Обескураженный, чувствуя, что над ним одержали верх, сломленный и выжатый, как лимон, Фокс сидел на стуле около тридцати минут, ощущая горечь во рту от сознания собственного бессилия. Не приносило облегчения даже то, что на лицах стерегущих его людей не было и намека на злорадство: они были такими же бесстрастными. Тощий уже вернулся и как ни в чем не бывало занял свое место за столом, погрузившись с головой в бумаги. Заслышав звонок, он придвинул телефон и не столько говорил в трубку, сколько слушал, затем подвинул аппарат на прежнее место и обернулся.

— Мистер Джад сейчас вас примет, мистер Фокс!

Один из охранников открыл перед ним дверь, и Фокс вошел в нее, тут же пройдя в другую. Гатри Джад восседал за своим шикарным столом, прямой, собранный и неулыбающийся; рядом с ним в кресле ерзал с озабоченным и напряженным видом Филип Тингли и, казалось, не знал, на кого смотреть. Когда Фокс в сопровождении охранников, шедших вплотную по бокам и готовых в любой момент схватить его за локти, приблизился к столу, Джад коротко кивнул.

— Благодарю, этого вполне достаточно. Теперь оставьте нас, пожалуйста! — приказал он охранникам.

Когда за ними бесшумно закрылась дверь, Джад, все еще не сделав ни одного движения, устремил глаза на Фокса.

— Итак, вы все-таки вернулись. — В его голосе по-прежнему сочетались мягкие и стальные нотки, но в нем чувствовалась какая-то напряженность, напоминающая лезвие ножа, готовое в любую минуту вонзиться в горло. — Вы, видимо, всерьез намерены досаждать своим присутствием, не так ли?

— В настоящее время, мистер Джад, — Фокс встретился с ним взглядом, — я зол как черт. Нет, не на вас!

Надеюсь, вы не поздравляете себя с тем, что вздернули меня за ушко да на солнышко, потому что вашей заслуги в этом нет никакой. Если бы я не оказался таким недоумком, то держал бы вашего юного друга под колпаком до тех пор, пока не посетил бы вас. Но я дал маху, и вот теперь зол, а когда злюсь… — Фокс замолк на минуту. — Так что вам не стоит поздравлять себя!

Краешек рта Джада слегка скривился.

— Сейчас вы, конечно, прямиком отправитесь в полицию?

— Вряд ли! Если я окажусь там, мне придется описать сегодняшний спектакль, и тогда они отправят меня в клинику для душевнобольных детективов. Поэтому, думаю, мне стоит выждать, пока вновь не наберу в свой актив достаточное количество очков.

— Поступайте как знаете. — В тоне Джада прозвучало равнодушие и показное спокойствие, как бы свидетельствующее о том, что все это его мало трогает. — Я просил Айкена направить вас сюда, чтобы развеять неверное представление, которое, видимо, у вас создалось: я никогда не встречал Филипа Тингли прежде. Разве это не так, мистер Тингли?

— Конечно, так! — пробормотал Фил.

— Но когда мне доложили о вас обоих, то я, вполне естественно, предположил, что он какой-то родственник Артура Тингли, и меня заинтересовало, почему он здесь оказался вместе с вами. Вот почему я и пригласил его первым. И то, что он рассказал, меня настолько удивило, что показалось поистине фантастическим. По его словам, вы утверждаете, будто у него была договоренность о встрече со мной в офисе его отца во вторник вечером; и что он якобы пришел туда по этой причине без двадцати восемь и ожидал семь или восемь минут; и что будто бы я уже был там, прибыв раньше его на десять минут, и не дождался его прихода. Далее, вы сказали Филу, что я передал ему десять тысяч долларов за порчу продукции Тингли. — Что-то похожее на улыбку промелькнуло на губах Джада. — Последнее даже более нелепо, чем все остальное. В молодости я был бедным и своими руками нажил себе богатство и добился положения. Смею вас уверить, что завоевывал я успех не тем, что платил большие суммы денег людям за то, чтобы они подмешивали хинин в банки с едой.

