В прихожей сержант Квил буквально вырос как из-под земли, преградил ей дорогу:

— О, мисс Боннер, я вас искал. Багажник вашего автомобиля заперт. Если не возражаете…

— Что? — От головной боли Дол едва соображала. — Ах да, конечно. Ключ в отделении для перчаток.

— Я знаю, видел его там. Но будет лучше, если вы со мной пройдете.

Дол пожала плечами и вышла за ним из дому через парадную террасу на посыпанную гравием стоянку. Он распахнул дверь ее машины и отошел в сторону. Дол открыла ящик на приборной панели, выудила из него ключ и протянула Квилу. Она обошла автомобиль и стояла, наблюдая, как он открывает багажник и начинает вынимать оттуда вещи. Свитер, фотоаппарат «Кодак», два теннисных мяча, кожаный жакет Сильвии, книгу Огдена Нэша, третий том гибсоновского «Закат и падение Римской империи»… Потом сержант вынул кожаный чемоданчик, небольшой, из свиной кожи, красиво отделанный, с блестящими хромированными уголками и замочками. Под ручкой была золотая гравировка: «Т.Б.» Боясь поцарапать чемоданчик о гравий, он расстелил на дорожке свитер и только тогда его раскрыл. Дол чувствовала, что краснеет, и ничего не могла с собой поделать. Изнутри к крышке чемоданчика были пристегнуты вороненый автоматический пистолет «холкомб» и коробка патронов к нему.

Сержант уважительно прокомментировал:

— Ну конечно, вы. ведь сыщик.

Дол огрызнулась:

— У меня на него разрешение. На этот пистолет.

Он кивнул, продолжая рассматривать оружие.

Одобрительно заметил:

— Вещь стоящая.

Дол почувствовала, что еще мгновение — и она не выдержит, пнет его ногой. Чемоданчик не принадлежал «Боннер и Рэфрей». Это была ее собственность.

Подарок от Сильвии. Та даже проконсультировалась у двух нью-йоркских инспекторов полиции, прежде чем его укомплектовать. Как обычно, Сильвия немного переборщила, но это в ее стиле…

Сержант продолжал перечислять содержимое кожаного чемоданчика: тальк, муравьиная кислота, лупа, порошок для снятия отпечатков пальцев, блокноты, копирка, конверт… это для ключей… пустые пузырьки, никогда не знаешь, когда они могут понадобиться… пробки, изоляция, фонарик… Он взглянул на нее:

— Да, этот набор, конечно, штука полезная, но зачем держать его в багажнике, лучше при себе, раз речь идет об убийстве?

— Когда закончите, положите ключи назад в ящик, — сказала Дол и пошла прочь.

Всю дорогу к корту она убеждала себя, что это незначительный инцидент, хотя и неприятный, и придавать ему значения не стоит, все равно она мужиков давно уже терпеть не может, и это как раз тот случай, подтверждающий, что она в своей оценке их права. Решила не обращать внимания.

На двух ярко-желтых стульях в углу теннисного корта сидели Мартин Фольц и Сильвия Рэфрей. Когда Дол подошла, Сильвия сидела откинувшись назад, прикрыв рукой глаза, а Мартин разговаривал с мужчиной, стоявшим перед ним и взиравшим на него с высоты собственного роста. Мужчина выглядел довольно занятно. По первому взгляду его вполне можно было принять за огромную обезьяну, одетую в костюм и обутую в туфли. Это впечатление складывалось из-за широченных плеч, нависающих над грудью, бедер, кое-как приклепанных к туловищу, словно у гигантской куклы, и мышц, протянувшихся по всему телу. Казалось, вертикальное положение дается ему с большим трудом. И только взглянув на его лицо, живое и озабоченное, и глаза, умные и выразительные, вы с изумлением начинали понимать, что имеете дело с хомо сапиенс лет шестидесяти. Учитывая, что он сгибался под тяжестью плеч, человек, пожалуй, был не выше Мартина Фольца.

