Однако, как выяснилось, гримаса на его лице предназначалась ему, Фоксу, как и слова, с которыми обратился наконец к нему Клифф.
— Итак, — произнес предприниматель с нескрываемой горечью, — вы сначала обратились с этим к ним, а уже потом пришли просить меня помочь мисс Дункан!
— Вы говорите — к ним? — Фокс в удивлении широко раскрыл глаза. — К кому это?
— Да к ним. К полиции. Не пытайтесь посадить меня в лужу и теперь! Инспектор Дэймон желает, чтобы я немедленно явился к нему. Спрашивается, зачем? Ведь у него уже есть подписанные мною показания, включая все, что только могло его интересовать… Конечно, если вы не рассказали ему о моем письме, телефонном звонке и о ваших чертовых умозаключениях. — Клифф стиснул зубы. — Ну так вот, я все отрицаю! Вы ведь сказали, что это нужно, чтобы помочь мисс Дункан, разве не так?
— Именно так, — спокойно ответил Фокс. — Прекратите корчить из себя недоумка и петушиться, или Дэймон и в самом деле незамедлительно посадит вас в лужу.
Он уточнил, зачем вы ему понадобились?
— Да нет, ничего существенного, но…
— И вы предпочли обрушиться на меня. Возьмите же себя в руки! Вы, видимо, все еще не отдаете себе отчета, что по уши увязли в деле об убийстве в округе Манхэттен города Нью-Йорка: вы находились на месте преступления или вблизи него, когда оно произошло, скрыли этот факт от полиции, как и то, чему были свидетелем. Я «к ним», как вы изволили выразиться, «с этим не обращался» перед тем, как прийти к вам сюда, и пока не намерен этого делать. Не имею ни малейшего представления, о чем собирается расспрашивать Дэймон, но он так и будет вас дергать, пока идет расследование, а в сложившихся обстоятельствах вам следует держать ушки на макушке. — Фокс, говоря это, уже надевал пальто и шляпу. — Удачи вам, и следите за каждым своим словом!
Повернувшись, он вышел.
Были по меньшей мере три вещи, которые следовало выполнить, не откладывая в долгий ящик, и, оказавшись на улице, Фокс направился в сторону «Гранд-Сентрал», где опять воспользовался подземкой, явно намереваясь заняться одной из них. Однако вместо того, чтобы выйти на Уолл-стрит, проехал еще пару остановок, затем выбрался из подземки, прошел на «Беттери-Плайс» и, воспользовавшись лифтом, поднялся на самый верх здания под номером семнадцать. На двери, в которую он вошел, значилось: «США. Служба погоды». Фокс обратился к человеку, который дружелюбно взглянул на него из-под очков.
— Сначала я собирался позвонить, но решил вместо этого прийти сюда, чтобы уточнить один факт: без всяких ссылок на засуху, наводнение и прочие стихийные бедствия, скажите, в какое время начался дождь, скажем так, в Грин-Виллидж вечером в прошлый вторник?
Он вышел из «службы погоды» десять минут спустя, установив этот факт с той непреложностью, которая является обязательной для каждого факта. Дождь во вторник начался в шесть часов пятьдесят семь минут. До этого времени в пределах Манхэттена не наблюдалось выпадения каких-либо осадков, будь то ливень или мокрый снег. Человек, встретивший Фокса дружелюбным взглядом, позволил ему самому убедиться в этом, дав просмотреть все метеосводки. Фокс вышел насупив брови, что свидетельствовало о глубокой неудовлетворенности собой, спустился на улицу, зашел в гриль-бар, как во сне, машинально проглотил четыре сандвича с сыром и выпил четыре чашки кофе. Официант, который любил читать по лицам, в конце концов решил, что этот посетитель только что оставил кучу денег в брокерской конторе и теперь замышляет самоубийство: он был в высшей степени разочарован, если бы узнал, что его клиент мучается из-за того, что никак не может вспомнить, что же особенного в том, что дождь во вторник вечером начался в шесть часов пятьдесят семь минут. Складка на лбу Фокса все еще не разгладилась, когда он расплачивался за еду и покидал бар, она оставалась и тогда, когда он снова воспользовался подземкой, чтобы добраться до Четырнадцатой улицы, и пешком направился на Гроув-стрит, 320.