Фокс кивнул:

— Можете продолжать в том же духе, но я не думаю, что это к чему-нибудь приведет.

Джад вопросительно поднял брови.

— Дело в том, — пояснил Фокс, — что даже если я не открою по вам огонь и махну рукой на это дело, полиция почти наверняка вышибет вас из-под этого прикрытия. Они будут продолжать работать по Филу Тингли, а он не такая глыба льда, как вы, у него нет вашей железной закалки. Кстати, есть человек, который видел, как ваш автомобиль подъезжал к зданию Тингли в семь тридцать во вторник, и заметил, как вы входили и выходили из подъезда. Есть еще и шофер, который доставил вас туда. А тут еще эти десять тысяч долларов, которые взялись неизвестно откуда. А вы избрали линию поведения, которую можно охарактеризовать двумя словами: «Не я». Даже принимая во внимание ваше положение и все ваше влияние, несмотря на убеждение в собственной неуязвимости, которое у вас то и дело проскальзывает, я сильно сомневаюсь, что вам удастся выдержать эту линию до конца.

— Вы закончили? — спросил Джад; тон его голоса в еще большей степени походил в этот момент на лезвие ножа.

— Благодарю вас! — ответил Фокс.

— За что?

— За то, что вдели нитку в иголку. Я не закончил.

Я только начинаю.

Фокс повернулся и вышел через ту же самую дверь, что и в прошлый раз.

В час пик подземка, конечно, оказалась переполненной, но это был кратчайший путь в верхнюю часть города, поэтому он воспользовался ею, с трудом втиснувшись в угол вагона. С одной стороны локоть какой-то девушки упирался ему в бедро; с другой — газета какого-то мужчины скребла по его щеке, но Фокс, казалось, ни на что не обращал внимания. Дергаясь вместе с остальными пассажирами от толчков поезда, он без конца размышлял об одном и том же; мысль, как бумеранг, отлетала и возвращалась, превращаясь в тернии самоуничижения, которые терзали его самолюбие. На станции «Сорок вторая улица» он с трудом пробился к выходу.

Так как время приближалось к шести часам, казалось вполне вероятным, что уже слишком поздно, чтобы застать Нэта Коллинза в конторе. Но, однако, Фоксу сопутствовала удача. Мисс Лэйрэби уже ушла, но Коллинз был еще на месте, старательно жевал жвачку, и видок у него был такой, что побриться ему бы не мешало. Как жвачка, так и его щетина для Фокса выглядели настолько необычно, что он едва поверил своим глазам. Адвокат приветствовал детектива, махнул рукой на кресло и вновь начал старательно перекатывать, во рту жвачку.

— Какие новости? — осведомился Фокс.

Коллинз покачал головой:

— Ничего из ряда вон выходящего. Мисс Дункан и я… Да, кстати, с чего это вы привязались к ней с вопросами о том, когда начался дождь?

— Из чистого любопытства. Для полной ясности. Как там окружной прокурор?

— Так себе! Там был сам Скиннер. Он топчется на том же месте, где и Дэймон вчера, за одним исключением: они откопали эту дичь об этой незамужней мамаше на фабрике.

— Боже, когда это было!

— Конечно, но тем не менее… корни преступления кроются во мраке и уходят в прошлое. Поговорили мы с ним вроде нормально. Все это заняло около часа, и я просто заскочил сюда и, наверное, сразу бы и отчалил, если бы не телефонный звонок. Вы знаете женщину, работающую у Тингли, по имени Марфи? Кэрри Марфи?

— Да. Одна из тех, кто наблюдает за рабочими. Тингли доверял ей.

— Она позвонила и сказала, что желает встретиться со мной. Будет здесь в шесть часов. Не исключено, что ей в прошлую ночь приснилась большая белая птица, которая начертала на небе имя убийцы, и им оказался кто-то, кого она не любит.

— Не исключено, — пессимистически согласился Фокс. — Мне, правда, ничего не приснилось, но ситуация складывается так, что ставит меня перед дилеммой: кто из двоих убийца? И я теряюсь в догадках.

Коллинз прекратил жевать и впился в него глазами.

— И кто же эти двое?

