- Непременно. Шериф собирается направить парочку своих людей.
      Нижняя челюсть Саммиса выдвинулась еще на четверть дюйма.
      - И они смеют обыскивать дом Эми? Дочери Лема Саммиса? Расскажи, что произошло, прежде чем тебя вытолкали.
      Откашлявшись, Фелан начал свое повествование.
      Часы показывали полдень.
      А в это время Бейкер сидел в своем служебном кабинете за письменным столом. Сбоку пристроилась стенографистка, шериф Билл Таттл стоял у окна, держа руки в карманах; напротив окружного прокурора на стуле сидела решительная и сосредоточенная Клара Бранд. Вид у нее был крайне утомленный, глаза припухли и покраснели, лежащие на коленях руки непрерывно двигались.
      - Мне нет никакого дела до того, что вы обнаружили. Вчера вечером я рассказала вам все, и я не лгала.
      Бейкер выглядел не менее усталым, глаза у него тоже покраснели, и вообще он производил впечатление человека, страдающего от похмелья.
      - Значит, вы настаиваете на своих вчерашних показаниях? - спросил прокурор с видимым раздражением.
      - Да, настаиваю.
      - И вы хотите, чтобы я поверил? Вы помните свои слова? Экономка сообщила вам, что не знает, где священник и когда он вернется; в ответ вы высказали желание подождать его в церкви. Экономка принесла ключ и впустила вас в церковь через заднюю дверь.
      Пока все гладко. Миссис Боннер говорит то же самое.
      Вы сказали ей, что дождетесь Тоула, когда бы он ни пришел, и попросили передать ему, где находитесь.
      Затем по центральному проходу между скамьями вы дошли до отгороженного места, которое обычно занимала ваша мать, и просидели там больше часа. Потом, внезапно решив вернуться домой, вы попрощались с миссис Боннер, сели в автомобиль и уехали. Так в общих чертах выглядела ваша версия вчера.
      - Могу повторить ее и сегодня.
      - Но нынче она уже не столь убедительна, как накануне. Вас никто не обвиняет в убийстве Руфуса Тоула; вы вообще ни в чем не обвиняетесь. Но по крайней мере одна деталь в ваших показаниях кажется несколько неправдоподобной. Вчера мы еще не имели представления, где смертельно ранили священника. Утром установили, что это произошло рядом с церковью, недалеко от ее задней двери. Здесь мы обнаружили, где он упал на цветочную клумбу.
      Там же валялась его шляпа, на траве отчетливо виднелись пятна крови. Значит, возвратившись, он вышел из машины и, прежде чем пройти в дом, направился в церковь, чтобы, по заведенному обычаю, проверить, все ли в порядке. Тут в него кто-то выстрелил. Задняя дверь стояла нараспашку, вы сидели неподалеку, было темно и тихо. И вы тем не менее продолжаете утверждать, что ничего не слыхали?
      - Да, продолжаю. И я объяснила почему. Если, конечно, стреляли именно там, где говорите вы.
      - Вне всякого сомнения. Вы утверждаете, что задумались, глубоко погрузились в свои мысли и совершенно ничего не замечали вокруг. Откровенно говоря, трудно поверить, что даже в таком состоянии вы не услышали выстрела, раздавшегося в непосредственной близости. Стрелявший, по-видимому, стоял между клумбой и зданием церкви и спустил курок в тот момент, когда Тоул шел по дорожке к двери. Пуля попала в грудь, пронзила легкое и застряла в позвоночнике. Как бы глубоко вы ни задумались...
      - А я, повторяю, выстрела не слышала. - Клара вновь крепко стиснула ладони. - Или, быть может, и слышала, но не осознала. Я уже вам говорила: только перед этим мне стало известно об отвратительных сплетнях, которые распространяют в округе о моей матери, и я хотела спросить об этом священника. Выстрела я не слыхала, это все, что могу сказать.
      - Вы не слышали ни выстрела, ни криков о помощи? Совсем ничего?
      - Совсем ничего.
      - И вы постоянно находились в церкви до того момента, когда объявили миссис Боннер, что отправляетесь домой?
      - Правильно. Я никуда не отлучалась.
