Я взял вынутый им из конверта листок бумаги и принялся читать. Это было заключение из лаборатории Фишера. Проглотив несколько ложек супа, Дэниел заговорил:

— Я так и знал. Я не сомневался. Ничего иного просто не…

— Ешьте! — сурово приказал Вульф.

— Спасибо, спасибо. Очень вкусно. Вы оказались правы насчет аргирола. Прекрасная догадка. Чистейший аргирол! — Кусок брынзы исчез у него во рту. — Йода нет и в помине. Зато миллионы, сотни миллионов столбнячных палочек! Вейнбах сказал, что в жизни не видел ничего подобного. И все это на одном куске дерна. Два другие абсолютно чистые. Ни аргирола, ни палочек. Вейнбах считает…

В дверь позвонили, но поскольку никаких нежелательных посетителей не предвиделось, я остался на своем месте, предоставив Фрицу пойти открывать. Выяснилось, однако, что вторжение относилось к числу тех, которые Вульф ненавидел больше всего. Страховой агент или домашняя хозяйка, желающая выследить мужа, — просто комар, от которого достаточно отмахнуться (отмахиваться, понятно, приходилось мне), но на этот раз все оказалось серьезнее. Из холла донесся негодующий и протестующий голос Фрица, затем дверь распахнулась и в кабинет огромными шагами вошел инспектор Кремер. Его взгляд тут же уперся в меня, и этот взгляд был испепеляющим. Затем, увидев затаившегося в кресле Дэниела, он издал победное сопение и, широко расставив ноги, проскрежетал:

— Пойдемте-ка со мной! Да, да, вы! — И далее вашему покорному слуге: — И ты тоже, приятель!

Я изобразил улыбку.

— Если бы у вас, инспектор, нашлось время заглянуть в интереснейший документ, именуемый Конституцией Со единенных…

—Замолчи, Арчи, — вмешаются Вульф. — Мистер Кремер, скажите на милость, что стряслось?

— Ничего. Абсолютно! — ответил он едко. — Стряслось? У меня? Черта с два! — Я впервые видел его раздраженным и раздражающим до такой степени. — Послушайте, вы! — Он шагнул к столу Вульфа и стукнул по нему коротким толстым пальцем, издав звук, как от удара молотка. — Что вы сказали мне вчера вечером, сидя за этим самым столом? В чем вы уверяли меня?

На лице Вульфа появилась гримаса отвращения.

— Ваш тон и ваше поведение, мистер Кремер…

— Так вот, напомню, если забыли: вы заявили, что смерть Бесс Хадлстон вас совершенно не интересует! Что вы ничего о ней не знаете! И не ведете никаких расследований! — Кремер продолжал долбить пальцем стол. — А сегодня утром одному из моих людей пришла в голову мысль. Знаете, случается у нас такое время от времени. И я отправил на Ривердейл полицейского. Но когда молодой Хадястон показал ему то место, куда обезьяна пролила йод, и он собрался взять на исследование кусочек дерна, выяснилось, что дерн там уже был кем-то выкопан! Выкопан и аккуратно заменен другим куском такой же формы. Отличалась только трава. Мой человек стал расспрашивать, и ему сказали, что все это дело рук Дэниела Хадлстона, который забрал дерн и куда-то ушел, а вместе с ним ушел Гудвин, также побывавший сегодня утром на Ривердейл.

— Не вместе, — поправил я. — А следом за ним.

Кремер проигнорировал мои слова.

— Мы отправились за Хадлстоном, но не смогли его отыскать. Тогда я решил повидать вас. Вернее, вас и Гудвина. Прихожу — и что же я вижу? Хаддстона! Хадлстона, который сидит и как ни в чем не бывало уплетает за обе щеки. Итак: изъятие вещественного доказательства с места происшествия, уничтожение улики…

— Ерунда, — бесстрастно произнес Вульф. — Прекратите кричать. Если вам угодно знать цель прихода мистера Хадлстона…

— Знать — да, но только не от вас! А от него самого! И от Гудвина! Причем по отдельности! Я забираю их с собой.

— Нет, — отрезал Вульф. — Только не из моего кабинета.