Мартин прервал свой разговор с незнакомцем.

— Пришла Дол, Сильвия… Я рад, что ты пришла, Дол. Де Руде хотел расспросить о мужчине, которого ты послала…

— Дол, дорогая, ты непоседа. — Сильвия открыла глаза и поудобнее уселась в кресле. Глаза у нее прояснились, агрессивность прошла, но лицо казалось бледным и носило печать пережитых страданий. — Ты всегда куда-то ускользаешь. Какого черта тебе не сидится на месте?

Дол опустила руку на плечо Сильвии и взглянула ей в глаза.

— У меня головная боль. Впрочем, наверное, она у всех нас. — Тут она выпрямилась и оглянулась на Мартина. — Вы имеете в виду Силки Пратта, караулящего фазанов. Я думала о нем вчера вечером. Это все кажется… смешным. Он приехал, де Руде? Вы встретили его в Оуговоке?

Мужчина кивнул:

— Да, мисс. — Голос у него был глубокий и хриплый. — Только мне не удалось провести его на чердак незаметно, как было договорено. Потому что, когда мы с ним приехали, там была полиция. Здешняя. Они расспрашивали работников. Допросили вашего человека. Но он следил всю ночь. Я предупредил, что вы свяжетесь с ним сегодня. Кажется, теперь эта затея бесполезна, все о ней знают.

— Действительно, — наморщила лоб Дол. — А ты что думаешь, Мартин?

Мартин колебался:

— Ну… я не знаю… поскольку ты не разрешаешь мне платить за…

— Ты хочешь сказать, что это мои деньги летят на ветер. А точнее, деньги Сильвии. Ладно, я хочу, чтобы он продолжал наблюдать. Мы тут все сейчас словно но после землетрясения, но уж раз работу начали, надо ее продолжать. — Она взглянула на де Руде. — Я позвоню, чтобы он приехал к вам вечером. Встречайте его в Оуговоке с тем же поездом.

Сильвия взорвалась:

— Дол, но это же глупость! После того, что случилось… человек сидит и всю ночь караулит фазанов… — Она умолкла и вдруг снова заговорила: — Да в этом нет никакого смысла. Мы с Мартином говорили сегодня утром и решили немедленно избавиться от них.

— Надо еще подумать, — пробормотал де Руде.

— Нечего тут думать, — негодующе посмотрела на него Сильвия. — Достаточно глупостей, де Руде, вы слишком упрямы. Мартин стал с этими дурацкими птицами почти неврастеником. О, я знаю, вы служите его семье пятьдесят лет, а может, даже сто. Вы носили Мартина на руках, готовы были себе отрубить эти руки, только бы он не простудился. А меня вы ненавидите. Но если уж вам так нравятся фазаны, разводите их где-нибудь еще.

— Я не испытываю к вам ненависти, мисс Рэфрей. — Лицо де Руде исказилось, как от боли. — Но вы слишком юная, конечно, я не должен мешать вам совать нос…

— Де Руде!

— Да, мистер Мартин.

— Не спорьте с мисс Рэфрей.

— Да, сэр! — По телу де Руде пробежала едва заметная дрожь, но он взял себя в руки. — Не я начал спорить, сэр.

Сильвия упорствовала:

— Вы начали. Сказали, что еще стоит посмотреть.

Смотреть нечего. Все решено.

— Да, мисс Рэфрей… Это решено, сэр?

— Святые угодники! — воздел к небу руки Мартин. — Убирайтесь. Ступайте домой. Там я с вами договорю.

Де Руде перевел глаза на Дол:

— А насчет этого человека, мне его встречать сегодня?

— Да, — сказала Дол. — Если ничего не переменится. Но тогда я вам дам знать.

Де Руде повернулся и ушел, неспешно, но совсем не потому, что с возрастом ослабли его мускулы, время было невластно над его телом. Он уходил, а Дол смотрела ему вслед, на широкие мускулистые плечи, могучие бедра.

