Глава седьмая

Род все время поглядывал на детей, но видел только, что все четверо старательно работают.

— Гвен, что-то здесь не так.

— Что именно, супруг мой?

— Они работают все вместе в одном помещении и не ссорятся. Больше того, работают так, что их не нужно подгонять.

— О! — Гвен заулыбалась. — Это вовсе неудивительно. Ты слышал, что рассказывал им Фесс?

— Да, но ведь это еще хуже. Когда я был ребенком, то ужасно злился, когда он заводил свои нравоучительные истории, чтобы заставить меня работать.

— Но твои дети — это не ты, — сочувственно и мягко возразила Гвен. — И рассказы о твоей родине для них словно волшебные сказки.

Род нахмурился.

— В этом есть смысл. Если дети высокотехнической цивилизации любят волшебные сказки, то...

— Именно так, — согласилась Гвен. — Во всяком случае, супруг мой, прошу тебя, не спугни нашу удачу.

— Или нашу добрую лошадь. Ну, пока тревожиться не из-за чего.

Очевидно, Роду предстояло найти другой повод для тревоги. Он отвернулся и принялся разгребать завалы в углах, постепенно углубляясь в тень и приближаясь к арке, ведущей к лестнице. Род сознательно не упомянул про арсенал внизу. Обычно его размещали не на первом этаже, а в подвале, и Род совсем не хотел, чтобы дети оказались в настоящей, подлинной темнице. Особенно Магнус.

Поэтому он подождал, пока Гвен не собрала детей во дворе и не усадила доедать остатки завтрака. И только тогда незаметно отправился на разведку.

Род был на полпути к дверям подвала, когда услышал за собой топот копыт по полу. Сердце у него подпрыгнуло до самого горла, он резко развернулся и тут же с шумным вздохом расслабился.

— У меня из-за тебя едва не случился сердечный приступ.

— Я бы не хотел, чтобы ты исследовал подвал в одиночку, Род, — пояснил Фесс.

— А я-то пытался уйти незаметно.

— Мой долг всегда замечать тебя, Род. Я пообещал это твоему отцу.

— Да, но он велел тебе также подчиняться моим приказам.

Род отвернулся и снова направился к большой дубовой двери, которая перегораживала спиральную лестницу, ведущую из большого зала.

— Я исполнял все твои приказы, Род.

— Да, но не всегда так, как я имел в виду. Но должен признаться, что рад твоему обществу — до тех пор, пока за нами не увязались дети.

— Гвен заняла их. Да, таковы преимущества молодого аппетита.

Род слегка надавил на дверь, и та начала крошиться. В нескольких местах. Он посмотрел на остатки досок и попросил:

— Напомни мне заменить дверь.

— Да, Род.

— Прямо сразу.

— Конечно.

Они посмотрели вниз, на спиральную лестницу. Там было темно.

— Дальше идти небезопасно, Род.

— Да, я заметил, — Род поднял сухую ветку. — Я припас кое-что из мусора, который принес ветер.

— Весьма предусмотрительно. Хочешь, я зажгу ее?

— Нет. Она не протянет в качестве факела слишком долго, — Род посмотрел на конец ветки. Через минуту та вспыхнула от сфокусированного теплового излучения мысли.

— Ты хорошо научился использовать свои пси-способности.

— Всего лишь дело практики, — Род поднял факел. — Посмотрим, что там внизу.

Внизу они оказались в узком коридоре — и Род застыл.

— Фесс, здесь зло!

— Да, я уверен, что тут совершались злые дела.

— Я имею в виду сейчас! Никогда не ощущал такой направленной злобы!

— Я ничего не чувствую, Род.

Род посмотрел на робота.

— Совсем ничего? Прислушайся к частоте человеческой мысли.

Фесс некоторое время стоял неподвижно.

— Ничего, Род.

Род медленно кивнул.

— Значит, это полностью псионика.

