Глава 21

Через час, где-то в начале двенадцатого, из библиотеки вышел Дэн Пейви и одарил двух сидевших в боковом холле полицейских свирепым взглядом. В ответ ему досталась лишь пара широких зевков. Поудобнее устроив левую руку в поддерживающей повязке, в качестве которой временно приспособили кусок белого муслина, вице-президент прошел в музыкальную комнату. Там сидело несколько человек, но Фокса среди них не было, поэтому Дэн двинулся дальше, к главному холлу. Там перед ним откуда-то возник Беллоуз, который и сообщил, что мистер Фокс ждет его наверху, куда мистера Пэйви готовы проводить…

— Я провожу его, Беллоуз.

Это сказала Нэнси Грант, внезапно появившаяся откуда-то.

Беллоуз поблагодарил ее и отступил. Нэнси пошла вперед. Дэн двинулся за ней по широкой витой лестнице, потом по ковру, занимающему почти всю ширину просторного коридора, к одной из дверей.

— Вот здесь, — сказала Нэнси.

— Спасибо.

Она не тронулась с места. Дэн тоже стоял. Губы девушки приоткрылись, потом снова сомкнулись.

— Что ты хотела сказать? — спросил он.

— Твоя рука.

— Что моя рука?

Ее палец почти коснулся его руки.

— Больно?

— Ничего страшного.

Они не двигались с места. Теперь уже Дэн открыл рот и снова закрыл его.

— Что ты хотел сказать?

— Действительно хотел кое-что сказать, — пророкотал Дэн чуть тише обычного. — И скажу. Это насчет твоего плейбоя. Я ведь действительно думал, что он застрелил своего отца. Но как я понял, ты даешь ему алиби, значит, я ошибся. Поздравляю…

— Он вовсе не мой.

— Ну как знаешь. Я просто хотел сказать, что, обвинив его публично в убийстве, я выставил себя перед тобой на посмешище. Мне вчера приснился сон. Снилось, будто я собираю для тебя цветы. Красные. Вот этими ручищами, представляешь? Какие хочешь делай выводы, все равно окажешься права.

— Но я… — Нэнси помолчала, потом продолжила: — А какие выводы сделал ты сам?

— Никаких не делал. Зачем мне их делать? Никто бы не стал, если бы увидел такой сон. Собирал цветы и старался, чтобы букет выглядел красиво. Пожалуйста, потерпи, засмеешься тогда, когда я буду достаточно далеко, чтобы не слышать.

Он шагнул к двери, на которую Нэнси указала, открыл ее без стука, вошел в комнату и затворил дверь за собой.

Сидевший там в одиночестве Фокс поднял на него глаза и спросил:

— Ну что?

Вице-президент кивнул.

— Все нормально, — сообщил он. — Они хотели, чтобы я подписал показания и опознал револьвер, вот и все.

Это действительно мой револьвер. Знаете, просто в дрожь бросает, когда узнаешь, что твое оружие использовали, чтобы убить человека.

— Это не твое оружие, а мое, — поджал губы Фокс. — Не об этом сейчас речь, Дэн. Не стоит сейчас обсуждать это.

— Можно и потом… Если вообще об этом нужно говорить. Вряд ли это что-то даст. Мы ведь и раньше говорили, а что изменилось? У вас свои представления, у меня свои.

— Это может что-то дать, если я помешаю тебе претворять твои идеи на практике, да еще в моем деле и по отношению к моей собственности.

Дэн покачал головой.

— Хотите вышвырнуть меня вон? — Он вскинул свои огромные ручищи, словно взывая к разуму. — Зачем вы говорите такие вещи? Начнем с того, что вы вообще никого не смогли бы вышвырнуть. А меня в особенности. Шесть лет назад вы спасли мне жизнь! Если бы вы не вмешались тогда, этот судья из Аризоны вздернул бы меня выше, чем летают бумажные змеи. Если бы не вы, меня бы здесь не было. Значит, кто в конечном счете несет ответственность за мои поступки? Вы, и только вы!

