стенографистка Муира. Сам он, кстати, хотел вызвать сегодня полицию, но я уговорил его не делать этого.

— А что вы скажете насчет мисс Уотер?

— Она работает с нами уже восемнадцать лет. И потом по коридору постоянно ходят люди — если бы она отлучилась хоть на минуту, это не прошло бы незамеченным.

— Сколько лет Кларе Фокс?

— Двадцать шесть.

— Хм! Довольно молодая для ответственной работы. Она замужем?

— Нет. Должен сказать, она прекрасно справляется со своими обязанностями.

— Вы что-нибудь знаете о ее привычках? Может быть, она коллекционирует бриллианты?..

Перри сделал большие глаза.

— …Или играет на деньги?

— Не знаю, по-моему, нет. — Он нахмурился. — Я ведь ей не родственник и слежки за ней не устраивал.

— Сколько она зарабатывает и на что, по-вашему, тратит деньги?

— Оклад у нее три тысячи шестьсот долларов. Мне кажется, она живет скромно и по средствам. Маленькая квартирка, дешевый автомобильчик. Я как-то видел ее за рулем… Вроде бы увлекается театром.

— Та-ак… — Я вернулся к предыдущей странице своего блокнота и еще раз пробежал ее глазами. — Ну а этот Муир, что оставил тридцать тысяч в незапертом ящике? Может, у него туго с деньгами и он решил прихватить то, что плохо лежит?

Перри усмехнулся:

— У Муира двадцать восемь тысяч акций нашей компании, то есть по нынешним ценам больше двух миллионов долларов. И еще недвижимость. Наверно, поэтому он и не привык прятать деньги.

Я еще раз посмотрел свои записи и со вздохом расслабил плечи, пытаясь снять раздражение. Дело пахло какой-то грязной махинацией и не давало надежды ни на солидные гонорары, ни на приключения. Для начала не мешало, конечно, сходить посмотреть на тридцать второй этаж Сиборд билдинг, расспросить людей. Тем более что и Вулф на это намекнул. Но часы показывали уже двадцать минут пятого. Если я отправлюсь на поиски тридцати тысяч прямо сейчас, то рискую упустить обладательницу чудного голоса, которая собиралась явиться к нам ровно в шесть.

— О'кэй, — выдохнул я в конце концов. — Завтра утром вы на месте, правильно? Я буду у вас к девяти. Мне нужно поговорить…

— Завтра утром? — недовольно перебил Перри. — Почему не сейчас?

— У меня еще одна встреча.

— Так отмените ее! — Перри раскраснелся. — У меня срочное дело! К тому же я один из старейших клиентов Вулфа. Я потратил время, чтобы прийти сюда лично…

— Сожалею, но давайте все-таки договоримся на завтра. Отменить встречу довольно сложно.

— Оставьте кого-нибудь вместо себя.

— Мне некого оставить.

— Это просто хамство! — Перри резко выпрямился в кресле. — Позовите Вулфа!

— Он не спустится. Вы же знаете его причуды.

Видя, что Перри сейчас лопнет от возмущения, я решил уступить: какой-никакой, а все-таки клиент, и в общем-то не самый скверный из тех, кого я знаю, хотя и заседает в муниципальном совете.

— Хорошо, — сказал я, поднимаясь со стула, — я передам Вулфу вашу просьбу. Он здесь главный, и если…

Скрип двери заставил меня обернуться. Это был Фриц. Он вошел в кабинет торжественным шагом, а это означало, что он собирается объявить посетителя. Однако маневр ему не удался. Посетитель, вместо того чтобы ждать в прихожей, уже входил за ним следом, причем так тихо, что Фриц ничего не слышал.

— Клиент к господину…

— Я уже вижу, — остановил я его, с трудом удерживаясь от смеха.

