— Олл-райт, я вернулся, — сказал он, — я бы и сам вскоре появился, но вот мой бесподобный племянник несколько поторопил события. Уорд, вы выглядите как витрина с распродажи. А вы все еще миритесь с ним, Полли? Теперь вам нравится мириться и со мной. Синтин, я слышал, вы собираетесь руководить всем делом?

Его голова немного повернулась:

— А где же Генри? Я думал, он тоже здесь.

И я задавал себе этот вопрос. Домерсета и Ниро Вулфа в кабинете не было. Я хотел было спросить о них Фрица, но тот сразу же вышел из кабинета, как только я появился.

Удивительным было не только отсутствие моего босса и адвоката, но и появление в честной компании новых лиц: инспектор Кремер и его любимый сержант Пэрли Стеббинс сидели на диване в дальнем углу комнаты.

Я пробрался между присутствующими (некоторые сидели, другие — стояли) и спросил с уважением у Кремера:

— А где же мистер Вулф?

Оглянувшись, увидел, что Вулф стоит за моей спиной. Вошел он бесшумно. Диксон протянул ему руку.

— Я — Джордж Домери. Очень приятно.

Вулф не пошевелился. В комнате неожиданно стало до боли тихо, глаза всех смотрели на двух застывших друг перед другом мужчин.

— Как поживаете, мистер Домери? — наконец сухо поинтересовался Ниро Вулф, и, обойдя нового гостя, сел в свое широченное кресло. Кроме этих звуков, тишина оставалась полнейшей.

Джордж Домери опустил отвергнутую Вулфом руку. Это все, что он мог сделать, если не собирался сжать ее в кулак. Разрешив таким образом эту проблему, обратился к Вулфу, заговорив уже совсем другим тоном:

— Мне сказали, что за мной послал племянник. Теперь я вижу, что вы заманили меня сюда обманом. Чего вы от меня хотите?

— Садитесь, сэр, — ответил Вулф, — на мой рассказ может уйти весь вечер.

— Ну, нет, на это я не могу согласиться…

— Сядьте, пожалуйста, я все скажу… В мои намерения входит ознакомить вас с некоторыми фактами, предложить вам свои объяснения и выслушать ваше мнение. Садитесь же, рядом с вашим племянником есть свободное место.

Для человека, пытавшегося перейти в атаку и задержать наступление врага, было поражением принять его приглашение сесть в кресло. С другой стороны, стоять в комнате, где все сидели, просто нелепо, если только он не собирался уйти. А Джордж Домери не мог принять решения, что ему дальше делать, не узнав, что затевается против него. Поэтому он все-таки сел в кресло рядом с Бернардом.

— Что за факты? — спросил он.

— Я же сказал, — ответил Вулф, — что на это может уйти весь вечер. Но это не значит, что я склонен долго беседовать. Постараюсь быть максимально кратким.

Он полез к себе в нагрудный карман и вынул оттуда свернутые листы бумаги:

— Вместо того, чтобы пересказывать содержание написанного здесь, я просто прочту вам все это от начала до конца. Полагаю, вам всем, или большинству из вас известно, что завтра день рождения мисс Найдер. Ей исполнится двадцать один год.

— О, да! Нам это известно, — со свойственным ей жаром воскликнула мисс Фарелла.

Вулф грозно посмотрел на нее, я знал, что он не выносит подобных особ.

— Я убедил мистера Домерсета, — продолжал он ровным голосом, — обнародовать эту бумагу несколькими часами позже, чем предполагалось. Вообще-то, она предназначалась лично мисс Найдер, но, как вам может подтвердить находящийся здесь мистер Кремер, при разборе дела об убийстве не существует никакой конфиденциальности.

Вулф развернул листки:

— Это письмо, — продолжал он, — написанное на двух листах простой бумаги и датированное 16-м мая 1946 года (Йеллоустон-парк), начинается таким образом: «Дорогая моя Синтин!»… За этим следует:

«Я перешлю эти строки в запечатанном виде мистеру Домерсету и предупрежу его, что он не должен вскрывать конверт и отдавать его тебе до тех пор, пока тебе не исполнится 21 год. Это произойдет 11 июня следующего года. Как бы мне хотелось быть с тобой в этот день! Надеюсь, что я и буду… Если же нет, думаю, к этому времени ты узнаешь, что со мной, и решишь, как нам поступить, и у тебя сложится собственное мнение. Тебе следовало бы знать правду, но не хочу, чтобы ты узнала об этом сейчас!»