      - И вы по-прежнему утверждаете - сегодня мы занесем это в официальный протокол, - что не стреляли в Тоула?
      - Да, утверждаю.
      - Или все-таки, услышав шум подъехавшего автомобиля, вы затаились в кустах и выстрелили в священника, когда он шел по дорожке?
      - Это грязная клевета!
      - Не Лем ли Саммис сообщил вам о том, какие разговоры ходят о вашей матери?
      Клара промолчала.
      - Разве не Лем Саммис сообщил вам об этом?
      - Вас это совершенно не касается. Я уже сказала, что отказываюсь отвечать на данный вопрос.
      - К вам заезжал накануне вечером Лем Саммис с женой?
      - Не ваше дело, кто нас навещал вчера.
      - Нам известно, что они приезжали к вам, и вскоре после их отъезда вы отправились к Тоулу. - Прищурив глаза, Бейкер подался вперед. - Вы согласны, Клара, выслушать меня с должным вниманием?
      - Я вас слушаю.
      - Хорошо. И прошу мне верить, я вовсе не пытаюсь сфабриковать или подстроить что-то с тайным умыслом. Я не собираюсь ставить вам в укор вашу очевидную неискренность. Например, в среду утром вы заявили, что днем во вторник вы пошли на обусловленную встречу с Аттерсоном, а когда я уличил вас во лжи, вы признали, что в действительности в это время находились в гостинице Фаулера, где намеревались увидеться с миссис Коулс. Я даже не упрекаю вас за категорический отказ рассказать мне о вещах, которые вам бесспорно приходилось наблюдать в конторе Джексона за последние два года. Это просто свидетельствует о вашей лояльности к Лему Саммису, давнему другу и партнеру вашего отца. Но как бы вам понравилось, если бы вы узнали, что Саммис пытался подвести вас и вашу сестру под ложное обвинение в убийстве?
      Изумленная Клара уставилась на окружного прокурора широко раскрытыми глазами.
      - Как бы вам это понравилось, спрашиваю я вас?
      - Глупый вопрос, - ответила Клара коротко.
      - Представьте, вовсе не такой уж и глупый, как вам кажется, - заметил Бейкер с серьезным видом. - Я еще не готов выдвинуть против него официальные обвинения, но посудите сами. Вот некоторые факты.
      Без сомнения, кто-то постарался сделать так, чтобы вашу сестру приняли за убийцу Джексона: ее револьвер, дамская сумочка на столе. И конечно, этот человек знал, что Делия вечером пойдет к Джексону. И кто же это такой, если даже вы, по вашим словам, понятия не имели о планах Делии? Только один человек был полностью в курсе - Лем Саммис. Ведь он собственноручно написал записку, которую она повезла Джексону. Что вы теперь скажете?
      - Я не думаю... - начала Клара и осеклась, потом резко воскликнула: Сущая нелепица!
      - Вы хотите сказать, что не можете в это поверить?
      Ну что ж, на свете много такого, во что трудно поверить, и кое-что на совести Лема Саммиса. Вы не хуже меня знаете, как он относится к тем людям, которые встают ему поперек дороги. Я упомянул факты, касающиеся Делии. А теперь о вас. Не кто иной, как Саммис сообщил вам о пересудах, которые затрагивали честь вашей матери. Разве я не прав?
      Клара промолчала.
      - Конечно, он, кто же еще? Вот и подумайте, почему же он вдруг сейчас решил открыть вам глаза, а также намекнуть на неблаговидную роль, которую якобы сыграл Тоул в самоубийстве вашей матери?
      Разве вы не помчались сразу после этой беседы к священнику? И разве его не убили, по сути, в вашем присутствии? Все подстроено так, чтобы подозрение неизбежно пало на вас.
      Это все ваши домыслы, - покачала головой Клара.
      - Почему же? Вовсе нет. Существует вполне логическая связь между отдельными звеньями цепи.
      По мнению Саммиса, я подозреваю его самого или его дочь в причастности к убийству Джексона. Но он заблуждается! У меня на этот счет большие сомнения. Я скорее склонен думать, что его застрелили из-за полученной им на днях улики, которая могла помочь найти убийцу вашего отца.