Здесь-то и была зарыта собака. Двадцать минут назад пустой желудок Дэниела оказался единственным, что помешало Вульфу отправить его в полицию. Он отправил бы заодно и меня, без всякого ущерба для собственного аппетита. Но тут было дело иное. Уводить человека силой из этого дома, при наличии у полицейского ордера на арест или без такового, иначе как с его, Вульфа, благословения, являлось недопустимым посягательством на достоинство, честь и моральные принципы великого детектива. Поэтому, как и следовало ожидать, он реагировал взрывом энергии, граничившим с буйством. Он выпрямился.

— Садитесь, мистер Кремер, — сказал он.

— Ни за что! — Кремер был настроен решительно. — На сей раз вам не удастся провести меня при помощи ваших дурацких…

— Арчи, покажи мистеру Кремеру заключение из лаборатории Фишера.

Я сунул бумажку ему под нос. Его первым импульсом было отшвырнуть ее прочь, но ни один полицейский, пусть даже он инспектор, еще ни разу не отказался взглянуть на письменный документ. Поэтому он схватил ее и хмуро уставился в строчки. Дэниел что-то забормотал, но Вульф шикнул на него, и тот, покончив с брынзой и последним хлебцем, опустил сахар в чай и принялся его размешивать.

— И что? — рявкнул Кремер. — Откуда я знаю…

— Иногда я сомневаюсь, знаете ли вы вообще что-мбудь, — сухо произнес Вульф. — Повторяю: я никогда не интересовался и не интересуюсь обстоятельствами смерти Бесс Хаддстон, хотя и вы, и Арчи, и мистер Хадлстон продолжите докучать мне по этому поводу. У меня нет клиента. Мой клиент умер. Вас взбесило, что вы обнаружили здесь обедающего мистера Хадястона? Но если он голоден, ему что, черт возьми, нельзя поесть? Когда сегодня в час дня он появился в моем кабинете с дерном под мышкой, я посоветовал ему обратиться в полицию. Он ответил, что там с ним не хотят иметь дела. Почему он вернулся сюда, получив заключение лаборатории, я не знаю. Я только знаю, что он был голоден. Если вас сердит отсутствие гарантий, что исследованный в лаборатории кусок дерна — действительно тот самый, на который обезьяна вылила часть жидкости из бутылочки, предположительно содержавшей йод, то тут я ничем не могу вам помочь. Почему вы не вырыли его сами, когда мистер Хадлстон обратился к вам впервые пять дней назад? Ведь это же было так очевидно!

— Тогда я еще не знал, что шимпанзе…

— А должны были знать. При тщательном опросе свидетелей такая деталь не могла ускользнуть. Надо либо расследовать как следует, либо не расследовать вообще. Кстати, заключение можете забрать. Сохраните его. Счет из лаборатории Фишера получите позже. Арчи, пометь это себе в блокноте. Итак, бутылочка, о которой идет речь, содержала не йод. В ней был аргирол и целые полчища бацилл столбняка. Подобный трюк требует незаурядного ума. Я никогда не слышал о более коварном, но вместе с тем более легком и простом способе совершения убийства. Полагаю, сэр, вы арестуете виновного. Теперь это достаточно просто, ибо круг подозреваемых сузился до пяти человек — тех пятерых, которые, не считая Арчи, находились на террасе, когда…

— Постойте, постойте, — запротестовал Дэниел. — Вы ошибаетесь. Ведь бутылочку могли поставить туда в любое время…

Вульф помотал головой.

— Нет. Только в тот день. Чисто логически нетрудно доказать, что, появись она в шкафчике на длительный срок, ею мог бы воспользоваться любой. Но в этом нет необходимости. Еще в четыре часа того дня бутылочка содержала обыкновенный йод.

Кремер нахмурился.

— Откуда вам это известно? — спросил Дэниел.

— Именно в это время йодом пользовался еще один человек — Арчи. Он споткнулся об аллигатора и расцарапал руку.

— Боже, — проговорил Кремер и опустился на стул.

