Глава 7

Нийя Тормик прибыла на сборище первой. Была уже почти полночь, когда я пошел открыть на звонок дверь, избавив Фрица от неприятности влезать в тапочки и радуясь случаю хоть немного размяться.

— Привет, — произнес я с вежливым удивлением, ибо на пороге стояли трое, все знакомые мне.

Нийя Тормик, за ней Карла Лофхен, а в арьергарде высился сержант Пэрли Стеббинс. Мы с Пэрли довольно часто цапались, зато раз или два были такими друзьями — водой не разольешь. Пока я помогал им разоблачаться, он произнес:

— Вторая девица так и увязалась за ней, я не смог от нее отделаться. Вот я и подумал, если она не нужна, то избавимся здесь от нее вместе.

— Конечно, — согласился я, — только предоставим это Кремеру. Он обещал быть с минуты на минуту. А ты ступай на кухню — дорогу ты знаешь, — Фриц угостит тебя сандвичем с поросячьей вырезкой и зеленым луком.

Пэрли встрепенулся, в глазах его появился голодный блеск.

— Наверно, мне все-таки не следует выпускать ее из виду…

— Ба! Ба! Мой дорогой приятель, здесь как-никак собрание, и мы с мистером Вулфом в числе его участников. Так как насчет сочной свининки и дымящегося черного кофе?

Пэрли зашагал на кухню, а я повел балканок, оставшихся на моем попечении, в кабинет.

Я думал, Вулф встанет на дыбы, оказавшись лицом к лицу сразу с двумя черногорскими барышнями, но он поднялся и приветствовал их, как подобает мужчине. Кресла я уже расставил. В первый раз я видел Нийю не в фехтовальном одеянии. Она выглядела очень ладненькой в темно-коричневом костюме и таких же полусапожках, без какого-либо иностранного налета — впрочем, одежда — не главное, что меня интересует в женщине. Ее глаза выделялись на лице, как две черносливины в тарелке со сливками, но на щеках играл румянец — может, из-за холодрыги на улице.

Нийя посмотрела прямо на Вулфа и сказала:

— Так вы и есть Ниро Вулф.

Вулф едва заметно кивнул. Подавшись вперед, он положил локти на стол и сплел пальцы. Поскольку мне много раз приходилось видеть, как он рассматривает людей, я не сомневался, что на моих глазах разыгрывается особое и редкое представление.

— Вы отрядили полицейского, чтобы привести меня сюда, — сказала Нийя. — Не понимаю, зачем.

— Его отрядил не я, а инспектор Кремер.

— Да, но с вашей подачи. — Она слегка мотнула головой; сегодня днем я уже отметил это ее характерное движение. — А может, вы даже сами предложили так сделать.

— Совершенно верно, мисс Тормик. Я устроил эту встречу. Тут выплыло одно обстоятельство, которое вынудило меня к немедленным действиям, чтобы уберечь от ареста мистера Гудвина. Все-таки он мой доверенный помощник, и мне не очень-то улыбается вытаскивать его из-за решетки. Может, конечно, то, что я узнал, на самом деле ложь — мы это выясним. Я подумал, что лучше провести дознание в присутствии инспектора Кремера, а кроме того, я хотел увидеть, как вы поведете себя, когда на вас будут давить.

— Я выдержу.

— Вот и отлично.

Она улыбнулась ему. Выражение «не тронь меня» появлялось на лице Нийи, когда она сжимала губы, но когда она улыбалась, то на нем можно было прочитать как раз что-то вроде «приди ко мне».

— Вы уже сказали ему, что я ваша приемная дочь? — спросила Нийя.

Вулф нахмурился и повернулся ко мне:

— Тот, кто ее привел, сейчас на кухне?

— Да, сэр. Это Стеббинс. Вы ведь знаете сержанта Стеббинса.

Вулф кивнул:

— Все равно, мисс Тормик, лучше обсудим это потом. Я не говорил полиции, что вы моя дочь. Сейчас желательно, чтобы меня не подозревали в предвзятом отношении. Тем более столь интимного свойства. Вы согласны?