Она сказала, ни к кому не обращаясь:

— Странный зверюга этот человек. — Потом обратилась к Мартину: — На твоем месте я бы отослала его вместе с фазанами. Он безумно ревнует тебя к Сильвии, и вместе им не ужиться под одной крышей. Он становится все хуже. — Она пожала плечами. — Ты так долго был его кумиром, что в его жизни теперь образовалась пустота. — Она опустилась на подножку возле стула Сильвии и погладила ее по колену. — Ну, так что, Рэфрей? Как дела?

— Спасибо, Боннер. Отвратительно!

— Я так и думала. Ты молода и была совсем ребенком, когда лишилась матери и отца. Это первый настоящий удар, который тебе нанесла жизнь…

— Не только поэтому. — Сильвия собралась с духом, ее голос дрогнул. — Пи Эл был отличный малый… ты знаешь, кем он был для меня… ужасно, что он мертв. — Она закусила губу, посмотрела на свои дрожащие пальцы, потом на Дол. — «Ужасно» — это не то слово, хуже. — Она снова закусила губу и взорвалась: — Разве они не догадываются, кто его убил?

Почему его не заберут отсюда? Почему нас не отпускают? Я ненавижу это место!

К ней наклонился Мартин:

— Право, Сильвия, не надо так!

Дол сказала, поглаживая ей колено:

— Ты капризный ребенок, Сильвия. Я тоже когда-то была такой. Даже тебе пора понять, что не все происходит по мановению твоей руки. Бывают лекарства, которые приходится безропотно глотать, даже если ты баловень судьбы. Однажды мне пришлось глотнуть, и я чуть было не подавилась.

— Но разве можно так издеваться над нами, заставлять сидеть и выслушивать его и эту сумасшедшую женщину…

Дол покачала головой:

Ты принимаешь желаемое за действительное, они не могут поручиться, что это сделал Рэнт. Даже если бы знали…

— Конечно, они знают. Кто еще мог это сделать?

Конечно, знают!

Нет, дорогая Сильвия, — мягко произнесла Дол. — Они не знают. Они в тупике. Подозревают в убийстве Рэнта из-за того, что у него налицо мотив для убийства. Но сейчас, после того, что рассказал Лен, у них нет ни одного доказательства. И есть кое-что, свидетельствующее в пользу Рэнта. Если он возвращался туда после четырех часов сорока минут и убил Пи Эл, конечно, он не оставил бы там ту бумагу валяться на траве. Она ему была так нужна. Не исключено, что он мог в панике сбежать с места убийства, хотя это маловероятно.

Сильвия смотрела на нее во все глаза:

— Но я полагала, это он… А если это не он…

— В том-то и дело, — поддакнула Дол, — что не он. Может, это сделал совсем незнакомый нам человек. Но Шервуд убежден в обратном. Это мог оказаться любой: ты, я, Джэнет и миссис Сторс, но он не допускает, что это женщина. Лен мог убить, потеряв голову от гнева, Мартин — приняв ошибочно Сторса за соперника, Стив мог — в познавательном плане, как психолог. Осади назад, Рэфрей. Я говорю не затем, чтобы свалить все в кучу или насладиться своим красноречием. И я приехала сюда не к тебе в гости. Пи Эл пригласил меня. — Внезапно Дол переключилась на Фольца: — А что ты думаешь, Мартин? Какое у тебя сложилось впечатление от прошлого вечера?

— Никакого, — медленно покачал головой Мартин. — Надеюсь, у меня ничего серьезного с нервами.

Но ничего не могу с собой сделать. Вчера вечером я был в таком шоке, что ничего не соображал и делать ничего не мог. Когда патрульные хотели, чтобы я пошел туда и взглянул… на Пи Эл… я не захотел. Они сразу заподозрили меня. Но мне было все равно. У меня слишком богатое воображение… Совсем ни к чему было идти туда и смотреть. — Он поднял руки к глазам и стал массировать надбровья. Потом снова взглянул на Дол. — Ну почему я такой мягкотелый! Немного мужества мне бы не помешало.