Вы спасли мне жизнь, и вот он я. Что бы я ни сделал, что-то великолепное или совсем наоборот, как вы, по-видимому, считаете, все это благодаря вам. Ну а по поводу револьвера… здравый смысл должен подсказать вам, что, если бы его не оказалось под рукой…

— Я сказал, что мы не станем обсуждать это сейчас!

— Можем и обсудить, если нужно.

— Нет. Я занят.

— Я знаю, что заняты. Вы уже вычислили того, кто убил Торпа. Я это по глазам вижу. Но нам все же придется поговорить о том, зачем и как я одолжил ваш револьвер… Я не хочу всю ночь волноваться и не спать из-за этого…

— Ты никогда ни о чем не волновался в жизни дольше пяти минут. Сходи, пожалуйста, вниз и попроси Бона Кестера подняться сюда, а также приведи вместе с ним Люка Уира и Генри Джордана.

Секунду Дэн смотрел на него в недоумении, потом хмыкнул и пророкотал:

— Я так и думал с самого начала, что это он.

Он направился к двери и задержался на пороге, однако вовсе не для того, чтобы ответить на брошенный Фоксом вызов.

— Эй, Дэн, подожди-ка минутку. Ставлю десять против одного, что ты не сможешь назвать его.

Но вице-президент уже исчез. Фокс скорчил рожу в сторону двери, потом прошел к открытому окну и выглянул, чтобы вдохнуть прохладного ночного воздуха. Дэну, видимо, с трудом удалось разыскать Кестера, или Кестер не сразу определил местонахождение остальных двоих, потому что прошло минут десять, прежде чем в коридоре послышались приглушенные ковром шаги.

Фокс обернулся, когда дверь открылась. Первым показался Люк Уир, лицо у него было сердитое, глаза покраснели. Вон Кестер, напряженно выпрямив спину, вошел следом за ним нервным, неровным шагом. Генри Джордан, поникший, ссутулившийся, с опущенными уголками рта выглядел совершенно несчастным. Было заметно, что ноги у него дрожат. В комнате стояло только три стула; предложив остальным сесть, Фокс принес для себя пуф от туалетного столика и сказал Дэну:

— Побудь, пожалуйста, в коридоре, ладно? У двери.

Сядь на пол, но только не усни. Если кто-нибудь появится, постучи нам.

— Я никогда не засыпаю на посту, — без всякого возмущения пробасил Дэн по дороге к двери.

Фокс повернулся к Кестеру.

— Нас не будет слышно из соседней комнаты, если говорить тихо?

Секретарь покачал головой.

— В доме хорошая звукоизоляция. О чем пойдет речь?

— Об убийстве, — коротко ответил Фокс. — Вот о чем нам надо поговорить. А предосторожности предпринимаются для того, чтобы сохранить репутацию Ридли Торпа. Это его секрет мы с вами постараемся держать в тайне. Вы с Люком делаете это охотно, как я понимаю, у Джордана есть свои причины желать того же самого, как, впрочем, и у меня. Не хочу возвращать тот чек наследникам Торпа. Я его заработал и намерен оставить при себе.

— В любом случае, — сдержанно заметил Кестер, — вас никто не заставил бы его возвращать.

— О нет, совесть бы заставила… или самолюбие. Как назвать, не имеет значения, но действует самым лучшим образом.

На Кестера это явно не произвело никакого впечатления.

— Что именно в связи с убийством вы хотите с нами обсудить? — спросил он.

Его перебил Люк Уир, воскликнувший сиплым голосом:

— Я вообще не хочу говорить об этом убийстве! Заявляю вам, джентльмены, что при всем моем уважении к вам я говорить об этом не хочу!

— Я вас понимаю, Люк, — посочувствовал ему Фокс. — Но мы с вами вчетвером владеем секретом, который хотим сохранить, вот почему я попросил вас всех подняться сюда. — Он повернулся и отрывисто проговорил: — Разговор пойдет, главным образом, между нами, мистер Джордан.

