- Вот не знал, что имя этой царицы известно, - нахмурился Мэт.
      - Неужели ты забыл Киплинга? - укоризненно покачала головой его мать. - Сказку "Мотылек, который топнул ножкой"!
      - Ну конечно! - вскричал Рамон, радостно улыбаясь. - Балкис, любимейшая и мудрейшая жена Сулеймана ибн Дауда!
      Кошка вскинула голову и в изумлении уставилась на Химену и Рамона.
      Глава 5
      - Поглядите, как она смотрит! - воскликнула Химена. - Наверное, мы угадали лучше, чем сами думали.
      - Не хочешь же ты сказать, что я случайно придумал имя, которое ей дал кто-то еще! - возразил Рамон.
      - Давайте попробуем выяснить. - Химена похлопала ладонью по коленям. Ну-ка, пойди ко мне, Балкис, поговорим.
      Кошечка, мягко ступая по ковру, подошла к Химене и вспрыгнула ей на колени, уперлась лапками в грудь и взглянула в глаза.
      - Никогда не пытайся пересмотреть кошку, - предупредил жену Рамон.
      - Не беспокойся, я не стану вести себя так глупо, - отозвалась Химена, но между тем посмотрела кошке прямо в глаза и проговорила:
      Все на месте - лапы, шерсть,
      Хвостик, ушки, носик...
      Но проверить, кто ты есть
      Непростой вопросик.
      Есть для этого у нас
      Средство вот какое:
      Ты засветишься сейчас
      Аурой цветною.
      Синий цвет подскажет нам,
      Что добра ты, киска.
      Желтый скажет: ты, скорей,
      Киска-эгоистка.
      Ну а если красный цвет
      Жаром запылает,
      Будет ясен нам ответ:
      Ты, конечно, злая!
      Так что, киска, не таись
      Верным цветом засветись!
      В ответ на это заклинание кошку окутала зеленая аура. Она удивленно заморгала и сжалась, готовясь спрыгнуть с колен Химены.
      - Зеленый? - непонимающе проговорил Мэт. - По правилу образования цветов получается, что она желает нам добра, но при этом эгоистична!
      - Как всякая кошка, - спокойно отозвалась Химена и ласково погладила Балкис, чтобы успокоить ее. - Однако ее интересы, судя по всему, совпадают с нашими, и поэтому по меньшей мере она не желает нам зла, а возможно желает добра.
      - Потому, что если она будет доставлять радость детям, мы сделаем ее счастливой? - понимающе кивнул Мэт. - Себялюбие, замешенное на зависимости. Ладно, Балкис. Мы обещаем тебе полноценное питание, ласки - когда ты этого пожелаешь, и целый сад для охоты за птицами и совершения естественных отправлений. Ну как, согласна?
      Кошка повернулась и посмотрела на него.
      - Нет, она точно знает свое имя, - заключил Рамон. - А вот всего остального, что ты ей наговорил, она, конечно, понять не могла.
      - Ну, может быть, слово "питание" она и поняла, - возразил Мэт.
      - Добро пожаловать, Балкис, - улыбнувшись, сказала Алисанда.
      - Ну вот! - обрадованно воскликнул Мэт. - Если уж королева так сказала, можешь ей верить! Кошка смущенно и жалобно мяукнула.
      - По-моему, она хочет проверить твое обещание относительно еды, предположила Химена, взяла со своей тарелки кусочек мяса и протянула кошке. Балкис охотно принялась за угощение. - Еды у тебя будет сколько пожелаешь, - улыбнулась Химена.
      Балкис оторвалась от куска мяса и устремила взгляд на полки с книгами.
      Взрослые рассмеялись. Химена ласково проговорила:
      - Вряд ли пергамент и чернила придутся тебе по вкусу, милочка.
      Балкис разочарованно мяукнула и снова занялась мясом. Все снова весело рассмеялись, но Мэт призадумался.
      Малыш Каприн подошел и протянул руку, намереваясь погладить голову кошки.