— Я должна подумать… — Она заколебалась. Улыбка сбежала с ее лица. — Конечно, я сделаю все, что вы скажете; но… — Девушка снова улыбнулась. — Я бы хотела получить назад мою бумагу — теперь-то я знаю, что значит быть дочерью Ниро Вулфа. Я поняла это, когда, оказавшись в беде, послала документ вам. Конечно, после того как я не видела вас с трехлетнего возраста, вы не можете ожидать от меня взрыва дочерних чувств — например, чтобы я бросилась вам на шею и расцеловала в обе щеки…

— О, нет, нет, — поспешно согласился Вулф. — Тут и говорить нечего… речь идет о моей ответственности, только и всего. Ведь я был в здравом уме и твердой памяти, когда брал ее на себя. А что же до документа, подтверждающего факт удочерения, то я бы предпочел, если вы не против… Но вот, кажется, и мистер Кремер. Или мадам Зорка.

— Зорка! — удивленно воскликнула Карла.

Однако в кабинет вошел Кремер, сопровождаемый Фрицем. Он деловито осмотрелся, коротко поздоровался со всеми и, обнаружив, что кресло, в котором он обычно сидит, занято Нийей Тормик, уселся в другое — слева от Карлы Лофхен.

— Ну и где же эта Зорка? — бросил он.

— Пока не пришла, — ответил я.

— А Стеббинс?

— Закусывает на кухне.

Кремер что-то промычал и воззрился на Карлу.

— Я велел Стеббинсу привести сюда Нийю Тормик.

— Я пришла вместе с ней, — отозвалась Карла непререкаемым тоном, всем своим видом показывая, что твердо намерена остаться.

— Да я уж вижу. Так что же, мистер Вулф?

— Ждем мадам Зорку. А пока, может, вы расскажете, что узнал комиссар от генерального консула?

Кремер метнул на него недовольный взгляд.

— Да бросьте, — раздраженно сказал Вулф, — не доводите осторожность до абсурда. Если Ладлоу убила кто-нибудь из девушек, будьте уверены, она прекрасно осведомлена, кто он такой. То, что вы тоже все знаете, может их испугать и заставить проговориться. А если они не убивали, какая разница, даже если они и узнают о Ладлоу?

— Все равно, наверно, об этом напишут завтрашние газеты, — проворчал Кремер. — Они вечно лезут куда не надо. Ладлоу был британским секретным агентом.

— Вот как. А что он делал в школе фехтования? Работал или развлекался?

— Консул ничего не знает. Ладлоу связывался напрямую с Лондоном. Они пытаются узнать в Лондоне что-нибудь стоящее. Там сейчас пять часов утра. Я и раньше вам говорил, что все это похоже на…

Тут он замолчал, чтобы дать мне возможность ответить по телефону. Звонили ему, и я посторонился, чтобы он мог взять трубку.

Слушая, что ему говорили, Кремер не удержался от сквернословия. Ясно, что речь шла не о каких-то там мелких неприятностях, ибо у Кремера были весьма старомодные соображения о недопустимости ругательств в присутствии дам, и он обычно непоколебимо придерживался своих строгих принципов, если только они не мешали работе. Наконец он бросил трубку, уселся снова в свое кресло и испустил вздох, от которого закачалась люстра.

— Зачем вообще понадобилось вызывать сюда Зорку? — резко спросил он, посмотрев на Вулфа. — Признавайтесь!

Вулф покачал головой:

— Подождите, пока она придет. Это она звонила? Разве она сюда не собирается?

— Собирается со страшной силой. Она смылась!

— Смылась?

— Сбежала! Дала деру! Отвалила! И вы знали, что она так сделает! Вы заставили меня послать за ней человека! Чтоб вам провалиться, Вулф, я уже двадцать раз говорил, что в один прекрасный день…

— Пожалуйста, мистер Кремер. — Вулф сморщился, как от кислого. — Прошу вас, сэр. Я в такие игры не играю — я вышел из этого возраста. Я понятия не имел, что мадам Зорка собирается сбежать. Она позвонила нам — во сколько, Арчи?

Я заглянул в свои записи и ответил:

— В одиннадцать двадцать одну.

— Спасибо. Она позвонила и кое-что нам сообщила. Арчи сказал ей, что он свяжется с мисс Тормик и перезвонит ей на квартиру, откуда мадам Зорка и звонила. После этого мы немного обсудили то, что она рассказала, и пришли к выводу, что будет лучше разобраться во всем в вашем присутствии. Как вам известно, я никогда не выхожу из дома по делам, поэтому мы попросили вас, чтобы вы доставили обеих сюда. Очень странно, что она ушла из дома, ведь она сама нам позвонила и должна была ждать звонка от Арчи и мисс Тормик.