Тот, казалось, несколько удивился.

— Не знаю, о чем, по-вашему, я могу тут говорить. — заявил он.

— Ну что же, — не стал возражать Фокс, — тогда, наверное, говорить придется в основном мне. Дело в том, что я хотел бы предложить вам одно испытание. Кестер его уже выдержал днем. Я исходил из предположения, что это он убил и Арнольда, и Торпа, поэтому выдвигал против него обвинения и неплохо справился со своей задачей. Теперь мне хотелось бы проделать то же самое с вами.

Джордан хмуро посмотрел на него.

— Не понимаю. Что вы собираетесь делать?

— Я буду приводить доводы в пользу того, что вы убили в воскресенье вечером Арнольда, а сегодня Торпа, и посмотрю, что вы об этом думаете.

Плечи Джордана выпрямились, сутулости как не бывало, подбородок упрямо выпятился, глубоко посаженные серые глаза вспыхнули. Сердитым голосом он произнес:

— Я могу прямо сейчас сказать вам, что я об этом думаю.

— Конечно, можете, — спокойно согласился Фокс. — Но вам придется повторить все сначала, когда я закончу. Чтобы не тратить времени зря и избежать непонимания, сделаем так: вы посидите спокойно и выслушаете меня до конца. Если вы предпримете какое-то движение, которое мне не понравится, я вас скручу, и не думайте, что не справлюсь. Если вы откажетесь вести разговор, я оставлю вас под присмотром Люка и Кестера, спущусь вниз и передам окружному прокурору всю информацию, которой располагаю, включая подробности и сведения о том, где и как Ридли Торп провел на самом деле последний уик-энд.

— Только не это, — возразил Кестер.

— Нет, именно это, — ответил Фокс. — Ну так как, Джордан?

— Это же смешно. — Джордан облизал губы. — И это нарушение закона. Вы не можете заставить меня сидеть и слушать оскорбительные…

— Я вас не заставляю. Я просто предупреждаю, что произойдет, если вы откажетесь.

Голова Джордана опустилась, глубоко посаженных глаз его почти не было видно. Руки скользнули вниз на колени и крепко сжали их, словно он хотел удержать себя, чтобы не упасть.

— Это шантаж, — сказал он. — Я не доверял вам с самого начала. Давайте. Послушаем, что вы скажете.

Фокс кивнул.

— Вот и хорошо. Я сделаю это насколько возможно короче, но сказать придется немало.

Люк, уставившись на Джордана широко раскрытыми красными глазами, взвизгнул:

— Но ведь он же был на лодке!

— Конечно, он был на лодке. Перестаньте вмешиваться, Люк, а то мы никогда не закончим этого дела. — Фокс не спускал глаз с Джордана. — Вот на чем вкратце основывается мое предположение. Десять дней назад, обдумав свой план, вы послали анонимное письмо Торпу с угрозами в его адрес. Оно было написано с тем расчетом, чтобы вас приняли за человека, потерпевшего финансовый крах из-за Торпа, за человека, который обедает с ним в одном клубе. Вы хотели направить все подозрения в эту сторону, а также представить дело так, будто человек, убивший Арнольда, принимал его за Торпа. Письмо вы отправили в понедельник. В четверг уехали рыбачить на своей лодке.

Вы, конечно, знали, что Торп проведет выходные в коттедже в Нью-Джерси с вашей дочерью. В воскресенье вечером вы поставили лодку на якорь у какого-то пустынного пляжа на коннектикутском побережье — не удивлюсь, если это окажется то же самое место, где я вчера взял на борт Люка, Кестера и Торпа, — выбрались на берег, угнали где-нибудь машину и отправились к бунгало — скорее всего, по дороге вдоль леса, что позади бунгало, поскольку ни Грант, ни его племянница никакой машины по пути туда не видели. Пробравшись через лес, вы выстрелили в Арнольда через окно, вернулись тем же путем обратно к лодке, поднялись на борт, пересекли пролив, бросили якорь у побережья Лонг-Айленда, забрались в постель и уснули спокойным сном. Или не могли уснуть.

