Вулф, который за этот день слишком часто сталкивался с женщинами, чтобы остаться невозмутимым, отпрянул в сторону, но миссис Карлайл повисла на его руке. Она была мускулистой и плоскогрудой, как спортсменка, и дело могло дойти до схватки между ней и Вулфом, который весил в два раза больше, чем его противница, и был сильнее раза в четыре, если бы Сол не пришел ему на помощь, встав между ними. Это не сделало миссис Карлайл менее красноречивой, но Вулф, уже не обращая на нее внимания, подошел ко мне:
      - Доктор Волмер уже прибыл?
      - Да, сэр.
      Заместитель исполнительного директора вышел из кабинета со словами:
      - Мистер Вулф, меня зовут Хоумер Н. Карлайл, и я настаиваю...
      - Заткнитесь, - рявкнул Вулф. На пороге кабинета он оглядел собравшихся и язвительно процедил: - Любители цветов... Вы говорили мне, мистер Мак-Наб, об избранном круге искренних и преданных цветоводов. Пф!.. Сол!
      - Отведи их в столовую и не выпускай оттуда. Не позволяй никому прикасаться к чему-либо возле этой двери, особенно к дверной ручке... Арчи, пойдем со мной.
      Он вошел в кабинет. Последовав за ним, я аккуратно прикрыл дверь ногой, не оставив щели, но и не затворив ее полностью. Когда я повернулся, Волмер мужественно выдерживал хмурый взгляд Вулфа.
      - Ну и что? - спросил Вулф.
      - Мертва, - ответил Волмер. - Смерть от удушения.
      - Как давно?
      - Не знаю, но не больше часа или двух. Два часа - предел, но, скорее всего, меньше.
      Вулф окинул труп на полу все тем же хмурым взглядом и снова повернулся к доктору.
      - Отпечатки пальцев?
      - Нет. Шею ниже подъязычной кости перетянули какой-то повязкой. Не тугой и не узкой, а чем-то мягким, вроде куска ткани, - например, шарфом.
      Вулф резко повернулся ко мне:
      - Ты не сообщил в полицию?
      - Нет, сэр. - Я скосил глаза на Волмера. - Мне нужно кое-что сказать вам.
      - Я тоже так думаю. - Он повернулся к Волмеру. - Вас не затруднит оставить нас на некоторое время? И побыть в гостиной?
      Волмер колебался: он был явно задет.
      - Как врач, вызванный засвидетельствовать насильственную смерть, я здесь больше ни одному дьяволу не нужен. Конечно, я мог бы сказать...
      - В таком случае отойдите в угол и заткните уши.
      Волмер так и поступил. Он пошел в темный дальний угол, образованный выступом ванной, зажал ладонями уши и наблюдал за нами.
      Я обратился к Вулфу, понизив голос:
      - Я сидел здесь, когда она вошла. Либо она была очень перепугана, либо мастерски разыграла спектакль. По-видимому, это все же был не спектакль, и теперь я думаю, что мне следовало предупредить Сола и Фрица. Однако то, что я думаю, уже не имеет никакого значения. В октябре прошлого года женщина по имени Дорис Хаттен была убита, точнее, задушена в своей квартире. Убийцу так и не нашли. Припоминаете?
      - Да.
      - Она утверждала, что была подругой Дорис Хаттен, находилась в тот день в ее квартире и видела человека, который задушил Дорис, и что сегодня он тоже был здесь. Потом сказала - убийца понял, что она узнала его - только потому, что была страшно перепугана, - и решила просить помощи у вас - чтобы вы предупредили убийцу, что нам все известно и что ему лучше оставить ее в покое. Нечего и говорить, что я не пошел на это. Я знаю, вы не любите осложнений и предпочитаете обойтись без них, но в конце она нащупала мое слабое место, сказав, что получает удовольствие от моего общества, поэтому я считаю правильным передать дело полиции.
      - Так сделай это. Черт возьми!
