- Блокнот, Арчи.
      Я развернулся, и достал блокнот с ручкой.
      - Письмо. Шапка обычная. Мистеру Барри Флемингу для мистера Мильтона Фейлса, и адрес. Уважаемый мистер Фейлс! Конечно, это трюизм, но люди, у которых внезапно появляется новый источник дохода, часто покупают вещи, которые раньше не могли себе позволить. Точка. Возможно, что вам нравятся орхидеи, запятая, и что вам захочется купить несколько орхидей на пять тысяч дополнительного дохода, полученного вами за последние четыре месяца. Точка. Если так, запятая, я буду рад познакомить вас со своей коллекцией, запятая, когда вы позвоните и мы договоримся о времени встречи. Искренне ваш.
      Я бросил блокнот на стол.
      - Прекрасно, - сказал я. - Возможно, это позволит нам заполучить мистера, а не миссис Флеминг. Если же письмо принесут им домой, когда его дома не окажется, но будет она, то разговаривать вам придется с ней, а не с ним. Статистика гласит, что семьдесят четыре процента жен вскрывают письма, адресованные мужьям, и не обязательно над кипящим чайником. Почему бы не послать письмо в школу?
      - Сегодня пятница и уже два часа, - сказал Сол. - Письмо дойдет до него только в понедельник.
      - Гр-рр, - прорычал Вулф.
      - Вы правы, - сказал я. - Проклятье!
      - Идея очень красивая, - произнес Сол. - Он здорово попотеет до разговора с вами, а это очень хорошо, поскольку не придти он не может. Даже, если он не убивал её. Но могу я внести небольшую поправку?
      - Да.
      - Может быть, написать письмо так. Возьми блокнот, Арчи. Уважаемый мистер Фейлс! Как вам известно, запятая, я была лучшей подругой Изабел Керр, запятая, и мы делились с ней самыми сокровенными тайнами. Она рассказала мне о ваших пяти тысячах. Я никому об этом не говорила, запятая, поскольку это был наш секрет. Нет, исправь "это был наш секрет" на "я обещала ей, что никому не скажу". Далее: Можете выразить свою признательность, запятая, отдав мне хотя бы половину от пяти тысяч. Вы должны принести мне эти деньги не позднее второй половины дня в воскресенье. По вечерам я работаю. Мой адрес указан выше, а телефон такой-то. Письмо должна подписать Джулия Джекет. И написать, должно быть, тоже - вряд ли у неё есть пишущая машинка.
      - Потом он её прихлопнет, обрадовался Фред, - и тут-то мы его и сцапаем.
      Сол кивнул.
      - Так и случится, если мы ему позволим, и если это он убил Изабел Керр.
      Потом обратился к Вулфу:
      - Мне кажется, что так мы достигнем результата быстрее. Я не смогу уговорить её написать письмо, поскольку я хорек, а вот Арчи сумел бы.
      - Запросто, - ухмыльнулся я. - Я пообещаю прислать орхидеи на её похороны. - Я перевел взгляд на Вулфа. - Вы ведь пожелали ей удачи?
      - Так ты отказываешься? - процедил он.
      - Нет, сэр. Я очень рад. Я просто хотел сказать, что уговорить её будет трудно, а если она все-таки согласится, то нам нельзя упускать её из вида ни на секунду, а на это она может не пойти. Уговорить её - дело сложное.
      - Но ты готов попытаться?
      - Да, сэр. Если я обмишурюсь, то всегда смогу свалить вину на Сола.
      - Это бессмысленно. Куда важнее точно сформулировать письмо. Прочитай, что получилось.
      Вот как случилось, что в пятницу, в час дня я сидел в комфортабельном кресле в спальне на девятом этаже гостиницы "Мейдстоун" в Центральном парке в районе Семидесятых улиц. Джулия Джекет полулежала в постели, подложив под голову и спину три подушки; расправившись с яичницей с ветчиной и тостами, булочками и земляничным джемом, она потягивала уже третью чашечку кофе, пока я рассказывал про шантаж и Фалеса Милетского, не называя, впрочем, Баллу. Просторный и светлый номер украшал букетик роскошных ванды роджерси, который я воткнул в вазу у изголовья кровати Джулии. Еще одну орхидею Джулия запихнула за вырез своего небесно-голубого халатика. Она сказала, что по утрам от неё толку мало, но на самом деле, поверьте, смотреть на неё было совсем не скучно. Осмысленный взор, свеженькое личико и норов, которого хватило бы на табун мустангов.