Дэниел вопросительно посмотрел на меия, и я кивнул. Он перевел взгляд на Вульфа. У него отвисла челюсть, лнцо сделалось серым.

— Но этого н-не может б-быть… — произнес он, заикаясь.

— Не может быть что?

— Не может быть… Неважно. — Дэниел слабо потряс головой, словно отгоняя неприятную мысль. Внезапно его охватило возбуждение: — Я не могу в это поверить! Чтобы кто-то из них!.. Одна из девушек, Ларри или доктор Брейди?…

— Или вы, сэр, — сухо добавил Вульф. — Ведь вы тоже там были. А что касается ваших стараний навести полицию на след, то вы можете оказаться, коварнее, нежели кажетесь. Оставьте эмоции. Успокойтесь. В противном случае ваш пищеварительный тракт не справится с супом и брынзой. Итак, мистер Кремер, теперь дело за вами. Убийство было совершено экспромтом. Но не под воздействием минутного порыва — наоборот. Оно было тщательно подготовлено: пузырек с йодом опорожнен, промыт и наполнен аргиролом с армией столбнячных палочек.

Вульф пожевал губами.

— Отвратительно. Такой замысел, не говоря уж о его исполнении, мог прийти в голову только крайне непривлекательного субъекта. И этот замысел был осуществлен. Думаю, убийца предполагал подстроить ситуацию, требующую использования йода. Есть даже основания считать, что определенные шаги в этом плане им были предприняты, однако происшествие на террасе породило возможность слитком благоприятную, чтобы ею не воспользоваться. С точки зрения техники преступление было исполнено и сокрыто великолепно. Убийце требовалось сделать лишь две вещи: подложить осколок в туфлю мисс Хадлстон, что не составляло особого труда, так как в тот момент все были заняты собиранием разбитых стаканов, и подменить стоявшую в шкафчике бутылочку йода на поддельную. Без всякого риска. Если бы мисс Хадлстон вытряхнула осколок из туфли, прежде чем ее надеть, если бы она по какой-то причине не порезалась, бутылочки можно было легко поменять обратно. Существует, правда, одно «но»: бутылочка в шкафчике могла иметь другую этикетку…

— Этикетки на бутылочках с йодом были одинаковыми, — прогромыхал Кремер.

— На всех?

— Да. В доме было семь бутылочек йода, считая ту, что в кухне, и все они имели одинаковый размер, форму и этикетки.

— Их закупали оптом, — пояснил я. — По причине Мистера и медвежат.

— Да-а, тут вы постарались, мистер Кремер, — произнес Вульф. — Ишь ты. Семь. Не восемь, а семь! И, конечно, вы отослали их все на экспертизу, и в них оказался самый обыкновенный йод.

— Верно. Кстати, мне непонятна ваша ирония. Итак, с одним «но» мы разобрались. Однако есть и другое: чтобы подменить бутылочку с йодом, убийце требовалось покинуть террасу и войти в дом после того, как был уронен поднос, но еще до того, как мисс Хадлстон порезала ногу.

Вульф покачал головой.

— Ваше «но» ничего не проясняет. В названный промежуток времени в доме побывали все. Мисс Николс ходила за веником и совком. Племянник — за новой партией спиртного. Мисс Тиммс — за пылесосом. А доктор Брейди выносил мусор.

Кремер раздраженно уставился на него.

— И он еще говорит, что ничего не знает! Что ему ничего не известно!

— Все, кроме меня, — уточнил Дэниел. — Я не покидал террасу в этот промежуток.

— Верно, — согласился Вульф. — Но на вашем месте я бы этим не хвастался. Вы ходили за йодом. Это вы принесли доктору Брейди ту бутылочку, содержимым которой он обработал рану мисс Хадлстон. У вас снова отвисла челюсть. Вы переходите от ярости к негодованию с завидной быстротой. Откровенно говоря, я не склонен подозревать вас в убийстве сестры. Но если вы это сделали, то ваши актерские способности выше всякой похвалы. Оставайтесь ужинать, и к концу трапезы я смогу дать относительно вас окончательное заключение. Куропатки в маринаде. En escabeche. — Его глаза сверкнули. — Они ждут нас. — Вульф отодвинул кресло и встал. — Итак, мистер Кремер, похоже, что круг подозреваемых сузился до четырех. Это упрощает вашу задачу. А теперь, надеюсь, вы извините меня…

— Угу, — промычал Кремер. — С удовольствием. — Он тоже поднялся. — Но вам придется наслаждаться куропатками в одиночестве. Я забираю Хадлстона и Гудвина с собой. Пойдемте.