      - Моего отца?..
      - Да. Об этой улике нам стало известно от Куинби Пеллетта, вашего дяди, и от старателя Скуинта Харли.
      А теперь о Тоуле. Вы сами знаете, о чем он рассказал перед смертью вашей сестре. С дыркой в легких и с пулей в позвоночнике он сумел все-таки сесть за руль своего автомобиля и доехать до вашего дома. Правда, успел Тоул сообщить только о помеченной им купюре и о том, что ее у него забрали, когда он лежал, раненный, на земле. Во всяком случае, банкнота при нем не обнаружили. А ведь он тоже являлся важной уликой, способной пролить свет на обстоятельства смерти Чарли Бранда. Священника конечно же застрелил тот же самый человек, который убил вашего отца или же каким-то образом участвовал в том преступлении. И этим человеком является не кто иной, как Лем Саммис.
      - Я вам не верю. Это всего лишь ваши фантазии.
      - Никакие не фантазии. - Бейкер снова подался вперед. - Вы, разумеется, сейчас думаете о том, что Саммис был партнером и близким другом отца. Но раньше до вас, вероятно, доходили различные толки относительно Чарли Бранда и Эми Джексон, хотя я не исключаю, что с вами, как с его дочерью, люди стеснялись обсуждать столь скользкую тему. Во всяком случае, такие разговоры ходили, и Саммис не глухой, а вам прекрасно известно, как он привязан к дочери.
      Любовь к ней, пожалуй, его единственная слабость. А потому мои рассуждения вовсе не фантазии.
      Клара энергично затрясла головой.
      - Вы все еще не верите?
      - Не верю.
      - И даже не допускаете подобной возможности?
      - Нет.
      - Ну что ж, вполне понятно. Вы потрясены и не доверяете мне. Вас, по всей видимости, удивляет: с какой стати я с вами разоткровенничался, хотя можно не сомневаться, что вы передадите все Саммису при первой же встрече. Но я сознательно пошел на риск. Мне нужно много информации от кого-нибудь, кто близко знал Джексона и Саммиса, и я очень рассчитываю на вас. Я прошу хорошенько об этом подумать. Сейчас я помещу вас в соседнюю комнату, а вы посидите и поразмышляете, один час, два часа - словом, столько, сколько нужно. И не забывайте о фактах, которые я вам перечислил. Вспомните, что вам доводилось видеть и слышать за последние годы... любую мелочь, ну и, конечно, значительные события.
      Тщательно все взвесьте! Не думаю, чтобы вы захотели сохранить лояльность к Лему Саммису или покрывать его, если существует хоть малейшее подозрение, что он убил вашего отца или замешан в этом преступлении, а во вторник и вчера пытался подставить вас и вашу сестру, чтобы самому уйти от ответственности.
      Вы согласны пройти в соседнюю комнату и собраться с мыслями?
      Клара пристально смотрела на окружного прокурора, в ее покрасневших глазах отражалась тревога, но она твердым голосом отчетливо произнесла:
      - Вряд ли в этом есть необходимость.
      - И тем не менее вы отправитесь сейчас в комнату рядом и обстоятельно обо всем подумаете. Потом мы продолжим нашу беседу.
      - Я обязана подчиняться вашим требованиям?
      - Безусловно... какое-то время.
      - Ну... мне было бы легче размышлять, если бы я сперва переговорила с мистером Саммисом.
      - Не сомневаюсь, - сухо заметил Бейкер. - Сожалею, но ничем не могу помочь.
      - Тогда, быть может, вы позволите мне позвонить сестре или мистеру Диллону?
      - Вы сделаете это потом, - отрезал Бейкер, резко встав. - Пойдемте. Вам будет там намного удобнее, чем в номере, где оказались бы вы, если бы вам предъявили обвинение в убийстве, как надеялись те, кто заманил вас в ловушку.
      Глава 16
      В пятницу, в два часа пополудни, когда Клару сопроводили в соседнюю с кабинетом прокурора комнату и оставили наедине со своими мыслями, оживленная суета на Валкен-стрит почти совсем прекратилась.