— Еще как странно. Тем более что она ушла с чемоданом и сумкой.

Вулф поднял брови:

— Но, я полагаю, вы успели организовать за ней слежку?

— Нет! С какой стати? Или вы думаете, что в моем распоряжении миллион человек, которых я отправляю следить за всеми и каждым, замешанным в дело об убийстве? Чушь собачья! Я послал человека, чтобы он привел ее сюда. Ее дома не оказалось. Внизу консьерж сказал, что она ушла с чемоданом и сумкой минут за десять до прихода моего человека.

— Что-нибудь выяснилось?

— Выясняют.

— Пф! — Вулф оглядел всех нас. — Ну ладно, все остальные уже собрались. Самое лучшее, что мы можем сделать в создавшихся обстоятельствах, это начать без нее.

— Валяйте, — хмуро сказал Кремер.

Вулф откинулся и полуприкрыл глаза — мисс Тормик, наверное, и не сознавала, что он следит за ней, как ястреб.

— Итак, мадам Зорка позвонила нам в одиннадцать двадцать одну. Она заявила, что вскоре после того, как убийство было обнаружено, когда все находились в конторе, она заметила, как мисс Тормик что-то засовывает в карман пальто мистера Гудвина, которое висело на вешалке. Полиции она об этом не сказала, но ее мучила совесть, так как убийство, по ее мнению, было просто ужасным. Поэтому она решила позвонить мистеру Гудвину и поставить его в известность, что она собирается известить полицию…

— Что вы сунули Гудвину в карман? — пролаял Кремер, повернувшись к Нийе.

Но та не сводила глаз с Вулфа и не обратила на Кремера никакого внимания.

Вулф властно провозгласил:

— Подождите минутку. Я организовал эту встречу, так позвольте мне ее проводить. Арчи сказал мадам Зорке, что разыщет мисс Тормик и встретится с ней. Но, конечно, он сделал это не сразу. Он отправился в прихожую, чтобы исследовать содержимое своих карманов. В одном из них он обнаружил сверток, который сам он туда не клал. Арчи не стал доставать его оттуда. Он оставил его на том же месте, и мы тут же решили позвонить вам и привезти сюда мисс Тормик и мадам Зорку. Пока это все. Арчи, принеси сюда пальто.

Я вышел в прихожую, снял с крючка свое пальто, принес его в кабинет и разложил на столе Вулфа, так, чтобы преступный карман оказался сверху.

— Пожалуйста, мистер Кремер, — сказал Вулф, — наверное, будет лучше, если вы осмотрите содержимое первым.

Даже обращаясь к инспектору, Вулф не смотрел на него, зато не спускал глаз с Нийи. Кремер потянулся к пальто, сунул руку в карман и извлек из него содержимое Я вертелся у него возле самого локтя, старательно сгорая от любопытства. Он недоуменно посмотрел на свернутый кусок брезента, оказавшийся у него в кулаке, затем положил его на стол и развернул. Пятна на рукавице теперь были цвета потемневшего красного дерева. Когда нашим глазам представилась маленькая металлическая штучка, я позволил себе сделать изумленное восклицание.

— Так я и подозревал, — произнес Вулф — Мистер Кремер, это те самые две вещи, которые вы так и не нашли, не так ли?

Кремер процедил сквозь зубы:

— Так вот почему ты дал стрекача…

Я посмотрел на него сурово и холодно:

— Все догадки строите. Вы же слышали, мистер Вулф сказал, что…

Кремер повернулся к Нийе.

— Вы! — выстрелил он, по-прежнему не разжимая челюстей. — Дайте-ка мне эти штуки. — Он схватил перчатку и сунул ей чуть ли не под нос вместе с col de mort, уютно лежавшем в его ладони. — Вы подложили это Гудвину в карман?

Она кивнула:

— Да, я.

От такого ответа у Кремера отвалилась челюсть. Он вытаращил на девушку глаза, и, признаться, я тоже. Нийя же держалась молодцом. Правда, сидела она несколько напряженно, плотно прижав руки к коленям, но вовсе не казалась перепуганной. Кремер собрался что-то сказать, но потом захлопнул рот, подбежал к двери и, распахнув ее, заорал:

— Стеббинс! Сюда!

