Вы считаете, что Кен Чемберс убил Чарли Бранда?
      - Ничего подобного я не говорил, а лишь посоветовал поближе присмотреться к нему.
      - У вас есть какие-либо основания подозревать его? Какие-нибудь улики? спросил Диллон.
      - Ничего, кроме обыкновенного здравого смысла. Я слишком хорошо знаю, на что он способен, - ответил Харли.
      - Неужели Кен Чемберс мог решиться на такое преступление? Где он был в тот роковой день?
      - Не знаю. Однако выяснить это не мешало бы.
      Нахмурившись, Диллон в раздумье покачал головой и на некоторое время замолчал.
      - Кен Чемберс здесь ни при чем, ведь под "пумой" в записке подразумевается Уинн Коулс, - начала Делия. - Я в этом убеждена. Какая связь между ней и Чемберсом?
      - Откуда мне знать, Дел, - ответил Диллон угрюмо. - Где теперь этот проклятый листок, который никто не видел, кроме Харли, и который пропал?.. Какого качества была бумага? Дорогая или дешевая? - вновь обратился он к Харли.
      - Ну... она была белая.
      - И на ней никаких знаков, печатных букв?
      - Ничего, кроме написанной чернилами фразы.
      - Напоминала бумага газетную, которая легко рвется, или выглядела значительно плотнее и глаже?
      - Я не пробовал ее рвать. Просто листок белой бумаги.
      - Вы носили записку под стелькой в течение двух лет. Она протерлась на сгибе?
      - Нет, обе половинки надежно держались вместе. Конечно, время не могло не повлиять. Бумага несколько потерлась, сделалась немного шершавой.
      - Листок, говорите, величиной с вашу ладонь?
      - Примерно. Или чуть больше.
      - Как выглядел почерк... минутку.
      Диллон выбрал среди различных вещей, которые достал из кармана вместе с чековой книжкой, старый конверт, написал на нем своей ручкой слово "пума" и, показав Харли, спросил:
      - Не похож ли почерк на этот?
      - Ничуть. Там буквы крупнее и толще.
      - Забудьте о толщине. Зависит от пера, каким вы пользуетесь. Сосредоточьтесь лишь на манере письма. Теперь, Дел, попробуй ты.
      Делия послушалась, но Харли, взглянув на ее творчество, затряс головой и заявил:
      - Этот еще хуже.
      - Ну хорошо. Дел, дай ему ручку. А вы, Харли, постарайтесь сами воспроизвести, как можно точнее, некоторые из букв.
      - Ничего не выйдет, - заявил Харли, даже не пытаясь взять ручку. - За сорок лет я, кроме моей фамилии, не написал и сотни слов.
      - Все же попробуйте.
      - Нет, сэр. У меня получится не лучше, чем если бы я стал писать киркой на камне.
      - Но мне хотелось лишь получить хотя бы общее представление о почерке. Переверните конверт и скажите... ах, этот адрес напечатан на машинке.
      Взгляните на другой конверт. Есть ли хоть какое-нибудь сходство?
      - Здесь сходства уже больше, но не намного, - ответил Харли, разглядывая исполненный от руки адрес. - Буквы слишком мелкие.
      - Ну а как вот этот? - спросил Диллон, передавая ему еще один конверт.
      Едва Харли взял его в руки, как нижняя челюсть у него отвисла, а глаза из щелочек сделались почти нормальными.
      - Но... ведь... Черт побери! - пробормотал он, явно ошеломленный. - Вот он!
      - Что вы имеете в виду? - спросил Диллон.
      - Да это же тот самый почерк! Никакого сомнения!
      Выхватив у Харли конверт, Делия прочла: "Мистеру Тайлеру Диллону, Коуди (Вайоминг), Маунтенстрит, 214".
      В верхнем левом углу красивым шрифтом было отпечатано: "Ранчо "Разбитое кольцо", Коуди (Вайоминг)".
      Делия бросила конверт на стол, и его поднял Диллон.
      - Итак, Уинн Коулс, - протянула она, как бы недоумевая.
      Диллон кивнул и, еще раз взглянув на конверт, повернулся к Харли.