      Правда, время от времени на ней все еще появлялись набитые любопытными гражданами автомобили, которые, проезжая мимо дома Брандов, заметно снижали скорость, да неподалеку дежурил полицейский в форме, следивший за тем, чтобы на тротуаре не скапливались зеваки. Но этим все и ограничивалось. Никто больше не ползал под кустами в поисках револьвера, который Делия Бранд якобы вышвырнула в окно, после того как застрелила Руфуса Тоула. Обыск в самом доме прекратился около пяти часов тому назад, когда смешную соломенную шляпу священника и следы крови обнаружили на цветочной клумбе в церковном дворе. Эти находки избавили Делию Бранд от дальнейших изнурительных допросов, продолжавшихся всю ночь напролет. Не менее двадцати раз ей пришлось повторить слово в слово свой разговор с Руфусом Тоулом, или, вернее, его монолог, и трижды разыграть эпизод в лицах, причем она изображала себя, а шериф выступал в роли священника.
      Но к двум часам дня в доме уже никого из посторонних не осталось, кроме Тайлера Диллона. Исчезла даже тень пастора, который, исполняя волю Божью, из последних сил добрался сюда, но захлебнулся в собственной крови, не успев завершить возложенную на него миссию.
      Делия лежала в постели в свой спальне наверху, а Диллон там же беспокойно ходил из угла в угол.
      Каждый раз, поворачивая у кровати, он задерживался и внимательно смотрел на напряженное лицо девушки с закрытыми глазами, сжатые в кулаки руки, вытянутые вдоль тела поверх одеяла.
      Диллон молчал; оба уже обо всем переговорили и пришли к единодушному мнению: что Клара сказала правду и ей действительно неизвестно, кто стрелял в Руфуса Тоула; что, какими бы соображениями ни руководствовался Лем Саммис, требуя от Клары не сообщать окружному прокурору никаких сведений, ей следует рассказать все, что она когда-либо видела и слышала; что, если Клару арестуют, ее защиту возьмет на себя Фил Эскотт; что Делии и Кларе нечего и думать о спокойной жизни в Вайоминге или где-нибудь еще, пока не будут найдены убийцы Дана Джексона и Руфуса Тоула; что необходимо непременно разоблачить истинного виновника смерти Чарли Бранда и раз и навсегда прекратить сплетни относительно причастности их матери к убийству мужа; что Делии и Кларе ни в коем случае не следует уезжать из Коуди, а нужно выстоять до победного конца; что, если бы оба они, то есть Тай и Делия, захотели предпринять что-то существенное для раскрытия этих преступлений, они не знали бы, с чего начать. Куинби Пеллетт, который беседовал с ними битых два часа, полностью согласился со всеми перечисленными выводами, включая и самый последний. По его признанию, он также терялся в догадках, как и в случае с пропажей сумочки Делии перед убийством Джексона. Ушел он, бормоча в чей-то адрес невнятные угрозы. Словом, ситуация казалась совершенно безнадежной и безрадостной, нигде не угадывалось ни малейшего проблеска.
      Меряя шагами комнату, Диллон в сотый раз остановился возле кровати, страстно желая, чтобы Делия как-то расслабилась или, на худой конец, приняла таблетки, прописанные ей врачом. Когда позвонили у входной двери, Диллон хотел потихоньку выйти, но Делия открыла глаза и спросила:
      - Кто там?
      - Не знаю, - ответил адвокат. - Я специально подмазал фараона, чтобы тот никого не подпускал к крыльцу. Пойду взгляну.
      - Возможно, это Клара... но у нее есть ключ.
      - Я сейчас выясню.
      Распахнув входную дверь, Диллон увидел на крыльце двух человек: полицейского и рядом с ним рослого седого мужчину с обветренным и обожженным солнцем лицом и сильно прищуренными глазами.
      - Знаю, знаю, что вы хотите сказать, - заговорил первым полицейский, - но остановить его можно, только трахнув дубинкой по башке. Упрям как осел! Возможно, вы с ним не знакомы? Это Скуинт Харли. Тот самый, которого судили как убийцу Чарли Бранда и оправдали.