      - Тихонько, - напомнила ему бабушка. Легонько коснувшись шерстки кошки, Каприн проговорил:
      - Вот хороший мальчик!
      - Нет, Каприн, - покачала головой Химена. - Это кошка-девочка.
      Каприн явно разочаровался.
      - А откуда ты знаешь, бабушка?
      - Если бы это был кот, мы бы сразу это поняли, - ответила она. - Когда ты станешь постарше, папа тебе объяснит.
      - Да-да, через пару часиков, - кивнул Мэт. - Но разговор будет личный.
      Балкис оторвала взгляд от мяса и уставилась на Химену, недовольно вздернув хвостик.
      - Да-да, я понимаю, что такие интимные подробности не стоит обсуждать на людях, - извиняющимся тоном произнесла Химена. - Но Каприн уже довольно взрослый, и ему нужно об этом узнать.
      Балкис возмущенно фыркнула, но тут же успокоилась и потерлась лбом о руку Химены.
      Химена откинулась на спинку стула.
      - Ну все. Она меня признала.
      Балкис присела на задние лапки и перепрыгнула на колени к Алисанде.
      - О! - восторженно воскликнула королева. - Мне тоже предстоит проверка?
      Балкис встала на задние лапки, передними коснулась груди Алисанды и заглянула ей в глаза.
      - Проверка, это точно, - подтвердил Мэт. - Поглядим, как ты ее пройдешь.
      Балкис потерлась головой о руку Алисанды. Алисанда рассмеялась.
      - Ну, что скажешь, супруг мой? Неужто мне придется быть подвергнутой суду и меня изберут или отвергнут - здесь, в моем собственном замке?
      - И не сомневайся, - заверил ее Мэт. - Кошки всегда считают себя настоящими хозяевами дома.
      - И где бы они ни находились, они могут запросто послать тебя в Ковентри <Выражение "послать в Ковентри" означает: "подвергнуть остракизму", "бойкотировать", "игнорировать". Во время английской революции в городе Ковентри находилась тюрьма, в которой содержались ссыльные роялисты.>, - добавил Рамон.
      - Послать меня.., в Ковентри? - озадаченно переспросила Алисанда. Как это?
      - Забыть о твоем существовании, - популярно объяснил супруге Мэт. - И заставить тебя гадать о том, как же это вышло.
      - Радуйся тому, что она признала тебя, милая, - сказала Химена. - А не то тебе пришлось бы задуматься о переезде.
      Балкис перепрыгнула на руки к Мэту.
      - Ну и кому теперь придется переезжать, супруг мой? - с притворной язвительностью поинтересовалась Алисанда.
      Балкис с пристрастием обнюхала Мэта и приняла сомневающийся вид.
      ***
      Сулейман, сидя верхом на коне, наблюдал за тем, как его войско входит в ворота почти опустевшего Багдада. Время от времени он с тревогой посматривал на облако пыли на горизонте на востоке, обозначавшее приближение варваров.
      - Не волнуйтесь, мой повелитель, - сказал закаленный в боях полководец, сидевший верхом на коне рядом с калифом. - Наши воины успеют войти в город и закрыть за собой ворота еще до того, как эти дикари сами покажутся на горизонте.
      - Войти-то мы войдем, - отозвался Сулейман. - Но как выйдем снова?
      Тут на западе поднялось еще одно облако пыли - намного меньше того, что клубилось на востоке. Полководец выпрямился в седле. От входящей в город колонны отделились два кавалериста, поскакали навстречу облачку пыли и довольно скоро поворотили коней.
      - Видимо, наши воины узнали того, кто скачет с запада, - заключил калиф. - Он скачет сюда вместе с ними.
      - Гонец? - предположил полководец.
      Это и вправду оказался гонец. Кожа у него была смуглее, чем у арабов, а одежды яркие, с берберскими вышивками. Он придержал взмыленного коня и скорее выпал из седла, нежели спешился, после чего упал на колени, совершенно изможденный.
      - Приветствую тебя, о отец всех правоверных!
      - Приветствую и я тебя, мужественный воин, - ответил калиф. - Какие вести ты принес?