      Я подошел к телефону и стал набирать номер - Уоткинс 9-8241. Доктор Волмер покинул свой угол. Вулф не находил себе места. Он нервно расхаживал возле своего стола, а потом грузно опустился в громадное, сделанное на заказ кресло; прямо напротив него на полу лежало тело - после секундного раздумья он состроил гримасу, вскочил на ноги, издал звук, похожий на тот, который испускает раненый вепрь, и, перейдя в другую половину комнаты к книжным полкам, принялся рассматривать их содержимое.
      Но даже такое невинное занятие ему не удалось довести до конца. Когда я кончил звонить и повесил трубку, из прихожей донесся какой-то непонятный шум. Бросившись к выходу, я подцепил ногтями косяк двери и, распахнув ее, сразу понял, в чем дело. В дверной проем столовой на противоположной стороне прихожей пытались втиснуться сразу несколько человек. Позади меня к гостиной бежал Сол Пензер.
      Около входной двери полковник Перси Браун одной рукой придерживал Фрица, а другой тянулся к дверной ручке. Фриц, который выполнял обязанности шеф-повара и домоуправителя, как считалось, не был силен в акробатике, но сейчас блестяще опроверг это заблуждение. Упав на пол, он неожиданно схватил полковника за ноги и дернул их на себя.
      Через секунду подбежали я и Сол с пистолетом; кроме того, нашу сторону принял тот самый гость с внушительной шевелюрой.
      - Дуралей, - сказал я полковнику, когда он сел. - Если ты переступишь порог, Сол подрежет тебе крылышки из этой штуковины.
      - Естественная реакция, - с каким-то особым выражением произнес черноволосый гость. - Давление превысило допустимые пределы, и он не выдержал. Я психиатр.
      - Тем лучше для вас. - Я взял его за локоть и развернул. Возвращайтесь к остальным и присматривайте за ними. И не забудьте включить себя в их число.
      - Это незаконно, - заявил полковник Браун, с трудом вставая на ноги.
      Сол сгонял в одно стадо разбредшихся гостей.
      Фриц тронул меня за рукав.
      - Арчи, я должен спросить у мистера Вулфа насчет обеда.
      - Ты совсем спятил, - грубо сказал я. - К обеду здесь будет еще больше людей, чем днем.
      - Но ему надо поесть, и ты знаешь об этом.
      - Молодец, - сказал я и похлопал его по плечу. - Прости мне скверные манеры, Фриц. Я очень расстроен. Я только что собственными руками задушил молодую девушку.
      - Пф, - сказал он презрительно.
      - С таким же успехом это мог сделать ты, - заявил я.
      Раздался звонок в дверь. Это было первое появление полицейских.
      На мой взгляд, инспектор Кремер допустил один промах. Вполне естественно, что эксперты должны сфотографировать комнату, в которой произошло убийство. Что они, впрочем, и сделали. Однако, не считая исключительных случаев, на это не должна уходить целая неделя. Для нашего кабинета достаточно и пары часов. В действительности так и получилось. К восьми часам эксперты все закончили. Тем не менее Кремер, как последний болван, в присутствии Вулфа отдал приказ опечатать кабинет до особого распоряжения. Он знал, что Вулф по крайней мере три сотни вечеров в году проводит в нем, это и явилось настоящей причиной того, что толкнуло Кремера на такой безрассудный шаг.
      Это было ошибкой. Если бы он проявил больше благоразумия, Вулф мог обратить его внимание на одно обстоятельство, как только сам его заметил, и Кремер, таким образом, избежал бы многих неприятностей.
      Они оба узнали подробности дела в один и тот же момент - от меня. Мы прошли в столовую сразу после того, как в кабинете появились эксперты, а гостей под охраной проводили в гостиную, - и я рассказал о своей беседе с Синтией Браун. Все, что годы, проведенные мной в качестве помощника Ниро Вулфа, могли сотворить со мной или из меня, - они сотворили, превратив меня в магнитофон. Я рассказал им все, как было, слово в слово. Когда закончил, Кремер продемонстрировал свою любознательность в полной мере. У Вулфа вопросов не было. Возможно, он уже размышлял над обстоятельством, упомянутым мной выше, которому не придал значения ни Кремер, ни я.