      - Бедняжка Изабел, - сказала она. - Что за невезуха: зять - шантажист, любовник - убийца... Свихнуться можно.
      - А лучшая подруга - ослица, - добавил я.
      - У неё была только одна подруга. Я.
      - Совершенно верно. Слово "ослица" я употребил исключительно с профессиональной точки зрения. Как мужчина я использовал бы скорее такое обращение, как "котеночек", "зайчик", или хотя бы "ягненочек". Но с профессиональной точки зрения...
      - Вы догадываетесь, что это постель? Что я могу вскочить и схватить вас?
      - Да, я внимательно слежу за каждым вашим движением. Так вот, с профессиональной точки зрения я окрестил вас ослицей, поскольку вбив себе в голову, что Изабел убил Орри Кэтер, вы уперлись, как мул, несмотря даже на то, что третий по уму и смекалке сыщик в Нью-Йорке предлагает вам пари десять против одного. Мне бы...
      - А кто два самых смекалистых?
      - Ниро Вулф и я, но я вам ничего не говорил. Так вот, мне бы понадобился час, чтобы объяснить, почему мы все трое уверены в невиновности Орри, но и тогда вы могли не поверить. Теперь, похоже, мы уже знаем, кто её убил. Вымогатель. Барри Флеминг. Муж её сестры.
      Джулия отставила чашечку в сторону.
      - Хм. Что-то в этом есть.
      - Если говорить об уликах, то пока нет. Но никого другого мы всерьез заподозрить не можем, хотя и очень старались. Барри Флеминг подходит идеально. Должно быть, Изабел рассказала Стелле, кто платит за квартиру и все прочее - назовем его Икс, - а Стелла рассказала Барри, поскольку в противном случае он не смог бы его шантажировать...
      - Возможно, я ослица, но до двух считать я умею. Могу даже произнести весь алфавит в обратном порядке.
      - Это ещё ничего не доказывает. Когда Икс поделился с Изабел, что его шантажируют, она сразу смекнула, что шантажист Барри. Должно быть пыталась его урезонить, но он не унимался. Наконец, она, видимо, пригрозила, что расскажет все Стелле. Если этот разговор случился у них в субботу утром, и она сказала, что вечером точно поговорит со Стеллой, то он тут же и убил её. Сосчитайте до двух.
      - Не давите на меня.
      Джулия резко отодвинула столик, ваза пошатнулась, и я едва успел подхватить её. Джулия швырнула на пол одну подушку, а сама легла на спину, вытянувшись во весь рост.
      - Вы проворны, - сказала она. - И изящны. Могли бы выступать в нашем ансамбле. Оставьте свои координаты девушке за стойкой. А вы объяснили все это полицейским?
      - Нет.
      - Почему?
      Я решил избавить её нервную систему от потрясения и не рассказал про пятьдесят тысяч.
      - Потому что им очень нравится Орри и они дорожат его обществом, а у нас нет улик. Ни единой. А говорю я все это вам потому, что мы очень надеемся на вашу помощь. Вы ведь хотите, чтобы убийцу наказали?
      - Еще бы, черт побери!
      - Тогда вы можете помочь нам. Напишите Флемингу письмо, обращаясь как к Фейлсу, и попросите его отдать вам пять тысяч, или их большую часть. Напишите, что Изабел все вам рассказала. Можете даже намекнуть, что подозреваете его в убийстве. Конечно, он захочет встретится с вами и, если он и вправду убил Изабел, то ему придется избавиться и от вас. Тут мы его и схватим, тепленького. И все счастливы.
      Она расхохоталась. Так заливисто и естественно, что я не выдержал и тоже прыснул. Наконец, она успокоилась и спросила:
      - Вы ведь не женаты?
      Я потряс головой.
      - Нет.
      - И никогда не были женаты?
      - Нет. Но получил почти тысячу отказов.