      - Что вам нужно, Харли? - спросил Диллон, окидывая старого золотоискателя внимательным взглядом.
      - Мне необходимо увидеть дочь Чарли Бранда по очень важному делу.
      - Какую из них?
      - Которая постарше. Она работала у Джексона.
      - То есть Клару? Ее нет дома, она сейчас в здании суда.
      - А когда она вернется?
      - Трудно сказать. Наверное, не раньше вечера.
      - Я подожду здесь, на крыльце, - кивнул Харли, усаживаясь на ступеньках.
      - Если вы собираетесь выдворить его отсюда, вам придется позвонить в управление и вызвать целую команду, - ухмыльнулся полицейский и, обойдя сидевшего на ступеньках Харли, отправился не спеша туда, где собралась внушительная группа школьниц, словно приготовившихся атаковать дом.
      - Зачем вам понадобилась мисс Бранд? - спросил Диллон, обращаясь к широкой спине старателя.
      - А кто вы такой? - в свою очередь поинтересовался Харли, не оборачиваясь.
      - Зовут меня Тайлер Диллон. Я адвокат Клары и Делии Бранд.
      - Куда бы ни пошел в этом проклятом городе, повсюду натыкаешься на адвоката, проворчал Харли и, повернув голову, смерил Диллона пристальным взглядом. - Так, значит, вы адвокат Делии? Той самой девицы, которую я застал в кабинете Джексона с револьвером в руке? Возможно, я поговорю с ней вместо ее сестры. Она дома?
      - О чем вы собираетесь с ней говорить?
      - О деле.
      - О каком?
      - Об очень важном. Во всяком случае, для дочери Чарли Бранда, если ей любопытно знать, кто ухлопал ее дорогого папашу.
      - Расскажите мне, и я все передам ей.
      - Не выйдет, - покачал головой Харли. - Наверное, мне все-таки лучше подождать старшую Бранд.
      Диллон стоял сдвинув брови и размышляя. После продолжительного молчания он спросил:
      - Вы говорите, что речь идет об обстоятельствах смерти их отца?
      - Именно об этом.
      - Не вы ли обнаружили тело Чарли Бранда в той хижине?
      - Да, я.
      - Подождите здесь, хорошо?
      - Я это как раз и делаю.
      Диллон вошел в дом и поднялся по лестнице в спальню. Делия уже не лежала, а сидела, сгорбившись, на краю кровати.
      - Кто это, Тай?
      Диллон описал ей посетителя, изложил суть состоявшегося разговора и затем сказал:
      - На твоем месте я бы сошел вниз и узнал, что ему известно. По крайней мере, это лучше, чем просто лежать на постели, сжимая кулаки...
      Без всякого желания Делия все же согласилась повидать Харли, хотя заметила, что если бы он действительно знал что-то важное, то давным-давно рассказал бы об этом. Затем Делия, вяло двигаясь, кое-как причесалась, надела туфли, валявшиеся под кроватью, и последовала за Диллоном вниз. Не желая входить в гостиную после случившегося в ней накануне, она прошла в столовую и сидела здесь, машинально теребя кромку узорчатой скатерти, когда Диллон ввел посетителя и усадил его в одно из шератоновских кресел.
      В нем Харли выглядел еще более чудно, чем в кабинете шерифа, однако Делия не обратила на его несуразность ни малейшего внимания. Она старалась сдержать нервную дрожь, которая охватила ее при воспоминании о том, как этот человек, когда-то обвиненный в убийстве отца, застал ее в конторе Джексона.
      Наконец, справившись с волнением, она произнесла:
      - Мистер Диллон сообщил мне, что вы хотите со мной о чем-то поговорить.
      - С вами или с вашей сестрой, - кивнул Харли, прищурившись, и, указывая большим пальцем на Диллона, добавил: - Мы прекрасно обойдемся без него. Я не отличаюсь большим красноречием, и у меня лучше получается, когда передо мной только один собеседник.
      - Не стесняйтесь, он мой адвокат.