— По-видимому, тут нечто большее, чем просто влияние ограниченного освещения и пространства. Уйдем?

— Нет, пока я не узнаю, что это, — Род осторожно двинулся вперед по коридору. — Но, пожалуй, детей сюда не стоит пускать. Я напомню им, для чего использовались темницы.

— Здесь хранились запасы пищи и других нужных замку, припасов, особенно военного назначения, Род.

— Здесь, внизу, хранили не только картошку, Фесс, — Род взял себя в руки, посветил факелом в одну из открытых дверей и вошел в проем.

— Что ты видишь?

— Влажные каменные стены, — Род поморщился. — Грязный пол и несколько округлых куч, примерно двух футов в поперечнике. Еще одна открытая яма, такого же размера, и рядом с ней груда мусора пополам с грязью.

— А в яме что?

— Яблоки. Вернее то, что от них осталось после двух сотен лет мумификации, — Род вернулся в коридор. — Сдаюсь. Здесь действительно держали продукты,

— Значит, дальше не пойдем?

— Нужно осмотреть все. Пошли.

Всего в подвале обнаружилось шесть открытых дверей. В одном каземате он нашел остатки сгнивших стрел, в другом — истлевшие бочки, и так далее.

Но вот факел осветил очередную дверь.

Род остановился, потом решительно шагнул вперед, и сердце у него в груди забилось вновь, словно желая выпрыгнуть из горла.

Дверь была декорирована железной решеткой, примерно в квадратный фут площадью. Род просунул сквозь нее факел, но увидел только пустые кандалы. Со вздохом облегчения он выдернул факел.

— Пусто, Род?

— Да, хвала небу. Пошли.

Наконец в тусклом свете показались две последние двери.

— Должно быть, где-то здесь проходит крепостная стена.

Несмотря на освещение, ощущение зла усилилось. Род всмотрелся в решетку на левой двери. Стиснул зубы.

— Что ты видишь? — спросил Фесс.

— Узнаю несколько предметов, — ответил Род. — Какая-то стойка. И еще я уверен, что похожая на стоячий гроб штука — железная дева.

— Комната пыток.

— Запрещаю сюда водить детей, особенно Магнуса, — Род отвернулся. — Пошли назад.

— Но ты не осмотрел последнее помещение, Род.

— И не собираюсь. Во всяком случае до обеда. Я совершенно уверен в том, что в нем найду.

— И что же, Род?

— Скажем так. Если у тебя есть комната пыток, то материал нужно держать под рукой. И яблоки не единственное, из чего получаются мумии.

После обеда семья дружно продолжила уборку. Гвен и дети работали в большом зале, а Род занялся подвалом. Он оказался прав насчет последнего помещения. И хоть останкам исполнилось двести лет, он осторожно закутал их в древнее одеяло и уложил на седло Фесса для последнего пути. На склоне холма под замком выкопал могилу и опустил в нее одеяло. И когда начал забрасывать землей, Фесс сказал:

— Наверное, покойник был христианином.

— Покойница, как мне кажется.

— Какие у тебя доказательства? — Удивился робот. — После стольких лет не осталось ни клочка одежды.

— Да, ни клочка, но если скелет принадлежал мужчине, то у него был необычайно широкий таз. А что касается религии, ты, вероятно, прав, и я попрошу отца Бокилву в следующий раз приехать сюда с нами и совершить похоронный обряд.

— Я бы хотел, чтобы ты сейчас сказал несколько слов, Род.

Род удивленно посмотрел на лошадиную голову.

— Странно. Ты так сентиментально относишься к человеку, которого никогда не знал.

— Мне это нравится, сентиментально относиться к людям, которых я не знал, — задумчиво произнес конь.