      - Ну да, конечно. А я когда-то была замужем. Что это был за год! Знаете, что я сделаю, когда вы уйдете?
      - Нет.
      - Я буду стоять у окна и смотреть вам вслед. И при этом грызть локти от досады, что ничего не выгорит. Ладно, если меня пришьют, обещайте хотя бы придти на кладбище. - Чуть помолчав, она спросила: - Так что я должна написать?
      Я махнул рукой.
      - Выбросьте это из головы. Я просто пошутил, и мы уже хорошо посмеялись.
      - Чушь.
      Она ткнула в меня пальцем.
      - Слушайте, вы! Я Ю Э Ъ Ы Ь Щ Ш Ч Ц Х Ф У Т С Р П О Н М Л К Й И З Ж Е Е Д Г В Б А! Вы точно заявились с намерением меня захомутать. И не надо все портить напускной жалостью. Ставлю десять против одного, даже двадцать против одного, что вы с Ниро Вулфом уже накарябали такое письмо, и оно у вас в кармане. Гоните его сюда!
      Признаться, она бы его взяла, если бы я не удосужился выучить письмо наизусть.
      - Слава Богу, - с чувством произнес я, - что вы все-таки решили не выходить за меня. Я за вами не поспеваю. Вы правы, мы и в самом деле обсуждали, как составить это письмо. Но если вы его напишите, а я отправлю, то с той минуты, как Флеминг его получит, вы превращаетесь в мишень. Завтра суббота. Он может действовать очень быстро. Если вы напишите письмо сейчас, а я его тут же отправлю, Флеминг получит его завтра утром. Значит, с девяти утра я уже буду караулить здесь на этаже, а Сол Пензер-хорек затаится внизу, в вестибюле. Если вам понадобится куда-то идти, мы будем сопровождать вас, и не вздумайте брыкаться и демонстрировать характер. В "Десяти маленьких индейцах" с нами будет ещё Фред Даркин, а в отеле кто-то из нас станет постоянно нести дежурство по ночам. И так до тех пор, пока что-то не случится.
      - Это лажа. Как может что-то случится, когда такая свора торчит тут рядом?
      - Положитесь на нас. Ну что, готовы попытаться?
      - Конечно. Вы так ловко заговорили мне зубы, что и отказаться уже вроде нельзя. К тому же, мне и самой хочется. Никто до сих пор не проявлял желания меня убить, так что это даже возвышает меня в собственных глазах.
      - Хорошо. Только давайте договоримся сразу, что вы должны слушаться приказов. И делать точь-в-точь так, как вам велят. На чем вы можете поклясться? На библии?
      - Нет, многие мужчины в ней такие ужасные, да и женщины тоже. Мы пожмем друг другу руки.
      И она протянула мне руку.
      Вы, конечно, понимаете, что я пожал ей руку чисто из профессиональных побуждений, но рука была очень приятная, и я не преминул подметить это вслух. Потом добавил:
      - Прежде чем мы начнем составлять письмо, я хочу предупредить, что Стелла может вскрыть и прочитать его. Это изменит положение, хотя, возможно, даже в лучшую сторону. Но в любом случае завтра суббота, и Флеминг наверняка заявиться сюда. Теперь о письме. Мы решили адресовать его Барри Флемингу для Мильтона Фейлса. Мистер Вулф обожает откалывать такие номера. Как бы вы к нему обратились: Барри, или мистер Флеминг?
      - Я никогда его не видела. Мистер Флеминг.
      - Хорошо. На бумаге с гостиничным гербом. "Уважаемый мистер Флеминг. Как вам известно, я была лучшей подругой Изабел. Мы ничего друг от друга не скрывали. Она рассказала мне про Мильтона Фейлса и про то, каким образом вы заработали пять тысяч долларов. Она сказала также, что собралась рассказать об этом сестре, но сперва хотела предупредить вас. Это меня нисколько не удивило - я хорошо знала характер Изабел. И теперь меня волнует вопрос - не связано ли это её решение с тем, что с ней случилось? Я хочу это знать. Теперь, о пяти тысячах долларов. Учитывая то, каким путем вы их раздобыли, мне кажется, что вам не стоит оставлять деньги себе. Я думаю, вам лучше отдать их мне, а я передам их в какую-нибудь благотворительную организацию. Надеюсь, вы не заставите меня ждать. Я живу в этой гостинице. Искренне ваша." Слова, конечно, можно изменить, но надо сохранить смысл.
