Глава 3

Возможно, по моей вине у вас создалось неправильное впечатление о Джимми Вэйле, и, если это так, я должен его исправить.

Возраст — тридцать четыре года, рост — пять футов десять дюймов, вес — сто пятьдесят фунтов, глаза — темные, иногда с ленивым или мрачным выражением, а временами ясные и живые, волосы — почти черные, гладко зачесанные назад, лицо — бледное, с мелкими чертами и большим ртом. Я неоднократно встречал его в ресторанах и театрах, обычно всегда вместе с женой. В 1956 году он с успехом выступал в ревю в «Славной норе» в Вилледж с тридцатиминутным фельетоном на злободневную тему, в котором содержались колкости о всех и обо всем. В 1957 году его увидела вдова Гарольда Ф. Теддера — Элтея Теддер и женила на себе… Или он женился на ней — в зависимости от того, как сказать.

Наверное, о любой женщине, которая выходит замуж за человека на двенадцать лет моложе ее, вне зависимости от фактов, злословят все ее друзья, не говоря уже о недругах. Вполне возможно, что в некоторых случаях такие разговоры — пустая болтовня. Джимми Вэйл пользовался успехом у женщин любого возраста, которым нравилось его общество, и если бы он хотел, у него было сколько угодно возможностей обманывать свою пожилую супругу, однако мне лично такие факты не известны, и я утверждаю, что, вне зависимости от сплетен, Джимми Вэйл был образцовым мужем. Правда, в первые минуты после появления у нас Элтеи Вэйл я предположил, что она пришла к Вулфу с просьбой установить слежку за ее супругом, так как ее друзья, наверное, постарались довести до ее сведения эти сплетни.

Двадцать пять лет назад Элтея Вэйл — тогда еще Элтея Парселл — тоже пользовалась популярностью у публики, играя роль молочницы в пьесе «Луговой жаворонок», но бросила сцену, выйдя замуж за человека значительно старше и значительно богаче ее. Результатом этого брака были сын и дочь, которых я раза два видел в ресторане «Фламинго». Теддер умер в 1954 году, так что Элтея все же выждала приличное время, прежде чем снова выйти замуж.

В течение всех четырех лет их семейной жизни ни Джимми, ни Элтея не сделали чего-либо дурного или сколько-нибудь из ряда вон выходящего. В газетах они упоминались часто, но только потому, что, как предполагалось, от них в любую минуту можно ждать чего угодно. В зените своей карьеры она покинула сцену на Бродвее, чтобы выйти замуж за известного пожилого человека; в свою очередь, Джимми ушел с эстрады, чтобы жениться на пожилой богатой женщине. С такой четой, располагающей особняком Теддера и его деньгами, в любое время могло что-то произойти. Во всяком случае все так считали.

Однако сейчас, когда два дня назад с ними действительно произошло нечто сенсационное, в печати не появилось ни слова. В объявлении Ниро Вулфа, адресованному Нэппу, не содержалось ничего такого, из чего можно было бы понять, что оно касается четы Вэйл. Приятельница миссис Вэйл Элен Блоунт, прочтя это объявление, могла понять, о ком идет речь, но к газетам она отношения не имела. Я же увидел объявление вскоре после ухода Вулфа в оранжерею. Не дожидаясь половины шестого, когда нам обычно доставляют «Газетт», я прогулялся до газетного киоска на углу Тридцать четвертой улицы и Восьмой авеню. Объявление было помещено на видном месте пятой полосы, и некто, назвавшийся Нэппом, не мог его пропустить, хотя, конечно, настоящая фамилия похитителя, несомненно, была иной.

У меня в тот вечер было назначено свидание с приятельницей, мы хотели вместе поужинать и пойти в театр, это помогало мне обычно немного встряхнуться и отвлечься от ненужных размышлений. Но на этот раз в течение всего вечера я то и дело спрашивал себя, где сейчас наша клиентка, чем она занята, а, вернувшись домой около часа ночи, прежде чем уснуть, с трудом удержался, чтобы не позвонить ей.

Как мне показалось, едва я успел уснуть, раздался звонок. Должен сказать, что я терпеть не могу, когда меня будят. Я повернулся в постели и, заставив себя приоткрыть глаза, обнаружил, что уже светло, а часы показывают 7.52. Кое-как дотянувшись до телефона и приложив трубку к уху, я все же ухитрился пробормотать:

— Дом Ниро Вулфа. У телефона Арчи Гудвин.