Пэрли рысью ворвался в кабинет, его большое лицо казалось одновременно испуганным и смущенным, так как бедняга пытался на бегу жевать и глотать. Кремер направился к своему креслу, на ходу пробурчав:

— Садись и достань свой блокнот.

— Минутку, — вставил Вулф. — Вы собираетесь предъявить обвинение мисс Тормик?

— Нет, — ответил Кремер. — Я ее допрашиваю. А вы что, против? Если да, то я могу забрать ее с собой в участок.

— Вовсе нет. Лучше делайте это здесь, где нас четверо, а вас двое.

— Мне плевать, будь вас хоть сотня. — Кремер показал находки сержанту и продолжал: — Запишите, что я предъявил ей эту брезентовую рукавицу и стальную штуковину и спросил, она ли положила их в карман пальто Гудвина, и она ответила: «Да, я». — Он повернулся лицом к Нийе Тормик. — Далее. Вы заявляете, что положили две эти вещи в карман пальто Гудвина, когда оно висело на вешалке в кабинете Милтана, вскоре после того, как было обнаружено тело Ладлоу. Верно?

— Да.

— Это вы убили Перси Ладлоу?

Она ответила чистым, ясным голосом:

— Вы уже спрашивали меня об этом, и я ответила «нет».

— Дайте ей объяснить… — выпалила Карла Лофхен.

— Замолчите, пожалуйста! Так вы по-прежнему говорите «нет»?

— Да.

— Это вы сняли со шпаги стальной наконечник, после того как шпага пронзила грудь Ладлоу?

— Нет.

— Вы сняли его со шпаги, надев на руку перчатку, и, обнаружив, что на перчатке остались следы крови, решили отделаться от того и другого?

— Нет. Я никогда…

— Когда вы взяли этот наконечник из стеклянного шкафчика в кабинете Милтана?

— Я его оттуда не брала.

— Разве не вы сами положили эти две вещи Гудвину в карман?

— Я.

— Значит, они были у вас, не так ли?

— Да.

— Откуда вы их взяли?

— Я нашла их в кармане своего халата — зеленого халата, который я надеваю поверх фехтовального костюма.

— То есть как — нашла?

— А что такое? Разве «нашла» — неудачное слово?

— Просто превосходное, да и только. Прелестное. Как, когда и где вы нашли эти вещи?

— Минутку, мистер Кремер. — Вулф заговорил деловым тоном: — Мисс Тормик в нашей стране чужая. Поэтому я либо посоветую ей ничего не отвечать, пока я не раздобуду для нее адвоката, либо мы сделаем небольшой перерыв и я сам скажу ей пару слов.

— Что вы собираетесь ей говорить?

— Вы тоже все услышите. — Вулф поднял палец. — Мисс Тормик. Вряд ли вас обвинят в убийстве, пока не опровергнуто ваше алиби, обеспеченное мистером Фабером. Пока все нормально. Однако вас могут задержать как важную свидетельницу — чтобы вы никуда не сбежали — и выпустить под расписку, чтобы вы были под рукой, когда понадобитесь. Вас сейчас попросили дать обстоятельный отчет, каким образом вы оказались связаны с орудием, которым было совершено убийство, которое, по вашему собственному признанию, спустя короткое время после совершения преступления находилось у вас. Все, что вы скажете, будет стенографироваться. Если вы согласитесь отвечать, ваши слова будут запротоколированы как официальные показания, так что лучше, если они будут правдой. Если вы откажетесь отвечать, вас могут арестовать как важную свидетельницу. Решайте сами. Я понятно объяснил?