Что ж, единственное, чего робот никогда не совершал, так это поступки без причины. Род не стал расспрашивать дальше, просто последовал совету и прочел то, что помнил из двадцать третьего псалма, добавил несколько фраз из Экклезиаста и закончил строчкой из Dies Irae* [8]. Наконец попросил вечного успокоения и света для души, обитавшей в жалких останках, и начал закапывать могилу.

На обратном пути он спросил:

— Существует какие-то особые причины, почему ты этого захотел?

— Да, Род. Я хотел, чтобы дух несчастного или несчастной наконец обрел покой.

Род нахмурился.

— Но ты ведь не считаешь, что дух может явиться к нам ночью?

— Я не стал бы объявлять невозможным что либо на Грамарии, — медленно ответил Фесс.

Род прошел по мосту, осторожно перешагивая через провалившиеся доски, пересек двор и вошел в крепость.

Его ожидал приятный сюрприз. Он не мог поверить, что перед ним тот же самый зал. Нигде ни следа грязи, и Грегори как раз заканчивал сметать последнюю паутину в левом верхнем углу. Он висел в воздухе у самого потолка. Аккуратно свернутые спальные мешки лежали на грудах свежих сосновых веток, а Корделия расставляла чашки и тарелки на скатерти для пикников. Магнус, Джефри и Грегори наносили к очагу кучу дров. А их мать стояла у большого очага и пробовала что-то из котелка. Лицо ее разрумянилось от пламени. Она недовольно наморщила нос, закрыла котелок крышкой и снова сунула его в огонь.

— Поразительно! И все это всего за два часа? — но Род тут же сам ответил на свой вопрос. — Нет, конечно, что это со мной? В такой ситуации как раз хорошо пользоваться волшебством, верно?

— О, нет, папа. — возразил Грегори, широко раскрыв глаза. — Мы не хотели будить обитающего здесь духа.

— Но как же тогда вы это сделали?

— Хорошей тяжелой работой, — чуть резковато ответила Гвен, — хотя готова признаться, что быстрей было просто подумать об этом мусоре и заставить его вылететь в окна. Но оставалось еще подмести и вымыть полы, и твои дети хорошо поработали.

— Как и их мама, я уверен, — Род подошел и сел у огня. — Ты заставляешь меня чувствовать, что я не выполнил свою долю.

Гвен содрогнулась.

— Нет. Я думаю, то, что ты сделал, никто из нас не захотел бы делать. Но если понадобилось бы, я пошла бы с тобой.

— Тебе не стоило на это смотреть, — ответил Род, — и мне было достаточно общества Фесса.

— Само собой, — Корделия подняла голову. — У него большой опыт в разгадывании сюрпризов подобных замков.

— Не в том смысле, в каком ты думаешь, Корделия, — отозвался Фесс. — Однако, как управляющий строительными роботами, которые создавали последовательно все части замка д'Армандов, я приобрел опыт в сооружении и починке замков.

— Еще бы! Только подумать, что заставлял тебя делать виконт Рутвен! Но почему у него были такие странные манеры?

Фесс промолчал. Пришлось объяснять Роду.

— Это называется инбридинг, Корделия, или кровосмешение. И так как подобное обвинение можно рассматривать как оскорбление рода, Фесс вынужден промолчать.

— Даже если я задам ему прямой вопрос?

— Да. Он просто отошлет тебя ко мне. Считай, что ты уже спросила, — он повернулся к Фессу. — Объясни им, что такое инбридинг.

Фесс испустил белый шум — свой аналог вздоха.

— Он происходит, когда близкие родственники порождают общего ребенка, Корделия.

— Ты говоришь о законе, по которому двоюродные братья и сестры не могут вступать в брак?

— Да. Не стоит это делать и троюродным. О, не пойми меня превратно. Такие браки иногда случаются и не обязательно приводят к плохим результатам. Но если двоюродные братья и сестры вступают в брак в течение трех-четырех поколений, скорее всего возникнут проблемы.

Корделия спросила:

— О каких проблемах ты говоришь?

— Все, о чем ты можешь подумать, Корделия.