      Джулия хмурилась.
      - Многовато вранья в одном коротеньком письме.
      - Нет, ложь только одна: что Изабел вам все это рассказала. На самом деле, рассказал все я. Остальное - чистейшая правда. Вас ведь и в самом деле волнует, не связано ли это с убийством. Вы и в самом деле хотите это знать. И просто из кожи вон лезете, чтобы добиться своего.
      - Я лезу вон из кожи, потому что вы меня втянули своим краснобайством. Я и не думала...
      - Пф! Осадите назад. Я бы ни за что не втянул вас против вашей воли. Вы ведь хотите это сделать?
      - Да, черт бы вас побрал. - Она резко села, и орхидея вывалилась из выреза халатика. - Ступайте в соседнюю комнату, а я приду через десять минут. Не могу же я писать такое письмо в постели.
      Я засек время. Джулия пришла через двадцать две минуты. Нет, и она не была воплощением совершенства.
      Глава 12
      В 1958 году, восемь лет назад, никак не должно было случиться, чтобы человека по имени Саймон Джекобс закололи в Ван Кортленд-парке. И тем не менее так случилось, чего мы с Ниро Вулфом никогда не забудем. Нам следовало предвидеть, что может произойти, и принять соответствующие меры, а мы этого не сделали. Одного такого прокола в жизни сыщика-профессионала более чем достаточно; вот, почему я заявился в гостиницу "Мейдстоун" не к десяти утра, а к девяти тридцати. Почту в Нью-Йорке разносят преотвратно, но был один шанс из миллиарда, что почтальон в субботу утром принесет письмо в дом по Гумбольдт-авеню на рассвете, а метро - резвый вид транспорта.
      Управляющему гостиницы вряд ли пришлось бы по душе, если постоялец попросил бы выставить стражу перед дверью номера, опасаясь насильственной смерти, поэтому мы не стали беспокоить управляющего гостиницей. Вместо этого мы позвали местного сыщика, и Джулия Джекет сказала ему, что к ней пристает один мужчина, который может даже снять номер здесь в гостинице, а она не хочет, чтобы возникли осложнения. Помогло также то, что сыщик был наслышан о Ниро Вулфе и об Арчи Гудвине, а также то, что я всучил ему двадцатку. Он даже принес мне стул.
      Поскольку я догадался захватить с собой "Таймс" и какой-то журнал, скучать мне не пришлось. На дверях номера Джулии висели табличка с просьбой не беспокоить, и горничные не заходили к ней. Утром вообще было тихо, по коридорам никто не шастал. Я сидел и размышлял о том, чем отличаются жильцы седьмого этажа дома номер 2938 по Гумбольдт-авеню от постояльцев гостиницы "Мейдстоун", когда из дверей номера Джулии - дверь спальни - приоткрылась настолько, что в щель можно было просунуть голову. Из двери и в самом деле высунулась голова Джулии и поинтересовалась:
      - Хотите есть?
      Я посмотрел на часы. Без десяти двенадцать.
      - Я пока продержусь, - ответил я. - Коридорный скоро поднимется. Все уже согласовано.
      - Вот как? Вы утратили бдительность. Я собираюсь заказать завтрак. Что если он подкупит официанта и подсыпет мне яд? Придется вам попробовать. Что вам заказать?
      - Просто попросите подать двойной завтрак.
      - Я всегда завтракаю яичницей с ветчиной. Сейчас открою другую дверь.
      Так она и сделала, но я не вошел. Я помнил о Саймоне Джекобсе и решил дождаться официанта, чтобы разглядеть его, пока он ещё в коридоре. Порой случается, что трудно отличить разумное поведение от глупого. В этот раз я свалял дурака, дожидаясь в коридоре официанта. Он появился только в половине первого. Я проследил взглядом, как он вошел в дверь спальни Джулии, а сам прошмыгнул в другую дверь.