      - Я принес тебе известия от Тафы ибн Дауда! - воскликнул гонец, извлек из-за пояса свиток и протянул его.
      Один из воинов наклонился, взял свиток и передал полководцу. Гонец объяснил:
      - Он приветствует тебя с любовью и почитанием и говорит тебе о том, что собрал войско мавров и скачет во главе этого войска, дабы защитить наши святыни.
      - Он - преданный сын ислама, - с нескрываемым облегчением проговорил Сулейман. - Хвала Аллаху за то, что он выступил в поход!
      - Но ему потребуется не меньше месяца, чтобы, преодолев Северную Африку и Аравию, он сумел присоединиться к нам, - предупредил калифа полководец. - Сможем ли мы удержать город до его прибытия?
      - Придется удержать, - просто ответил калиф и улыбнулся, немного смущенный собственной бравадой. Его белые зубы ослепительно сверкнули. Как можем мы не устоять, когда сам Аллах придаст нам сил?
      - Да будет по воле Его, - торжественно проговорил полководец. - Но мне было бы намного спокойнее, если бы хоть кто-то из христианских владык ответил на наши призывы.
      - Не тревожься, - успокоил его Сулейман. - Они обитают намного дальше Тафы. Судя по всему, они только-только успели получить известия от нас.
      ***
      - "...И потому мы спрашиваем вас: готовы ли вы безотлагательно присоединиться к нам в защите города Иерусалима и прочих мест, равно священных для мусульман, иудеев и христиан?", - закончила чтение Химена и свернула свиток. - В конце - обычные пожелания, перечисления титулов и заверения в дружбе.
      - Благодарю тебя, - проговорила восседавшая на троне Алисанда, глядя на запыленного арабского гонца.
      Двое крепких меровенсских стражников подняли его с колен и поддерживали, поскольку он нетвердо держался на ногах. Королева велела одному из стражников:
      - Отведите его в постель да принесите ему еды и питья.., если он к тому времени не уснет и сможет поесть.
      - Как пожелает ваше величество, - ответил стражник, явно недовольный гостеприимством, которое королева велела оказать язычнику.
      - Благодарю тебя, стойкий воин, - сказала Алисанда гонцу. - Ты проделал долгий и трудный путь и доказал, что верен своему калифу и вашему делу. Теперь ступай, отдохни. Ты заслужил отдых.
      Гонец изумленно заморгал. Он никак не ожидал личной благодарности правительницы чужой страны. Затем он освободил руку и прикоснулся кончиками пальцев к бровям, губам и груди и поклонился королеве. Он начал было пятиться назад, но стражники подхватили его под руки, развернули и повели вернее, поволокли, к дверям, уводящим из тронного зала.
      - Вы просто чудо, матушка Мэнтрел. Сам Господь послал вас, облегченно проговорила Алисанда. - Но как вы можете так легко разбирать арабские письмена?
      - Этот язык весьма полезен, когда хочешь изучить историю Испании в нашем мире, - ответила Химена. - Но если бы они не написали свиток на языке Меровенса, моих познаний в арабском уж точно не хватило бы.
      Алисанда повернула голову к Мэту и спросила:
      - Что ты думаешь об этих вестях, супруг мой?
      - Должно быть, это чистая правда, - ответил Мэт. - В противном случае калиф ни за что не признался бы в собственной слабости монарху франков.
      - Это верно, - кивнула Алисанда. - Я тоже так думаю. Но как может такое далекое войско грозить Меровенсу?
      - Да так, что в этом войске слишком много воинов, - угрюмо отозвался Мэт. - И притом все они конные. Что хуже того - все они фанатики. Они жаждут добычи, богатства, но при этом думают, что сражаются за божеское дело и что наградой им будет даже гибель в борьбе за служение их божеству. - Вспомнив о гуннах, турках и монголах, он заверил жену:
      - Нет, дорогая моя, можешь не сомневаться: все, кто скачет на конях по степям Центральной Азии, - это самая настоящая угроза не только для арабской империи, но и для Европы тоже.