— Мистер Гудвин?

— По-моему, я уже назвал себя.

— Говорит Элтея Вэйл. Я хочу поговорить с мистером Ниро Вулфом.

— До завтрака невозможно, миссис Вэйл. Если у вас что-то срочное — скажите мне. Вы…

— Муж вернулся — живой и здоровый!

— Хорошо. Чудесно. Он с вами?

— Нет, сейчас он в нашем загородном имении и звонил минут десять назад. Он примет ванну, переоденется, поест и приедет в город. Я звоню вам потому, что в течение сорока восьми часов ни он, ни я никому не должны абсолютно, ничего говорить. О своем визите к Ниро Вулфу я ему не сказала — подожду его приезда. Само собой разумеется, я хочу, чтобы и мистер Вулф, и вы тоже никому не говорили, и поэтому сейчас звоню вам. Вы передадите мистеру Вулфу?

— Да, с удовольствием. Но вы уверены, что с вами разговаривал по телефону ваш супруг?

— Конечно, уверена!

— Вот и прекрасно. Вы позвоните нам, когда ваш муж вернется домой? Миссис Вэйл обещала и повесила трубку. Я же с удовольствием потянулся, зевнул и вслух сказал:

— Черт возьми, не важно, что скажет мистер Джимми Вэйл, все равно мы можем заявить, что Нэпп видел наше объявление.

Я потянулся еще раз и обнаружил, сколько силы воли иногда требуется, чтобы заставить себя встать.

Срочных дел у меня не было, я спустился в кухню лишь после половины девятого, пожелал Фрицу доброго утра, взял стакан апельсинового сока, и сделал добрый глоток. По дороге я хотел было зайти к Вулфу, но передумал, так как Фриц подает завтрак ему в комнату в восемь пятнадцать и сейчас он как раз завтракал.

— Колбаса сегодня без перца, — доложил Фриц, — я бы испортил ее вкус. Это лучшая из колбас, которые мы когда-либо получали от нашего поставщика.

— В таком случае мне двойную порцию, — сказал я, допив сок. — За приятное известие я отплачу тебе тем же. Приходившая вчера женщина дала нам одно поручение, и оно уже выполнено. Мы получаем гонорар, которого надолго хватит, чтобы выплачивать и твое и мое жалованье.

— Вот и хорошо, — одобрил Фриц, добавляя масла на сковородку, — ты выполнил его вчера вечером?

— Нет, он сам, — не вставая с кресла.

— Да? Если бы ты не pugier[2] его, он ничего бы не сделал.

— Повтори это слово по буквам.

Фриц охотно сделал это.

— Что-то новое; загляну потом в словарь, — сказал я и, поставив на стол пустой стакан, углубился в чтение «Нью-Йорк таймс», время от времени посматривая на часы. В 8.57, разделавшись с последним куском свежей лепешки и второй порцией колбасы, я позвонил Вулфу по внутреннему телефону.

— Да? — ворчливо спросил Вулф.

— С добрым утром, сэр. Час назад звонила миссис Вэйл. Перед этим ей позвонил ее муж из их загородного имения. Он на свободе, невредим и приедет в город, как только приведет себя в порядок. Вэйл обещал кому-то, предположительно Нэппу, что в течение сорока восьми часов ни он, ни его супруга никому ни о чем не пикнет. Миссис Вэйл настаивает, чтобы и мы держали язык за зубами.

— Что ж, пока все обстоит удовлетворительно.

— Я хочу пройти в банк, получить деньги по ее чекам, а оттуда всего пять кварталов до редакции «Газетт». Сведения об этой истории скоро станут всем известны, и я хочу, чтобы Лон Коэн заблаговременно узнал о ней от меня, но с публикацией в газете повременил до нашего уведомления. Лон очень оценит мой приход, а свое слово, как вы знаете, он держать умеет.

— Нет.

— Что «нет»? Вы хотите сказать, что он не держит слово?