      Завтракали мы в спальне. Джулия восседала на кровати, а я устроился у столика. Джулия была во вчерашнем халатике, от чего я сразу почувствовал себя в домашней обстановке. Наоборот, яичница напоминала, что я все-таки не дома, поскольку Фриц никогда не поджаривал яйца. Говорили мы об Изабел. Точнее, говорила Джулия, а я слушал. Оказывается, Джулия пыталась отговорить Изабел от замысла выйти за Орри, и думала уже, что сумеет преуспеть. Джулия объяснила, что в мире не существует хороших мужей, потому что нет хороших жен, и наоборот. Мы уже добрались до булочек и джема, и Джулия начала рассказывать, какая умница была Изабел, что поняла, насколько не годится для шоу-бизнеса, когда зазвонил телефон, и она развернулась и сняла трубку.
      Сперва она сказала "алло", а потом: "Да, мистер Флеминг, это Джулия Джекет", после чего я быстро перебрался в соседнюю комнату и снял параллельную трубку. Правда, услышал я немного.
      - В два часа вас устроит? - спросил Флеминг.
      - Лучше в половине третьего, - сказала она.
      - Хорошо, - сказал Флеминг, и на этом разговор окончился.
      Я вернулся в спальню, Джулия поинтересовалась, слышал ли я их беседу, я ответил, что слышал и присел к своему столику.
      - Давай обсудим, в какой фонд передать эти деньги, - предложила она. Или вы уже и это решили?
      - Не смешно, - ответил я, наливая кофе. - Я буду звать вас Джулия.
      - Это тоже не смешно. Он принесет пепельницу с собой?
      - Конечно. Он ведь придет сюда?
      - Да.
      - Я говорил, что мы не сможем ничего предпринять, пока не узнаем, что он задумал. Конечно, он не собирается возвещать о приходе. Представляете, он скажет портье, что пришел к вам, портье позвонит и предупредит вас, Флеминг поднимется на лифте, убьет вас, а потом спокойно выйдет на улицу.
      - Тогда вы можете спрятаться в стенном шкафу. Или здесь. - Она сняла поднос с постели. - Пожалуй, я приоденусь по такому случаю. Прихватите свою чашку в другую комнату, пожалуйста.
      Я повиновался. Гостиная выглядела неплохо - темнозеленый ковер, светлозеленые стены, стандартные стулья, необъятная кровать и большое окно с видом на Центральный парк. Покончив с кофе, я подошел к окну, чтобы поглазеть на парк. Поскольку стоял февраль, то несмотря на субботний день, народа почти не было. Под голыми деревьями ещё лежал снег, который можно было назвать белым разве что потому, что он не черный.
      А вот вошедшая в гостиную Джулия была вся в черном - изящно скроенное черное платье с короткими рукавами изумительно облегало её фигуру. Немудрено, что Джулия пообещала приодеться - выглядела она просто сногсшибательно. Я так и сообщил ей, после чего увлек к окну.
      - Хочу отдать вам первый приказ, - сказал я. - Видите эту каменную ограду? В котором часу вы обычно возвращаетесь после выступления?
      - Как правило, в половине второго. Мой последний выход заканчивается в час.
      - Прекрасно. В парке никого не будет. Значит, вернувшись сегодня ночью вы включите свет, подойдете к окну, а человек, затаившейся за этой стеной с винтовкой в руках, нажмет на спусковой крючок и, если он стреляет не впервые в жизни, то вам конец. Так что вам запрещается подходить к окну и выглядывать на улицу. Перед тем, как уйти, опустите жалюзи и задвиньте шторы. Это приказ.
      - И очень глупый. Думаете, легко стрелять вверх, да ещё под таким углом? Возьмите винтовку и попробуйте сами. Вы и в окно-то не попадете.
      - Это я-то не попаду? Мне и двенадцати лет не было, когда я из ружья сшибал белок с верхушек деревьев такой же высоты. Вы собираетесь подчиниться приказу, или нет?
      - Собираюсь, - усмехнулась она.