— Филип Тингли и Гатри Джад.

— Гатри Джад? Да вы спятили, Фокс!

— Нет! Просто выжил из ума! Но… Анонимное письмо и телефонный звонок — дело рук Леонарда Клиффа.

У меня с ним был разговор по этому поводу. Как он сказал по телефону, человек в плаще, который прибыл в семь сорок пять, был Фил Тингли. Он не разглядел номера машины: им оказался «GJ 55», принадлежавший Гатри Джаду. Отсюда следует, что Джад был в здании Тингли в семь тридцать. Кроме того, он был там и утром, посетив Тингли под именем Брауна. Я видел его своими глазами.

Адвокат вынул изо рта жвачку, завернул в листок бумаги и выбросил в корзинку, откинувшись на спинку и устремив глаза на Фокса.

— Прокрутите все, как в замедленной съемке, чтобы я подробней представил всю эту картину.

Фокс так и сделал. Сжато, по пунктам он восстановил всю последовательность событий этого дня: номер «GJ 55», появившийся в его записной книжке, первую атаку на Гатри Джада, интервью с Леонардом Клиффом, совещание в офисе Артура Тингли, разговор с Филом в приемной и вторую атаку на Джада, закончившуюся по его вине позорным провалом. Все это время Коллинз слушал его, не делая ни единого движения, не меняясь в лице и склонив голову слегка набок — поза, знакомая всем, кто наблюдал за ним во время судебных заседаний.

Когда рассказ был закончен, он тяжко вздохнул и сложил губы бантиком.

— А вы не могли бы наброситься на них и выбить показания? — спросил он с озабоченным видом.

— Нет, не мог, — мрачно возразил Фокс. — Во-первых, это пара свиней, а во-вторых, вы слишком заняты, чтобы взять на себя защиту по обвинению вашего друга в противоправных действиях, а это будет единственное, чего я добьюсь в этом случае. — Он отмахнулся, все еще переживая. — Но прошу вас: забудьте о моей промашке, хотя я и не ожидаю, что заслуживаю прощения. Это худший ляп из тех, который я совершил в течение всей своей жизни.

— Согласен, выглядит не слишком впечатляюще. Я также допускаю, что внешне все это смахивает на то, что кто-то из них мог совершить убийство. Святые Небеса и преисподняя! Гатри Джад? — Коллинз присвистнул. — Это выглядело бы… даже представить не моху, как!.. Ладно, вы разжевываете этот кусок. Ну и как на вкус?

— Ну… — Фокс задумался. — Джад нанял Фила, чтобы тот накачивал банки хинином, и отвалил ему за это десять тысяч баксов. Тингли каким-то образом докопался до сути и, должно быть, раздобыл доказательства.

Вот почему Джад приехал, чтобы встретиться с Тингли во вторник утром, — ему ничего другого не оставалось.

По этой же причине Тингли приказал Филу прибыть к нему в офис в пять вечера во вторник. Он организовал все так, чтобы они оба вновь посетили его позже, в семь тридцать, а так как он был в отчаянии из-за Фила и считал, что племянница пользуется влиянием на его приемного сына, он подумал, что в связи с этим может дать полезный совет, позвонил ей и попросил приехать пораньше, в семь часов, чтобы успеть переговорить с ней до их прибытия.

— Но, — возразил Коллинз, — когда она попала туда в семь десять, Тингли был уже мертв, и убийца, заслышав ее шаги, спрятался за занавесом, ударив ее по голове сразу, как только она вошла. Поэтому Джад не мог убить его в семь тридцать, так же как и Фил в семь сорок.

— Мне тоже известно, — раздраженно ответил Фокс, — что человек может умереть только раз. И я с оговорками допускаю, что Тингли был уже убит в это время или, по меньшей мере, ему проломили череп, потому что в противном случае получается так, что сам Тингли поджидал ее в засаде и тюкнул гирькой по голове. Что, конечно, ни в какие ворота не лезет при том раскладе, который сейчас у нас на руках. Более того, мне кажется, что мы должны придерживаться той версии, что Тингли был к тому моменту, когда прибыла его племянница, или мертв, или без сознания. Или же напрочь отвергнуть все то, что она рассказывает.