      - На самом деле стоит подивиться тому, как арабской империи до сих пор удается держаться, - задумчиво проговорил Рамон, - и как она до сих пор не покорена турками.
      - Могу лишь предположить, что турки до сих пор не выступали на запад, - сказала Химена. - Хотя у меня такое впечатление, что они стали приспешниками монгольских варваров.
      - Вы непременно должны рассказать мне об этих варварах в другой раз, нахмурившись, объявила Алисанда. - Пока же мы должны решить, выступать ли нам в поход и какой численности должно быть наше войско.
      - Но разве численность войска не зависит от того, какие силы отправят в поход Аллюстрия, Ибилия и Латрурия? - спросил Мэт.
      - Именно так, - подтвердила Алисанда. - Я не имею права оставить свою страну беззащитной, если мои соседи не пошлют войска на выручку арабам. Нужно будет послать гонцов к королю Ричарду в Бретанглию, к регенту Фриссону в Аллюстрию, к королю Ринальдо в Ибилию и королю Бонкорро в Латрурию. Но нам непременно надо будет послать какие-то отряды в Святую Землю. Это необходимо, и я ощущаю это плотью и кровью.
      В этом мире подобные ощущения монарха при опасности, грозившей стране, никак нельзя было проигнорировать. Алисанда была королевой согласно Божественному Праву на престол, и из-за этого ее с народом и самой землей королевства связывали магические узы. Инстинктивное чутье подсказывало ей, что хорошо, а что дурно для Меровенса.
      - Мне придется снова попросить вас взять на себя роль кастелянов и регентов, лорд и леди, - официально обратилась Алисанда к свекру и свекрови.
      - Неужели тебе непременно надо самой возглавить войско, моя милая? встревоженно спросила Химена. Алисанда растерялась. Мэт правильно расценил ее сомнения.
      - Это не обязательно, если ты будешь уверена в том, что правители соседних стран не попытаются вторгнуться в пределы Меровенса, верно?
      - Верно, - кивнула Алисанда и бросила на мужа благодарный взгляд. - Я отправлю несколько отрядов под командованием лорда Совиньона, а затем отправлюсь следом за войском, если уверюсь в том, что не нужна здесь.
      - Не стоит ли тебе позвать Знахаря, чтобы он отправился с войском? спросил Рамон.
      - Савл никогда не проявлял особого энтузиазма в отношении мусульман, заметил Мэт. - Его увлечения распространяются гораздо дальше на восток.
      - То есть - в Индию и Китай? - кивнул Рамон. - Но сейчас мы говорим о нем как о чародее, а не как об ученом.
      - Мне ненавистна мысль о том, что вновь придется оторвать его от жены и детей, - покачала головой Алисанда.
      - В таком случае, почему бы не использовать таланты Савла здесь, после того как ты отправишься следом за войском и за мной?
      В тронном зале стало тихо-тихо.
      И тут Алисанда сорвалась.
      - Я так и знала, что дойдет до этого! Неужели тебе так скучно со мной, супруг мой, что тебе непременно нужно куда-то бежать, как только предоставляется возможность приключений?
      - Ни в коем случае, - ответил Мэт, глядя прямо в глаза Алисанде. - Но ты так дорога мне, что я всегда готов, если это в моих силах, предотвратить угрозу, пока она не достигла тебя.
      Алисанда встретилась взглядом с мужем, секунд с десять смотрела ему в глаза, а потом растаяла и сжала его руку.
      - А мне всякий раз кажется, будто ты покидаешь меня навсегда!
      - Никогда я не делаю этого с охотой, - заверил супругу Мэт и сжал ее тонкие пальцы. - И никогда я не покидаю тебя дольше чем на несколько месяцев в году, а то и всего раз в три года. Просто тебе не повезло, моя милая, родиться королевой в то время, как силы Зла пытаются покорить все народы Европы. До сих пор нам удавалось отвоевывать занятые ими земли, но они по сей день пытаются натравить нас друг на друга.
      Алисанда заглянула в глаза мужа, пытаясь найти там поддержку. Найдя ее, она прикрыла глаза и согласно опустила голову.
      - Ты верно говоришь, супруг мой. О да, придется мне снова отпустить тебя. - Она тут же широко распахнула глаза и устремила на Мэта повелительный взгляд. - Но я отпускаю тебя только на разведку, не забывай! Ты не должен рисковать своей жизнью, если только это не станет совершенно необходимо!
      - Только ради защиты тех, кто слабее меня, - заверил жену Мэт. - Но боюсь, мне придется проделать неблизкий путь для того, чтобы выяснить, что стоит за этим вторжением.
      - Не тревожься, моя дорогая девочка, - утешающе проговорила Химена. Лорд Совиньон и твое войско пойдут по следам Мэта, если ему будет грозить беда.
      - Даже неделя кажется мне слишком долгой, - призналась Алисанда, когда моему любимому грозит опасность.
      - Покуда я буду прикрыт войском калифа, за меня бояться ни к чему, возразил Мэт. - И между прочим, я всегда мечтал побывать в Иерусалиме.
      ***
      Однако вопрос о том, удержит ли оборону войско калифа, пока оставался открытым.
      Вдоль всей восточной стены Багдада вдруг зачернели ямы, и из них повалили варвары - крепкого сложения коротышки с длинными усищами и уродливыми лысыми головами, покрытыми шрамами. Выкрикивая боевые кличи, они бросились к воротам, размахивая короткими тяжелыми саблями. Бегали они, честно говоря, неважно, поскольку ноги у них были кривые и короткие.
      Лучники, занявшие позиции на стене, развернулись и пустили по врагам тучи стрел. Десятки варваров пали, но десятки их соратников неуклюже перепрыгнули через тела павших и обрушились на тех, кто оборонял ворота. Те выставили перед собой копья. Двое из четверых пали, но на выручку бросились с десяток арабов. Удары монголов они принимали на небольшие круглые щиты, сверкали их ятаганы. В отличие от нападавших арабы не провели всю жизнь верхом на конях и потому были более резвыми бегунами.
      Но тут из вырытых окопов вывалилось еще с полсотни монголов. Они побежали к коралю, где стояли арабские лошади. Кораль никто не охранял кому бы понадобились лошади при обороне города? Арабские воины заметили бегущих к лошадям монголов слишком поздно, бросились было, чтобы отрезать дорогу монголам, но те уже успели ухватить лошадей за гривы, высоко подпрыгнуть и усесться на них верхом, словно они этим отродясь занимались. Затем они своими кривыми саблями ловко перерезали поводья, которыми лошади были привязаны к столбам. Развернув лошадей, монголы поскакали на арабов, извергая боевые кличи.
      Но арабы успели разойтись в стороны и стали швырять в монголов ятаганы, щиты - все, что могли. С десяток монголов пали, сброшенные с коней, но остальные поскакали к воротам, где кипел бой. Они вопили, как демоны, и бешено размахивали саблями. Их соратники расступались, чтобы дать им дорогу.
      Крича от гнева и отчаяния, стражники вновь выставили перед собой копья, дабы оседланные монголами лошади налетели на их острия.
      Лошади дико заржали, встали на дыбы и упали наземь. Монголы ухитрились в последнее мгновение спрыгнуть с них и скрестить свои сабли с ятаганами арабов. От этого было мало прока для монголов: крепчайшая дамасская сталь легко перерубала лезвия незакаленных сабель. Двое-трое арабов пали в бою, но монголов пало больше.
      Их соратники, отчаянно вопя, пытались прорваться на лошадях к воротам, но не смогли перебраться через трупы павших лошадей. Тогда монголы развернули коней, погнали обратно, снова развернули и на полной скорости рванули к воротам, надеясь перескочить через образовавшуюся на их пути преграду из мертвых тел, но на них с яростными криками обрушился эскадрон арабской кавалерии. Монголы встретились с арабами в своей стихии - верхом на конях, и очень скоро доказали, что в таком положении они арабам не уступают.
      - Склон! - вскричал начальник гвардии. - Обороняйте склон!
      Половина выстроившихся на стене лучников развернулись в указанном направлении и увидели, что по склону к воротам мчится тысяча конных варваров, также вооруженных луками. Лучники с обеих сторон разрядили луки, но варвары пока были слишком далеко, и их стрелы, не долетев до цели, упали на землю. Луки арабов были длиннее, и стрелы, пущенные ими, летели дальше. Первая шеренга варваров была поражена меткими выстрелами. Но вторая шеренга перескочила через них, словно их и не было, и помчалась к воротам. В шеренге было всего шестеро конников, но за ними следом скакали тысячи.
      Подбежали новые лучники. Тетива звенела, распевая о крови и смерти. Варвары падали ряд за рядом. Наконец их командир, убедившись в тщетности атаки, развернул войско, и оно ускакало прочь.
      В сражении у ворот победили превосходящие силы арабов. Монголы погибли все до одного. Они падали на землю с боевыми кличами. Когда шум боя утих, арабы еще какое-то время стояли, застыв на месте, и, тяжело дыша, гневно взирали на поверженных врагов. Затем один за другим отважные воины воздели свои ятаганы, тем выразив радость победы и уважение к павшим.
      - Они не ведают страха, - сказал один из воинов-арабов. - И когда они верхом, они - могучие бойцы.
      Даже калиф вышел из ворот, дабы почтить память павших врагов.
      - Уложите их тела на склоне за воротами, - распорядился он, - чтобы их товарищи могли ночью забрать их. Когда их тела будут уложены как подобает, сыграйте "славу" со стены в их честь.
      Он отвернулся, но рядом с ним тут же оказался главный чародей и сказал:
      - Мой повелитель, ты прав. Они воистину прекрасные бойцы. И как же мы удержим город, противостоя такому их числу?
      - С верой в Аллаха, - ответил калиф, - и с надеждой на то, что правители моих провинций смогут прибыть со своими войсками, пока мы будем удерживать город.
      ***
      Мэт всегда предпочитал отправляться на разведку без своего друга, дракона Стегомана. Безусловно, могучий зверь стоил целого войска телохранителей и представлял собой не только великолепное средство передвижения, но и прекрасную компанию, однако лицезрение дракона могло кого угодно навести на нехорошие подозрения, а когда ты ставил себе целью сбор сплетен в придорожных тавернах, наличие дракона вносило в это дело определенные минусы.
      Между тем Мэт отправился в путь верхом на коне, что автоматически поднимало его на пару социальных ступеней над теми средними гражданами, с которыми он обычно предпочитал общаться. Однако прежде всего Мэту сейчас была нужна скорость, да и сплетни выслушивать он намеревался начать не раньше, чем доберется до Святой Земли. Там он, при желании, мог продать своего коня, а вот дракона продать сумел бы навряд ли. К тому же отослать Стегомана подальше долее чем на пару ночей было трудновато.
      Несмотря на все заверения, которые он высказал Алисанде, Мэт ощутил радостное волнение, когда город скрылся за горизонтом. Ему предстояло несколько месяцев полной свободы от каждодневной ответственности и от дворцовых интриг, которые порой наводили на него такую тоску, что он всерьез подумывал, а не устроить ли придворным магическое промывание мозгов. До сих пор он противился таковым желаниям хотя бы из уважения к свободе воли. Здесь же, на дороге, открытой всем ветрам, он ощущал эмоциональную чистоту, которой мешала разве что дорожная пыль. Однако окрестности были настолько живописны, что и о пыли можно было забыть.
      Увы, к закату Мэт не успел доскакать ни до какого населенного пункта и решил заночевать на природе, неподалеку от дороги - под соснами на берегу ручья. Привязав коня на лугу, поросшем свежей сочной травой, Мэт подумал, что надо бы нарубить лапника и устроить ложе помягче. Он сунул руку в мешок, чтобы достать походный топорик.
      Под его пальцами шевельнулась теплая шерсть.
      Мэт отдернул руку, выругался, раскрыл мешок пошире и повернул, чтобы заглянуть в него получше.
