Рекс Стаут
      Клиентура на нарах
      Перевел с английского А. Шаров
      1
      Она говорила, что очень напугана, но в это трудно было поверить, если судить по выражению её лица.
      - Может быть, я недостаточно ясно выразилась, - твердила она, продолжая сучить пальцами, хотя я просил её не делать этого. - Но я ничего не выдумываю, честное слово. Если они подставили меня однажды, разве это не причина считать, что они могут сделать так же опять?
      Если бы её щеки были покрыты румянами, сквозь которые проглядывала бледная кожа, я бы допустил, что ей и впрямь страшно, и это отражается на кровообращении. Тогда слова этой дамочки, наверное, произвели бы на меня большее впечатление. Но я с первого взгляда понял, что она подозрительно похожа на фотографию с настенного календаря, который висит в забегаловке на Одиннадцатой авеню. На том снимке запечатлена круглолицая девушка с подойником в руке; другая её рука покоится на хребте коровы, которую девушка либо только что подоила, либо собиралась подоить. Короче, девушка с подойником была точь-в-точь как моя сегодняшняя посетительница свеженькая, крепенькая и невинная.
      Она, наконец, перестала сучить пальцами, сжала маленькие кулачки и уперлась ими в колени.
      - Неужто он и впрямь такой надутый павиан? - сердито спросила девица. - Они будут здесь через двадцать минут, и я обязана поговорить с ним первой! - Она пулей вылетела из кресла и подступила ко мне. - Где он? Наверху?
      - Перестаньте, - посоветовал я ей. - И лучше сядьте. Когда вы стоите, заметно, что вас всю трясет. Я увидел это, как только вы вошли. Повторяю ещё раз, мисс Руни: эта комната - рабочий кабинет мистера Вулфа, но все остальное здание - его жилище. С девяти до одиннадцати часов утра и с четырех до шести вечера мистер Вулф проводит в оранжерее в обществе своих орхидей, и с этим были вынуждены мириться особы поважнее вас. Но, судя по всему, девушка вы славная, и я, пожалуй, окажу вам услугу.
      - Какую?
      - Сядьте и перестаньте трястись.
      Девица села.
      - Я схожу наверх и сообщу ему о вас.
      - Что вы ему скажете?
      - Напомню, что нынче утром ему звонил человек по имени Фердинанд Пол и условился о встрече на шесть часов вечера. С ним вместе придут ещё четыре человека. До шести осталось шестнадцать минут. А ещё я скажу, что вас зовут Одри Руни, и вы - одна из этих четверых. И довольно миловидны. А возможно, и человек неплохой. И до смерти напуганы, потому что, по вашим словам, все остальные делают вид, будто думают, что это был Тэлботт, но в действительности решили подставить вас и...
      - Не все.
      - Ну, хотя бы некоторые. Скажу, что вы пришли раньше времени, чтобы поговорить с ним наедине и сообщить, что никого не убивали. В частности, Зигмунда Кейса. И предупредить, чтобы мистер Вулф следил за этими вонючими мерзавцами ястребиным взором...
      - Что за бред?
      - Я произнесу все это очень прочувствованно.
      Девица снова вскочила, сделала три стремительных шага в мою сторону, прижала ладошки к лацканам моего пиджака и чуть вскинула голову, чтобы заглянуть мне в глаза.
      - Возможно, вы тоже хороший человек, - с надеждой проговорила она.
      - Я бы не стал слишком на это рассчитывать, - ответил я и зашагал к лестнице.
      2
      Речь держал Фердинанд Пол. Я сидел в кресле спиной к своему столу. Вулф расположился слева от меня, за собственным столом. С моего места мне был очень хорошо виден Фердинанд Пол. Он был почти вдвое старше меня. Пол восседал в красном кожаном кресле у стола Вулфа, закинув ногу на ногу с таким расчетом, чтобы показать миру пять дюймов голой лодыжки между манжетой брючины и носком. В этом человеке не было ровным счетом ничего примечательного, ну, разве что слишком морщинистая физиономия. И уж точно ничего приятного.
      - Мы собрались вместе и вместе пришли сюда, - вещал он тоненьким жалобным голоском, - потому что держимся единодушного мнения: Зигмунд Кейс был убит Виктором Тэлботтом, и мы убеждены...
      - Мнение вовсе не единодушное, - раздался ещё один голос, мягкий и приятный на слух. А принадлежал он даме, весьма приятной на вид. Особенно красив был подбородок, откуда ни посмотри. Единственная причина, по которой я не усадил эту даму рядом с собой, заключалась в том, что, когда она пришла, то ответила на мою приветственную улыбку, вскинув брови. Вот я и решил: а ну её к черту, пусть сначала усвоит хорошие манеры.
      - Мнение вовсе не единодушное, Ферди, - повторила дама.
      - Вы сами сказали, - ещё более жалобным тоном молвил Пол, - что согласны с нашими целями и хотите прийти сюда вместе с нами.
      Разглядывая и слушая их, я заметил, что эти двое люто ненавидят друг друга. Дама знала Пола дольше, чем я - достаточно долго, чтобы называть его Ферди, - и, по-видимому, разделяла мое мнение о нем. Я уже начинал подумывать, что отнесся к ней слишком сурово. Тем более что дама посмотрела на Ферди и опять вскинула брови.
      - Да, - ответила она. - Но это вовсе не значит, что я думаю, будто моего отца убил Вик. Я так не думаю. Я просто не знаю.
      - Тогда с чем вы согласны?
      - Ни с чем. Я хочу все выяснить, как и вы. Впрочем, кое с чем я согласна: полиция ведет себя крайне глупо.
      - И кто же, по-вашему, убил его, если не Вик?
      - Не знаю, - она вновь вскинула брови. - Но поскольку я унаследовала дело отца, обручена с Виком, и ещё по ряду причин, мне очень хочется это узнать. Потому-то я и пришла сюда вместе с вами.
      - Вам здесь не место!
      - Я уже здесь, Ферди.
      - Повторяю: вам здесь не место! - Морщины Пола принялись извиваться, как червяки. - Не место! Не место! Мы пришли с определенной целью: попросить Ниро Вулфа добыть доказательства того, что вашего отца убил Вик! - Пол внезапно переменил позу, подался к Дороти Кейс и, глядя ей в лицо, спросил тоненьким гаденьким голоском: - А что, если вы помогли ему в этом?
      И тотчас раздались ещё три голоса. Первый произнес:
      - Ну, пошло-поехало...
      Второй предложил:
      - Пусть лучше мистер Бродайк рассказывает.
      А третий потребовал:
      - Выгоните отсюда одного из них!
      - Вот что, мистер Пол, - молвил Ниро Вулф, - если мое задание сводится к тому, чтобы доказать, что названное вами лицо совершило убийство, то вы напрасно пришли сюда. А вдруг этот человек никого не убивал?
      3
      За те годы, что я прослужил при Ниро Вулфе в качестве Пятницы (а также Субботы, Воскресенья, Понедельника, Вторника, Среды и Четверга), в его кабинете на первом этаже старого кирпичного дома бывало всяко. Но это сборище вечером октябрьского вторника представляло особый интерес. Ровно неделю назад от руки убийцы пал некто Зигмунд Кейс, один из лучших промышленных дизайнеров нашего времени. Я читал об этом в газетах и, кроме того, имел случай обсудить дело в частном порядке с моим другом и врагом, сержантом Перли Стеббинсом из отдела по расследованию убийств. Должен сказать, что с точки зрения сыщика дело это было просто потрясающим.
      Кейс имел привычку совершать прогулки. Пять дней в неделю в половине седьмого утра он отправлялся в Центральный парк. И нет бы по-человечески, на своих двоих. Куда там! Он явно предпочитал четыре ноги двум. Принадлежавшего Кейсу обладателя четырех ног звали Казановой, и хозяин держал его в конюшне школы верховой езды на Девяносто восьмой улице, к западу от парка. Неделю назад Кейс, как обычно, взгромоздился на Казанову и в половине восьмого утра погарцевал в парк. Спустя сорок минут, в семь десять, его видел конный полицейский, несший дежурство в парке. Это было на траверзе Шестьдесят шестой улицы. Обычно Кейс появлялся там как раз в это время. Еще через двадцать пять минут, в семь тридцать пять, Казанова выбежал из парка на северной стороне и, невозмутимо цокая копытами, пошествовал по улице в школу верховой езды, хотя никакого верхового ездока в его седле больше не было. Это обстоятельство, естественно, возбудило всеобщее любопытство, которое было удовлетворено спустя три четверти часа, когда полицейский обнаружил тело Кейса в кустах, ярдах в двадцати от дорожки для всадников. Это произошло на "широте" Девяносто пятой улицы. Вскоре из груди Кейса извлекли револьверную пулю тридцать восьмого калибра. По следам на дорожке и рядом с ней полиция заключила, что Кейса выбило из седла выстрелом, после чего он с трудом прополз несколько ярдов вверх по пологому склону в направлении пешеходной аллеи, но так и не добрался до нее.
      Всадник, которого убивают по всем канонам вестерна в нескольких ярдах от Эмпайр-Стейт-Билдинг, - просто подарок для желтых газетенок, да и не только для них. Орудие убийства так и не нашли, свидетелей не было. Никто не явился в полицию сообщить, что видел человека в маске, прятавшегося за деревом. Вероятно, потому что мало кто из нью-йоркеров смог бы выдвинуть уважительную причину своего собственного пребывания в парке в такой час.
      Одним словом, городским служащим пришлось начинать с другого конца и выискивать мотивы и возможности. За прошедшую неделю газетчики упомянули немало имен, и многие люди были вынуждены беседовать с представителями властей. В итоге лучи прожекторов уперлись в шесть физиономий. Так писали газеты и так говорил мне Перли Стеббинс. А сцена в нашем кабинете представляла особый интерес, потому что сегодня я мог лицезреть здесь пять из этих шести физиономий. Их обладатели сидели в креслах и, судя по всему, хотели от Вулфа только одного - чтобы он развернул прожекторы и направил их на шестую физиономию, которой сейчас в кабинете не было.
      4
      - Позвольте мне сказать вот что, - хорошо поставленным баритоном проговорил Фрэнк Бродайк. - Мистер Пол изложил дело из рук вон плохо. Положение таково. Мистер Пол собрал нас вместе, и теперь все мы чувствуем, что на нас падает несправедливое подозрение. Нас не только подозревают в преступлении, которого мы не совершали. За целую неделю полиция ничего не добилась и едва ли добьется впредь. Стало быть, мы так и останемся под неоправданным подозрением.
      Бродайк взмахнул рукой. Он обладал не только хорошо поставленным баритоном, но и отлично поставленной жестикуляцией. Немного моложе Пола и раз в десять элегантнее. Судя по его повадке, Бродайку было нелегко оставаться самим собой, потому что: а) он находился в кабинете частного сыщика, а это отдавало вульгарщиной; б) он пришел сюда вместе с людьми, с которыми не стал бы общаться при обычных обстоятельствах, и это повергало его в растерянность; в) речь шла о его возможной причастности к убийству, а это было уж и вовсе нелепицей.
      - Мистер Пол предложил обратиться к вам, - продолжал Бродайк. - И нанять вас. Поскольку я с радостью выплачу свою долю гонорара, позвольте заявить, что моя цель - избавиться от этого несправедливого подозрения. Если вы сможете освободить нас от него, только обнаружив настоящего преступника и доказательства его вины, очень хорошо. Если виновным окажется Виктор Тэлботт, тоже очень хорошо.
      - Тут не может быть никаких "если"! - тявкнул Пол. - Убийца Тэлботт, и ваша задача - доказать это!
      - А также мое соучастие, Ферди, - негромко сказала ему Дороти Кейс. Не забывайте об этом.
      - Тьфу!
      Это произнес человек, вклад которого в беседу до сих пор исчерпывался фразой "Ну, пошло-поехало". Все сначала покосились на него, а потом и повернули головы, потому что человек этот сидел в самой середке полукруга кресел. Звали его Уэйн Сэффорд. Он был обладателем тоненького бабьего голоска, мощной плечистой фигуры и костлявой физиономии. Если верить газетам, Сэффорду было двадцать восемь лет, а если собственным глазам, то чуть больше. Мне показалось, что мы с ним ровесники.
      Вулф кивнул ему.
      - Совершенно с вами согласен, мистер Сэффорд.
      Он оглядел сидевших полукругом гостей и продолжал:
      - Мистер Пол хочет слишком многого за свои деньги. Вы можете нанять меня в качестве рыболова, дамы и господа, но не вам указывать мне, какую рыбу ловить. Вы можете попросить меня выследить убийцу, но не говорите мне, кто он, если не располагаете доказательствами. А если располагаете, зачем вам вообще платить мне деньги? Есть у вас доказательства?
      Ответа не последовало.
      - Мистер Пол, у вас есть доказательства?
      - Нет.
      - Тогда откуда вы знаете, что убийца - мистер Тэлботт?
      - Просто знаю, и все. Мы все это знаем! Даже мисс Кейс - и та знает, хотя избыток упрямства и не дает ей заявить об этом!
      Вулф снова оглядел их.
      - Это правда? Вы все действительно знаете, кто убийца?
      Никто не сказал ни "да", ни "нет", не кивнул и не покачал головой.
      - В таком случае выяснить, какой породы эта рыба - моя задача. Вы это понимаете? Мистер Бродайк?
      - Да.
      - Мистер Сэффорд?
      - Да.
      - Мисс Руни?
      - Да. Только я думаю, что это был Вик Тэлботт.
      - Никакие силы не могут помешать вам так думать. Мисс Кейс?
      - Да.
      - Мистер Пол?
      Молчание.
      - Мне необходимо подтверждение, мистер Пол. Если окажется, что виновник - мистер Тэлботт, вы всегда сможете выплатить мне премию. Но скажите: меня нанимают для того, чтобы собрать факты?
      - Конечно. Подлинные факты.
      - Других и не существует. Могу ручаться, что не представлю вам никаких неподлинных фактов. - Вулф подался вперед и нажал кнопку на своем столе. - По сути дела, это - единственное, в чем я могу поручиться. Позвольте сообщить вам, что вы все, вместе и по отдельности, несете ответственность за соблюдение условий заключенного со мной соглашения. А теперь, если...
      Открылась дверь, и в кабинет вошел Фриц Бреннер.
      - Фриц, у нас будет пятеро гостей к обеду, - сообщил ему Вульф.
      - Хорошо, сэр, - не моргнув глазом, ответил Фриц и пошел к двери. Фриц - чудо. И специализируется он отнюдь не на яичнице и суповых полуфабрикатах. Когда он открывал дверь, послышался возмущенный голос Фрэнка Бродайка:
      - Четверо, а не пятеро. Я уже приглашен на обед, и мне пора идти.
      - Отмените эту договоренность! - раздраженно велел ему Вулф.
      - Боюсь, что это невозможно.
      - Тогда я не возьмусь за работу, - резко ответил Вулф. - Чего вы от меня ждете? После убийства прошла неделя. - Он взглянул на настенные часы. - Все вы будете нужны мне сегодня вечером. Возможно, мы засидимся далеко за полночь. Я должен знать все, что известно вам о мистере Кейсе и мистере Тэлботте. Кроме того, если мне предстоит освободить от упомянутого вами несправедливого подозрения мозги полицейских и жителей Нью-Йорка, начать надо с изгнания этого подозрения из моих собственных мозгов, а на такую трудную работу может понадобиться много часов.