Краем глаза Род видел, что Грегори слушает, широко раскрыв глаза.

— Всевозможные врожденные недостатки и пороки развития. Некоторые обнаруживаются только гораздо позже, но возможно все: от отсутствия конечностей или больного сердца до слабой способности к выздоровлению, так называемое увеличение иммунного дефицита. Такой ребенок может быть абсолютно нормальным во всех отношениях, но если он сломает ногу, она никогда не срастется и не будет расти вместе с ним.

— Как ужасно!

— Но проблемы, о которых мы говорим в связи с вашим предком, это проблемы мышления.

Корделия подняла голову, она начала понимать. С ослепительной улыбкой повернулась к Фессу.

— Такие, как поведение грубияна?

— Ну, и это тоже, — согласился Фесс, — хотя в случае с Рутвеном, боюсь, скорее всего очевидны другие последствия инбридинга.

— Он говорит об ослаблении интеллекта, — объяснил Род. — Не всегда это бывает, но когда проявляется, это очень плохо.

Заговорил Магнус:

— Значит ли это, что потомки наследуют все эти пороки?

— О, вы-то, наши дети, в безопасности — благодаря маме.

— Да, ради этого я и вышла за тебя замуж.

— Ну, конечно, с твоей стороны тоже бывали случаи кровосмешения, — добавил Род, взглянув на свое семейство — собрание эсперов, — но у тебя хватило здравого смысла выйти замуж за меня. Я хочу сказать, что ты выпечена из другого генетического теста, нежели я.

— Ты хорошо сформулировал.

— Спасибо. Конечно, твой замес гораздо богаче: вас несколько тысяч. А добрые граждане Максимы все происходят от немногих общих предков и старательно заключали взаимные браки в течение пятисот лет.

— В таком случае у них у всех должны были проявляться последствия инбридинга, — заявила Корделия.

— Действительно, даже если это проявлялось в отдельных случаях уродства. Или не отдельных, когда речь идет о моих соотечественницах, — Род кашлянул в кулак.

— Но ведь это не относится ко всем д'Армандам?

— К счастью, полностью проявилось только в случае с Рутвеном, — согласился Фесс. — Но его сыновья, как я уже говорил, были в целом нормальны и развивали свои художественные наклонности. Хотя должен признать, что у них был не очень высокий уровень интеллекта,

— Это не так уж важно, — Род покачал головой. — Главное — моральные качества. Не всем дано быть гениями, — он увидел, каким задумчивым стал взгляд Грегори, и понял, что слова его попали в цель.

— А их дети? — подталкивала Корделия.

— Они были благородными во всех смыслах этого слова, Корделия, — безапелляционно сказал Фесс, — и больше всех других ваших предков заслужили этот почетный титул. Среди ваших предков есть очень умные, есть и простоватые, но большинство просто нормальные. Ваш дед, например, был настоящим джентльменом и просто очень хорошим человеком, умным и чувствительным, к тому же был очень ответственным и глубоко любил жену и детей. Служить ему было для меня честью.

— Он и правда был таким совершенством? — Джефри казался удивленным.

— Да.

— Тогда неудивительно, что наш отец настоящий мужчина, — Магнус с блестящими глазами повернулся к Роду. — Или дело просто в том, что ты вырос в замке?

— Я не вырос в замке.

Дети удивленно смотрели на него.

Потом Грегори откашлялся и сказал:

— Мы считали, что ты вырос в замке д'Арманд, о котором нам столько рассказывал.

Род с улыбкой покачал головой.

— Нет, дети. Ваш дед был вторым сыном тогдашнего графа, а я его второй сын.

— Старший сын графа наследует титул, — объяснил Фесс, — а вместе с ним и замок.

— Но они были виконты, — поправил Грегори. — Ты сам так говорил, Фесс.