Иногда после убийства спят, иногда нет. Есть какие-то замечания?

— Нет, — презрительно ответил Джордан. — Представления не имею, с чего даже начать.

— Я и сам думаю, — согласился Фокс, — что вам лучше подождать, пока я закончу. Прежде чем продолжить, я кое-что здесь уточню. У вас не было ни желания, ни намерения вредить Торпу; вам нужен был именно Арнольд. И вы справедливо ожидали, что никто даже и в мыслях не свяжет вас с этим делом. Лишь четыре человека на свете знали, что между вами и Ридли Торпом вообще есть какая-то связь: это Люк Уир, Вон Кестер, ваша дочь и сам Торп, а они не стали бы разглашать тайну. Поэтому вы полагали, что если и услышите об убийстве Кори Арнольда, то только из газет, когда сочтете нужным выйти на берег и купить несколько штук.

Должно быть, вам не приходилось испытывать в жизни потрясения более сильного, чем вчера днем, когда я подплыл к вашей лодке, и вы увидели, кто сидит со мной. Верно?

Джордан молчал.

— Простите, — покачал головой Фокс. — И не отвечайте пока. Вы великолепно справились с ситуацией.

Конечно, я ни о чем не подозревал, и, хотя всегда держу глаза открытыми, вы не выдали себя ничем, ни один мускул у вас не дрогнул. Переговоры завершились, мы с Люком и Кестером уехали. И тогда в какой-то момент, еще до условленного нами заранее времени, когда вы должны были с Торпом высадиться на берег, вам довелось испытать еще один удар. Полагаю, это случилось скорее всего тогда, когда вы стояли за штурвалом, направляя лодку в Порт-Джефферсон. Торп вышел из рубки с револьвером в руках. «Послушайте, Джордан, — сказал он (я просто слышу, как он это произносит), — там, в ящике, я нашел эту штуковину. Я ненавижу оружие и никогда его не носил, но, видит бог, кто-то старается меня прикончить, и мне нужно защищаться.

Я возьму у вас этот револьвер на время, пока не приобрету собственный». И он сунул находку в карман.

Разве было не так?

Джордан молчал.

Фокс опять покачал головой.

— Простите. Должно быть, этот шок был почти таким же сильным, как и первый. Ведь это был револьвер, из которого вы застрелили Арнольда. Вам не было нужды от него избавляться, поскольку не имелось ни одного шанса из миллиона, что ваше имя всплывет в связи с этим преступлением, а после того, как появились мы, у вас уже не было возможности его как следует спрятать.

Конечно, вы попытались отговорить Торпа от желания вооружиться, но Торп привык делать то, что хочет, а вы не могли возражать слишком рьяно, опасаясь вызвать подозрения.

Однако теперь вы оказались в очень затруднительном положении. Вы понимали: если появится хоть малейшее подозрение, то в распоряжении Торпа имеется доказательство, которое прямо укажет на вас как на убийцу. — Фокс прищелкнул пальцами. — Вчера вы провели очень тревожную ночь в моем доме. Больная совесть всегда рождает страхи, и некоторые мои замечания, возможно, даже привели вас к мысли, что я уже вас подозреваю, хотя я еще ни о чем не догадывался.

Мне, увы, тут нечем гордиться, потому что я вообще не подозревал вас до тех пор, пока не заглянул в листочки, на которых вы писали под мою диктовку. Наилучшим образом защититься от угрозы разоблачения вы могли, только вернув свой револьвер, но вы не знали, как к этому подступиться. Страх заставлял вас что-то предпринимать, не допустить, чтобы против вас возникли подозрения, и вы придумали достаточно надежное средство. Признаю, вы здорово меня надули с этим утренним визитом к дочери. Мне бы следовало заподозрить вас еще тогда, когда вы рассказали, как она угощала вас чаем с бисквитом, но вы правильно рассчитали. Вы решили так: сбежав из моего дома еще на рассвете, якобы для того, чтобы поговорить с дочерью и убедиться, что Торп не мог сам совершить убийство, — убедиться, что вы даете алиби не преступнику, — вы отведете от себя всякие подозрения, если они есть, и это сработало! Я вас недооценил. После такого хитрого трюка я даже пропустил мимо ушей ваши слова насчет чая с бисквитом… Что такое, Кестер?

