Какое чудесное зрелище - этот глубокий спокойный сон. Будет ли она в состоянии потом, когда снова станет спать так же мирно, когда прояснится голова и успокоятся нервы, сердиться на Тая за то, что он о ней такое подумал? "Пожалуй, нет", - решила Делия и сама удивилась собственному безразличию. Вряд ли она уже завтра вспомнит все то, о чем он ей говорил и как он при этом выглядел.
      Делия подняла голову, прислушалась. Черт возьми, кто-то топтался на крыльце, и, очевидно, не один.
      Раздался звонок. Клара проснулась, открыла глаза и села.
      - Проклятый звонок! - воскликнула в сердцах Делия. - Посмотрю, кто к нам пожаловал.
      - Кажется, я крепко уснула, - заметила Клара. - Ради бога, не пускай никого.
      Но, как убедилась Делия, выполнить эту просьбу оказалось практически невозможно. Включив наружное освещение, она увидела на крыльце тех, перед кем в Коуди распахивалась любая дверь, если у них появлялось желание переступить чей-то порог.
      А потому Делия не стала противиться судьбе и послушно открыла мистеру и миссис Лемюэль Саммис.
      Она тут же получила поцелуй, на этот раз в щеку; правда, скорее это было легкое прикосновение, так как для Эвелин восхождение на пять ступенек представляло собой довольно серьезную нагрузку на дыхательную систему.
      - Ты выглядишь ужасно, девочка! Но это вполне понятно! Когда тот парень кажется, его звали Марби или Марбл - вышел наконец из тюрьмы, где он просидел два года за надувательство индейцев - будто индейца можно перехитрить! - он был толстым, как боров... Привет, Клара! Разве я не говорила тебе, что Лем вытащит ее еще до вечера? Конечно, я сказала это вчера, но она все-таки дома!
      - Помолчи, Эва, - остановил ее муж. - К освобождению Делли я не имею никакого отношения. Ее вызволили партнер Эскотта и Куин Пеллетт. Я боялся, что вы обе уже спите. Вероятно, вам и следовало быть в постели. Мы зашли по дороге к Эми...
      Делия опять включила лампу возле кушетки, и все четверо расселись, где им показалось удобнее.
      - Мы не надолго, - заверил Саммис. - Мне нужно задать вам несколько вопросов, а Эве хотелось непременно чмокнуть Делли в щеку. - Он похлопал жену по коленке. - Сперва к тебе, Клара.
      Что ты собираешься делать с конторой?
      - Как что? - изумилась Клара. - Меня же уволили.
      - Вовсе нет. Разве Делли ничего не сообщила тебе?
      Я уже давно подумываю о том, чтобы самому оставить все дела, связанные со старателями и рудниками, но мне жаль совсем закрывать контору. Только на днях я поделился с Делли, что с радостью поставил бы тебя во главе фирмы и дал бы тебе зеленый свет, если бы мог сообразить, куда девать Дана. Ну, кто-то "сообразил" вместо меня и не стал особенно церемониться.
      Ты, Клара, - очень толковый работник, но ты ведь женщина, а сейчас ситуация с добычей золота и серебра совсем иная, чем двадцать лет назад. Как сама-то считаешь? Справишься ли, сумеешь сохранить наше предприятие достаточно прибыльным?
      - Ну, я полагаю... - начала Клара не совсем уверенно. - Думаю, что смогу.
      - Скажем, девяносто долларов в неделю и третья часть от прибыли тебя устроит?
      - Я справлюсь, - кивнула Клара, выпрямляясь и поднимая голову, как человек, внезапно принявший твердое решение. - Но я должна сперва сообщить вам кое о чем, чтобы между нами не оставалось никаких недомолвок. Я почти приняла предложение Уинн Коулс стать ее партнером.
      Делия ахнула. Саммис нахмурился.
      - Ты имеешь в виду ту женщину с кошачьими глазами, на которую работает Пол Эмери?
      - Именно. Она говорила со мной около двух недель тому назад, но я тогда отказалась. Потом меня уволили. Мы условились встретиться с ней во вторник в полдень где-то в другом месте, но она пришла ко мне в контору, потому что принадлежит к типу людей, поступки которых определяются их сиюминутными капризами. Джексон ее увидел и почему-то просто взбеленился: они крупно поссорились. Я вскоре ушла и оставила их одних. Позднее я ей сказала, что принимаю ее предложение о партнерстве. Уинн Коулс намеревается вложить в дело до двухсот тысяч долларов. Мне обещала семь тысяч долларов в год и половину от прибыли после уплаты налогов.
      - Я не сомневаюсь, что ты эти деньги непременно заработаешь, - прищурился Саммис, - и переманишь к себе всех моих людей.
      - Вероятно, по мере истощения их нынешних участков... Но что мне оставалось делать? - Клара умоляюще протянула руки. - Ведь я лишилась работы, разве не так?
      - Тебе, девочка, следовало прийти к Лему, - заявила Эвелин торжественным тоном. - Все так поступают: чуть что - к Лему.
      - Я и так слишком часто докучаю ему. Кроме того, я была рада больше никогда не видеть Дана Джексона и нисколько не сожалела, что он меня уволил...
      Я ничего не говорила тебе, Делия, - повернулась Клара к сестре. - Не хотелось, чтобы кто-нибудь знал о моей сделке с Уинн Коулс, пока все не будет юридически оформлено. Здесь я допустила ошибку. Расскажи я тебе все, ты бы не пошла ночью с запиской к Джексону... Мне очень жаль, что я этого не сделала...
      Я всегда старалась ничем вас не огорчать, но не могла упустить благоприятную возможность, - оправдывалась Клара, обращаясь к Лему Саммису. А раз вы все равно хотите отойти от активных дел, то я уверена, что Уинн Коулс с удовольствием приобретет ваши права по контрактам со старателями на выгодных для вас условиях.
      - Мне она не очень-то нравится, - проворчал Саммис. - Представляю себе, какие пойдут толки: две женщины захватили компанию "Саммис и Бранд". Ну хорошо, потом пораскинем мозгами. А что ты об этом думаешь, Эва? Ладно, выскажешься после. А сейчас я чувствую себя очень усталым... Ты права, Эва, я действительно чертовски замотался.
      Эвелин в свою очередь ласково похлопала мужа по колену.
      - Там посмотрим, - вздохнул он. - Все основательно обсудим. Мне хотелось спросить тебя, Делли, вот о чем: ты сказала Бейкеру, что видела меня в автомобиле Эми у ее дома?
      Ошеломленная неожиданным вопросом, Делия с удивлением уставилась на Саммиса.
      - Как я могла сказать ему об этом, когда я вас вовсе не видела?
      - Не видела, говоришь?
      - Нет.
      - Значит, меня ты не заметила и эту тему с окружным прокурором не обсуждала?
      - Совершенно верно. Он только спросил меня, не видела ли я вас в автомашине Эми, и я ответила, что вы не могли быть в ней, поскольку в тот момент находились на ранчо "Какаду". Больше к этому вопросу мы не возвращались.
      - Ну что ж, ты, милочка, ошиблась. Как раз в тот момент я находился не на ранчо, а в автомобиле дочери.
      - Но, уезжая от вас, я полагала...
      - Полагать необходимо с должной осмотрительностью, Делли. Когда ты уходила, я и впрямь садился ужинать. Однако в десять часов мы подъехали к дому Эми... Мне хотелось бы задать вам обеим один вопрос. Предположим, что Эми в самом деле отправилась в контору к Дану и застрелила этого сукина кота, так как не могла больше терпеть его частых измен. Она этого не делала, но предположим на минутку, что именно она убила Дана. На чьей стороне...
      - Но она не могла застрелить Джексона. Где бы она достала револьвер?
      - Повторяю: она этого не делала, но предположим все-таки, что все произошло именно так. На чьей стороне вы обе в этом случае оказались бы?
      Захотели бы вы, чтобы Эми арестовали, судили и вынесли ей приговор?
      Обе сестры не сводили с Саммиса глаз.
      - Я бы не захотела, - твердо заявила Делия.
      - И я тоже, - поддержала ее Клара.
      - Я не совсем понимаю тебя, Лем... - вступила Эвелин.
      - Замолчи, Эва. Я не говорю ничего лишнего, чего уже не знает Бейкер. Итак, девочки, как я понял, вы обе на нашей стороне, и я вам верю, потому что хорошо вас изучил и, кроме того, вы дочери Чарли Бранда... А теперь об известных Бейкеру фактах. Два человека, независимо друг от друга, сообщили ему, что видели, как во вторник вечером, без четверти десять, из двери, ведущей в контору Дана, вышла Эми, и они не солгали. Уходя из дома, Дан предупредил жену, что ему нужно в контору, но Эми, заподозрив обман, решила проверить и поехала на Халли-стрит. Поднявшись по лестнице и убедившись, что кругом темно и тихо, она, не заглядывая в кабинет, спустилась вниз и ушла.
      Вот как это было... Где я присоединился к ней - не суть важно... Эми позвонила мне, и мы встретились. - На мгновение Саммис свирепо выдвинул вперед нижнюю челюсть, но тут же взял себя в руки и ровным тоном продолжал: - Эд Бейкер буквально жаждет допросить Эми и причинить нам кучу неприятностей. Он никогда не сумеет объяснить толком, где и как Эми достала револьвер и сумочку, принадлежавшие Делли, но тем не менее он вполне может арестовать ее и даже устроить судебный процесс. Ему не терпится скомпрометировать Саммисов в глазах жителей штата Вайоминг. Для обоснования мотива убийства Бейкер намеревается вытащить на всеобщее обозрение многочисленные любовные похождения Дана с женщинами. Вот почему я спросил вас обеих, на чьей вы стороне.
      Прежде всего это относится, Клара, к тебе. Дан вел себя очень осторожно и почти не оставлял следов.
      Я неоднократно пытался поймать его с поличным, и он это прекрасно знал. Десятки раз я порывался спросить тебя, Клара, о телефонных звонках и письмах, поступавших для него в контору, но у меня не хватало духа превратить дочь Чарли Бранда в заурядную шпионку и поручить тебе следить за этим бабником. Но Эд Бейкер не будет деликатничать. Он отлично понимает, что ты, Клара, - лучший и, возможно, единственный источник нужной ему информации. Он ждет тебя сегодня в десять часов, не правда ли?
      - Верно, - кивнула Клара. - Но откуда...
      - Откуда мне об этом известно, хочешь ты спросить? У меня еще осталось несколько друзей в канцелярии прокурора и здании суда. Когда эта история закончится, у меня их будет больше, чем у Бейкера, или не останется вовсе. Помнишь, как я его приструнил, когда он приготовился допрашивать тебя вчера утром? Даже будучи уверенным, что Джексона застрелила Делли, он не переставал копаться в грязном белье, а теперь, после разговора с губернатором, и совсем распоясался, и я уже не в силах его остановить. А посему я вынужден принять некоторые меры предосторожности. Прежде всего это касается тебя, Клара. Работая секретарем у Джексона, ты невольно много видела и слышала. И я хочу попросить тебя не разговаривать с Бейкером. Даже не ходить к нему. Прошу ради меня и Эми. Ты исполнишь мою просьбу?
      - Конечно, - просто ответила Клара.
      - Откажись встречаться с ним. Если Бейкер явится сюда, не впускай его. А если он все-таки каким-то образом проникнет в дом, не отвечай на его вопросы.
      Возможно, Бейкер решит задержать тебя, в таком случае немедленно звони Харви Ансону.
      - Но силы небесные... за что он может меня задержать?
      Как важного свидетеля. Ничего страшного.
      Судья определит величину залога, и через пять минут Харви Ансон вызволит тебя. Ты готова помочь мне?
      - Да, готова.
      - Я не сомневался, - с довольным видом кивнул Саммис. - Вы обе прекрасные девушки. Но ты, Клара, должна до конца сознавать, что тебя ожидает. Если тебя арестуют, а потом освободят под залог, то не только наш округ, но весь штат Вайоминг загудит, как потревоженный улей, наполнится самыми невероятными слухами. Ничего не поделаешь, такова уж природа людей. Это ты прекрасно знаешь сама, несмотря на юный возраст. Вспомни, какие только истории не рассказывали о вашей покойной матери и проповеднике Тоуле. Всей этой смердящей братии следовало бы повырывать языки.
      Вы можете себе легко представить, на какие гадости они способны, как могут оговорить Эми, вас, да и любого человека, если не постеснялись утверждать, будто Люси Бранд прокралась в хижину Харли и собственноручно застрелила своего мужа?
      Я не... В чем дело?
      С широко раскрытыми глазами и разинутым ртом Делия как ужаленная вскочила с кресла. Клара тоже уставилась на Саммиса, не в состоянии произнести ни слова.
      - В чем дело? - повторил он.
      - Что вы сказали? - спросила, задыхаясь, Клара. - Кто-то утверждает, будто...
      - Будто ваша мать убила вашего отца? Да, такие сплетни ходят. Хотя я напрасно упомянул об этом.
      Мне бы следовало знать, что никто не станет говорить на столь щекотливую тему в вашем присутствии. И тем не менее люди болтают, будто Люси убила мужа раз уж я начал, то выскажу все до конца, - потому что заподозрила его в любовной связи с Эми. И деньги забрала себе, а детективов нанимала только для отвода глаз. А преподобный Тоул каким-то образом все разнюхал и стал обрабатывать ее, давить на совесть, и в припадке раскаяния Люси покончила жизнь самоубийством. Они даже говорят...
      - Попридержи язык, Лем, - скомандовала Эвелин.
      Делия, по-прежнему с широко раскрытыми глазами, медленно опустилась в кресло и судорожно сжала подлокотники. Тихим, полным отчаяния и неверия голосом, ошеломленная Клара прошептала:
      - Но ведь это... ужасно!
      - Порой ты бываешь настолько глуп, что просто диву даешься! - воскликнула Эвелин с досадой, поднимаясь. - К чему тебе понадобилось повторять отвратительные сплетни, даже если бы они и доходили до них раньше? Переваливаясь, она подошла к Кларе и потрепала ее за плечо: - Забудь об этом, девочка. В горах немало койотов. Пошли, Лем! Уже почти десять часов, а нам еще нужно побывать у Эми.
      - Я не поеду к Эми, мне необходимо повидать...
      - Ну а я все-таки съезжу, и ты должен отвезти меня к ней. Пойдем же, пока ты не сморозил еще какую-нибудь ерунду.
      Направляясь к выходу, Лем задержался перед Кларой:
      - Так могу ли я положиться на тебя?
      - Да, вы можете вполне на меня положиться.
      - Спасибо... И мне очень жаль, если я... ах, чтоб их всех черти взяли!
      - Не переживайте! Все в порядке. Я провожу вас.
      Делия не помнила, ответила ли она на пожелания доброй ночи. Она слышала, как трое шаркали ногами в передней, как открылась и снова захлопнулась входная дверь, видела, как сестра вернулась в комнату и остановилась рядом.
      - Итак, что теперь? - подняла Делия глаза на Клару.
      Та промолчала.
      - Когда Руфус Тоул посещал тебя... последние две недели... он говорил что-нибудь в этом роде?
      - Нет, - покачала головой Клара и, круто повернувшись, направилась в переднюю.
      Через секунду Делия последовала за ней. Клара как раз накидывала на плечи взятый с вешалки платок.
      - Ты куда? - спросила Делия.
      - Хочу повидать Тоула.
      - И я с тобой.
      - Нет, сестренка. Ты останешься дома, - твердо возразила Клара, закутываясь поплотнее в платок. - Я старшая. И настаиваю... умоляю, в конце концов. Сама знаешь, как легко ты возбуждаешься. Пожалуйста, сестричка, прошу тебя! Я только все разузнаю и тотчас же назад... Очень тебя прошу!
      - Хорошо, - согласилась Делия и, выйдя на крыльцо, крикнула вслед исчезавшей во мраке Кларе: - Возвращайся поскорей!
      Делия подождала, пока автомобиль Клары не выехал на улицу, и затем вернулась в дом. Уже в гостиной она вспомнила, что забыла закрыть наружную дверь, однако это упущение показалось ей таким пустячным на фоне других событий последнего времени, что она даже не попыталась его исправить. Вместо этого она. упала ничком на кушетку и горько зарыдала, хотя не плакала даже в тюремной камере.
      Скоро рыдания затихли, плечи перестали вздрагивать, но Делия продолжала лежать, уткнувшись лицом в подушку. Она вспоминала, как там, на тюремной койке, у нее вдруг появилась уверенность, что она наконец постигла суть явлений и вещей.
      И вот теперь вся ее вновь обретенная, такая, казалось, стройная система взглядов на мир рухнула!
      Люди ее родного города, где жил и работал отец, в котором она и сестра родились, ходили в школу и на танцы, приглашали к себе гостей, - эти люди не постеснялись утверждать, что их мать убила своего мужа. Развеялись последние иллюзии; предстояло многое заново переосмыслить, но в голове царила полная неразбериха. В первую очередь требовалось решить, как быть дальше.
      Когда зазвонил телефон, Делия, желая избавиться от назойливого трезвона, сняла трубку, надеясь, что на другом конце провода сестра или Тай, но беспокоили от окружного прокурора и спрашивали Клару. Не зная, стоит ли полностью раскрывать карты, Делия ответила, что Клара вышла из дома двадцать минут тому назад. Повесив трубку, она взглянула на часы: шел уже одиннадцатый час. Доехать на машине до дома священника можно было за каких-нибудь пять минут, и Клара, видимо, скоро должна вернуться. Делия снова прилегла на кушетку.
      Она обещала Таю лечь в постель и постараться уснуть, а в тюрьме она дала себе слово впредь неукоснительно выполнять собственные обещания, однако до возвращения Клары нечего было и мечтать о сне.
      Делия стала размышлять о том, как поступить им в сложившейся ситуации. Она и Клара, конечно, уедут из Вайоминга. Здесь их ничто не держит. Ну а Тай?
      Как быть с ним? Как он в действительности относится к ней и какие чувства она испытывает к нему?
      Знает ли он, что судачат о ее матери? А если знает, почему раньше не поставил их в известность? Разве мужчина не обязан быть предельно откровенным с любимой девушкой?
      Но вот остановилась какая-то автомашина, не то возле их крыльца, не то у соседей? Может, Клара?
      Нет, она поставила бы машину в гараж. Значит - у соседей. Итак, разве не обязан мужчина быть... однако кто-то поднимается на крыльцо, и это определенно не Клара: уж больно тяжела поступь. Делия решила нипочем не открывать, сколько бы ни звонили. Ей бы следовало раньше выключить свет.
      Боже мой! Она ведь оставила входную дверь открытой! Шаги приближались. Делия рывком поднялась и опустила ноги на пол. Неожиданно в комнату вошел Руфус Тоул, без обычной вкрадчивой улыбки на мертвенно-бледном лице.
      Глава 14
      Нетвердой походкой, с трудом переставляя ноги, Руфус Тоул приближался к Делии Бранд. У кресла перед кушеткой, в котором совсем недавно сидел Лем Саммис, он, ухватившись рукой за спинку, остановился. Затем, осторожно двигаясь, обошел кресло и медленно опустился на мягкое сиденье. Делия хотела встать, но колени сделались у нее ватными, и она, отказавшись от первоначального намерения, осталась сидеть и лишь с удивлением молча смотрела на священника.
      Не звонким и мелодичным, как обычно, а каким-то глухим, скрипучим голосом он спросил:
      - Клара?
      Делия энергично затрясла головой:
      - Ее здесь нет.
      - Нет?
      Делия снова покачала головой.
      Руфус Тоул прижал правую ладонь с растопыренными пальцами к груди.
      Войдя в дом, он не сказал, как обычно: "Хвала Господу!", и речь его казалась такой же неуверенной и непривычной, как и все движения и выражение бледного лица.
      Мне нельзя много говорить, прохрипел он. - Я чувствую, как при каждом вздохе, внутри, льется кровь... Я ранен... В меня стреляли... Я заткнул рану носовым платком, чтобы кровь не выплескивалась наружу... Если я умру... Где ваша сестра?
      - Ее нет дома, - повторила, холодея от ужаса, Делия.
      Горящие религиозным фанатизмом глаза священника впились в лицо девушки.
      - Могу ли я довериться вам? Вы признаете карающую десницу человека?
      - Кто... - начала Делия и на мгновение запнулась. - Кто стрелял в вас?
      Вы признаете карающую десницу человека, дитя мое? - снова спросил он, игнорируя ее вопрос. - Я, кажется, умираю, ответьте мне.
      Это была одна из тех проблем, над которыми Делия много размышляла в тюрьме, и, очевидно, она решила ее для себя окончательно и бесповоротно, потому что ответила без колебаний:
      - Я не признаю карающую десницу человека. Но если вы ранены... Я должна...
      - Подождите! - Его голос и глаза удержали ее на кушетке. - Сперва о главном, потом все остальное. Вы должны узнать правду... Если я смогу... Гримаса боли исказила лицо Руфуса Тоула; он медленно, с трудом стал втягивать воздух, но на середине задержал дыхание. - Я намеревался когда-нибудь рассказать вам... вам и вашей сестре, стоя на коленях перед алтарем... как с вашей матерью.
      И вот теперь без святой молитвы... я умоляю вас: полагайтесь на Провидение. Факты неопровержимы, но пусть Господь направляет ваши помыслы и поступки!
      - Какие факты?
      - О вашем отце. Упокой, Господи, его душу. Он не был набожным человеком, но очень порядочным и добрым. Когда он отправился в роковую поездку два года тому назад, то имел при себе большую сумму мирских и немного Христовых денег от меня.
      Они принадлежали церкви. Я вручил ему десять двадцатидолларовых банкнотов, и на каждом в уголке вывел чернилами две буквы: "Р.Т." Ваш отец обещал передать их достойному старателю с условием, что найденные им в горах сокровища поступят в мою церковь во славу Господа нашего, сотворившего и эти горы, и все сокровища земли. Но его убили и забрали все деньги: и мирские и Божьи.
      Руфус Тоул замолчал, чтобы перевести дух, ладонью он по-прежнему зажимал рану на груди, губы у него вздрагивали.
      - Деньги взял у вашего отца тот, кто убил его, - возобновил рассказ смертельно раненный священник. - Я никогда никому не говорил о Божьих деньгах: не хотел подливать масла в огонь людской ненависти. Но я всего лишь слабый человек. Мне не часто приходится видеть двадцатидолларовые купюры: ведь жертвуют обычно более мелкие деньги.
      И когда мне попадается двадцатидолларовый банкнот, я осматриваю его со всех сторон. И вот однажды, к моему ужасу, увидел у себя в руках одну из тех купюр, которые дал вашему отцу. На ней в уголке стояли упомянутые две буквы, которые я собственноручно написал за двадцать один месяц до этого. И я точно знал, от кого получил ее. Учитывая все обстоятельства, не могло быть никаких... сомнений.
      Руфус Тоул опять замолчал, ему становилось все труднее дышать, и по его лицу было видно, каких усилий ему стоило продолжать разговор. Теперь он зажимал рану на груди уже обеими руками.
      - Мне... нужно закончить... Кровь внутри... душит меня. Банкнот взяли у меня... там, где ранили меня... пока я лежал, притворившись мертвым... чтобы спастись от верной смерти. - Он порывисто дышал, ловя открытым ртом воздух и раскачиваясь в кресле. Парализованная ужасом, Делия не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. - Хвала Господу! - прошептал священник горячо. - Я должен передать вам... миссию, возложенную на меня Всевышним! Я сейчас закончу!
      Виновный должен раскаяться и принять наказание, но не от человека, а от Господа нашего! Обратитесь... к Богу! Помоги мне, Господи! - Локти Руфуса Тоула соскользнули с ручки кресла, и он начал заваливаться набок. - Хвала Господу! - прохрипел он и замер, перегнувшись через подлокотник, как недавно Дан Джексон; руки священника безжизненно свисали почти до самого пола.
      - Нет! - закричала Делия. - Нет! - Не спуская глаз с мертвеца, она поднялась и стала медленно пятиться. - Нет, - прошептала она.
      У нее, обычно хладнокровно и основательно обдумывающей свои поступки, возникло непреодолимое желание с громким воплем кинуться прочь; быть может, кто-то ее услышит. Ах да, нужно поскорее вызвать доктора. Но где Клара?
      Зазвонил телефон. Стряхнув оцепенение, Делия уверенным шагом приблизилась к маленькому столику и сняла трубку.
      - Это резиденция семьи Бранд?
      - Да. У аппарата Делия Бранд.
      - Ваша сестра дома? Клара Бранд?
      - Нет, она вышла.
      - Не вешайте трубку, пожалуйста. Окружной прокурор хочет...
      Подождите, - проговорила Делия четко и ясно. - Немедленно пришлите сюда доктора. Здесь лежит человек, в него стреляли, и он, вероятно, умирает. Пришлите также...
      - Что?! Стреляли? Кто?..
      Но Делия уже положила трубку. Дрожащими пальцами она стала перелистывать страницы телефонной книги и, найдя нужный номер, снова сняла трубку.
      Ожидая ответа, она стояла, повернувшись к кушетке и креслу спиной.
      - Это дом священника Руфуса Тоула? - спросила Делия.
      - Да, сударыня. У аппарата его экономка.
      - С вами говорит Делия Бранд. Скажите, моя сестра Клара у вас?
      - Нет, мадемуазель. Она уже ушла.
      - Как давно?
      - Минут пять или десять тому назад. Я пустила ее в церковь: ей показалось там удобнее дожидаться священника. Через некоторое время она вернулась и, предупредив меня, что не может больше ждать, удалилась.
      - Благодарю вас.
      Не кладя трубки, Делия набрала следующий номер; на этот раз ей не потребовалось заглядывать в телефонный справочник: номер телефона квартиры Тайлера Диллона на Бич-стрит она знала наизусть.
      На другом конце никто не отвечал. В этот момент Делия услышала, как к дому подъехала автомашина и проследовала в гараж; вскоре в передней раздались шаги, и когда в дверях появилась Клара, она мягко опустила трубку на рычаги.
      - Я его не застала, - произнесла Клара. - Почему ты не в постели? Я прождала битый час, но миссис Боннер не знала... - Она замерла, уставившись мимо плеча сестры в ту часть комнаты, где стояли кушетка и кресло. - Дел! Боже мой, что это? - Клара подбежала к священнику, нагнулась над ним и тут же выпрямилась. - Дел! Ради всего святого...
      - Ты ошибаешься! - горячо и резко воскликнула Делия. - Он пришел... сел в кресло и заявил, что в него стреляли и он умирает... И я подумала: это ты... А теперь то же самое ты подумала обо мне...
      Мы обе приняли друг друга за...
      Делия внезапно громко расхохоталась. Она стояла и как безумная смеялась, плечи у нее вздрагивали, голова тряслась. Клара кинулась к ней и, схватив за руки, силой усадила на стул.
      - Сестренка! Ради бога, перестань! Я ничего такого вовсе не думала! Дел, дорогая, не надо... ты не должна...
      - Они обе здесь, - донесся с порога голос Эда Бейкера.
      Клара похолодела, Делия хихикнула.
      - Пожалуйста, доктор, сюда, к креслу, - продолжал окружной прокурор, входя в комнату. - Если он мертв, не трогайте его, пока я сам не осмотрю. Пригласи ребят, Франк. Здесь всем хватит работы.
      Глава 15
      Средний ежедневный тираж газеты "Таймс стар" из года в год не превышал девяти тысяч четырехсот экземпляров. В эти среду и четверг он возрос, соответственно, до двенадцати тысяч и четырнадцати тысяч двухсот, а в пятницу достиг рекордной планки - семнадцати тысяч шестисот штук.