      - Вы утверждаете, что фраза на листке, который вы обнаружили под телом Чарли Бранда, исполнена похожим почерком?
      Не похожим, а тем же самым, - повторил Харли, производивший впечатление человека, у которого на глазах кто-то вытащил из цилиндра кролика. - Я не могу ошибиться - разглядывал записку сотни раз.
      - И почерк в точности такой же?
      - Как две капли воды.
      - Чтоб меня черти взяли, - пробормотал Диллон. - Нам необыкновенно повезло. Я только вчера получил это письмо в конторе. Она прислала бумаги, необходимые для бракоразводного процесса.
      Обычно я сразу выбрасываю конверты...
      - Так это бумаги, связанные с бракоразводным процессом, - облегченно вздохнула Делия.
      - Разумеется. А ты что подумала?.. Стой, мы оба с тобой, Дел, безмозглые тупицы! Два года назад Уинн Коулс носила фамилию Дурошеч. А потому она подписала записку инициалами "У.Д.".
      - Значит, я права! Все-таки "пума".
      - Да, ты угадала.
      - И ее записку Харли нашел под телом отца. Следовательно, ей что-то известно о том, что случилось два года назад.
      - Не обязательно, - заметил Диллон. - Давай не спешить с выводами, попробуем рассуждать логически. Учитывая сказанное Харли относительно почерка, а также инициалы "У.Д.", можно считать установленным, что записку писала Уинн Коулс. Прекрасно. А из этого вытекает: или Уинн Коулс сама обронила записку, и тогда выходит, именно она застрелила Чарли Бранда, или же листок потерял кто-то другой, но в таком случае она должна знать, для кого конкретно предназначалась записка, и остается лишь спросить: когда она писала ее и кому передала? Много труднее будет докопаться до истины, если верно первое предположение, то есть если листок потеряла Уинн Коулс.
      В этом случае было бы неразумно спугнуть ее, расспрашивая о записке, тем более что она исчезла и не осталось никаких доказательств ее существования.
      А потому необходимо от разговоров с Уинн Коулс на эту тему пока воздержаться. Можешь ли ты назвать хоть какую-то причину, которая послужила бы этой женщине поводом для убийства твоего отца?
      - Нет, - ответила Делия, глядя прямо в глаза Диллону. - Если бы знала, то не стала бы скрывать. Не теперь. И не из стремления к возмездию... просто из желания прекратить этот ужас... А Клара сейчас у прокурора совсем одна... Делия с трудом проглотила подкативший к горлу комок. - Я не думаю, что Уинн Коулс убила отца. Какие у нее для этого основания? И она никогда бы не взяла у него деньги. Я не люблю ее, однако не считаю способной на подлый поступок. Нужно спросить ее: с какой целью она написала записку и кому отдала?
      Кто-то из нас должен поговорить с ней.
      - Мы совершим большую ошибку, если Уинн Коулс каким-то образом причастна к преступлениям. Не исключено, что она является лишь вдохновительницей, а исполнял кто-то другой.
      - Я этому не верю, - заявила Делия.
      - Вы когда-нибудь имели финансовые дела с Уинн Коулс? - спросил Диллон старателя.
      - Никогда не слыхал о ней.
      - Женщина, которая купила ранчо "Разбитое кольцо".
      - Ах эта... Доходили слухи, но я ни разу с ней не встречался.
      - А вы не получали денег на разработку россыпей от Пола Эмери?
      - От этого надутого выскочки? Никогда!
      - Ну что ж, - сказал Диллон после некоторых размышлений. - Я могу сходить к ней и спросить, хотя эта затея и представляется мне довольно наивной.
      Есть, конечно, еще одна альтернатива: мы можем передать полученные сведения окружному прокурору.
      Он располагает необходимыми ресурсами...
      - Вы имеете в виду Бейкера? - проворчал Харли. - И он посадит меня за решетку за то, что я соврал, когда заявил, что не умею читать. Но клянусь вам: если я снова окажусь в тюрьме...