— Да, — она улыбнулась ему. — По-моему, я все поняла. Говорить неправду мне незачем; единственное, что я могу, это как раз рассказать обо всем правдиво. — Она подняла глаза на Кремера. — Все произошло в кабинете Милтана, где мы сидели в ожидании полиции. Я сунула в руку в карман и почувствовала, что в нем что-то лежит. Сверток был большой, даже очень. Я начала было его вытаскивать, чтобы посмотреть, что это такое, но тут поняла, что это фехтовальная перчатка. Я попыталась решить, что же делать. Я отлично знала, что у меня в кармане ей неоткуда взяться — я хочу сказать, что я ее туда не клала. В первую минуту я очень испугалась, но заставила себя подумать. Мистера Ладлоу убили в фехтовальном зале, где с ним занималась я, и вот теперь у меня в кармане откуда ни возьмись фехтовальная перчатка, и если нас обыщут… — Она повернула ладонь. — Я оглянулась, чтобы найти, куда бы ее спрятать, и мне на глаза попалось пальто мистера Гудвина. Я знала, что это именно его пальто, — все остальные раздевались в своих шкафчиках наверху — и вспомнила, что он пришел, чтобы выручить меня из беды, а потому я подошла к вешалке и, когда, как мне показалось, никто на меня не смотрел, вынула сверток из своего кармана и сунула в его карман.

— Премного вам обязан…

— Заткнись, Гудвин! Мисс Тормик, вы хорошо понимаете, что вы пытаетесь мне рассказать?

— Я… Кажется, да.

— Вы пытаетесь мне рассказать, что у вас в кармане находился довольно объемистый сверток, а вы ничего не заметили.

— Но и я тоже, — вставил я. — Я тоже ничего не заметил.

— Тебя не спрашивают! Сиди и молчи в тряпочку. Так что же, мисс Тормик?

Она покачала головой:

— Не знаю — разумеется, я очень волновалась. Халат, который я надеваю, очень свободный, карманы в нем большие. Вы же его на мне видели.

— Видел, видел. Итак, вы признаете, что утаили обстоятельство, связанное с преступлением?

— Это… очень дурно, да?

— Дьявольщина! Нет, что вы. Все просто замечательно. А вы знаете, кто подложил вам в карман тот сверток?

— Нет.

— Ну конечно. И когда — тоже не знаете?

— Нет. — Нийя нахмурилась. — Я уже думала об этом. Халат я оставила на скамье в раздевалке, когда отправилась фехтовать в зал в конце коридора. Когда я оставила в зале мистера Ладлоу и встретила в коридоре мистера Фабера, я забежала в раздевалку, чтобы сбросить там щитки, перчатки и маску и накинуть халат, а потом пошла в нишу с мистером Фабером. Кто бы ни подложил мне в карман этот сверток, я не думаю, что он сделал это прежде, чем я облачилась в халат, так как я тогда заметила бы, что в нем что-то лежит. Когда консьерж поднял крик, мы все сбежались туда, натыкаясь друг на друга — вот тут-то, по-моему… это единственное, как я могу объяснить, почему у меня в кармане…

— И вы понятия ни о чем не имели, да?

— Я ничего не знала до тех пор, пока в кабинете Милтана не почувствовала, что в моем кармане что-то лежит.

— И вы испугались. А на самом деле вы тут были совершенно ни при чем.

— Да. Я была не виновата. Я вообще не виновата.

— Ну разумеется. Но, хотя вы были совершенно не виноваты, вы все же не рассказали об этом полиции, и не собирались и никогда бы не стали, если бы мадам Зорка не сообщила, что она видела, как вы это делали, и вы не рискнули опровергать ее слова! — Кремер прогавкал последние слова прямо в лицо Нийе, приблизив к ней свою физиономию дюймов на тридцать.

— Я… — Нийя сглотнула. — По-моему, я могла бы. Но, подумав обо всем, я решила, что, когда мистер Гудвин найдет у себя в кармане сверток, он передаст его вам, а для вас, мне казалось, не будет иметь значения, был он у меня в кармане или пет.

— Ну, так вы неправильно подумали. Мистер Гудвин не таков, чтобы передавать улики полиции. Мистер Гудвин вместо этого перелез через забор и бросился домой к папе показать, что он нашел, а папа сказал…

— Вздор! — резко оборвал Кремера Вулф. — Давайте-ка разберемся. Вы слышали, что я вам сказал; повторять все заново ни к чему. Допустим, что ваши надуманные предположения справедливы, что Арчи видел, что у него в кармане что-то лежит, и решил сбежать, и что он скрыл от вас эту вещь, — вы все равно не сможете доказать свои догадки, так какого же дьявола вы тянете кота за хвост? Тем более что, как только нам позвонила мадам Зорка и мы обыскали карманы пальто Арчи, мы тут же связались с вами.

— Вам пришлось это сделать!

Вулф скривился.