— Мистер Коэн давно доказал, что ему можно доверять. Однако мы сами еще не видели мистера Вэйла. Разумеется, полезно, чтобы мистер Коэн чувствовал себя обязанным перед нами, но пока ему ничего не нужно сообщать. Может быть, позднее, в течение дня мы это сделаем.

Вулф положил трубку. Из-за нашего разговора он на две минуты опаздывал в оранжерею.

— Пожалуй, я рискну подняться к нему и попробовать переубедить, — заметил я, когда Фриц подал мне вторую лепешку и новую порцию поджаренной колбасы.

— Знаешь, Арчи, — Фриц похлопал меня по плечу, — если действительно это нужно, ты так сделаешь, не нужно — не сделаешь.

Я намазал лепешку маслом.

— Ты что-то мудришь, — сказал я. — По-моему, это комплимент, но я еще подумаю над ним.

В течение следующих двух часов, заканчивая завтрак, просматривая «Таймс» (наше объявление оказалось напечатанным на двадцать шестой полосе), вскрывая почту, убирая вчерашний букет орхидей и наливая свежую воду в вазу, направляясь в банк и возвращаясь оттуда, вытирая пыль со столов и занимаясь всякой мелкой канцелярской работой, я временами принимался обдумывать создавшуюся ситуацию. Мне казалось чертовски нелепым, что расследование такого сенсационного дела, как похищение Джимми Вэйла, было закончено (и получен солидный гонорар) помещением объявления в газетах! Ну, а что сделать еще? Я готов когда угодно вызвать раздражение Вулфа, если это даст что-то, но теперь?.. Джимми Вэйл вернулся целехоньким, Вулф выполнил поручение, для которого был нанят. По следу Нэппа, как только история станет известной, бросится целая армия ищеек и рано или поздно его схватят. Для нас все было кончено, оставалось единственное — повидать самого мистера Джимми Вэйла. Миссис Вэйл обещала нам позвонить, когда он приедет домой, ну а я тогда отправлюсь к ним и спрошу, показывал ли ему Нэпп «Газетт» с нашим объявлением.

Однако мне не пришлось этого делать. В 11.25 раздался звонок. К этому времени Вулф уже спустился из оранжереи, уселся за письменный стол, сорвал вчерашний листок календаря, просмотрел почту и начал диктовать мне дли иное письмо владельцу коллекции орхидей в Гватемале. Он не терпел, когда ему мешали во время работы над чем-нибудь важным, но так как Фриц находился наверху, открывать дверь спуститься вниз пришлось мне.

— Джимми Вэйл, собственной персоной, — доложил я Вулфу и, вернувшись, открыл дверь.

— Может быть, вы не знаете меня, а вот я вас знаю, — заявил мне Вэйл, едва переступив порог. — Вы чертовски здорово танцуете.

Я ответил, что он тоже хорошо танцует, взял у него пальто и шляпу и провел в контору. Вэйл подошел к столу Вулфа и сказал:

— Мне известно, что вы никому не пожимаете руку. Однажды я вызвал на бой одного типа, назвавшего вас ничтожеством, хотя, честно говоря, я знал заранее, что он трус и моего вызова не примет. Я — Джимми Вэйл. — Он сел, поставил локти на ручки кресла, положил ногу на ногу и продолжал: — Если я рыгну, вам придется извинить меня. В течение двух дней и трех ночей я питался холодными консервированными бобами, а дома съел слишком много яичницы с ветчиной. Жена сообщила мне, что наняла вас для ведения расследования. Никогда еще большая сумма не была выплачена за столь малый труд. Естественно, мне не нравится, когда меня называют имуществом моей супруги (да и кому это может понравиться?), но я понимаю, что иного выхода у вас не было. Я прочел ваше объявление только после того, как жена его мне показала, не знаю, видели ли они его. Это очень важно?

Глядя на него, вы никогда не подумали бы, что он провел шестьдесят часов в лапах похитителей, питаясь холодными бобами и не ведая, долго ли ему еще остается жить, даже на этих бобах. Правда, он был мертвенно бледен, однако его лицо с гладкой кожей и мелкими чертами всегда было таким; его темные ясные глаза сейчас оживленно блестели.

— Разумеется, для нас знать об этом было бы полезно, — ответил Вулф, — но не очень уж важно. Вы только за тем и приехали ко мне, чтобы сказать, что не знаете этого?