Мистер Олсон, управляющий, торчал в вестибюле. Он видел, как Фокс несколько раз нажал на кнопку с надписью: «Дункан», но хранил молчание до тех пор, пока к нему не обратились:
— Разве мисс Дункан не у себя?
— Может быть, она и у себя, а может быть, и нет, — ответил мистер Олсон. — Если она и дома, то не открывает дверь. К ней ломятся репортеры, фотокорреспонденты и бог знает кто еще, и вот именно поэтому я нахожусь здесь.
— Похвально с вашей стороны. Но вы ведь знаете, что я ее друг.
— Я знаю только то, что вы им были вчера, но это не значит, что вы являетесь таковым и сегодня. Она в опасности.
— А я спасаю ее. Откройте дверь, и я…
— Нет!
Отказ прозвучал весьма категорично, и сказано это было тоном, настолько исключающим какие-либо возражения, что Фоксу оставалось только ухмыльнуться в ответ на слова бдительного стража.
— Мистер Олсон, — сказал детектив, — не вызывает никаких сомнений, что вы добросердечный человек, хорошо относящийся к жильцам и испытывающий особое расположение к мисс Дункан. Но мне еще никогда не доводилось слышать столь категоричного «нет». За этим прячется нечто большее, чем желание защитить от грубых посягательств юность, красоту и невинность. Что, если причина кроется в купюре, достоинством в двадцать долларов, которую всучил вам мистер Клифф?
А может, и пятьдесят? Держу пари, что именно пятьдесят! Так вот, вы рысью подниметесь наверх и доложите мисс Дункан, что мистер Фокс желает ее видеть! Иначе я вручу вам предписание о явке в суд за укрывательство важного свидетеля и передам копам.
У Олсона хватило духу, чтобы заявить похожим на рычание голосом:
— Стойте там, где стоите!
— Так и делаю. А вы пока — в темпе наверх!
Олсон ушел. Через две минуты он молча вернулся, впустил Фокса, правда, без присущей ему обходительности, и остался стоять у подножия лестницы, наблюдая за тем, как тот поднимается по ступеням.
— Чего только не могут деньги! — объявил Фокс Эйми, когда оказался в ее гостиной и дверь за ним закрылась. — Просто поразительно! Вообразите себя Джульеттой, а мистера Олсона — преданной кормилицей!
Вице-президент «Пи энд Би» дал ему взятку… Вы ходили на похороны?
Эйми кивнула. На ней было простое шелковое темное платье, никакой косметики, и лицо ее выглядело бледным и измученным.
— Я посетила службу, но не поехала на кладбище.
Это было ужасно!.. Я имею в виду все происходящее.
Впервые в моей жизни случилось по-настоящему ужасное событие. Смерть мамы была для меня печальней, намного печальней, но не столь ужасной: она скончалась так… так спокойно. Вчера женщина из «Газетт» предложила мне триста долларов за то, чтобы дать им сделать снимок того, как я валялась тогда у дяди в офисе без сознания… ну, чтобы я изобразила, как… И это тогда… когда шла погребальная служба!.. — Она передернула плечами, словно от озноба.
— Им приходится считаться с аппетитами толпы, — ответил Фокс. — Нравится вам это или нет, но пока для читателей вы лакомый кусочек, не поймите превратно. — Он стоял не снимая пальто. — есть ли что-нибудь новенькое от блюстителей закона?
— Я должна встретиться с мистером Коллинзом в кабинете окружного прокурора в четыре часа. — Эйми издала смешок, в котором и не пыталась скрыть презрения к самой себе. — А я еще воображала, будто хочу стать детективом. — Ее пальцы нервно сплелись на коленях. — Я становлюсь… должно быть, трусихой. То, как смотрят и задают вопросы… и то, как мне приходится красться по улицам и прятать лицо… казалось бы, достаточно, чтобы разозлиться по-настоящему, но я вместо этого трясусь от страха, и у меня дрожат коленки…
— Все это гораздо сложнее, чем кажется. — Фокс потрепал ее по плечу. — Если исходить из того, что для начала вас тюкнули гирькой по голове, а потом, когда вы открыли глаза, им предстало зрелище далеко не из приятных. Был ли ваш кузен на похоронах?