Сильвия замахала на него руками:

— Оставь, пожалуйста, Мартин. Ты — это ты. Я люблю тебя такого, как есть.

Он посмотрел на нее и пробормотал:

— Видит Бог, так оно лучше.

Дол не трогали их любовные признания, наоборот, они бередили еще не зажившую ее душевную рану, и она быстро прервала парочку:

— Вот именно такого, как ты есть, я и хотела кое о чем спросить. Можно?

— Спросить меня? — Взгляд Мартина неохотно оторвался от Сильвии.

— Вообще-то вас обоих. Но сначала тебя. Что стряслось вчера у тебя в имении?

— Что стряслось? — удивленно поднял брови Мартин. — Ничего. Мы немножко поиграли в теннис…

— Что-то все-таки произошло, не зря вы поодиночке добирались сюда пешком через лес. С большими интервалами. Сильвия сказала, что Лен преотвратно себя держал. Лен сказал, что Сильвия дразнила тебя, а ты вел себя как осел… Нет, нет, потерпи, полагаю, мне следует поставить вас в известность, что я расспрашиваю не из праздного любопытства.

Я расследую убийство Пи Эл Сторса.

Сильвия изумленно уставилась на нее. Мартин стал заикаться:

— Ну конечно… если тебе необходимо знать…

Сильвия оборвала его:

— Не шути с ней, Мартин. Она чудесная, и я люблю ее, но она примадонна… Дол Боннер, это… дурной вкус.

— Наоборот, — холодно возразила Дол. — Высокий класс. Я не хочу, чтобы Мартин неправильно понял меня и рассказал мне как частному лицу, а информацию, сообщенную конфиденциально, разглашать нельзя. А мне надо знать, что же у них там все-таки вчера случилось.

— И все-таки это отдает дурным вкусом. Все, что произошло там, не имеет никакого отношения к убийству Пи Эл Сторса.

— Хорошо, замнем. — Дол резко встала. — Не думай, что я хочу произвести на вас впечатление, Сильвия. Нет, фирма «Боннер и Рэфрей» пока еще не развалилась и ведет расследование убийства Пи Эл Сторса. Если это тебе не нравится, то прошу прощения. Что касается вчерашнего дня, то я могу расспросить и Лена Чишолма. — Тут она собралась уходить.

— Подожди минутку, Дол! — застонал Мартин. — Боже мой, девочка! Какая разница, дружеское это любопытство или что-то еще. Вчера ничего особенного не случилось, просто все мы вели себя как дураки. Мы приехали ко мне в имение около трех часов. Я забыл про Стива. Он был уже на месте, когда мы приехали, и очень раздражен. С полчаса я унимал его. Когда я наконец выбрался из дому, Сильвия решила, что я ею пренебрегаю. Решила преподать мне урок и стала делать вид, что, кроме Лена Чишолма, для нее никого не существует. Мне кажется, я показал ей, что не люблю, когда меня учат. Лен сказал пару колкостей, я ответил.

Лен надулся и ушел один по тропинке. Потом мы сцепились с Сильвией. Признаюсь, я вел себя как осел, и довольно скоро она ушла. Я подождал немного, поискал Стива. Не нашел и заторопился за Леном и Сильвией. Услышал, что они на корте, но не решился присоединиться к ним, поэтому обошел вечнозеленый кустарник и вошел в дом с юга. Прошел через оранжерею, очутился в столовой и налил себе выпить. Появился Белден, сказал, что напитки есть и на теннисном корте, а мне здесь оставаться нельзя — будут накрывать на стол. Я вышел, сел на голубой стул, вот этот, выпил еще для бодрости и сидел там, пока вы не появились.

Дол кивнула:

— И Стив тоже был там.

— Когда я пришел, его еще не было. Он появился на несколько минут позже. За четверть часа до твоего прихода.

— Чем был так недоволен Стив, когда ты приехал к себе в имение, а он уже дожидался там? Если можешь, расскажи мне.