      Над краем мешка появились два больших остроконечных уха, затем округлая макушка и два глаза со зрачками-щелочками. Балкис открыла ротик и укоризненно мяукнула.
      Мэт вытаращил глаза.
      А потом рассмеялся и протянул к кошке ладони, сложенные "ковшиком".
      - Решила попутешествовать, да? Ну, тогда выпрыгивай из мешка и помоги мне разбить лагерь!
      Балкис выбралась из мешка, перебралась на руки к Мэту и прижалась к его груди, мурлыча не тише ручной кофемолки.
      Мэт ласково погладил ее по головке.
      - И зачем тебе понадобилось тащиться со мной, весь день трястись в седельной сумке?
      Вопрос он задал весело, однако его извечная подозрительность уже заработала. Эта кошка не только убежала из дома, что было крайне нетипично для кошачьего характера, но вдобавок ухитрилась за целый день не выдать своего присутствия, что говорило либо о сильнейшем страхе, либо о степени самоконтроля, невероятного для животного. Таким уж страшным Мэт себя не считал.
      - Между прочим, это вовсе не та работа, относительно которой мы с тобой договорились, - заметил Мэт. - Мы тебя наняли на роль няньки.
      Балкис бросила на него возмущенный взгляд, словно хотела сказать, что ее гордости претит всякая работа вообще.
      Мэт встретился с ней взглядом и пристально посмотрел прямо ей в глаза. Балкис раздраженно подобралась и смело ответила на его взгляд, как бы оскорбленная тем, что какой-то человек дерзнул пытаться пересмотреть кошку.
      Уверившись в том, что она не собирается отводить взгляд, Мэт проговорил нараспев:
      Не тебе тягаться с магом
      И противиться ему.
      Прослежу за каждым шагом,
      Хитрость всякую пойму.
      Не намерен умиляться
      Поведением твоим.
      Станешь ты повиноваться
      Всем велениям моим!
      Во взгляде кошки Мэт прочел внутреннюю борьбу. Ее природная независимость вступила в спор с его заклинанием. Мэт гадал, кто выйдет победителем.
      Тут Балкис открыла ротик, зевнула и замяукала. Мало-помалу в мяуканье стало можно разобрать слова:
      Повиноваться мужчине во всем
      Станет только последняя дура:
      Веры вам нет совершенно ни в чем
      Слишком коварна ваша натура.
      Произнеся стихотворение, кошка замерла в напряженной позе, готовая в любое мгновение спрыгнуть на землю и убежать.
      Мэт не отрывал от нее изумленного взгляда. Мысли его метались. На его взгляд, говорящих кошек в природе не существовало. Значит, перед ним была непростая кошка.
      Он вдохнул поглубже.
      - Так, значит? Ты не станешь повиноваться моим приказаниям и не объяснишь, почему отправилась со мной?
      - Заклинание в ответ на заклинание, - мяукнула Балкис. - Как же я смогла бы ответить тебе без слов?
      - Кошки во все времена ухитряются делать свои желания очевидными безо всяких слов, - парировал Мэт, умолчав о том, что следующее его заклинание как раз и предназначалось для того, чтобы наделить эту кошку даром речи, которым, как выяснилось, она была наделена изначально.
      Балкис повернула головку и искоса взглянула на Мэта.
      - Похоже, тебе многое известно о нас.
      - Моя мама часто заботилась о бродячих кошках. В дом она их не пускала, они жили на заднем дворе.
      Мэт не стал упоминать о том, что время от времени в этом дворе гулял домашний спаниель.
      - Я так и поняла, что она мне неспроста так приглянулась, - мурлыкнула Балкис.
      - Конечно, - кивнул Мэт. - Ну а кто же тебя научил разговаривать?
      - Мои предки, - уклончиво отвечала Балкис.
      - Весьма необычные кошки, - покачал головой Мэт. - Но тот, кто научил разговаривать их, наверняка обучил тебя кое-какому волшебству.
      - Я умею произносить несложные заклинания, - отведя глаза, мяукнула Балкис.