— Да. И это тоже ужасно. Все эти лица — некоторые из этих людей знали дядю всю жизнь — изображали печаль скорее по обязанности и делали это с подобающей случаю торжественностью… Ни на одном не было заметно искреннего горя или жалости. Конечно, Тингли не пользовался всеобщей любовью, но когда он умер и люди, которые знали его с лучшей стороны, встречаются на похоронах… — Эйми сделала жест рукой, как бы характеризуя тех, о ком говорила. — И когда установили гроб на катафалк, ко мне подходят вдруг мистер Аустин, мистер Фрай и мисс Ятс — и только затем, чтобы пригласить на некое сборище вроде совещания, назначенного на два часа: они-де члены треста, и им надо подписать бумаги, поэтому желательно, чтобы я присутствовала при этом, так как опасаются, что Фил задаст им жару, а я, как им кажется, оказываю на него сдерживающее влияние…
— Сейчас уже два часа.
— Я не пойду.
— Ну, Фил не швыряет бомбы. Совещание будет в офисе Тингли?
— Да.
Фокс нахмурился:
— Вы слишком сгущаете краски. Быть подозреваемой в убийстве собственного дяди со всеми вытекающими отсюда последствиями, естественно, не слишком приятно, но нет ничего возмутительного в том, что члены треста затевают совещание сразу после похорон. Скорее наоборот. Артур Тингли, конечно, навсегда покончил со своим бизнесом, но остальные — нет. Возьмите себя в руки и перестаньте терзаться, и я поцелую вас в день вашей свадьбы, когда бы это ни случилось. — Фокс направился было к двери, но вернулся. — Между прочим, вы сказали мне, что телефонный звонок дяди был почти в шесть вечера во вторник и затем вы пошли в спальню, где лежали около часу. Как вы узнали о том, что идет дождь, когда отправились туда? Выглянули в окно?
— Не знаю. Думаю, что да. А что, разве я сказала, что шел дождь?
— Вы упомянули об этом.
Эйми выглядела неуверенной.
— Но это, должно быть, относилось к тому времени, когда я вышла на улицу. Я не помню…
— Вы не помните, шел ли дождь, когда пошли в спальню, чтобы прилечь?
— Нет, не помню, но, конечно, если я сказала так… а впрочем, какая разница?
— Возможно, никакой. Может, вы этого и не говорили, просто у меня создалось такое впечатление. — Фокс открыл дверь. — Никакой отсебятины, когда будете у окружного прокурора, во всем следуйте инструкциям Коллинза. Например, ни слова об анонимном письме! Прибережем это в качестве сюрприза.
Глава 11
Допотопные часы, висевшие на стене, над столь же древним, с круглой столешницей письменным столом, показывали двадцать пять минут третьего.
В этот раз, как и в прошлый, дело происходило во время дежурства, начавшегося в восемь и заканчивающегося в четыре часа, и на посту стояли, когда сюда заглянул Фокс, те же полицейские, что и в тот вечер. Полный торчал у окна, спиной к двери. Тот, что понеотесанней, стоял у сейфа, угрюмо разглядывая допущенных в офис участников совещания, которые сидели на четырех стульях, расставленных по квадрату, в центре комнаты, ими были: Филип Тингли, Сол Фрай, Г. Ятс и щеголеватый маленький человечек, лысый, с небольшими седоватыми усиками.
Р. Аустин, адвокат, настоял на том, чтобы совещание состоялось обязательно здесь, и, похоже, всерьез претендовал на главенствующую роль. Ведь именно в этом офисе его старший партнер, ныне почивший в бозе, официально огласил тридцать лет назад завещание отца Артура Тингли, а посему, по твердому убеждению Аустина, офис был единственным местом, где он, адвокат, надлежащим образом мог выполнить возложенные на него обязанности. Все это не могло не наложить отпечатка на его поведение.