      Кремер сделал перерыв в беседе, чтобы предпринять кое-какие действия. Он подозвал к себе своих людей и раздал указания. Полковника Брауна следует сфотографировать и подвергнуть дактилоскопии, все сведения о нем и о Синтии Браун нужно проверить. Дело об убийстве Дорис Хаттен немедленно доставить Кремеру. Лабораторные анализы - ускорить. Сола Пензера и Фрица Бреннера вызвать к нему на допрос.
      Их привели к Кремеру. Фриц с суровым и мрачным выражением лица стоял по стойке "смирно", как солдат. Сол, имея рост всего в пять футов семь дюймов, хитрые глаза и один из самых больших носов, которые я когда-либо видел, в коричневом костюме со скошенным галстуком - стоял, как обычно стоял Сол, не сутулясь и не напрягаясь. Конечно, Кремер знал обоих.
      - Вы с Фрицем весь день находились в вестибюле?
      Сол кивнул:
      - В прихожей и в гостиной.
      - Кого вы видели входящим и выходящим из кабинета?
      - Я видел, как Арчи примерно в четыре часа направился в кабинет - я в этот момент вышел из передней с чьим-то пальто и шляпой. Я видел, как оттуда с криком выбежала миссис Карлайл. Я не видел, чтобы кто-то входил или выходил из кабинета между этими двумя эпизодами. Мы были заняты почти все время в прихожей или в гостиной.
      Кремер хмыкнул.
      - А вы, Фриц?
      - Я никого не видел, - Фриц говорил громче, чем обычно. - И хотел бы сделать заявление.
      - Говорите.
      - Я не думаю, что ваше вмешательство пойдет на пользу делу. Мои обязанности исчерпываются работой по дому и к занятиям мистера Вулфа отношения не имеют, но я не могу воспрепятствовать тому, что достигает моих ушей. Много раз мистеру Вулфу случалось находить ответы на вопросы, которые оказались непосильными для вас. То, что произошло в его собственном доме, я думаю, касается только его.
      Я всхлипнул.
      - Фриц, таким я тебя еще не видел!
      Кремер вытаращил глаза на Фрица.
      - Вас Вулф просил сказать мне это?
      - Вот еще! - Вулф был само высокомерие. - Ничего не поделаешь, Фриц. У нас достаточно ветчины и осетрины?
      - Да, сэр.
      - Подашь попозже. Гостям в гостиной, но не полицейским... Вы знакомы с этими цветоводами, мистер Кремер?
      - Нет, - Кремер снова повернулся к Солу - Как вы отмечали гостей?
      - Мне дали список членов Манхэттенского Цветочного Клуба. Они должны были предъявлять членские удостоверения. Я отмечал в списке тех, кто пришел. Если с ними были жены или мужья или кто-нибудь еще, я записывал и их имена.
      - Следовательно, вы занесли в список всех?
      - Да.
      - Сколько всего человек поучилось?
      - Двести девятнадцать.
      - Сюда столько не войдет.
      Сол кивнул.
      - Они приходили и уходили. Одновременно здесь находилось не больше ста человек.
      - Существенное уточнение. - Кремер становился все более и более невыносимым. - Гудвин сказал, что стоял в дверях вместе с вами, когда эта женщина закричала и выбежала из кабинета, но вы не видели, как она входила. Почему?
      - Мы стояли спиной к ней и смотрели вслед мужчине, который перед этим ушел. Арчи спросил у него имя, а он ответил, что это глупости. Если вас интересует, его зовут Малькольмом Веддером.
      - Откуда вам это известно?
      - Я записал его наравне со всеми.
      Кремер пристально посмотрел на него.
      - Значит ли это, что вы могли бы назвать по именам всех гостей, увидев их лица всего раз?
      Сол слегка пожал плечами.
      - Не столько лица, сколько самих людей. Я могу ошибиться в нескольких случаях, но не во всех сразу.
      Кремер сказал полицейскому у двери:
      - Вы слышали это имя, Леви, - Малькольм Веддер. Скажите Стеббинсу, пусть проверит его в том списке и пошлет за ним человека.