      - Ой! - вдруг воскликнула Дороти Кейс, и её брови поползли вверх. Стало быть, вы нас подозреваете?
      Пропустив её вопрос мимо ушей, Вулф обратился к Бродайку:
      - Итак, сэр?
      - Мне надо позвонить, - пробормотал Бродайк.
      - Пожалуйста, - ответил Вулф с таким видом, словно выиграл важное очко. Он обвел присутствующих взглядом и, наконец, посмотрел на Одри Руни, сидевшую рядом с Уэйном Сэффордом. - Мисс Руни, вы были на месте преступления и, следовательно, вы наиболее уязвимы. Когда и за что мистер Кейс уволил вас с работы?
      Одри сидела прямо и совершенно неподвижно, плотно сжав губы.
      - Ну... - проговорила она, но тотчас умолкла и закашлялась.
      Продолжения её речи так и не последовало, потому что нас прервали. Звякнул дверной звонок, но я не пошел открывать, решив предоставить это Фрицу. Таков был заведенный порядок: если я занят с Вулфом и посетителями, за дверью следит Фриц (разумеется, когда Вулф не отдает никаких особых распоряжений на этот счет). Вскоре открылась дверь прихожей, и Фриц вошел в кабинет. Прикрыв за собой дверь, он объявил:
      - Мистер Вулф, к вам некто Виктор Тэлботт.
      Это имя произвело такой же эффект, как приземление парашютиста на скатерть, вокруг которой сидят участники пикника.
      - Боже мой! - вскричал Уэйн Сэффорд.
      - Черт побери, - пробормотал Фрэнк Бродайк и умолк.
      - Итак, вы поставили его в известность! - злобно обратился Фердинанд Пол к Дороти Кейс. Он решил не тратить времени на поминание бога и черта. Дороти в ответ вскинула брови. Признаюсь, эта процедура уже начала мне надоедать. Лучше бы Дороти сделала что-нибудь другое.
      Одри Руни безмолвно разинула рот.
      А Вулф сказал Фрицу:
      - Пригласите его.
      5
      Подобно миллионам моих сограждан, я имел случай полюбоваться снимками Виктора Тэлботта в газетах и уже наклеил на него ярлык. Через десять секунд после того, как он присоединился к нам, я решил, что этот ярлык вполне уместен. Вик был из тех людей, которые перед началом вечеринки или обеда хватает поднос с аперитивами и обносит всех гостей, заглядывая каждому в глаза и рассыпая плоские шуточки. Но сейчас он был самым миловидным мужчиной в комнате. Не считая меня, конечно.
      Войдя, он тотчас взглянул на Дороти Кейс и улыбнулся ей. На всех остальных Вик не обратил ни малейшего внимания. Затем он приблизился к столу Вулфа и любезно произнес:
      - Вы, конечно же, Ниро Вулф. Я - Вик Тэлботт. Полагаю, при сложившихся обстоятельствах вы не подадите мне руки. Разумеется, если взялись за работу, предложенную вам этими людьми. Взялись или нет?
      - Здравствуйте, сэр, - прорычал Ниро Вулф. - Господи, я пожимал руки... скольким убийцам, Арчи?
      - Э... - я призадумался. - Наверное, четырем десяткам.
      - Уж не меньше. Это мистер Гудвин, мистер Тэлботт.
      Вероятно, Вик заподозрил в брезгливости и меня. Во всяком случае, он ограничился кивком, после чего повернулся к остальному честному народу.
      - Ну, что, ребята, удалось ли вам нанять великого сыщика?
      - Чокнутый! - пискнул Уэйн Сэффорд. - Выпендриться решили? Показаться во всей красе?
      Фердинанд Пол покинул свое кресло и предпринял наступление на незваного гостя. Я тоже встал, готовый вмешаться. Обстановка явно накалялась, и я не хотел, чтобы кто-нибудь из наших посетителей получил увечье. Но Пол лишь постучал Тэлботта по груди толстым указательным пальцем и прорычал:
      - Послушайте, мой мальчик, тут вам ничего не светит. Вы и так хватили через край. - Пол резко повернулся к Вулфу. - Зачем вы его впустили?
      - Да будет мне позволено заметить, - ввернул Бродайк, - что вы чересчур гостеприимны.
      - Кстати, Вик, - нежным голоском произнесла Дороти, - Ферди считает меня твоей сообщницей.
      Два первых замечания не произвели на Вика никакого видимого впечатления, но слова Дороти он услышал. Тэлботт повернулся к ней. Выражение его лица в этот миг могло бы составить целую главу его биографии. Или меня подвело зрение, или Вик принадлежал Дороти со всеми потрохами. Она могла вскидывать брови по тысяче раз на дню, и он был бы только рад. Вик довольно долго общался с ней посредством взглядов, затем повернулся к Полу и пустил в ход язык.
      - Знаете, что я о вас думаю, Ферди? Полагаю, знаете!
      - Позвольте заметить, - резко сказал Вулф, - что обмениваться мнениями друг о друге вы можете где угодно, и для этого вам не нужен мой кабинет. А нас ждет работа. Мистер Тэлботт, вы спросили, взялся ли я за предложенное мне задание. Да, взялся. Я взялся расследовать убийство Зигмунда Кейса. Однако никаких доверительных показаний я пока не выслушал и ещё могу отказаться от дела. У вас есть для меня более заманчивое предложение? Зачем вы пришли сюда?
      Тэлботт улыбнулся.
      - Вот это - деловой разговор, - с уважением произнес он. - Нет, я не могу предложить вам работу, но должен быть в курсе происходящего. Я рассуждал так: они хотели нанять вас, чтобы добиться моего ареста по обвинению в убийстве. Следовательно, вам интересно взглянуть на меня, задать несколько вопросов. И вот я здесь.
      - И, разумеется, заявляете о своей невиновности. Арчи, кресло для мистера Тэлботта.
      - Конечно, - сказал Вик, садясь на принесенный мною стул и благодарно улыбаясь мне. - Иначе у вас не будет работы. Что ж, открывайте пальбу! Внезапно он залился краской. - Впрочем, при нынешних обстоятельствах я зря заговорил о пальбе.
      - Могли бы сказать: "Давайте отстреляемся побыстрее", - пропищал из задних рядов Уэйн Сэффорд.
      - Замолчите, Уэйн, - сердито оборвала его Одри Руни.
      - Я бы ска... - начал было Бродайк, но Вулф не дал ему договорить.
      - Нет. Мистер Тэлботт предлагает мне задавать вопросы. - Он устремил взор на Вика. - По мнению этих людей, полиция ведет дело глупо и бестолково. Вы согласны, мистер Тэлботт?
      Вик на минуту задумался и кивнул.
      - В общем и целом - да, - ответил он.
      - Почему?
      - Ну, понимаете... дело слишком необычное. Полиция привыкла работать с уликами, и улик найдено предостаточно: следы на дорожке, следы, ведущие в кусты... Но все эти следы не помогут установить личность убийцы. Благодаря им можно лишь воссоздать картину случившегося. Поэтому полиции приходится танцевать от мотива. Сейчас они нашли человека, у которого есть мотив, самый веский мотив в мире. - Тэлботт похлопал ладонью по галстуку. - Этот человек - я. Но потом полиция выяснила, что я не мог совершить это убийство, потому что был далеко от места преступления. Они поняли, что у меня было алиби, которое...
      - Ложное алиби! - гаркнул Уэйн Сэффорд.
      - Старательно подготовленное, - добавил Бродайк.
      - Тупицы! - воскликнул Пол. - Если бы у них достало мозгов расколоть ту телефонистку...
      - Прошу вас! - оборвал их Вулф. - Продолжайте, мистер Тэлботт. - Ваше алиби. Но сначала - мотив. Что это за самый веский в мире мотив?
      Вик удивился.
      - Но это можно узнать из любой газеты.
      - Да. Однако я предпочитаю услышать из первых уст. Зачем мне домыслы журналистов, когда есть вы? Разве что вам неприятно говорить об этом.
      Улыбка Тэлботта сделалась печальной.
      - Было неприятно, но прошла неделя, и теперь все в порядке, - сказал он. - Полагаю, не меньше десяти миллионов человек уже прочли ту или иную вариацию истории моей любви к Дороти Кейс. Что ж, я её люблю. Хотите, чтобы я в этом расписался? - Вик повернулся к Дороти. - Я люблю тебя больше жизни, люблю безумно, всем сердцем. - Он снова обратился к Вулфу: - Вот вам и мотив.
      - Вик, милый, - молвила Дороти, глядя на его профиль, - ты круглый дурак, и ты совершенно очарователен. Я очень рада, что у тебя есть надежное алиби.
      - И вы выражаете свою любовь, убивая родителя возлюбленной. Так, да? - сухо спросил Вулф.
      - Вот именно, - ответил Тэлботт. - При определенных условиях такое возможно. Вот вам ситуация: Зигмунд Кейс был самым знаменитым и удачливым промышленным дизайнером Америки, и...
      - Чепуха! - воскликнул Бродайк, забыв попросить слова.
      Тэлботт улыбнулся.
      - Подчас мужская зависть хуже женской ревности, - заметил он, словно предлагая тему для полемики. - Разумеется, вам известно, что мистер Бродайк - тоже промышленный художник. По сути дела, он - создатель технической эстетики. Мало кто из фабрикантов приступал к выпуску новой модели своего товара, не посоветовавшись с мистером Бродайком. Неважно, что это за товар - пароход, локомотив, самолет, холодильник, пылесос, будильник... Но вот появился я. И возглавил отдел сбыта в фирме Зигмунда Кейса. Тут-то все и переменилось. Вот почему я сомневаюсь, что Кейса убил Бродайк. Даже впав в отчаяние, он убил бы меня, а не Кейса.
      - Вы говорили, что при определенных условиях любовь могла послужить мотивом, - напомнил ему Вулф.
      - Да, но Бродайк сбил меня с мысли. - Тэлботт склонил голову набок. Так... Ага! Я заведовал у Кейса сбытом, и его бесили разговоры о том, что успехи компании - почти целиком моя заслуга. Но увольнять меня он боялся. Я люблю его дочь и мечтаю, чтобы она стала моей женой. Так будет всегда. Кейс имел огромное влияние на Дороти. Я этого никогда не понимал и теперь не понимаю. Впрочем, если бы она любила меня, как я её, никакое отцовское влияние... Но она меня не любит...
      - Господи, Вик! - воскликнула Дороти. - Я же раз десять говорила тебе, что в два счета стала бы твоей женой, если бы не отец. Я с ума по тебе схожу.
      - Ну, вот, - сказал Тэлботт Вулфу. - Чем не мотив? Немного старомодный, конечно, без прикрас и всякой там технической эстетики, но вполне годится. Естественно, такого же мнения придерживались и полицейские, пока не выяснили, что во время убийства я был в другом месте. Это их озадачило и изрядно рассердило, вот почему они пока ничего не соображают. Полагаю, мои добрые друзья правы, говоря, что полиция ведет дело глупо и бестолково. Но я ещё не вычеркнут из списка подозреваемых. Насколько я понимаю, полиция снарядила целую армию сыщиков и осведомителей, которые сейчас ищут нанятого мною стрелка. Что ж, им придется попотеть. Вы слышали, что мисс Кейс назвала меня дураком, но едва ли я настолько глуп, чтобы нанимать убийцу.
      - Надеюсь, что так, - со вздохом проговорил Вулф. - Нет ничего лучше веского мотива. Ну, а как насчет алиби? Это оно вынудило полицейских отступиться?
      - Да! Проклятые придурки! - рявкнул Пол. - Эта телефонистка...
      - Я разговариваю с мистером Тэлботтом! - сердито напомнил ему Вулф.
      - Не знаю, - сказал Тэлботт. - Но, по-моему, у них не было другого выхода. Меня до сих пор в дрожь бросает. Как же мне повезло, что в тот понедельник я поздно лег спать. Я имею в виду вечер накануне убийства. Если бы я поехал на прогулку вместе с Кейсом, то сидел бы сейчас в кутузке. И пришел бы мне конец. Ведь в этом деле главное - время. - Тэлботт сжал и снова разомкнул губы. - Господи! Конный полицейский видел, как Кейс проезжал мимо Шестьдесят шестой улицы в десять минут восьмого. А убили его в районе Девяносто шестой. Даже мчась галопом, он не мог бы добраться туда раньше, чем двадцать минут восьмого: дорожка для верховой езды слишком извилиста. Но, судя по состоянию лошади, галопом Кейс не ехал. - Тэлботт обернулся. - Уэйн, вы у нас знаток. Скажите, ведь Казанова даже не вспотел, правда?
      - Это вы так говорите, - бросил в ответ Уэйн Сэффорд.
      - Так и было, - заявил Тэлботт Вулфу. - Уэйн дал показания, и они запротоколированы. Кейс не мог попасть на то место, где его убили, раньше, чем двадцать пять минут восьмого.
      - А вы? - спросил Вулф.
      - Я? Мне повезло. Как пить дать повезло. Я частенько катался вместе с Кейсом, хоть и не люблю вставать в такую чертову рань. Кейс хотел, чтобы я сопровождал его каждое утро, но мне удавалось отбояриваться, и я ездил с ним примерно через день. Причем это были вовсе не прогулки добрых приятелей. Мы гарцевали бок о бок и обсуждали дела. Эти совещания прерывались, лишь когда Кейсу приходила охота проехаться рысью. Живу я в гостинице "Черчилль". В понедельник я вернулся поздно, но все равно попросил разбудить меня в шесть утра, потому что уже несколько дней не сопровождал Кейса, и мне не хотелось злить его. Утром телефонистка позвонила, но я был такой сонный, что попросил её связаться со школой верховой езды и предупредить, что меня не будет, а спустя полтора часа снова позвонить мне. Телефонистка так и сделала. Мне не хотелось вставать, но я пересилил себя, потому что накануне условился позавтракать с приезжим клиентом. Я попросил дежурную прислать мне два стакана апельсинового сока, и через несколько минут официант доставил заказ. Что, скажете, мне не повезло? Кейса убили в семь двадцать пять, не раньше, а возможно, и немного позже. Я же в это время был в своем номере в "Черчилле", почти за три мили от места преступления. Как я рад, что попросил телефонистку перезвонить мне в половине восьмого. Отгадайте с трех попыток, что было бы, кабы я этого не сделал?
      Вулф кивнул.
      - Вы должны дать своему приезжему клиенту большую скидку, - сказал он. - Но если у вас такой непробиваемый доспех, зачем вы взяли на себя труд присоединиться к нашему собранию?
      - Телефонистка и официант! Боже мой! - глумливо воскликнул Пол.
      - Славные и честные люди, Ферди, - заявил ему Тэлботт, после чего ответил Вулфу: - Я этого и не делал.
      - Не делали? Иными словами, вас здесь нет?
      - Я здесь есть. Но пришел я не затем, чтобы присоединиться к собранию. Целью моей было присоединиться к мисс Кейс, а это - вовсе не труд. Что же до остальных, за возможным исключением Бродайка...
      Опять послышался дверной звонок, а поскольку новые незваные гости, скорее всего, были бы сейчас не ко двору, я поспешно встал, вышел в прихожую и, немного опередив Фрица, приблизился к парадной двери, чтобы сквозь стекло с односторонней светопроводимостью посмотреть, кого там принесло.