Сейчас он не в состоянии был спокойно усидеть на стуле от распиравшего его негодования. Негодовал же он главным образом на категорический отказ полицейских удалиться и оставить их одних; однако ерзать на стуле минуту назад его вынудило бесцеремонное вторжение незваного посетителя, который просто-напросто открыл дверь и, не спросясь, вошел. Брызгая слюной, вне себя от гнева, мистер Аустин заявил:
— Ничем это извинить нельзя! Великий боже, неужели во имя собственной алчности вы способны пренебречь даже приличиями, которых требует от нас таинство смерти? Ваше поколение, мистер Клифф, в угоду золотому тельцу способно закрыть глаза на элементарные…
Прочие присутствующие не столь бурно реагировали на приход предпринимателя. Когда адвокат замолк, чтобы перевести дух, мисс Ятс взглянула на возмутителя спокойствия и сухо сказала:
— Раз уж вы здесь, объясните цель вашего визита.
Леонард Клифф, встав за стулом Филипа Тингли, отвесил ей поклон.
— Благодарю, мисс Ятс! Я узнал об этом совещании и месте его проведения — не буду говорить откуда: это не важно. Вам известно, что в интересах своей компании я некоторое время вел переговоры с мистером Тингли о том, чтобы купить его бизнес. При прочих равных я, конечно, ради приличия выждал хотя бы день после похорон, прежде чем возобновлять переговоры. Однако в сложившихся обстоятельствах чувствую, что времени на ожидание у меня не осталось. Мне сообщили, что мистер Тингли подозревал меня в подкупе его работников или одного из них, чтобы устроить порчу его продукции, и я хочу заявить, что это подозрение ни на чем не основано. Моя компания подобными вещами не занимается, а сам я — тем более. Но мне известно о хинине…
Клифф замолчал и повернул голову, заслышав шаги и шум открывающейся двери. Другие взглянули одновременно с ним, и, таким образом, когда Текумсе Фокс вошел, он оказался в фокусе сразу семи пар глаз, причем сам он оценил ситуацию с первого взгляда, поэтому, кивнув присутствующим, заговорил без обиняков, обращаясь к Филипу Тингли:
— Извините! Мне кажется, я немного опоздал?
Тактика, которую избрал Фокс, была простой, но тем не менее эффективной. Для полицейских это выглядело так, словно детектив — один из участников совещания, которого ожидали. Для троих членов треста его появление было отнесено на счет Фила, который якобы его пригласил и раздражать которого им не хотелось. И как правильно решил Фокс, исходя из выражения циничного презрения на лице Фила, этот молодой человек был явно не в настроении, чтобы возражать против вторжения детектива в число участников совещания, на которых он смотрел не иначе, как на подлинных ослов.
— Прошу простить, — вежливо и негромко проговорил Фокс, обращаясь к собравшимся, — продолжайте!
Взгляды всех вновь обратились к Леонарду Клиффу.
— Как я уже сказал, — он продолжил прерванную фразу, — мне стало известно о хинине, и у меня есть свои подозрения насчет того, кто в этом повинен, хотя, должен признаться, подкрепить мне их нечем, кроме того, что я знаком с методами, которые пускались в ход в других подобных случаях этим человеком, сумевшим в интересах банка недавно получить контроль над некой корпорацией. Мне известно, что он хотел купить бизнес Тингли. У меня есть основание полагать, что он лично вступил в контакт с ним… ну… скажем так… совсем недавно. Я знаю, что никакие этические соображения по поводу чужой собственности не заставят этого человека уклониться от избранного им курса действий.
Понимаю, что мое появление здесь выглядит неуместным и даже вызывающим, но я намерен опередить того человека, о котором я только что говорил.
— Какого человека? — осведомился все еще вне себя от появления посторонних Аустин.