Фриц оглянулся, понял, что его обставили, поморгал глазами и вышел. Я с интересом оглядел незнакомца. Забавный тип — под метр девяносто ростом, в потертом саржевом пиджаке с очень короткими рукавами, ковбойская шляпа, сильно обветренное лицо, а по походке — нечто среднее между пантерой и объездчиком диких лошадей.

— Меня зовут Харлен Скоувил, — представился он приятным низким голосом, удивительно мягким для его возраста и внешности. Подойдя к Перри, он прищурился и некоторое время рассматривал его в упор. — Мистер Ниро Вулф?

Перри как-то смущенно заерзал в кресле, и я поспешил вмешаться:

— Мистера Вулфа нет. Я его помощник, но сейчас я занят с этим господином. Если вы позволите…

Скоувил понимающе кивнул и опять повернулся к Перри.

— И кто же тогда… Вы, часом, не Майкл Уолш? Хотя нет, что я говорю. Майкл же у нас коротышка. — Сразу потеряв к Перри интерес, он огляделся и спросил: — Ну и что мне теперь делать? Повесить шляпу на ухо и сидеть ждать?

— Совершенно верно. Можно вон в том кресле.

Он кошачьим шагом направился в указанный угол, а я — к выходу, предупредив Перри, что скоро вернусь.

На крыше, в застекленной оранжерее, где у нас росли десять тысяч орхидей, Вулф поворачивал к свету горшки с гибридами онцидиума, которые уже собирались цвести, а Хорстман возился с ведром торфа и осмунды. Вулф, как обычно, притворился, что не замечает меня, и продолжал трудиться. В оранжерее он всегда ведет себя так, как будто он чемпион мира по боксу, разминающийся в своем личном спортзале, а я — подглядывающий за ним мальчишка.

Чтобы он не прикинулся еще и глухим, я закричал:

— Этот туз сидит внизу и требует, чтобы я прямо сейчас бежал к нему искать его тридцать тысяч! А я ему говорю, что лучше завтра с утра. Поскольку в шесть у нас встреча с клиентами.

— А если бы у тебя упал карандаш, ты бы тоже пришел советоваться: поднимать его или не поднимать?

— Просто он уже начинает злиться.

— Я тоже.

— Он говорит, что это срочно, что я хам и что он старейший клиент.

— Возможно, он и прав. Особенно в том, что касается тебя. А теперь оставь меня в покое.

— Хорошо. Пришел еще один тип, некий Харлен Скоувил. Эдакий матерый ковбой. Он посмотрел на Перри и сказал, что это не Майкл Уолш.

Вулф поднял на меня глаза и спросил:

— Тебе что, надоело получать зарплату?

Вместо ответа мне захотелось оторвать голову какому-нибудь онцидиуму, но я поборол в себе это желание и ушел, ограничившись дипломатичным: «Все ясно».

Внизу Перри уже стоял в дверях кабинета, держа в руках шляпу и трость.

— Простите, что заставил вас ждать.

— Ну так что?

— Ничего не получается, мистер Перри. Придется отложить до завтра. В любом случае я мало что успел бы сделать: времени до конца дня осталось совсем немного. Мистер Вулф очень сожалеет…

— Хорошо, — оборвал Перри. — Значит, в девять утра?

— Ровно в девять.

— Я буду ждать у себя в кабинете.

— Очень хорошо.

Я проводил его до дверей.

Скоувил одиноко сидел в кабинете, свесив голову на грудь. Он выглядел грустным и усталым, однако, заслышав мои шаги, сразу поднял на меня озорные блестящие глаза. Я развернул свой стул в его сторону и сел.

— Значит, вы хотите поговорить с Ниро Вулфом?

Он согласно кивнул.

— Да, была у меня такая идея.

— Видите ли, до шести часов мистер Вулф занят, а потом у него встреча с клиентами. Я его ближайший помощник, меня зовут Арчи Гудвин. Может быть, я могу чем-нибудь вам помочь?

— Да? — Он хитро прищурился. — Слушай, парень, что за гусь этот Ниро Вулф?

— Очень толстый гусь.