      Он снопа повернулся к Солу:
      - Поступим следующим образом: скажем, я буду сидеть здесь со списком, а мужчинам или женщинам, которых сюда приведут...
      - Я могу точно сказать вам, находился ли данный человек здесь или нет, особенно если он будет одет так же и не изменит внешности. Что касается его имени, в нескольких случаях я могу ошибиться, хоть и сомневаюсь в этом.
      - Я не верю вам.
      - Зато мистер Вулф верит, - самодовольно ответил Сол, - и Арчи тоже. Я здорово натаскал себя в этом.
      - Пусть будет так. Ну хорошо, с вами пока все. Не отлучайтесь отсюда никуда.
      Сол и Фриц вышли. Вулф в своем кресле в конце стола, за которым в этот час обычно сидел с совершенно иными намерениями, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Устроившись позади Кремера, чуть поодаль от стола и напротив двери, ведущей в прихожую, я начал осознавать всю сложность дела, с которым мы столкнулись.
      - Эта история Гудвина, - пробормотал Кремер, - я имею в виду его рассказ - что вы о ней думаете?
      Вулф немного приоткрыл глаза.
      - Сдается мне, то, что произошло потом, подтверждает ее. Не думаю, чтобы она подстроила все это, - он ткнул пальцем в сторону кабинета в противоположном углу прихожей, - с единственной целью подтвердить его слова. Я склонен верить ему.
      - Согласен. Мне нет нужды напоминать вам, что я хорошо знаю вас и Гудвина. Поэтому меня больше всего интересует вопрос, какова вероятность того, что через день-другой вы вдруг не вспомните, что ей и раньше доводилось бывать у вас, и еще кое-кому из гостей или нескольким сразу, и что у вас уже был клиент или что-то в этом роде.
      - Вздор, - сухо сказал Вулф. - Даже если бы дело обстояло таким образом - а оно так не обстоит, - вам не стоит тратить на подобную чепуху время, тем более что вы знаете нас.
      Пришел полицейский, чтобы сообщить о звонке от члена депутатской комиссии. Другой принес новость, что Хоумер Карлайл поднял шум в гостиной. Тем не менее Вулф продолжал сидеть с закрытыми глазами, но я догадывался о его состоянии по тому, что его указательный палец то и дело выписывал маленькие круги на полированной поверхности стола.
      Кремер наблюдал за ним.
      - Что вам известно, - вдруг резко спросил он, - об убийстве Дорис Хаттен?
      - Только то, что писалось в газетах, - ответил Вулф, - и то, что мистер Стеббинс случайно сообщил мистеру Гудвину.
      - Это была намеренная случайность.
      Кремер достал сигару, поднес ко рту и впился в нее зубами. На моей памяти он так и не выкурил ни одной сигары.
      - Для расследования эти дома с автоматическими лифтами годятся еще меньше, чем дома без лифта. Никто никого не видит входящим или выходящим. И тут человеку, который платил за квартиру, повезло. Возможно, он умен и предусмотрителен, но, кроме этого, ему сыграло на руку и то, что с ним никогда не сталкивались так, чтобы потом суметь подробно описать его внешность.
      - Может быть, мисс Хаттен вносила деньги сама.
      - Я уверен в этом, - согласился Кремер, - но откуда она брала их? Впрочем, это не похоже на случайность. Хаттен жила в квартире всего два месяца, и когда мы узнали, насколько тщательно человек, который платил за нее, скрывал себя, мы решили, что, вероятно, он и поместил ее туда именно с этой целью. Вот почему мы сообщили в газеты все, что нам удалось узнать. Вдобавок газеты могли создать впечатление, будто нам известно, кто он, и будто бы он настолько важная персона, что нам не по зубам.
      Кремер переместил сигару из одного угла рта в другой.
      - Подобные вещи всегда задевали меня, но, черт побери, для газет это обычная практика. Большая он шишка или нет, но убийца не нуждался в нас, чтобы скрыть себя. Ему самому все слишком хорошо удалось. Теперь, если верить тому, что Синтия Браун рассказала Гудвину, она имела дело именно с тем человеком, который платил за квартиру Дорис. Мне неприятно говорить вам, что я думаю по поводу того, почему в таком случае преступник находился здесь и почему все, что он сделал, было...