      Увидев стоявшего на крыльце человека, я накинул цепочку, приоткрыл дверь на два дюйма и сказал в образовавшуюся щель:
      - Мне не хотелось бы простудиться.
      - Мне тоже, - раздался в ответ грубый сиплый голос. - Снимите эту дурацкую цепочку.
      - Мистер Вулф занят, - любезно сообщил я пришельцу. - Не угодно ли поговорить со мной?
      - Нет, не угодно. Никогда не было угодно и никогда не будет угодно.
      - Тогда подождите минутку. - Я закрыл дверь, отправился в кабинет и сказал Вулфу: - Пришел мастер. Насчет стула.
      Так мне больше всего нравилось именовать за глаза инспектора Крамера из отдела по расследованию убийств.
      Вулф хмыкнул и покачал головой.
      - Я буду занят ещё несколько часов, и пусть мне не мешают.
      Я вернулся в прихожую, снова приоткрыл дверь и исполненным сочувствия тоном сказал в щелку:
      - Очень сожалею, но он занят домашними делами.
      - Ну-ну, - насмешливо прорычал Крамер. - Теперь, когда и Тэлботт заявился, у вас тут полный дом. Все шестеро в сборе. Открывайте дверь!
      - Хо-хо! Кого вы хотите настращать? Вы следите едва ли не за всеми нашими сегодняшними гостями и, надеюсь, не перестанете подозревать Тэлботта только потому, что он нам нравится. Кстати, как зовут телефонистку и официанта в "Черчилле"?
      - Я все равно войду, Гудвин.
      - Что ж, попробуйте. У нас ещё не было случая проверить крепость этой цепочки, и мне интересно, какой натиск она способна выдержать.
      - Именем закона откройте!
      Я был настолько удивлен, что едва не открыл дверь, чтобы получше разглядеть Крамера. Сквозь щель я мог смотреть на него только одним глазом.
      - Вы бы послушали сами себя, - произнес я так, словно не верил своим ушам. - И это вы мне такое заявляете? Как будто не знаете, что именно закон не позволяет вам войти сюда. Если вы уже готовы произвести арест, скажите мне, кого надо задержать, и я позабочусь, чтобы он, или она, не ускользнул. В конце концов, у вас нет на них монополии. Они были в вашем распоряжении целую неделю, а Вулф провел с ними меньше часа, и вам уже невмоготу! Кстати, никто из них не уклоняется от беседы с вами, так что не вздумайте предъявлять им такое обвинение. Они просто не знают, что вы здесь. Мистер Вулф просил не тревожить его. Но я подслащу вам пилюлю: он ещё не раскрыл преступление, и, вероятно, не раскроет раньше полуночи. Вы поможете сберечь время, если назовете мне имена...
      - Замолчите! - прокаркал Крамер. - Я пришел к вам по-приятельски. Закон не запрещает Вулфу принимать людей в своем кабинете. Но и мне он не запрещает присутствовать там.
      - Это верно, - искренне согласился я. - Но лишь в том случае, если вам удастся войти. Как быть с дверью? Перед вами дверь, которая находится под защитой закона. По одну сторону двери стоит человек, который не может её открыть, а по другую - человек, который не хочет её открывать. И по закону...
      - Арчи! - донесся из кабинета сердитый зов. Так громко Вулф вопит в очень редких случаях. Послышались ещё какие-то звуки, затем зов повторился: - Арчи!
      - Извините, - поспешно пробормотал я, захлопнул дверь, бегом пересек прихожую и заглянул в кабинет.
      Серьезных причин для тревоги не было. Вулф по-прежнему восседал за своим столом. Стул, который я принес Тэлботту, был опрокинут. Дороти стояла спиной к столу Вулфа, брови её вознеслись на рекордную высоту. Одри Руни забилась в угол возле большого глобуса, прижав кулачки к щекам и вытаращив глаза. Пол и Бродайк тоже были на ногах и смотрели на середину комнаты, где, судя по их застывшим физиономиям, разворачивалось некое завораживающее действо. Но на самом деле в кабинете шел заурядный кулачный бой. Когда я входил, Тэлботт достал шею Сэффорда хуком правой. Я закрыл дверь, и в этот миг Сэффорд ответил мощным прямым левой, который угодил Тэлботту по почкам. Кроме шума битвы, тишину в кабинете нарушало только взволнованное бормотание Одри Руни:
      - Дай ему, Уэйн... Дай ему, Уэйн...
      - Много ли я пропустил? - сердито осведомился я.
      - Останови их! - велел мне Вулф.
      Правый кулак Тэлботта скользнул по щеке Сэффорда, который, в свою очередь, опять съездил противнику по почкам. Потасовка велась безупречно и по всем правилам, но, поскольку Вулф был моим начальником и терпеть не мог сумятицы в своем кабинете, я сделал шаг вперед, ухватил Тэлботта за шиворот и рванул с такой силой, что он упал, налетев на стул. Затем я проворно преградил путь Сэффорду, который уже занес руку для удара. Я даже подумал, что сейчас он врежет мне, но все обошлось.
      - Чего это вы вдруг? - спросил я.
      Одри схватила меня за рукав и злобно затараторила:
      - Зачем вы ему помешали? Уэйн точно свалил бы его! Это уже бывало!
      Судя по её голосу, Одри была вскормлена не молоком матери, а кровью врагов.
      - Тэлботт отпустил замечание в адрес мисс Руни, - по собственному почину объяснил мне Бродайк.
      - Выпроводи его вон! - гаркнул Вулф.
      - Которого из них? - уточнил я, глядя одним глазом на Тэлботта, а другим - на Сэффорда.
      - Мистера Тэлботта!
      Дороти тем временем нахваливала его:
      - Ты прекрасно дрался, Вик! Эти глаза, горящие азартом битвы! Ты был так красив! - Она прижала ладони к щекам Вика, заставила его наклониться и, вытянув шею, чмокнула в губы. - А вот и награда!
      - Вик уходит, - сообщил я ей. - Идемте, Тэлботт, я выпущу вас на улицу.
      Прежде чем удалиться, Тэлботт заключил Дороти в объятия. Я взглянул на Сэффорда, думая, что он тоже не оплошает и облапит Одри, но Уэйн стоял столбом, со сжатыми кулаками. Я погнал Тэлботта к двери. Пока он нахлобучивал шляпу и натягивал пальто, я посмотрел сквозь зеркальное стекло, увидел, что на крыльце никого нет, и открыл дверь. Когда Вик переступил порог, я сказал ему:
      - Вы слишком увлекаетесь ударами в голову. Эдак недолго и руку сломать.
      Кто-то уже навел порядок в кабинете, расставив кресла и стулья, и посетители расселись по местам. Похоже, Дороти не собиралась последовать за своим рыцарем. Я занял привычное кресло у стола, и Вулф сказал:
      - Нас прервали, мисс Руни. Как я уже говорил, вы наиболее уязвимы, потому что были на месте преступления. Не соблаговолите ли пересесть поближе ко мне, вот в это кресло? Доставай блокнот, Арчи!
      6
      Наутро, без пяти одиннадцать, я снова сидел в кабинете и ждал Вулфа, который был в оранжерее на крыше. У него там десять тысяч орхидей и множество разновидностей другой растительности. Я же был занят игрой в пинокль с Солом Пензером и Орри Кэтером, которых Вулф вызвал по телефону на подмогу. На голове Сола, как обычно, была старая коричневая кепка, которую он никогда не снимал. Ростом он не вышел, но от него веяло домашним уютом, чему немало способствовал громадный нос. Сол был нашим лучшим оперативником, и никто не мог сделать работу так, как он, если для её выполнения не требовалось облачаться в обеденный фрак. Орри, который, похоже, несколько лет не брал в руки расческу, в подметки не годился Солу, но неплохо действовал на подхвате.
      Без пяти одиннадцать я уже проиграл три доллара.
      В ящике моего стола лежали два убористо исписанных блокнота. Вулф не стал держать клиентов всю ночь напролет, но отпустил их только под утро, когда от ночи мало что осталось. Зато теперь мы знали о каждом из них гораздо больше, чем было напечатано в газетах. В некоторых отношениях наши клиенты ничем не отличались один от другого. Во всяком случае, так они утверждали. Все заявили, что не убивали Зигмунда Кейса, но никого, даже родную дочь, не опечалила его гибель. Ни у кого не было револьвера. Никто толком не умел стрелять. Никто не мог представить доказательств виновности Тэлботта и улик, достаточных для его ареста. Ни у кого не было надежного алиби. И у каждого был мотив. Может быть, не самый лучший в мире, как у Тэлботта, но вполне заслуживающий внимания.
      Так они говорили.
      Фердинанд Пол беспрерывно возмущался и не мог уразуметь, с какой стати мы тратим на них время, когда наша единственная цель - разрушить алиби Тэлботта и изобличить его. И все-таки Пол внес свой вклад в копилку фактов. Десять лет назад он дал Зигмунду Кейсу сто тысяч долларов на обустройство помещения, достойного фирмы, возглавляемой крупнейшим промышленным дизайнером. За последние два года прибыли Кейса достигли заоблачных высот, и Полу хотелось, чтобы Кейс отдал ему половину этих прибылей. Но Кейс не отдал. Он выплачивал Полу жалких пять процентов годовых, причем не с прибылей, а с доли самого Пола. Получалось по пять тысяч долларов в год, хотя доходы фирмы были по крайней мере в двадцать раз больше. Пол не мог предложить Кейсу классический выбор: выкупи мою долю или продай мне свою. Он просчитался, пытаясь провернуть несколько других проектов, и сидел по уши в долгах. Прибегнуть к помощи закона он тоже не мог, потому что в партнерском соглашении было черным по белому написано: пять процентов. А прибыли Кейс проводил через бухгалтерию как зарплату, заявляя, что фирма получает доходы исключительно благодаря его талантам. По словам Пола, он ошибся в Кейсе. Типичный случай. Теперь, когда Кейс мертв, все изменилось. У фирмы много контрактов, а по некоторым договорам она будет получать отчисления в течение двадцати лет. Если Полу и Дороти, наследнице Кейса, не удастся договориться, они разделят фирму по суду, и тогда Полу, как он полагал, достанется не менее двухсот тысяч долларов, а возможно, и много больше.
      По мнению Пола, это нельзя было считать мотивом. Не такой он человек, чтобы убивать из-за денег. Да и вообще об этом глупо говорить, потому что в день убийства, в 7:28 утра, он сел в поезд на Ларчмонт и отправился кататься на яхте. Где именно он сел в поезд - на Центральном вокзале или на углу Сотой и Двадцать пятой улиц? На Центральном, - ответил Пол. Он был один? Да. Он вышел из своего дома на Восточной восемьдесят четвертой улице ровно в семь часов и доехал до вокзала на метро. Часто ли он пользуется подземкой? Да, довольно часто, но не в часы "пик".
      И так далее в том же духе. Четырнадцать страниц. Как подозреваемый, Пол тянул только на тройку с минусом, особенно если учесть, что поезд, которым он добирался до Ларчмонта, делает остановку на углу Сотой и Двадцать пятой через десять минут после отхода от перрона Центрального вокзала, в 7:38.
      Что касается Дороти Кейс, то возникал большой вопрос: какая доля папашиных доходов доставалась ей? Судя по речи Дороти, иногда её отец сорил деньгами, но два-три оброненных ею замечания наводили на мысль, что он держался за свое богатство, как годовалый малыш - за чужую игрушку. Эта двойственность вносила некоторую неразбериху, усугублявшуюся тем обстоятельством, что Дороти ни бельмеса не смыслила в цифири. В конце концов я пришел к заключению, что размер её ежегодных "кормовых" колебался от пятисот до двадцати тысяч долларов. "Вилка", как вы понимаете, не маленькая. Труднее всего было понять, в каком положении ей лучше - при живом отце или при мертвом. Живой зарабатывал уйму денег и щедро осыпал ими дочь. После его смерти Дороти доставалось все, кроме доли Пола. Она это прекрасно понимала, и такой расклад ни капельки не шокировал её. К этому выводу я пришел, заметив, что Дороти даже не потрудилась вскинуть брови, когда речь зашла о её благосостоянии.
      Если она лицедействовала, то чертовски хорошо. Дороти не стала в позу моралистки и не заявила, что дочери не убивают отцов. Защиту свою она построила на тезисе, что в такую несусветную рань не смогла бы убить даже муху. Она никогда не вставала с постели до одиннадцати часов утра, ну, разве что в каких-то чрезвычайных случаях. В тот вторник, например, ей сообщили о гибели отца между девятью и десятью часами, и она, разумеется, поднялась. Дороти жила вместе с отцом в квартире на Южной Сентрал-Парк-авеню. Слуги? Две горничных. Вулф спросил, могла ли она незаметно покинуть дом и вернуться до семи утра. Нет, ответила Дороти, разве что её окатили бы водой из шланга, чтобы разбудить. Если добиться этой цели, все остальное вполне осуществимо, хотя наверняка она не знает: никогда не пробовала.
      Ей я не выставил никакой оценки, потому что был предубежден и не мог полагаться на свое суждение.
      Интереснее всего было с Фрэнком Бродайком. Он горячо поддержал точку зрения Тэлботта, заявив, что, если бы решился на убийство, то прикончил бы Вика, а не Кейса, поскольку Кейс был обязан успехом и славой оборотистости Тэлботта, а вовсе не собственным талантам. Это утверждение так понравилось Бродайку, что он то и дело повторял его на все лады. Бродайк признал, что его дела разладились как раз тогда, когда Кейс пошел в гору. Признал он и справедливость высказывания Дороти, заявившей, что всего за три дня до гибели Кейс вчинил Бродайку судебный иск на сто тысяч долларов в возмещение убытков и обвинил его в краже чертежей, благодаря которым Бродайк получил заказы на оформление бетономешалки и стиральной машины. Но какого черта? Если уж убивать, то Вика Тэлботта, который оказался напористым парнем, пустил в ход обаяние и захватил почти весь рынок. Спросите любого уважаемого промышленного художника. Все скажут, что Кейс был посредственностью и изобретателем броских на вид безделушек, не понимавшим сложного и таинственного соотношения функциональности и красоты. Просматривая свои записи, я заметил, что Бродайк повторил эту характеристику четыре раза.
      Он всячески стремился отвоевать утраченные позиции. Когда-то Бродайк был "жаворонком", и восход солнца вдохновлял его. На утренней заре ему хорошо работалось, и все свои блистательные победы прошлых лет он одержал в часы, когда под сенью деревьев на траве ещё лежала роса. Зато после обеда и по вечерам Бродайк превращался в тупицу. Со временем, однако, он стал ленив и безразличен ко всему, начал поздно ложиться и поздно вставать. Тогда-то и поблекла его звезда. Недавно он решил вновь возжечь свой огонь и месяц назад начал приходить на службу в семь утра, а то и раньше, за три часа до начала рабочего дня. К его великой радости, это уже приносило плоды, и он снова ощущал проблески вдохновения. Утром во вторник, когда убили Кейса, Бродайк пришел в контору, дождался подчиненных и похвастался революционной разработкой - эскизом обворожительно красивой взбивалки для яиц. Вулф спросил, был ли Бродайк в конторе один в миг рождения этого шедевра. Скажем, с половины седьмого до восьми утра. Да, он был один.