Скоувил недовольно поморщился.

— Слушай, ты со мной не крути, я и так не в своей тарелке. По эту сторону гор я чувствую себя иностранцем. — Он усмехнулся. — А кто это здесь был, когда я пришел?

— Клиент мистера Вулфа.

— Что еще за клиент? Имя-то у него есть?

— Думаю, что есть. В следующий раз спросите у него самого. Так могу я быть чем-нибудь полезен?

— Ну ладно. — Он махнул рукой. — Конечно, странно, что в то же самое время приходит кто-то еще… Но это явно не Майкл Уолш и тем более не дочка Линдквиста. Ты не удивляйся, я просто рассуждаю про себя. Слушай, у тебя нет клочка бумаги? Какой-нибудь ненужной?

Я взял со стола чистый лист и протянул ему. Он подставил обе ладони, поднес бумагу к лицу, открыл рот и сплюнул шматок жевательного табака размером с куриное яйцо. Хотя я довольно наблюдателен, этого фокуса я никак не ожидал. Неловкими пальцами он тщательно завернул жвачку в бумагу, отнес в мусорную корзину и вернулся на место.

— Похоже, к востоку от Миссисипи народ совсем не плюется. Мне-то ничего, я могу и сглотнуть, дело привычное, а вот Джон Оркат, тот бы не стерпел. Так ты спрашиваешь, чем мне можешь помочь? Не знаю… Дай Бог, если в этом городе найдется хоть один человек, на которого можно положиться.

— Что касается честных людей, то вас явно ввел в заблуждение какой-нибудь фильм или что-то еще. Их здесь столько же, сколько и по ту сторону гор. Немного, конечно, но попадаются. Вот я, например. Настолько честный, что даже работаю в ущерб собственным интересам. Ниро Вулф почти такой же. Но продолжайте, продолжайте. Жвачку вы уже выплюнули, теперь выкладывайте, что там у вас за душой.

Глядя мне прямо в глаза, он медленно подтер нос тыльной стороной ладони.

— Я сюда притащился аж из Вайоминга. Представляешь? Больше двух тысяч миль, и никакой уверенности, что дело у нас выгорит. Тридцать телят продал, чтобы денег на дорогу собрать. А для меня это сейчас ой-ой-ой сколько. Про Вулфа-то я вообще только сегодня утром узнал. А так и слыхом про него не слыхивал. У меня вот фамилия и адрес его на бумажке, и все. Но главное, мне с Уолшем встретиться, да с дочками — Фокса и Линдквиста. И еще с Джорджем Роули. И если, черт побери, все, что она говорит, окажется правдой, у меня уже зимой будут новые загоны. А в загонах кое-что покрупнее ящериц. Ну да ладно, ты мне лучше вот что скажи: ты когда-нибудь слышал про лорда Клайверса?

— Да, что-то я про этого гуся читал.

— И то ладно. Я-то почти не читаю. Какой смысл? Все равно ведь ничему не верю. Я вот и сейчас — пораньше пришел, чтобы самому посмотреть. А то мало ли чего. Вообще-то мы в шесть собирались прийти, все вместе. Но я решил: раз время есть, надо сходить разведать. Поговорить с этим Ниро Вулфом. Ты-то вроде ничего, не свиней пас, но хотелось бы и на него взглянуть. Это я из-за дочек так осторожничаю. С мужиками ведь проще: к ним присмотришься и уже понятно, на кого можно положиться, на кого нет. А бабу, по-моему, раскусить вообще невозможно. Ведь когда женишься, думаешь, что знаешь на ком, а потом выясняется, что нет. Я, правда, даже и не пытался: оно как-то ни к чему было. — Он замолчал и снова подтер ладонью нос. — Ты, конечно, скажешь, что я много болтаю. Все верно. Но ничего, тебе это не повредит. Я у себя в Вайоминге уже тридцать лет сам с собой разговариваю и ничего, терплю. Так что и ты потерпишь.