Вулф окинул всех взглядом:

— Текст написан сплошь без красных строк. Очевидно, мистер Найдер просто излагал свои мысли, не заботясь об их оформлении.

«В скором времени вы получите известие о том, — продолжал он читать, — что я покончил жизнь самоубийством. Я знаю, что это очень тебя огорчит, потому что мы очень любили друг друга, несмотря на все наши разногласия, однако и эта новость не разобьет твое сердце. Тем более, что я вовсе не собираюсь кончать счеты с жизнью и надеюсь вернуться к тебе и к моей любимой работе. Именно для того я и пишу, чтобы объяснить мое поведение. Полагаю, что тебе было известно, как я любил Элен. Ты не любила ее, и это единственное, что я имел против тебя, ведь она мне дала столько счастья и радости, которых я не видел нигде, кроме работы. Она понимала, что я… Не буду долго об этом распространяться. Мне важно только рассказать, что случилось.

Джордж узнал о нас и убил ее. Как он это сделал, я не знаю. Мне только известно, что они вдвоем катались на лошадях, ну, а все остальное ему было нетрудно подстроить. Надо знать его силу воли, находчивость, ум и беспринципность.

Он намеревается убить и меня, а ты же знаешь, что Джордж всегда доводит дело до конца. Вот почему я не выходил из квартиры эти три дня ни днем, ни ночью. Я не считаю себя ни особенно храбрым, ни физически сильным. А ты-то знаешь, что Джордж всегда подавлял меня. После того, как он убил Элен, я страшно испугался. Я и не скрываю, что боюсь его. Он ничего не забывает и ничего не оставляет не доведенным до конца… Я удивляюсь, что он не последовал сюда за мной. Очевидно, он любит свое дело почти так же, как его люблю и я. Впереди осенняя выставка моделей, ну, а месть подождет до моего возвращения… Вот я и отказался от всего, чтобы спасти свою жизнь. И я не вернусь, во всяком случае, сейчас. Когда до него дойдет известие о моей смерти, он успокоится… Боюсь только, что я не смогу долго находиться вдалеке, оторванный от своей работы. Но я посмотрю, что будет дальше. Может быть, он и сам уйдет из жизни?..

Мне надо хорошенько подумать над этим вопросом, взвесить, учитывая характер Джорджа. Понимаешь, мне кажется, что если я буду находиться в покойниках пару лет, а потом вернусь неожиданно, авось он откажется от своего намерения мстить. Ведь ему некем меня заменить в фирме, должен же он с этим считаться! Нельзя так. Во всяком случае, будущее покажет… Я понимаю, что мне будет тяжело жить в разлуке с тобой, Синтин. Возможно, я вернусь еще до твоего дня рождения, девочка моя, когда тебе исполнится 21 год. И если это будет так, я заберу это письмо у Генри, чтобы ты никогда не смогла его прочитать. Но не написать его я тоже не могу, потому что если случится так, что я никогда не вернусь назад, я хочу, чтобы ты узнала правду. Мне остается только добавить, что я надеюсь на тебя и не сомневаюсь, что ты сумеешь продолжить мое дело, так как природа наградила тебя большим талантом. Я горжусь тобой, Синтин. Мне не надо тебя просить, чтобы ты оправдала мои надежды. В этом можно не сомневаться.

Твой дядя Поль»

Вулф сложил листки бумага и спрятал их снова в карман:

— В слове «дядя» буква «Д» — заглавная, — добавил он.