      Мы уселись на диван, чтобы обсудить подробности предстоящей операции. Джулия хотела, чтобы я сидел в соседней комнате и слушал их беседу с Флемингом, я же настаивал на том, что должен присутствовать и следить за ним. В конце концов, примирились мы на том, что присутствовать я могу, но рта раскрывать не буду. Наконец, позвонил телефон и Джулии сообщили, что мистер Флеминг внизу и готов подняться. Я остался сидеть на диване, и сидел на нем, когда в дверь постучали, и Джулия пошла открывать. Вошел Флеминг, но меня не заметил, поскольку не сводил глаз с Джулии. Лишь когда она заперла дверь и шагнула в комнату, он повернулся и увидел меня.
      С губ Флеминга слетело какое-то восклицание, но он, по-видимому, даже этого не заметил. Он просто стоял и пялился на меня. Джулия повернулась к нему и спросила:
      - Вы, кажется, знакомы с мистером Гудвином? Давайте мне ваше пальто.
      Рот Флеминга раскрылся, но из него не вырвалось ни одно слово. Он попытался ещё разок, и проскрипел:
      - Я думал, вы... Мне казалось, что мы будем говорить с глазу на глаз.
      Она кивнула.
      - Я понимаю, что так вам было бы удобнее, но решила, что с вами надо быть поосторожнее. Вы принесли деньги?
      Флеминг мучился с глазами. Он старался смотреть на Джулию, глаза же все время стремились подглядеть, что делаю я.
      - Боюсь, что случилось серьезное недоразумение, - выдавил он. - Боюсь, что Изабел ввела вас в заблуждение. Кажется...
      - Ерунда. Мильтон Фейлс. Или Фалес. Я точно знаю, как вы раздобыли эти деньги, и кто их вам уплатил. Если бы не Изабел, я бы давно рассказала все полиции. Изабел же хотела, чтобы я отобрала у вас деньги, вот я это и собираюсь сделать. Она бы, наверное, хотела также, чтобы я рассказала все её сестре, поскольку и сама намеревалась это сделать. Возможно, так я и поступлю, но сперва верните деньги. Вы принесли их?
      - Нет. Честное слово, мисс Джекет...
      - Черт! - Она развернулась ко мне. - Что вы посоветуете, мистер Гудвин?
      Нет, чтобы назвать меня Арчи.
      - Думаю, что вы зря теряете время, - сказал я. - Пожалуй, я позвоню инспектору Кремеру, и скажу, чтобы он приехал и арестовал его. Кремер занимается расследованием убийств, поэтому Флеминг его заинтересует.
      Я поднялся, подошел к столику, на котором стоял телефонный аппарат, снял трубку и начал накручивать диск.
      - Нет! - выкрикнул Флеминг.
      Я повернулся.
      - Нет?
      - Я отдам вам деньги. Я не мог взять их сегодня - банк закрыт. Я принесу их в понедельник.
      Я положил трубку. Джулия сказала:
      - Только все деньги. Пять тысяч.
      - Да, конечно. - Его взгляд метнулся ко мне, потом возвратился к Джулии. - Вы сказали... Мне кажется, Изабел не хотела бы, чтобы вы рассказали моей жене... Я уверен, что она... Пообещайте мне, что не расскажете. А я отдам вам все деньги.
      Джулия помотала головой.
      - Я не могу вам ничего обещать.
      - Хотя бы пообещайте, что не расскажете до понедельника. А в понедельник мы поговорим. Я расскажу вам, почему... Словом, все расскажу.
      Я вмешался, поскольку Флеминг должен был знать, что немного времени у него ещё есть.
      - За мисс Джекет обещать я не имею права, - сказал я, - но от своего имени обещаю, что ничего не скажу вашей жене, пока вы не вернете деньги если вы их вернете в понедельник, конечно. А дальше видно будет.
      - Хорошо, - произнесла Джулия. - Раз Арчи обещает, то я тоже пока подожду.
      Флеминг нахлобучил на голову шляпу. Если бы он осознал, что надевает шляпу в гостях у дамы, да ещё в присутствии дамы, то пришел бы в ужас. Он хотел ещё хоть что-то сказать, но так и не решился, и одеревенело зашагал к двери. И вновь позабыл хорошие манеры, неплотно прикрыв дверь за собой. Джулия захлопнула её, повернулась ко мне и спросила:
      - Ну, как я сработала?
      - Отвратительно. Сначала вы обратились ко мне: "мистер Гудвин", а потом назвали Арчи.