      - Вы немного преувеличиваете, - снисходительно поправил я. - Убийца не находился здесь, а оказался. Кроме того, я отнесся к ее рассказу с недоверием. Кроме того, Синтия приберегала подробности для мистера Вулфа. Кроме того...
      - Кроме того, я знаю вас. Сколько мужчин было среди этих двухсот девятнадцати цветоводов?
      - Будем считать, что немногим более половины.
      - И как вы относитесь к этому?
      - Я не в восторге от них.
      Вулф хмыкнул.
      - Судя по вашим вопросам, мистер Кремер, то, что пришло на ум мне, ускользнуло от вашего внимания.
      - Естественно. Вы же гений. И что же обратило на себя ваше внимание?
      - Несколько слов из того, что поведал нам мистер Гудвин. Мне бы хотелось немного подумать над ними.
      - Мы могли бы подумать сообща.
      - Но не сейчас. Люди, которые находятся в гостиной, - мои гости. Не могли бы вы закончить с ними?
      - Ваши гости, - скрипучим голосом произнес Кремер, - ну и красота, нечего сказать. - Он повернулся к полицейскому у двери. - Приведи сюда, ту женщину как ее там? - Карлайл.
      Миссис Карлайл вошла в кабинет вместе со всем, что ей принадлежало: каракулевым пальто, пестро раскрашенным шарфом и мужем. Вероятно, правильнее было бы уточнить, что ее привел муж. Переступив порог, он решительными шагами подошел к обеденному столу и произнес страстную речь.
      Сначала Кремер отнесся к ней сдержанно. Он сказал, что приносит им свои извинения, и попросил супругов присесть.
      Миссис Карлайл вняла его просьбе. Мистер Карлайл - нет.
      - Нас задержали здесь почти на два часа, - заявил он. - Я понимаю, что вы должны выполнять свой долг, но и гражданам, благодарение Богу, предоставлены кое-какие права. Наше присутствие здесь - чистая случайность. Предупреждаю вас - если мое имя появится в печати в связи с этим преступлением, у вас будут неприятности. Почему нас не выпускают? Что было бы, если бы мы ушли пятью или десятью минутами раньше, как другие?
      - Не вижу логики, - возразил Кремер. - Для нас не имеет значения, когда вы ушли; все обстояло бы точно так же, поскольку ваша жена - главный свидетель. Именно она обнаружила тело.
      - Случайно!
      - Могу я сказать что-нибудь, Хоумер? - вставила миссис Карлайл.
      - Это зависит от того, что ты скажешь.
      - О, - многозначительно отметил Кремер.
      - Что означает это ваше "о"? - быстро отреагировал Карлайл.
      - Оно означает, что я посылал за вашей женой, а не за вами, но вы пришли вместе с ней, и теперь мне ясно, почему. Вы боялись, как бы она не сболтнула лишнего.
      - Почему это она должна сболтнуть лишнее?
      - Не знаю. Судя по всему, вам это известно. Но, если я не прав, то почему бы вам не присесть и не успокоиться?
      - Я бы согласился с этим, - посоветовал Вулф. - Вы пришли к нам немного раздраженным и допустили ошибку. От раздражения до потери благоразумия один шаг.
      Благоразумие потребовало от исполнительного директора некоторого усилия, но он сделал его.
      Кремер обратился к его жене:
      - Вы хотели что-то добавить, миссис Карлайл?
      - Только то, что приношу свои извинения, - она стиснула свои сухие руки, - за то беспокойство, которое доставила вам.
      - Я бы не сказал, что вы причинили кому-то беспокойство - за исключением себя и вашего мужа, - победно произнес Кремер. - Женщина была уже мертва, войди вы тогда в кабинет или нет. Но с формальной точки зрения я должен был увидеть вас, потому что именно вы обнаружили тело. Не только потому, насколько я могу судить.
      - А что еще могло быть? - закипел Карлайл.
      Кремер не обратил на него, внимания.