      - Этот путь все равно никуда не годится, - успокоил старателя Диллон. Бейкер настолько глубоко увяз в политике, что уже не в состоянии беспристрастно смотреть на вещи, если бы даже и хотел, хотя нет никакой уверенности, что он этого хочет. Мы не можем никому из них доверять. Шериф у Бейкера под каблуком, играет роль мальчика на побегушках.
      Франк Фелан душой и телом предан Лему Саммису, а это дело, скорее всего, затрагивает интересы Лема. - Диллон собрал со стола свои бумаги, включая и конверт с адресом, написанным рукой Уинн Коулс, запихнул их в карман и, оттолкнув стул, поднялся. - Хорошо. Схожу к ней и попытаюсь выяснить.
      - Я пойду с тобой. - Делия тоже встала.
      - Нет, Дел, пожалуйста, не надо. Уинн Коулс будет более откровенной в разговоре с глазу на глаз, чем при свидетелях. Я должен идти один. А тебе следует сидеть дома и ждать Клару. И еще. Что вы теперь думаете делать, Харли?
      - Как что? - удивился старатель. - Пойду в свою комнату. Куда приятнее, чем бесцельно шляться по проклятым тротуарам.
      - А вы понимаете, что являетесь мишенью?
      - Мишенью?
      - Да, для пули. Джексон располагал уликой против убийцы Чарли Бранда, его застрелили и забрали записку. Руфуса Тоула... но вам, наверное, еще неизвестно, что с ним приключилось. Тоула убили по той же самой причине, что и Джексона. Вы единственный оставшийся в живых свидетель, который может представить хоть какое-то доказательство, изобличающее преступника. Вы видели листок и знакомы с содержанием записки. Убийце, вероятно, об этом известно.
      Кто знает о том, что вы убедили окружного прокурора в своем неумении читать рукописные тексты?
      - Понятия не имею.
      - Так, может, вы не откажетесь еще немного пожить на этом свете?
      - Вот уже около семидесяти лет я успешно копчу небо и пока не спешу в другой мир, - пробурчал Харли.
      - В таком случае вам, на мой взгляд, следует остаться здесь, в доме. Наверху есть свободная кровать.
      - Я должен остаться здесь? - изумился Харли, вставая. - В своей экипировке? Мне лучше, я полагаю, отправиться в собственную конуру.
      - Мой автомобиль у дома. Я вас отвезу, - предложил Диллон.
      - Нет необходимости, - твердо заявил Харли. - Предпочитаю ходить пешком.
      - Как хотите, упрямый вы человек, - покачал головой Диллон и повернулся к Делии: - Постараюсь возвратиться как можно скорее. До ранчо Уинн Коулс сорок минут езды, это на тот случай, если я не найду ее в городе. От нее я приеду прямо к тебе.
      - Пожалуйста, нигде не задерживайся, - попросила Делия, касаясь его рукой.
      - Понимаю, Дел. Приложу все силы.
      Диллон нежно поцеловал девушку. Явно сконфуженный, Скуинт Харли живо отвернулся, на его обветренных щеках проступила легкая краска смущения.
      Глава 17
      Открыв дверь, Лем Саммис вошел в двухэтажное деревянное здание и, пройдя пять шагов, остановился, всматриваясь в окружавших его со всех сторон животных и птиц: оленей, гусей, орлов, бурундуков, кроликов, лосей, медведей, кугуаров. Но все они были лишь набитыми опилками чучелами, а потому Лем Саммис, особенно не задерживаясь, проследовал в дальний конец обширного помещения, где за перегородкой наконец обнаружил того, кого искал.
      - Я трижды посылал за вами, - проворчал Саммис.
      Сидевший у рабочего стола Куинби Пеллетт поднял голову. За последние дни в волосах у него прибавилось седины и он сгорбился еще сильнее.
      - А мне в высшей степени безразлично, - заявил он спокойно. - Посылайте хоть тысячу раз.
