Глава 17

Филип Тингли стоял пошатываясь, цепляясь за верх газовой плиты. Он попытался открыть было рот, скорчил гримасу и выдавил из себя что-то хриплое и нечленораздельное, прекратив затем всякие дальнейшие попытки.

— Вот, глотните воды, — протянул ему стакан Дэймон.

Фил послушно попытался взять стакан, кое-как отпил из него, закашлялся и моргнул.

— Тащи его в комнату! — распорядился Дэймон и пошел впереди в конец маленького холла.

Фил послушно поплелся за ним, пошатываясь, поддерживаемый сзади Фоксом. Дэймон расставил три стула так, чтобы свет целиком падал в лицо Тингли — нет, не только из-за того, что ему было приятно взирать на его физиономию, — и они сели.

Однако Дэймон тут же вскочил.

— Хочу забрать сумку. И еще мне надо позвонить. — Он так и ел глазами Фокса. — Если ты попытаешься испробовать что-либо еще, например, открыть заслонку и запихнуть его в духовку, то…

И он торопливо вышел.

Фил полыхнул глазами на Фокса из-под нависших над ними надбровных дуг и хрипло, с трудом шевеля губами, выдавил:

— Вы сильнее, чем я. Мне это известно, — и сжал кулаки. — Если бы не так…

— Забудьте об этом, — прервал его Фокс совершенно безучастно. — Что я должен был, по-вашему, делать: стоять, заложив руки за спину, и позволить трижды выстрелить в себя? Между прочим, у вас челюсть как у аллигатора.

— Она приходила. — Голос Фила дрогнул, несмотря на хрипоту. — Она приходила, и вы… Что вы сделали?

Доставили ее в полицию?

— Подождите, пока не вернется инспектор. Он будет через минуту.

Фил испустил звук, похожий на стон и на рычание одновременно, поднес руку к распухшей челюсти и стал осторожно ее массировать, морщась от боли. Фокс с интересом наблюдал за этим процессом. Пантомима была в самом разгаре, когда вернулся Дэймон, волоча сумку, которую поставил на пол рядом со своим стулом.

Фокс предложил ему:

— Если ваш водитель не в состоянии обеспечить ей надежную охрану, то…

— Нет уж, благодарю! — сухо ответил Дэймон. — В этой проклятой штуке хватит взрывчатки, чтобы зашвырнуть меня на Аляску. Окружной прокурор будет здесь через полчаса, если только не захочет захватить с собой стенографиста. — Тогда чуть позже. — Он взглянул на Фила с явной неприязнью. — Фокс тут сказал, что это он так обработал вас и связал. Расскажите, как это было?

— Если начнем с этого, — возразил Фокс, — то проторчим здесь целую ночь. Я могу изложить все вкратце.

— Ладно, послушаем.

— Ну, — Фокс склонил голову набок, — с чего начать? Пожалуй, с парадокса. Фил не любит деньги в обычном понимании этого слова, а поэтому решил хапануть их целую, кучу, чтобы использовать для благой цели: доказать, что деньги — это зло. Его приемный отец, невзлюбив нелюбовь Фила к деньгам, лишил его возможности иметь их вообще и зашел в этом настолько далеко, что, по сути, оставил его без наследства, да еще и показал завещание, чтобы у того не осталось никаких сомнений на этот счет. Однако любопытство Фила было возбуждено тем, что Гатри Джаду в завещании была отказана некая шкатулка, и сразу, как только ему представилась возможность остаться в офисе отца одному, а сейф был не заперт, он обшарил его, нашел шкатулку и унес. Фил взломал ее и осмотрел содержимое… В чем дело, мистер Тингли?

Фил задвигался.

— Это ложь! — выкрикнул он.

— Что именно? То, что вы ее взломали? Инспектор, покажите ему шкатулку. Смелее!

После некоторого замешательства Дэймон раскрыл сумку и извлек шкатулку. Фил уставился на нее как зачарованный, что-то пролепетал, поднялся и потянулся к ней, но это было скорее непроизвольное движение, словно у любящей матери при виде того, как ее дорогое чадо избавилось от грозящей ему опасности. Он плюхнулся обратно на свой стул, все еще не отрывая от шкатулки глаз.

— По-видимому, следует, — заметил Фокс, — расчищать завалы по мере того, как мы будем продвигаться вперед. Ну, так что именно является ложью?

— Так она у вас!.. — пробормотал ошеломленный Фил.