      - Гудвин видел, что вы находились в прихожей не более двух минут или, может быть, даже меньше, еще до того, как выбежали из кабинета. Как долго вы пробыли внизу?
      - После того, как мы спустились, я ждала, пока муж заберет свои вещи.
      - Вы были внизу перед этим.
      - Только когда мы пришли на прием.
      - Когда это случилось?
      - Чуть позже трех, я думаю.
      - Вы с мужем все время были вместе?
      - Конечно. И вы понимаете, как это... Ему хотелось полюбоваться цветами, а мне...
      - Конечно, мы были вместе, - раздраженно буркнул Карлайл. - Вы должны уяснить себе, почему я сделал эту оговорку. Моя жена имеет обыкновение неясно выражать свои мысли.
      - На самом деле я не такая рассеянная, - запротестовала она. Правильно говорят, что все взаимосвязано. Кто бы мог подумать, что мое желание познакомиться поближе с кабинетом Ниро Вулфа свяжет меня с преступлением?
      Карлайл изорвался.
      - Вы слышали? Свяжет!
      - Почему же вам захотелось осмотреть кабинет Ниро Вулфа? - спросил Кремер.
      - Как же - чтобы увидеть глобус.
      Я с изумлением воззрился на миссис Карлайл. Естественно было предположить, что она скажет, будто ею двигало нетерпеливое желание увидеть кабинет великого и знаменитого детектива. Очевидно, Кремер ожидал услышать то же самое.
      - Глобус? - спросил он.
      - Да, я где-то читала о нем и захотела увидеть, как он выглядит. Мне казалось, что глобус такого размера - три фута в диаметре - будет смотреться слишком фантастично в обычной комнате. Но...
      - Что "но"?
      - Я не обнаружила его.
      Кремер кивнул.
      - Зато вы обнаружили кое-что другое. Кстати, я забыл спросить вас - вы не были знакомы с ней?
      - Вы имеете в виду ту...
      - Мы никогда не знали ее, не видели и не слышали о ней, - заявил ее муж.
      - А вы, миссис Карлайл?
      - Нет.
      - Разумеется. Она ведь не была членом этого цветочного клуба. А вы состоите в клубе?
      - Мой муж состоит в нем.
      - Мы оба состоим в нем, - заявил Карлайл, - Ты слишком рассеяна. У нас совместное членство. Достаточно?
      - Вполне, - уступил Кремер. - Благодарю вас обоих. Мы больше не будем беспокоить вас, если только нам не понадобится... Леви, проводи их.
      Когда за ними закрылась дверь, Кремер внимательно посмотрел на меня, а потом на Вулфа.
      - Хорошенькое дельце, - мрачно сказал он. - Допустим, убийство совершил Карлайл: как обстоит дело тогда? А почему бы и нет? Поэтому мы повнимательнее приглядимся к нему. Проверим, чем он занимался в последние шесть месяцев, и постараемся проделать это без выражения неудовольствия с его стороны. Однако нам понадобится три-четыре человека на две или три недели. Умножим все это на... Сколько мужчин было здесь?
      - Примерно сто двадцать, - ответил я. - Но вы обнаружите, что но крайней мере половину из них следует исключить по той или иной причине. Я говорю так, потому что сам сделал кое-какие прикидки. Остается шестьдесят.
      - Ну, хорошо, умножаем на шестьдесят. Вы возьметесь за это?
      - Нет, - сказал я.
      - И я нет, - Кремер вынул сигару изо рта. - Конечно, - саркастически усмехнулся он, - когда она сидела здесь, беседуя с вами, положение было другим. Вам льстило, что она получает удовольствие, общаясь с вами. Вы не могли протянуть руку к телефону и позвонить мне, что перед вами исповедуется мошенница, которой ничего не стоит показать пальцем на убийцу, и что нам остается лишь прийти и распутать этот узел. Нет! Вам обязательно нужно было приберечь ее и будущий гонорар для Вулфа!
      - Не будьте наивным, - грубо сказал я.
      - Вам обязательно нужно было пойти наверх и сделать кое-какие прикидки! Вам обязательно нужно было... Что там еще?