      Послушайте, Куин, сердито проговорил Саммис, подходя ближе. - Вы всегда держались независимо. Ничего не имею против. Но когда мы сообща разрабатываем одну и ту же жилу, а в данном случае так оно и есть, то подобная позиция неуместна и от нее никому никакой пользы. Бейкер удерживает вашу племянницу в здании суда. Ему не удастся доказать, что я, или вы, или кто-то из наших родственников причастен к убийствам, но он может устроить большой скандал, прежде чем я сумею остановить его. Бейкер упорно копается в прошлом вашей сестры и, возможно, заново изучает обстоятельства ее смерти. Не оставляет он в покое и мою дочь Эми. Ворошит все, что так или иначе связано с личной жизнью и работой Чарли и Дана. Сейчас у него Клара. Сегодня утром он в течение двух часов допрашивал вас. Мне необходимо знать, что конкретно вы рассказали Бейкеру.
      - Я не сказал ему ничего существенного.
      - Но вы сидели у него битых два часа!
      - Повторяю: я не сказал ему ничего существенного.
      - Некоторое время при вашем разговоре с окружным прокурором присутствовал Франк Фелан. Я беседовал с ним.
      - Если Франк сообщил вам, будто я доверил Бейкеру что-то такое, что ни вам, ни мне не хотелось бы предавать гласности, то он солгал. А на ваши приглашения я не откликнулся по очень простой причине: я больше ни с кем не хочу говорить на эту тему, даже с вами. И без того слишком много всяких разговоров.
      - И слишком много стрельбы, Куин.
      - Это я знаю не хуже вас.
      - Вы ничего не говорили Бейкеру об Эми и Дане?
      - Нет.
      - И вы и впредь не станете ничего говорить?
      - Не стану.
      - Честное слово?
      - Можете мне верить.
      Около десяти секунд Саммис пристально смотрел на Пеллетта, затем молча повернулся и вышел.
      Начальник полиции Франк Фелан выскочил из-за письменного стола и, приблизившись к трем городским детективам в штатском, вне себя от ярости заорал:
      - Кретины несчастные! Разве я посылал вас искать иголку в стоге сена? Нет, вы должны были найти губернатора Вайоминга! Может, вас снабдить его фотографией? Мне наплевать, где он прячется или кто его прячет! Найдите его, и баста! Его хотят видеть Лем Саммис и Олли Невинс! Сколько я должен вам повторять, бестолковые обезьяны? Убирайтесь, пока я не сварил вас в кипящем масле!
      Спотыкаясь и натыкаясь друг на друга, троица поспешила из кабинета.
      - Что вам еще нужно? - рявкнул окружной прокурор Эд Бейкер.
      На стоявшего перед ним Кена Чемберса, шерифа округа Силверсайд, грубый окрик не возымел никакого действия.
      - Я пришел сообщить кое-что о Скупите Харли, - сказал он, по обыкновению растягивая слова.
      - А что с ним?
      - Я немного понаблюдал за ним. Недавно он побывал в доме сестер Бранд на Валкен-стрит.
      - Ну и что из этого следует?
      - Я подумал, что вам будет полезно знать. Он пробыл там более часа. Только недавно вернулся в свою комнату.
      - И почему вы решили, что мне необходимо об этом знать?
      - Черт возьми! - не выдержал Чемберс. - Неужели вас выбирали только затем, чтобы избавить от всяких хлопот? Если вас не интересует, зачем Скуинт ходил к сестрам Бранд...
      - С кем он там встречался?
      - Я не сопровождал его под ручку в дом.
      Недовольно хмыкнув, Бейкер снял телефонную трубку и коротко с кем-то переговорил. Вскоре в кабинет вошел молодой рослый сотрудник, выглядевший изрядно усталым. Бейкер спросил: известно ли ему, где обитает Скуинт Харли, и тот ответил, что неизвестно.
      - Я покажу ему, - вызвался Чемберс.
      - Премного благодарен, а ты, Джек, ступай с Чемберсом и доставь Скуинта Харли к нам.
      - А постановление на арест имеется?
      - Боже праведный, совсем запамятовал, - проговорил Бейкер с легкой иронией. - Зайди в типографию и попроси их изготовить специальное красочное приглашение.
      - Ладно. Извините, что я еще осмеливаюсь дышать без спроса.