— Сами видите. Так в чем же ложь?

— Я не взламывал ее.

— Нет? — Фокс указал на замок. — Взгляните! Металл вырублен зубилом и отогнут. «Собачка» отжата…

— Мне бы с этим не справиться. Не по зубам! Я отнес ее к слесарю, сказал, что потерял ключ, и заказал сделать другой, который подходил бы к замку.

— Какому слесарю? Где?

— Где-то на Седьмой авеню, около Тридцатой. Как его имя, не помню.

— Хорошо! Замнем пока для ясности. Поехали дальше.

Останавливайте меня, если буду врать. Итак, Филип выяснил, что имя его матери — Марта, а так как и в завещании, и в надписи на конверте упоминался Гатри Джад, а то, что сестру Гатри Джада зовут Марта, выяснить не представляло труда, то для него не осталось сомнений — кто его мать. Также вряд ли было сложно заполучить папку из банка, президентом которого был Джад, и выяснить, что доходы последнего превышали половину миллиарда долларов, тех самых, по мнению Филипа, никуда ни годных денег. — Фокс взглянул на Фила, словно ожидая от него одобрения. — Как вам нравится заключительная фраза?

Не правда ли — это говорит о том, что я неплохо разбираюсь в деталях.

Дэймон проворчал:

— Ты же обещал быть кратким…

— Прошу прощения! В понедельник, точнее, три дня тому назад, Филип отправился повидаться с Джадом и потребовал миллион долларов — всего один из шестисот миллионов, что составляло всего лишь тридцатую часть его доходов, угрожая в противном случае подать в суд на него и его сестру и потребовать возмещения ущерба за то, что они бросили его в младенческом возрасте. Джад откупился от него на время, выдав десять тысяч долларов, и стал теребить Артура Тингли. Он отправился в офис Тингли в десять утра во вторник…

— Нет, — прервал его Дэймон, — этого человека звали Браун.

— Только на время этого посещения. Это был Джад.

Тингли разъярился на своего приемного сына и согласился помочь — стереть его в порошок. Все было подстроено так, чтобы всем троим встретиться в офисе Тингли в тот же вечер в семь тридцать и насесть на блудного сына. В пять часов…

— Вы просили останавливать вас, когда будете врать, — угрюмым тоном прервал его Фил. — Мы должны были встретиться в среду утром.

Фокс покачал головой:

— Уже отмыто! Инспектор и я только что беседовали с Джадом. Именно к нему я отправился вместе с… мисс Мартой Джад. В пять вечера во вторник Тингли во время очередной стычки с Филом приказал тому быть в офисе в семь тридцать. Затем ему пришло в голову, что не мешало бы заручиться на этот случай поддержкой, поэтому Артур позвонил своей племяннице, Эйми Дункан, и попросил ее прибыть к нему в семь вечера. Не много ли для одного вторника?

Далее начинается непонятное, вплоть до сегодняшнего дня, да и сейчас я все еще в потемках. Но в этот вечер для меня наконец забрезжил свет в конце тоннеля. Я пришел сюда с намерением выбить что-нибудь из Фила и едва успел закончить с предварительной обработкой последнего из семейки Тингли, когда явилась мисс Джад и спросила: не я ли Филип Тингли, на что и получила утвердительный ответ. У нас состоялся предварительный разговор на предмет выяснения отношений, и я предложил отправиться к Джаду и обсудить дальнейшее с ним. Тот окрысился на сестру за то, что она приняла меня за Филипа, и выгнал ее из комнаты, а он и я как раз мило беседовали, когда явились вы, инспектор.

— Настанет день, — сказал Дэймон так, словно действительно имел это в виду, — когда ты увязнешь по уши и уже не выберешься никогда! Что я хочу…

— Простите покорно, — быстро вмешался Фокс. — Но имеет смысл сначала выдоить меня, а потом уже отправить к мяснику. Запомните, что я ничего не добился от Фила, кроме рычания и косых взглядов. При случае я расскажу вам, если захотите, что произошло, когда я забрал Фила и отправился с ним в офис Джада сегодня после полудня. Могу и сейчас, но это отнимет время.

Итак, продолжим… Джад прибыл в офис Тингли в половине восьмого, вошел внутрь и вышел через пять минут. Филип прибыл в семь сорок, вошел и оставался там восемь минут. Я предлагаю, чтобы Фил сейчас сам рассказал о том, что он там делал и видел, чтобы я смог сравнить его рассказ с тем, что говорил мне Джад.

Дэймон фыркнул.

Фил процедил сквозь зубы:

— Неплохой трюк.

— Нет, мой мальчик! — Фокс окинул его взглядом. — Даже если вы убили Тингли, то все равно пора вылезать из этой норы и поискать для себя другую.

Если же вы его не убивали, то правда будет вам только во благо. Зачем все вешать на себя? После того, что Джад рассказал мне, сковородка, на которой вы оказались, порядком раскалилась. Как вы знаете, он вас не больно-то жалует. Это правда, что когда вы пришли туда, то выяснили, что Тингли и Джад, вместо того чтобы договориться с вами, решили наказать вас за шантаж? Что вы будто вышли из себя до такой степени, что схватили гирьку и треснули приемного отца по голове, и затем…

— Нет! Я не делал этого!

— И затем решили, что лучше покончить с ним, и пошли за ножом…

— Нет! Грязный лжец! Это его работа! Джада! Он был уже мертв, когда я туда пришел… лежал там мертвым…

— Он уже лежал мертвым? А Эйми Дункан была тоже там?

— Да! Валялась на полу без сознания… недалеко от него… И Джад только что был там… Я не знал этого тогда, но мне было известно, что он собирался туда приехать… и я знаю сейчас…

Фила всего трясло. Глаза Фокса так и впились в него в попытке докопаться до сути: ведь если это была правда, что Артур Тингли был уже мертв в семь сорок, что-то не вязалось: как он, будучи покойником, мог разговаривать в восемь часов по телефону.

— Остыньте немного, — осадил его Фокс. — Если вы виновны, то могли бы разыграть спектакль и получше, а если не виновны, следовало бы постыдиться… Заметили ли вы кого-нибудь еще в здании?

— Нет! — Фил пытался справиться с охватившей его нервной дрожью.

— Слышали кого или что-нибудь?

— Нет. Там было… очень тихо.

— Куда вы заходили еще, кроме офиса Тингли?

— Никуда. Я прямо прошел туда и вышел, никуда не заходя.

— Вы пробыли там восемь минут. Чем вы занимались?

— Я… я пощупал пульс Эйми. Хотел вытащить ее… оттуда… но не решился… А она дышала нормально, и пульс был очень хороший. Затем я… — Фил замолк.

— Да? И что вы?

— Стал искать шкатулку. Дверь сейфа была открыта, но ее там не оказалось. Я посмотрел в других местах и затем услышал, как Эйми зашевелилась, а может, это только мне показалось, и я вышел. Я подумал, что Джад уже побывал здесь, убил Артура и забрал шкатулку, и особенно не надеялся ее найти. Поэтому и ушел.

— Одно из двух, — пробормотал Дэймон, — или вы убийца, или трус, каких я еще не встречал.

Но Фокс насупил брови не из-за того, что осуждал Фила.

— Вы хоть отдаете себе отчет, — спросил он, — в том что говорите? Вы уже до этого выкрали шкатулку из сейфа, и она находилась у вас. Как, дьявол вас побери, вы могли искать то, что уже заполучили?

— Не было у меня шкатулки!

— Ох, увольте! Нельзя же быть ослом до такой степени…

— До этого она была у меня. Потом уже не было. Он пришел сюда, ко мне, нашел шкатулку и забрал.

— Кто забрал? Когда?

— Мой отец. Вернее, мой брат. — С его губ сорвался короткий и горький смешок. — Он рассказал мне в тот вторник после полудня, что Томас Тингли был моим отцом. И его отцом тоже. Что делает меня наполовину Тингли, наполовину Джадом, поэтому мне следует быть хорошим. У него в сейфе была шкатулка, и он показал ее мне. А в тот день пришел сюда, не знаю, как открыл дверь, нашел шкатулку и взял ее.

Фокс насупился еще больше.

— И вы говорите мне, что в пять часов во вторник вечером… в пять сорок, когда вы уходили… шкатулка была в офисе Тингли, в сейфе?

— Да, именно так!

— И что два часа спустя, когда вы вернулись в семь сорок и нашли его мертвым, шкатулки уже не было?

— Да, так!

— Клянусь богом, — произнес Дэймон с горьким отвращением, — если это правда, тогда это Гатри Джад, а значит, дохлый номер. Я собираюсь всю ночь коротать с нашим костлявым героем… Вот и Скиннер. — Он поднялся и направился к двери, пробормотав: — Если ему и прежде это было не по вкусу, то как понравится теперь?

Через мгновение он вернулся в сопровождении худющего мужчины, одетого так, словно тот собрался на званый обед, со скептически сжатым ртом и проницательными, нетерпеливыми глазами. Фокс был уже на ногах.

— Текумсе Фокс, — не слишком учтиво представил Дэймон детектива. — Любитель поиграть с огнем.

— Я его знаю, — раздраженно ответил Скиннер.

— Значит, и он вас. Филип Тингли! Окружной прокурор… Эй, что это ты задумал?

— Мне надо размять ноги, — объяснил Фокс, вдевая руку в рукав пальто. — Я скоро вернусь…

— Нет, нет! — прорычал Дэймон. — Ты останешься здесь.

Фокс надел шляпу и посмотрел инспектору в глаза.

— О'кей, — холодно уступил он. — Раз вы так говорите, то, естественно, я останусь. Но несмотря на то, что я старался быть предельно кратким, все равно остались еще пять или шесть подробностей, которые знаю я, но не знаете вы. Я собираюсь предпринять весьма важную прогулку, после чего вернусь обратно. Если вы думаете, что окружной прокурор или вы сами не сможете без меня обойтись ближайшие полчаса или около того…

Дэймон, встретив его взгляд, смешался и наконец кивнул.

— Но если это одна из твоих шуточек…

Фокс, не дожидаясь окончания фразы, развернулся — и был таков. Входная дверь стояла открытой, и он оставил ее так, как было, спустился по четырем пролетам лестницы, бросился под дождем через тротуар к своему автомобилю и уже закрывал дверцу, когда ему помешал человек в дождевике, который буквально вцепился в нее.

— Далеко собрался, приятель?

— Поднимитесь и спросите инспектора. Если он не пошлет вас к чертовой матери, считайте, что вам повезло. Закройте, пожалуйста, дверцу!

— Тебе не следует быть настолько остроумным:..

Но Фокс уже завел двигатель, врубил передачу, не дожидаясь, что последует дальше. Машина вырулила на проезжую часть, набрала скорость и понеслась на запад.

На часах приборной доски было пятнадцать минут двенадцатого. Ночью в этой части города, даже несмотря на дождь, потребовалось всего несколько минут, чтобы проскочить Седьмую авеню и двадцать зданий к югу и, сделав пару поворотов, выскочить к дому номер 320 на Гроув-стрит. Улица была пуста. Фокс остановился прямо напротив дома, выскочил из машины, нырнул под дождь к подъезду и, поскольку сторожевого пса Оле на не было на его посту, беспрепятственно нажал кнопку над именем «Дункан».

Ответного щелчка замка не последовало. Он попытался снова, затем еще раз, выдерживая интервалы между звонками, наконец в третий раз выдал целую серию почти непрерывных сигналов, сопровождая их весьма нелестными, но выразительными ругательствами. Он уже почти собрался совершить марш-бросок под дождем к закусочной за углом в поисках телефонной будки, когда обнаружил, что спиной к подъезду стоит женщина — спиной потому, что складывает зонтик, чтобы пронести его через дверь. Справившись с зонтом, она повернулась и тут, вздрогнув от испуга, заметила Фокса.

— Опять повезло, — заметил он. — Я прибыл для того, чтобы немного поболтать с вами. Как же это — в такой поздний час и без сопровождающих?

В глазах Эйми не играли обычные искорки, а лицо поражало своей бледностью.

— Я отправилась в постель, — ответила она, — и не могла заснуть. Поэтому встала, оделась и вышла прогуляться. — Она достала из сумочки ключ.

— А что, разве мистер Клифф не околачивается поблизости?

— Нет, он ушел вскоре после того, как ушли вы.

Сразу же, как сделал несколько… замечаний. — Она открыла дверь. — После вас… после того, что вы… но я просила вас помочь мне и полагаю, что не вправе возмущаться. Вы подниметесь?

— Если можно! Я бы хотел задать вам пару вопросов.

Она не ответила, и Фокс прошел за ней в вестибюль и вверх по лестнице. Другим ключом была открыта дверь в квартиру, и они оказались в гостиной. Она включила свет.

— Извините, но мне надо убрать его, — произнесла Эйми с вымученной вежливостью и с зонтом в руке, с которого капало, пересекла комнату и открыла другую дверь.

Фокс со складкой, внезапно появившейся на его лбу по непонятной причине, шагнул вперед нее, чтобы комната, в которую прошла Эйми, оказалась в поле его зрения. Это была ванная, и Эйми ставила там зонт для просушки. Сделав это, она вышла и стала расстегивать пальто.