      - Послушай, ведь тебе преотлично жилось бы в замке, - проговорил Мэт. - Зачем тебе понадобилось отправляться со мной, подвергать себя неудобствам дорожной жизни и опасностям?
      - Мне не привыкать к странствиям, - заверила его Балкис. - И я сомневаюсь, что нам грозят такие уж большие опасности.
      - В таком случае тебе следовало более внимательно слушать все, что говорили в замке насчет варваров, которые осаждают арабскую империю. И все равно не пойму, зачем было менять замок, где тебе была обеспечена полная миска еды каждый день и мягкая подушка, на сомнительные прелести странствия?
      - Тебе неприятно мое общество? - возмутилась Балкис.
      - Просто я научился дорожить одиночеством, - объяснил Мэт и решил немного сменить тему разговора:
      - Зачем ты пришла в Меровенс?
      - Я узнала о том, что у вас лучше относятся к особам женского пола, чем у меня на родине, - ответила Балкис.
      Ясно. Кошка действительно была не местная, потому и выглядела так экзотично.
      - На родине - это где?
      - В Аллюстрии.
      Мэт сдвинул брови. В Аллюстрии хозяева держали самых простых кошек. Редких пород там и в помине не было.
      - Ты родилась в Аллюстрии?
      - Я там выросла, - снова дала уклончивый ответ Балкис. Мэт решил пока отказаться от вопроса о происхождении кошки.
      - А зачем ты пришла в замок?
      - Я услышала о том, что у королевы есть детишки. А там, где есть дети, всегда порадуются кошке.
      - Похоже, ты много знаешь о людях, - перефразировал Мэт ранее сказанное кошкой. - Ну, хорошо. Будем считать, что ты втерлась в доверие и приглянулась моей сострадательной матушке и перегруженной заботами женушке. Так зачем надо было бросать все это и увязываться за мной?
      Балкис попалась. Она это понимала, и это ей совсем не нравилось. Сердито глянув на Мэта, она призналась:
      - Я хочу больше узнать о волшебстве, но ничего о нем не узнаю, если буду играть с твоими детишками, пока ты будешь отсутствовать.
      Мэт, нахмурившись, смотрел на кошку. У него уже появились большие сомнения относительно того, кем на самом деле является этот зверек.
      - Есть много колдуний и деревенских ведунов, которые могли бы обучить тебя.
      - Я обучилась всему, чему способны научить лучшие из них, - фыркнула Балкис. - А она велела мне разыскать тебя.
      - Ага - "она"! - прищурился Мэт, хотя это сообщение ему почему-то польстило. - И что это за женщина?
      - Идрис.
      - Я с ней не знаком, - нахмурился Мэт. - Где она живет?
      - В Черном Лесу.
      - Надо будет потолковать с ней как-нибудь. - Мэт заметил, что Балкис встревожилась, и поспешил ее успокоить:
      - Не бойся. Я не ссорюсь с добрыми волшебницами. Мне слишком сильно нужна каждая из них, кого я только смогу отыскать.
      Кошка снова устремила на него опасливый взгляд.
      - А для чего они тебе нужны?
      - Для борьбы со Злом, а особенно - со злым колдовством, - объяснил Мэт. - Это, знаешь ли, очень полезно, когда знаешь, к кому обратиться, попав в чужие края. Ну, если ты будешь только таращиться на меня, ты вряд ли научишься какому-нибудь волшебству, верно?
      Вообще-то у него было такое подозрение, что намерения кошки были именно таковы, и он вдруг, вздрогнув, понял, почему она с таким интересом смотрела на книжные полки.
      Балкис не спускала взгляда с Мэта.
      - Я надеялась, что ты сможешь обучить меня.
      - Ну а если бы я не согласился, ты бы просто подсматривала за мной?
      - Кошки имеют полное право смотреть на кого угодно и когда угодно, гордо проговорила Балкис. Мэт заглянул ей в глаза, сдвинул брови.
      - Ты чего-то не договариваешь. Балкис на мгновение отвела взгляд, но тут же снова посмотрела на Мэта.