      До последнего времени в гостинице Фаулера корреспонденты газет редко появлялись, еще реже в ней останавливались заезжие фоторепортеры. Даже когда в округе появлялись известные государственные мужи, граждане страны узнавали об их повседневной деятельности только благодаря усилиям местных журналистов. Однако к полудню пятницы в гостинице зарегистрировались уже одиннадцать представителей прессы из Спокана, Денвера, городов Тихоокеанского побережья и из населенных пунктов, расположенных между ними.
      Мистер Мэттьюз, губернатор Вайоминга, всегда держался весьма демократично. Обычно, чтобы попасть к нему на прием, не требовалось каких-либо формальностей - было бы желание. Однако потенциальный посетитель напрасно стучал бы в эту пятницу в дверь его кабинета в Шайенне, столице штата. Губернатор находился не в собственной канцелярии, а в клубе "Пирамидальный", в комнате с надежно запертыми дверями. И лишь немногие знали об этом.
      Церковь преподобного Руфуса Тоула всегда была открыта, в любой день недели, на тот случай, если кому-то вдруг захочется войти и помолиться, однако редко в ней оказывалось более одного или двух молящихся. Но в пятницу люди шли нескончаемым потоком, указывая друг другу на то место, где Клара Бранд сидела накануне вечером, прежде чем смертельно ранить пастора. В то же самое время другие любопытные, проезжая мимо дома 139 на Валкен-стрит, замедляли движение и, вытягивая шеи, старались разглядеть что-либо за окнами гостиной, в которой Делия Бранд застрелила Руфуса Тоула через сорок восемь часов после того, как она уложила наповал Дана Джексона, что расценивалось как выдающееся достижение. Очевидное противоречие в определении конкретного виновника преступления являлось не более чем отражением одного лишь аспекта полемики, расколовшей жителей Паркового округа на два враждующих лагеря.
      На самом верхнем этаже нового Саммис-Билдинг в своем кабинете сидел Лем Саммис и не отрываясь смотрел на человека, расположившегося по другую сторону письменного стола; цепкий, острый взгляд посетителя, лет на десять моложе хозяина, не выражал ни дружелюбия, ни особой симпатии, но вместе с тем не был он и враждебным.
      - Нет, Лем, - твердо заявил гость, - я здесь не для того, чтобы говорить вам любезности или обмениваться комплиментами. Возможно, однажды вы подрежете мне крылья или, наоборот, я подрежу их вам, но сегодня нам нужно действовать сообща против этих парней. Бейкер должен прекратить свои нападки, или мы окончательно разделаемся с ним, а потом доберемся и до Карлсона. Горнорудная промышленность способствовала процветанию Вайоминга, и мы, золотопромышленники, будем и впредь управлять делами нашего штата. Мне наплевать, кто убил Джексона, ваша дочь или даже вы сами. Надеюсь когда-нибудь хорошенько прижать вас на этом, но не так, как делает Карлсон, не прибегая к помощи голодных обезьян. Мэттьюз забился в нору, но я отыщу его, и ему не поздоровится.
      - Я вовсе не прошу об одолжении, Олли, - проговорил Лем холодно.
      - О каком одолжении может идти речь! Нам обоим отлично известно, какова ситуация. Мы посчитаемся друг с другом после того, как все благополучно завершится. В первую очередь я займусь губернатором.
      - Когда вы его найдете, то передайте ему от меня...
      - Я не стану никому ничего передавать от вас, а выскажу свое собственное мнение.
      - Пошел к черту!
      - После вас, Лем, после вас!
      Когда Олли Невинс ушел, Саммис еще некоторое время сидел неподвижно, потом снял телефонную трубку и что-то в нее пробурчал. Через минуту дверь открылась, и в кабинет вошел начальник полиции Франк Фелан. Взглянув с опаской на суровое лицо с выдвинутой нижней челюстью, он уселся в свободное кресло.
      - Ну что, Франк? Они полностью отстранили тебя от расследования?
      - Да, - кивнул Фелан с мрачным видом. - Они хотели послать моих людей с постановлением на проведение обыска в доме Дана Джексона, а я воспротивился.
      - Кто подписал постановление? Судья Мериам?
      - Он самый.
      - И они намереваются в самом деле производить обыск?