Я отметил про себя, что обе женщины — и Полли Фарелла, и Синтин — плакали. Потом Полли вскочила, стряхнула слезы просто рукой, не доставая даже носового платка, повернулась к Джорджу Домери и закричала, сверкнув глазами:

— Мы с вами в расчете! Объявляю вам, в присутствии всех этих людей, о своем уходе. За две недели Вы сказали, что мне придется с вами уживаться? Не придется! Мы создадим новую фирму «Найдер и Фарелла» Мы с Синтин расстанемся с вами. И тогда держитесь! Со своим Уордом Роппером вы живенько завоете волком! Уф!

Она в сердцах плюнула в сторону Роппера, и это получилось у нее совершенно естественно, непринужденно.

— Мадам, прекратите! Сядьте, пожалуйста, — проворчал Ниро Вулф.

Полли взглянув на Синтин, видимо, готова была немедленно обсудить условия их будущего партнерства, но ей помешала реплика Джорджа Домери:

— Понятно…

Голос его прозвучал совершенно спокойно, однако чувствовалось, что внутренне он весь напряжен:

— Вы заманили меня сюда, чтобы обвинить в убийстве моей жены на основании истеричного письма Поля Найдера, которое вы стараетесь представить в качестве вещественного доказательства. Но это же фантастично!

Вулф кивнул:

— Да, это действительно фантастично, и совсем не то, что входит в мои намерения. У меня нет времени заниматься фантазиями. Я прочитал письмо Поля Найдера лишь в качестве предыстории, чтобы правильно подойти к решению дела, которым мы сейчас занимаемся… Когда же вы в последний раз видели мистера Найдера?

Джордж покачал головой:

— От фантазии — к новой фантазии? Когда и где я видел его — это мое дело, а сейчас выкладывайте факты.

— Не желаете отвечать на мой вопрос?

— Нет, конечно, чего ради мне на него отвечать? Я вообще не обязан перед вами отчитываться!

— В этом вы правы, но пускать в ход столь шаткий аргумент — не слишком умно. Полагаю, вам известны оба джентльмена, которые сидят сейчас на диване: инспектор Кремер и сержант Стеббинс? Их присутствие отнюдь не означает, что я задаю вопросы от лица Администрации, но совершенно очевидно, если вы откажетесь отвечать МНЕ, то вам будет предоставлена возможность отвечать ИМ. Так что, выбирайте. Попробуем начать сначала. Когда и где вы в последний раз видели Поля Найдера?

Джордж еще раз проявил себя способным на быстрые и разумные решения:

— Я не знаю точной даты, — сказал он, — но видел я его в начале мая прошлого года в нашей конторе. Как раз перед тем, как он уехал в отпуск.

— Это уже более подходяще, — с довольным видом пробормотал Вулф. — А сейчас, мистер Домери, — продолжал он, — я, как и обещал, познакомлю вас с некоторыми фактами. Мистер Найдер не убил себя в мае прошлого года, вы слышали это письмо, которое я читал. На прошлой неделе его видели здесь, в Нью-Йорке, живым и здоровым. Видела его племянница — мисс Синтин Найдер, присутствующая здесь. Он был с большой бородой, его гладкие волосы были расчесаны на пробор и напомажены. На глазах — очки. А сегодня утром его увидели многие люди, но он был уже мертв. То, как его убили…

— Так вот вы куда клоните!

Инспектор Кремер был уже на ногах, он подбежал к столу Вулфа, оглушительно вопя:

— Боже мой, на этот раз вы послали за мной из-за этого?!

— Пф, — сказал пренебрежительно Ниро Вулф. — Что за непонятная истерика! У меня имеется к вашим услугам мистер Домери. Вы что, желаете немедленно сами им заняться, уже готовы приступить к допросу, или же повремените, пока я не приведу еще несколько фактов?

Кремер не ответил Вулфу, а стал поочередно разглядывать присутствующих. Когда его глаза остановились на Синтин, она в них что-то прочла, встала со своего места и села ближе к мистеру Домерсету.

Кремер опустился в красное кожаное кресло и сразу же оказался в центре собравшихся лицом к лицу с Джорджем Домери.

Пэрли Стеббинс тоже переместился, только не столь демонстративно, заняв стул позади кресла Джорджа, на расстоянии вытянутой руки.

— Давайте, выкладывайте свои факты, — ворчливо произнес инспектор.