— Но я же расчистил для вас дебри, — обиделся Вульф. — Если вы хотите повидать Хадлстона и Гудвина непременно сегодня вечером, они могли бы заглянуть в управление, скажем, к десяти часам.

— Нет. Они пойдут сейчас.

Вульф выпятил подбородок. Его рот открылся и снова закрылся. Зрелище было занятное, в особенности для меня, знающего, как тяжело, почти невозможно, вывести его из себя. Не доставляло мне удовольствия лишь то, кто это делал. Поэтому я произнес:

— Лично я остаюсь есть куропаток. Что касается десяти часов, то я могу зайти в управление, а могу и не зайти, в зависимости от…

— Ну и черт с вами. — прогрохотал Кремер. — С вами я разберусь позже. Пойдемте, мистер Хадлстон.

Вульф сделал шаг иверед. Его голос дрожал от ярости:

— Мистер Халлстон — мой гость.

— Что ж, погостили — и хватит. Пойдемте, мистер Xaдлстон.

Вульф повернулся к Дэвмелу.

— Мистер Хаддстон. Я пригласил вас к своему столу. Вы не имеете никакого обязательства, юридического или морального, следовать за этим человеком, как он того требует. Он петушится, рассчитывая взять вас на испуг. После ужина мистер Гудвин…

Но Дэниел твердо сказал:

— Пожалуй, я все-таки пойду с ним, мистер Вульф. Я потратил столько времени, уговаривая их приняться за дело, что теперь…

Куропатки получились отменные, и я съел почти столько же, сколько Вульф. В остальном ужин был одним из скучнейших на моей памяти. Вульф не пророшш ни слова по самого кофе.

Я описал предыдущую сцену во всех подробностях, потому что, не случись ее, сомневаюсь, что убийца Бесс Хаддстой был бы когда-либо найден. Возможно, кто-нибудь из команды Кремера и смог бы докопаться до сути, но добыть достаточные ддя ареста доказательства — ни в жизнь. Что касается Вульфа, то, оставшись без клиента и, следовательно, не имея никаких обязательств, он уже забросил дело, и забросил бы окончательно, если бы Кремер не похитил у него сотрапезника прямо из-под носа, чем взбесил до такой степени, что в тот вечер ему дважды пришлось принимать лекарство.

Дважды. Первый раз — вскоре после ужина, когда он отправил меня за ним наверх в свою комнату. Второй — поздно ночью, когда я вернулся наконец домой от инспектора Кремера. Я тихонько проскользнул по двум лестничным пролетам в свою комнату и уже начал раздеваться, когда на столе зажужжал внутренний телефон и, сняв трубку и получив указания, я пошел к Вульфу. В его комнате было темно, кровать пуста, поэтому я проследовал в ванную, где застал его отмеряющим вторую дозу лекарст ва с выражением лица, способным обратить в бегстж короля ринга Джо Льюиса. Вульф, облаченный в десять метров желтого шелка, именовавшихся пижамой, — это было зрелище!

— Ну? — спросил он.

— Ничего особенного. Как обычно. Вопросы и подпись под показаниями.

— Он мне за это заплатит. — Физиономия Вульфа очень напоминала сейчас маску разъяренной горгульи. Затем он поставил бутылочку обратно в шкафчик. — Я не принимал эту гадость с весны, с того самого эксперимента с угрями. Он дорого мне заплатит. Рано утром отправляйся на Ривердейл. Расспроси конюха и…

— Сомневаюсь, что там таковой остался. Лошади распроданы. Кредиторам выплачивают по два процента.