— Да, Грегори, но третий лорд д'Арманд настолько превзошел своего деда и оказал такие услуги Максиме во взаимоотношениях с Землей, что был произведен в графы. Поэтому ваш дед смог получить титул виконта и треть семейного поместья.

— Так где же ты вырос, папа? — спросила Корделия.

— Мы выросли в Гранже, дорогая. Это всего лишь большой дом, но достаточно просторный для моих родителей, моего брата и сестры. И, конечно, для меня.

— Ваш отец немного приуменьшает, — утешил Фесс детей. — В доме было двадцать две комнаты, в основном очень просторные.

— И все же это не замок, — Корделия была явно разочарована.

— О, его вполне хватало для нашего семейства, — Род потянулся. — Более чем хватало — но только потому, что дедушка жил с нами.

— Твой отец? — спросил Магнус. — Он не был виконтом?

— Нет, мой дед, — подчеркнул Род.

— То есть сам граф, — Джефри явно запутался. — А почему он жил в меньшем доме?

— Он казался ему более подходящим, — объяснил Род.

— Ваш отец опять приуменьшает, — заверил детей Фесс. — Инбридинг и рецессивные гены посчитались сполна с моим хозяином, как только ему исполнилось семьдесят три года...

— А также осознание того факта, что ему никогда не уйти с Максимы, — напомнил Род. — Он наконец признался в этом самому себе.

— Это всего лишь предположение, Род, граничащее с клеветой, — заявил Фесс.

— Это предположение основано на его постоянных советах сбежать из дома, как только я достигну совершеннолетия.

— Да, он сожалел о своем решении в юности остаться дома и заняться семейным бизнесом, — признал Фесс, — хотя это только входило в его понятие ответственности перед родом. В конце концов он ведь был наследником.

— И как это сожаление отразилось на нем? — спросил Магнус.

— Он стал... немного глуповат, — ответил Фесс. Грегори склонил голову набок.

— Ты хочешь сказать, что он спятил?

— Большинство сказали бы так, — подтвердил Фесс. — Судя по его словам, он не воспринимал окружающее как реальность и ушел в фантастический мир собственного воображения. Часами говорил о благородных королях и прекрасных девах, о колдунах и драконах. Сам он считал себя летописцем при королевском дворе в некоей фантастической стране.

— Но с ним было очень забавно, — быстро добавил Род.

— Конечно, если только он не принимал тебя за чудовище, — заметил Фесс. Род пожал плечами.

— Даже в таком случае он сохранял здравый смысл. В конце концов, герцогиня Мальказская и в самом деле была старой драконшей.

— А что он с ней сделал? — спросил Джефри, широко раскрывая глаза.

— Да ничего. Он никому не причинял вреда, главным образом потому, что Фесс постоянно находился с ним рядом. Поэтому его наследник и отдал нам Фесса вместе с Гранжем.

— Говорилось также о «старомодности» графа в мелочах повседневного быта и учитывалось мнение его жены, что в доме только мебель должна быть старинной, — мрачно добавил Фесс.

— Что относилось в такой же степени к тебе, как к дедушке, — быстро сказал Род. — И мне кажется, ты с тех пор сотни раз опроверг слова насчет «старомодности». Как только вы переселились к нам, ты очень успешно начал успокаивать дедушку.

— Я всего лишь относился к нему с должным уважением, Род.

— Ага, и излагал все на том же архаическом жаргоне, которым пользовался и он, — Род снова повернулся к детям. — Что касается меня, то я считал это интересной игрой. Сколько мне тогда было? Шесть? Поэтому если он говорил, что куст — это людоед, я рад был с ним согласиться.

— Значит, тебе нравилось его общество?

— О, да, — мягко промурлыкал Род. — Всегда.

— А что за фантастическая страна, в которую он играл?

— Королевство Гранкларт, — Род вздохнул, вспоминая годы детства, которые стали волшебными благодаря старику. — Я часами сидел рядом с ним и слушал.

— Ну, каждый раз не больше получаса, — поправил Фесс, — но в детском восприятии это, конечно, бесконечно долго.

— Долго? Да его рассказы никогда не кончались, — Род снова повернулся к детям. — Он сочинял замечательные сказки. После его смерти они стали бестселлерами.

— После? — спросила Корделия. — А почему не при жизни?

— Он их не печатал, — объяснил Фесс. — В этом отношении он был очень настойчив. Уверяю вас, это вполне совместимо с его манией. Он писал ради величия двора Гранкларта, а не для собственной славы.

— Сумасшедший, как Болванщик, — вздохнул Род, — но замечательный старик, — казалось, Верховный Чародей заглядывает в иное пространство, в годы своего детства. — Я часто сидел на полу кабинета, с упоением слушая его рассказы об удивительных приключениях рыцаря Бабраса и его поисках Радужного Кристалла. Потом, став взрослым, я узнал, что когда робот-нянька уводил меня, дед возвращался к своим рассказам и редактировал их. Слушать его было удивительно интересно.

— А что это за Радужный Кристалл? — спросил Грегори.

— В его сказках это была своего рода универсальная отмычка. Кристалл соединял в себе все типы волшебства, чтобы противостоять злому колдуну Маумейну.

Он улыбнулся детям.

— Конечно, в реальном мире это была просто большая прозрачная призма в центре люстры моей матери, но мне больше нравилось, как говорил о ней дедушка.

— Ух ты, — выдохнула Корделия. — А когда мы сможем прочесть его книги?

— Как только отыщу экземпляр, дорогая. К несчастью, я оставил их все в тридцати световых годах отсюда.

Фесс молчал, но Грегори задумчиво посмотрел на него.

— Ну почему он не дожил до нас? — воскликнула Корделия.

— Я уверен, он хотел бы, — вздохнул Род, — но его ждали в другом месте. Надеюсь, после вознесения старик переместился в столь любезный его сердцу Гранкларт. После его смерти граф разрешил нам оставаться в Гранже, но дом без дедушки неожиданно опустел. И к тому же вскоре мне стало ясно, что мой старший брат Ричард унаследует дом после смерти отца.

Магнус нахмурился.

— А что унаследовал ты?

— Ничего, — Род печально улыбнулся. — На мою долю ничего не осталось. Все дома разобрали мои двоюродные братья. Семейные земли тоже — если можно голые скалы назвать землями. Конечно, отец оставил мне денег, много денег: он немало вложил в семейное дело и мудро и предусмотрительно распорядился доходами, так что под конец он нажил значительное собственное состояние. Но это все.

— У тебя был выбор, Род, — напомнил Фесс. — Ты мог занять видную должность в «Автоматы д'Арманд, Лимитед» и, несомненно, справился бы с нею.

— Да, но все равно оставался бы бедным родственником, как бы искусно это ни маскировалось. — Род скорчил гримасу. — К тому же Максима... стала столь скучна!

— Правда? — Магнус оживился. — А чем она была скучна?

Род краем глаза глянул на Фесса. Магнус уловил его взгляд и повернулся к роботу.

— Расскажи, Фесс.

— Мы уже говорили об этом, — строго сказал Фесс. — Я не выдам тайн твоего отца.

Род мысленно сделал быструю переоценку. Им с Фессом очень успешно удалось отвлечь детей от мрачной обстановки. Он сравнил достоинства дальнейшего отвлечения своих отпрысков с перспективой того, что их мысли вернутся к замку и к тому, что его населяет, и принял решение.

— Ладно, расскажи им! — он расслабленно откинулся на спину. — В конце концов, в моем прошлом нет ничего постыдного. Немного смущает, конечно, но не стыдно.

— Как хочешь, Род, — Фесс вздохнул, и Род устроился поудобнее. Однако по мере того, как продолжался рассказ, уши его все больше краснели.

Глава восьмая