Глаза Вулфа были прикованы к Джорджу Домери:

— Я только хотел сказать, что смерть этого человека, а тогда никто, кроме его племянницы, не догадывался, что убит Поль Найдер, заставила полицию обратиться к этому делу… Полиция выполнила все необходимые формальности и, естественно, сосредоточилась на крайне важном вопросе: кто этот человек… Как вы сами видите, мистер Домери, инспектор Кремер выражает странное негодование, что ему не сообщили имя убитого, а это знали мисс Найдер, мистер Гудвин и я.

Но негодовать по этому поводу глупо, так как, если бы мистер Кремер узнал, кого убили, он бы совершенно резонно сосредоточил свое внимание на одной мисс Найдер, о которой ему было известно, что она была на месте преступления в соответствующее время, и у которой имелся прекрасный мотив для убийства — унаследовать половину дела.

Как видите, для полиции было жизненно важным опознать труп. Я не знаю, мистер Домери, известно ли вам об огромных ресурсах и возможностях нью-йоркской полиции при расследовании подобных проблем. Вы можете не сомневаться, что она использовала бы все эти возможности, дабы проследить весь путь человека в очках, с бородкой и гладко зачесанными волосами до места своей гибели. Теперь они это непременно проделают.

Это один из фактов, который я бы просил вас принять во внимание. Я не допускаю того, чтобы им не удалось это сделать. Неужели же они не смогли бы найти никого, кто где-то видел этого человека? Поймите, я стараюсь говорить с вами совершенно беспристрастно.

Ну, а если кто-то заметил, как бородатый человек разговаривал на улице или в кафе, или где-то еще с другим человеком, описание наружности которого совпало бы с вашей внешностью, то вы тем самым сразу же попадаете в поле пристального внимания полиции. И полиция обязательно отыщет свидетелей, которые опознают неизвестного собеседника погибшего…

Вулф поднял палец и внезапно направил его прямо на Джорджа Домери.

— Я все это говорю для того, чтобы предупредить вас. В том, что вы мне сказали, будто видели Поля Найдера в последний раз в прошлом году, нет ничего удивительного: никому не хочется быть вовлеченным в криминальное расследование. Но если вы и после того, что я вам только что сказал, будете упорствовать в своей лжи, вы не сможете негодовать на нас за то, что мы подозреваем вас в убийстве. Взгляните на его лицо, Кремер! Вы видите его лицо?

Вулф подождал, пока не установится тишина, и глаза всех присутствующих не обратятся к физиономии Джорджа Домери. Палец Вулфа в течение нескольких секунд указывал на него, потом внезапно стукнул по краю стола с резким щелчком, напоминающим удар хлыста.

— Когда вы в последний раз видели мистера Поля Найдера, мистер Домери?

Это была какая-то чертовщина! Никто не мог достаточно долго выдержать подобное испытание. Что мог поделать Джордж со своим лицом? И что он должен был сказать?

Джордж Домери ничего не сказал.

Вулф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— Это открывает перед нами, — заявил он лекторским тоном, — прекрасное поле для расследования… Что, например, заставило вас заподозрить, что самоубийство мистера Найдера было фальшивым? Скорее всего, вы так же хорошо знали его характер, как он ваш, и посчитали невозможным, чтобы он прыгнул в гейзер, да еще нагишом.

Действительно, надо быть совершенно отчаянным человеком, чтобы решиться на такое! Но в любом случае, он был прав в отношении вас: вы ничего не забыли и не отступили от своего намерения. Нанимать кого-то, чтобы он разыскал Поля Найдера, мистеру Домери было опасно, ну, а если бы он предпринял это сам, это могло бы отнять много времени, которого у него не было. И тогда он решил заманить его в ловушку, использовав его же оружие! Вы поехали со своим племянником ловить рыбу во Флориду и договорились с ним инсценировать свою гибель, сделать так, чтобы все поверили, что вы утонули.

Возникает другой вопрос: что именно вы сообщили своему племяннику? Сказали ли вы ему, что…

— Нет!