Клифф отрицательно покачал головой:
— Из моего описания вы уже могли догадаться, о ком идет речь, а возможно, и нет. Всем собравшимся, как и мне, известна почтенная и завидная репутация бизнеса Тингли, основанного еще до появления некоторых из нас на свет. Будет постыдным и позорным позволить этому человеку прикоснуться к нему его грязными руками. Моя компания предлагала Артуру Тингли за его бизнес триста тысяч долларов. Мы хотим купить его, причем за наличные! Я хотел бы обсудить это с вами, господа, если не сейчас, то в любое удобное для вас время, но до того, как вы согласитесь на какие-то другие предложения. Вот зачем я пришел сюда.
На мгновение воцарилась тишина. Ее нарушил Аустин:
— Хорошо! Мы выслушали вас. А вы выслушаете нас, когда нам будет что сказать на ваше предложение.
Сол Фрай агрессивно пророкотал:
— Он может услышать от меня это прямо сейчас! Я считаю его предложение выгодным. Это здание в любую минуту вот-вот рассыплется, впрочем, так же как и ваш покорный слуга. Я стар и вышел из моды, но мне хватает ума признаться в этом. — Он устремил пылающий ненавистью взгляд на Г. Ятс.
Фил Тингли издал громкий смешок.
— Мы все члены правления, — осуждающе заметил Аустин, — и должны действовать совместно, а не порознь. Но раз уж вы начали… возможно, у вас найдется что сказать по этому поводу, мисс Ятс?
— Да. — В ее мягком и спокойном сопрано звучала, однако, нескрываемая решительность. — Я категорически против продажи предприятия кому бы то ни было и за любую цену. Пока я еще что-то значу, я никогда с этим не примирюсь. Предприятие возникло в этом здании, и только тут его законное место.
— Я так и думал. — Аустин поджал губы. — Значит, теперь все зависит от моего решения. — Он взглянул на Клиффа. — Пожалуйста, изложите свои предложения в письменном виде в трех экземплярах и передайте мне как председателю правления. Думаю, пока вам не следует принимать в расчет предыдущие высказывания.
— Благодарю вас! — ответил Клифф, повернулся и вышел из кабинета.
Полный полицейский устроился поудобнее на подоконнике, а верзила, стоящий у сейфа, зевнул. Сол Фрай и Г. Ятс, не скрывая неприязни, смотрели друг на друга, Аустин вопросительно взглянул на Фила Тингли, а потом так же на Фокса.
— Я не собираюсь покупать ваш бизнес, — ободряюще ответил Фокс на его немой вопрос и перевел взгляд на собравшихся. — Вам, ребята, возможно, надо обсудить конфиденциальные дела, поэтому не буду докучать своим присутствием, если мне позволят задать всего один вопрос. — И, не дожидаясь согласия присутствующих, спросил: — Мисс Ятс, что вы скажете о вероятности того, что именно Филип Тингли подмешивал хинин в продукцию?
Фил издал какой-то неясный возглас, вперил в детектива пристальный взгляд и пробормотал с нескрываемым отвращением:
— Да бога ради!
Чарлз Аустин выглядел изумленным, Сол Фрай взирал с недоверием, а мисс Ятс даже не изменилась в лице.
— Мне и в самом деле хотелось бы это знать, — мягко настаивал Фокс.
— Тогда спросите об этом меня, — саркастически фыркнул Фил. — Конечно, это я добавлял его! Впрыскивал в банки подкожным шприцем, который специально переделал так, чтобы он проникал через стекло.
Фокс проигнорировал выпад Тингли.
— Так могу я узнать ваше мнение по этому поводу, мисс Ятс?