      Когда Джек и Чемберс удалились, Бейкер через противоположную дверь прошел в соседнюю маленькую комнату без окон. Через застекленную крышу падал свет, мерно жужжал вентилятор. Клара сидела, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. При появлении окружного прокурора она встрепенулась и взглянула на него, прищурившись от яркого света.
      - Ну как, пришли к какому-то решению? - спросил он, останавливаясь перед ней.
      - Я хочу домой, мистер Бейкер.
      - Я обещал отпустить вас к ужину. От вас никто не требует чрезмерных жертв. Вы же хотите, чтобы мы раскрыли преступления?
      - Да, конечно.
      - Но вы также сами понимаете: это практически невозможно осуществить, не сделав кому-то больно.
      - Наверное.
      - Вы же не станете покрывать убийцу?
      - Нет, ни в коем случае.
      - Тогда помогите нам, Клара, и покончим с нашим затянувшимся разговором.
      Клара молча покачала головой.
      - Вы не желаете?
      - Я еще ничего не решила. Все это время я, кажется, проспала. Теперь я чувствую себя сносно и уже больше не усну.
      - Вам принести сандвичи или еще что-нибудь?
      - Нет, спасибо.
      А в это время под тентом на веранде ранчо "Разбитое кольцо" в шезлонге с хромированным каркасом и надувными шинами полулежала Уинн Коулс, одетая в желтую шелковую пижаму. Рядом - небольшой столик с сигаретами, спичками, книгами и разной мелочью, без которой не обойтись молодой красивой женщине. Заслышав приближающиеся шаги, она отложила журнал и подняла голову. Под воздействием яркого солнечного света, заливавшего окрестности за пределами навеса, ее зрачки моментально сузились и приняли форму эллипсов.
      - Приветствую вас, милый путник! - весело помахала она рукой. - Ваше появление - законный повод для доброго коктейля со льдом, в котором я настоятельно нуждаюсь. - Протягивая руку для пожатия, Уинн Коулс сдвинула брови. - Но боже мой, какое у вас лицо! Вы заметно осунулись! Я обещала быть в августе в Саратоге. Когда вы говорили со мной по телефону, я поняла по голосу, что у вас какое-то важное дело. Но, судя по вашему виду, речь, должно быть, идет о подлинной катастрофе.
      Пододвиньте себе кресло. Вам виски или водки?
      Чистое или разбавленное?
      Уинн Коулс позвонила прислуге.
      - Водки с содовой, - выбрал Тайлер Диллон, усаживаясь. - Моя наружность не может служить основанием для столь категорических заключений.
      Это напускное.
      - Значит, никакой катастрофы?
      - Слава богу, пока никакой. Мне просто нужно спросить вас кое о чем. Немного информации, которая поможет молодому честолюбивому адвокату сделать карьеру.
      - Чрезвычайно польщена.
      Вошел слуга-китаец и, получив распоряжение относительно напитков, удалился.
      - Но если вы не против, - возобновила разговор хозяйка, - то мне хотелось бы сперва самой получить кое-какую информацию. Как обстоит дело с Кларой Бранд? Священника застрелила она?
      - Нет.
      - Ее арестуют?
      - Не думаю.
      - Это уже лучше, черт бы побрал ее совсем. Самолюбива и ершиста не по годам. Сегодня утром я звонила ей три раза. Дважды она отказалась подойти к телефону, а потом заявила, что не нуждается ни в чьей помощи.
      - Ее не трудно понять... Вполне естественно, - ответил Диллон, пытаясь соорудить на лице некое подобие улыбки. - Ее рупором являюсь я, собственной персоной.
      - Оставьте этот легкомысленный тон, он вам совсем не идет. Я знаю: предмет вашего увлечения - младшая сестра. Влюблены по уши. Потому-то я не трачу напрасно свое время и силы на вас. Она и впрямь милая девушка. Когда вы позвонили, я подумала, что вам, возможно, нужны деньги на организацию защиты. С удовольствием внесу свою лепту.
      - Спасибо, пока нет, но на всякий случай беру на заметку ваше предложение. В данный момент меня интересуют лишь некоторые события, произошедшие два года тому назад. - Диллон пристально посмотрел на нее.