— Мне нравится как она, так и ее рассказ, — с нажимом произнес адвокат.

— Как и мне. — Фокс поднял пальцы и скрестил их. — А тот факт, что Джад появился гам в семь тридцать, а Фил в семь сорок, еще не доказывает, что один из них или даже оба не могли быть там раньше. Каждый из них поврозь или вместе могли прибыть туда в любое время между шестью пятнадцатью, когда мисс Ятс ушла с работы, и семью часами, убить Тингли и начать обыскивать офис в поисках… знать бы только — чего!.. А когда мисс Дункан помешала им своим появлением, оглушить ее, запаниковать и скрыться…

— Не вяжется! Клифф наблюдал за входом и увидел бы его или их при выходе из здания.

— Вовсе нет, если они воспользовались другим выходом. Оттуда, где находился Клифф, — если верить его словам, — он не мог этого видеть.

— Вряд ли Джад знал о черном ходе.

— Возможно, не знал, а возможно, и знал. Но Фил-то точно знал. Он или они — мне нравится это местоимение — могли покинуть офис, не найдя то, что нужно, и выйти через разные подъезды. Позже каждый из них мог набраться мужества до такой степени, чтобы вернуться за тем, что они искали, — чем-то небольшим, таким, что могло уместиться в кармане, так как пальто Тингли валялось на полу, явно обысканное. Может быть, один из них нашел это, а может быть, и нет. Также не исключается, что у Тингли сначала был только проломлен череп, и где-то в семь тридцать или в семь сорок либо Джад либо Фил перерезали ему глотку, когда обнаружили, что бедняга еще дышит.

Коллинз хмыкнул. Настала долгая тишина. Фокс жевал нижнюю губу, а адвокат наблюдал за этим процессом, словно ожидая в результате его какого-то прозрения. Наконец Фокс нарушил молчание.

— Я даю себе, — мрачно произнес он, — еще двадцать четыре часа. До шести завтрашнего дня. Или же должен буду представить все факты Дэймону. Судя по тому, как я сегодня отличился, это наилучший способ вытащить мисс Дункан из западни, а именно это и является моей целью… Теперь еще появилась одна из начальниц, которой что-то привиделось во сне. Мне дозволено присутствовать? Должен ли я привести ее сюда?

Коллинз ответил, что сам займется этим, и вышел.

Через минуту он вернулся с посетительницей.

Кэрри Мэрфи в коричневом пальто с воротником из ондатры, в маленькой коричневой шляпке, заломленной слегка набок, проследовала за адвокатом в кабинет решительным шагом, с выражением на лице: «сделать или погибнуть». Она выглядела сейчас более молодой, чем тогда, когда он видел ее одетой по-рабочему; Фокс встал, приветствуя посетительницу, пока Коллинз помогал ей снять пальто и найти для него место, а затем пододвигал кресло, и, наблюдая за ней, пришел к выводу, что какова бы ни была цель ее визита, это явно не желание поведать о том, что она увидела во сне большую белую птицу.

Кэрри Марфи, встретив взгляд Коллинза, сказала:

— Я не слишком-то разбираюсь в адвокатах и тому подобном, но вы представляете в этом деле Эйми Дункан, и, следовательно, вы тот, кому я должна все рассказать. Эйми попала в беду из-за наших передряг, не так ли? Я прочла сегодняшнюю вечернюю газету, где сообщалось, что она подозревается в убийстве Тингли.

— Это слишком сильно сказано, — ответил Коллинз, — но она определенно под подозрением.

— Ну так вот, она не убивала. Разве Эйми не пришла туда вскоре после семи часов?

— Это так. Около десяти минут восьмого.

— И разве ее не оглушили, как только она вошла в офис?

— Тоже верно.

— И она не приходила в себя до восьми и даже позже?

— Совершенно правильно!

— Как могла она это сделать, находясь без сознания?

Что, разве не так? Мистер Тингли в это время был еще живехонек, потому что в восемь часов он разговаривал по телефону.