— Да ничего! — резко ответил секретарь. — Только предположения ваши насчет Джордана кажутся еще более надуманными, чем те, которые вы строили насчет меня. И гораздо более замысловатыми. При чем тут, черт возьми, чай с бисквитом?

— При всем! — отчеканил Фокс. — Он имеет решающее значение. Ни один американец никогда не скажет о чае с бисквитом — так говорят только англичане. Мне бы следовало еще раньше догадаться, что Джордан — англичанин, поскольку я слышал, как он говорил, что служил начальником хозяйственной части на «Седрике», а это британский корабль.

Фокс не сводил глаз с Джордана. Тот тоже в упор смотрел на него, но глаза его были так глубоко посажены и скрыты бровями, что об их выражении оставалось только гадать.

— Затем, — продолжал Фокс, — я сам привез вас сюда, в Мейпл-Хилл. Полагаю, страх ваш достиг предела. Вы намеревались спокойно отсидеться на своей лодке в тишине и покое, пока вся эта шумиха, вызванная убийством Арнольда, не закончится, а оказались в самом центре событий. Вы стали бояться меня. Мое внезапное появление в квартире вашей дочери вскоре после вашего прибытия туда встревожило вас — правда, совершенно напрасно, поскольку я вовсе не ожидал увидеть вас там. Хуже всего было то, что револьвер все еще оставался у Торпа, и Торп знал, что он ваш. Именно это и представляло для вас главную опасность, а обстоятельства словно специально складывались так, чтобы соблазнить вас возможностью устранить эту угрозу.

Вы сидели на боковой террасе, туда заходили и беспокоили вас люди. Вам хотелось побыть одному, чтобы решить, стоит ли предпринимать какие-то действия, и если да, то какие. Вы пошли за дом, там стояли машины, и на сиденье одной из них, принадлежавшей Джеффри Торпу, вы увидели оставленный револьвер.

Вид оружия заставил вашу кровь вскипеть. Вам было известно, что Ридли Торп находится в библиотеке с противоположной от боковой террасы стороны дома. Окна, конечно, должны быть открыты, а представления о том, как делается выстрел через окно, вы уже имели. Еще вы знали, что есть множество людей, которых заподозрят в этом убийстве скорее, чем вас: сын и дочь Торпа, Люк и Кестер, Грант и его племянница, группа деловых партнеров. Страх ваш был к тому же не настолько силен, чтобы вы забыли об осторожности. Вы все обдумали, прежде чем взять в руки оружие. Человек, выстреливший из револьвера, редко оставляет ясные отпечатки пальцев на нем, но частички сгоревшего пороха внедряются ему в кожу и их легко обнаружить. Собственный носовой платок лучше не использовать; вы огляделись, и на сиденье моего седана нашли голубой шарф, оставленный мисс Грант. Удостоверившись, что на вас никто не смотрит, вы достали его из машины, потом взяли револьвер.

Вы предусмотрительно протерли его металлические части, чтобы не нашли отпечатки пальцев какого-то конкретного человека. Ведь тогда заподозрят именно его, а у него может оказаться надежное алиби. Если же отпечатков нет, под подозрением оказываются все. Вооружившись, вы крадучись пробрались к другой стороне дома…

Фокс остановился, услышав негромкий стук в дверь.

В коридоре прозвучали приглушенные шаги. Через миг дверь отворилась ровно настолько, чтобы просунулась голова Дэна Пейви, и вице-президент провещал хриплым шепотом:

— Женщина с длинным носом! Вошла в комнату!

— Это Кнудсен, горничная миссис Пембертон, — сказал Кестер.