      - Слишком рано вы начинаете связываться с адвокатами, - проворчал Харли. Может, мне все-таки лучше подождать вашу сестру? Речь идет о деловом предложении. Я должен непременно вернуться в горы, и мне нужно с кем-то договориться о снаряжении и продуктах в счет будущей прибыли. В Чифордских горах я знаю одно место...
      - По словам мистера Диллона, вы хотели поговорить о моем отце, - перебила его Делия.
      - Совершенно верно. Но сперва мне необходимо уладить вопрос с финансированием. Вы дочь Чарли Бранда, и я доверяю вам так же, как всегда доверял вашему отцу. Я, не задумываясь, открою вам свои карты и без всякой опаски возьму в долю, но язык с трудом шевелится и слова застревают в горле, когда рядом сидит адвокат. Я расскажу вам, а он намотает на ус, и в конце концов мы оба, то есть вы и я, останемся с носом.
      - Я выйду, если вы будете настаивать, - вмешался Диллон. - Но если вы предложите мисс Бранд что-то стоящее и она пожелает ссудить вас деньгами на разработку золотоносной жилы, я не только не стану отговаривать ее, но и помогу собрать необходимую сумму. Я ее адвокат, это правда, но я также... словом, мы собираемся пожениться.
      - Но это нисколько не улучшает ситуацию, а скорее ухудшает ее, нахмурился Харли. - Однако я плохо умею блюсти свою выгоду... Если бы умел, то не дошел бы в своем возрасте до такой жизни, что прошу женщину войти со мной в пай. Во всяком случае, я должен это сделать ради Чарли Бранда, а тот койот в здании суда пусть оближется, я и так уже наболтал ему слишком много.
      - Вы имеете в виду Бейкера? Окружного прокурора?
      - Кого же еще? Он обрабатывал меня вчера, а когда я намекнул ему, что хорошо бы поучаствовать в моем предприятии, он обошелся со мной так, словно перед ним самая последняя вонючая крыса. Я уже сказал ему, что когда пришел в свою лачугу и увидел мертвого Чарли Бранда, то перевернул его и нашел под ним записку на клочке бумаги. Спрятав ее, по обыкновению, под стельку сапога, я погрузил Чарли на лошадь и отвез в Шугабоул, и тут явился Кен Чемберс и начал ругаться и грозить. Вот я и не стал говорить ему про находку, - какой толк! а решил держать ее у себя до поры до времени. Я бы показал листок Лему Саммису, но он поступил со мной очень невежливо. С тех пор я помалкивал до последнего вторника, когда отдал записку Дану Джексону и он положил ее в свой бумажник и тут же отсчитал мне триста долларов. Я расплатился с некоторыми долгами, а остальные деньги в тот же вечер, как безмозглый идиот, проиграл в рулетку в "Тихой гавани". И я подумал: раз Дан Джексон безо всяких отвалил за бумажку столько денег, то он, возможно, не откажется выложить еще немного, и я отправился к нему и застал вас с револьвером в руке в его кабинете.
      Скуинт Харли перевел взгляд на Диллона.
      - А вы не очень-то похожи на настоящего адвоката, иначе вы закидали бы меня вопросами.
      - Сперва закончите.
      - А я уже закончил. То же самое я вчера сообщил Бейкеру. От него и узнал, что записки в бумажнике Джексона не оказалось. Значит, ее забрал убийца, а поскольку он не взял деньги, то, выходит, что застрелил он Джексона из-за этой записки. А отсюда следует: тот, кто убил Чарли Бранда два года назад, ухлопал и Дана Джексона вечером во вторник. Вполне логично. Естественно, Бейкер страсть как хотел знать, о чем говорилось в записке, но я сказал ему, что не знаю, так как не умею читать написанное от руки. Это был листок белой бумаги величиной с мою ладонь, сложенный вдвое, с пятью-шестью словами.
      - И вы не могли пересказать ему содержание записки?
      - Нет, сэр, не мог.
      - И записка исчезла?
      - Как пить дать. Застреливший Дана похитил ее из бумажника.
      - И вы утверждаете, что обнаружили листок под телом мертвого Чарли Бранда?
      - Верно. Когда его перевернул.
      - И никто не знает содержания записки?
      - Похоже, что так.
      - И вы пришли, чтобы рассказать об этом мисс Бранд?