      - Подумаешь. Я думала, что самое главное - вынудить его убить меня.
      - Попытаться убить. Так звучит лучше. Особенно после того, как я с вами познакомился поближе.
      - Да, но вы все испортили. Я же говорила, что лучше вам было сидеть в другой комнате. Теперь ему придется убить ещё и вас.
      - Не обязательно. Разве я вам не объяснил? Сядьте.
      Я пошлепал возле себя по дивану, и она уселась.
      - Все крайне просто. Флеминг думает, что без вас за убийство его не притянут, поскольку вы единственная, кто знает, почему он убил Изабел. Вы, конечно, не сможете присягнуть на суде, что Изабел рассказала вам, как говорили ему о том, что собирается открыть глаза Стелле на вымогательство, но Флеминг этого не знает. Он также думает, что пусть не в понедельник, а позже, но вы все равно расскажете про него Стелле. Это его сильно гложет не знаю, почему; должно быть, он видит в своей жене чего-то такое, что не вижу я. Так что вы для него представляете смертельную опасность, а я нет. Я знаю все от вас только понаслышке. И на суде Стелла поверит только вам, но не мне. У нас с Вулфом против него нет ни одной улики, но вот если он вручит вам пять кусков, тогда у нас появится улика. Так что он на это не пойдет. А вас, следовательно, ему придется убрать. Извините за резкость.
      - Вы меня втянули в эту историю, а теперь ещё извиняетесь?
      - Втянул по самую шейку. А извиняюсь только за одно. Я должен был предупредить, что, согласившись, вы отрежете себе пути к отступлению. Еще раз извините.
      - Я не собираюсь отступать. Думаю, что он убил Изабел.
      - Конечно, он.
      - Что нам делать теперь?
      - То, что у вас запланировано. При условии, что я буду присутствовать, естественно. Сейчас три часа дня. Если у вас дела в городе, мы будем сопровождать вас вместе с Солом Пензером. Хорьком, по-вашему. Если вы останетесь дома, то я сижу в вестибюле.
      - Вы играете в джин-рамми?
      Я сказал, что играю, потом спустился и сообщил Солу, что на остаток дня он свободен, если договорится с Фредом, чтобы тот без пяти семь подошел ко входу в "Мейдстоун" и был готов провести ночь в вестибюле девятого этажа после нашего возвращения из "Десяти маленьких индейцев". Три часа игры в джин-рамми облегчили мой бумажник на восемь долларов семьдесят пять центов. Не то, чтобы она так здорово играла, или мне так не везло, но я решил, что несправедливо обыграть девушку, которая и так проиграет десять долларов Солу. Впрочем, надо отдать ей должное, играла она очень аккуратно. Так играл еще, пожалуй, Лон Коэн. В шесть часов мы кончили играть, заказали и съели сандвичи с кофе, после чего Джулия переоделась.
      Я на своем веку перевидал немало увеселительных заведений в Манхэттене, главным образом, в компании Лили Роуэн, но "Десять маленьких индейцев" не посещал не разу. Правда, сидел я, в основном, в гримерной Джулии, крохотной комнатенке, примерно шесть футов на восемь. Когда Джулия выступала, я стоял за кулисами, а Фред дежурил в зале, ближе к входной двери. Джулия, признаться, стоила той тысячи в неделю, или даже больше, что ей платили. Поскольку род её занятий не имеет прямого отношения к описываемым событиям, я ограничусь только одним: Джулия честно отрабатывала свой гонорар. И посетители явно были со мной согласны - публика ревела от восторга. Один из поклонников даже исхитрился пробраться в её гримерную ближе к полуночи; воздыхатель так набрался, что, когда я его выталкивал, засыпал на ходу.
      Когда мы, наконец, высунули носы на стужу и ветер, такси уже поджидало у входа - у Джулии была постоянная договоренность с одним водителем на четверть второго. По дороге Джулия с Фредом возобновили разговор, который затеяли ещё по пути в кабаре; они договорились, что на лето Фред сдаст Джулии в аренду одного из четверых своих детей, и теперь обсуждали цену и другие условия. Зная Фреда, я надеялся, что Джулия раскусит бесхитростную шутку, а зная Джулию, я надеялся, что Фред догадается, что она валяет дурака.