      Лейтенант Роуклифф открыл дверь и вошел в комнату. Среди служащих полиции немало таких, которые мне нравились и которыми я восхищался, или таких, к которым я не испытывал теплых чувств и которых переносил с трудом, и только один, которому я собирался когда-нибудь надрать уши. Любому понятно, что я намекаю на Роуклиффа. Лейтенант был высок, строен, красив и неимоверно усерден.
      - Мы закончили, сэр, - важно сказал он. - Все на месте и в полном порядке. Мы были особенно аккуратны с содержимым выдвижных ящиков стола мистера Вулфа и даже...
      - Моего стола! - закричал Вулф.
      - Да, вашего стола, - самодовольно улыбаясь, подтвердил Роуклифф.
      Кровь бросилась Вулфу в лицо.
      - Ее убили там, - резко сказал Кремер. - Вы нашли хоть что-нибудь?
      - Пожалуй, нет, - признался Роуклифф. - Конечно отпечатки пальцев нужно еще проверить и подготовить лабораторный отчет. В каком виде нам оставить кабинет?
      - Опечатайте, а завтра посмотрим. Задержитесь здесь вместе с фотографом. Остальные могут уходить. Скажите только Стеббинсу, чтобы прислал сюда эту женщину, миссис Ирвин.
      - Орвин, сэр.
      - Подождите, - возразил я. - Что опечатайте? Кабинет?
      - Конечно, - ухмыльнулся Роуклифф.
      Я решительно повернулся к Кремеру:
      - Вы не сделаете этого. Мы там работаем и живем. Там, наконец, все наши вещи.
      - Продолжайте лейтенант, - кивнул Кремер Роуклиффу, тот повернулся и вышел.
      Во мне кипел гнев и желание наговорить Кремеру много обидных слов, но я знал, что должен сдержать их. Вне всякого сомнения, это была самая большая пакость, которую Кремер когда-либо сделал нам. Теперь слово было за Вулфом. Я взглянул на него. Он сидел белый от бешенства, и так плотно сжал губы, что их не было видно.
      - Расследование есть расследование, - вызывающим тоном сказал Кремер.
      Вулф произнес ледяным тоном:
      - Ложь. Это не расследование.
      - Это мое расследование - для таких случаев, как этот. Ваш кабинет теперь не просто кабинет. Это место, где было сыграно больше хитрых трюков, чем в любом другом месте Нью-Йорка, Когда в нем, после беседы с Гудвином, убивают женщину, причем у нас нет других свидетельств, кроме его слов, - в таком случае расследование должно начинаться с опечатывания.
      Голова Вулфа подалась на дюйм вперед, и он немного выпятил нижнюю челюсть.
      - Нет, мистер Кремер. Я скажу вам, что это такое. Это злобный выпад тупой душонки и замкнутого, завистливого ума. Это трусливая мстительность уязвленной посредственности. Это жалкие потуги...
      Дверь открылась, чтобы пропустить внутрь миссис Орвин.
      Если миссис Карлайл сопровождал муж, то миссис Орвин сын. Выражение его лица и манеры претерпели, столь заметные изменения, что я с трудом узнал его. Наверху тон и лицо младшего отпрыска Орвинов выражали презрение. Сейчас его глаза, словно отрабатывая сверхурочные, смотрели открыто и сердечно.
      Он перегнулся через стол к Кремеру, протягивая руку:
      - Инспектор Кремер? Я столько слышал о вас! Меня зовут Юджин Орвин. Он посмотрел направо. - Сегодня я уже имел удовольствие встречать мистера Вулфа и мистера Гудвина - раньше, еще до того, как произошло убийство. Это просто ужасно.
      - Да, - согласился Кремер. - Садитесь.
      - Одну минуту. Будет лучше, если я останусь стоять. Я хотел бы сделать заявление от имени моей матери и от своего и надеюсь, что вы позволите мне. Я член коллегии адвокатов. Моя мать чувствует себя неважно. По просьбе ваших людей пришла в кабинет вместе со мной, чтобы опознать тело мисс Браун, и это было ужасным потрясением для нее. Кроме того, нас держат здесь уже больше двух часов.