— Черт бы меня побрал! — вырвалось у Фокса.

При звуках его голоса она резко вздернула голову, чтобы взглянуть на него, и, увидев его лицо, смутилась.

— Что… в чем дело?

— Извините меня, — попросил Фокс. — Я и в самом деле прошу прощения. Меня только что поразила молния. Дождь обычно следует за молнией, но в этот раз предшествовал ей. Мне больше не нужно задавать вам никаких вопросов. Вы прекрасное и утонченное создание, и если где-то как-то я прежде любил вас, то теперь просто обожаю. Доброй ночи и счастливых сновидений!

Она все еще таращилась в недоумении, когда хлопнувшая дверь возвестила о его уходе.

Фокс не сбежал по лестнице. Он спустился не торопясь и так же медленно направился к своей машине, как человек, голова которого настолько поглощена другими делами, что его ноги, в мудрости своей понимая, что голове не до них, предпринимают необходимые действия и идут сами по себе туда, куда надо. В автомобиле, оказавшись за рулем, он сидел долгое время не шевелясь, пристально вглядываясь в дождевые капли, пляшущие на лобовом стекле, с такой сосредоточенностью, которую вряд ли превосходила сосредоточенность его однофамильца из XVIII века, государственного деятеля Чарлза Джеймса Фокса, когда он заключил пари на пятьдесят тысяч фунтов стерлингов с Ричардом Бринсли Шериданом на то, чья дождевая капля быстрее скатится по оконному стеклу в клубе. В конце концов, все еще машинально, он повернул ключ зажигания; обратный путь занял у него вдвое больше времени, когда он прежним маршрутом добирался до дома номер 914 на Восточной Двадцать девятой.

Он обменялся кивком с мужчиной в дождевике, который, казалось, испытал облегчение при виде его возвращения, нажал кнопку, открыл после щелчка замка дверь и взобрался наверх по четырем пролетам лестницы уже четвертый раз за этот день. Дверь наверху была открыта, и инспектор Дэймон, стоящий в проеме, пророкотал при виде его:

— Как раз вовремя. Заходи! Окружной прокурор желает услышать…

— Пусть обождет. — Фокс уже не был медлительным, а скорее порывистым. Он протиснулся в дверь и прошел на кухню. — Место окружного прокурора в суде. Вместо этого он пришел сюда да еще оставил открытой дверь… Я кое-что раздобыл.

Дэймон, будучи хорошо знакомым с интонациями голоса Фокса и его манерой разговаривать, после того, как бросил на него один-единственный быстрый взгляд, зашел на кухню и спокойно прикрыл дверь.

— Хорошо! — сказал он. — Укушу потом. Так что ты там такое раздобыл?

— Думаю, что раздобыл, — поправился Фокс. — Не сочтите за труд! Принесите сюда шкатулку!

Инспектор разглядывал его.

— Не знаю. Боюсь, что весь твой улов — это одна болтовня, но…

— Там будет видно! Просто принесите ее сюда, угу?

Дэймон вышел и спустя мгновение вернулся с кожаной сумкой. Он поставил ее на стол, извлек шкатулку и вручил Фоксу. Затем застыл в готовности предпринять необходимые действия на тот маловероятный случай, если вдруг у Фокса поедет крыша.

Казалось, однако, что Фокс и в самом деле слегка тронулся, хотя и не в такой степени, чтобы к нему применять силу, так как вместо того, чтобы открыть шкатулку, он крепко зажал ее в руках и начал сильно трясти из стороны в сторону. Его поза подтверждала, что он к чему-то прислушивается, хотя все, что можно было там услышать, — это стук башмачков о стенки. Он остановился, мгновение пристально смотрел на шкатулку, сжав губы, затем опять стал трясти ее, но уже не столь сильно, как прежде, потом положил ее в сумку и взглянул на инспектора с удовлетворенным видом.

— Все в порядке, — объявил он. — Я добыл это! Я знаю, кто убил Тингли!

— Вот это здорово! — саркастически ответил Дэймон. — Просто здорово! Имя и адрес?

Фокс покачал головой.

— Пока еще нет! И, ради бога, не начинайте тянуть из меня душу, потому что, кроме спора, это ни к чему не приведет и вы ничего не выиграете.