      Когда такси подкатило к "Мейдстоуну", швейцар уже ждал, и услужливо открыл и придержал дверцу. Мы вылезли на тротуар и такси отъехало. Заходить в гостиницу я не собирался; мне предстояло сменить Фреда в десять утра, и по плану я должен был уснуть ещё два часа назад. Мы так и стояли кучкой на тротуаре - Джулия между мной и Фредом, - когда грянул первый выстрел. Я среагировал на выстрел - резкий громкий хлопок, - а Фред среагировал на пулю, хотя в тот миг я ещё этого не знал. Словом, Фред упал. Второй выстрел прозвучал не то до, не то после, не то как раз тогда, когда я сбил Джулию с ног и навалился на нее. Если вы станете возражать, что настоящий джентльмен просто прикрыл бы девушку грудью, я соглашусь, но отвечу, что джентльмену следовало знать, откуда стреляют. Я, между прочим, тоже прикрыл Джулию, когда свалился на нее. Вывернув шею, чтобы осмотреться, я увидел, что тупица-швейцар застыл с открытым ртом у дверей и глазеет куда-то через улицу. Других выстрелов не последовало. - Лежите и не шевелитесь, приказал я Джулии и поднялся. Тут послышался голос Фреда:
      - Этот гад попал в меня.
      Фред приподнялся на руках, опираясь на одно колено. Я спросил, куда его ранило. Он ответил, что в ногу. Швейцар сказал:
      - Я видел его, он был там, у стены.
      Джулия молчала. Молодец. Я оглянулся. Из гостиницы вышел портье. На углу остановилась парочка, мужчина и женщина, и в испуге таращилась на нас. С другой стороны вприпрыжку приближался фараон. Я снова велел Джулии не шевелиться, и быстро перебежал улицу. Вдруг он решил дождаться, пока она встанет? Мне пришлось подтянуться на руках, чтобы заглянуть за стену. Парк был погружен во тьму, но снега было достаточно, чтобы на белом фоне разглядеть человека. Его там не было. Когда я вернулся к "Мейдстоуну", полицейский склонился над Фредом и сказал, портье, чтобы тот вызвал "скорую". Джулия лежала в прежней позе. Я помог ей подняться, сказал Фреду, что вернусь, а сам повел Джулию в гостиницу. Полицейский окликнул меня и сказал, что ему нужны имена свидетелей, но я ответил, что он слышал, как я пообещал вернуться, и продолжал свой путь. Джулия храбрилась, стараясь унять дрожь, и я решил, что она в состоянии пройти от лифта до двери своего номера, не опираясь на мою руку.
      Войдя в гостиную, она произнесла:
      - Представляю, во что превратилась моя шубейка.
      И сбросила её раньше, чем я успел помочь.
      - Не сыпьте соль на рану, - сказал я. - Когда-нибудь я вам выскажу, какая вы смелая, замечательная, решительная и отважная, но сейчас мне некогда. Попади пуля на два фута левее и на фут выше, вас бы уже не было в живых. Вам повезло, вы, должно быть, родились в рубашке, а вот мне прощения нет. Я должен сейчас спуститься и выяснить, что случилось с Фредом. К моему возвращению вы должны уже сложить вещи.
      - Сложить вещи?
      - Да. Вы переезжаете в так называемую Южную комнату в доме Ниро Вулфа. Она расположена над его спальней и имеет три окна, которые выходят на юг. Зимой там очень красиво. Вам понравится.
      Она замотала головой.
      - Но я... Я вовсе не хочу прятаться.
      - Послушайте, котеночек. Зайчик. Ягненочек. Я больше не имею права приказывать вам. Неужто мне придется вас уговаривать?
      Я вышел.
      На улице собралась уже небольшая толпа зевак. Фред лежал на спине, а портье подсовывал ему под голову подушку. Какая-то женщина твердила, что Фред застудит легкие. Фараон с швейцаром стояли возле каменной стены. Я присел на корточки рядом с Фредом и спросил, куда его ранило. Он сказал, что в левую ногу чуть повыше колена, и что он думает, что повреждена кость. Потом он спросил: