Обличье? Так, значит, они были не настоящими цыганами? И тут Джанни неожиданно вспомнил, что о цыганах он впервые услышал, когда ему исполнилось одиннадцать лет. А были ли они - настоящие цыгане? Или они все были вот такие, фальшивые?
      - Медаллия всего-навсего сомневалась в том, правы ли мы вообще, - упрямо заявила Патти. - Правы ли мы в том, что пытаемся вытянуть эту планету из Темных веков. Она понимала все преимущества Ренессанса, который зарождается здесь, на Талипоне, но испытывала сомнения в справедливости попыток обращения всех этих людей к современной жизни, с высокоразвитой техникой и светской идеологией. Эсмеральда кивнула:
      - В конце концов их предки прилетели сюда именно для того, чтобы обо всем этом забыть.
      - Нет, - возразил Морган. - Она думала, наша ошибка в том, что мы пытались убедить аристократов в целесообразности объединения. Но как еще мы можем уговорить их прекратить непрерывные междоусобицы?
      - Да, это достойная цель, - сказала Розали. - Но разве не еще больше прольется крови, если они убедятся в том, что у всех них - общий враг?
      - Но как еще добиться их объединения? - всплеснул руками Морган. - О, я знаю, Ллевеллина, ты по-прежнему думаешь, что нам следует попытаться подтолкнуть их к религиозному возрождению. Но аристократы считают, что религия и жизнь - это разные вещи, а не нечто единое!
      - Вот видите? Мы даже между собой не в состоянии договориться, - вздохнула Розали. - То есть нет, договориться мы можем, но всех нас мучают те или иные сомнения. Так что нет ничего удивительного в том, что Медаллия насытилась всем этим по горло и ушла своей дорогой.
      - Она не просто ушла, - проворчала Патти. - Она думает, что мы ошибаемся в том, что хотим убедить аристократов в том, что их общий враг - купечество.
      Холодная рука страха сжала сердце Джанни. Убедить господ в том, что купцы - их враги, и чтобы они Объединились и ополчились против торговых городов? Это будет кровопролитная битва! Нечего и дивиться тому, что они уже натравливали Стилетов на пироджийцев!!!
      - Но она сказала, что если мы сделаем это, нам следует вовремя предупредить купцов, чтобы они успели разбежаться и спрятаться, - продолжал Морган. - Мало того, она считала, что они должны обороняться! Говорю вам: то, что этот пироджиец Браккалезе выступил в Совете с предложением объединить все торговые города, - это ее рук дело!
      Джанни несказанно порадовался тому, что "цыгане" знают его только под именем "Джорджио". Но как они прознали о замысле Гара? И почему они решили, что идея эта принадлежит его отцу? Худшая мысль напугала Джанни: на что они способны, чтобы помешать отцу? Джанни навострил уши, чтобы еще более внимательно дослушать разговор до конца.
      Глава 8
      - Лига купцов сможет уничтожить все, чего мы стараемся добиться, согласилась Ллевеллина. - Хуже того: когда остров окажется поделенным на два силовых блока, может начаться гражданская война!
      Какие добренькие! Оказывается, они не хотели гражданской войны, они хотели только перебить всех купцов. Неужели эти глупцы не понимали, что именно к этому приведет осуществление их замысла?
      Видимо, не понимали.
      - Мы не должны забывать о нашей цели, - проговорил Морган. - А цель наша в том, чтобы принести мир на всю эту исстрадавшуюся планету, где на севере господствует племенной анархизм, а на юге и востоке - анархизм деспотический. Талипон, обладающий торговым флотом, способен стать центром распространения идеи централизованного правительства, мира под знаком согласия...
      - Или мира под знаком империи, - мрачно добавил Гайлс.
      - Любой мир лучше, чем никакого, - возразила ему Розали.
      - Верно, - подтвердила Эсмеральда. - Мир - залог справедливости, основа для процветания науки и искусств.
      - Но никакого мира не будет, если для начала мы не установим его на Талипоне, - напомнил ей Морган. - Это следствие из закона Мальтуса.
      - Верно, это фундаментальный принцип предындустриальной экономики, вздохнул молодой человек. - Население возрастает в геометрической профессии, а производство продуктов питания - в арифметической.
      - Верно, Джордж, это мы все знаем, - кисло произнесла пожилая женщина. Четыре человека умножить на четыре человека равняется шестнадцати, но четыре бушеля зерна прибавить четыре бушеля зерна получится всего восемь бушелей. Без промышленного оборудования людей всегда будет больше, чем пищи, пока...
      - Пока чума, голод или война не приравняют их число к такому, что пищи будет хватать на всех, - вздохнула Розали.
      Джанни в ужасе слушал разговор. Ему хотелось закричать, но он не мог ведь он пребывал во сне.
      - Потом настанет мир и благоденствие для всех, пока люди не размножатся и пока еды снова станет не хватать. Тогда весь цикл повторится снова.
      - И снова, и снова, и снова, - угрюмо проговорил Морган. - Так что любые страдания, которые повлечет за собой осуществление нашего плана, будут меньше, чем если бы нашего плана не было бы.
      Легко же ему было так говорить! Ведь не его народ будет гибнуть, не его мать или сестру изнасилуют солдаты врага, не их продадут в рабство, не его дом и товары сожгут!
      - Но разве отсталые люди вроде рабов феодалов на западном материке когда-либо сумеют воспринять современную технику? - с сомнением спросил Гайлс.
      - Смогут, если их обучить, - решительно заявила Розали. - И не просто обучить, а объяснить, что это способ разбогатеть, а это для серва не так-то мало.
      - Верно, - подхватила Эсмеральда. - А такое обучение вполне по плечу купцам. Сочетание крестьянской ментальное(tm) с меркантильностью купцов способно произвести потрясающие результаты.
      - Точно так же, как общественное мнение в северных племенах, - добавил Гайлс. - Если они будут достаточно долго и громко разглагольствовать на своих "пау-вау", они забудут о том, что жажда богатства - это плохо, и, отказавшись от охоты, займутся земледелием.
      - И тогда мы сможем постепенно установить здесь несколько конвертеров материи с тем ограничением, чтобы они не производили драгоценных металлов.
      Нужно, чтобы такой конвертер был у каждого аристократа.
      Даже в полусне у Джанни волосы встали дыбом от обилия непонятных слов. Неужто эти фальшивые цыгане и вправду колдуны?
      Следующие слова, сказанные Морганом, только укрепили Джанни в его подозрении.
      - А когда у каждого дворянина будет машина, способная без затрат с его стороны производить все товары, необходимые для жизни, он получит неоспоримое преимущество перед купцами, он ни за что не устоит перед искушением заняться торговлей.
      Не устоит перед искушением! Да ведь тогда дворяне просто-напросто разорят купцов! Бог свидетель: в тех городах, которыми правили аристократы, они и так уже предостаточно обирали купцов. Налоги и официальная монополия уже и так сильно сказывались на прибыли от торговли, а господа еще и настаивали на том, чтобы купцы нанимали возниц и погонщиков у них по неимоверным ценам! Если же помимо этого они обойдут купцов в том, что станут производить ценные товары из ничего, они окончательно изничтожат торговцев! И не за счет того, что станут продавать эти товары по более низким ценам. Они просто никому не позволят соперничать с собой! Торговля будет объявлена противозаконным занятием для всех, кроме наймитов аристократов. Они создадут монополию, с которой невозможно будет бороться!
      - Но количество конвертеров материи должно быть строго ограничено, взволнованно проговорила Эсмеральда. - Если дворяне начнут производить золото и серебро, закладывая в конвертеры куски свинца и булыжники и нажимая на кнопочку...
      - Нет. Конечно же, нет, - нетерпеливо прервал ее Морган. - И почему только ты считаешь своим долгом напоминать нам об этом всякий раз, когда мы начинаем говорить на эту тему, Эсси? Если они получат возможность производить золото и серебро, им не будет нужды вообще заниматься какой-либо торговлей!
      Золото из свинца! Они точно колдуны! Или на худой конец - алхимики!
      - Алчность заставит виконтов и дожей забыть о своих глупых междоусобицах и объединиться против купцов, - довольно произнес Морган. - Им только нужно будет увидеть, что у них есть реальная возможность захватить монополию на торговлю и отобрать всю прибыль, которая теперь достается купцам. Им этого не удастся добиться быстро, ибо купцы умны, хитры и расчетливы, и в плане торговли аристократы так или иначе будут значительно отставать от них.
      - Но они изучат эту теорию, - отметила Розали. - И нам удастся-таки превратить аристократов в торговцев.
      Как только они могли быть настолько наивны! Ведь с благородными господами так ни за что не получится! Объединившись, они непременно пошлют свои войска на торговые города, дабы окончательно и бесповоротно расправиться с купцами. Тогда прекрасные здания Пироджии рухнут на дно лагуны, откуда некогда поднялись! О, быть может, они и оставят в живых несколько купцов, связанных по рукам налогами и договорами и потому целиком и полностью зависящих от благородных господ. Они превратят их в своих рабов, которые будут торговать за них и для них и у которых будут отбирать всю прибыль. Если не всю, то уж не меньше девятнадцати частей из двадцати. Нет, кем бы они ни были, эти люди, их план был чудовищен - по крайней мере для купцов, для того образования, той культуры, которыми они так гордились, ибо большей частью и образование, и культура процветали благодаря купцам, а никак не благодаря аристократам. О да, художники неплохо проживут и под покровительством виконтов, но только в том случае, если станут писать их портреты на заказ и сцены военных побед. Выживут и поэты, покуда будут сочинять героические поэмы и восхвалять добродетели местных виконтов и виконтесс, как восхвалял Ариосто Лукрецию Борджиа в "Неистовом Роланде". Да, художники и поэты будут процветать, если станут придворными, ручными, вот только благородных господ маловато - их числа хватит на то, чтобы прокормить лишь горстку людей искусства! А купцы были способны прокормить многие десятки!
      - Наши планы должны быть претворены в жизнь, - решительно заявил Морган.
      - Верно, - согласился Гайлс. - И если Медаллия действительно хочет их нарушить, нужно придумать, как остановить ее.
      Даже во сне Джанни сумел отчетливо представить, как его пальцы смыкаются на горле Гайлса. Чтобы кто-то вздумал причинить зло этой прекрасной милосердной девушке? Никогда!
      Похоже, "цыганам" эта мысль тоже не пришлась по душе. Воцарилось испуганное молчание. Наконец слово взяла Эсмеральда.
      - Надеюсь, ты не считаешь, что ее надо убить!
      - Да нет же, нет, конечно! - поспешно воскликнул Гайлс. - Я имел в виду, что ее надо бы изловить и не дать уйти.
      - Не нравится мне это, - проворчала Розали.
      - Стыд и позор! - возмутился Морган. - Подумать только - как можно даже помышлять о том, чтобы лишить разумного человека свободы!
      - Да нет, вы меня не правильно поняли! - в отчаянии проговорил Гайлс. - Но непременно должен найтись какой-то способ, как сделать так, чтобы она нам не навредила.
      С минуту все молчали. Затем Эсмеральда сказала:
      - Предупредить всех о цыганке-отступнице?
      - О нет! - воскликнула Розали. - Они могут ополчиться против нее, обличить ее в колдовстве или безбожии и сжечь на костре!
      - Не может быть, чтобы здесь процветали такие варварские нравы!
      Джанни мысленно содрогнулся. Он-то хорошо знал, что нравы его сородичей могут быть очень даже варварскими, когда дело доходит до обвинений в колдовстве. Но почему эти люди так озабочены насчет обвинений Медаллии в колдовстве, когда сами - колдуны?
      - Она была так добра, так мягкосердечна, - с сомнением проговорила Эсмеральда. - Быть может, имело бы смысл забросить ее в какую-нибудь отсталую область, где многие нуждаются в излечении от болезней?
      - Нет, здесь она непременно усмотрит подвох, - подтвердила Эсмеральда. Можно было бы отправить Делла по деревням под видом менестреля, чтобы он распевал о страданиях сирот. Через месяц все уже будут только и говорить, что о бедняжках сиротах, и Медаллия тут же организует для них приют.
      - Нет, - покачал головой Гайлс. - Медаллия умна и прозорлива. Она поймет нашу хитрость и в том, ив другом случае. Нужно либо захватить ее, чего мы делать не станем, либо постоянно опережать ее и действовать более хитро, чем она.
      Судя по тону Моргана, такое предложение пришлось ему по душе.
      - Это будет несложно. Нас тридцать, а она одна.
      - Значит, нужно будет играть по-честному, - вздохнула Розали.
      Играть? Это у них называется игрой? Но для Джанни и его народа это жизнь. Жизнь - или смерть!
      - Хватит о Медаллии. Мы все решили, - заключила Розали. - Но что нам делать с этими двумя бродягами?
      Джанни мысленно похолодел.
      - А что мы можем с ними сделать? - вздохнул Морган. - Не можем же мы бросить их здесь на погибель, когда они так тяжело ранены, а один из них притом еще не оправился после сотрясения мозга. Судя по всему, стукнули его очень сильно!
      Эсмеральда поежилась.
      - Радуйтесь, что вам не пришлось осматривать эту рану. Кость, правда, не повреждена, но наверняка судить без рентгена трудно.
      - Не исключена подчерепная гематома, - сказала Розали и нахмурилась. - Ему необходимо наблюдение.
      - Придется взять их с собой, покуда мы не найдем надежного места, где можно было бы их оставить, - решил Морган. - До замка принца Рагинальди всего два дня пути, а мы так или иначе думали заглянуть туда.
      - В таком случае, видимо, придется оставить их там, ~ вздохнула Розали, хотя мне даже страшно представить, как отдать людей в таком состоянии на попечение средневековых лекарей.
      - Не такая уж она отсталая, местная медицина, - возразил ей Морган. - Их лекари располагают кое-какой вполне приличной техникой и даже знают, как изготавливать антибиотики - эти сведения со времен первых поселенцев передавались здесь из уст в уста.
      Последние несколько фраз пролетели мимо ушей Джанни, поскольку он в ужасе думал о том, что ожидало их с Гаром. Они попадут в руки Рагинальди - тех дворян, на службе у которых состояли Стилеты! Сами Рагинальди, быть может, и не знали, кто такой Джанни, но вот Стилеты знали наверняка. Они узнают его в первую же секунду, а еще через секунду они с Гаром будут мертвы, если только Рагинальди не решат покалечить их и отправить в Пироджию в знак назидания для остальных горожан. Нет! Им с Гаром нужно было во что бы то ни стало как можно скорее бежать!
      А за этой мыслью явилась другая. Более подходящего случая не представится. Цыгане не ожидают, что они возьмут да и уйдут среди ночи, почти сразу же после того, как их спасли. С другой стороны, особых подозрений их исчезновение вызвать не должно. Ну, сочтут Джанни и Гара неблагодарными и бестактными наглецами или хуже того - парой бродяжек, которые сыграли с ними шутку.
      Джанни не мог поверить в наивность этих людей. Особенно его возмущало то, что они возомнили себя умнее народа Талипона. То есть они считали себя такими мудрыми, что смели брать на себя право вмешиваться в их дела и решать их судьбу! Неужели они не понимали, что дворянин по доброй воле ни за что не станет заниматься торговлей? Отбирать у купцов львиную долю прибыли под видом изъятия излишков или борьбы с монополизмом - это одно дело, но чтобы благородные господа сами взялись зарабатывать серебро? Нет! Наверняка эти люди должны были понимать, что для того, чтобы дворяне прекратили воевать друг с другом, они должны были поработить купцов!
      Вот именно, - подтвердил старец. Длинные седины, развеваясь, закрывали его лицо, вертелись, словно нити из кудели вокруг веретена.
      Джанни в страхе осознал, что перестал слышать цыган, и судя по всему, уснул окончательно.
      Если ты знаешь об этом, наверное, ты знаешь, как нам с Гаром остаться в живых и невредимыми добраться до Пироджии! - сказал он. - Наверное, ты бы мог сказать мне и о том, как защитить Пироджию от дворян и от этих наивных и глупых доброхотов!
      Великан уже говорил, как это сделать! - отвечал старец. - Он говорил вашему Совету, что им следует объединиться со всеми другими торговыми городами.
      Отчаяние охватило Джанни.
      Мне ни за что не убедить советников в этом! Не горюй, - посоветовал ему старик. - Ты что-нибудь придумаешь, и быть может, на эту мысль тебя наведет другая цель.
      Сердце Джанни с надеждой всколыхнулось. Какая цель?
      Береги Медаллию, - сказал старец. - Береги ее, защищай и помогай ей во всех ее делах, и тогда она заменит тебя и сумеет убедить советников. Прислушивайся к ее советам, ибо ей известно столько же, сколько этим цыганам-притворщикам, и положение дел она видит лучше, и судит обо всем трезвее.
      На этот раз Джанни вспомнил о том вопросе, который хотел задать до того, как лик старца исчез.
      Кто ты такой?
      Зови меня Волшебником, - ответил старец. - Чародеем в твоем уме. - Лик начал таять, исчезать. - Пора уходить, ты должен это понимать. Цыгане не погонятся за вами. На самом деле они будут даже рады вашему исчезновению, ибо с их плеч свалится лишняя обуза. Но уйти вы должны сейчас.
      Но как? - выкрикнул Джанни в отчаянии. Лик старика уже успел превратиться в маленькое белое пятнышко.
      Уходите, - донесся издалека голос старца. - Уходите.
      Джанни сел так резко, что чуть было не ударился макушкой о дно кибитки. Случись такое, он бы непременно разбудил цыганское семейство, спавшее в фургоне. Стараясь дышать медленнее и тише, он торопливо огляделся по сторонам. Костер догорал, возле него не было ни души. Кое-где под кибитками спали, завернувшись в одеяла, молодые парни. Некоторые из них громко храпели. Те же, что были постарше, со своими женами спали внутри фургонов. Только сейчас Джанни вспомнил о том, что в таборе не было ни одного ребенка. До сих пор он считал, что они просто не попадались ему на глаза, но теперь, когда он знал, что цыгане ненастоящие, он думал о том, что детей и не должно быть. На миг он задумался о том, кто они такие на самом деле, но ничего придумать не успел, так как увидел молодого цыгана с мечом, который прошел между кибиткой, под которой лежали Джанни и Гар, и догорающим костром. Дозорный! Они выставили дозорного! А быть может, и двоих, чтобы, если одного убьют, второй успел поднять тревогу. По крайней мере именно так поступать учил Джанни старик Антонио.
      Значит, ему и Гару нужно было напасть на часовых одновременно. Джанни встал на колени и подобрался к спящему великану.
      - Гар, просыпайся! - прошептал он и принялся трясти друга за плечо. В следующий миг Джанни был готов отпрянуть в сторону, потому что великан спросонья повернулся на спину и резко отвел в сторону руку. На счастье, Джанни он не задел. Зевнув, он проснулся и сел. Джанни изо всех сил нажал на плечо друга, чтобы тот, не дай Бог, не стукнулся макушкой о дно фургона. Гар заворчал, с силой отвел руку Джанни, и на секунду в его глазах полыхнуло пламя ненависти. Рука его взметнулась для удара, способного сокрушить любого, кто бы ни...
      Но вот пламя злобы сменилось радостью узнавания.
      - Джорджио! - еле слышно прошептал Гар. Значит, он не притворялся. Не притворялся, если спросонья и с перепугу вспомнил выдуманное имя Джанни. Джанни прижал палец к его губам и прошипел:
      - Т-с-с-с-с!
      - Т-с-с-с-с! - повторил Гар и жест, и звук, а потом шепотом спросил:
      - Почему?
      - Потому что мы должны уйти отсюда так, чтобы цыгане нас не заметили.
      Гар не стал спрашивать, зачем это нужно. Он только кивнул.
      - Они выставили двоих часовых, - прошептал Джанни. - Нам нужно напасть на каждого из них по отдельности и бесшумно уложить.
      - Почему? - снова спросил Гар. Джанни снова шикнул на него. Надо было объяснить, ведь великан лишился рассудка.
      - Потому, что если мы этого не сделаем, они увидят, что мы убегаем, и поднимут тревогу. Гар покачал головой.
      - Зачем? Они скоро будут спать.
      - Может быть, - согласился Джанни. - Но тогда их место займут другие двое.
      - Нет. Нет, - покачал головой Гар, оглянулся и пристально уставился во тьму. Джанни сдвинул брови и обернулся, чтобы понять, куда смотрит Гар, и увидел, что один из часовых, зевая, доплелся до костра, постоял возле него минуту-другую, а потом сел, подвернув ноги под себя, и воззрился на костер. Снова зевнул, а тут и второй дозорный появился. Похоже, как ни странно, они не видели друг друга. Второй часовой тоже зевал. Первый улегся, положил руку под голову и захрапел. Второй улегся по другую сторону от костра. Через минуту храпел и он. Гар посмотрел на Джанни.
      - Спят, - сообщил он.
      - Да, - отозвался Джанни, только тут поняв, что все это время тупо таращился на происходящее у костра, раззявив рот. Закрыв рот, он добавил:
      - Да, спят.
      По спине его побежали мурашки. Волосы на затылке встали дыбом. Что же за безумец шел с ним рядом?
      Но тут он вспомнил о Волшебнике, являвшемся ему в видениях. Можно было не сомневаться, в разуме Гара он тоже бывал, но вот только мыслей у ополоумевшего великана стало меньше, и там Волшебник мог беспрепятственно трудиться. Джанни решил на будущее быть с Гаром как можно осторожнее.
      Встряхнувшись, он проговорил:
      - Ну что ж? Теперь ничто не помешает нам уйти, куда мы захотим, верно?
      - Верно, - туповато кивнул Гар. Было видно, что его мучают сомнения, однако он следом за Джанни выбрался из-под кибитки, подражая другу, натянул сапоги и пошел за ним во тьму.
      В ту ночь они шли долго. Сначала пустились по дороге в обратную сторону, чтобы спутать свои следы со следами от колес фургонов. Потом пошли лесом, то поднимаясь на пригорки, то спускаясь, и так шли, пока не вышли на другую проселочную дорогу. По ней пошли на юг - вернее, в ту сторону, где, как надеялся Джанни, был юг и где находилась Пироджия. Шли, пока у Джанни не стало сил идти. дальше. Гар тоже порядком устал, но все же сумел взвалить Джанни на плечо и дотащил его до двух больших камней, под прикрытием которых они были хотя бы защищены от ветра. Там они проспали до утра. На счастье, в ту ночь Джанни не видел во сне ни лика Волшебника, ни женщины-танцовщицы.
      Проснулись оба от стука конских копыт и громких окликов. Джанни рывком сел и тут же скривился от боли, которой отозвались на резкое движение полученные днем раньше ушибы. Он выглянул из-за камня и увидел с десяток солдат. Это были не наемники-кондотьеры. На этих была военная форма - желто-красные плащи. Позади солдат ехал мужчина в лиловом бархатном камзоле. На лоб его был низко надвинут берет. Он о чем-то громка спорил с седобородым стариком в балахоне и мягкой круглой шапочке. На груди старика на толстой золотой цепи висел тяжелый медальон. По обе стороны от них шли еще десятеро солдат. Эти осматривали придорожные кусты, раздвигали ветки палками, заглядывали за каждое упавшее дерево, в каждую ямку, каждую трещину в камнях вдоль дороги.
      - Плохо? - неожиданно спросил Гар. Джанни мысленно подпрыгнул ввысь на милю, но удержался, не вскрикнул, только невольно ухватился за камень.
      - Плохо, наверное. Судя по всему, это принц и его советник. Нам лучше спрятаться.
      Он обернулся и увидел, что Гар уже спрятался за валун позади большого камня. Джанни присоединился к нему и навострил уши.
      - Но, ваше высочество, они не могли уйти так далеко за столь короткое время! - возражал советник. - Но даже если они и сумели уйти далеко, какой от них может быть вред - от двух пеших, невооруженных людей?
      - Что-то я не припомню, чтобы они тебе показались такими уж безвредными, когда ты заставил меня покинуть мои покои и отправиться на их поиски! проворчал принц. - Если ты прав и если они вправду переодетые купцы, мы должны схвати гь их и наказать по меньшей мере.
      - Скорее всего так оно и есть, и они - лазутчики от купцов, - подтвердил советник. - Цыгане сказали, что подобрали двоих бродяг, которые попросили их о помощи, а потом ночью сбежали. Я сразу понял, что они скорее всего из того торгового каравана, на который двумя днями раньше напали Стилеты.
      Джанни с трудом сдерживал возмущение. Он был страшно зол на мнимых цыган. Трусы! Натравили на них с Гаром дворян - сами не стали делать грязную работу! Лицемеры!
      - Верно. А когда они вернулись с пленными и когда мы нашли клеймо хозяина на мешках с товарами и подвергли возниц пыткам, дабы они сознались в том, кто их нанял, что они нам сказали? Джанни Браккалезе! Сын того самого мятежного купца, который пытается создать союз торговых городов, дабы они объединились против нас!
      Джанни замер. Неужели они охотятся за ним?
      - Точно. А командир Стилетов заверял нас в том, что его люди бросили его на дороге, потому что он был мертв, - мрачно проговорил советник. - Но что они обнаружили, когда вернулись за трупом? Он исчез. Мертвец встал и ушел! Могут ли быть хоть малейшие сомнения в том, что этот молокосос Браккалезе до сих пор жив? Могут ли быть хоть какие-то сомнения в том, что он и его телохранитель это те самые двое бродяг, что попросили приюта у цыган?
      - Никаких сомнений, - мрачно ответил принц, - если учесть, что и Стилеты, и цыгане описывали спутника этого юнца как великана.
      - Но воистину ли они так опасны? - вопросил советник.
      Джанни слышал шаги и негромкую перекличку обшаривающих округу солдат. Они подходили все ближе и ближе к тому месту, где затаились Джанни и Гар. Как Джанни жалел о том, что не попросил у цыган хоть какого-нибудь оружия - хотя бы самого маленького кинжала! Он в отчаянии оглядывался по сторонам, понимая, что его вот-вот найдут и схватят. Рука его судорожно, до боли сжала крупный булыжник.
      - Опасен его отец, - отозвался принц. - И если мы возьмем его сыночка в заложники, быть может, он и откажется от попыток создать этот премерзкий союз против нас.
      Советник вздохнул.
      - Ваше высочество Рагинальди! Я никак не пойму, почему бы вам не противостоять этому купеческому союзу, создав собственный союз дворян! Даже эти цыгане советовали именно это!
      "Само собой", - подумал Джанни мрачно и твердо решил разделаться с мнимыми цыганами, когда выберется из этой переделки.
      - Мне нестерпима сама мысль о таком союзе, - буркнул принц. - Чтобы Рагинальди объединились с какими-то Веккио, не говоря уже о более низкородных семействах? Объединение с прежними недругами противоречит здравому смыслу, но я готов поверить, что купцы могут стать более опасны, чем любой из моих собратьев дворян.
      От этих слов у Джанни кровь стыла в жилах. Особенно его поразило то, что принц Рагинальди назвал дворян не соперниками и не врагами, а "собратьями".
      Но размышлять об этом сейчас было не время. Звук шагов солдат, прочесывающих окрестности, слышался все ближе. Джанни поднял булыжник, приготовился подпрыгнуть...
      Тень легла на него, заполнив угол между валуном и скалой, где прятались они с Гаром. Тень человека в шлеме и с нагрудником - солдата!
      Глава 9
      Звякнули латы, стукнула палка, тяжелые сапоги остановились на расстоянии оклика от другой стороны дороги.
      - Что? - прозвучал голос воина прямо над ухом у Джанни. - Что это было?
      - Да заяц, - недовольно и брезгливо откликнулся другой воин. - А я уж было понадеялся.
      Понадеялся? Почему? Ведь он тоже не благородного происхождения простолюдин, как и Джанни. Или он именно поэтому так хотел...
      Снова зазвучали шаги. Невероятно, но... они удалялись!
      - Смотрите, не пропускайте ни одной ложбинки! - напомнил солдатам другой голос, пониже.
      - А я так и делаю, капрал, - ответил пехотинец издалека. - Тут и ложбинок нету никаких.
      Джанни сидел окаменев, не в силах поверить собственным ушам и такой удаче. Неужели воин и вправду не заметил их с Гаром? Невозможно!
      Заяц. Это был заяц. Подумать только - их спас какой-то длинноухий! Кролик!
      Но пока укрытие беглецов миновал только один из тех воинов, что прочесывали местность по эту сторону от дороги. Джанни снова крепче сжал булыжник, подобрался, приготовился, чтобы в случае чего дать отпор. Один из солдат непременно должен был проявить интерес к закутку между скалой и валуном...
      Но ни один такого интереса не проявил. Один за другим они проходили мимо, перекликаясь и пугливо переругиваясь. Капрал отчитывал их. если они начинали говорить слишком громко. Может быть, они не хотели найти беглецов, а может быть, им было все равно. Но может быть, у такого поведения солдат была и другая, таинственная причина? Как бы то ни было, они упорно миновали убежище Джанни и Гара. Прошли пешие воины, простучали копыта коней, стихли голоса принца и его советника.
      Но Джанни еще долго сидел, сжимая в руке камень. Пальцы его, правда, уже держали его не так крепко, но он все еще не верил, что опасность миновала.
      Наконец Гар зашевелился, встал на четвереньки, выглянул из-за валуна, выждал некоторое время, поднялся на ноги, посмотрел в ту сторону, куда удалился отряд. Лицо его было бледно, глаза широко раскрыты.
      - Они ушли? - решился спросить Джанни.
      - Ушли, - ответил Гар и решительно кивнул. - Ушли. Все.
      Джанни медленно поднялся. Невероятно, но это было правдой: солдаты прошли мимо них, исчезли за деревьями, что густо росли у дороги. Там уже мало-помалу оседала поднятая пыль.
      - Пойдем теперь? - глянув на Джанни с высоты своего роста, поинтересовался Гар.
      - А-а-а... Да! - Джанни наконец очнулся от раздумий. Они просто обязаны были не упустить такой счастливой возможности. - Но по дороге мы не пойдем, Гар. Поднимемся на холм, спустимся с него, поднимемся на следующий, пока не уйдем подальше от этих мест, где за нами охотятся принц Рагинальди и его люди!
      ***
      Они нашли другую дорогу, но она уводила на запад и восток. Однако путь от Пироджии через горы лежал на северо-запад, потому Джанни и Гар пошли на восток. Джанни решил, что в худшем случае они выйдут к побережью, а там смогут построить плот и доплыть до Пироджии.
      Когда стемнело, Гар ухватил Джанни за рукав и указал на лесистый склон справа и зашагал вперед. Джанни, нахмурившись, пошел за ним, и так шел, не понимая, с чего это его другу вздумалось идти в эту сторону, но вскоре это выяснилось: Гар ткнул пальцем в сторону поваленного дерева. Дерево упало, по всей видимости, не так уж давно, поскольку побурела лишь малая часть хвои. Джанни сразу понял, чем привлекло Гара это дерево. Оно треснуло ниже последних сучков, но не на всю толщину, а частично. Образовавшейся расщелины вполне хватало для того, чтобы усесться, не пригибаясь. Джанни по примеру Гара принялся за работу. Они обломали ветки с нижней части ствола. В результате образовалось достаточно места, чтобы можно было вытянуться в полный рост, и вдобавок у них был навес над головой. Обломанный лапник уложили, чтобы спать на нем.