— Смогу, если…

— Нет, заранее обречены на проигрыш! Вам не с чего пойти против меня, потому что у вас нет ни малейшего понятия, где находится джокер. Вы уже признались здесь, что, насколько можете судить, все упирается в Джада, а это дохлый номер. Я не показываю вам язык, а просто констатирую факт. Лучше просто ответьте мне на один или пару вопросов… Скажем, на такой: были ли на шкатулке отпечатки пальцев?

— Ха! Клянусь богом! Чего ради я должен отвечать?

Фокс просяще вытянул ладони.

— Будьте разумны! Разве это вам повредит, если вы скажете, обнаружены ли отпечатки пальцев на шкатулке?

— Нет! Совсем не было! Их стерли.

— А внутри, на содержимом шкатулки?

— Да полно! Отчетливо — Тингли и Филипа, не говоря уже о мешанине прежних.

— Весьма обязан! Это подходит. Вы все еще держите человека в офисе Тингли?

— Даже двух. Шесть человек в три смены. Мы не смогли опечатать помещение, так как в нем постоянно кому-то что-то требуется…

— Прекрасно! Вы что-нибудь оттуда забрали?

— А то как же!

— Что именно?

Дэймон зашевелился, подошел ближе, настолько, что его глаза, устремленные на Фокса, оказались от глаз того всего в нескольких дюймах.

— Послушай, — сказал он жестко, — есть ли шанс, хоть какой-нибудь, пусть даже слабый, что твоя прогулка вдоль квартала сдвинула твои мозги набекрень?..

— Не надейтесь! Я все еще в здравом уме. Так что взяли из помещения?

— Труп. Два окровавленных полотенца. Нож, гирьку и сумочку мисс Дункан. Пять маленьких баночек со смесью, которые мы нашли в ящике стола Тингли. Их отдали на проверку наличия в них хинина, и анализ показал полное его отсутствие. Нам ответили, что в баночках образцы обычных смесей.

— И это все?

— Да.

— Других образцов не нашли?

— Нет! Обыск производился не мной, но эти пять принесли мне, и если были бы и другие, то принесли бы также и их.

Тогда они еще там. Должны быть! Непременно должны быть там! Надевайте пальто и шляпу и поедем посмотрим!

Дэймон, не выказывая ни малейших намерений двигаться вообще, осведомился:

— Куда и что?

— Я покажу вам! В офисе Тингли. И, клянусь Небесами, если вы будете артачиться, я выложу все окружному прокурору и поеду вместе с ним, а вас оставим здесь толочь воду в ступе с этим костлявым балбесом.

Дэймон, насупившись, ответил:

— Жди здесь! — подобрал драгоценную сумку и поплелся в дальнюю комнату.

Фокс услышал его разговор с прокурором Скиннером, а затем он появился и сам, жестом указал Фоксу на дверь, и они вышли из квартиры. Внизу, в вестибюле, мужчина в дождевике получил указание подняться наверх и оставаться с окружным прокурором, и он ушел. Затем возник небольшой спор по поводу автомобилей, и Фокс из него вышел победителем: он поедет на своем, а инспектор поедет за ним на полицейской машине.

Отсюда до землемерной отметки, на которой значилось здание Тингли, было даже ближе, чем до дома номер 320 на Гроув-стрит, и через несколько минут машины уже остановились у тротуара, вплотную, одна за другой, и оба водителя, встретившись на каменных ступенях, поднялись по ним. Дэймон открыл входную дверь своим ключом.

Внутри царила кромешная тьма. Инспектор достал фонарик, и при свете его луча одолели лестницу, пользуясь им, как путеводной нитью, проложили путь через лабиринт дверей и перегородок, не утруждая себя включать по дороге освещение. Когда они достигли двери с надписью, теперь уже совершенно бессмысленной, «ТОМАС ТИНГЛИ», то нашли ее открытой настежь, и здоровенный мужик со слегка косящим левым глазом стоял в проеме с автоматическим пистолетом в руке.

При виде их он, казалось, одновременно испытал и облегчение и разочарование.

— Привет, Драскер!

— Добрый вечер, инспектор! — Мужчина отодвинулся, освобождая дорогу.

Стулья, которые были поставлены в середине комнаты во время совещания членов треста, больше уже там не находились, стол передвинули в дальний конец офиса, ближе к окну; на нем в беспорядке были разбросаны газеты и колода игральных карт, а возле него стоял только что поднявшийся со стула мужчина с тонкогубым и поэтому казавшимся небольшим ртом на крупном лице.