— Ничем в частности. Ты знаешь Стива. Он очень ранимый, думал, что я забыл о его приезде. Так, впрочем, и случилось.

— Он сказал тебе, что делал вчера утром в офисе у Сторса?

— Нет, об этом он не упомянул. Я собирался его спросить, потому что мне было любопытно, что ему там понадобилось в такое время. Но забыл в этой суматохе.

— Вчера в котором часу ты пришел на теннисный корт?

— Не знаю. Должно быть, минут за двадцать до твоего прихода.

— Это было в шесть. Стало быть, ты пришел туда в пять сорок?

— Около того.

— По пути нигде не останавливался? В роще вечнозеленых деревьев, например, послушать щебет с теннисного корта?

Мартин слегка покраснел.

— Да, я постоял там одну, от силы две минуты.

— И ты пошел в дом выпить. Тогда… посмотрим…

Где был де Руде, когда ты уходил? Ты его видел?

— При чем здесь де Руде? — возмутился Мартин.

— Я просто спросила.

— Ну, где-то там поблизости, слуги едят в пять тридцать. Я его не видел.

Дол искоса посматривала на Мартина, но продолжала стоять молча. Наконец она заговорила:

— Спасибо, Мартин, за то, что внес ясность. Я надеюсь, убийцей окажется Рэнт. Вряд ли это ты. Лена в роли убийцы я себе не представляю. Если это окажутся Циммерман или де Руде, это будет для тебя большим ударом. А мне на этом свете если и хочется пожелать мира и счастья кому-то из мужчин, то это только тебе.

Чтобы ты мог разделить их с Сильвией. — Она сжала губы и, затаив дыхание, посмотрела на младшего партнера фирмы «Боннер и Рэфрей». — Не сочти за обиду, Сильвия, но теперь твоя очередь просветить меня.

Даже если считаешь, что я тут примадонна. Я хочу знать, что было вчера утром. Циммерман или Сторс сказали тебе, о чем у них шел разговор?

Сильвия заглянула в золотистые глаза Дол и прикусила язык. Она протянула к ней руку и безвольно опустила ее.

— Дол… скажи мне, что ты делаешь? Зачем ты это делаешь? Это ведь не игра… расспрашиваешь всех нас…

— Я не в игры играю, работаю. — Дол внезапно шагнула вперед и, наклонившись, положила Сильвии руки на колени и стала смотреть ей прямо в глаза. — Бедный ребенок. Черт возьми, я понимаю. Тебя все ранит, потому что раньше не приходилось испытывать ничего подобного. А я это я. И этим все сказано. Если я своей работой причиняю тебе боль, то лучше пойду на террасу, почитаю о падении Римской империи. Хочешь, я все брошу? — Тут она выпрямилась.

— Нет, — покачала головой Сильвия. — Этого я как раз не хочу. Делай, что считаешь нужным.

— О'кей. Умница. Я хочу задать тебе несколько вопросов. Сказали тебе Стив или Сторс…

— Нет.

— Но вы со Стивом говорили о каком-то вреде…

— Он — да. Я думала, кривляется. Ничего определенного он мне не сказал.

— И Сторс не обмолвился?

— Нет, — вздохнула Сильвия. — Теперь все как в тумане. Кажется, это было год назад…

Дол кивнула:

— Ну хорошо. Я надеюсь, это был Рэнт. — Тут она прижала ладони к вискам. — Пойду в дом, приму аспирин. Да еще надо шляпу найти или вовсе не появляться на солнце. — Она повернулась к Мартину. — Я позвоню Пратту и скажу, чтобы сегодня вечером он не приезжал. Может, мы позже попытаемся, если только у тебя еще останутся фазаны…

Мартин согласился: так оно, пожалуй, и к лучшему. Сильвия выразила озабоченность, что у Дол болит голова, а когда та ушла, то снова откинула голову на спинку стула и закрыла глаза. Мартин сидел и не сводил с нее глаз…