— Найди его. Хоть из-под земли. Мне нужно знать, брал ли кто-либо в последнее время из конюшни какой-либо материал — все равно какой. В идеале это небольиюн бумажный пакетик с конским навозом. Расспроси как следует. Будет отмалчиваться — привези сюда. А также… Остался там кто-нибудь из слуг?

Я кивнул.

— Старший лакей. Вероятно, он околачивается на Ривердейл в надежде получить причитающееся ему жалованье.

— Разузнай у него насчет бутылочки, которую мисс Хадлстон обнаружила разбитой в своей ванной. Все, что только известно. Если в то время в доме был еще кто-то из слуг, расспроси их. Главное — детали…

— А остальных? Мариэллу, Джанет, Ларри — их тоже расспросить?

— Нет. Только слуг. Прежде чем возвращаться, позвони. Перед уходом оставь на моем столе номера телефонов Ривердейл, мистера Хадлстона, доктора Брейда. Вроде все. Он мне заплатит за это. Спокойной ночи.

Так мы вновь принялись за расследование. У нас не было ни клиента, ни задатка, ни гонорара, но зато появилось дело, а это во всяком случае лучше, чем отсиживать с утра до вечера копчик и слушать радио.

Я ограничился шестью часами сна и уже к восьми был на Ривердейл. Я не стал спрашивать разрешения приехать, так как все равно нужно было забрать машину, оставленную накануне на обочине перед калиткой. Встретивший меня у дверей Хоскинс сообщил, что конюх от них ушел, но у Мариэллы, возможно, сохранился его адрес. Лично я предпочел бы беседовать на эту тему с Джанет или даже с Ларри, но Хоскинс сказал, что они оба любители поспать по утрам, а Мариэлла уже встала и приступила к завтраку, поэтому пришлось узнавать адрес у нее. По счастью, это не оказался Бакирус, штат Огайо, а всего лишь Бруклин. Можете говорить о Бруклине все, что угодно — я присоединяюсь, — однако у него есть одно крупное преимущество. Он рядом.

Моя задача оказалась простейшей, в особенности после того, как я нашел адрес, а по адресу — конюха. Его звали Тим Лавери, и когда он не улыбался, шрам на щеке придавал его лицу злодейское выражение. Я заговорил с ним осторожно, делая вид, что интересуюсь чем-то совершенно иным, но вскоре понял, что юлить нет необходимости, и задал вопрос в лоб.

— Конечно, — ответил он. — Около месяца назад, может, чуть больше, док Брейди приносил пустую коробку из-под леденцов, чтобы набрать навоза. Я помог. Он сказал, что это нужно для опыта. Его пациентка умерла от столбняка… черт, имя запамятовал…

Я притворился, что не нахожу в его рассказе ничего особенного.

— Откуда он брал навоз? Из стойла?

— Нет, из кучи. По его просьбе мне пришлось разворошить ее до самого центра.

— С ним был кто-нибудь? Например, одна из девушек?

Тим помотал головой.

— Он был один. Они покатались верхом, ушли в дом, и уже после этого Брейди вернулся и сказал, что ему нужно.

— Вы помните, какой был день? Число?

Последняя неделя июля — вот самое точное, что он смог вспомнить. Я записал подробности, удостоверился, что в случае необходимости его можно будет найти, после чего попрощался и, выйдя на улицу, позвонил Вульфу из первой же телефонной будки. Сняв трубку в оранжерее, и, следовательно, находясь в состоянии совершенно отрешенном, он не выразил буйного восторга по поводу моих открытий, чего, впрочем, не произошло бы ни при каких обстоятельствах, и сообщил, что вторая половина моего задания остается в силе.

Когда в начале десятого я вновь очутился перед особняком Хадлстона, удача все еще сопутствовала мне. Вместо того чтобы остановиться у главных ворот, я проехал дальше и через несколько метров затормозил перед небольшой калиткой, дорожка от которой вела к заднему крыльцу дома. Хоскинс сидел на кухне и разговаривал с подавленного вида женщиной в одежде горничной. Мой приход они восприняли сдержанно, но не враждебно. Хоскинс даже предложил выпить чашку кофе, и я согласился. Опасаясь, как бы нам не помешали, я провел беглую инвентаризацию и выяснил, что Ларри и Мариэлла куда-то ушли, Дэниел в то утро еще не появлялся, никаких полицейских в доме не было, а Джанет только что затребовала завтрак в постель. Горизонт был чист, но чувство, что делегация из ведомства Кремера может показаться в любую минуту, не отпускало, поэтому я, не теряя времени, перешел к делу.