— Нет у меня никакого мнения, — ответила та, глядя ему прямо в глаза. — Как я уже сказала вам во вторник и как заявила об этом в полиции, хинин могли добавлять в смесительные чаны, могли подмешивать в цехе расфасовки или позже, на последнем этапе производства, прямо в банки. Если в чаны, то это должен был сделать или мистер Рей, или один из мастеров, либо Кэрри Марфи, либо Эдна Зальтц, либо я. Если в цехе расфасовки, тогда это мог быть любой из работающих там. Филип Тингли не был вхож ни в одно из этих подразделений фабрики. Но, как я уже сказала, это могло делаться и в цехе упаковки готовой продукции, внизу. Для этого необходимо сначала извлечь содержимое банки, потом добавить хинин, потом заполнить банку по новой и закрыть ее. В рабочее время это сделать незамеченным невозможно, но любой, обладающий ключом от главного или черного хода, мог беспрепятственно заниматься подобным делом хоть всю ночь напролет.
— Был ли ключ у Филипа Тингли?
Филип прорычал:
— Да, я сделал себе дубликат ключа у Тиффани! — и поднял руки. — Вот, обыщите меня! На этой фабрике все равно, кроме титула, мне ничего не принадлежит!
— Не знаю, — ответила мисс Ятс, — Филип приемный сын мистера Тингли, и это не мое дело — требовать у него отчета, как по поводу ключей, так и любому другому.
— Сдается мне, — резко вмешался Аустин, — что подобный допрос в данное время и в данном месте являете; недопустимым и не вызванным насущной необходимостью. Вы нарушили ход совещания, которое, позвольте вам заметить, не предназначено для посторонних.
— Знаю, — улыбнулся Фокс. — Приношу свои извинения. Причина, по которой я оказался здесь, — это желание побеседовать с мистером Филипом Тингли, которого я прождал почти весь день, но так и не получил этой возможности. — Его взгляд остановился на Филе. — Уверяю вас, что это весьма важно и срочно, поэтому сразу, как только вы освободитесь…
— Я уже освободился. — Фил вскочил. — Зачем меня сюда затащили, это выше моего понимания. Пойдемте в цех упаковки, и я продемонстрирую свой шприц в работе…
— Филип! — Голос Аустина прерывался от негодования. — Я пытался сдерживать себя, но ваше поведение и тон, допущенный здесь, в этом кабинете, где ваш отец был убит менее чем сорок восемь часов назад…
— Он не был моим отцом. Убирайтесь к дьяволу! — Фил, громко стуча каблуками, вышел из офиса.
Фокс последовал за ним. Производственные помещения, как заметил он, когда еще входил в здание, были безлюдны — поэтому можно было сделать вывод, что традиции Тингли предписывали закрытие фабрики в день похорон, тогда как в день убийства Тингли и после работа не прекращалась ни на минуту. Со стула в приемной Фил взял свои пальто и шляпу, затем повернулся и окинул Фокса далеко не дружеским взглядом глубоко посаженных глаз.
— Не будете ли вы так любезны объяснить мне, — осведомился он, не повышая голоса, — что значит вся эта дурацкая комедия и игра в вопросики с подтекстом, будто бы я подмешивал хинин в эти чертовы «лакомства»?
— Ничего особенного не произошло. Все говорилось так, ради красного словца. — Фокс огляделся. — Я сделал и делаю все для того, чтобы получить возможность спросить вас кое о чем. Так как здесь, по-видимому, никто нас не услышит… впрочем, может быть, вы предпочитаете другое место для разговора?
— О нет! Тут я как дома. Вы же знаете, я владею всем этим — в той же степени, как вы владеете Белым домом.
Так что валяйте, спрашивайте прямо здесь.
— Хорошо. Я вот все думаю, решитесь ли вы рассказать мне, откуда у вас взялись десять тысяч долларов наличными, которые вы передали «ВУМОН» в понедельник. Три дня тому назад.
Слова явно произвели впечатление, но в меньшей степени, чем Фокс ожидал. Фил не побледнел, не вздрогнул и даже не слишком изменился в лице: просто от удивления его нижняя челюсть отвисла и его самоуверенность исчезла буквально на глазах, и он, внутренне собравшись, приготовился к защите.
— Десять тысяч долларов — немалая сумма денег, — заявил Фокс. — И я подумал, кто-то вручил их вам за то, что вы впрыскивали в банки хинин изобретенным вами шприцем. Вот та причина, по которой я и задал свой вопрос мисс Ятс. Я говорю все это вам, чтобы дать возможность собраться с мыслями.