      - Вы попали в самую точку. И кроме того, сообщить ей содержание записки, если это ее интересует.
      Делия и Тайлер в изумлении уставились на старого золотоискателя, сидевшего в кресле с невозмутимым видом.
      - Но вы только что заявили, что не умеете читать рукописные тексты.
      - Вы не очень-то внимательно меня слушали.
      Это я только сказал Бейкеру, что не смог прочитать записку; учитывая, как он повел себя со мной в ответ на мою просьбу помочь с финансированием моего предприятия.
      - Понимаю, - в свою очередь прищурился Диллон, глядя на Харли. - Вам нужны деньги. Если мисс Бранд согласится обеспечить вас всем необходимым для разработки золотоносной жилы, вы скажете ей, о чем говорилось в записке.
      - Что-то в этом роде.
      - А если подобная записка вообще не существовала? Если вы все нарочно придумали?
      - Но я ничего не выдумывал! Я таскал с собой эту бумажку целых два года.
      - Ну а как вы поступите в том случае, если мисс Бранд откажется участвовать в вашем предприятии?
      - Я окажусь в чертовски неудобном положении, - ответил Харли. - Мне придется все равно сообщить ей содержание записки. Ведь она - дочь Чарли Бранда и должна узнать правду. Но я уверяю вас, известное мне место в Чифордских горах...
      - Я согласна войти с ним в долю, - вмешалась Делия. - Я скопила достаточно денег, чтобы...
      - Я сам финансирую его, - заявил Диллон, доставая из кармана чековую книжку и ручку. - Итак, Харли, о чем эта записка? Говорите, и я сейчас же выпишу вам чек или, если вы предпочитаете наличные...
      - Мне не нужны деньги сию минуту. Только когда мне разрешат покинуть этот проклятый город. - Губы старого золотоискателя вздрагивали от охватившего его нетерпения, руки беспокойно шарили по скатерти. - Значит, вы готовы выдать мне ссуду? Даже до трехсот долларов?
      - Разумеется.
      - И прибыль пополам?
      - В рамках обычных правил.
      - Отлично, - согласился Харли, стараясь сдержать волнение. - Хотя, должен признать, вы не очень похожи на адвоката. На листке было написано: "Пума на охоте 450 "У.Д.".
      - Пума?! - невольно вырвалось у Делии.
      - Подожди минутку, - остановил ее Тай. - Записка написана карандашом или чернилами?
      - Черными чернилами.
      - Может, ее написал Чарли Бранд? Как вы полагаете?
      - О нет! Почерк Чарли я хорошо знаю. Тут буквы крупные, круглые и толстые.
      - Фраза написана в одну строчку?
      - Нет. В первой строке стояло слово "пума", ниже - "на охоте", еще ниже "четыреста пятьдесят", а в самом низу - "У.Д.".
      - "Четыреста пятьдесят" написано словами или цифрами?
      - Цифрами. Четыре, пять и ноль, без всяких черточек или точек между ними. Затем внизу - заглавные буквы: У и Д.
      - Тай! - воскликнула Делия. - Уверяю тебя, "пума" - это Уинн Коулс! Она в то время всячески обхаживала отца, пытаясь разузнать побольше о его делах. Он много шутил по этому поводу, когда бывал дома...
      - Очень может быть, - кивнул Диллон. - Но возможны и другие объяснения. Конечно, Уинн Коулс всегда не прочь поохотиться за чем-то или кем-то, и "У.Д." напоминает подпись.
      - Но слово "пума", вне всякого сомнения, относится к Уинн Коулс!
      - Очень может быть, - повторил Диллон. - Вам, Харли, известен кто-нибудь, чьи имя и фамилия начинаются с этих букв?
      - Нет. Думал над этим целых два года.
      - Вы уверены, что почерк не Чарли Бранда?
      - Так же верно, как дважды два.
      - Вы сказали: листок лежал под ним. Как это "под ним"?
      - Очень просто. Я перевернул Чарли, чтобы поудобнее ухватить и отнести к лошади, и бумажка оказалась на полу, сложенная вдвое.
      - Может, она валялась там еще до его прихода.