      Итак, что касается алиби, Бродайк был почти гол. Дела у него обстояли куда хуже, чем у Дороти и Пола.
      Поскольку Одри Руни пришлась мне по душе, и я хоть сейчас женился бы на ней, кабы не страх заполучить в благоверные слишком уж знаменитую личность, фотография которой висит на стене забегаловки, меня немного обескуражило известие о том, что когда-то её звали Энни. Так нарекли эту девушку её родители, жившие в Вермонте, но потом она сменила имя. Что ж, ладно. Возможно, ей не нравилось словосочетание Энни Руни, но, бог мой, почему Одри? Одри! Ей явно не хватало вкуса.
      Разумеется, само по себе это ещё не значило, что она убийца, но история, которую рассказала нам Одри, возбуждала подозрение. Девица служила в фирме Кейса на должности секретарши Вика Тэлботта, но месяц назад Кейс уволил её, заподозрив в краже эскизов и продаже их Бродайку. Когда Одри потребовала доказательств, а Кейс не смог их предъявить, она впала в бешенство и учинила скандал. В это я охотно верил. Одри так часто врывалась в личные покои Кейса в конторе, что в конце концов ему пришлось нанять плечистого охранника. Она норовила подбить штат фирмы, общим счетом сорок человек, на забастовку, и ей это почти удалось. Потом Одри заявилась к Кейсу домой, но там ей дали от ворот поворот. За восемь дней до своей гибели, в понедельник утром, Кейс застал Одри в школе верховой езды, где она поджидала его. Лишь с помощью конюха по имени Уэйн Сэффорд Кейсу удалось кое-как взгромоздиться в седло и ускакать от Одри.
      Но на следующее утро она объявилась снова. И через день тоже. Одри объяснила Вулфу, что обиднее всего было тупое нежелание Кейса слушать её. Похоже, он и не собирался этого делать, но Одри-Энни считала, что обязана высказаться. Она умолчала о второй причине своих хождений в школу верховой езды, но я и сам догадался: конюх. Уэйн Сэффорд отнесся к ней весьма благосклонно. На четвертое утро, в четверг, в школу прибыл и Вик Тэлботт, готовый сопровождать Кейса. Кейс со злости ткнул Одри в живот своим бичом, и тогда Сэффорд толкнул его, да так, что промышленный дизайнер споткнулся и упал. Тэлботт, разумеется, вмешался и попытался ударить Уэйна, но тот угостил его прямым в челюсть, и заведующий отделом сбыта рухнул в свободное стойло, которое ещё не успели вычистить.
      Мне подумалось, что у нас в кабинете, в окружении изящной мебели, на кемраньском ковре, Уэйн дрался вполсилы. А ещё я подумал, что на месте Кейса сделал бы себе электрическую лошадь и катался на ней. Но на пятое утро он опять пришел за Казановой и выслушал немало едких замечаний Одри. Спустя три дня, в понедельник, все повторилось. Тэлботт в эти дни в школе не появлялся.
      Утром во вторник, без четверти шесть, Одри снова была на посту. Она пришла пораньше, чтобы сварить кофе, пока Уэйн чистит лошадей. Парочка позавтракала булочками с корицей (услышав это, Вулф хмыкнул и брезгливо поморщился: он терпеть не может булочки с корицей). В начале седьмого позвонили из "Черчилля" и попросили не седлать лошадь Тэлботта и передать Кейсу, что Тэлботт не придет. В половине седьмого, как обычно, прибыл Кейс. В ответ на упреки Одри он лишь угрюмо поджал губы, сел на лошадь и ускакал. Одри пробыла в школе ещё час и в двадцать пять минут восьмого, когда Казанова прибрел в стойло под пустым седлом, все ещё оставалась там.
      А Уэйн Сэффорд? Да, они все время были вместе.
      Итак, у Одри и Уэйна все в порядке. Сэффорд полностью подтвердил показания Одри. По-моему, он был очень хорошо воспитанным конюхом. Уэйн тоже допустил оплошность, помянув булочки с корицей, но в общем и целом держался молодцом.
      В третьем часу ночи, когда клиенты ушли, я встал, потянулся и, протяжно зевнув, сказал Вулфу:
      - Пятеро отличных клиентов сразу.
      Вулф презрительно хмыкнул и, опираясь ладонями о край стола, поднялся на ноги.
      - За ночь я что-нибудь надумаю, если вы подскажете, что именно нужно надумать, - проговорил я. - Не подталкивайте меня к Тэлботту, в этом нет нужды. Во взглядах, исполненных обожания, я смыслю побольше вашего. Я видел, как он смотрел на Дороти. Парню совсем худо. Но что вы скажете о наших клиентах? Хотя бы о Поле?
      - Вероятно, он отчаянно нуждается в деньгах. Теперь он их получит.
      - Бродайк?
      - Его тщеславию была нанесена смертельная рана. Его дело чахло. По суду с него требовали крупную сумму.
      - Дороти?
      - Дочь. Женщина. Могла отомстить за что-то, случившееся в раннем детстве, или прихлопнуть за отказ в какой-нибудь пустячной прихоти.
      - Сэффорд?
      - Простак и романтик. На четвертый день знакомства с девушкой поедает в её обществе булочки с корицей в шесть часов утра. Дурак. Что скажешь о его влюбленных взглядах?
      Я кивнул.
      - Малый потерял голову.
      - А ведь он видел, как Кейс ударил девушку бичом.
      - Не ударил, а ткнул.
      - Это ещё унизительнее. Кроме того, Одри убедила его, что мистер Кейс поступил с ней чертовски несправедливо.
      - Хорошо, достаточно. А что сама Одри?
      - Женщина, которую либо обидели, либо поймали на неблаговидном поступке. Выбита из колеи.
      - И он ткнул её бичом.
      - Это ерунда, - ответил Вулф. - Женщина может ответить на насилие мужчины насилием только сгоряча и немедленно. Выжидать и убивать - это не по-женски. Женщина начала бы строить козни. - Он пошел к двери. - Я уже засыпаю.
      Шагая за Вулфом, я сообщил его широкой спине:
      - Одно я знаю точно: надо взять с них деньги вперед. Ума не приложу, почему Крамер захотел снова встретиться с ними. Ведь неделю общался! В том числе и с Тэлботтом. Почему он не сбросил эти карты и не прикупил пять других? Крамер зол как черт. Позвоним ему?
      - Нет. - Вулф подошел к лифту, на котором поднимался в свою спальню, и обернулся. - Чего он хотел?
      - Он не сказал, но догадаться нетрудно. Крамер в тупике, в лабиринте и в кромешной тьме, вот и пришел к вам за путеводной нитью.
      Я направился к лестнице, потому что площадь лифта - всего двадцать четыре квадратных фута, и, когда в лифте Вулф, втиснуться туда нет никакой возможности.
      7
      - Сорок козырных, - объявил Орри Кэтер без пяти одиннадцать утра в среду.
      Я уже поведал им, что на нас свалились дело об убийстве Кейса и пятеро клиентов (они же - подозреваемые). Вулф не счел нужным сообщить мне, какие задания я должен дать Солу и Орри, поэтому мы развлекались игрой в карты вместо того, чтобы вместе изучать записи в моих блокнотах. Ровно в одиннадцать игра кончилась, и мы с Орри, как обычно, выплатили Солу немалые деньги. Спустя несколько минут открылась дверь и вошел Вулф. Приветствовав наших наемников, он устроился за столом, позвонил в колокольчик, чтобы принесли пива, и спросил меня:
      - Разумеется, ты уже просветил Орри и Сола?
      - Конечно, нет, - ответил я. - Насколько мне известно, сведения не подлежат разглашению.
      Вулф хмыкнул и велел мне позвонить инспектору Крамеру. Я набрал номер и, прождав дольше обычного, наконец связался с инспектором. Я тотчас подал Вулфу знак и, поскольку он не потребовал, чтобы я положил трубку параллельного телефона, решил послушать.
      Но слушать было почти нечего. Разговор так и не склеился.
      - Мистер Крамер? Это Ниро Вулф.
      - Ну? Чего вы хотите?
      - Хочу принести извинения за вчерашний вечер. Я был очень занят. Всегда рад вас видеть. Я взялся за расследование гибели мистера Кейса и был бы признателен вам за сведения самого общего характера.
      - Какие сведения?
      - Ну, во-первых, я хотел бы знать имя и номер значка того конного полицейского, который видел мистера Кейса в парке тем утром десять минут восьмого. Я бы отправил Арчи...
      - Отправляйтесь сами. Ко всем чертям! - гаркнул крамер и бросил трубку.
      Вулф положил свою, взял принесенный Фрицем бокал пива и сказал мне:
      - Позвони мистеру Скиннеру в районную прокуратуру.
      Я сделал, как мне было велено, и Вулф снова взял трубку. В прошлом Вулф, бывало, доводил до белого каления и Скиннера, но, по крайней мере, накануне вечером никто не захлопывал дверь у него перед носом, поэтому у Скиннера не было оснований дуться на нас. Узнав, что Вулф копается в убийстве Кейса, он тотчас принялся выпытывать все, что только можно, но Вулф мягко окоротил его и вскоре получил необходимые сведения. Заручившись обещанием Вулфа, что мы будем держать его в курсе событий (оба понимали: обещание это - вранье, шитое белыми нитками), товарищ районного прокурора вызвался устроить мне встречу с конным полицейским. И устроил. Менее чем через десять минут позвонили из управления полиции и сказали, что офицер Хефферан будет ждать меня в 11.45 на углу Шестьдесят шестой улицы и Западной Сентрал-Парк-авеню.
      Менее чем за десять минут Вулф успел прикончить пиво, справиться у Сола, как поживают его домочадцы, и объяснил мне, о чем я должен расспрашивать полицейского. Его указания разозлили, но и заинтриговали меня. При расследовании дел у Вулфа иногда создавалось впечатление, что я пристрастен или имею личное мнение о ком-то из участников пьесы, а посему меня надо отправить куда-нибудь с второстепенным поручением. Мне это не нравилось, но я уже перестал злиться: что проку портить нервы? Но почему он поступает так сейчас? Я не поверил ни в одну из выслушанных версий, и голова моя была совершенно свободна от фантазий. Так с какой стати он отправляет меня точить лясы с легавым, а Сола и Орри оставляет при себе для более важных дел? Это было выше моего понимания. Я сердито зыркнул на Вулфа и уже собрался высказаться начистоту, но тут опять зазвонил телефон.
      Фердинанду Полу приспичило говорить с Вулфом. Я хотел положить свою трубку, коль скоро основной натиск придется отражать другим, но Вулф знаком велел мне слушать.
      - Я в кабинете Кейса, - объявил Пол. - Угол Сорок седьмой и Мэдисон. Вы можете немедленно прибыть сюда?
      - Разумеется, нет, - возмущенно проговорил Вулф. Он впадал в бешенство всякий раз, когда на Земле отыскивался человек, не знающий о том, что Вулф не выходит из дома по делам, да и вообще крайне редко покидает свое жилище. - Я работаю только дома. Что стряслось?
      - Здесь люди, с которыми вам следует побеседовать. Двое работников, показания которых помогут доказать, что Тэлботт украл эскизы и продал их Бродайку. А это означает, что Тэлботт убил Кейса. Из всей нашей пятерки всерьез можно подозревать только мисс Руни и этого конюха с их взаимоподтверждающими алиби. Но теперь мисс Руни вне подозрений, и конюх, разумеется, тоже.
      - Чепуха. Ничего подобного. Теперь ясно лишь, что её несправедливо обвинили в краже, а ложное обвинение куда обиднее правомерного. Но сейчас вы, по крайней мере, можете обвинить Тэлботта в воровстве. Я очень занят. Спасибо за звонок. Мне понадобится помощь всех участников дела.
      Пол хотел сказать ещё что-то, но Вулф распрощался с ним, выпил ещё пива и повернулся ко мне.
      - Ты должен быть на месте через двадцать минут, Арчи. И если вспомнить, что тебя то и дело задерживают за превышение скорости...
      За восемь лет меня оштрафовали всего однажды. Я пошел к двери и желчно бросил с порога:
      - Если вы думаете, что отправляете меня поиграть в песочнице, то черта с два. Кто последним видел живого Кейса? Легавый. Значит, легавый его и убил. Думаете, я сдам его вам? Нет, я сдам его инспектору Крамеру.
      8
      Октябрь выдался солнечный и теплый, и автомобильная прогулка могла бы доставить мне удовольствие, если бы не мысль о том, что меня просто спровадили. Поставив машину на Шестьдесят шестой улице, я вылез, обошел угол, прошагал один квартал на север и пересек Западную Сентрал-Парк-авеню. На углу стояли человек в полицейском мундире и лошадь. Человек в мундире поигрывал поводьями. Выполняя задания Вулфа, я встречал сонмища стражей покоя граждан, но этот мужлан с грубой рябой физиономией, сплющенным носом и здоровенными горящими зенками был мне не знаком. Я представился, показал удостоверение и поблагодарил легавого за согласие побеседовать со мной, несмотря на занятость. Это была ошибка, но, как я уже говорил, меня снедала досада.
      - Угу, - хмыкнул легавый. - Один из наших знаменитых шутников?
      Я предпочел прикинуться скромником и сказал:
      - Такой же знаменитый, как икринка в полной банке икры.
      - Икоркой, стало быть, питаетесь?
      - Черт возьми, - пробормотал я. - Давайте начнем сызнова.
      Я прошелся до фонарного столба, развернулся, приблизился к легавому и сказал:
      - Меня зовут Гудвин, и я работаю на Ниро Вулфа. В управлении говорят, что я могу задать вам несколько вопросов. Буду очень признателен за ответы.
      - Угу. Мне рассказывал о вас приятель из пятнадцатого участка. Из-за вас его однажды чуть не отправили отдыхать на болота.
      - Значит, вы предубеждены. Я тоже, хотя и не против вас. И даже не против вашей лошади. Кстати, о лошадях. Тем утром вы видели Кейса на лошади, и было это незадолго до его убийства. Во сколько точно?
      - Десять минут восьмого.
      - Плюс-минус минута-другая?
      - Никаких плюсов и минусов. Десять минут восьмого. Как вы верно заметили, я очень занят, а в восемь мне предстояло сменяться. Я думал, что Кейс проедет точно в срок, как всегда. Мне нравилось любоваться его лошадью. Светло-гнедая, с красивой пружинистой поступью.
      - А как выглядела лошадь? Здоровой и бодрой, как обычно? - Заметив выражение лица полицейского, я поспешно добавил: - Я дал обет не шутить до завтрашнего утра. Мне действительно надо знать, на своей ли лошади он ехал.
      - Конечно, на своей! В отличие от вас, я в лошадях разбираюсь.
      - Хорошо, хорошо. В детстве я тоже разбирался, когда помогал фермерам в Огайо, но последнее время мне не доводилось общаться с лошадьми. Как выглядел Кейс тем утром? Радовался, бесился, казался больным?
      - Выглядел как всегда.
      - Вы с ним разговаривали?
      - Нет.
      - Он был чисто выбрит?
      - Разумеется, - офицер Хефферан еле сдерживал себя. - Двумя лезвиями. Одно для правой щеки, другое - для левой. А чтобы узнать, которое из лезвий лучше бреет, он попросил меня погладить его по щекам и высказать свое мнение.
      - Почему же вы говорили, что не беседовали с ним?
      - Вот придурок.
      - Ну, ладно, хотите вражды, давайте враждовать. Не надо мне было спрашивать о бритье. Надо было сразу задать главный вопрос. На каком расстоянии от него вы находились?
      - Двести двадцать футов.
      - Рулеткой измеряли?
      - Шагами. Меня об этом спрашивали.
      - Не согласитесь ли показать мне это место? Где вы стояли и где он проезжал?
      - Не имею ни малейшего желания, но приказ есть приказ.
      Он мог бы из вежливости пойти пешком, ведя коня в поводу, но намеренно не сделал этого. Офицер взгромоздился на своего здоровенного гнедого жеребца и поехал в парк, а я поплелся следом. Более того, полагаю, что он подал лошади какой-то тайный сигнал. Я впервые видел, чтобы конь двигался шагом с такой быстротой. Полицейский явно хотел оторваться от меня, а потом меня же в этом и обвинить. Или, по меньшей мере, заставить меня бежать трусцой. Но я просто перешел на широкий шаг, каким не ходил уже много лет, согнул руки в локтях и запустил свою дыхалку на полную мощность. В итоге, когда легавый остановил лошадь на гребне небольшого подъема, я отставал от него всего на три десятка шагов. Справа тянулся склон, густо поросший всевозможными деревьями, слева виднелись кусты, но оттуда, где мы стояли, длинный отрезок дорожки для верховой езды был как на ладони. Она шла почти перпендикулярно нашему маршруту и делала поворот, до которого было не больше ста ярдов.
      Легавый не стал спешиваться. Если мечтаешь ощутить превосходство над собеседником, говори с ним, сидя в седле. Это самый простой на свете способ возвыситься над ближним.
      Стараясь сдержать одышку, я спросил:
      - Вы стояли здесь?
      - На этом самом месте.
      - Он ехал на север?
      - Ага, - легавый махнул рукой, - вон туда.
      - Вы его видели. А он вас?
      - Да. Он взмахнул бичом, приветствуя меня, и я помахал ему рукой. Так у нас было заведено.
      - Но он не остановился? Не повернулся к вам?
      - Никуда он не поворачивался. Он катался на лошади для собственного удовольствия. Слушай, братец, - судя по тону, всадник решил, что меня нельзя воспринимать серьезно, и ему хотелось поскорее распрощаться со мной, - я уже отвечал на все эти вопросы в отделе расследования убийств. Если тебя интересует, был ли это Кейс, то да, это был Кейс. На своей лошади. В своих ярко-желтых бриджах. Он тут единственный, кто одевается так цветасто. Голубой камзольчик, черное кепи. Сидел, по обыкновению, ссутулившись, и стремена были малость длинноваты. Кейс собственной персоной.
      - Хорошо. Можно похлопать вашу лошадь по холке?
      - Нет.
      - Ладно, не буду. Но, надеюсь, когда-нибудь мне выпадет случай потрепать за шкирку вас. Сегодня я ужинаю с инспектором и замолвлю словечко, а вот какое, не скажу.
      Я покинул парк и пошел по Шестьдесят шестой улице к Бродвею. Там я отыскал аптеку, в которой была телефонная будка, сел на скамеечку и набрал свой любимый номер. Мне ответил Орри Кэтер. Итак, он все ещё там и, вероятно, расселся за моим письменным столом. Должно быть, Вулф дал ему чертовски сложное поручение. Я попросил позвать Вулфа.
      - Ну, что там, Арчи?
      - Звоню, как было велено. Офицер Хефферан - гудвиноненавистник, но я смирил гордыню и выяснил, что он видел Кейса на том месте и в то время, о которых идет речь. Он готов присягнуть в этом. Полагаю, так оно и было, хотя изворотливый законник сумеет обставить его показания уймой оговорок типа "если" и "но".
      - С какой стати? Мистер Хефферан путался и запинался?
      - Нет, он знал, что говорил. Но расстояние было приличное.
      - Передай-ка мне ваш разговор слово-в-слово.
      Я передал. За годы упражнений я научился почти дословно запоминать двухчасовые беседы, не делая никаких записей, так что недолгий разговор с легавым пересказать было нетрудно. Когда я умолк, Вулф пробормотал:
      - М-да...
      И тоже замолчал.
      Выждав две минуты, я заискивающим тоном проговорил:
      - Пожалуйста, попросите Орри не класть на мой стол ноги.
      Прошла ещё минута, прежде чем Вулф нарушил молчание.
      - Мистер Пол звонил мне ещё дважды. Болван. Поезжай туда и поговори с ним. Адрес...
      - Я знаю адрес. Что нам нужно от Пола?
      - Скажи, чтобы перестал названивать мне. Хватит уже.
      - Хорошо, перережу провода. Что потом?
      - Потом позвони мне, тогда и решим.
      Раздался щелчок. Я выбрался из телефонной будки, остановился и принялся бормотать себе под нос. Это продолжалось, пока я не заметил, что несколько девушек у фонтанчика с содовой водой (и в особенности одна из них, голубоглазая, с ямочками на щеках) укоризненно смотрят на меня. Я подошел к синеглазке и отчетливо произнес:
      - Встретимся в два часа за круглой стойкой в баре "У Тиффани".
      Я выбрался на улицу. Поскольку найти место для стоянки в радиусе мили от пересечения Сорок седьмой и Мэдисон совершенно невозможно, я решил бросить машину здесь и поймал такси.
      9
      Окинув беглым взглядом контору Кейса на двенадцатом этаже, я сразу понял, на что потрачена изрядная доля доходов фирмы, если, конечно, помещения оформлялись не за счет Пола, давшего на это сто тысяч. Стены и потолок были обиты светлым деревом четырех сортов, мебель поражала роскошью. Сиденья кресел для посетителей обтянуты синей и черной холстиной, пол покрыт коврами, такими толстыми, что ступать по ним следовало осторожно, дабы не вывихнуть лодыжку. Повсюду - в стеклянных шкафах, на постаментах и столах - стояли образцы продукции. Чего тут только не было от авторучек до моделей самолетов.
      Узнав, что я разыскиваю Пола, какая-то дама с розовыми серьгами в ушах окинула меня настороженным и неодобрительным взглядом, но тотчас исполнила свое предназначение и указала мне на одну из дверей. Я очутился в длинном и широком коридоре, где не было ни единой живой души. Дама с серьгами не дала мне никаких наставлений, поэтому мое дальнейшее продвижение вперед смахивало на игру в прятки: я шел по коридору, заглядывая в открытые двери. Контора была выдержана в одном стиле, хотя и с заметными вариациями цветовой гаммы. Добравшись до четвертой двери по правую руку, я, наконец, увидел Пола. В тот же миг и он заметил меня.
      - Входите, Гудвин!
      Я вошел. Кабинет был просторный, с тремя широкими окнами. Похоже, тут они не поскупились на расходы: белые ковры, черные стены, исполинский письменный стол, кажется, из эбенового дерева. Кресло, в котором восседал Пол, было под стать столу.
      - Где Вулф? - сердито осведомился Пол.
      - Там же, где и всегда, - ответил я, опасливо ступая по ковру. Сидит дома.
      Пол мрачно ухмыльнулся.
      - Я думал, он придет с вами. Несколько минут назад я звонил ему, и Вулф дал понять, что такое возможно. Значит, его не будет?
      - Разумеется, не будет. Я рад, что вы опять позвонили ему, поскольку, как он сказал вам нынче утром, нам понадобится помощь всех участников дела.
      - Моя ему обеспечена, - угрюмо заверил меня Пол. - Что ж, если он не объявился собственной персоной, мне остается лишь передать это вам. - Он извлек из нагрудного кармана ворох бумаг, пролистал их, выбрал одну и протянул мне.
      Это был бланк с типографской "шапкой": "Блокнот Зигмунда Кейса", напечатанной витиеватым шрифтом. Ниже не менее витиеватым почерком было выведено:
      Дейтон, Огайо, 11 и 12 августа Бостон, 21 августа Лос-Анджелес, 27 августа - 5 сентября Мидвилл, 15 сентября Питтсбург, 16 и 17 сентября Чикаго, 24-26 сентября Филадельфия, 1 октября - Весьма признателен, поблагодарил я Пола. - Какая обширная география.
      Пол кивнул.
      - Тэлботт много ездит и хорошо сбывает товар, это надо признать. Скажите Вулфу, что я в точности выполнил его указания и взял это из стола Кейса. Никто ничего не знает. Это - список всех командировок Тэлботта, начиная с первого августа. Понятия не имею, зачем он понадобился Вулфу, но, по крайней мере, вижу, что он занимается делом. Кто знает, что на уме у сыщика. Меня все эти секреты не волнуют, пусть себе темнит, лишь бы прищучил Тэлботта. А я помогу.
      Я искоса посмотрел на Пола, пытаясь понять, действительно ли он такой простак, каким кажется. Похоже, Вулф держит его подальше от телефона, загружая заданиями, с которыми Пол справляется мгновенно и сразу же начинает просить новый фронт работ. Но на сей раз он обратился не к Вулфу, а ко мне. И сам дал мне задание.
      - Сходите принесите мне кофе с бутербродами. На Сорок шестой есть забегаловка "Перрин".
      Я сел в кресло.
      - Ну и ну. А я как раз собирался отрядить туда вас. Я устал и проголодался. Может, вместе сходим?
      - Я не могу, черт побери!
      - Почему?
      - Потому что обратно меня уже не пустят. Это кабинет Кейса, но Кейс мертв, а часть его фирмы принадлежит мне, и я имею право находиться здесь! Проклятая Дороти уже норовила выгнать меня вон. А ведь в былые времена сидела у меня на руках! Мне нужны кое-какие сведения, но девчонка велела работникам ничего мне не сообщать и пригрозила, что вызовет полицию, чтобы выставить меня. Конечно, этого она не сделает: слишком пресытилась общением с полицией за прошлую неделю. - Пол мрачно усмехнулся. - Мне с ростбифом. Кофе черный и без сахара.
      Я ответил ему улыбкой.
      - Итак, вы в осаде. А где Дороти?
      - В кабинете Тэлботта.
      - Сам Тэлботт здесь?
      - Нет, сегодня он ещё не приходил.
      Я взглянул на часы и встал. Было двадцать минут второго.
      - Хлеб ржаной? Горчицу надо?
      - Нет. Простой белый хлеб. Даже без масла.
      - Хорошо, схожу, но при одном условии: вы прекратите названивать мистеру Вулфу. Если вы позвоните ему опять, то наверняка проболтаетесь и скажете, что нашли нужную бумагу. А я хочу устроить ему сюрприз.
      Пол пообещал не звонить и добавил, что бутербродов должно быть два, а кофе - побольше. С тем я и ушел. Двое мужчин и женщина, болтавшие в коридоре, обглазели меня с головы до ног, но не попытались схватить. Я без приключений добрался до лифта и спустился в вестибюль, где вскоре отыскал телефонную будку.
      И опять мне ответил Орри Кэтер. Я уже начинал подозревать, что он по-прежнему дуется в пинокль с Солом, а третьим партнером у них Вулф.
      - Я отправляюсь за бутербродами и кофе для нас с Полом, - сообщил я Вулфу. - Но у меня есть план. Пол обещал не звонить вам, пока меня нет, так что, если я не вернусь туда, он выведен из игры. Он обосновался в кабинете Кейса, на который вам не мешало бы взглянуть. Дороти возмущена, но Пол намерен утвердиться там надолго. С утра сидит. Что мне делать, возвращаться домой или сходить в кино?
      - Мистер Пол обедал?
      - Разумеется, нет, иначе не послал бы меня за снедью.
      - Тогда тебе придется принести ему поесть.
      Я сохранил спокойствие лишь потому, что Вулф говорил от всего сердца, а возможно, и от желудка. Мысль о том, что кто-либо, даже его лютый враг, сидит голодный, была совершенно невыносима для него.
      - Хорошо, - сказал я. - Возможно, он даст мне на чай. Кстати, ваш трюк не сработал. Пол только что нашел в столе Кейса перечень командировок Тэлботта и переписал его на листок из блокнота покойного. Эта бумажка у меня.
      - Прочти-ка.
      - Что, подождать нельзя? - Я достал лист и прочел Вулфу названия городов и даты. Вулф дважды просил меня не тараторить, и я понял, что он записывает. Когда этот фарс подошел к концу, я спросил:
      - Что мне делать после того, как я покормлю Пола?
      - Поешь сам, а потом опять позвони мне.
      Я с грохотом повесил трубку на крючок.
      10
      Бутерброды оказались дивные. Говядина была нежная, сочная, в меру жирная и солоноватая. Хлеб тоже не подкачал. Я взял только одну пинту молока, так что пришлось растягивать её. За едой мы обсуждали дела, и я допустил одну оплошность. Мне не следовало ничего рассказывать Полу, тем паче что по мере развития нашего знакомства он нравился мне все меньше и меньше. Но добрая снедь сделала свое дело, я расслабился и сообщил ему, что пока никто не покушался на телефонистку и официанта в "Черчилле". Пол тотчас решил звонить Вулфу, чтобы снова поднять хай, и я смог удержать его от этого шага, лишь сообщив, что Вулф подключил к делу ещё несколько человек, и мне не известно, за кем и за чем они приглядывают.
      Я уже и сам собирался звонить, когда открылась дверь, и вошли Дороти Кейс с Виктором Тэлботтом.
      Я встал. Пол не шелохнулся.
      - Привет, привет, - бодренько проговорил я. - У вас тут очень мило.
      Они даже не кивнули мне. Дороти плюхнулась в кресло у стены, скрестила ноги, вздернула подбородок и уставилась на Пола. А Тэлботт широким шагом подошел к столу и сказал своему недругу:
      - Вы прекрасно знаете, что не имеете права сидеть здесь, рыться в вещах и отдавать распоряжения персоналу. Никакого права! Даю вам минуту, чтобы убраться отсюда.
      - Вы? Даете мне? - злобный тон Пола был под стать его злобному облику. - Вы - наемный работник, и скоро вас тут не будет, а я совладелец. И вы даете мне минуту?! Говорите, я командую персоналом? Я предоставляю персоналу возможность рассказать правду, и персонал пользуется этой возможностью. Двое уже провели час в конторе поверенного и дали письменные показания. На Бродайка подана жалоба как на скупщика краденого, и он уже арестован.
      - Вон отсюда, - не повышая голоса, повторил Тэлботт.
      - Могу добавить, - ответил Пол, - что и на вас уже написано заявление в связи с кражей тех эскизов, которые вы продали Бродайку. Или у вас опять есть алиби?
      Несколько секунд Тэлботт безмолвно играл желваками, потом, наконец, открыл рот и процедил сквозь стиснутые зубы:
      - Немедленно выметайтесь!
      - Я остаюсь, - прошипел Пол, и морщины на его физиономии сделались ещё глубже. - Если вы заметили, я здесь не один.
      Все это мне совершенно не нравилось.
      - Минуточку, - сказал я. - Если я и вмешаюсь, то лишь затем, чтобы помочь вам обоим надеть пальто. Не рассчитывайте на меня, мистер Пол. Я всего-навсего зритель. И вы ещё не расплатились со мной за бутерброды и кофе. Если вы уходите, соблаговолите вручить мне девяносто пять центов.
      - Я не ухожу. Тем утром в парке вам повезло, Вик, но теперь все по-другому. У меня есть свидетель.
      Тэлботт молниеносно шагнул вперед, отпихнул ногой тяжелое кресло, схватил Пола за галстук и рванул. Пол дернулся вперед, пытаясь одновременно встать на ноги, но Тэлботт ловко выволок его из-за стола.
      Я вскочил и метнулся прочь, чтобы не мешать им.
      Внезапно Тэлботт рухнул навзничь. В его задранной к потолку руке виднелся обрывок галстука. Пол был не очень ловок, даже с учетом возраста, но все-таки сделал лучшее, на что был способен - он поднялся на ноги и принялся во всю глотку орать: "На помощь! Полиция! На помощь!" А потом схватил освобожденный мною стул и занес его высоко над головой, намереваясь обрушить на распростертого врага. Мои ноги напряглись, я изготовился к бою, но Тэлботт вскочил и отобрал у Пола стул. Пол бросился наутек и забился за письменный стол, Тэлботт ринулся в погоню. Продолжая громогласно звать на помощь, Пол побежал вокруг стола. Тэлботт упорно преследовал его. Пол с воплями бросился к стэнду со всевозможными образцами, схватил электрический утюг и запустил им в Вика. Тот пригнулся, и утюг сшиб со стола телефонный аппарат. Надо полагать, Тэлботт впал в бешенство: догнав Пола, он не стал мелочиться и хватать его за предметы одежды, а врезал противнику по челюсти, несмотря на мое вчерашнее предостережение.
      - А ну-ка, прекратите! - грянул зычный глас.
      Повернув голову, я увидел, что Дороти по-прежнему сидит в кресле, закинув ногу на ногу. Но теперь в кабинете был ещё один человек полицейский в штатском, которого я знал в лицо. Наверное, он уже давно слонялся по зданию, просто я его прежде не видел.
      Сыщик бросился к гладиаторам.
      - Что это вы задумали? - спросил он.
      Дороти проворно подскочила к легавому.
      - Этот человек, - она указала на Пола, - силой ворвался сюда и не пожелал уходить. Тут я главная, а этот человек не имеет никакого права, и я хочу, чтобы его посадили за вторжение, нарушение спокойствия граждан или ещё что-нибудь. Сперва он норовил убить мистера Тэлботта стулом, а потом метнул в него утюг.
      Поставив упавший телефон обратно на стол, я подошел поближе, и легавый взглянул на меня.
      - А вы куда смотрели, Гудвин? В носу, что ли, ковырялись?
      - Нет, сэр, - почтительно произнес я. - Просто я не хотел, чтобы на меня наступили.
      Пол и Тэлботт заговорили одновременно, перебивая друг друга.
      - Да знаю я, знаю, - гаркнул вконец сбитый с толку легавый. - Обычно, когда имеешь дело с такой публикой, лучше сесть и спокойно все обсудить, но после случившегося с Кейсом обычный порядок вещей нарушился. - Он повернулся к Дороти. - Говорите, вы тут за главного, мисс Кейс?
      - Разумеется.
      - И я тоже, - заявил Тэлботт.
      - Тогда все ясно. Мистер Пол, следуйте за мной.
      - Я остаюсь здесь, - пыхтя и отдуваясь, ответил Пол. - Я имею на это полное право.
      - Нет. Вы слышали, что сказала дама.
      - Да, но вы не слышали, что говорил я. На меня напали. Она тут главная? Ладно, но и я тоже. Я спокойно сидел в кресле, никого не трогал, а Тэлботт ударил меня и пытался задушить. Разве вы этого не видели?
      - Это была самозащита, - встряла Дороти. - Вы бросили утюг...
      - Чтобы спасти свою жизнь! Он напал на...
      - Я всего лишь...
      - Молчите, - отрывисто приказал легавый. - Учитывая обстоятельства, оправдываться бесполезно, я все равно не поверю. Вы оба пойдете со мной. Где ваши шляпы и пальто?
      Легавый увел Тэлботта и Пола. Поначалу они размахивали руками и возмущались, но в конце концов подчинились. Сначала вышел Пол с ополовиненным галстуком на шее, а потом и Тэлботт. Легавый замыкал этот исход.
      Я решил навести порядок, поднял стул, едва не ставший орудием убийства в руках Пола, вернул утюг на стенд с образцами и осмотрел поверхность стола, чтобы узнать, сильно ли она пострадала.
      - А вы, похоже, трусишка, - заметила Дороти. Она уже успела снова сесть в кресло и скрестить ноги. Вероятно, я мог не опасаться пинка.
      - Это - спорный вопрос. Недавно его обсуждали в радиопередаче "Городское собрание". Против карлика, если он безоружен, я готов драться как лев. Против женщины тоже. Можете попробовать. Но...
      В этот миг послышалось какое-то зудение.
      - Телефон, - сказала Дороти.
      Я поднес трубку к уху.
      - Мисс Кейс, пожалуйста.
      - Она занята: сидит в кресле. Передать ей что-нибудь?
      - Скажите, что к ней пришел мистер Дональдсон.
      Я исполнил поручение, и лицо Дороти впервые сделалось похожим на человеческое. Услышав имя Дональдсона, она напрочь забыла о своих бровях, побледнела и напряглась. Не знаю, была она трусихой или не была, но что перепугалась до смерти, это точно. Я никогда не видел Дональдсона и не слышал о нем, но его приход явно поверг Дороти в ужас.
      Пресытившись ожиданием её ответа, я повторил:
      - К вам пришел мистер Дональдсон.
      Дороти облизала губы. Потом икнула. Потом встала и произнесла голосом, утратившим нотки былой мягкости:
      - Пусть его проводят в кабинет мистера Тэлботта.
      И ушла. Я передал это распоряжение секретарше, попросил её связать меня с городом и, услышав длинный гудок, набрал номер. Мои часы показывали пять минут четвертого. Услышав голос Орри Кэтера, я на миг замялся и резковато бросил:
      - Это Арчи. Дай мне Сола.
      - Сола? Да он уже несколько часов где-то бегает.
      - А я-то думал, у вас там попойка. Тогда Вулфа.
      - Да, Арчи? - послышался голос Вулфа.
      - Я сижу за столом Кейса в полном одиночестве. Покормил Пола, и он должен мне девяносто пять центов. Мне только что пришло в голову: похоже, вы всеми силами стремитесь уберечь наших клиентов от ареста. Помните, как вы закопали Клару Фокс в кадке с чистоустом и начали поливать из шланга? Или как...
      - При чем тут это?
      - Легавые хватают всех наших клиентов. Бродайка замели за скупку краденого. Он купил эскизы у Тэлботта. Самого Тэлботта забрали за драку, а Пола - за дебош. Не говоря уже о том, что мисс Кейс перепугана до смерти.
      - Что там у вас творится?
      Поскольку Вулфу было совершенно нечего делать, разве что наблюдать, как Орри отвечает на звонки, я рассказал ему все без утайки, а потом вызвался поболтаться в конторе ещё немного и выяснить, зачем пожаловал мистер Дональдсон и почему при звуке его имени юная леди бледнеет и начинает трястись.
      - Нет, пожалуй, не надо, - рассудил Вулф. - Разве что он - её личный портной. Узнай это, только по-тихому, не раскрывая себя. Если он закройщик, выведай его адрес. Потом разыщи мисс Руни... Погоди, я продиктую тебе её адрес...
      - Я его знаю.
      - Отыщи её, войди в доверие, подружись с ней. Развяжи ей язык.
      - Что мне разнюхивать? Нет, это я знаю. Что хотите разнюхать вы?
      - Понятия не имею. Все, что угодно. В таких делах действуют методом проб и ошибок, другого пути нет.
      Уловив краем глаза какое-то движение, я повернулся. Кто-то вошел в кабинет и приближался ко мне.
      - Хорошо, - сказал я Вулфу. - Неизвестно, где она, но я её найду, даже если мне предстоит угробить на это весь день и всю ночь.
      Я положил трубку и приветливо улыбнулся вновь прибывшей.
      - Здравствуйте, мисс Руни. Меня ищете?
      11
      Энни-Одри была с головы до ног облачена в коричневую шерсть, украшенную узором из багровых нитяных узелков, но выглядела отнюдь не довольной собой или кем-либо другим. С трудом верилось, что такое розовое личико может быть настолько мрачным. Не поздоровавшись и даже не кивнув, мисс Руни подошла и сердито спросила:
      - Как можно получить свидание с арестантом?
      - Все зависит от обстоятельств, - ответил я. - И нечего на меня нападать: не я его арестовал. Кого вы хотите видеть? Бродайка?
      - Нет, - она упала на стул так, словно ноги не держали её. - Уэйна Сэффорда.
      - А за что его арестовали?
      - Не знаю. Утром я видела его на конюшне, потом поехала в центр искать работу. Недавно я позвонила сюда своей лучшей подруге Люси, и она сказала мне, что ходят слухи, будто эскизы Бродайку продал Вик Тэлботт. Вот я и пришла разузнать, что к чему, а тут говорят, что Тэлботта и Пола арестовали. Я позвонила Уэйну, чтобы рассказать об этом, но мне сообщили, что в школу приходил полицейский и увел Уэйна.
      - С чего бы?
      - Никто не знает. Как мне с ним увидеться?
      - Вероятно, никак не получится.
      - Но это необходимо!
      Я покачал головой.
      - Вы можете так думать. Я могу так думать. Но не легавые. Все зависит от того, зачем его забрали. Если им нужна консультация по поводу потных лошадей, через час Уэйн будет дома. Но если они его зацепили, или думают, что зацепили, то бог знает. Вы не адвокат и не родственница.
      Она окинула меня ещё более сердитым взглядом и желчно произнесла:
      - Вчера вы сказали, что я, возможно, хороший человек.
      - По-вашему, я должен угнать бульдозер и избороздить небо и землю? Я снова покачал головой. - Даже если бы ваше обаяние вскружило мне голову, лучшее, что я мог бы сейчас для вас сделать, это оказать моральную поддержку. Но, полагаю, вы хотите чего-то другого. Вы можете сказать мне, что, кроме любопытства, движет вами?
      Она встала, обошла стол, сняла трубку телефона и сказала девушке на коммутаторе:
      - Хелен, это Одри. Соедини меня с... А впрочем, не надо.
      Одри положила трубку, примостилась на краешке стола и снова окинула меня ледяным взглядом. На сей раз - сверху-вниз, а не снизу-вверх.
      - Это все я, - объявила она.
      - Что?
      - Неприятности. Везде, где я появляюсь, тотчас начинаются неприятности.
      - Да, это весьма распространенная беда. Везде, где появляется какой-нибудь человек, сразу начинаются неприятности. Что за каша у вас в голове? Вчера вы боялись, что на вас хотят повесить убийство, а между тем никто даже не намекнул, что вы можете быть виновны. Возможно, вы заблуждаетесь и на этот раз?
      - Нет, - угрюмо ответила она. - Меня же обвинили в краже эскизов. А теперь это дело вдруг прояснилось. Я ни при чем. Но что происходит? Уэйна задерживают по подозрению в убийстве, а потом...
      - Мне казалось, вы не знаете, почему он арестован.
      - Не знаю. Но погодите, сами увидите. Он был со мной, правильно? Она слезла со стола. - Наверное... нет, точно. Мне надо встретиться с Дороти Кейс.
      - У неё посетитель.
      - Это мне известно. Может, он уже ушел?
      - Некто по имени Дональдсон. Сдается мне, что мисс Кейс начала собственное расследование. Не знаете ли, часом, может, этот Дональдсон сыщик?
      - Нет, не сыщик. Он поверенный и друг покойного мистера Кейса. Я много раз видела его здесь. Вы...
      Ее речь была прервана появлением нового персонажа, который переступил порог и зашагал к нам. Я знал этого человека уже много лет.
      - Мы заняты, приходите завтра, - сказал я ему.
      Мне следовало быть умнее и уже давно перестать подтрунивать над сержантом Перли Стеббинсом из отдела расследования убийств. Это всегда выходило мне боком. Если он бывал зол, а злился он беспрерывно, то мстил мне не за подначки, а за то, что, по его мнению, я вмешивался в работу полиции и препятствовал ему в исполнении священного долга.
      - Ага, и вы тут, - буркнул он.
      - Да. Мисс Руни, это сержант...
      - Мы уже встречались, - ответила Одри и посмотрела на Стеббинса так же сердито, как на меня.
      - Да, встречались, - без воодушевления признал Перли, глядя на Одри своими честными карими глазами. - Я искал вас, мисс Руни.
      - О, боже. Опять вопросы?
      - Да, те же самые. Надо кое-что проверить. Вы не забыли, что подписали заявление, в котором сказано, что во вторник утром вы были в школе верховой езды вместе с Сэффордом с без четверти семь до половины восьмого, и никто из вас никуда не отлучался? Вы это помните?
      - Разумеется, помню.
      - Не хотите ли изменить показания?
      Одри нахмурилась.
      - С какой стати?
      - Как вы тогда объясните, что в этот промежуток времени вас видели въезжающей в парк на лошади? Вас сопровождал Сэффорд, тоже верхами. Он уже признал это.
      - Сосчитайте до десяти! - велел я Одри. - И только потом отвечайте. А лучше до ста...
      - Молчите! - зарычал на меня Перли. - Итак, что скажете, мисс Руни? Вы не могли не знать, что этот вопрос возникнет, и у вас наверняка заготовлено объяснение. Жду ответа.
      Одри храбро повернулась к шпику.
      - Может быть, кого-то подвело зрение? Кто тот человек, который утверждает, будто бы видел нас?
      - Что ж, ладно. - Перли выудил из кармана лист бумаги, развернул его и покосился на меня. - Когда за дело берется ваш дородный босс, мы особенно внимательны к мелочам, - сказал он, показывая бумагу Одри. - Это ордер на ваше задержание. Вы - ключевой свидетель. Ваш дружок Сэффорд долго изучал точно такую же бумагу. Не угодно ли прочесть?
      Одри оставила его великодушное предложение без внимания.
      - Что это значит? - сердито спросила она.
      - Это значит, что вы вместе со мной поедете в центр.
      - Это означает также... - начал было я.
      - Молчите. - Перли шагнул вперед и протянул руку, чтобы взять Одри за локоть, но она отпрянула, развернулась и энергично зашагала к двери. Перли последовал за ней, и они почти одновременно покинули кабинет. По-видимому, Одри решила, что, наконец-то, нашла способ встретиться со своим Уэйном.
      Несколько секунд я сидел, поджав губы и разглядывая пепельницу на столе, потом без какой-либо конкретной на то причины покачал головой, снял трубку, вышел на городскую линию и опять набрал номер. Мне ответил сам Вулф.
      - Где Орри? - раздраженно осведомился я. - Прилег вздремнуть на мою кровать?
      - А где ты? - вкрадчиво поинтересовался Вулф.
      - По-прежнему в кабинете Кейса. Тут та же бодяга. Еще двоих забрали.
      - Еще двоих... Что? Куда?
      - Да, двоих клиентов. В кутузку. Ряды нашей клиентуры катастрофически тают.
      - Кого и почему?
      - Уэйна Сэффорда и Одри Руни.
      Я рассказал ему, что случилось, и добавил:
      - Итак, четверо из пятерых, плюс Тэлботт, закованы в цепи. Мы в дурацком положении, и у нас осталась только Дороти Кейс. Не удивлюсь, если и её уже замели. Если вспомнить, какое у неё было лицо, когда она услышала, кто... Подождите минутку.
      Мой доклад был прерван появлением легкой на помине Дороти Кейс. Сказав Вулфу, что перезвоню позже, я положил трубку и встал.
      Дороти приблизилась ко мне. Она все ещё была похожа на человеческое существо, хотя и не так разительно, как несколько минут назад. Заносчивости как не бывало, кожа её приобрела светло-пепельный оттенок, глаза тревожно блестели.
      - Мистер Дональдсон ушел? - спросил я.
      - Да.
      - Неудачный день выдался. Во всех отношениях. Теперь вот и мисс Руни сцапали вместе с мистером Сэффордом. Полицейские считают, что они рассказали далеко не все о том вторнике. Когда вы вошли, я как раз докладывал мистеру Вулфу...
      - Я хочу встретиться с ним.
      - С кем? С мистером Вулфом?
      - Да, и незамедлительно.
      - Зачем?
      Черт побери! Она опять вскинула брови. По-видимому, её человеческий облик был всего лишь тонкой оболочкой.
      - Это я ему скажу, - заявила Дороти, давая мне понять, что я ничтожество. - Я должна сейчас же встретиться с ним.
      - Это невозможно, - ответил я. - Вы могли бы отправиться туда на такси, но лучше подождите, пока я заберу с Шестьдесят шестой улицы свою машину. Уже пятый час, и Вулф в оранжерее. Он не примет вас даже с учетом того обстоятельства, что вы - единственный наш клиент, который ещё не томится в неволе.
      - Но у меня срочное дело!
      - У вас. Не у него. До шести часов у Вулфа нет и не может быть никаких срочных дел. Расскажите мне, я имею доступ в оранжерею. Хотите?
      - Нет.
      - Тогда я пошел за своей машиной.
      - Хорошо, идите.
      12
      В три минуты седьмого Вулф спустился из оранжереи и присоединился к нам в кабинете. Пока мы добирались сюда на машине, Дороти успела дать мне понять, что со мной ей говорить больше не о чем. Наша беседа по пути свелась к двум фразам. Дороти сказала: "Осторожно, грузовик", а я ответил: "Не говорите под руку". Поэтому, хотя мы прождали Вулфа целый час, я ни разу не предложил ей выпить. А когда Вулф, наконец, вошел, приветствовал Дороти и разместил свои телеса в кресле за письменным столом, она первым делос сказала ему:
      - Я хочу говорить с вами наедине.
      Вулф покачал головой.
      - Мистер Гудвин - мой доверенный помощник и услышит от меня все, что вы скажете, только немного позже. В чем дело?
      - Но... это очень личное.
      - Как и все, или почти все, что говорится в этих стенах. В чем дело?
      - Кроме вас, мне не к кому больше пойти, - заканючила Дороти и подалась вперед, едва не выпав из желтого кресла. - Я не знаю, что со мной будет, и должна это выяснить. Один человек грозится сообщить в полицию, что я подделала подпись отца на чеке. Он сделает это завтра утром.
      Ее лицо снова сделалась похожим на человеческое, она смотрела на нас страдальческим взором.
      - Вы действительно согрешили?
      - Подделав чек? Да...
      Пришел мой черед вскидывать брови.
      - Расскажите подробнее, - потребовал Вулф.
      История оказалась простая. Отец давал ей слишком мало денег, на роскошную жизнь не хватало, и год назад Дороти выписала себе чек на три тысячи долларов. Отец дознался и взял с дочери слово, что такое больше не повторится. Но недавно Дороти подделала ещё один чек, уже на пять тысяч долларов, и на сей раз умилостивить отца оказалось значительно труднее. Но, разумеется, у него и в мыслях не было отдать родную дочь под арест. Спустя два дня после того, как Кейс вторично поймал Дороти на жульничестве, его убили. По завещанию все оставалось дочери, но душеприказчиком и распорядителем Кейс назначил поверенного по имени Дональдсон. По словам Дороти, отец не знал, что Дональдсон ненавидит её. И вот поверенный нашел среди бумаг этот пресловутый поддельный чек с приколотой к нему собственноручной запиской Кейса. Поэтому сегодня днем Дональдсон заявился к Дороти и сказал, что, учитывая обстоятельства гибели Кейса, считает своим гражданским и профессиональным долгом сообщить о подделке полицейским. Разумеется, добавил он, это крайне неприятно, но ничего не поделаешь: долг есть долг.
      Не скажу, чтобы я испытывал злорадство, занося эти позорные факты в свою записную книжку, но признаюсь честно: прослезиться они меня не заставили.
      Получив ответы на все вопросы, какие только пришли ему в голову, Вулф откинулся в кресле и тяжко вздохнул.
      - Я ещё могу понять, - пробормотал он, - ваше желание разделить с кем-то свою беду и таким образом избавиться от очередной напасти. Но, даже согласившись вам помочь, я все равно не смог бы ничего сделать. Зачем вы мне все это рассказали?
      - Не знаю.
      Бытует мнение, что человеку становится легче, если он делится с кем-то своими горестями. Но Дороти, похоже, стало ещё хуже, коль скоро и облик, и голос её были воплощением мировой скорби.
      - Кроме того, - продолжал Вулф, - вам нечего бояться. Все имущество, включая банковские активы, теперь принадлежит вам. Пытаясь привлечь вас к суду, районная прокуратура только зря потратит время и выбросит на ветер деньги налогоплательщиков, а суд даже не станет рассматривать дело. И мистер Дональдсон, если он не круглый дурак, прекрасно это знает. Так ему и скажите. Передайте, что Вулф считает его простофилей. - Вулф поднял палец. - Разве что Дональдсон полагает, будто вы - отцеубийца, и хочет усадить вас на электрический стул. Неужели он настолько ненавидит вас?
      - Да, - севшим голосом ответила Дороти. - Ненавидит всей душой.
      - За что?
      - Однажды я дала ему повод думать, что могу стать его женой. Он вовсеуслышание объявил об этом, но я изменила свое решение. А он - человек пылкий и злопамятный. Когда-то он горячо любил меня, теперь так же горячо ненавидит. И использует чек, чтобы нагадить мне.
      - Ни вы, ни я не в силах его остановить. Поддельный чек и записка вашего отца находятся у него на законном основании, и никто не помешает ему показать эти бумаги полицейским. Мистер Дональдсон, часом, не увлекается верховой ездой?
      - Господи, - обреченно произнесла Дороти и встала. - Я-то думала, вы что-нибудь сообразите! Думала, вы знаете, как мне быть! - Она бросилась к двери, но остановилась на пороге и выплюнула: - Вы - такой же дешевый тихушник, как и все! Я сама разберусь с этой жалкой грязной крысой!
      Я встал и вышел в прихожую, чтобы выпустить Дороти и удостовериться, что дверь надежно закрыта. Вернувшись в кабинет, я сел, бросил блокнот в ящик стола и сказал:
      - Итак, теперь мы все с её легкой руки снабжены ярлыками. Я - трус. Вы - тихушник, а распорядитель и душеприказчик - крыса. Этой маленькой бедняжке не помешало бы завести несколько новых знакомств.
      Вулф лишь хмыкнул в ответ, но хмыкнул вполне добродушно: близилось время обеда, а он никогда не позволял себе раздражаться перед едой.
      - Значит, - продолжал я, - если она не предпримет каких-нибудь незамедлительных и коварных действий, завтра утром её заберут, а ведь она наша последняя клиентка. За решеткой окажутся все пятеро, да ещё подозреваемый, которого нам поручили изобличить. Надеюсь, у Сола и Орри дела обстоят не так плачевно, как у нас с вами. Я договорился пообедать с приятельницей, а потом мы отправимся в театр. Но могу все отменить, если для меня найдется какая-нибудь работенка...
      - Нет, спасибо, не надо.
      Я гневно воззрился на Вулфа.
      - Так что же, все сделают Сол и Орри?
      - Раз уж у тебя выдался свободный вечер, я тут подежурю.
      Да, уж он подежурит! Будет почитывать книжечки, потягивать пивко и устами Фрица сообщать всем возможным посетителям, что страшно занят. Это был не первый случай, когда Вулф приходил к выводу, что дело не стоит потраченных усилий, и посылал все к чертям. Обычно я оставался при нем, пока Вулф не успокаивался, но на сей раз решил, что, если Орри Кэтер весь день просидел в моем кресле, то пусть сделает и мою работу. Поэтому я поднялся к себе, чтобы переодеться в вечерний костюм.
      Вечер выдался замечательный во всех отношениях. Обед в доме Лили Роуэн, конечно, изрядно уступал тем трапезам, которыми избаловал меня Фриц, но был очень хорош. Не разочаровал нас и спектакль. Да и оркестр в клубе "Фламинго", куда мы отправились потом, тоже не подкачал, и потанцевали мы на славу, а заодно и познакомились поближе: ведь мы с Лили знали друг друга всего семь лет.
      Короче, домой я вернулся только в четвертом часу утра и, по обыкновению, заглянул в кабинет, чтобы проверить, заперт ли сейф и все ли на месте. Если Вулф оставлял мне записку, то всегда клал её на мой стол и придавливал грузиком для бумаг. Ага! Записка была. Вулф вывел её своим мелким и четким как машинопись почерком на листке, вырванном из блокнота: "А.Г. Ты вполне удовлетворительно справился с делом Кейса. Теперь, когда убийство раскрыто, ты можешь, как мы условились ранее, с утра поехать к мистеру Хьюитту на Лонг-Айленд и привезти цветы. Теодор подготовит для тебя коробки. Не забывай, что цветам нужен свежий воздух. Н.В."
      Я прочел это дважды и перевернул листок, но оборотная сторона была чиста. Тогда я сел за стол и набрал номер. Никого из моих близких друзей и лютых врагов в такой час на службе не было, но мне удалось связаться со знакомым сержантом по имени Роули.
      - Я звоню по поводу убийства Кейса. Вам нужны ещё какие-нибудь сведения, или дело закрыто?
      - Хм! - по своему обыкновению грубовато отозвался сержант. - Нам нужны все сведения, какие только можно добыть. Шлите наложенным платежом.
      - А мне сказали, у вас полный порядок.
      - Ложитесь-ка вы лучше спать.
      Он бросил трубку. Я посидел с минуту, потом позвонил в редакцию "Газетт". Лон Коэн давно ушел домой, но дежурный репортер сообщил мне, что, насколько ему известно, дело Кейса по-прежнему пылится на полке.
      Я смял записку Вулфа, швырнул её в корзинку и, пробормотав: "Проклятый толстопузый обманщик", - отправился на боковую.
      13
      В четверг в утренних газетах было немало писанины, посвященной делу Кейса, но ни строчки о том, что в угаре погони за убийцей кто-либо приблизился к нему хотя бы на дюйм.
      Весь день, с десяти утра до шести вечера, я провел у Льюиса Хьюитта на Лонг-Айленде, помогая ему выбрать, очистить от грязи и упаковать добрую сотню годовалых саженцев, после чего отвез их домой. Я не стал беситься в открытую, но вы можете представить себя, в каком расположении духа я пребывал. По пути домой на подъезде к мосту Куинсборо меня остановил полицейский и спросил, на какой пожар я несусь. Мне стоило немалых усилий удержать язык за зубами и не наговорить ему всяких заумных слов.
      Когда я затаскивал на крыльцо последнюю коробку с саженцами, произошло нечто удивительное. Позади моего седана остановилась хорошо знакомая машина с буквами "УП" на борту, и из неё вылез инспектор Крамер.
      - Ну, что там у Вулфа на этот раз? - злобно спросил он меня.
      - Десяток зигопеталов, - холодно ответил я. - Десяток ренантер, десяток зубоцветов...
      - Пропустите меня! - гаркнул он. Я посторонился. Теперь, когда из сыщика я превратился в рассыльного, мне следовало отправиться к Теодору и помочь ему поднять орхидеи в оранжерею. Стиснув зубы, я приступил к этой работе, но тут из кабинета донесся крик Вулфа:
      - Арчи!
      Я вошел. Крамер сидел в красном кожаном кресле, держа в стиснутых зубах устремленную ввысь сигару. Судя по сжатым губам Вулфа, он вел борьбу с тихой холодной яростью, не давая ей выплеснуться наружу. Насупив брови, он безмолвно взирал на инспектора.
      - Я занят важным делом, - сердито сообщил я ему.
      - С этим можно подождать. Позвони мистеру Скиннеру. Домой, если он уже ушел с работы.
      Не будь здесь Крамера, я наговорил бы Вулфу бог знает чего, но в присутствии инспектора ограничился презрительным "Хм!", устроился за столом и начал набирать номер.
      - Прекратите! - свирепо рявкнул Крамер.
      Я, как ни в чем не бывало, продолжал накручивать диск.
      - Я сказал, прекратите!
      - Ладно, Арчи, - подал голос Вулф. Я взглянул на него. Вулф по-прежнему хмуро смотрел на инспектора, но губы его уже не были сжаты и вполне годились для произнесения членораздельных фраз. - Не понимаю, мистер Крамер, что может быть лучше предложенного мною выбора, - продолжал он. Когда мы говорили по телефону, я просил вас лишь дать слово, что вы будете сотрудничать со мной на моих условиях, и в этом случае я тотчас же подробнейшим образом обрисую вам положение, рассказав, разумеется, и о причинах, побуждающих меня настаивать на своем. Или не давать такого слова, и в этом случае я обращусь к мистеру Скиннеру из районной прокуратуры и попрошу помощи у его ведомства. Могу ручаться, что никому не будет обидно, и, возможно, нам удастся закрыть дело. Я на это надеюсь. Разве мои условия не справедливы?
      Крамер зарычал, как плененный тигр, которого ткнули ножкой стула.
      - Не понимаю, какого черта я вообще вожусь с вами, - сказал Вулф. Мистер Скиннер ухватился бы за мое предложение обеими руками.
      Рык Крамера постепенно перетек в человеческую речь.
      - Когда это произойдет? Сегодня вечером?
      - Повторяю: подробности - после того, как вы дадите слово. Но, пожалуй, на этот вопрос я отвечу. Завтра, рано утром, да и то лишь при условии, если я получу посылку, которую жду. Кстати, Арчи, ты загнал машину в гараж?
      - Нет, сэр.
      - Хорошо. Около полуночи тебе придется съездить в аэропорт и встретить один самолет. Все зависит от самолета, мистер Крамер. Если он прибудет не сегодня, а завтра, мы отложим операцию до утра субботы.
      - Где она пройдет? Здесь, в вашем кабинете?
      Вулф покачал головой.
      - Это - одна из подробностей, которую я сообщу, получив обещание. Черт возьми! Я что, когда-нибудь молол языком просто так?
      - Не знаю. Поди пойми вас. Говорите, я должен дать слово. А почему бы не взять с меня слово, что я либо сделаю, как вы велите, либо прикинусь, будто вы ничего мне не говорили?
      - Нет, так не годится. Арчи, звони мистеру Скиннеру.
      Крамер обронил словечко, предназначенное только для мужских ушей.