— Не знаю, не знаю. Пришлось? Всегда можно что-нибудь придумать, если очень захочется. Все равно, мы сразу позвонили вам. А ведь мы могли бы и не связываться с вами, а начать разбираться сами, без вас, и две вещи, которые вы не смогли найти, так и остались бы для вас пропавшими, ведь мадам Зорка сбежала, когда ей позвонили Арчи и мисс Тормик, так что угроза разоблачения с ее стороны отпала бы сама собой. Выходит, это нам вы обязаны тем, что два исчезнувших с места преступления предмета оказались у вас в руках. И нам вы обязаны тем, что знаете о крайне подозрительном обстоятельстве, а именно о том, что мадам Зорка исчезла — с чемоданом и сумкой. Вы узнали также и о способе, которым преступник избавился От перчатки и col de mort, и этим вы обязаны бесстрашной откровенности моей клиентки.

Кремер стоял и неотрывно сверху вниз смотрел на Вулфа и, насколько я мог судить по его красной физиономии, вовсе не лучился благодарностью.

— Ага! — произнес он в ответ на последние слова Вулфа. — Так все-таки она ваша клиентка, верно?

— Я же вам говорил.

— Вы говорили неопределенно. Вы сказали, что решите, когда встретитесь с ней.

— Ну, так я с ней уже встретился.

— Отлично. Так она ваша клиентка или нет?

— Да, она моя клиентка.

Кремер поколебался, потом медленно повернулся и посмотрел сверху вниз на Нийю — испытующе, но без особой враждебности; я подавил ухмылку. Я знал, что его глодало. Он отлично сознавал, что не пришло еще то время, когда он сможет позволить себе безбоязненно навесить обвинение в убийстве на клиента Ниро Вулфа, будь то мужчина, женщина или ребенок, и его наверняка подмывало оставить Нийю Тормик в покое и подыскать себе новую жертву. Он даже, почти сам того не сознавая, удостоил Карлу Лофхен быстрым подозрительным взглядом искоса, но затем снова принялся разглядывать Нийю, а через мгновение повернулся к Вулфу и сказал:

— Фабер подтвердил ее алиби. Ну что ж, ладно. Но вам ведь не нужно говорить, что у алиби есть две стороны. А если Фабер почему-то полагает, что ей нужно обеспечить алиби, и решил сделать это? А она тоже думает, что алиби ей необходимо, а потому приняла и подтвердила сказанное им? Может, даже не сознавая, что, выгораживая ее, Фабер на самом деле хлопочет об алиби для себя самого?

Вулф кивнул:

— Старый трюк, но хорошо срабатывает. Конечно, это вполне возможно. Не хотите пива?

— Нет.

— А вы, мисс Тормик, мисс Лофхен?

Выслушав их отказы, он нажал на кнопку и продолжил:

— Грязное дело, мистер Кремер. Придется мне выяснять, кто убил мистера Ладлоу, если только вы не сделаете это раньше меня. Само собой, вы ничего не добьетесь, если будете травить мою клиентку. Посмотрите на нее. Когда вы уйдете, я с ней немного побеседую и посоветую, чтобы пока она по-прежнему держалась за алиби, которое ей предоставил Фабер, даже если он его сфабриковал. Не спорю, это алиби защищает и Фабера, но ее оно тоже защищает. Если вы вдруг всерьез заподозрите Фабера, особенно если обнаружите подходящий мотив, дайте мне знать, и мы вернемся к этому алиби.

— Вы же сами подозреваете ее во лжи!

— Да нет, не очень. Солгать может кто угодно, по крайней мере, любой скорее молча согласится с ложью, чем решит предстать перед судом в деле об убийстве. Кстати, об этом самом мистере Фабере. Вы глубоко заблуждаетесь, подозревая, что я с ним хоть как-то знаком. До сегодняшнего дня я никогда его не видел и ничего о нем не слышал. Может, он тоже тайный агент?

Кремер смерил его взглядом.

— Откуда вы можете это знать, если вы с ним совершенно не знакомы?

— Я и не знаю. Я просто предположил. Если бы я знал, я бы не спрашивал. Он не британец?

— Нет.

— Ну разумеется. Он мог бы носить нарукавную повязку со свастикой. Он не понравился ни Арчи, ни мне. Жаль, что алиби моей клиентки построено на его показаниях; я бы предпочел доказать ее невиновность, не опираясь на них. Как вам кажется, смерть Ладлоу не напоминает охоту германского орла на британского льва?