      - Для моей памяти - целая вечность. Вы требуете от меня подвига!
      - И тем не менее давайте попробуем... В один прекрасный день вы взяли листочек белой бумаги и написали сверху слово "пума", на второй строке - "на охоте", ниже вывели число 450, а в самом низу проставили свои инициалы "У.Д.". Вы пользовались при этом черными чернилами. В то время вас звали Уинн Дурошеч.
      - Неужели? О время, время, как оно быстротечно... А вот и наши напитки. Уинн Коулс сдвинула в сторону книги и журналы, освобождая место для подноса с бокалами, и, помешав содержимое одного из них, протянула бокал Диллону. Значит, я написала на листке слово "пума"... Именно два года тому назад я получила это прелестное прозвище. Между прочим, я должна вашей девушке бутылку хорошего вина. Если вы согласитесь отнести, она, вероятно, не откажется принять. По ее мнению, у меня пожизненный контракт с самим дьяволом.
      - Вы помните эту свою записку? - спросил Диллон, пригубив из бокала.
      - Помню ли я? - наморщила лоб Уинн Коулс. - Различные обстоятельства влияют на мою память, и в первую очередь неуемное любопытство. Я любопытна, как пума. Если я действительно писала упомянутую вами фразу два года тому назад, то как - черт возьми! - вы об этом узнали? И если вам уже известно содержание записки, зачем вам понадобилось ехать за тридцать миль, чтобы расспросить меня о ней?
      - Мне, как адвокату, известно многое. Что же касается моих расспросов, то это, возможно, всего лишь предлог, имеющий целью замаскировать мое подлинное желание: наслаждаться великолепным коктейлем в обществе одной из красивейших и обольстительнейших женщин Америки.
      - Вздор! Я видела, какими глазами вы смотрели на Делию Бранд. Как напиток? Нравится? Или слишком разбавлен?
      - Нет, спасибо, как раз. И вы весьма обольстительны, о чем сами прекрасно знаете.
      - Разумеется, - улыбнулась Уинн Коулс. - И я также всегда в состоянии определить, когда вы говорите искренне, а когда лукавите. А теперь относительно той фразы, якобы написанной мною на листке бумаги черными чернилами... Между прочим, какое тонкое восприятие мельчайших деталей!.. Вам придется освежить мою память и показать мне упомянутый листок с пресловутой фразой.
      - Я бы с радостью, да не в моих силах.
      - И почему же, позвольте узнать? Записка не у вас?
      - Нет, не у меня.
      - А у кого же?
      - Понятия не имею.
      - Где же вы ее видели?
      - Я ее никогда и не видел.
      - Ах вот как! - протянула Уинн Коулс с разочарованным видом. - Слушая вас, я уже, грешным делом, подумала, что вы держите записку у себя под подушкой. Она отпила из бокала и быстро провела по губам кончиком розового языка. Прекрасный коктейль.
      - Вполне с вами согласен. - Диллон поставил бокал на столик. - Послушайте, миссис Коулс, вам явно доставляет удовольствие играть со мной в кошки-мышки, и в другое время и в иных условиях я не стал бы возражать и с удовольствием составил бы вам компанию, но сейчас дорога каждая минута, а я стараюсь прояснить очень важный момент, вот и спросил напрямик: вы помните, как писали подобную фразу на листке бумаги?
      - В данный момент я ничего не помню. И прошу меня не торопить. Ведь стоит мне вспомнить, как вы сию же секунду помчитесь в суд, или в тюрьму, или куда-нибудь еще, а я пока не готова отпустить вас. Мы с вами еще по бокалу коктейля выпьем. - Уинн Коулс позвонила, вызывая прислугу. - Я страшно боюсь адвокатов. Мне всегда кажется, что они пытаются обвести меня вокруг пальца.
      - Заметно, как вы дрожите.
      - Конечно, вы не должны... Побольше льда, Джон... Вы не должны уж очень упрекать меня, если я снова полюбопытствую. Как я поняла с ваших слов, вы никогда не видели записку, не знаете, где она сейчас и у кого, а между тем вы так подробно ее описали, будто стояли за моей спиной, когда я водила пером по бумаге. Откуда у вас столь точные сведения?
      - Я получил эту информацию от человека, который держал ее в руках и читал.
      - Кто это?
      - Старатель по имени Скуинт Харли.
      - Где он видел эту записку?
      - Рассматривал ее много раз, - ответил Диллон, стараясь не хмуриться. Носил с собой в течение двух лет.
      - Как записка попала к нему?
      - Скуинт Харли ее нашел.
      - И где же, если не секрет?
      Диллон несколько секунд молча смотрел на Уинн Коулс, уже не пытаясь скрыть своей озабоченности, и наконец произнес:
      - Ну хорошо, я вам откроюсь. Надеюсь, вы нам все-таки поможете... Скуинт Харли нашел вашу записку под телом убитого Чарли Бранда в хижине, где его застрелили.
      - Боже мой! - У нее дрогнули ресницы. - Какой ужас! Записку, написанную моим почерком, нашли под трупом убитого. А вы не допускаете, что я сама совершила убийство и потом просто забыла о нем?
      - Нет, не допускаю. Будь у меня хоть малейшее подозрение, я бы не пришел к вам со своими вопросами.
      - Но вы стараетесь все выведать, не говоря открыто, что меня ожидает в случае моего признания. - На этот раз ее зрачки уже в тени превратились в узкие щелки, а в голосе зазвучали жесткие нотки. - Мне кажется, что я клиентка вашей фирмы и заплатила вам вполне приличный гонорар.
      - Миссис Коулс, вам не грозят никакие неприятности...
      - Вы так полагаете? Нет, мистер Диллон, самое меньшее, что выпадет на мою долю, - это роль свидетельницы на сенсационном процессе об убийстве, которая меня нисколько не прельщает.
      - Но я хотел лишь выяснить... совершенно конфиденциально...
      - Не стоит, мистер Диллон, лукавить. Если я сознаюсь, что писала записку, найденную под телом убитого Чарли Бранда, мне неизбежно придется назвать того, кому я ее вручила. И разве вы сможете сохранить такие сведения в тайне?
      - Ну, тогда я бы попросил вас...
      - Выступить, конечно, в суде в качестве свидетеля, и я бы отказалась, и тогда меня вызвали бы в принудительном порядке повесткой, написанной на белой бумаге черными чернилами... Выпейте еще коктейль, он приободрит вас. - Уинн Коулс приготовила нужную смесь со льдом и подала бокал Диллону. - Но вы лишь отчасти удовлетворили мое любопытство. Объясните: как, например, золотоискатель узнал, что записка написана именно мною?
      - Он этого не знал.
      - Выходит, кто-то еще видел листок?
      - Насколько мне известно - больше никто.
      - Уж не воспользовались ли вы волшебным зеркалом? - подняла вопросительно брови Уинн Коулс.
      - Я показал Харли конверт письма, который вы прислали мне, и он узнал ваш почерк. Особенно характерными ему показались очертания букв в слове "пума".
      - Неужели! Значит, вы уже раньше подозревали меня, так сказать, интуитивно. Или, быть может, кто-то другой навел вас на мой след?
      - Конверт оказался у меня в кармане совершенно случайно. - Диллон взял в руки бокал. - Вы заблуждаетесь, миссис Коулс, если думаете, что я собираюсь причинить вам неприятности.
      - Ах, что вы! Какие там еще неприятности, если всего-то и хлопот выступить главным свидетелем на громком судебном процессе по делу об убийстве, которое взбудоражило всю Америку. - Уинн Коулс зябко повела плечами. - А этот ваш золотоискатель, должно быть, великий специалист-графолог. Хотелось бы взглянуть на листок. Что с ним приключилось?
      - Утром во вторник Харли отдал записку Дану Джексону, а вечером его убили и листок забрали.
      Рука Уинн Коулс на мгновение застыла в воздухе, а затем продолжила свой путь до соприкосновения бокала с полными пунцовыми губами. Отхлебнув, она покачала головой:
      - Ну и ну! Теперь речь идет уже не об одном, а о двух убийствах. Покорнейше благодарю!
      - Всегда рад услужить. - Диллон подался вперед. - Я и впрямь несравненный болван. Так все испортить! У меня должно было хватить мозгов вовремя сообразить, что вы не захотите быть втянутой в судебное разбирательство, связанное с убийством. Вас можно понять. Мне, однако, следовало заранее предусмотреть вашу позицию и поискать другие, более эффективные пути воздействия на вас.
      Наверное, следовало с самого начала рассказать вам обо всем подробно, без утайки, и прямо заявить: нам нужна ваша помощь. В первую очередь в ней нуждаются сестры Бранд. Вы назвали Делию милой девушкой. Но это слишком односторонняя характеристика. Я слышал, как вы позавчера в здании суда предлагали Кларе любое свое содействие. Вы, безусловно, имели в виду финансовую помощь, но сейчас им нужны не деньги. Для них жизненно важной является ваша информация о том, кому вы отдали записку. Это единственная зацепка, которая...
      - Вы что, считаете уже непреложным фактом, что именно я автор записки?
      - А разве это не так?
      - Нет, - коротко отрезала Уинн Коулс.
      - То есть вы не писали процитированную мною фразу на листке бумаги, найденном под телом убитого Чарли Бранда, и не подписывали ее инициалами "У.Д."?
      - Нет, - качнула она головой.
      - Я вам не верю, - решительно заявил Диллон, глядя ей прямо в глаза.
      Уинн Коулс равнодушно пожала плечами.
      Пользуясь тем, что листок не может быть предъявлен в качестве улики, вы намерены, во избежание личных неудобств, от всего отнекиваться.
      Если мое предположение верно, то почему бы вам не заявить об этом прямо, без выкрутасов, тогда я буду, по крайней мере, знать наверняка, каково мое положение и на что можно рассчитывать.
      - Могу и заявить, если вас это больше устроит.
      Делию уже выпустили из тюрьмы?
      - Да, она на свободе.
      - Существует ли опасность, что ее вновь арестуют?
      - Не думаю.
      - И, как вы утверждали, никто не собирается сажать за решетку Клару. У сестер уже предостаточно разного рода неприятностей и хватает известности, но тут уж ничего не поделаешь. А потому я скажу следующее: если бы я действительно два года тому назад написала упомянутую вами записку и если бы она могла помочь разоблачить убийцу, но для этого мне пришлось бы выступить в суде свидетелем, я бы предпочла ни в чем не сознаваться. Ну как, удовлетворены? Теперь вы уяснили себе собственное положение и на что можете рассчитывать?
      Безусловно, проговорил с горечью Диллон. - Мне также стала ясна и ваша принципиальная позиция.
      - Увы! - заметила Уинн Коулс, состроив гримасу и поднимая бокал. - Меня называют колдуньей, хищницей, гарпией. Ничего не имею против. Я не испытываю симпатий к убийцам, но и палачи не вызывают у меня добрых чувств. Возможно, я по природе анархистка... Но вы даже не притронулись к коктейлю!
      - Не хочу. Послушайте, миссис Коулс! Скажите мне абсолютно конфиденциально, и, клянусь, я ни в коем случае...
      - Вы влюблены, мистер Диллон, и я была бы последней дурочкой, если бы доверилась вам. Нет, не просите.
      Черт побери! Но вы ведь сами изъявили готовность помочь Кларе.
      - И от своего слова не отказываюсь. Сколько нужно?
      Еще в течение десяти минут Диллон пытался убедить Уинн Коулс, однако все его усилия оказались напрасными. Он лишь получил еще несколько моральных царапин от острых когтей своевольной "пумы". В конце концов, смирившись с неудачей, Диллон, не удовлетворенный собой и крайне раздраженный, покинул ранчо "Разбитое кольцо".
      На обратном пути в Коуди он чудом избежал столкновения со стадом испуганно блеющих овец возле ущелья Ангелов. Без четверти пять Диллон подъехал к крыльцу дома на Валкен-стрит. Дверь открыла Делия. Она ни о чем не спросила его, поскольку ответ на все свои вопросы сразу прочитала на его лице, подтвердив тем самым свое право называться не просто "милой девушкой".