Хоскинс и горничная отлично помнили интересовавший меня эпизод. Во вторник, вскоре после ленча, Хоскинс был вызван наверх, в комнату мисс Хадлстон, где ему предложили заглянуть в ванную. Осколки валялись повсюду: на полу, в раковине, в самой ванне. Стекло было даже на высокой полочке, где прежде хранился большой флакон с ароматической солью. Мисс Хадлстон его не разбивала. Хоскинс его не разбивал. Горничная, будучи допрошенной, также заявила, что ничего не разбивала, после чего они с Хоскинсом принялись за ликвидацию беспорядка. Я спросил, как насчет орангутана. Возможно, ответили они; эта тварь была способна на что угодно, однако Мистеру запрещалось подниматься наверх, чего он почти никогда не делал, и в тот день никто его в доме не видел.

Я записал их рассказ как можно подробнее и даже спросил, нельзя ли взглянуть на осколки флакона, который, по их словам, был из толстого кремово-желтого стекла, но осколки уже давно перекочевали в помойку. Я попросил Хоскинса показать мне ванную мисс Хадлстон. Когда мы стали подниматься по лестнице, навстречу нам попалась служанка, что-то пробормотавшая о подносе с завтраком для мисс Николс. Комната Бесс Хадлстон больше походила на музей, нежели на спальню: все стены покрыты окантованными фотографиями с автографами и подписями, каждый сантиметр пространства захламлен чем угодно — от женского манекена в эскимосском костюме до груды китайских фонариков. Но меня интересовала только ванная. Она была размалевана всеми мыслимыми цветами, на манер камуфляжной окраски времен мировой войны. Голова у меня закружилась, поэтому я не смог провести обследование наддежащим образом, но основные детали, например расположение полочки, на которой стоял злополучный флакон с солью, я все же заметил. Теперь на его месте красовалась почти полная новая бутылка, и я уже дотянулся, чтобы получше се рассмотреть, как вдруг отдернул руку, отошел к двери и прислушался. Хоскинс стоял посреди комнаты в настороженной, нерешительной позе спиной ко мне.

— Кто кричал? — спросил я.

— В том конце холла… — ответил он, не оборачиваясь. — Там только мисс Николс…

В крике не было ничего душераздирающего; откровенно говоря, я его едва расслышал, но крик есть крик.

Я обернул Хоскинса и, выйдя из комнаты, решительно пересек холл.

— Последняя дверь направо, — произнес он мне вслед.

Я знал это, так как бывал у Джанет прежде. Дверь оказалась открыта. Я повернул ручку и вошел. В комнате никого не было, в глубине через распахнутую дверь виднелся угол ванной.

Я сделал несколько шагов, но тут послышался голос служанки:

— Кто там?

— Арчи Гудвин. Что…

Она возникла на пороге, лицо ее было взволнованно

— Вам нельзя сюда! Мисс Николс не одета!

— О'кей. — Понимая деликатность ситуации, я остановился. — Но я слышал крик. Джанет, вам нужна помощь?

— Нет, — почти беззвучно ответила невидимая неодетая Джанет. — Спасибо, все в порядке! — Голос был не только слабым, он дрожал.

— Что случилось? — спросил я.

— Ничего страшного, — сказала служанка. — Небольшая ранка. Она порезала руку осколком стекла.

— Она — что?! — Я сделал большие глаза. Не дожидаясь повторного ответа, я отодвинул служанку и вошел в ванную.

Джанет, не одетая в полном смысле этого слова и совершенно мокрая, сядела на табурете. Не обращая внимания на протесты и стряхнув с себя сделавшуюся вдруг красной, словно свекла, служамсу, чья девичья скромность была глубоко травмирована бесцеремонностью моих действий, я снял с крючка полотевде и тфотянул его Джанет.