— Я предупреждал их… Они обещали, — запинаясь, выговорил наконец Фил.
Фокс понимающе кивнул:
— Не держите на них из-за этого зуб, мистер Тингли.
Я купил коктейлей и вина для мисс Адаме, но она даже не понимала, о чем мне говорит. Есть и еще одна вещь!
По поводу ваших променадов вдоль Сорок второй улицы во вторник вечером с семи до восьми. Мне известен один человек — личность, вне всякого сомнения, заслуживающая полного доверия, — который видел, как вы вошли в это самое здание, где мы сейчас находимся, в семь сорок вечера, во вторник. И снова вышли отсюда через семь или восемь минут. На вас были плащ и шляпа с отогнутыми вниз полями. Вы пришли под дождем с востока и, когда вышли, удалились в том же направлении. Причем, покидая здание, вы явно спешили…
— Это ложь! — хрипло прервал его Фил. От его самоуверенности не осталось и следа.
— Говорите тише. Так вы отрицаете, что были здесь, в этом здании, во вторник вечером?
— Конечно, отрицаю! Вы только пытаетесь… Никто не видел… Как кто-то мог видеть, если меня здесь не было?
— Вы также отрицаете, что у вас были десять тысяч долларов наличными в понедельник?
— У меня были… Я не допускаю…
— Это подтверждает запись, отнесенная на депозит книги поступлений «ВУМОН». Им об этом известно, и я сомневаюсь, будут ли они опровергать это. Вы же передали деньги?
— Да, — Фил стиснул челюсть, — передал.
— Вы получили эти деньги от вашего приемного отца?
— Нет! Откуда они у меня…
— Дал ли вам их кто-нибудь за то, что вы подмешивали хинин в банки?
— Нет! Откуда бы эти деньги ни пришли, они не имеют ничего общего ни с хинином, ни с бизнесом Тингли. Это все, что я намерен сообщить по этому поводу.
— Вы отказываетесь отвечать, откуда их взяли?
— Да, отказываюсь. В этом вы чертовски правы!
— Что еще вы намерены сообщить о том, зачем пришли сюда во вторник вечером?
— Ничего! Меня здесь не было.
— Не будьте тупицей. Конечно, вы были здесь. Вы приходили, чтобы увидеться с Тингли и Гатри Джадом.
Фил уставился на него, лишившись дара речи; всю его фанаберию будто рукой сняло: он был изумлен.
Хриплые звуки, вырывающиеся из его горла, только с большой натяжкой можно было назвать членораздельными. Затем внезапно дикий гнев сверкнул в его глазах, приведя Фила в полушоковое состояние.
— Это он, клянусь богом! Так это он сказал, что видел меня?! Но нет, он ничего не видел! Не мог видеть!
Ведь его здесь не было! Как он мог?..
Фил клацнул зубами, словно пружина капкана.
— Возьмите на октаву ниже, или один из тех копов заявится сюда, чтобы взглянуть, что происходит, — спокойно урезонивал Фокс. — Джад был здесь за десять минут до вас и убрался восвояси — опять же до вашего прихода. Я выкладываю это вам напрямую, потому что могу себе это позволить. Это был не Джад, кто видел вас, а совсем другой человек. Теперь расскажите мне, что вы делали или видели за те семь-восемь минут, пока были здесь.
Фил словно в рот воды набрал. Его глаза превратились в узкие щелки под прищуренными веками и были едва различимы.
— Рано или поздно вам придется заговорить, — терпеливо объяснял Фокс. — Здесь, когда мы одни, это сделать лучше. Это, пожалуй, единственный шанс, который у вас остался. Итак, вы прошли прямо наверх?
Челюсти Фила разомкнулись ровно настолько, чтобы процедить:
— Меня там не было! — и сомкнулись снова.
Фокс покачал головой:
Теперь это не пройдет. При упоминании имени Джада вы сами себя выдали, неужели не ясно?
— Меня там не было!
— Вы и в самом деле думаете спрятаться за столь шаткое укрытие?