— Вообще-то говоря, нет. — Вэйл щелкнул пальцами у правого виска, повторяя тот самый жест, который он всегда делал во время выступлений в «Славной норе». — Если хотя бы один из похитителей прочтет ваше объявление в газете, то они поймут, что моя жена советовалась с вами, а это может привести к не очень хорошим последствиям. Поэтому-то я и решил поскорее заехать к вам. Похитители запретили мне с женой рассказывать что-либо в течение двух суток, то есть до утра пятницы, и предупредили, что в противном случае нам придется пожалеть об этом. У меня сложилось убеждение, что их угроза — не пустые слова. Мы решили молчать до утра пятницы, а вы? Вы могли бы опубликовать в газетах еще одно объявление для Нэппа и сказать в нем, что поскольку имущество возвращено, вы считаете вопрос исчерпанным. Как вы полагаете?

Вулф наклонил голову набок и некоторое время пристально смотрел на Вэйла.

— Мистер Вэйл, ваше предположение о том, что я тоже буду безмолвствовать до пятницы, ни на чем не основано. Я сразу заявил вашей жене, что обязанность любого гражданина — не молчать о ставшем ему известным преступлении. Только в отдельных случаях молчание может быть оправдано какими-нибудь чрезвычайными обстоятельствами, например, когда речь идет о спасении жизни. Но теперь уже вы вне опасности. Я вижу вас живым и на свободе и должен сообщить полиции, что произошло. Частный детектив несет перед законом некоторые дополнительные обязанности, помимо обязанностей частного гражданина. Я не намерен подвергнуть вас или вашу жену…

Дальнейший разговор прервал звонок телефона, и я снял трубку.

— Контора Ниро Вулфа. Арчи Гуд…

— Говорит Элтея Вэйл. Мой муж у вас?

— Да, он…

— Мне нужно переговорить с ним.

По тону голоса миссис Вэйл мне показалось, что у нее какой-то срочный вопрос, так что мои дальнейшие действия объясняются не просто любопытством. Несомненно, между Вулфом и Вэйлом назревало столкновение по поводу того, будет ли он хранить все в тайне до пятницы, и если миссис Вэйл срочно хотела поговорить с мужем на сей счет, я хотел знать содержание разговора, что называется, из первоисточника. Именно поэтому, сказав Вэйлу, что с ним хочет переговорить его жена, я вышел на кухню и едва успел снять там трубку параллельного аппарата, как услыхал слова миссис Вэйл:

— …узнала, что произошло нечто совершенно ужасное. Мне только что позвонил некий капитан Сандерс из полиции города Уайт-Плейнс и сообщил, что обнаружен труп женщины. Местные полицейские полагают, что это Дина Атли, и требуют, чтобы я приехала в Уайт-Плейнс для опознания или прислала бы кого-нибудь вместо себя. Боже мой, Джимми, может ли это быть Дина? Как это могло произойти?

Джимми. Не знаю. Может быть, Арчи Гудвин знает. Он слушает нас по параллельному телефону. Сандерс сказал, как она была убита?

Элтея. Нет, он…

Джимми. Где был найден труп?

Элтея. Нет, он…

Джимми. Почему полицейские думают, что это Дина Атли?

Элтея. В сумочке и в машине найдены некоторые вещи, принадлежащие ей. Там же, в Уайт-Плейнс, оказалась ее машина. Я не думаю… я не хочу… может быть, мне послать Эмиля?

Джимми. А почему бы и нет? Как ваше мнение, Гудвин? Эмиль — наш шофер. Он, конечно, может сразу сказать — Дина Атли это или нет. Должна ли туда отправиться моя жена, или это должен сделать я сам?

Отрицать, что я слушаю разговор, было бы бесполезно.

— Нет, — ответил я, — только для опознания ездить не следует. Если это действительно Дина Атли и у полицейских есть какие-то сомнения о причине ее смерти, они начнут задавать вам различные вопросы, хотя для этого они могут потом приехать к вам домой. Для опознания Дины могу сойти и я, если вы, конечно, найдете нужным попросить мистера Вулфа об этом.

Элтея. Да, да, Джимми, сделай так!

Джимми. Видишь ли… может быть… Сандерс сказал, куда именно нужно приехать в Уайт-Плейнс?

Я. Мне известно куда.

Элтея, Это, должно быть, Дина! Вчера вечером она не вернулась домой, и вот теперь… какой-то кошмар и…

Джимми. Спокойно, спокойно, Эл. Я скоро приеду. Постарайся успокоиться и…

Я положил трубку, вернулся в контору и сказал Вэйлу:

— Вполне естественно, что я хотел знать, о чем будет говорить по телефону клиентка мистера Вулфа, и также вполне естественно, что вы сразу догадались об этом. — Я повернулся к Вулфу. — Миссис Вэйл позвонил полицейский офицер из Уайт-Плейнс и сообщил, что там обнаружен труп женщины. Где — он не сказал. Полицейские полагают, что это Дина Атли. «Видимо, найдено что-то связывающее ее с миссис Вэйл, — может быть, адрес. Полицейский попросил миссис Вэйл приехать в Уайт-Плейнс для опознания тела, но ни она, ни мистер Вэйл не хотели бы туда ехать. Я предположил, что он, возможно, пожелает попросить вас послать меня.

Вулф, хмуро смотревший на Вэйла, перевел на меня взгляд.

— Она умерла насильственной смертью?

— Миссис Вэйл об этом ничего не знает.

— Послушайте, — заговорил Вэйл, стоявший у моего стола, — но это же кошмарно! Пожалуй, туда следует поехать мне.

— Если убита действительно мисс Атли, — заявил Вулф, — полицейские обязаны спросить у вас, где вы были вчера вечером, такова уж процедура в подобных случаях.

— Я никому, даже вам, не скажу до пятницы, где был вчера вечером.

— В таком случае вы тотчас же окажетесь под подозрением. Вам следует немедленно посоветоваться с женой. Если для опознания поедет мистер Гудвин, его обязательно начнут спрашивать, какое отношение он имеет к покойной, где и когда видел ее. Вам известно, что вчера она приходила сюда?

— Да, жена мне сказала, но Гудвин не будет рассказывать полицейским, зачем именно она приходила к вам?

Вулф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, а Вэйл хотел было сказать что-то, но, поняв, что Вулф все равно не услышит, промолчал. Он подошел к креслу, сел, но тут же вскочил. Направился было к выходу, но с полдороги вернулся, подошел к столу Вулфа и остановился, не сводя с него глаз.

Вулф наконец выпрямился в кресле, открыл глаза и сказал:

— Арчи, позвони миссис Вэйл.

— Но здесь — я, — заявил Вэйл, — вы можете говорить со мной.

— Мой клиент, мистер Вэйл, не вы, а ваша жена.

Я набрал номер телефона, который запомнил еще вечером во вторник. Когда мне ответил женский голос, я сказал, что мистер Ниро Вулф желает поговорить с миссис Вэйл.

— У телефона Элтея Вэйл, — вскоре послышался голос нашей клиентки. — Мистер Вулф?

Я подал знак Вулфу, он взял трубку. Я слушал разговор по параллельному аппарату, хотя Вэйл попытался было выхватить у меня трубку. Сказал ли Вэйл при этом что-нибудь, я не знаю, так как прислушивался к словам Вулфа.

— Здравствуйте, мадам. Я с удовольствием встретился с вашим супругом, также, как несомненно, и вы. Телефонный звонок из Уайт-Плейнс выдвигает новую проблему, но у меня есть одно предложение. Как я понимаю, вы предпочли бы не ездить в Уайт-Плейнс для того, чтобы сказать, является ли мертвая женщина Диной Атли. Это так?

— Да. Арчи Гудвин согласился поехать туда.

— Ну, Арчи Гудвин всегда готов поехать. Он… весьма энергичный человек. Однако есть некоторые трудности. Если покойная действительно Дина Атли, его обязательно спросят, когда и где в последний раз он видел ее, и если он сообщит, что вчера она приходила ко мне, от него тут же потребуют все подробности. И тогда ему придется упомянуть о том обстоятельстве, что в результате разговора с ней у нас сложилось серьезное подозрение в ее причастности к похищению вашего мужа…

— Дина? Дина была замешана в этом? Чушь! Почему у вас возникло такое подозрение?