      - Будьте вы неладны с вашими шарадами, - злобно прошипел он. - И чего вы на меня насели? Вы прекрасно знаете, что я не дам вам подключить районную прокуратуру. Может, вы и впрямь раскрыли преступление. Такое уже бывало. Ладно, будь по-вашему.
      Вулф кивнул. В его глазах вспыхнули и тотчас потухли огоньки. Даже я едва не прозевал этот фейерверк, а уж Крамер так и вовсе ничего не заметил.
      - Арчи, блокнот. Схема довольно сложная, и я сомневаюсь, что мы управимся до обеда.
      14
      - С радостью все объясню, - сказал я офицеру Хефферану, - если вы слезете с лошади и станете вровень со мной, как и подобает приверженцам демократии. Или вы хотите, чтобы у меня затекла шея?
      Я широко зевнул, не потрудившись прикрыть рот ладонью, поскольку был на лоне природы и в обществе конного полицейского. Встав, одевшись, позавтракав и прибыв по служебным делам в парк в семь часов утра, я, конечно, не поставил личный рекорд, но и рутиной такой образ действий назвать было нельзя, особенно если учесть, что я недосыпал три ночи кряду. Во вторник - сборище клиентов, в среду - развлечения в обществе Лили Роуэн, в четверг - поездка в "Ла-Гардиа" и встреча самолета, который прибыл точно по расписанию.
      Хефферан слез с коня. Мы стояли на гребне невысокой насыпи в Центральном парке, на том самом месте, куда патрульный пригнал меня в день нашего знакомства. Судя по всему, нас ждал ещё один теплый октябрьский денек. Легкий ветерок забавлялся игрой с кронами деревьев и ветками кустов, вокруг сновали представители мира пернатых, оживленно обсуждавшие свои планы на утро.
      - Я только выполняю приказ, - сразу же внес ясность Хефферан. - Мне было велено встретиться с вами на этом месте и выслушать вас.
      Я кивнул.
      - И вам это не нравится. Мне тоже, казак вы твердолобый, но ведь и я выполняю приказ. Расклад такой. Насколько вам известно, вон за той купой деревьев, - я показал рукой, - стоит сарайчик с садовым инвентарем. Возле сарайчика один из ваших сослуживцев держит под уздцы оседланную и взнузданную гнедую лошадь Кейса. Внутри сарайчика две женщины, одну кличут Кейс, другую Руни. Там же четверо мужчин: Тэлботт, Пол, Сэффорд и Бродайк. И ещё инспектор Крамер с опергруппой. Одно из упомянутых гражданских лиц, избранное тайным голосованием, сейчас переодевается, натягивает ярко-желтые бриджи и голубой камзольчик, точно такие же, в каких был тогда Кейс. То, что я сейчас скажу, предназначено только для ваших ушей и ушей вашей лошади. Тайное голосование - чепуха. Его итоги подтасованы инспектором Крамером. Человек, одетый как Кейс, сядет на лошадь Кейса, ссутулится и проедет вот по этому отрезку дорожки. Стремена будут чуть длинноваты. Увидев вас, он или она приветственно взмахнет бичом. Вам в этой пьесе досталась роль честного малого. Представьте себе, что сейчас с вами беседую не я, а другой человек, которого вы нежно и пылко любите. Например, комиссар полиции. Он просит вас не забывать, что ваше внимание было сосредоточено главным образом на лошади, а не на седоке. Посмотрите, а потом спросите себя, действительно ли вы тем утром видели Кейса? Или же вы видели просто лошадь и человека на ней. И, ради бога, - взмолился я, - не говорите ни слова мне. Вы все равно ни в чем мне не признаетесь, так что лучше приберегите ваше заявление для начальства. От вас зависит очень многое. Возможно, в этом наша беда, но теперь уж ничего не поделаешь.
      Если это вас не обидит, позвольте объяснить. Версия такова: убийца, одетый так же, как Кейс, но в накидке или тонком дождевике, в половине седьмого затаился вон за теми кустами. В это время Кейс въехал в парк и погарцевал по дорожке. Если бы убийца выбил Кейса из седла выстрелом, даже со значительного расстояния, лошадь наверняка в страхе бросилась бы наутек. Поэтому, прежде чем спустить курок, убийца вышел из кустов, остановил Кейса и взял Казанову под уздцы. Одной пули вполне хватило. Затем убийца затащил труп в кусты, чтобы его не было видно с дорожки: вдруг мимо проедет ещё какой-нибудь любитель ранних прогулок. Сбросив накидку, убийца скомкал её, запихнул за пазуху, вскочил на Казанову и поехал кататься по парку. Он не торопился, придерживаясь обычного графика Кейса. Через тридцать минут, подъезжая к этой точке, - я указал на опушку маленькой рощицы, - он либо увидел вас, либо остановился и дождался вашего появления, выехал из-за деревьев и, как обычно делал Кейс, приветствовал вас взмахом бича. Но, доехав до конца открытого отрезка дорожки, убийца преобразился. Он быстро соскочил с коня, зная, что Казанова сам найдет дорогу в стойло, и побежал вон из парка в сторону Пятой авеню, чтобы спуститься в подземку или сесть на автобус - смотря куда ему надо было попасть. Он хотел как можно быстрее пустить в ход свое алиби: ведь убийца не мог знать наверняка, скоро ли заметят бесхозную лошадь и начнут искать Кейса. Но ему удалось внушить вам, что десять минут восьмого Кейс был жив и ехал по этому отрезку дорожки. А тело обнаружили к северу отсюда.
      - Я написал в рапорте, что видел Кейса, - упрямо пробубнил Хефферан.
      - Сотрите это из памяти, изгоните из сознания, - увещевающим тоном произнес я. - Пусть там образуется белое пятно, которое... - Я умолк, решив, что давать более подробные наставления было бы недипломатично, и взглянул на часы. - Теперь у нас девять минут восьмого. Вы тем утром сидели в седле?
      - Да.
      - Тогда залезайте на лошадь, чтобы все было точь-в-точь как тогда. Ну же, вот он едет!
      Должен признаться, этот казак умел вскочить на коня. Он проделал это мгновенно. Я бы за такое же время не успел даже сунуть ногу в стремя. Очутившись в седле, Хефферан устремил взор на дорожку. Оттуда, где мы стояли, светло-гнедой Казанова выглядел и впрямь красавцем. Он был мускулист, но не тяжеловесен, с гордым изгибом шеи, и, как верно заметил Хефферан, легкой пружинистой поступью. Я напряг глаза, пытаясь разглядеть черты лица всадника, но на таком расстоянии это было невозможно. Я видел голубой камзол, желтые бриджи, сутулую спину. Но не лицо.
      Хефферан не издал ни единого звука. Всадник подъехал к концу открытого отрезка дорожки, и я снова напряг зрение. Что-то должно было случиться. Мне было известно, что, как только ездок минует крутой изгиб дорожки и скроется за деревьями, его встретят четверо конных полицейских. И кое-что, действительно, случилось. Причем мгновенно и совершенно неожиданно для меня. Гнедой скрылся за поворотом и спустя полсекунды вновь появился из-за деревьев. Гордого изгиба шеи как не бывало, конь несся, будто ошпаренный; покинув дорожку, он резко свернул влево, одним грациозным прыжком достиг поляны и помчался вперед, точно на восток, к Пятой авеню. Теперь я видел только его хвост. Из-за деревьев показалась кавалькада полицейских. Это было похоже на кавалерийскую атаку. Увидев маневр светло-гнедого, лошади полицейских на миг словно одеревенели и, проскользив по земле на неподвижных ногах футов десять, тоже развернулись и понеслись по поляне следом за Казановой.
      Из рощи, скрывавшей сарайчик садовника, начали выбегать кричащие люди. Хефферан покинул меня и присоединился к погоне. В воздух взлетели ошметки дерна, и офицер понесся вниз по склону; его конь при этом ощутимо ударил меня крупом в плечо. С востока донесся выстрел, и это доконало меня: сейчас я был готов отдать за коня не то что корону, но даже свое годовое жалование. Но короны у меня не было, коня тоже, и я побежал на своих двоих.
      До дорожки я добрался в рекордное время, но дальше начинался пологий подъем, поросший кустами и деревьями, да ещё и огороженный барьерами. Я несся напрямик, ориентируясь на шум и гам. Грянули ещё несколько выстрелов. Даже мчась по пересеченной местности, я, помнится, успел подумать, что будет очень жаль, если одна из пуль угодит в светло-гнедого Казанову. Вскоре впереди замаячила ограда парка. Забыв, какой из выходов ближе, я перемахнул через забор и остановился, отдуваясь и озираясь по сторонам.
      Я был на углу Шестьдесят шестой улицы и Пятой авеню. К северу от меня, на расстоянии квартала, у ворот парка, улица была забита машинами. Легковушки, в большинстве своем, такси, жались к тротуарам на перекрестке, к которому со всех сторон сбегались прохожие. Из остановившегося автобуса выскакивали пассажиры. Над толпой возвышались лошади. У меня сложилось впечатление, что их там целый табун, но на самом деле лошадей было шесть или семь, не больше. Все гнедые, плюс светло-гнедой Казанова. Я обрадовался, увидев, что он цел и невредим, и трусцой присоединился к толпе. Казанова стоял под пустым седлом.
      Я продирался сквозь толпу, когда полицейский в мундире схватил меня за локоть. И тут, надо же, офицер Хефферан воскликнул:
      - Пропустите его! Это Гудвин, человек Ниро Вулфа!
      Как мне хотелось от всего сердца поблагодарить его! Но, увы, я ещё не отдышался и не мог говорить, а посему молча протиснулся вперед и, пустив в ход глаза, удовлетворил свое любопытство.
      Виктор Тэлботт в голубом камзольчике и канареечных бриджах, целый и невредимый, стоял на мостовой. На его руках повисли двое полицейских. Лицо Вика было заляпано грязью и выглядело очень утомленным.
      15
      - С радостью сообщаю вам, - сказал я Вулфу под вечер, - что ни один из счетов, которые мы пошлем нашим клиентам, не будет адресован в тюрьму графства. Согласитесь, будь иначе, мы попали бы в очень неловкое положение.
      Было начало седьмого, Вулф уже спустился из оранжереи и сидел за столом с бокалом пива в руке. Я стучал на пишущей машинке, печатая счета и смету расходов.
      - Бродайк заявил, что купил эскизы, которые ему предложили, и знать не знает, откуда они взялись. Вероятно, он сумеет это доказать. Дороти заключила с Полом мировую и не будет судиться с ним. Саму Дороти тоже не посадят, ибо, как вы сказали, имущество принадлежит ей. Так за каким чертом её судить? Одри и Сэффорду нельзя вменить в вину конную прогулку по парку, о которой они умолчали, дабы избежать осложнений. Кстати, если вам интересно, почему пятнадцать процентов нашего гонорара заплатит конюх, то сообщаю, что он вовсе не конюх, а, как выяснилось, владелец этой школы верховой езды, так что Одри отнюдь не продешевила. Вероятно, они поженятся, сидя в седле.
      Вулф хмыкнул.
      - Это не сделает их брак счастливее.
      - Вы просто предубеждены против института брака, - упрекнул я его. А вдруг я и сам когда-нибудь женюсь? Посмотрите хотя бы на Сола. Он похож на пришпиленную бабочку, но совершенно счастлив. Кстати, о Соле. Зачем вы выкинули деньги на ветер, заставив его и Орри обойти всех нью-йоркских портных?
      - Деньги не были потрачены зря, - сердито ответил Вулф, который терпеть не мог обвинений в расточительности. - Хоть это и маловероятно, но все же мистеру Тэлботту могло хватить глупости заказать свой наряд в Нью-Йорке. И все же искать следовало в одном из городов, которые он недавно посетил. Вероятнее всего, в самом отдаленном. Поэтому я позвонил в Лос-Анджелес, и Юго-Западное сыскное бюро отрядило пятерых служащих на поиски. Орри и Сол не только обходили здешних портных. Солу удалось выяснить, что в утренние часы из гостиничного номера мистера Тэлботта можно без труда выйти незамеченным, воспользовавшись лестницей и боковой дверью, и так же незаметно вернуться туда. - Вулф усмехнулся. - Сомневаюсь, что мистеру Крамеру пришло в голову проверить это. Он просто принял на веру слова патрульного, когда тот сказал, что видел мистера Кейса на лошади, живого и здорового, в десять минут восьмого.
      - Хорошо, - согласился я. - Но, когда вы подумали, что патрульный мог видеть на лошади целого и невредимого убийцу, почему вы сразу решили, что это был Тэлботт?
      - Так решил не я. Так решили факты. Если имел место маскарад с переодеванием, из него мог извлечь выгоду только Тэлботт, поскольку никому другому не требовалось алиби и не было нужды доказывать, что они не присутствовали на месте преступления в указанное время. Важной частью плана был приветственный взмах бичом, и только Тэлботт, часто сопровождавший Кейса, мог знать, что ему придется приветствовать полицейского.
      - Ладно, согласен, - ответил я. - Итак, вы позвонили Полу и попросили узнать, куда в последнее время ездил Тэлботт. Боже мой! Этот Пол и в самом деле нам помог! Кстати, Юго-Западное сыскное бюро прислало счет авиапочтой. Полагаю, они хотят как можно быстрее получить чек. Взяли они с нас по-божески, зато портной требует триста долларов за пошив голубого камзольчика и желтых бриджей.
      - Пусть его труды оплачивают наши клиенты, - добродушно проговорил Вулф. - Это им вполне по карману. Портного разыскали в пять вечера по тихоокеанскому времени и с трудом уговорили провести за швейной машинкой всю ночь, создавая точную копию костюма.
      - Ну что ж, - снова согласился я. - Эта копия должна была совпадать полностью, вплоть до ярлычка. Только так можно было нагнать страху на этого субъекта. Нервы у него - что надо. В шесть утра ему звонят, он снимает трубку и просит перезвонить в половине восьмого. Потом незаметно выбирается на улицу, исполняет свою роль и успевает вернуться к себе до звонка дежурной. Начиная с половины седьмого, когда он застрелил Кейса, ему приходилось строго придерживаться графика. Мне бы такие нервы.
      Я встал и подал Вулфу счета и перечень издержек.
      - Знаете, - заметил я, снова садясь в кресло, - должно быть, нынче утром он пережил нечто сродни потрясению, когда его "выбрали" на роль Кейса. Во-первых, это наверняка сбило его с толку. Дальше - больше: его заставили переодеться. Всучили коробку с надписью "Кливер, Голливуд". Открыв её, он увидел костюм, точь-в-точь такой же, какой заказывал сам. А ведь он избавился и от костюма, и от револьвера. И вдруг - тот же ярлык на камзоле: "Кливер, Голливуд". Удивляюсь, как ему удалось натянуть костюм, застегнуть пуговицы, подойти к лошади и сесть в седло. Какие нервы! Полагаю, он намеревался как ни в чем не бывало закончить прогулку, но увидел четверку конных полицейских за поворотом, и даже его нервы не выдержали. Вполне могу его понять. Признаюсь честно: когда я звонил вам и читал добытый Полом перечень городов, у меня и в мыслях не было... Тьфу ты, черт!
      Вулф поднял глаза.
      - Что такое?
      - Дайте-ка мне смету расходов. Я забыл внести туда девяносто пять центов, которые Пол должен мне за бутерброды!