      - Чертов адвокат! - рассердился Харли. - Откуда она взялась? Только я останавливался в хижине в последние два месяца перед убийством.
      - Или Чарли Бранд носил записку в бумажнике, и она выпала, когда убийца искал деньги.
      - Он никогда не имел бумажника, деньги обычно хранил при себе в специальном поясе, а деловые бумаги, расписки и тому подобное держал в кожаной папке, которую всегда прятал в седельную сумку. Она висела вместе с седлом на перекладине возле наружной двери, ее никто не открывал. - Глаза Харли превратились в узенькие щелочки. - Если вас интересует, как записка оказалась под Чарли Брандом, то я объясню.
      - Вам известно, как она туда попала?
      - Я хочу только растолковать вам. И хотя я не адвокат, но еще в состоянии здраво рассуждать. У меня было два года, чтобы сообразить, как все произошло.
      Парень, который застрелил Чарли, свернул с большой дороги примерно в двух милях к северу от Шугабоула и двинулся далее через горы пешком...
      - Почему именно в двух милях к северу от города?
      - Здесь единственное место на дороге, где можно надежно спрятать автомобиль между больших камней.
      - Но отчего он дальше пошел пешком? Почему бы ему не поехать на лошади?
      - Ну а где бы он мог достать лошадь, чтобы никто об этом не знал? взглянул Харли на Диллона, удивленный его наивностью.
      - Ну хорошо, хорошо. Продолжайте.
      - Относительно пояса для денег и кожаной папки все правильно, - вставила Делия. - Отец всегда брал их с собой в поездку.
      - Как дважды два. Никто не станет утверждать обратное. Итак, парень топает через горы и добирается до лачуги первым.
      - Почему именно первым? Откуда вам знать?
      - Очень просто. Чарли в тот день приехал на лошади Берта Оукли из Шугабоула и привязал ее возле самой двери. А у этого коня есть дурная привычка: стоит только где-то поблизости появиться постороннему человеку, как он начинает громко ржать и бить копытами. Если бы Чарли оказался в хижине первым, он услышал бы ржание и, зная, сколько при нем денег, обязательно подошел бы к двери с револьвером наготове. Но его оружие осталось в кобуре, а он сам лежал в десяти - двенадцати шагах от входа. Стало быть, убийца уже прятался в хижине.
      - Звучит вполне правдоподобно. Дальше.
      - Ну, Чарли входит, и злодей укладывает его наповал с одного выстрела. Проще простого с такого близкого расстояния. Цель преступника: завладеть деньгами. Он страшно торопится, так как не имеет ни малейшего представления о том, что больная нога задержит меня на пять или шесть часов. Пояс с деньгами довольно широкий и объемистый, и убийца снимает с себя куртку, чтобы самому им подпоясаться. Он уверен, что надетая поверх куртка скроет добычу от посторонних глаз. Местность там довольно малолюдная, но всегда можно нечаянно на кого-то наткнуться. Преступник нервничает, ожидая с минуты на минуту моего появления, и в спешке не замечает, как у него из кармана куртки выпадает записка. Стаскивая пояс, он переворачивает Чарли и случайно накрывает мертвым телом листок.
      Делия сидела, покусывая, нижнюю губу. Диллон слушал, сдвинув брови и напряженно вдумываясь в каждое слово Харли.
      - Зачем ему понадобилось возвращаться пешком?
      Почему он не воспользовался лошадью Чарли Бранда?
      - Если бы он это сделал и если бы эту лошадь обнаружили в двух милях от Шугабоула, то даже сам Кен Чемберс, при всей его злобе, не смог бы посадить меня за решетку. У этого малого хватило ума оставить лошадь на привязи. А раз мы уже заговорили об уме, - Харли взглянул поочередно на Делию и Тайлера, Кен Чемберс сейчас в Коуди.
      Насколько мне известно, он находился в городе и вечером во вторник, когда убили Джексона. Кто застрелил его, тот и забрал у него записку. Я ничего не предлагаю, а лишь высказываю свои соображения. Но на вашем месте, будь у меня достаточно мозгов, я бы занялся вплотную Кеном Чемберсом.