      Внешность матери подтверждала слова сына. Опираясь головой на руку и закрыв глаза, она, казалось, ничуть не заботилась о впечатлении, которое производила на инспектора.
      - Заявление может быть принято, - сказал Кремер, - если оно имеет отношение к делу.
      - Я так и думал, - одобрительно сказал Джин. - Столько людей имеет совершенно неверное представление о методах работы полиции! Конечно, вам известно, что мисс Браун сегодня пришла сюда как гость моей матери. Поэтому вы можете предположить, будто моя мать знает ее. Но на самом деле это не так.
      - Продолжайте.
      Джин покосился на стенографирующего полицейского.
      - Раз уж мои слова записываются, я бы хотел начать с другого конца.
      - Не возражаю.
      - Вот факты: в январе моя мать была во Флориде. Во Флориде можно столкнуться с кем угодно. Моя мать встретила человека, который назвался Перси Брауном - как он говорил, британским полковником запаса. Позже он представил ей свою сестру Синтию. Моя мать вошла с ними в деловые отношения. Мой отец умер, и поместье, довольно большое, досталось ей. Она ссудила Брауну деньги - совсем немного, ведь это было только начало.
      Голова миссис Орвин дернулась.
      - Речь идет всего о пяти тысячах долларов, и я ничего не обещала ему, утомленно сказала она.
      - Все правильно, мама, - Джин погладил ее по плечу. - Неделю назад она вернулась в Нью-Йорк. Они приехали с ней. Сначала, встретив их в первый раз, я подумал, что имею дело с самозванцами. Они не слишком много распространялись насчет подробностей своей семейной жизни, но от них и от матери я узнал достаточно, чтобы можно было навести справки, и послал запрос в Лондон. Я получил ответ в субботу и подтверждение сегодня утром, и этого было больше чем достаточно, чтобы увериться в своих подозрениях, но слишком мало, чтобы рассказать о них моей матери. Если она составит преувеличенное мнение о ком-нибудь, ее не переубедишь.
      Я ломал голову над тем, что предпринять. Между тем мне пришло в голову, что лучше всего не оставлять их наедине с ней, если это будет в моих силах. Вот почему я отправился сегодня с ними - моя мать состоит членом этого цветочного клуба, я же не принадлежу к любителям цветов...
      Он поднял ладони вверх.
      - Вот то, что привело меня сюда. Моя мать пришла посмотреть на орхидеи и пригласила с собой Брауна с сестрой только потому, что у нее доброе сердце. Но сама она ничего не знала о них.
      Он оперся руками на стол и наклонился к Кремеру.
      - Я намерен быть искренним с вами, инспектор. При данных обстоятельствах я не вижу, какую пользу можно извлечь, если предать огласке тот факт, что эта женщина пришла сюда вместе с моей матерью. Не хочу оставлять никаких сомнений в том, что у нас нет желания уйти от гражданской ответственности. Но каким образом можно помешать тому, чтобы имя моей матери попало в газетные заголовки?
      - Я не отвечаю за газетные заголовки, - сказал Кремер, и не издаю газет. Если они уже разнюхали что-то, я не в состоянии воспрепятствовать им. Но могу заметить, что признателен вам за откровенность. Итак, вы увидели мисс Браун только неделю назад?
      У Кремера было много вопросов к матери и сыну. После того, как он задал половину, Вулф протянул мне клочок бумаги, на котором его рукой было написано:
      "Скажи Фрицу, чтобы он принес нам кофе и сэндвичей. Нам и тем, кто остался в гостиной. И больше никому. Разумеется, не считая Сола и Теодора".
      Я вышел из комнаты, отыскал на кухне Фрица, передал ему записку и вернулся назад.
      В продолжение всей беседы Юджин с готовностью отвечал на вопросы Кремера, и миссис Орвин старалась следовать его примеру, хотя это стоило ей немалых усилий. Они показали, что все время были вместе, что, насколько я знаю, было не так, потому что по меньшей мере дважды во время приема видел их порознь друг от друга. Кремер тоже, поскольку я не сделал из этого тайны.