— Пока я не хочу говорить об этом. Может быть, позднее расскажу, а возможно, и нет. Так вот, полицейские потребуют всю информацию о похищении не только от Гудвина и от меня, но и от вас с мужем, ждать до пятницы они не согласятся. Вероятно, что…

— Какие у вас основания подозревать Дину?

— С этим придется подождать… У меня есть одно предложение. Вы выдали мне чеки на шестьдесят тысяч долларов, но часть этой суммы я обещал вернуть, если ваш муж останется в живых и возвратится домой. Разумеется, мне хотелось бы оставить себе всю сумму, но тогда я должен проделать определенную работу для вас. Мое предложение таково: я поручаю мистеру Гудвину выехать в Уайт-Плейнс для опознания. Если это окажется мисс Атли, он сообщит, что видел ее вчера у меня в конторе, где мы беседовали по поводу одного конфиденциального поручения, для выполнения которого вы пригласили меня и, сославшись на мои указания, откажется от сообщения иных подробностей. Кроме того, за себя и за него я дам вам обязательство до одиннадцати часов утра пятницы без вашего согласия ничего не говорить о похищении вашего супруга. Несомненно, это причинит нам определенные неудобства, возникнут серьезные затруднения, в связи с чем вам придется освободить меня от обязательства возвратить вам какую-то сумму, тогда мы будет квиты. Добавлю, конечно, не для того, чтобы оказать давление на вас, а просто для сведения, что, если вы не найдете возможным принять мое предложение, мне придется немедленно информировать соответствующие власти о похищении, поскольку оно является преступлением, наказуемым смертной казнью.

— Это же шантаж!

— Вовсе нет. Я согласился пойти на серьезный риск за не такой уж большой гонорар, но если вы не согласны, я снимаю свое предложение. Сегодня я верну вам чеки, и таким образом будет законч…

— Нет! Не кладите трубку! — Миссис Вэйл помолчала, а потом добавила: — Я хочу переговорить с мужем.

— Пожалуйста. — Вулф обвел взглядом кабинет и посмотрел на меня: — Где он?

— Смылся. Сразу же после того, как вы упомянули, что мы подозреваем Дину. Он ушел. Я слыхал, как хлопнула парадная дверь.

— А я не слыхал… Миссис Вэйл, ваш муж ушел, наверное, домой. Я не видел, как он ушел. Я верну вам чек…

— Нет! — И снова пауза, на этот раз долгая. — Ну хорошо, пошлите Арчи Гудвина в Уайт-Плейнс.

— Вы принимаете мое предложение?

— Да, но я хочу знать, почему вы заподозрили Дину в причастности к похищению. Это же невероятно!

— Для вас — да. Мы сделали лишь предположение, возможно, ошибочное. При случае я все объясню вам, но не сейчас. Извините, я должен отправить мистера Гудвина…

Вулф положил трубку, то же самое сделал и я, а потом, пройдя в прихожую, проверил, закрыта ли парадная дверь, заглянула гостиную и, вернувшись, сказал:

— Вэйл действительно ушел. Я, конечно, не думал, что муж нашей клиентки выкинет какой-нибудь трюк, но не исключал, что, растерявшись, он хлопнет дверью, а сам останется в доме. Какие указания?

— Не вижу в них необходимости. Ты слыхал мой разговор с миссис Вэйл.

— Да? Ну, что ж, пожалуйста. Меня полицейские отправят в кутузку, а вы свой гонорар получите. Скажите, нас интересует что-нибудь? Мы должны знать, что произошло с ней, когда и где?

— Нет, нас это не интересует и не касается.

Я направился было к двери, но у порога остановился.

— А знаете, — сказал я, — ведь не исключено, что вам придется пожалеть об этом. Вы же прекрасно понимаете, что нас это интересует и нас это касается, и вам, возможно, придется поработать, а следовательно, мне следует попытаться собрать кое-какие факты, пока они еще тепленькие. Вы можете согласиться с этим? Нет? А почему? Да только потому, что, по вашему мнению, я… энергичен и все равно соберу необходимые факты для того, чтобы иметь их наготове к тому времени, когда они понадобятся вам. Но на этот раз вы заблуждаетесь. Если мне кто-то попытается дать какую-либо информацию по делу, я скажу, что меня не интересует это.