— Повторяю: я там не был! Никто не видел меня.
Если кто-то говорит, что видел, то он лжет!
— Хорошо! — Фокс пожал плечами. Вот вам азбучные истины в алфавитном порядке ABC. Тингли убит, и я расследую это дело. Впрочем, как и полиция, которой за это платят налогоплательщики. Благодаря удаче и тому, что не щадил своих ног, мне удалось собрать немного фактов, которых нет у полиции. До поры до времени я могу попридержать их для собственного пользования, но только в разумных пределах: далее это станет не только рискованным для меня, но и будет достойно осуждения. Я прошу рассказать мне, что вы делали здесь во вторник вечером, исходя из предположения, что вы не убивали Тингли. Если же это дело ваших рук, тогда вам ничего не остается, как отпираться, и скоро, возможно уже завтра, мне придется выложить свои факты полиции, а там, будьте уверены, найдут способ, как выжать из вас показания. Можете в этом не сомневаться! Если же убийца кто-то другой, тогда вы просто глупец, раз не хотите признаться мне во всем прямо здесь и сейчас. Начните с десяти тысяч долларов, поскольку не отрицаете, что они у вас были. Откуда они взялись?
— Это мои деньги.
— Где вы их взяли?
— Мои, и все тут! Я их не украл! Это все, что намерен сообщить, и ничего больше!
Фокс взглянул на по-прежнему упрямо сжатые челюсти, мрачные складки у рта, прочитал упорство в глазах под нависшими надбровными дугами.
— Хорошо! — произнес он с издевкой. — Я не буду ждать до завтра. Вы и я прямо сейчас отправимся в одно из двух мест по вашему выбору. Либо в управление полиции, либо в офис Гатри Джада. Только попробуйте заартачиться, и я с удовольствием предприму необходимые действия без вашего согласия. Так что вам предпочтительней: Сентер-стрит или Уолл-стрит? Думаю, мне следует предупредить вас, что инспектор Дэймон, когда получит на вас тот материал, которым я располагаю, будет далеко не столь любезен, каким показался вам вчера.
Фил пристально смотрел на детектива:
— Вы не можете заставить меня пойти куда-либо против моего желания!
— Нет? — улыбнулся Фокс. Его правое плечо дернулось. — Такого упрямого мула, как вы? Дэймону наплевать, в каком вы будете состояния, лишь бы могли говорить. Я порядком уже вышел из себя. — Фокс вновь повел плечом. — Ну, так на какую улицу поедем?
Фил сглотнул.
— У меня нет… — снова сглотнул. — Раз так, выбираю офис Джада.
— Отлично! Тогда пойдемте. И давайте без фокусов!
Глава 12
В этот второй визит учтивый молодой человек не появлялся вовсе в приемной на верхнем этаже Метрополитен-Траст-Билдинг. Да и сам Фокс на этот раз не располагал в качестве пропуска запечатанным конвертом. Он просто, сказал молодой женщине за письменным столом, что мистер Фокс и мистер Филип Тингли желают видеть мистера Гатри Джада. После пятиминутного ожидания возник тот же самый грубоватый на вид человек и провел их в кабинет, где обосновался тощий мужчина неопределенного возраста, который, правда, сейчас находился уже не в окружении стенографистов, а трех стопок корреспонденции, предназначенной на подпись. Он спросил, по какому поводу они хотят видеть мистера Джада.
— Думаю, хватит и того, если вы назовете ему наши имена, — ответил Фокс. — Сообщите ему о нас.
Тощий поднялся из-за стола и вышел. Грубоватый остался с ними. Спустя некоторое время тощий вернулся, но не один. Следом за ним тут же вошли два типа в одинаковых костюмах, накаченные, рослые, с угрюмыми лицами, на которых застыло невозмутимое выражение. Сделав три шага, они остановились. Тощий мужчина вежливо произнес:
— Пожалуйста, пройдите со мной, мистер Тингли!
Мистер Джад примет вас первым. Вы не возражаете, мистер Фокс, против того, чтобы немного подождать?