— Возьмите. Это защитит устои цивилизации.

Я обследовал ее руку. Порез приблизительно трех сантиметров длиной посередине между запястьем и локтем выглядел из-за смеси крови и йода куда хуже, чем был на самом деле. Он, конечно, не стоил того, чтобы лишаться чувств, но глядя на JMHP Джанет, можно было подумать, что она вот-вот хлопается в обморок. Я взял у нее бутылочку с йодом и заткнул пробкой.

— Я вовсе не кричала, — сказала Джанет, придерживая край полотенца у самого подбородка. — Честное слово, я никогда не кричу. Просто мне стало не по себе… Порезаться осколком. — всего через несколько дней после смерти мисс Хадлстон… Я не кричала, когда порезалась. Не такая уж я глупенькая. Я закричала, когда увидела на щетке осколок. Это показалось мне так…

— Вот он, — сказала служанка.

Я положил осколок на ладонь. Это был кусочек кремово-желтого стекла с неровными краями, размером чуть больше монеты.

— Он похож на осколок бутылки, разбитой в комнате мисс Хадлстон. Вы о ней спрашивали, — сказала служанка.

— Я оставлю его себе на память — произнес я, опуская осколок в карман, где уже лежал пузырек с йодом, и подобрал с пола щетку для мытья. — Итак, вы сели в ванну, намылились, стали тереть себя щеткой, порезались и, обнаружив запутавшийся в щетине осколок, закричали. Верно?

Джанет кивнула:

— Понимаю, кричать было глупо…

— Я как раз убирала в комнате, — вмешалась служанка. — Вбежала и…

— С этим позже, — перебил я. — Лучше принесите марлю и бинт.

— Они там, в шкафчике, — сказала Джанет.

Я аккуратно обработал ей руку, подложив побольше марли, потому что ранка все еще кровоточила. А вот в лице девушки крови явно не хватало. Оно было по-прежнему бледным и испуганным, хотя она и пыталась улыбаться, благодаря меня за помощь.

Я легонько похлопал ее по красивому круглому плечу.

— Не за что, детка. Я подожду внизу. Одевайтесь. Полотенце вам очень идет, но, думаю, разумнее всего нам сейчас отправиться к доктору и сделать укол антитоксина. Я отвезу. Когда будете готовы…

— Антитоксина? — Она глотнула ртом воздух.

— Конечно. — Я слова похлопал ее по плечу. — Элементарная мера предосторожности.

Узнав от меня, что ничего страшного не произошло и надо лишь дать мне кусок бумаги, чтобы завернуть щетку, маячивший все это время в коридоре Хоскинс вздохнул с облегчением. Оставшись один, я вытащил из кармана бутылочку с йодом, откупорил, понюхал. Все что угодно, только не йод. Я вставил пробку обратно, плотно и старательно заткнул ею горлышко, после чего, вымыв руки, отыскал телефон и позвонил Вульфу.

К телефону подошел он сам. И я старательно выложил новости.

— Забери ее оттуда! — сказал он тревожно, когда я закончил.

— Да, сэр. У меня…

— Немедленно, будь все проклято! Мог бы и не звонить. Если мистер Кремер заявится…

— Позвольте, — возразил я. — Но она же голая. А белой лошади у меня нет, да и волос у нее, пожалуй, маловато. Как только она оденется, мы уедем. Я хотел предложить вам позвонить доктору Воллмеру, чтобы он подготовил дозу антитоксина. Мы будем у него приблизительно через полчаса. Или мне позвонить отсюда самому?

— Нет. Я позвоню. Уезжайте как можно скорее.

— Слушаюсь.

Я поднялся и, подойдя к двери Джанет, крикнул, что буду ждать ее у боковой калитки. Затем спустился, развернул машину и подогнал ее к условленному месту. Я уже раздумывал, как действовать, если в поле зрения покажется полицейский автомобиль, но тут на дорожке, слегка покачиваясь на высоких шпильках, появилась она, не сказать чтобы элегантная, но в плаще, застегнутом на все пуговицы. Я помог ей забраться в машину и рванул с места так, что из-под колес полетел гравий.