Я вышел, взял пальто, оставил шляпу на вешалке, спустился на тротуар, прошел по Девятой авеню за угол в гараж, где стоял принадлежащий Вулфу «седан-герон» модели 1961 года, на котором всегда езжу.

Глава 4

В час пятнадцать дня прокурор графства Вестчестер Кларк Хоберт, прищурившись, взглянул на меня и сказал:

— Гудвин, вы запутались и должны отдавать себе отчет, к чему это может привести.

Мы находились в его кабинете — большой угловой комнате с четырьмя окнами в здании «Корт-хауза». Хоберт восседал за письменным столом, всем видом давая почувствовать свое положение избранного слуги народа. У него был сильный подбородок, живые острые глаза и огромные торчащие уши. Я сидел сбоку от стола, а в креслах перед ним расположились капитан Сандерс и начальник уголовного розыска местной полиции Бен Дайкс, с которым я встречался раньше. Виделись мы с ним в последний раз года два назад; за это время Дайкс располнел, и когда он сидел, живот у него несколько свешивался над поясным ремнем. Однако до меня доходили слухи, что он по-прежнему остался очень неглупым, толковым детективом.

Я прямо, но без вызова встретил взгляд Хоберта.

— Знаете, — сказал я, — мне хочется убедиться, что вы правильно представляете обстановку, поскольку информация вами получена до того, как меня доставили сюда. Я не думаю, чтобы они все, и особенно Бен Дайкс, умышленно что-то исказили, но я хочу, чтобы у вас не возникло какого-либо недопонимания. Я видел покойницу и опознал ее как Дину Атли. Капитан Сандерс спросил у меня, хорошо ли я знал мисс Атли, и я ответил, что хотя видел ее лишь только однажды, вчера во второй половине дня, тем не менее ее личность никаких сомнений у меня не вызывает. Дайкс поинтересовался, где я видел ее вчера, и я ответил, что это произошло в кабинете Ниро Вулфа. Он спросил, зачем она была там. Я ответил, что, выполняя требование Ниро Вулфа, миссис Вэйл дала Дине Атли указание прийти для того, чтобы Вулф мог задать ей несколько вопросов, относящихся к тому конфиденциальному делу, расследование по которому миссис Вэйл поручила ему, Дайкс спросил у меня, что это за конфиденциальное дело, а я…

— И вы отказались отвечать ему.

— Вот именно, хотя мой отказ не был категорическим, так как я сказал, что выполняю указание мистера Вулфа. Но если Дайкс сообщит мне, где обнаружен труп, как и когда наступила смерть, я доложу все мистеру Вулфу, и он сам будет решать, совершено ли преступление и связано ли оно в какой-либо степени с тем делом, по которому с ним консультировалась миссис Вэйл. Я не успел закончить свое объяснение, когда к нам ворвался капитан Сандерс, заявил, что Дина Атли была убита, а не погибла случайно, и я обязан сообщить ему, что именно она рассказала мистеру Вулфу и что он ответил ей. Я повторил, что ничего ему не обязан сообщать. Сандерс возразил, что, как ему хорошо известно, я считаю себя «твердым орешком», и поэтому он отведет меня туда, где нам никто не помешает, и там заставит меня сказать решительно все. Очевидно, Сандерс принадлежит к числу тех, кто считает кулаки лучшим способом убеждения. Однако Бек Дайкс настоял, чтобы меня доставили к вам. Если последствия, о которых вы мне сказали вначале, заключаются в том, что вы передадите меня капитану Сандерсу, пожалуйста. Я уже давно собирался побывать у невропатолога для проверки нервов, но ваше решение избавит меня от необходимости такого визита.

— С удовольствием окажу такую услугу, — сквозь зубы процедил Сандерс. Наверное, кто-нибудь сказал ему, что подобная манера разговаривать свидетельствует о властности и внушает страх, и он, очевидно, долго практиковался перед зеркалом с этой целью.

— Никому вы пока не передаетесь, — прервал меня Хоберт. — Я — главный представитель закона в нашем графстве. Да, действительно, совершено преступление. Дина Атли убита, а не погибла в результате несчастного случая. За несколько часов до смерти она была с вами. Насколько нам известно, вы последний, кто видел ее живой. Капитан Сандерс имел все основания попросить вас рассказать подробности той беседы.