Это выкрикнул Бернард. Он вскочил с места, но не для того, чтобы оказаться рядом со своим дядей или с Вулфом, а чтобы подойти к тому месту, где сейчас находилась Синтин. И весь его взрыв эмоций предназначался ей:

— Пойми все правильно, Синтин… Я не пытаюсь уклониться от ответа, скрыться, убеждать, что он невиновен. Все, что он сделал, оп сделал на свой страх и риск, с моей стороны он не получил поддержки ни в чем, кроме одного-единственного случая, и тут тебе необходимо во всем разобраться!

Бернард повернулся к своему дяде:

— Вы тогда мне заявили, что вас кто-то преследует, что вашей жизни угрожает опасность, и что ваша мнимая смерть заставит вашего врага утратить осторожность, он предпримет какие-то шаги, после чего положение дел изменится, так что вы сразу же сможете «воскреснуть»! Это все, что я знаю. Но вы мне не сказали, кто ваш преследователь и чем вызвана ваша с ним вражда? Я больше ничего не знал. И провалиться мне на этом месте, я не желаю, чтобы ты выслушивала инсинуации, будто я был замешан но всем этом!

— Заткнись и сядь! — крикнул ему Джордж Домери.

Бернард снова открыл было рот, но Вулф жестом остановил его:

— Благодарю вас, сэр, за то, что вы упростили процесс наших рассуждений… Но еще многое остается неясным.

Он снова обратился к Джорджу:

— Например, о самой встрече с вашим бывшим партнером… Где бы она ни происходила, в результате ее вы, очевидно, договорились, что встретитесь во вторник вечером у себя в конторе, чтобы обсудить положение вещей, и достигнуть взаимопонимания, не так ли? Должно быть, это было весьма примечательное свидание, свидание двух предполагаемых покойников, причем он-то поначалу верил в вашу смерть… Удалось ли вам убедить Поля, что вы не убивали свою жену? И почему вы не убили его самого в каком-то другом месте? Или же это была известная бравада, оставить его там, в его собственном кабинете, с изуродованным до неузнаваемости лицом? А, может быть, вы боялись отложить свою месть на час, поскольку предполагали, что он раскроет себя мисс Найдер, или мистеру Домерсету, после чего ваш риск заметно возрастет? И почему, черт подери, вы ударили его по лицу палкой более десяти раз? Садизм? Или у вас, началась истерика?.. Вряд ли вы посчитали это необходимой предосторожностью, поскольку считалось, что Поль Найдер умер более года назад. Это было для вас неважно…

— Он действовал так, как свирепый волк, который рвет на части свою жертву! — заявила, вклиниваясь в разговор, Полли Фарелла. — Иначе действовать он бы и не мог!

— Да, очевидно… — согласился Вулф. Плечи его слегка приподнялись и опустились.

— Вы можете его забрать, мистер Кремер! Я закончил.

Кремер нахмурился и недовольно сказал:

— Для подобных выводов требуется большее количество фактов.

— Пф!.. — обиделся Вулф. — Вы хотите, чтобы я все для вас разжевал? Я это уже сделал. Вы видели его лицо, видели, каких усилий ему требовалось следить за собой. Я позвонил вам и предупредил, что убийца будет вам предоставлен, И вот он здесь, забирайте его! Я сделал свою часть работы, теперь вы приступайте к своей. Прошлым вечером он входил в здание фирмы и выходил из него, он не человек-невидимка, он не мог пройти незамеченным, а что еще вам нужно?

Кремер поднялся. Сержант Пэрли Стеббинс уже был на ногах.

— Мне необходима еще одна вещь, — сказал Кремер, подходя к письменному столу Вулфа. — Это письмо Поля Найдер к племяннице. — Он протянул руку. — Оно у вас в нагрудном кармане.

Вулф покачал головой:

— Нет, инспектор, его я оставлю у себя. Или, лучше, сразу уничтожу. Оно мое.

— Черт возьми! Что значит «мое»?

— Оно написано моею собственной рукой, я сочинил его, а помогал мне мистер Домерсет, пока Арчи ездил за Джорджем Домери. Так что это письмо вам совершенно ни к чему. Заберите отсюда этого типа и начинайте работать.