Настроения разговаривать у нее, видимо, не было. Я рассказал, что док Воллмер наш давний друг, что его дом находится в том же квартале, где живет Ниро Вульф, поэтому я везу ее к нему. Несколько пристрелочных вопросов из серии, каким образом осколок мог оказаться на щетке для мытья, результата не дали. Похоже, она не имела на этот счет никаких соображений. Что ей сейчас действительно требовалось, так это ухватиться за надежную мужскую руку, но я вел машину. Бедняжка перепугалась до беспамятства.

Мне не пришлось давать объяснения доктору Воллмеру: так как Вульф уже переговорил с ним по телефону, и мы пробыли там не более двадцати минут. Он тщательно промыл рану, обработал своим собственным йодом, сделал Джанет в руку укол антитоксина, после чего отвел меня в соседнюю комнату и попросил дать ту бутылочку, которую я прихватил в ванной мисс Николс. Я дал. Он откупорил ее, понюхал, отлил часть содержимого в стеклянную пробирку, снова, еще туже, заткнул пробкой и вернул мне.

— За девушку можете не беспокоиться, — произнес он. — Что за дьявольский трюк! Передайте мистеру Вульфу. что я позвоню при первой же возможности.

Мы спустились и сели в машину. До дома Вульфа оставалось не более ста метров, но я обнаружил, что не могу проехать последние десять из них, так как перед нашим фасадом стоят два автомобиля. Джанет даже не спросила, почему я везу ее к Вульфу. Очевидно, она предоставила мне действовать на свое усмотрение. Я ободряюще улыбнулся, отпер дверь и пригласил ее в дом.

Не зная, кем могут оказаться посетители, которым принадлежат припаркованные возле крыльца машины, я не повел Джанет сразу в кабинет, а проводил в гостиную. Но один из них находился именно там — сидел, развалясь в кресле. При виде его у Джанет вырвался удивленный возглас. Это был Ларри Хаддстон. Мы поздоровались, я предложил Джанет сесть и, решив, что лучше не пользоваться дверью, которая вела из гостиной прямо в кабинет, обошел через холл. Вульфа в кабинете не оказалось, зато там были еще двое посетителей: доктор Брейди и Дэниел Хадлстон, которые, судя по напряженным позам, явно не коротали время за беспечной болтовней.

Ого, подумал я, кажется наклевывается вечеринка. И пошел в кухню. Вульф был там.

Он стоял возле длинного стола, наблюдая, как Фриц натирает смесью пряностей телячью печенку, а рядом с ним, ближе, чем какая-либо женщина или девушка приемлемого возраста, держась за его локоть, стояла Мариэлла. Такого на моей памяти не бывало.

Вульф скользнул по мне взглядом.

— Уже вернулся. Арчи? — Он наклонился, посмотрел на печенку, выпрямился и вздохнул всей своей богатырской грудью. — А где мисс Николс?

— В гостиной. Док Воллмер взял образец жидкости из бутылочки и обещал позвонить, как только сможет.

— Отлично. На самую холодную полку, Фриц. За временем следи сам. И предоставь входную дверь Арчи. Арчи, мы заняты, и нас ни для кого нет. Без исключений. Пойдемте, мисс Тиммс.

Мариэлла не смогла держать его под руку, когда они покидали кухню.

Дверной проем оказался узок для двоих.

— Я жду уже больше получаса, — недовольно проговорил доктор Брейди. — Сколько это еще продлится? К часу мне нужно быть в офисе.

Я сидел за своим письменным столом, а он рядом, на стуле с высокой спинкой. По одну сторону от него, в вертящемся кресле, где я любил читать, расположилась Мариэлла, по другую — Ларри. Затем Дэниел Хадлстон. И, наконец, замыкала полукруг Джанет в красном кожаном кресле, ссутулившаяся и, казалось, наполовину отсутствующая. Впрочем, никто из них не чувствовал себя в своей тарелке, даже Мариэлла, которая украдкой поглядывала то на Вульфа, то на собравшихся, покусывала губы и периодически покашливала.

Полузакрытые глаза Вульфа остановились на Брейди.