— Ничего мне не кажется. Для меня речь идет просто о том, что один человек убил другого.

— Ну хорошо, пусть так. — Вулф взглянул на часы. — Уже за полночь, а я еще должен поговорить с мисс Тормик. Кто-нибудь еще хочет ее о чем-либо спросить?

— Она иностранка. Я хочу взять у нее подписку о невыезде.

— Да не сбежит она, по крайней мере сегодня ночью, а насчет подписки можно договориться и завтра, если вы так настаиваете.

Кремер что-то промычал.

— Она слишком важный свидетель. У нее в руках находилось орудие убийства. Пусть придет завтра в мое управление к лейтенанту Роуклиффу.

Вулф насупился:

— Лейтенант Роуклифф — это тот самый невежа, что явился сюда как-то с ордером на обыск и перерыл весь мой дом.

— Вот-вот. Вы это не забыли, правда?

— Не забыл. Так же как и вы не… Войдите… Что там, Фриц?

Из-за того, что кабинет был загроможден креслами, Фрицу пришлось говорить с Вулфом через голову Нийи Тормик. Он держался официально, как всегда в присутствии дам, но не потому, что был так воспитан, а просто-напросто из страха. Когда порог нашего дома переступает женщина любого возраста и наружности, Фриц так и ждет несчастья и пребывает не в своей тарелке, пока непрошеная гостья не убирается восвояси.

— Сэр, к вам пришел один джентльмен, мистер Шталь. Он уже был у вас сегодня.

Вулф велел впустить его.

Глава 8

На фэбээровце был тот же костюм, что и днем, и держался Шталь так же изысканно; единственная перемена состояла в том, что он удосужился вычистить ботинки. Кремер бросил на него взгляд, что-то промычал и слегка оперся о краешек моего стола.

Фэбээровец извинился своим хорошо поставленным голосом.

— О, мистер Вулф, я не знал, что вы заняты… Я не хотел вторгаться…

— Да, я буду занят еще какое-то время. Вы хотели поговорить со мной с глазу на глаз?

Казалось, Шталь был озадачен. Он нахмурился и обвел собравшихся быстрым взглядом.

— Может, и нет, — протянул он. — Дело всего лишь… в том законе, который требует регистрации агентов иностранных ведомств.

— Мы же, кажется, все выяснили?

— Ну… необходимо удостовериться, что вы поняли все требования этого положения.

— Кажется, я их отлично понял.

— Возможно. Параграф пятый Акта гласит: «Любое лицо, которое умышленно нарушает любое положение данного Акта, или дающее ложные показания по данному Акту, или уклоняющееся от дачи оных, подлежит наказанию в виде штрафа размером до тысячи долларов, или лишения свободы сроком до двух лет, или и того, и другого».

— Ну да, все ясно.

— Возможно. Другой параграф Акта определяет агента иностранного ведомства как любое частное лицо, компаньона, объединение или корпорацию, которые действуют или работают в качестве представителя иностранного ведомства, а иностранное ведомство определяется как правительство иностранной державы, лицо, постоянно проживающее за границей, или любое иностранное деловое сообщество, компания, объединение, корпорация или политическая организация.

— Повторите еще раз.

Фэбээровец исполнил просьбу Вулфа. Тот в ответ покачал головой:

— Не знаю. Не думаю, что я должен регистрироваться в соответствии с этим Положением. Я работаю сейчас только на молодую женщину по имени Нийя Тормик. Она иностранка. Но она не деловое сообщество, не компания, не объединение, не корпорация и не политическая организация и в данное время постоянно за границей не проживает.

— Где она?

— Она перед вами.

Фэбээровец посмотрел на Нийю, внимательно ее изучая. Затем он перевел пристальный взгляд на Вулфа. Наконец он медленно покачал головой и объявил:

— Я тоже ничего не могу сказать. Мне еще не встречались подобные случаи. Я должен посоветоваться с Генеральным прокурором. Позже я сообщу вам его мнение.

Он с достоинством поклонился, повернулся и вышел из кабинета.

Я хихикнул.

Кремер поднял руки, словно собираясь всплеснуть ими, и тоже направился к двери. На полпути он остановился и провозгласил: